355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Arlette Rosse » Несчастный случай (СИ) » Текст книги (страница 18)
Несчастный случай (СИ)
  • Текст добавлен: 5 сентября 2018, 23:00

Текст книги "Несчастный случай (СИ)"


Автор книги: Arlette Rosse


Жанры:

   

Фанфик

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Она все же вышла на дорогу. Дождь лил стеной, девочка бежала к зонту… Что-то зашумело сильнее дождя. Хена вскинула голову… Машина вырвалась из пелены дождя и ехала прямо на нее. Девочка кинулась в сторону, позабыв о зонте, и тут увидела еще одну машину, летящую на нее с другой стороны… Хена, как стрела, пронеслась прямо к противоположной обочине, влетая в кусты и катясь вниз с дорожной насыпи. Ее оглушил ужасной силы скрежещущий звук.

Хена лежала в кустах, не смея пошевелиться. Слезы и ручьями стекающая с мокрых волос вода застилала ее глаза. Хена слышала треск, слышала крики. Она с трудом выпуталась из ветвей и поползла на коленках наверх. То, что она увидела, оказавшись наверху, произвело на девочку неизгладимое впечатление.

В этом месте своего рассказа Хена часто приговаривала:

– И я могла это предугадать. Да я… Да я же чувствовала опасность, и все равно побежала, да!

Две машины столкнулись. Только спустя долгое время девушка осознала, что ДТП случилось из-за нее. Из покореженных автомобилей вытаскивали двух мальчиков. Один из них громко плакал, другой молчал и, казалось, сам был при смерти и лишь тяжело ворочал глазами, тяжело дыша. Это был я. А кричал Хосок.

Такое потрясение не могло пройти без следа. Хена, трясясь от страха, лежала у дороги, не в силах подняться на ноги. Приезжали скорые, полиция, а потом к месту аварии пришли и родители Хены, которые услышали о ДТП и поспешили на помощь. Девочка не выдавала себя, но потом вдруг ее как током ударило. Зонт все еще лежал у всех на виду, лишь немного отнесенный в сторону потоками дождя. Девочка испугалась, что родители каким-то волшебным образом поймут, что она перебегала дорогу, увидят, что она взяла мамин зонт без особого на то разрешения, отругают ее… Нельзя было медлить. Хена вскочила на ноги, шатаясь, и побежала к зонту, схватила его, рванула в низину, где была тропинка, ведущая к дому. Никто ее не заметил, и она неслась с проклятым зонтом через кусты, застревая в них, продираясь и снова пускаясь наутек. Кое-как на половине пути она закрыла зонт и тогда еще быстрее побежала к дому. Дома девочка сорвала с себя мокрую одежду, сбросила обувь, кинулась мыть ботинки и замачивать грязные вещи, вручную терла пропитавшиеся водой и песком ткани… Зонт Хена запихала в свой шкаф – от страха, конечно, – и тогда только упала на постеленный на полу матрас, заходясь рыданиями…

Хена была до смерти напугана, но потом пообещала себе, что обязательно найдет нас с Хосоком. Но не сразу… Ей все еще было страшно, и расставаться со страшной тайной, состоявшей в том, что она видела аварию, – было еще страшнее…

– В последствии я всю жизнь укоряла себя в том, что случилось, – Хена говорила тихим, убитым голосом. – Когда папа с мамой пришли домой и рассказали мне об этом, я просто молчала, я была напугана. А потом, когда немного подросла, старалась держаться, чтобы не закричать: «Посмотрите! Посмотрите же на меня, это я! Это я убила их всех…» – но я молчала. Они плакали и причитали о том, как хорошо, что меня не было на месте этих мальчиков… Но я ведь была на куда худшем месте.

– Через два дня после аварии папа вернулся с работы домой с вестью о том, что одного мальчика отправили в Кванджу к родственникам, а другого оставили в соседнем городе, в больнице, потому что у него не осталось ни одного родственника во всей Корее.

Я начал поддерживать разговор.

– Да, меня отправили к бабушке и дедушке, – медленно проговорил я. – А Хосока потом отправили в детдом, но его сразу же усыновили. Представляешь, – обратился я к девушке. – Я всего этого не помнил. И мне ведь никто ничего не говорил. Психологи, видно, считали нужным скрывать от меня все произошедшее… Это логично. Я ничего не помню и мне это не нужно. Это ведь может травмировать меня, – говорил я с возмущением, со злостью на врачей. – А меня это всю жизнь мучило. Съедало меня изнутри.

Хена смотрела на меня с безграничной жалостью и болью и продолжала свое повествование:

– Я как обезумела. Взяла велосипед и поехала в город. Одна, мне было 12 лет. Представляешь? Я ехала по сельским кочкам, ужасно устала, но отыскала эту больницу, людей двадцать, наверное, опросила. Они все спрашивали: «Куда ты, такая маленькая, откуда ты?» Я им не говорила, – опустила голову Хена. – Я добивалась своего. Я просто хотела увидеть его, пожалеть…

– Я приехала к больнице, не зная ничего. Ни палаты, ни крыла. Перебралась через забор и ходила кругами, в окна глядела. Надеяться было не на что, но тут я вдруг испугалась, да, испугалась, что увижу его! Приехала ради Хосока и боялась его увидеть, ты понимаешь?

– И увидела?

– Да. Он сидел на подоконнике: лицо бледно-желтое, глаз почти не видно – опухли… Губы тонкие, сжаты сильно, – Хена описывала Хосока, показывая описываемое на себе. – Сидел и смотрел куда-то без смысла в глазах, тоскливо так… Я подняла было шишку, чтобы бросить в окно, но не смогла поднять руку… Я все спрашивала себя: может быть, это не он? Но это был он. Я и сквозь дождь отчетливо видела ваши лица, вода будто расступалась передо мной…

– И что было дальше?

– Ничего, – девушка пожала плечами. – Я уехала. Уехала и подумала, что потом, когда-нибудь, я снова встречу кого-то из вас… А когда я осознала свою вину, поняла, что машины столкнулись из-за меня… Я решила, что обязательно найду вас и извинюсь за случившееся, пускай это и не вернет вам родителей.

– И ты нашла нас двоих.

– У меня не было возможности поехать в Кванджу, – начала Хена издалека. – Денег не было, нужды у родителей ехать туда тоже не было. Когда, через год, я закончила начальную школу в нашем селе, перед моей семьей встал вопрос о моем дальнейшем образовании. Конечно, мы просто переехали в город, где находилась та самая больница, и я пошла в местную школу. Хосока там уже, разумеется, не было.

– И как ты все-таки попала в Кванджу? – Спросил я, протирая рукавом стол.

– Я захотела получить высшее образование. Я была уже значительно старше и могла позволить себе переехать. Родители, правда, пытались меня остановить, но я задалась целью и хотела во что бы то ни стало оказаться в Кванджу. Где-то в 15 лет я, наконец, поняла, как сильно виновата перед вами. Учеба была важна для меня, но еще важнее стала миссия по поиску вас.

– Я долго копила деньги на эту поездку, копила на проживание и учебу. Я из кожи вон лезла! – Призналась Хена. – Начала подрабатывать везде, где меня принимали, хотя родители уговаривали меня не гробить свое здоровье. Но я понимала, что они не смогут дать мне много денег. Отец устроился на агропромышленное предприятие, мама пошла работать в детский садик. Я хотела быть сама за себя, нести груз ответственности сама.

– И за все эти годы ты ни разу никому не рассказала о том, что случилось?

– Нет, – Хена замотала головой.

– Но почему? Я бы сошел с ума. Ты же девочка в конце концов.

– У меня была сложная жизнь, – вздохнула Хена. – Я мало кому могла доверять. Да и страшно было поверять кому-то такое. Я не нашла в себе сил, чтобы воспроизвести то, что я видела, вслух. Потом у меня появился страх, что если об этом кто-то узнает, то меня посадят в тюрьму. Никто бы не посадил, конечно, – девушка улыбнулась впервые за все то время, пока вела свой рассказ. – Но также пошли бы слухи по школе. А так я была прилежной ученицей с темным прошлым.

Хена перевела дух.

– Я зарабатывала деньги и училась. Училась так хорошо, как я только могла учиться, чтобы меня приняли в Кванджу.

– А как же твой дар предвидения? Я не понимаю. Он еще как-то проявлялся у тебя по жизни? – Внезапно вспомнил я, перебив Хену. – Такое преследует всю жизнь, насколько я знаю.

– Конечно, – вновь помрачнела девушка. – Конечно, мои опасения еще не раз портили мне жизнь. Именно так. Это сложно назвать предвидением. Я поняла, что если я боюсь чего-то, то оно непременно случится. Тогда я тоже чего-то боялась, вот и случилась эта авария. Уже не так сильно, но порой мой рок доводил меня до слез и мыслей о том, что мне стоило бы умереть. Это всего лишь подростковый максимализм! – Успокоила меня Хена, заприметив мое напряжение. – Недавно, например, я накопила денег и поехала на фестиваль в Сеул. Ты, наверное, слышал о том, что Вонджэ выкинул на сцене?

– Да, примерно. Чимин рассказывал мне, что видел тебя там.

– Я тогда увидела Вонджэ перед выступлением в странном состоянии. И испугалась.

– Понятно.

– Да, мой рок не раз ломал мою жизнь… – Продолжала Хена. – Но так сильно, как это случилось в мои двенадцать лет, он снова явил себя в мои семнадцать.

Я глубоко задышал, очень внимательно слушая Хену. Она открывала мне вещи, которые напрямую касались меня, не только ее. Мне было интересно, мне было больно, я чувствовал, что эти вещи ужасают меня. Но я сам сказал, что знание – лучшее лекарство для моего воспаленного ума, и я жадно, как губка, впитывал слова девушки.

– Я переехала в Кванджу и пошла старшую школу на направление «Журналистика». С этим все просто: я была предрасположена к сбору информации. Я также пыталась найти хоть какую-то информацию о вас. Проверяла газетные сводки, где говорилось об аварии и так далее. Я узнала, как вас звать, узнала, где вы жили раньше; мне удалось найти ваши страницы в социальных сетях. Информации было очень мало, особенно о тебе. Не своя аватарка, дата рождения, но хотя бы город был указан тот, что я ожидала увидеть – Кванджу. Я узнала, что ты любишь музыку. О Хосоке информации было больше. Мне показалось, что он очень открытый. Красивые фотографии, посты… И… Тебя-то я, собственно, нашла именно через него. У меня не возникало сомнений, что это страница Хосока. А твою страницу я нашла потому, что у Хосока было ваше совместное фото, и ты был там отмечен. Я просто обомлела, когда увидела вас вместе. Я не поверила своим глазам. Потом это даже успокоило меня. Значит, вы нашли друг друга и пережили ваше общее горе вместе. Я подумала тогда, что, возможно, мне не стоит приезжать. Что вы уже давно все забыли. Но чемоданы уже были собраны. Я решилась поехать в Кванджу ради себя, надеясь, что ни один из вас интуитивно не узнает мое лицо – лицо убийцы, если нам вдруг доведется встретиться в толпе.

– Значит, ты разочаровалась в своей цели? Но…

– Да. Именно это «но», – глаза Хены стали больше. Я не знал, сколько мы сидели у девушки в комнате, но, по моим личным ощущением, с нашего приезда сюда миновал час или даже больше. Я глубоко вздохнул:

– Как ты нашла нас?

– Я случайно встретила Хосока.

– Он узнал тебя?

– Нет же, никто не видел меня у дороги, – Хена затрясла головой так, что ее волосы забавно подпрыгнули, сбиваясь в целостное полотно. – Я до сих пор не понимаю, как у нас завязалось общение. Хотя нет… Вру, я все понимаю, – Хена потерла заболевшую от долгого сидения на полу спину и предложила мне пересесть на ее застеленную постель.

Мы пересели на постель и прислонились к стене, подложив под спины подушки. Хена продолжила свой рассказ:

– Я сказала, что не искала Хосока и тебя специально. И это правда. Я встретила Хосока случайно. Я вышла погулять, просто пройтись по городу. Из-за учебы у меня было не очень много времени на это занятие, но это был выходной день после праздника Чхусок. Я забрела в один двор и решила покачаться на качелях. Там было их две штуки. Он пришел и сел на качели рядом. Я посмотрела на него и обомлела. Я узнала Хосока спустя столько лет. У него изменилась прическа, лицо вытянулось. Но это был он. И он…был чем-то расстроен. Болезненно так хмурился, – Хена снова начала сопровождать свои слова движениями рук и мимикой. Голос ее в процессе долгого монолога становился хрипловатым. – О чем-то напряженно думал и глядел в небо.

– Наши любимые качели, – кашлянул я и переменил позу.

– Я пристально глядела на него и вдруг испугалась…

– Снова боялась, – кивнул я.

–…что он заметит, что я смотрю на него. И он, разумеется, заметил. Его лицо сразу же переменилось. Он улыбнулся мне и предложил познакомиться. Он был таким милым, а я улыбалась, сильно нервничая.

– И потом… – Я помрачнел. – Вы начали встречаться.

Хена смутилась.

– Прости.

Мы замолчали.

– Ты ревновал?

– Да.

– Прости, мы с Хосоком познакомились раньше и… И он все делал для того, чтобы завоевать мое сердце. Я оставила тебя во френдзоне, прости.

Я удивленно поднял бровь.

– Что? Я не об этом.

– А о чем? – Хена засмущалась еще больше, находясь в недоумении.

– Ты любила его? – Задал я глупый вопрос.

– Да, – медленно ответила девушка, все еще не понимая, чего я добиваюсь от нее.

Я опустил голову. Я…

– Я тоже…

Тебя…

– Его…

Люблю, Хосок.

– Любил.

Я замолчал, а затем сильно сжал кулаки.

– У меня больше никогда не было такого друга, – я шмыгнул носом, уже не контролируя себя. – Он был идеальным другом. Он многому меня научил. До него я был более замкнутым, даже злым, а с ним я чувствовал себя нужным, классным, я знал, что у меня есть родственная душа на этой земле. Я думал, что мы неразлучны. Но любовь всегда все портит! – Воскликнул я в ярости, забыв обо всем.

Хена выглядела напуганной.

– Но ведь сердцу не прикажешь… Мы всего лишь влюбились друг в друга… Он так любил меня, я не могла не ответить ему взаимностью…

– Это глупая любовь, – выплюнул я и продолжал говорить с желчью: – Это ненастоящая любовь, мираж, наваждение! А мы были семьей на протяжении пяти лет! Тебе кажется, что это мало, не так ли?

– Юнги, я…я не хотела… Послушай меня, пожалуйста, я еще не закончила!

– Я не знаю, почему мы сошлись, может быть, Хосок специально нашел меня, но это неважно, потому что он редко вспоминал об аварии, он просто дружил со мной. Он не пытался сделать мне ничего плохого.

– Ты ошибаешься! – Голос Хены перекрыл мои слова. Я замер. Я повернулся к Хене со злым лицом:

– С чего ты это взяла?

Девушка резко замолчала и зажала рот рукой.

– Ни с чего, – прошептала она. – Это…это все, что я хотела тебе рассказать.

И я явственно увидел: она идет на попятную. Рассказ был не окончен. Я заволновался.

– Нет, – мой голос опустился на пару тонов. – Расскажи мне. Что ты имела в виду?

Хена не говорила ничего ясного. Она лишь начала кормить меня намеками.

– Ты уверен, что вы мало говорили об аварии?

– Думаю, что да, – я пытался вспомнить все наши возможные разговоры, хотя это было сложно. В задумчивости я приоткрыл рот и нахмурился.

– Ты уверен, что Хосок мог не желать тебе…чего-то плохого? – Хена заменила словосочетанием какое-то слово.

– А почему он должен был?

– Из-за аварии.

– Но, получается, что это произошло вовсе не по моей вине. И не по вине моей семьи. Это произошло потому, что ты выскочила на дорогу.

– А Хосок об этом знал?

Я перестал возражать.

– Но… Я думаю, что ему объяснили, что это был несчастный случай. Ведь это выглядело, как несчастный случай. Лил дождь и так далее.

– Да. Но все было бы хорошо, если бы не одна вещь, – Хена многозначительно смотрела на меня.

– Какая? – Тупо спросил я.

– Я была в шоке, когда увидела, что вы реально дружите. Но я научилась относиться к этому спокойнее, хотя во мне все еще и жил суеверный страх, что меня узнают и покарают. Спустя какое-то время мы сблизились с Хосоком настолько, – девушка сжалилась надо мной, – что он начал мне рассказывать о ваших с ним отношениях. Почему-то он доверял мне такие жуткие вещи, как… – Хена перевела дух. – Как та авария, например. Когда он начал рассказывать мне о том, что все прекрасно помнит и понимает, кто ты такой, я занервничала. Сначала он говорил о тебе тепло, когда ты только присоединился к нам. Я перестала бояться. Но потом оказалось, что не все в порядке. Однажды, вскоре после наших первых совместных посиделок в кафе, когда Хосок признался мне в любви, он начал ревновать меня к тебе. И он сказал мне, что вы лучшие друзья, дружите очень давно, но… раньше он умел относиться к тебе хорошо. Но потом вы пошли на прогулку в горы, и там у вас снова завязался разговор об аварии, в которой погибли твои родители. И ты что-то наговорил ему о том, что в день аварии ты не поехал с родителями, потому что вы поссорились. Хосок утверждал, что ты тепло отзывался о своей семье, но эта ссора могла повлиять на их состояние перед столкновением…

– Я ничего не помнил! – Возражал я. – Да, я был зол на них, потому что родители решили разводиться, я был на нервах, – Мои глаза наполнились слезами. – И потому, возможно, я испытал такое потрясение…потому я забыл это все… – Я судорожно выдохнул. – Прости меня, Хосок…

Хена сказала неумолимо:

– Он посчитал, что ты все же причастен к трагедии. Что в этом есть твоя вина.

– Что? – Переспросил я.

– Он не верил этому. Не хотел верить. Это очень сильно мучило его, поверь. Хосок весь год говорил мне о том, что не хочет возлагать на тебя вину, потому что он любил тебя. Говорил о том, что ему самому следовало бы забыть о том дне, потому что у него прекрасная семья, прекрасный друг, в конце концов, девушка…

– Что еще, что еще он говорил? – шептал я, обезумев.

– Хосок говорил, что у вас был общий друг, которого он отстранил от вас из страха, что этот друг в большей степени поддерживает тебя. Он сказал, что это было глупо, Хосок очень сильно жалел об этом, ему было стыдно.

– Чимин… – Я тяжело дышал. – Я и думаю, почему мы перестали гулять вместе…

– Кто? – Хена сильно удивилась.

– Чимин, – повторил я громче. – Чимин был нашим общим другом!

– Пак? Которого я домой подвезла?

– Да!

– Ничего себе, – выдохнула Хена.

– Я начинаю вспоминать, – сообщил я девушке. – Да, мне тоже было тяжело, потому что он уделял мне меньше внимания. Ну, да это неважно. Важно то, куда он делся, – и я устремил свой взгляд на Хену. – Он забыл обо всем? Или нет?

Девушка выглядела ужасно напуганной. Было очевидно, что я своими вопросами запустил совсем нежелательный механизм, и теперь у Хены нет пути назад, кроме как выложить мне все без остатка.

– Он мучился, но не желал тебе ничего сильно плохого. Во все виновата я.

– Да, – бестактно подтвердил я. – Ты ведь могла рассказать ему о том, что случилось несколько лет назад. Ты могла рассказать, что это не я виноват.

– Я боялась! – Воскликнула со слезами Хена. – Я не хотела вмешиваться, но Хосок сам замешал меня в этом. А я не хотела!

– И что?! – Обстановка накалялась. Мы с Хеной уже не испытывали расположения друг к другу. Теперь я понимал, почему весь месяц на подсознательном уровне избегал девушку. Она действительно таила в себе скрытую угрозу. Этот ее рок, то, что она молчала о том, что я не виноват в произошедшей трагедии, дискредитировало ее в моих глазах.

– Ты забываешь о том, что я была влюблена в него, вот что! Я не хотела, чтобы он отдалился от меня.

Я остолбенел. Так значит, Хена отстаивала сейчас свои отношения?

– Какой эгоизм… – Просипел я.

– Я виновата не в том, что не рассказала, хотя и в этом тоже! – С жаром доказывала мне девушка. Ее разгоряченное лицо было красным, Хена то и дело яростно откидывала волосы от лица. – Я виновата в том, что начала бояться другой вещи.

– Опять твой рок? С роком не справиться, если ты не будешь пытаться взять себя в руки!

– Уже слишком поздно, – Хена скулила и терла глаза рукавом кофты. – Я испугалась того, что вы поубиваете друг друга.

У меня сперло дыхание. Мой левый глаз начал подергиваться. Заболела и закружилась голова.

Я уже знал, что за этим последует.

– Я жив. Значит…

========== 17. Hold me tight ==========

POV Yoongi

Год назад

Окончился теплый январь, и февральский холод пробирал до костей. Школьные занятия закончились. Хосок приболел, поэтому я решил навестить его после школы. Я позвонил ему.

– Хорошо, дома вроде бы есть, что перехватить, в крайнем случае, я могу сварить тебе рамен, – голос Хосока был тихим и слабым из-за болезни.

– Спасибо, хозяюшка, – улыбнулся я.

– Да, кстати, дома никого нет. Поиграем в приставку, наверное, да?

– Конечно. Хосок, я выхожу.

Я пожалел больного друга и поспешил выйти на улицу, поплотнее запахивая длинную куртку и застегиваясь на все кнопки. Я знал, что все равно замерзну, но решил, что тонкой куртки мне вполне хватит. Я воткнул в уши наушники и быстро пошлепал по подтаявшему снегу. Я пожалел о том, что променял школьные туфли на кеды, оставив их в школьном гардеробе, но возвращаться мне не хотелось.

Дорога была плохой, я пришел к Хосоку промерзший, раздраженный. Меня пару раз обрызгали, обругали, сам тоже спотыкался от усталости. Хосок, увидев меня, тихо засмеялся.

– Снимай все, свиненок, – друг стащил с меня куртку, пока я снимал свои насквозь промокшие кеды. Хосок унес все в ванную сушиться.

Я прошел к Хосоку в комнату. Теперь у него была своя комната, да. Комната была просторной и с балконом. Я бесцеремонно плюхнулся на кровать Хосока, стаскивая с себя носки.

– В уличных штанах на мою постель, ну спасибо, – начал было возмущаться Чон, входя вслед за мной, но быстро успокоился. Я чувствовал себя очень уставшим и злым, но все равно ласково потрепал волосы Хосока, когда он присел рядом со мной.

– Извини, день выдался тяжелым. Если я буду молчать, не удивляйся.

– Я понимаю. Ты будешь есть?

– Конечно, когда я отказывался?

– Хорошо, – Хосок был в тот день задумчивым, двигался не спеша, рассеянно.

– Может, тебе помочь? – Поинтересовался я участливо. – Ты все-таки болеешь.

– Все в порядке, лежи, – махнул мой друг рукой и пошел вниз. Я включил телевизор. По нему шли «Гриффины». Вечно Хосок включает канал с мультиками.

Мой друг пришел спустя 20 минут и принес мне миску с раменом. Мне нравилось, как Хосок готовит, и я начал жадно уплетать рамен за обе щеки.

После обеденного перерыва я снова разлегся на кровати.

– А как же приставка? – Спросил Хосок.

– Подожди, – ответил я.

–…еще не дорос до флэшбеков.

– Да уж. Не дорос.

Я в конец расслабился и задал абсолютно глупый вопрос:

– Хосок, напомни мне, почему мы это смотрим? – Простонал я, подминая под себя большую подушку.

– Потому что ты не захотел играть со мной в приставку, – Хосока развеселило мое состояние, и он повалился на меня, вытесняя воздух из моих легких. Я терпеливо проворчал:

– Вообще-то, я хочу.

– Ты сам сказал мне: «Подожди», – и уже десять минут валяешься и жуешь свои козявки. А мог бы взять в руки прекрасную, новую коробочку с диском, полюбоваться, а потом снять видео с распаковкой и тестом, так мы станем знаменитыми, и ты будешь петь свои песни не только во дворе.

– Я не жу… Что ты несешь, чокнутый? Давай сюда свою коробку, ты так достал балаболить, больше дела.

Хосок присел рядом и хмыкнул. Его улыбка растянулась до ушей, а глаза сильно прищурились.

– Кто бы говорил, сам, небось, не уголь разгружал.

– Я на физ-ре шестиминутку бегал, это пострашнее будет, – завязался наш обычный разговор со взаимными поддевками.

– Не смеши, ты со мной куда только не лазал, – Хосок хлопнул по пульту рукой и поднялся со своего места, направляясь к музыкальному центру, чтобы включить какую-нибудь песню для фона.

– Каждый раз, когда мы куда-то лазаем, я думаю, что ты хочешь убить меня. Но я доверяюсь твоей уверенности, и вроде проносит, – прокомментировал я.

– Юнги не доверяет людям. Это не мой Юнги, – подросток ткнул пальцем в кнопку на центре и повернулся ко мне с загадочным видом. А затем он звонко рассмеялся. Чон вдруг начал пританцовывать и подвывать:

– Somebody that I used to know…

– Ну и понесло же тебя, – я был привычен к неожиданным выкидонам своего друга, но танцевать он в последнее время не очень любил. Мое сердце странно грелось и леденело одновременно при одном взгляде на паренька. – С каких пор ты поешь и танцуешь, не прерываясь и не делая грустную мину?

– Не знаю, – тот явно наслаждался звучащей песней и тем, что творил под нее. – Ведь я никогда не делал этого раньше. Просто это моя любимая песня. И просто я общаюсь с музыкантом.

– Громко сказано, – проворчал я, но был польщен.

– Я часто делаю то, чего никогда не умел делать. Выступаю в школьных спектаклях, заменяя заболевших, беру роли прямо перед представлением. Могу начать показывать фокусы в переходе. Я люблю все, от чего вырабатывается адреналин.

– Танцевать передо мной – это ты называешь адреналином? Дикость какая-то.

Рыжий пожал плечами, продолжая улыбаться.

– Мне же не безразлично твое мнение. Это волнительно.

– Дурак, – сердце склонилось в горячую сторону. – Права была та медсестра из больницы. Нельзя с тобой водиться, ты можешь быть опасен. Однажды полезешь в то, о чем никогда не ведал, и тебя не станет.

Мое сердце разом заледенело. Мне показалось, что в глазах Хосока зажегся безумный огонек. Но он исчез.

– Главное, чтобы ничего не случилось с тобой, так, Юнги?

Я начал злиться. Потому что я видел, что Хосок зачем-то уцепился за мои последние слова. Только что он веселился, дурачился и вот… Теперь он был напряжен. И те мысли, что теперь обитали в его голове, никак не были связаны с танцами. Но были связаны со мной и чем-то еще. Я злился от неизвестности.

– Я тебя ненавижу, Чон Хосок, – произнес я. – Ты несешь какой-то несвязный бред. О чем ты сейчас говоришь? Со мной ничего не случится, – я прикинулся дурачком. – Потому что я сижу у тебя дома, мы будем играть в приставку и есть вредную еду, так?

Хосок не пошевелился, лишь улыбка покинула его лицо. Я нечасто видел Хосока таким. В тот момент он не грустил и не думал о чем-то отвлеченном. Его глаза были устремлены прямо на меня, полные холодной решимости. Лицо вытянулось, щеки впали. Но этот человек все еще был моим другом, он не превращался в монстра с щупальцами. Лучше бы превратился. Хосок больше не лучился счастьем. Его глаза не сияли солнечным светом. Их взгляд пронизывал меня насквозь, как рентгеновский луч.

– Я полез в опасное дело шесть лет назад, – медленно произнес он. – Да, я не до конца знаю, что делаю. Но хочу узнать. Мне нужно это. Я упрямый.

– Что за опасное дело? Ты наркоман? А, ну да, все признаки на лицо, – но моя неудачная шутка была проигнорирована.

– Ты тоже в этом опасном деле. Уже шесть лет, – Хосок болезненно нахмурил лоб.

Я обмер, но готовился защищаться и порыкивал от злости. Я нервно крикнул:

– Перестань!

Хосок опустил голову и выдохнул. Я вцепился руками в свою одежду.

– Мы оба не ведаем, что делаем.

– Да как же…

– Потому что мы совершенно не знаем друг друга.

Я совершенно вышел из себя. Тем не менее, я поднялся, направляясь к своему другу, и спокойно попросил:

– Хосок, выключи музыку.

Я знал, что парень не любит, когда я иду на него с таким озлобленным видом, нелепо покачивая плечами. Он выключил музыку и оставил руку на проигрывателе, продолжая смотреть на меня. Теперь я заметил в его взгляде что-то отчаянное и жалобное. Я положил руку на плечо Хосока, чувствуя, как он подрагивает от слабости. От болезни ли это? Хосок дернулся и окинул меня абсолютно диким взглядом.

– Что случилось?

Хосок шумно выдохнул. Он немного помолчал и выдал мне:

– Эта песня играла в нашей машине в тот день, когда разбилась моя семья.

Я положил вторую руку на на другое плечо друга.

– Зачем ты слушаешь ее?

Хосок ответил еще тише:

– Я люблю ее…

– Я не понимаю тебя.

Хосок поднял на меня глаза. Они начинали характерно блестеть. Кажется, на смену его странному состоянию пришла обычная меланхолия.

– Мне нужно поговорить об этом. Пожалуйста.

Я тогда подумал, что из-за болезни у Хосока плохое настроение, и поэтому он вспоминает о таких вещах. Нужно было просто успокоить его. Отвлечь. Такое уже случалось неоднократно, иногда и на веселого Хосока накатывала грусть.

Я притянул Хосока к себе и обнял его, потрепав по волосам.

– Хорошо, давай поговорим. А потом поиграем в приставку.

– Я не хочу играть, я хочу поговорить с тобой, – упрямился Чон. Пришлось настраиваться на разговор, хотя настроения на это у меня не было.

Я усадил Хосока на его постель и выключил телевизор. Хосок не начинал разговор первым, и мне пришлось импровизировать.

– Это давно прошло. У тебя есть семья, которая любит тебя. У тебя есть друзья. У тебя есть девушка, – Хосок посмотрел на меня искоса, как зашуганный зверек. – Ты хороший человек, друг и брат. Твои родные гордились бы тобой.

– Я тоже так думал…

– Ты думал правильно. Не накручивай себя. Успокойся, – я неуклюже водил рукой по спине друга. – Это было давно.

Хосок вдруг весь вскинулся.

– Это было давно, – проговорил он. – Но я все помню.

Я не знал, что ему ответить. А Чон продолжал:

– Я помню и мучаюсь. Мне плохо. Но я ни с кем не могу об этом поговорить. Психолог решила, что с меня хватит объяснений, мол, просто развлекайте его. Но я не могу забыть, мне не помогают таблетки.

– Но почему? Ты же говорил, что они тебе больше не нужны, что с тобой все в порядке!

Хосок смерил меня взглядом «ты тупой».

– Потому что они мне не помогают, логично? А «порядок» для вида. Потому что не хотел вас волновать.

– Может, таблетки не подходят? Мне же мои помогают.

– Дело не в них, – Хосок поднялся с постели. Я схватил его за запястье, но он выдернул руку. – Рядом со мной находится человек, который постоянно напоминает мне об этом. И да, – Хосок вперил в меня свой взгляд. – Ему «помогают», – Чон сделал пальцами в воздухе кавычки и продолжил: – таблетки, потому что у него и так память отшибло! Ты даже не понимаешь, почему ты пьешь их!

Я тоже вскочил. Мы стояли друг напротив друга с вытянутыми лицами.

– Мои таблетки снимают стресс, – медленно произнес я. – Мои таблетки помогают предотвращать панические атаки. Мне прописали таблетки, потому что я нервничал из-за учебы и переезда.

– Ты? – Хосок едко засмеялся. – Ты нервничаешь из-за учебы? Какая чушь!

Я попытался перебить друга, но он уже слишком разошелся.

– Твоя семья тоже погибла в аварии!

– И что? На что ты намекаешь?! – Я толкнул Хосока в плечи. Он отступил на пару шагов назад и снова сдулся, превратившись в грустного подростка, готового вот-вот расплакаться.

– Я не хотел говорить об этом раньше, потому что понял, что ты ничего не помнишь.

– Не помню о чем?

– Дай мне договорить! – Вскрикнул Хосок, и я замолчал.

– Я понял, что ты ничего не помнишь, – повторил Чон. – Твои родственники тоже придерживались версии, будто бы тебя не было с родителями во время аварии. Мне пришлось заткнуть свой разговор куда подальше. Я берег тебя, как и остальные, не хотел говорить с тобой об аварии, чтобы хотя бы тебя это не мучило. Но мне было чертовски тяжело. Пожалуйста, пойми меня. Я терпел пять лет, но теперь я не понимаю, почему я должен был терпеть. Что, в самом деле, меня сдерживало? Я думал, что моя боль уйдет, но мне становится все тяжелее и тяжелее находиться рядом с тобой.

– Почему? – Спросил я упавшим голосом.

– Потому что я видел тебя собственными глазами на месте аварии. Тебя вытаскивали из машины, с которой столкнулась наша машина.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю