Текст книги "Несчастный случай (СИ)"
Автор книги: Arlette Rosse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Хосок извлек из недр рюкзака Чона банку с пивом и внезапно кинул ее мне. Я среагировал и поймал банку, раззадорился и перекинул ее Чжухону, но вместо него банку поймала ловкая Наён и преподнесла свой трофей Чонгуку с таким видом, будто бы она была моделью, выходящей на ринг, чтобы объявить следующий раунд.
– Спасибо, детка, – подмигнул Чонгук девушке и взгромоздился на ручку стремянки, попутно открывая банку.
– Спорим, что я смогу выпить всю банку разом, – Чонгук поднял одну руку в воздух, держа в другой банку с пивом. Он выглядел, как искусный иллюзионист, уверенный в непогрешимости своего фокуса. – Сидя здесь и не держась ни за что?
Я уткнулся лицом в ладонь, а вот Хосок крикнул Чонгуку:
– На что спорим?
– На то, кто из нас двоих идет в магазин за алкоголем.
– Идет!
Для парней это реально считалось честью. Девочки же хихикали.
– Могли бы и на деньги поспорить, – покачала головой красивая Минкен, накрывая диван красивой тканью.
– Так неинтересно, – засмеялась Наён, все же побаиваясь такого эксперимента и прижимаясь к плечу своего парня. Все взгляды устремились на Чонгука. Ох, умел же он приковывать внимание всякой ерундой. Чимин смотрел на парня, прижимая кулаки к груди.
Хосок, Джухон и Хена начали хором вести обратный отсчет:
– Пять! Четыре! Три! Два! ОДИН!
Чонгук перестал опираться ногами о площадку стремянки и, балансируя, запрокинул голову назад, быстро глотая пиво.
– По усам текло, в рот не попало! – Захохотал я, когда по шее Чона побежала пенистая капля. Сонён испуганно пискнула:
– Осторожнее! – Чонгук очень опасно покачивался на своем неудобном насесте.
– Пей! Пей! Пей! Пей! – С азартом поддерживали Чонгука парни. Чимин закрыл руками глаза и открыл их лишь тогда, когда Чонгук звучно смял в руке пустую банку.
– Вот теперь я готов к настоящему веселью! – Объявил всем Чонгук, неловко спрыгнул на ступеньку стремянки, сорвался и шлепнулся на пол. Хосок с Хеной полегли от смеха. Чжухон подошел к Чонгуку и помог ему подняться. В руке Чон все еще сжимал пустую банку. К ним подошла Минкен и изящным движением руки уронила в банку монету в 50 вон.
– За героизм.
– Минкен, ты моя богиня.
– Вот еще, – девушка цокнула языком.
Я успокоил Чимина и тихо пошел по лестнице на второй этаж.
– Куда это засобирался наш именинник? – Чонгук, слегка пошатываясь, пошел за мной. Мне только этого и надо было. Я остановился в арке второго этажа, наполовину скрывшись за стеной.
– Это последнее испытание доблестного воина, – торжественно объявил я. – Поднимись ко мне и сразись со мной один на один на этой площадке, – я указал пальцем на лестничную площадку перед входом на этаж.
– Да легко, – Чонгук потер рукавом нос и бодрыми шагами начал подниматься ко мне. Я тем временем крепко сжимал в руке, которая не была видна Чону, подушку с лезущими из нее перьями. Чонгук поравнялся со мной и выкинул вперед кулак.
– Ха! Я тебя в миг уделаю! Ха! Ха! – Чонгук размахивал кулаками, а я просто резко и сильно размахнулся подушкой, ухватившись за ее край второй рукой, и вдарил Чонгуку со всей силы. В воздух взметнулась туча перьев, а Чонгук пошатнулся и начал заваливаться назад. Я поймал его и со смехом дотащил до низа лестницы.
– Оу, ты подложил мне под спинку подушечку после удара? Это так благород…мм! – Чонгуку в рот попало перо, и он принялся активно отплевываться.
– Есть еще подушки, Юнги? – Спросил меня Хосок.
– Да, наверху.
Парень быстро взбежал наверх и издал ликующий вопль. Он тоже вооружился подушкой и сбежал с лестницы прямо к кучке девочек, с восторгом распугивая их.
Все полезли за подушками, толкаясь и громко смеясь. Я отдал свою подушку Чимину. Тот сначала счастливо прижал подушку, побывавшую в моих руках, к груди, а потом с хитрой улыбкой повернулся к Чонгуку. Тому, оставшемуся без подушки, прилетело второй раз. Чон обрушился на пол и посмотрел на Чимина, глупо ухмыляясь. Чимина самого с головы до
ног обсыпало перьями.
– Ты словно ангел… – Пролепетал Чонгук.
– Ангел смерти! – Пискнул Чимин и снова врезал Чонгуку.
Я схватил последнюю свободную подушку, свалившуюся вниз с лестницы и, повернувшись, увидел перед собой Сонён. Девушка с азартом размахнулась, а я протянул к подушке руки и дернул ее на себя. Ткань с треском лопнула, а СонЁн упала в мои объятья. Не знаю, заметил ли это Чимин, но между мной и девушкой пробежала и искра. Неподалеку от нас пытались не дракой, а дипломатическими переговорами решить конфликт Хёна и Минкён.
– Позвольте, я Вас пну под коленки?
– Нет, позвольте, не нужно опускаться до такого.
– Иди сюда, коза!
– Не трогай меня!
Чжухон с Наён уже не дрались, а обнимались, а Хосок рубил буквально всех на своем пути. Я быстро поставил СонЁн на ноги и смутился.
– Ты порвал мою подушку.
Я молча отдал СонЁн свою. А она снова развеселилась и принялась гоняться за мной с моей же подушкой, пока ее не сокрушил Хосок. Последней жертвой Шина стала Хёна, которой он с самого начала уделял повышенные знаки внимания.
– Успокойся, я тебе говорю! – Отбивалась моя давняя знакомая.
Наконец, все устали и уселись на пол, купаясь в пушистом море перьев. Мы с Чимином долго убирались в гостиной в четверг, но ни один из нас не жалел от совершенной битве подушками. Друг подсел ко мне и прильнул к моему плечу, тяжело дыша.
– Может, пора дарить подарки? – Спросил он. Реплику Пака услышал Чонгук, который лежал в перьях и, елозя руками и ногами, делал «ангелочка». Он резко сел.
– Пора! Тащите пакеты!
Все пошли в коридор, где были оставлены бесчисленные упаковки, а Чонгук подбежал ко мне и сокрушенно выдал:
– А выпить за твое здоровье нечего! Когда в магазин поедем?
– Найдется, что налить, – я вспомнил о бутылке шампанского, которое нашел на чердаке и полез за ней в шкаф, куда припрятал ее. Тот некто, кто подарил мне ее… Он еще здесь? Почему-то я был уверен в том, что этот некто был близок мне и не хотел причинить мне вреда. Я не верил в мистику, но мое предположение могло оказаться правдой. Я взял бутылку и заметил рядом с ней узкую коробку. Я открыл ее, потому что не помнил, что внутри. Там лежали неоновые трубочки.
– Юнги? Все в порядке? – Чимин подошел ко мне. Я подал ему коробку и улыбнулся.
– Тут лежали наши входные браслетики.
– Точно! – Обрадовался Чимин.
Гостиную вновь заполонили люди. И вдруг погас свет. Все очень удивились, но оказалось, что свет выключил Чимин, который теперь обходил всех гостей со светящимися браслетиками. Он был в восторге от идеи с ними.
– Входные браслеты? Это что-то новенькое, – Минкён такая идея понравилась.
Хосок выбрал себе зеленый браслет, объясняя это тем, что они дольше всех горят.
– А я думал, это твой любимый цвет, – задумчиво произнес я.
– Это тоже, – Шин ловко скрепил кусочком прозрачной трубки два конца браслета.
Чонгук торопился начать церемонию. Он усадил меня в кресло, как на трон, и нацепил на мою голову корону из «Бургер Кинг». Я сложил руки на коленях и оглядывал присутствующих. Я чувствовал себя, как ребенок, который искренне радуется своему дню рождения.
– Ты-то мне хоть что-то подаришь? – Спросил я у Чона. Тот еле сдерживал смех. – Или я должен радоваться твоему присутствию?
– Конечно. Ты будешь в восторге, – ответил Чонгук. – А вообще, мог бы просто радоваться тому, что я организую твой праздник.
– Ты хотел организовать только бухавей, а вот у меня есть еще сюрпризы.
Чонгук посмотрел на меня удивленно.
– Никак не ожидал услышать это от такого зануды, как ты. Ладно, – Чонгук смягчился. – Ты не зануда, ты – мой лучший друг.
– Спасибо, – я даже обнажил в улыбке зубы. А Чонгук решил мне показать свой подарок.
– На.
Я получил плоский сверток и прищурился. На глазах у всей компании я долго открывал сверток, перевязанный разноцветными нитками. Наконец, я расправил бумагу и…
– Серьезно? Это «Гамлет»? – Я захохотал.
– Это еще не все, открой на первой странице, – Чонгук сам раскрыл книгу на нужном месте.
Сначала я не понял, что это за листки с нотами приклеены к тыльной стороне обложки.
– Это что? Вариации на народную песню? – Догадался я.
– Наши общие шутки – лучший подарок, – Чонгук был горд. Я развеселился еще пуще.
– Это и правда лучшее, спасибо.
После Чонгука ко мне потянулась вереница гостей, поздравлявших меня и вручающих свои подарки. Самым скромным подарком оказался подарок Минкён, но от этого он не становился плохим. Все-таки девушка постаралась и сама испекла для меня печенье. Я поблагодарил ее за это. Чжухон и Наён вручили мне неожиданный подарок.
– Ты музыкант. И мы подумали, что подарок должен быть каким-то особенным, поэтому, – Наён была очень бережно вложила в мои руки коробку. Я так же осторожно открыл ее.
– О боже, – я приложил руку ко рту. – Это тот самый инструмент, о котором мы мечтали всей семьей, но не успели купить…
В коробке лежал вытянутый, щипковый инструмент.
– Это же цитра! – Я был в шоке. – Ребята, я не знаю, как вас благодарить. Я задел пальцами струны и покрылся мурашками от звука, что извлек. Я готов был, не шутя, задушить парочку в объятьях.
Хосок вручил мне коробку, наполненную бомбочками для ванны. Я посмотрел на него с изумлением.
– Мне сказали, что у тебя взрывной характер, поэтому и подарок такой.
Ответ парня меня удовлетворил. Я все еще искал в нем знакомые черты. Хёна протянула мне что-то, похожее на альбом для фотографий. Я осторожно приоткрыл его. И быстро захлопнул его, обменявшись с девушкой многозначительными взглядами. Она поместила туда наши старые фото с Чон Хосоком. Это было ценным. Но не для всех. Я заметно помрачнел, поэтому Хёна подарила мне еще и другую вещь. Этой вещью был полароид.
– Делай новые фото.
Оставались только Чимин и СонЁн. Девчушка очень сильно смущалась. Протягивая мне пакет со своим подарком, она сильно краснела. Я с интересом заглянул в пакет и вынул оттуда красный свитер в белую полоску. Вдоль полосок тянулась прелестнейшая надпись «loved».
– Я подумала, что тебе пойдет…
– Это обалденно, – сказал я, снимая с головы корону и натягивая на себя свитер. – Я красивый? – Спросил я у компании. Все ответили утвердительно, а я разглядывал лицо Чимина. Мне казалось, что он волновался насчет своего подарка. Парень вновь поднял с пола свою тяжелую ношу.
– Чимин, мне не терпится узнать, что это, – я и правда горел желанием сдернуть с огромного прямоугольника ткань. Пак позволил мне сделать это самому.
Когда ткань упала на пол, взметнув в воздух перья, я так и остался сидеть с открытым ртом. Я долго не мог прийти в себя.
На полотне был изображен я в половину своего роста. Портрет был настолько реалистичен, что сразу было точно понятно – это я. Был проработан каждый волосок, каждый сантиметр кожи и одежды. У картины даже был фон. И этот фон завораживал меня даже больше, чем портрет. Чимин очень красиво изобразил вечернее небо. Кучевые облака казались анимацией, но реалистичность их была в том, что они играли всеми возможными красками и были при этом полупрозрачны.
– Чимин… Ты написал мой портрет?
Пак густо покраснел.
– Я подумал, что это то, что выходит у меня лучше всего…
– Никто никогда не делал этого для меня, – я поднялся и крепко обнял друга. – Спасибо.
В этот момент Чонгук уже отыскал штопор и открыл мою бутылку с шампанским. Пробка громко чпокнула, и Чон воскликнул:
– Неси бокалы, хозяин!
Я сходил на кухню за бокалами. Чонгук разлил по прозрачным сосудам пенистое, розоватое шампанское и сказал короткое:
– За юного Моцарта! – И опустошил свой бокал. Девушки пили потихоньку, парни расправились со своим питьем быстро, Чжухон даже порывался допить за Наён, аргументируя это тем, что не позволит своей девушке много пить. А та лишь послала его куда подальше.
– Короче, теперь мы едем закупаться провиантом и потом устроим нереальную вечеринку, – и Чонгук дал следующие распоряжения: – Юнги едет с нами, а Чимина оставляем на девушек.
– Почему меня?
– Потому что ты милый, тебя можно потискать.
Чимин смирился со своей ролью.
В магазине мы набрали всего понемногу; я настоял на том, чтобы в доме была еда, потому что я был чертовски голоден. Чонгук сгребал с полок банки. Хосок же оказался солидарен со мной в выборе чего получше.
– Я нашел идеальный напиток для тебя, – парень показал мне на бутылку с надписью «Bolle».
– Боль? Отлично. Берем.
Мы приехали к дому, нагруженные донельзя, и еле затащили все внутрь. Чимин действительно хорошо развлекал представительниц прекрасного пола: пел для них, танцевал, а девушки восхищались.
– Чимин такой милашка, – объявили нам все четыре девушки. – Прямо настоящий айдол.
– Да, но он занят, – Чонгук расставлял на столике бутылки, а я принес с кухни блюда для кушаний.
– Кем же?
– Юнги, – ответил Чонгук, не моргнув и глазом. Я проигнорировал его шутку и попросил девочек помочь с сервировкой стола.
На еду, в конце концов, все как-то забили, кроме меня. Включили музыку, Чонгук выплясывал активнее всех, не расставаясь со своей бутылкой и, периодически вливая в себя алкоголь. Свет выключили, включили гирлянды. Браслеты на руках ребят вспыхнули неоновыми красками. Веселье, которого добивался Чонгук, началось.
– Эй, это же моя песня! – Крикнул я, когда услышал трек, для которого писал слова.
– Зачитай, Юнги!
Я налил себе сока из пакета, который мы купили для Чимина, залпом выпил его и начал выпендриваться перед гостями.
Я ни о чем не сожалею, я достиг уровня,
Когда делаю на 10% больше, чем смог бы когда-либо,
Пусть продолжает звучать музыка чемпионов,
Это искусство движения,
Мои движения и есть искусство.
Чонгук с Хосоком отрывались, а Наён радостно воскликнула:
– Я знаю ее! Малыш, весь мир – в твоих руках,
Я подарю тебе его,
Ты меня слышишь?
Мы начали вместе петь, перебивая друг друга, это было очень забавно. Чонгук отплясывал и безуспешно пытался покувыркаться в перьях. Хосок хлопнул его по затылку и спокойно встал на голову, раздувая перья вокруг себя. Девочки хохотали больше всех, а Чжухон пытался выхватить у Наён бокал с вином, но та дразнила своего парня, целуя его в щеку и отводя в сторону руку с бокалом. Чжухон расстроился.
Тут началась другая песня. Девочки завизжали.
– Мы танец под эту песню знаем!
Пришлось выпустить на «танцпол» Минкён и СонЁн, которые сразу же принялись весело танцевать. Все залюбовались ими, кроме Хосока. Он посидел немного, а затем подошел к телевизору. Ему все было интересно. Парень потыкал пальцем в кнопки, а затем отыскал провод и воткнул вилку в розетку в стене. На этот раз аппарат заработал.
– Зачем тебе телевизор? – Перекричал музыку Чжухон.
– Интересно, – Хосок пощелкал каналы, но на экране неизменно шли помехи. – Наверное, антенну повредило.
– Стойте! – Воскликнула СонЁн. – У меня отличная идея! Юнги, у тебя же есть камера!
– Вы о моем полароиде?
– Да! Мы сделаем крутые фото!
Я задумку не понял, но доверил полароид СонЁн.
– Он заправлен? – Спросила девушка у Хёны.
– Да, могу помочь.
Надо мной издевались минут эдак десять.
– Обними его!
– Сбоку сядь просто!
– Нет, так лучше!
Наконец, в полароиде что-то щелкнуло. На свет появилось мое фото с телевизором, которое мне, кстати, очень понравилось. Я с довольной улыбкой вложил ее в альбом.
– Спасибо.
Мы вернулись к дивану и креслам. Я приглушил музыку и достал из коробки свою новую цитру. Она мне настолько нравилась, что я не хотел выпускать инструмент из рук. Мне пришла в голову еще одна гениальная мысль. Я вскочил, оставив цитру в коробке, и пошел по лестнице наверх. Я забрался на чердак, отыскал коробку, наполненную музыкальными инструментами, и спустился с ней вниз. Когда я был на чердаке, я не удержался и тихо позвал: «Э-эй». Никто не отозвался.
Я плюхнулся с коробкой в кресло и принялся раскладывать инструменты у себя на коленях.
– Значит так. Я предлагаю более интересную вещь, чем бесцельное потребление алкоголя, – я раздал каждому по инструменту, чувствуя себя немного глупо, но зная, что из этого получится что-то хорошее. Чонгуку я дал просто метроном.
– А чо с этим делать? – Спросил он.
– Ты же на композиторском учишься, черт возьми!
– Я сочиняю музыку, а не исполняю ее!
– Окей, тогда попробуй просто поимпровизировать.
Чонгук качнул пальцем металлический маятник. Метроном начал мерно стучать.
– Получилось!
– Ура, восторг идиота.
Чимин взял в руки маленькую флейту и начал робко наигрывать что-то. Хосок с умиротворенным видом стучал по бубну. Я сказал:
– Давайте создадим композицию. Потом запишем каждую партию на телефоны и одновременно включим ее, – объяснял я, стараясь не выглядеть тупо. На удивление, все согласились. Около сорока минут вся компания терпеливо сидела и играла на своих инструментах. В нашем арсенале были бубен наподобие шаманского, метроном, флейта, моя цитра, металлофон, кастаньеты, были даже самодельные инструменты. Лучше всех инструментов оказалась та самая банка из-под пива, в которую Минкён положила монетку. Чонгук тряс ее и издавал радостные вопли. Потом мы пошли еще дальше. СонЁн надела на свою голову праздничный колпачок и дергала пальцем за резинку, извлекая необычный звук. Я все больше убеждался в том, что с такой девушкой не заскучаешь. Если я не предложу ей встречаться сегодня же, то так и останусь дураком на всю жизнь. Когда мы прослушали получившуюся композицию, я на ходу сочинил текст.
– Юнги, ты просто гений, – девушки, Чимин и Чжухон были обо мне хорошего мнения, а вот раздолбаям Хосоку и Чонгуку не терпелось выкинуть что-нибудь эдакое.
– Ну, все, что ли? Я придумал вам новое развлечение!
Всем остальным понравился наш маленький ансамбль, но, если так подумать, что бы мы делали без Хосока и Чонгука в нашей компании? Такие люди везде нужны.
Спустя минуту нас всех уже запихнули в мою просторную ванную. Парни наполнили ванну до краев.
– И что? – Спросил я, подозревая нехорошее. Вместо ответа Хосок и Чонгук столкнули нас с Чимином в ванну и принялись закидывать нас бомбочками.
– А-а-а, черт побери! Вы что творите? – Я только успел протереть глаза, как на меня свалился Чонгук. Весь театр действий перекочевал в мою ванную. Мне было некогда думать о том, как я буду вытирать всю эту пенящуюся и шипящую воду с пола, потому что меня откровенно топили и торжественно дудели в праздничные дудки, что так отвратительно верещат. Я отпустил свои мысли. «У меня день рождения», – решил я. – «Нужно перестать думать и просто научиться расслабляться». Ага, расслабишься тут, когда тебя кто-то топит. И тут меня вновь накрыло воспоминание.
Я уже тонул когда-то. Тогда, давно-давно, когда мы еще дружили с Хосоком. Но я тонул не так. Меня не накрывала паника, смешанная с буйным весельем, я не вырывался из пенистой воды, пахнущей лавандой и еще черт знает чем. Не кричал Чонгуку «ура, иди к черту». Я тонул с широко раскрытыми от изумления глазами, глядя на мутные блики солнца, прыгающие по воде…
Я снова вырвался из воды, шумно вдыхая воздух. И тут мне прямо в грудь прилетела бомбочка. Это было больно. Соляная бомба шмякнулась в воду и начала быстро таять, распадаясь на куски. Когда она растворилась, я услышал странный, глухой звук, будто что-то ударилось о дно ванны. Я с трудом протиснул руку между мокрыми, трясущимися от смеха телами и достал из воды миниатюрную бутылочку. Я уже ожидал увидеть внутри очередную записочку от неведомого духа, но пузырек оказался заполненным таблетками.
– Хосок, это что? – Строго спросил я, показывая свою находку человеку, подарившему мне коробку бомбочек.
– Ты нашел мою закладку! Я сам эту бомбу лепил, тебе нравится мой сюрприз? Попробуй.
– Ты идиот, – я резко встал, отыскивая в пластиковом комоде, стоявшем в ванной, полотенце и наскоро обтираясь им, но скоро я бросил это занятие. – Если кто-то найдет это у нас…
Хосок вылез из ванны, выхватывая у меня полотенце и тоже вытираясь им. Парень был выше меня, я смотрел на него снизу вверх совершенно диким взглядом.
– Никто не найдет, если ты сейчас же сунешь это под язык.
Я посмотрел на пузырек в своей руке. Я даже не хотел знать, как это работает.
– Боишься? – Хосок испытывал меня. Я молчал. К нам стекался народ, не понимая, что происходит. Чимин держался за рукав моего насквозь промокшего свитера.
– Ничего плохого не случится. Ты слишком зажатый, расслабься.
Как же я сильно жалел тогда, что пустил этого человека в дом.
– Хосок, не надо, – строгим, приказным тоном сказала Хёна.
– Ну же, – подначивал меня Шин. – Ты брось это.
– Хорошо, – я откупорил флакончик и с ненавистью высыпал таблетки в воду.
– СТОЙ! – Крикнул Хосок, а затем громко засмеялся, закрывая руками лицо. Я ничего не понимал. Таблетки странно зашипели, как и бомбочки. Я обернулся на Хосока. Чонгук тоже сипел от смеха.
– Что происходит? – Я переводил взгляд с одного придурка на другого.
– Это были таблетки от кашля, – хрипел Чонгук. – Хорошо шипят!
В тот момент мне хотелось втащить им обоим. Я с удовольствием представлял себе, как разбиваю обоим носы в кровь. Но я понял, что это покажет меня слабым, неспособным посмеяться над собой. Но я был чертовски напуган, я очень сильно испугался. Я сжал кулаки и выдавил из себя «ха-ха». Потом подумал и прибавил:
– Таблетки от кашля отвратительные на вкус, спасибо.
И пошел на выход из ванной.
– Я хочу выпить.
Я уселся прямо на полу в полутемной гостиной, наливая в свой бокал вина. С моих волос все еще капала вода. Я слышал, как все разбираются с Хосоком. Или не все? Кто-то зашел в комнату вслед за мной. Я подумал, что это был Чимин, но оказалось, что ко мне пришла СонЁн. Девушка присела рядом со мной. Я сидел в полном молчании, глядя в свой бокал отсутствующим взглядом, отпив совсем немного. Вино не хотело вливаться в меня. Мне казалось, что оно очень горькое. Но когда совсем близко ко мне подсела милая СонЁн, во рту стало послаще, а сердце начало биться часто, но не так бешено, как оно билось от злости. Я посмотрел на длинноволосую блондинку. Какая же она все-таки симпатичная. Мог ли я мечтать о свидании с ней? Где-то глубоко внутри меня таилась неуверенность в себе. Я не был таким ухоженным красавцем, как Чжухон, смотрел не так уж и много дорам, потому что для меня это не было главным. Смогу ли я быть завидным женихом? Вряд ли.
– Не сердись на Хосока. Он всегда жестоко шутит. Его поэтому девушка бросила. Апогеем его глупых шуток был розыгрыш про то, что его похитили.
– Как это? – Я слабо улыбнулся. Я не смотрел на СонЁн. Мой взгляд застыл на наших руках, на которых были надеты одинаковые по цвету красные браслеты, ярко светившиеся в сумерках пустой гостиной. На окне перемигивалась огоньками гирлянда, тихо-тихо шуршали перья, рассыпанные по полу. Такой же браслет выбрал себе и Чимин, поглядев, какой браслет выбрал для себя я, но какое это имело значение? Кроме СонЁн ничего не имело значения. Я хотел узнать о ней больше, хотя меня вполне обворожил блеск ее глаз, молниеносно меняющих выражение с радостного – на укоризненное, с укоризненного – на печальное. Мне нравились ее милые веснушки, которые девушка не пыталась спрятать. Она не выглядела куклой. Мне понравилось это. Да. Определенно я хотел знать о ней больше. Но слушал, почему-то про Хосока.
– Бедняжка уехала на природу отдыхать, а он позвонил ей, мол, похитили, описал примерно место, где его держат. Девушка сорвалась, полетела, полицию вызвала. А он ее разыграл. Вот и все. Сказке конец.
– Я понимаю ее, – кивнул я. – Я…правда испугался. Это очень жестокая шутка. Даже для меня. Это случилось неожиданно, я неправильно среагировал, а он подыграл мне. Ладно, – я окончательно смутился. Нельзя выставлять себя перед девушкой таким дураком. Но СонЁн внимательным, понимающим взглядом смотрела на меня. Я с трудом нашел в себе силы отвлечься от произошедшего.
– У нас как-то не было времени пообщаться. Я хочу узнать тебя получше, – честно признался я. «Что же я делаю?» – думалось мне. – «Нужно сначала предложить ей встречаться, а потом уже спокойно узнавать. А Чимин? Почему я вообще о нем думаю? Он поймет».
СонЁн села по-турецки и сложила руки на коленях.
– Я любительски танцую, люблю рисовать, занимаюсь фигурным катанием. Люблю искренних людей и котиков, конечно, – девушка склонила голову чуть набок. Ее длинные, вьющиеся волосы коснулись моей руки. Я невольно дернулся.
– Но быть до конца искренним невозможно, – мягко возразил я. – Если бы люди ничего не скрывали, в мире бы уже не было бы ни одной семьи, ни одной пары друзей.
– В чем-то ты прав. Но я скорее всего имею в виду те моменты, когда люди скрывают то, что причиняет им боль, мучаются и не говорят этого. Не какие-то мелочи.
– Скрывать свою боль – это высшая степень уважения чувств других людей, мне так кажется.
– А еще я люблю, когда люди не тянут с тем, чтобы сказать другому что-то хорошее. Это лучшая искренность на свете. Это я люблю, – глаза СонЁн живо блестели. Внезапно их выражение снова поменялось. – Ты весь мокрый, – блондинка с огорчением осматривала свой вымокший подарок, висящий на мне мешком. Девушки относятся к своим подаркам вовсе не так, как некоторые парни вроде Хосока или Чонгука. Для них подарки – это сокровенное, то, что должно быть целым, непогрешимым, храниться бережно, как фарфоровая ваза.
– Прости, – вырвалось у меня. Огорчение маленькой СонЁн отозвалось в моем сердце болезненным покалыванием.
– Сними его скорее. Ты простудишься, – девушка торопилась снять с меня мокрую вещь. Как она стойко подавляет в себе свое расстройство, хотя всего несколько секунд назад доказывала мне, что боль в душе терпеть нельзя. Я помог СонЁн стянуть свитер с моей головы и, когда вещь была надета лишь на мои руки, спросил девушку:
– Могу я чем-то компенсировать это?
– Зачем? – Прошептала СонЁн, поднимая на меня свои золотистые глаза. Я шумно вздохнул.
– Я хочу быть искренним, – я яростно потряс руками, чтобы высвободить их из плена рукавов, и мягко притянул девушку к себе, больше ни о чем ее не спрашивая. СонЁн и не сопротивлялась, когда я горячо поцеловал ее, прикрывая глаза и стараясь не прервать поцелуй от ужасного смущения. Вместе с этим смущением во мне поднялось и ликование, которое душило меня, заставляло вбирать в грудь больше воздуха и дрожащими пальцами сжимать между пальцев складки тонкой блузки СонЁн. Вино ли ударило мне в голову или что-то другое, но я совсем скоро осмелел и расслабился. Однако моему ликованию не суждено было продлиться вечно, потому что гости возвращались в гостиную. Я с досадой оторвался от губ СонЁн, коротким взглядом давая ей понять, что это вынуждено. Блондинка спрятала лицо в волосах и схватила меня за руку своими тонкими пальцами.
– Мы встречаемся теперь?
Я открыл было рот для того, что утвердительно ответить ей, но не смог, потому что в комнату вернулся среди прочих Чимин. Я быстро отодвинулся от СонЁн, хотя мне до ужаса хотелось взять ее за руку. Я давно не испытывал ни к кому симпатии. Но, видно, долгие месяцы без отношений не иссушили во мне романтического чувства и жажды любить и быть любимым именно девушками. Почему я к Хёне не чувствовал такого? Я не знал. Очевидно, этому была причина.
– Чем занимаемся?
– Точно не колеса в бомбочки прячем, – парировал я, поднимаясь с места. – У меня есть еще одна вещь.
Я совсем и забыл о баллончиках с краской. Да и не хотелось мне выдавать их этим идиотам. Но тот некто, кто показал мне коробку с красками, настаивал на том, чтобы я использовал баллончики во что бы то ни стало. Хотя мне совсем не хотелось расставаться со своей новоиспеченной возлюбленной.
Однако же я притащил в гостиную и баллончики. Сказать, что Чонгук и Хосок были в восторге, значит не сказать ничего.
– Идем на улицу, это будет самое веселое, что происходило за этот вечер, – Чонгук даже выругался от счастья.
– О нет, я – пас, – правильная Минкён, которая на самом деле была истинной леди, которая делала вид, что не понимает, как вообще могла очутиться в таком обществе, отказалась от перспективы бегать по ночным улицам с краской. Хёна сказала, что устала., а вот остальные выразили желание идти. Чжухон уже не отговаривал Наён от этого рискованного предприятия, СонЁн смело улыбалась, отобрав у Чонгука баллончики и складывая их свою сумку, вытряхнув из нее все лишнее. Чимин, конечно же, был со мной. Он странно поглядывал на меня. Наверное, я выглядел, как роза майская, после поцелуя. Но мне было все равно. Я для того и шел в холодную ночь, чтобы охладиться. Чимин что-то бормотал про то, что мне необходимо переодеться, но я лишь отмахнулся. В глазах Пака сверкнули слезы. Лишь это меня остановило от мерзкого игнорирования чувств Чимина. Я тут же переодел запасную футболку. Чимин хотел заботиться обо мне, почему я не мог позволить ему эту маленькую слабость?
Мы вышли в не тихую тишину ночного Тэгу. В городе всегда что-то нарушает тишину, в городах она никогда не бывает мертвой. Где-то лают собаки, шумят машины, гудят провода. Я запахнулся в свою тонкую куртку. Если в прихожей дома я чувствовал себя между двух огней – Чимином и СонЁн, то мартовская ночь моментально освободила меня от невидимых оков. Мое лицо обдувал прохладный ветер. Я вскинул голову к небу. Я до безумия любил ночную атмосферу. Есть в этом что-то успокаивающее, приводящее в порядок беспорядочные мысли в голове, очищающее и освежающее. Я вспомнил, как когда-то мы с Чон Хосоком катались по ночному Кванджу на скейтбордах, заглядывая в окна домов, кружили по парковкам. Как же я был рад своим ожившим воспоминаниям. Плохие они или хорошие, какая мне была разница? Я захватил с собой из дому полароид и теперь остановился, направляя объектив на звездное небо, пересеченное проводами. Где-то высоко сверкала оранжеватая планета. Желтый серп месяца повис над длинным домом, в горизонт уходили выстроившиеся вдоль дороги фонари, ровно светящиеся рыжим. Полароид щелкнул, из него выехала готовая фотография. Я быстро спрятал ее в карман и положил фотоаппарат и фотографию в маленькую, заводскую коробку, чтобы не повредить его. Меня окликнули, и я поспешил догнать компанию. Да уж, я начал по полной использовать все свои подарки в первый же день.
СонЁн незаметно выудила из сумки баллончик и потрясла им, пританцовывая под самодельный бит. Девушка ловко открыла баллон и нарисовала на тротуаре желтую стрелку. Чонгук замахал рукой, показывая, чтобы СонЁн спрятала баллончик.
– Сейчас доберемся до подворотни какой-нибудь и дадим волю фантазиям, погодите немного, – парень накинул на голову капюшон и быстро зашагал вдоль длинного дома. Нас еле-еле освещали тусклые придорожные фонари. Я знал, что моя куртка грязно-голубого цвета, но поймал себя на мысли о том, что в этой полутьме едва ли могу различить ее настоящий цвет. Ко мне то и дело оборачивался Чимин. Я поднажал и поравнялся с ним.
