Текст книги "Несчастный случай (СИ)"
Автор книги: Arlette Rosse
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Возьми много-много суши.
– А что, рис – это диетический продукт, ты прав. Ну вот, и сколькими штуками я наемся?
– Бери хоть двадцать, – я совершенно не задумывался тогда о деньгах. Для Хены я мог и ящик роллов купить.
– Возьмем восемь таких, – Хена развернула ко мне меню, коснувшись рукой моей руки. Я покраснел, как помидор.
– И попить возьми.
– Да, хорошо, – Хена вся погрузилась в меню. Когда мы сделали заказ, я понял, что пора. Я осторожно вынул из кармана свой конвертик.
– Хена, возьми это и открой сейчас, – я немного неуклюже подсунул конверт девушке. – А я пойду вымою руки.
Хена посмотрела на меня с удивлением, потому что она всегда носила с собой антисептический гель, да и вообще перед употреблением еды в этом кафе приносили влажные полотенца, чтобы протереть руки. Но нет, я убежал в уборную. Там я долго умывался холодной водой, чтобы охладить свое пылающее лицо. Мое сердце подпрыгивало до горла, я не мог дышать. Но нужно было возвращаться в зал. Все дело было в том, что в том стихе, что я сочинил для Хены, в последней строчке было завуалировано предложение Хене стать моей девушке. Я не был великим поэтом, но обращаться к Юнги, который был горазд на сочинение текстов для своих песен, которые он пел мне, аккомпанируя себе на синтезаторе, я не хотел. Это должно было исходить целиком только от одного меня.
Я вернулся в зал. Я шел, будто во сне. Мимо меня медленно проплывали приглушенные огни кафе, где-то вдалеке маячило лицо Хены. Я подходил все ближе и ближе… Я сел на диванчик. Хена посмотрела на меня. Я не вынес этого испытующего взгляда и опустил голову. На столе уже стоял наш заказ.
Биение сердца ускорялось, мне хотелось схватиться за грудь, остановить сердце голыми руками.
«Давай лететь со мной?»
– Давай, – внезапно произнесла Хена. Я сидел, словно громом пораженный. Она… Она только что согласилась быть моей девушкой?
– Хосок, ты… Ты классный, – коротко констатировала Хена и засмеялась, протягивая ко мне руки. – Ну, погляди же на меня!
Я медленно поднял на Хену счастливые глаза. Сколько же любви я старался вложить в этот взгляд!
– Я люблю тебя.
Я кашлянул и заулыбался, как дурень.
– Ты не пожалеешь.
– Только если тебя, ты почти плачешь, – Хена склонила голову набок.
– Я не плачу, это все от большой любви.
Хена кивнула на место рядом с собой.
– Сядь ко мне.
Все потекло своим чередом. Все было прежним. Наши уютные беседы, шутки, вкусная еда. Все было прежним. Ну…почти. Теперь девушка, сидящая рядом со мной, была моей девушкой, и я пообещал себе любить ее до скончания веков, оберегать ее и не давать ей соскучиться со мной.
Вдруг мне на телефон позвонили. Кто посмел вырвать меня из моего уединения? Я вытащил телефон из кармана и посмотрел на экран. Юнги.
– Алло? – Ответил я подрагивающим голосом. Я все еще был во власти своей сумасшедшей влюбленности.
– Привет, что делаешь? – Юнги был в хорошем расположении духа. Хена рядом со мной стихла.
– В кафе сижу, – на этот раз я сказал правду. Мне казалось, что если я солгу, то небеса тут же отнимут у меня мое счастье.
– Эй, с кем это? С Тэхеном?
Я замялся.
– Не совсем.
Юнги прервал меня.
– Ты тяжело дышишь. Говори правду. Ты с девушкой, да? Я раскрыл тебя, влюбленный дурак.
– Да, да, – я прикрыл динамик телефона рукой, чтобы не позориться перед Хеной. Я еще не рассказывал ей о Юнги.
– Ладно, у меня выдался свободный день, но раз ты на свидании, то я не буду мешать тебе.
Я почувствовал себя виноватым перед другом.
– Нет, приходи, пожалуйста. Я хочу познакомить тебя со своей… – Я остановился и выдохнул. – Девушкой.
– Все зашло так далеко? Поздравляю, – судя по звукам, Юнги поднялся со стула. – С удовольствием познакомлюсь с ней. И надаю тебе тумаков, свинья.
– За что? – Жалобно протянул я.
– За вранье. Вы в нашем кафе?
– Да.
– Близко же вы ко мне расположились.
– Хена тоже живет рядом.
– О, я уже знаю ее имя. Как много новой информации, не растерять бы ее по дороге, у меня нелады с памятью.
Я вздрогнул. Да, о своей памяти Юнги не лгал.
– Приходи. И прости меня.
– Если угостишь меня раменом, – Юнги натягивал на себя брюки. – То я прощу тебе все.
– Сотней раменов, – заулыбался я, как дурак. Я приучил Юнги поклоняться рамену, а сам значительно сократил его употребление из-за того что решил есть меньше мяса.
Юнги присоединился к нам. Я разрывался между другом и своей девушкой. Как бы я не хотел загладить свою вину перед Мином, любовь к Хене была сильнее. Я уделял ей каждую минуту своего времени, торопясь выплеснуть накопившееся за все то время, что я молчал о своих чувствах. Хена же была учтивее меня. Она говорила и с Юнги. С ним девушка тоже осторожничала, однако у них «инкубационный период» прошел значительно быстрее. Я не понимал, почему мои друзья так по-особенному относятся к Юнги. Мы с ним разительно отличались друг от друга, хотя и были лучшими друзьями, и я готов был поспорить на что угодно, что я был более заинтересован в своих знакомых, более чуток к ним, чем Мин. Он общался с моими братьями и Хеной так, будто желал хорошо провести время в их компании, но всего лишь один раз в жизни. Он говорил с ними так, будто никогда их больше в жизни не увидит. Юнги никому не позволял обвешивать себя какими-то обязательствами. Я, разумеется, был исключением. Чимин тоже заслужил особенное попечительское отношение Юнги, но та забота, что проявлял Мин к Чимину, не шла ни в какое сравнение с его опекой надо мной.
Хена перебрасывалась репликами с Юнги.
– Композитор? И что, сочинил уже оперу? – Глаза моей девушки горели.
– Мюзикл, – ответил Юнги. – Про пятерых друзей. «Веселые корейцы отправились в Гонжам, за Джином гнался призрак, летел прям по пятам; друзьям ведь не сиделось спокойненько в квартире, вот Джина сцапал призрак – и стало их четыре».
Хена звонко рассмеялась.
– Основано на реальных событиях, кстати, – добавил Юнги. Я тоже решил поимпровизировать.
– «Веселые корейцы отправились купаться, Юнги хотел с разбегу в водичке бултыхаться; вот сильно разбежался, воткнулся в землю носом – и стало тех корейцев в конечном счете…
– Восемь.
– Но их должно было остаться трое, почему их стало вдвое больше? – спросила Хена.
– Потому что Хосок не умеет рифмовать, – Юнги показал мне язык.
– Нет, – выкрутился я. – Потому что все азиаты на одно лицо. Друзья просто подумали, что каждый из них сотворил себе клона.
– Окей, я побежден.
Хена смотрела на нас с нескрываемой радостью.
– Какие вы все-таки хорошие, – девушка протерла руки антисептиком.
– Сложно назвать хорошим этого козла, который игнорировал меня несколько недель.
– Сложно назвать человека хорошим, если это Юнги, – я скорчил для Мина противную рожицу.
– Мальчики, не ссорьтесь, поешьте, это все от голода.
Я смотрел на своего лучшего друга, улыбаясь, но в моем взгляде он мог прочесть скрытую угрозу. «Тронешь Хену хоть пальцем, я тебя заживо в землю закопаю», – такую мысль я телепатически переправлял Юнги. Уже с того дня я начал ревновать Хену к Юнги. Мин будто издевался надо мной, ведя с моей девушкой такие милые и увлекательные разговоры.
– Почему ты не говорил мне о Хене? – Спросил у меня Юнги через некоторое время, когда мы сидели у меня дома. «Что мне сказать ему?»
– Ты думал, что я уведу ее у тебя? – Как он так запросто читал мои мысли. Я насупился и молчал. Мин придвинулся ко мне, беря меня за руку. Мне были неприятны прикосновения Юнги, я и правда видел в нем потенциального соперника, потому что у Мина не было своей девушки.
– Скорее я уведу тебя у нее, чем ее у тебя.
Я усмехнулся.
– Ничего не получится, прежде всего этого тебя уведет Чимин.
Мы начали все чаще подшучивать над своим общим другом. В наших шутках читалось еле заметное пренебрежение непонятными нам чувствами Пака.
– Перестань. Эй, – Юнги повернул меня к себе. – Дружба навсегда, – Юнги протянул мне мизинчик. Я вздохнул и взялся своим мизинцем за мизинец друга.
– Прости, я веду себя глупо.
– Давай напишем на самолете «когда-нибудь я уведу девушку у своего лучшего друга» и запустим его далеко-далеко. Это же помогает, – предложил мне Юнги. Я согласился с Мином. Мы повторили ту процедуру, которую проделывали всегда, когда что-то нас тревожило. Но в тот раз меня не успокоил наш совместный самолетик.
Я видел, что Хене нравится гулять с Юнги, и грустил. Однажды мы сидели с Хеной на тех самых качелях, на которых познакомились. Мы были совершенно одни на всей площадке. Хена вставила в уши наушники и качалась. Ее волосы, придавленные шапкой, легко подлетали в воздух, путались и спутанными прядями обрамляли счастливое лицо девушки. Навстречу Хене летели первые снежинки новой зимы. Я смотрел на свою возлюбленную, забыв, как нужно дышать. Как же я сильно любил ее. И Хена сказала, что я нравлюсь ей тоже. Я старался подавить в себе страх того, что Хена вдруг может взять и уйти к Юнги, потому что этим страхом я обижал свою девушку. Но мне очень сильно хотелось поговорить с Хеной о Юнги.
– Хена…
Девушка не слышала меня.
– Хена!
Хена резко выдернула из своего уха наушник.
– Что? Что такое?
Я потупил взгляд.
– Тебе нравится Юнги?
Девушка затормозила качели.
– Почему ты спрашиваешь у меня это?
Как же мне было стыдно. Но ревность грызла мое сердце.
– Вы хорошо общаетесь и…
Хена слезла с качелей и подошла ко мне. Я тоже остановился. Я был грустным.
– Мы только начали встречаться.
О боже, неужели она скажет мне, что она успела полюбить Юнги?
– Неужели я уйду от тебя так скоро?
Что?
Я заглянул в умные и спокойные глаза Хены. Один взгляд этих глаз мог бы утолить все мои печали.
– Я люблю тебя.
– Я тебя тоже, – прошептал я. Хена приблизила свое лицо к моему и слабо чмокнула меня в самую середину губ.
– Я не хочу, чтобы вы с Юнги ссорились. Пожалуйста, не ссорьтесь из-за меня.
И тогда моя мучительная, сосущая мою кровь ревность толкнула меня на ужасную вещь. Желая дискредитировать образ лучшего друга, я сказал:
– Мы и так можем вот-вот поссориться.
– Почему?
Я втянул в грудь холодный воздух. Ревность, ревность…
– Потому что он – убийца моих родителей.
Хена испугалась и отошла от меня.
– Что ты такое говоришь?
Я помотал головой, не понимая, что на меня нашло.
– Ничего. Ничего, ничего, – я притянул Хену к себе и нежно обнял ее.
Но этот разговор, произошедший между мной и Хеной так и не удалось замять. Мы весело проводили время вместе, но я видел скрытый ужас в глазах девушки, когда Юнги сидел вместе с нами. Я целовал ее и не мог избавиться от чувства, что она хочет разорвать поцелуй и заговорить об этом снова. И я настолько доверился своей девушке, настолько сильно ревновал ее ко всем на свете, что решился рассказать ей обо всем, что думал, даже несмотря на то, что не считал, что девушку может покорить трагичная история моей жизни.
– Моя мама погибла в аварии, когда мне было 11 лет.
Хена ласково обняла меня. Я продолжал:
– Наша машина столкнулась с другой машиной. Шел сильный дождь. В той машине тоже погибли все, кроме мальчика.
– Это был Юнги? – Почему-то шепотом спросила Хена.
– Да. Я запомнил его. И в следующий раз мы встретились с ним в больнице. Меня привели на прием к психологу. Рядом с кабинетом сидел Юнги. Я узнал его. Я подружился с ним.
– Для того, чтобы поговорить? – Хена тоже умела читать мои мысли. Иначе откуда она знала столько о том, что я думал и чувствовал?
– Да. Но оказалось, что у Юнги частичная амнезия. Он не помнил об аварии. Я не мог поговорить с ним. Поэтому мы продолжали дружить.
– Ты не хотел, чтобы он вспоминал? Потому что это ранило бы его?
– Хена, ты же учишься на журналиста, а не психолога!
– Каждый журналист обязан быть хорошим психологом, – ответила мне Хена.
– Это верно… Юнги стал мне очень хорошим другом, но недавно у нас зашла речь о семьях… И он рассказал мне о своей.
– И что же было дальше?
– А то, – я сжал кулаки. – Он поругался со своими родителями в поездке. Хотя он утверждает, что не ездил с ними, что он поругался с ними перед их отъездом, у него же амнезия! Я точно знаю, что он был в машине, я точно знаю, что он забыл обо всем этом! Если… – Я понизил голос. – Если он расстроил своих родителей… То это могло повлиять на их внимательность на дороге, ведь так?
Хена была в ужасе. Я тоже. Я был уверен, что она попросит меня больше никогда не думать о том, что я наговорил ей. И все будет так же, как было и с психологом, и с Юнги. Но я не зря полюбил Хену.
– Если ты не можешь поговорить об этом с ним, то говори со мной, – сказала девушка. – Я… Я переживу с тобой твое горе. Но только не ругайтесь, пожалуйста, – руки девушки обвивали мою шею. – Пусть это будет нашим с тобой секретом. Я люблю тебя, Хосок.
И на целый год этот заговор стал нашим общим с Хеной секретом. Чем больше мы говорили о моих домыслах, тем более я должен был разочаровываться в них. Но этого не произошло, хотя я вел непрерывную борьбу с самим собой. Чимин постепенно отдалился от нас с Юнги. Сначала Мин звал его с собой, но Чимин нервничал в компании Хены еще больше, чем Юнги. Чимин почувствовал себя лишним, а я всем своим видом и поведением лишь подтвердил его ощущения. Я заручился поддержкой Хены. Я чувствовал, что сила и правда на моей стороне. Я все больше убеждался в своей правоте, Хена не увиливала от разговоров о Юнги, и это подкрепляло меня. Но и прекратить дружить с Юнги я не мог. Это мой лучший друг. Я давно простил ему все, за что мог простить его. И тут я снова обвиняю его? Мин чувствовал, что я отдаляюсь от него, нервничал, заставлял нервничать меня, грустил в нашей с Хеной компании, старался поменьше проводить со мной времени, когда я был со своей девушкой. Мое эмоциональное состояние начало постоянно скакать от отметки полного счастья до отметки абсолютной тоски. То любовь к Хене и уверенность в своей правоте брали верх надо мной, то чувство преданности дружбе с Юнги делало со мной то же самое.
Зимой, в начале февраля я опять заболел. В это время года у меня понижалась устойчивость к вирусам, и на фоне моего постоянного стресса я сильно разболелся. Теперь ко мне приходили поочередно и Юнги, и Хена. Их забота согревала меня. Но с Юнги все не могло быть таким, как прежде. А прежде было хорошо. Может быть, я все же не прав? Может, не стоит наговаривать на Юнги? Мне не оставалось больше ничего, кроме как просто взять и, наконец, поговорить с Мином. Я разработал план. И в один день я начал приводить его в действие:
– Я могу после школы навестить тебя, ты хочешь? – Спросил у меня Юнги. Он все так же опекал меня, как и прежде.
– Хорошо, дома вроде бы есть, что перехватить, в крайнем случае я могу сварить тебе рамен. Приходи.
========== 14. Come back home ==========
POV Yoongi
После нахлынувших на меня воспоминаний я был сам не свой. Я чувствовал, что моя голова распухла и сделалась огромной тыквой.
Я распрощался утром с Чимином и весь следующий выходной провел в одиночестве. Я пытался разложить все по полочкам в своей голове, но выходило плохо. Пространные счастливые воспоминания не давали мне ответов на мои главные вопросы. Ладно, я разобрался с тем, откуда я знаю Хену и Чимина. Я был рад, что завеса хотя бы этой тайны приоткрылась передо мной. Образ же неутомимого, веселого друга, сформировавшийся в моей голове, усилил мою тоску по чему-то, что осталось, судя по всему, в прошлом.
Я чувствовал себя измученным. Мне нужно было отвлечься. Раньше меня всегда развлекали занятия музыкой. И хотя теперь мне не для чего было стараться, я все равно сел за синтезатор. Я закатал рукава, похрустел костяшками пальцев и потыкал пальцем клавиши. Потом я вздохнул и начал брать красивые аккорды, которые медленно складывались во что-то более или менее приятное. Меня тянуло на что-то лиричное. Даже я бывал таким мягким и печальным.
Я оторвал руки от клавиш и взял с синтезатора лежащий на нем блокнот, чтобы накидать слова будущей песни. В моей голове рождался хороший, складный и искренний текст. Я вылил в него все свои сожаления о своих несбывшихся мечтах.
Песня была готова в тот же день. Не доставало лишь хороших слов для припева. Мне хотелось, чтобы в припеве звучал чей-то очень красивый голос. Да, нужно однозначно найти подходящего кандидата на эту роль и досочинить с ним припев.
Всю неделю я трудился над своей работой, приходя домой после школы. Бабушке нравились мои начинания.
– Что-то красивое начал сочинять, горжусь тобой, – говорила она.
В школе все было спокойно. На прошлой неделе мне удалось отшить Хену. Я сказал ей, что у меня появилась очень ревнивая девушка, мысленно извиняясь перед Чимином за такое определение его личности. Теперь я немного жалел о том, что утерял связь с Хеной, потому что она являлась для меня ценным источником информации. Я звонил ей, но каждому моему звонку суждено было остаться без ответа. Я негодовал. Судьба нарочно смеялась надо мной?
Чонгук же не упускал возможности подколоть меня.
– Хотел сразу с двумя девчонками мутить, а вот фиг тебе. Девушки – опасные существа, те еще собственницы, – мудро повторял он.
Я старался игнорировать Чонгука, но он упрямо допытывался у меня:
– Что за девчонка хоть? Та самая, которую ты позвал на вечер? Или ты не позвал?
– Или это не девчонка, – не вытерпел я наконец. – Чего ты пристал?
Чонгука нужно было видеть в тот момент. Ео глаза полезли на замазанный BB-кремом лоб.
– Чего-о? О май гад, о май гад, – я увидел его подлую улыбку до того, как парень успел прикрыть рот ладонью.
– Ты достал, это не то…
– ЮНГИ-И-И! – Чимин летел на всех парах ко мне, окрыленный щенячьим восторгом от встречи со мной. Увернуться я не успел, Чимин меня снес, зажав в своих объятьях. Я еле устоял на ногах, а Пак как ни в чем не бывало принялся покачиваться вместе со мной из стороны в сторону, мечтательно мурлыкая что-то себе под нос. Но потом он пересекся взглядом с Чонгуком и…
– Моти?!
– Чонгук?!
Чимин тут же отступил от меня и сильно покраснел. Чонгук поигрывал бровями.
– Какие сцены, однако.
– Заткнись, – я притянул к себе испуганного Чимина за плечи. – Это моя ревнивая девушка.
– Я не ревнивый!
– Зато я ревнивый, – ни с того ни с сего выдал Чон и обиделся.
– Господи! – Взмолился я. – Почему все вокруг такие зануды? Пусть не будут такими, тебе же не сложно!
Чимин приуныл, но не надолго. Вдруг выяснилось, что у его визита была цель.
– Юнги, я хотел тебя спросить… – Пак опустил глаза в пол и шаркнул ножкой. – Ты будешь отмечать свой день рождения?
Мы с Чонгуком впали в небольшой ступор. Чонгук прервал неловкое молчание первым:
– Так ты рыба, что ли? Так вот почему ты такой противный, – фыркнул Чонгук.
– Сейчас я стану рыбой-китом, и ты окажешься в моем желудке, достал.
– Ты знаешь, что у Рыб и Дев хорошая совместимость?
– Слышь, гадалка, я тебе магические шары-то поразбиваю.
– Профессия астролога – самая невинная и честная профессия.
– Звезды говорят, что не надо с тобой связываться, ты бредозавр.
– Я Дева!
– Не нужно этих намеков, я не позволю тебе подрабатывать у себя женщиной.
Чимин, оказавшись в эпицентре событий, ощущал себя явно не совсем комфортно, у него даже глаз подергивался.
– Я просто хотел спросить… Можно ли мне прийти и подарить тебе свой подарок?
Мы с Чонгуком замолчали. Я улыбнулся, склонив голову набок:
– Ты мое солнце.
– А я луна!
– Пошел к черту. Я еще не знаю, если честно… Я собирался поехать в свой дом в Тэгу на свое совершеннолетие.
– Ты еще и богатенький собственник? – Не унимался Чонгук.
– Да, отстань.
– Я не знал! И все это Чимину?
У Чимина пошел пар из ушей. Он сделал успешную попытку вернуться к теме разговора:
– Тэгу – это так далеко. Но я очень-очень хочу подарить тебе этот подарок.
– Хорошо, у меня найдутся знакомые, которые смогут тебя подвезти.
Чимин весь засветился.
– Кого ты вообще думаешь позвать? – Поинтересовался у меня Чонгук. Я всерьез задумался над этим.
– Я не хочу звать много людей.
– Брось! Наоборот нужно собрать большую компанию, выпить, потусить, не будь таким тухлым. У нас же с тобой есть хорошие знакомые с курса.
– Ладно, хорошо…
– Девчонок позови, мои подруги классные.
– Может, без девчонок обойдемся?
– Юнги, я не пойму: ты сексист или с тобой реально лучше в одном лифте не застревать?
Я вздохнул.
– Зови девчонок. Я гуманен.
Чимин взял меня за локоть.
– Позови Хену, – шепнул он.
– Я не могу ей дозвониться.
– Дай мне телефон, я позвоню ей. Тебе нужно с ней встретиться.
Я послушно скинул Чимину номер Хены.
– Так, хорошо. Но алкоголем распоряжаюсь я. Я знаю, что лучше брать, – я застолбил себе роль в намечавшемся мероприятии.
– Мужик, – заулыбался Чонгук.
– Я не пил почти месяц, но это мне не помешает выбрать хорошее вино.
– Возьми пива, не дури.
– Чимин, ты пьешь? – Спросил я у Пака. Тот медленно завертел головой из стороны в сторону.
– И пару пакетов сока для Чимина.
– Апельсинового…
– Апельсинового. Эй, – Чонгук хитро посмотрел на Чимина. – Может, ты чего покрепче с апельсиновым соком попробуешь?
– Не развращай Чимина.
– Ты даже не куришь? – Не унимался Чонгук.
– Не курю… – Пак совсем испугался, но Чон ответил:
– Я тоже, молодец. Значит так: замутим вечеринку с жареным мясом, пивом и девочками. Это лучший день рождения!
– Не решай за меня, – вздохнул я. – Мне нужно прежде всего вступить в наследство, ты забываешь об этом.
Чонгук фыркнул.
– У тебя есть ключи от дома?
– Положим.
– Вот и все. Просто съезди туда и приведи все в божеский вид. Так уже хочется вырваться куда-то отсюда, ей-богу.
Мне пришлось согласиться. Весь оставшийся день Чонгук рассылал друзьям записочки, бегал к ним сам и уламывал на поездку женскую половину предполагаемого праздничного общества. После школы я провожал Чимина до дома и выговаривался ему:
– В самом деле, я не хочу ничего этого.
– Почему ты не скажешь Чонгуку об этом?
– Если ему запало что-то в башку, то тут уж сам черт с ним не совладает. И еще… – Я вздохнул. – Мне не хочется ехать убираться одному.
– Я могу поехать с тобой.
– Если тебе удобно, я был бы благодарен.
Чимин, казалось, готов на все, лишь бы постоянно быть рядом со мной.
– Я попрошу деда отвезти нас, если он сможет.
– Хорошо, – Чимин выглядел радостным. Светлый человек.
*
То, что я забыл о своем дне рождения, сыграло со мной злую шутку. Чонгук твердо намеревался устроить для меня первоклассную вечеринку. Противостоять ему у меня не было возможности, поэтому на мои плечи свалилась срочная генеральная уборка в доме. Я подозревал, что вдвоем с Чимином, без подмоги, мы провозимся долго. Но делать было нечего. Мы договорились с Паком поехать в Тэгу в четверг, сразу после школы, и написали заявления о том, что на следующий день в школе не появимся, так как собирались заночевать в Тэгу после утомительной уборки.
Чимин никогда не опаздывал, даже наоборот; он был таким шумахером, что я постоянно чувствовал себя черепахой по сравнению с ним. В назначенный час Чимин уже ждал меня у гардероба, полностью одетый. Я наскоро накинул на себя куртку, не застегиваясь, отнял у Чимина его огромный рюкзак с рисунком котов, взвалил его на плечо, как истинный джентльмен, и вышел из школы.
– Что ты там носишь и как? – Я перехватил рюкзак друга поудобнее.
– Все для рисования, – смутился Чимин.
– Да? «Все для рисования» – это кисти, пять холстов, мольберт и Рембрандта?
– Нет, – засмеялся Чимин. – Я сам рисую. А холсты в школе дают. Ты неплохо разбираешься в живописи.
– Это комплимент? Если да, то он ничем не оправдан. Я просто называю тебе имена художников, которых помню.
– Ловко, – Пак был одурачен. – У меня с композиторами тоже так.
Мы немного помолчали. Я ворчал о том, как же тяжело нести рюкзак Чимина.
– Прости… Там еще средства для уборки.
– О боже, мы могли закупиться по дороге.
– Так будет быстрее.
– Резонно. Ладно, мы все равно на машине.
Дед, на удивление, не выступал и спокойно повез нас в Тэгу. Мы нагрузили багажник автомобиля чистящие средства, бабушка выдала нам пакет со множеством тряпок и снабдила нас таблетками от аллергии.
– Это еще зачем?
– Там пылища, а ты тот еще аллергик, – бабушка пихнула коробку с таблетками в карман моей куртки.
– И будьте осторожны! Покушайте!
– Хорошо, ба, – мы сели в машину. Я протянул Чимину один из двух бенто, которые выдала нам бабушка. Мы набросились на еду тут же. Дед отъехал от дома.
– Давно я никуда не выезжал. А раньше в Сеул то и дело гонял, тебя с женой возил.
Я объяснил Паку, что не с моей женой, а с женой деда – моей бабушкой.
Говорили мы в дороге мало. Чимин прилип к стеклу, я воткнул в уши наушники и развалился на сидении, чувствуя, что вот-вот засну от усталости. Нужно было отдохнуть перед уборкой. Мы с Паком задремали и проснулись уже в Тэгу. Чимин начал рыться в своем рюкзаке, который стал легче после того, как мы переместили все чистящие средства в багажник, в поисках альбома. Я же просто смотрел по сторонам.
В этом городе я провел свое детство. Тэгу тоже лежал в долине, окруженной горами и зелеными холмами. Мне не терпелось увидеть местную реку – Кимхо, дома, магазины, парки и родной дом. В Тэгу было теплее, я не пожалел о том, что решил отмечать свой день рождения здесь. Главное, чтобы Чонгук не устроил на моей любимой родине разгром.
Над нами плыли белые облака, в приоткрытое окно машины залетал теплый ветер, приятно обдувая мое лицо после сна. Мне все казалось здесь родным. Каждый проходящий мимо человек, каждое дерево, хотя, подумать только, я здесь не был очень много лет. Многие места оказывались не такими, какими представлялись мне в детстве и какими их запечатлел мой разум. Но это старое новое место было глотком свежего воздуха для меня, у меня заметно поднялось настроение.
– А забирать вас кто будет? – Спросил дед, уже высаживая нас возле дома. – Мне опять ехать?
– Нет, я списался со знакомым из студии, который ездит сюда к родственникам. Все в порядке, – успокоил я родича, помогая ему разгружать наши вещи. – С нами все будет нормально, тут же есть магазины, соседи, если что. Не беспокойся.
– Да я уж покоен, – отвечал мой дедушка, садясь обратно в машину. – Ты вроде бы уже большой, 20 лет будет. Кстати, у нас тоже будет для тебя подарок.
– Мне не терпится узнать, что это, – я улыбнулся и помахал дедушке рукой.
– Хорошего пути! – Пожелал моему родичу Чимин. Он выспался и был полон сил и энергии. После того, как автомобиль деда скрылся за поворотом, мы весело переглянулись с Чимином. Я махнул рукой.
– Пойдем! – Я подошел к калитке, выделявшейся в массиве крепкого забора с легким волнением, что этот дом может оказаться вдруг не моим. Вдруг дедушка привез нас не туда? Но это был он, однозначно. Я не был тут около года. Периодически мы с семьей приезжали сюда, чтобы не привести дом в полное запустение, проверить целостность и сохранность вещей, половину которых мы вывезли отсюда, дабы не разворовали. Дом был фактически ничей, государственный, но мы платили за него и поддерживали в порядке. Наши старания оправдали себя. Дом выглядел презентабельно, как жилой, он вовсе не походил на дачный домик. Можно было бы подумать, что бы его построили недавно, если бы от строения не исходил особый дух. Я верю в то, что у жилых домов есть душа. Стены все видят и слышат, хранят отпечаток прошлого, приобретают свою особую энергетику. И у моего дома была душа.
– Какой у вас хороший садик, – Чимин уже бегал по участку, как ребенок. Садик и в правду был бы хорошеньким, если бы не был таким заросшим. Посещение это место людьми выдавали лишь пленки, накинутые на некоторые клумбы.
– Его же почти нет. Им долго никто не занимался.
– А я люблю такие заросшие сады, – заявил Чимин. – Сад хорош, когда к нему приложил руку не только человек, но и природа прошлась по нему своим резцом.
– Ишь ты, – я взошел на крыльцо дома, отыскивая в кармане связку ключей. – Я тоже люблю такое, я думаю. Я очистил замочную скважину от пары налипших на замок сухих листьев и вставил в отверстие ключ. Он достаточно легко провернулся. Я позвал Пака.
– Ты готов к чистке?
Чимин взбежал по ступенькам ко мне.
– Я готов увидеть дом, где ты был маленьким и милым.
– Сомневаюсь, что я был когда-либо милым. Я был противным ребенком, – уверил я Чимина и распахнул входную дверь.
Я подумал, что сейчас, словно в мультфильме «Мой сосед – Тоторо», от наших ног разбегутся полчища маленьких, черных существ. Но в доме даже тараканов не обнаружилось. Все было на своих местах, каким было при последней уборке. Прихожая, пересеченная идущим поперек широким коридором, была полупустой. В ней стояли лишь модуль с маленьким диванчиком, стенкой с несколькими крючками и встроенным узким шкафчиком и обувница. Раньше здесь стоял еще и маленький игровой комплекс для кошек, который состоял из домика внизу и закрепленной на его крыше лежанке на толстом столбе, обтянутой жестким материалом для того, что коты точили об нее когти. Это покажется забавным, но внизу жила наша небольшая, пушистая собака, а вот наверху действительно любил полежать большой, ленивый кот. Если честно, собака была моей любимицей. Но после смерти родителей и брата бабушка с дедом не выказали желания забирать к себе обоих животных. Их забрали соседи.
Когда мои родичи приняли решение убрать из коридора лежанки, чтобы не занимали лишнее место, я был даже рад этому.
Стены почти во всем доме были белыми, и его комнаты казались еще более просторными. Углы были отделаны светлым деревом, такой же светлой была лестница, ведущая в комнаты наверху. По стенам коридора были развешены рамки с картинами не неизвестных художников, а с творениями всей семьи. На внешней стене висели две картины, написанные на ткани, наподобие японских. На одном холсте была изображена полная луна, пересеченная веткой цветущей сакуры, на фоне синего неба; на другом – написанный детской, неловкой рукой большой, серый кот – наш домашний любимец. Обе картины были закреплены на маленьких, декоративных циновочках из некрашеной соломы. На несущей стене висело большое зеркало, украшавшее отражение каждого, кто глядел в него, и несколько работ, выполненных преимущественно в черно-белых тонах. Здесь были и сюрреалистичные сюжеты, и просто пейзажи в графике, и даже висели миниатюры, изображавшие рыбу, стрекозу и улитку. Чимин впился в картинки взглядом, полным жадного внимания художника.
– Такой большой дом, – восхитился Пак, оторвавшись от картин и повертев головой по сторонам. Он стоял в прихожей, оглядывался и не торопился разуваться. – Почему ты не живешь в нем?
– Ну, я мог бы, – ответил я. – Просто я хотел закончить школу в Кванджу, а потом переехать сюда. В Кванджу хорошие школы.
– Правильно, как я не догадался, – хлопнул себя ладонью по лбу Чимин. – Извини.
