Текст книги "Дом надежды (СИ)"

Автор книги: ArAlex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Снова вспоминая сегодняшний день и собственную несдержанность, Розмари поморщилась. Ей непременно следует впредь вести себя с молодым констеблем осторожнее, если уж он оказывает на нее такое влияние. Подумать только, ведь она и впрямь, как маленькая девочка, рассказала ему почти всю свою жизнь с самого детства! Но больше она не выставит себя в столь непривлекательном свете, ни за что! Однако это обещание, данное мысленно самой себе, ее не успокоило.

Только одно и утешило молодую женщину: даже в странном блаженном забытьи, в котором она пребывала всю дорогу домой, у нее хватило ума не ляпнуть ни слова про гадалку и ее странные пророчества. Не хватало еще, чтобы констебль Дейл счел ее слабоумной, которая верит всему, что плетут эти шарлатанки на ярмарках.

Комментарий к Часть 15. Откровенность

В этой главе нет ни одного диалога. Я без понятия, как так вышло, но вышло прикольно)

========== Часть 16. Упрямство ==========

Джоанна еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Ее дорогая подруга, всегда такая милая и искренняя, теперь казалась чопорной старой дамой, что выглядело абсолютно неестественно для каждого, кто знал ее хотя бы пару недель. Проблема была в том, что Фрэнсис Дейл ее и этой пары недель не знал.

Джоанна, которая была младше их обоих, смотрела на них, как на маленьких детей, качая головой и беззвучно посмеиваясь. Фрэнсис искренне пытался завести с миссис Дьюи разговор, но получалось у него из рук вон плохо, не работало даже его обаяние. Розмари была безукоризненно вежливой, но максимально отстраненной. Джоанна прямо видела, словно у нее на лбу было это написано, что она пытается быть рациональной и не верить каким-то там гадалкам, а заодно и не показать своего смятения новому знакомцу. Ведь никак нельзя, чтобы он даже краем уха услышал об этих глупостях, или что он о ней подумает!

Увы, бедная Рози понятия не имела о том, что все ее потуги бесполезны. Она бы знала об этом, если бы слышала разговор, состоявшийся вчера вечером в доме Хоупов. Однако она его не слышала.

Фрэнсис вернулся в дом крайне довольным, из чего Джоанна, видевшая его приход, заключила, что прогулка была интересной и весьма насыщенной. Оставив детей в комнате самих – все трое прекрасно могли находиться там без присмотра, по просьбе мамы прилично вела себя даже маленькая Хелен, а уж старшие и подавно, женщина спустилась к другу и повела его в гостевую спальню обустраиваться. Они были вдвоем – старушки вместе с миссис Хелен по-прежнему болтали в столовой, хотя прошло уже больше часа.

– Твоя комната здесь, – объясняла Джоанна, отводя юношу на второй этаж, – соседствовать будешь со мной и детьми. Поскольку гостевая спальня у нас одна, и занимать ее будешь ты, бабушку Аннабель мы поселим у моей бабули, они обе наверняка будут только рады.

– Хорошо, – кивнул Фрэнсис, – спасибо, Ханни. Без вас бы нам куда сложнее пришлось.

– Тоже мне, выдумал – без нас, – фыркнула Джоанна, – для чего, по-твоему, вообще нужны друзья?

Фрэнсис поднял брови.

– Ну, много для чего. Для помощи, поддержки друг друга…

– Устройства личной жизни тем, кто сам не умеет, – пробормотала Джоанна, негромко, но достаточно для того, чтобы ее друг услышал и удивленно на нее взглянул.

– А что ты на меня так смотришь? – усмехнулась женщина, – красавица у нас Розмари, да. Да и не только снаружи хороша, внутри тоже ничего так.

Фрэнсис дернулся, пытаясь изобразить недоумение, но его моментально выдали предательски заалевшие щеки.

– Ну что ты говоришь, – пробормотал юноша, явно смущаясь, – мы ведь всего день знакомы. Поговорили в целом часа три…

– Фрэнсис, – насмешливым тоном бросила Джоанна, пристально глядя на друга.

Тот нахмурился, пытаясь понять, что же он сказал неправильно, а затем понял.

– А-а, ну да. Помолвка, заключенная через десять минут после первой встречи, как я мог забыть.

Джоанна хихикнула.

– Именно. Так что, сам понимаешь, я – горой за любовь с первого взгляда! – с пафосом произнесла она, а затем подошла к нему ближе и заговорщицким тоном продолжила, – ну, а если серьезно? Я же видела, как вы смотрели друг на друга!

Фрэнсис молчал, прокручивая в голове долгий разговор с молодой вдовой. Они оба и впрямь были слишком откровенны друг с другом для людей, которые познакомились только сегодня. Да и сердце его уж как-то слишком рьяно колотилось при одних только мыслях о Розмари.

– Миссис Дьюи действительно… необыкновенная, – осторожно начал юноша, – она так молода, а пережила уже столько…

– Ну, не знаю насчет молодости, – пожала плечами Джоанна, – я пережила не меньше, а я на два года ее младше. Однако в целом, ты прав. Рози действительно многое пережила и до сих пор не видела настоящего счастья. Буду с тобой откровенной – я очень хочу это изменить и надеюсь, что ты мне поможешь. И ей поможешь.

Джоанна говорила убедительно и спокойно. Она была уверена в собственной правоте, ибо искренне не ведала о том, каким бывает долгий путь от знакомства до помолвки и свадьбы. Их свадьбу с Энтони задержали не их попытки узнать друг друга получше, а обстоятельства, от них не зависящие, да и в общем почти все девушки вокруг нее выходили замуж быстро, не затягивая с этим делом. Нэнси, ставшая женой лорда Оливера, Гвинет, вышедшая замуж через пару лет после того, как Джоанна покинула Лондон, Луиза… Когда-то, Джоанна знала, без особых промедлений замуж выходила бабушка, и мама, и та другая мать, которая вышла замуж за того… человека, благодаря которому она появилась на свет…

Именно поэтому Джоанна была настроена крайне решительно. Она твердо верила и в любовь с первого взгляда, и в то, что жена может и должна любить своего мужа, поэтому решение проблемы Рози теперь, когда в ее жизни появился Фрэнсис, молодой женщине виделось очень простым. Если бы еще она не была такой упрямой! Да и Фрэнсис тоже, как бы… не Энтони. Он едва знакомой девушке с порога руку и сердце не предложит. В смысле, уже же не предложил? Ну, вот.

Фрэнсис из небольшого монолога подруги выцепил только ту информацию, которую посчитал для себя интересной.

– Погоди, то есть миссис Дьюи старше тебя на два года? И меня тоже, получается… – пробормотал он.

Джоанна закатила глаза и скептически поджала губы. Да-а, Фрэнсис точно не Энтони.

– Ну да, – пожала плечами женщина, сообразив, что друг задал не риторический вопрос, – а тебя это волнует?

– Да, – кивнул юноша, становясь еще серьезней, чем был до этого, – так мое впечатление о ней только усиливается. Розмари выглядит такой юной и хрупкой… Но ей, выходит, двадцать шесть? Неужели она никогда раньше не любила?

– Почему не любила, любила, – с какой-то мягкой грустью проговорила Джоанна, – своего друга детства, который однажды вернулся из очередного плавания с беременной женой.

– Ой, – только и произнес Фрэнсис.

Миссис Хоуп снова пожала плечами.

– Энтони ничего не обещал ей, даже наоборот, дал понять, что ей не стоит его ждать. Она пережила, и даже подружилась со мной. Потом стала крестной матерью всем троим моим детям… Крестной Хелен она стала, уже будучи вдовой…

Джоанна замолчала, задумавшись, а затем вскинула глаза на друга и прямо спросила:

– Фрэнсис, ты ее любишь?

У юноши аж глаза на лоб полезли от настолько неожиданного и серьезного вопроса. Как он мог знать, любит он или нет, они знакомы всего день, и вообще…

– Да.

И вообще, любовь, такая, как в сказках, совсем уж не такое частое явление, она не приходит сразу, и бросаться с головой в омут чувств, даже если таковой вдруг в перспективе появился, совершенно неправильно… Стоп, он что, только что без малейших колебаний произнес слово “Да”?

Джоанна улыбнулась.

– Ну, вот и хорошо. Значит, Генхелия все же говорила о тебе.

– Кто говорил? – быстро переспросил Фрэнсис, все еще пытаясь отойти от предыдущего вопроса. И от своего ответа.

– Генхелия, гадалка. Я знаю, ты не слишком веришь во все эти штуки вроде предсказаний, порчи, ведьм и прочего, но эта гадалка когда-то нагадала Рози возлюбленного с золотыми кудрями и голубыми глазами.

Фрэнсис чуть поморщился при слове “гадалка”, но продолжил слушать молча.

– Рози, кажется, не верила ей. Хотя, быть может, дело было не в вере, а в надежде, которую Рози потеряла со временем. Возраст и впрямь важен, она уже не девочка, а любви как не было, так и нет. И вот теперь, когда она все же появилась на горизонте, Рози просто…

– Боится поверить в то, что это правда, – еле слышно закончил Фрэнсис.

Он понимал, он отчего-то прекрасно понимал все, что он сейчас услышал.

– В гадалок я, конечно, не верю, – продолжил он уже громче, – но…

– Ну и не верь, кто тебе мешает, – перебила его Джоанна, – тебя же никто не заставляет любить Рози потому, что так сказала гадалка. Ты люби ее просто так.

Голубые глаза Фрэнсиса сверкнули какой-то странной искрой. Просто так… не смотря ни на что… всегда.

Небеса милосердные, что с ним происходит?

Джоанна лишь улыбнулась, глядя на него. Уж она-то догадывалась.

Увы, бедная Рози не знала, насколько бесполезно ее сопротивление. Она еще не видела, как ярко-голубые глаза наблюдают за ней, уже даже без особого стеснения. Как они рассматривают ее, и как в памяти хозяина этих глаз откладывается каждая ее черточка…

Джоанна видела и улыбалась. Заметив, как Фрэнсис подошел к Рози, она отошла подальше, оставив их одних, а потом и вовсе поднялась наверх, где с некоторым удивлением обнаружила, что дверь в комнату констебля Дейла приоткрыта.

***

Странное волнение, охватившее буквально всех женщин в доме, ведь они все уже начинали догадываться о чем-то, связанном с Рози и Фрэнсисом, не коснулось Бена. Ввиду возраста мальчику были совершенно неинтересны чьи бы то ни было любовные перипетии. Гораздо больше его интересовал отдельно гость.

Бен плохо помнил отца, ему не было и четырех лет, когда тот уезжал. Он помнил лишь то, что папа был очень высоким, выше всех остальных обитателей дома, и у него были очень теплые руки, которыми отец с удовольствием трепал Бена по макушке, такой же лохматой, как и его собственная.

Бен знал, что отец уплыл далеко, в дальние страны, и пока не может вернуться к ним с мамой. Иногда он говорил об этом с Люси, которая помнила отца чуть лучше, и удовольствием рассказывала ему и Хелен о том, как он играл с ними в разные игры и пел им по вечерам песни.

Голос отца Бен смутно помнил и сам, и этот голос казался ему необыкновенно красивым, хотя он и был порой гораздо более звенящим и многогранным, чем обычно. Именно это пение и запало однажды в душу мальчика, и он мечтал когда-нибудь услышать его снова, услышать, как поет его папа. О том, что необычный звенящий голос принадлежал не папе, а папе с мамой, чьи голоса сливались в унисон, он не помнил – слишком мал был.

Теперь же в доме появился новый мужчина, и, хотя Бен чувствовал, что тот пришел не заменить отца, все равно он в некотором роде воспринимал его как соперника. А еще как крайне интересный объект для изучения, ведь Бен никогда не был близко знаком со взрослыми мужчинами, с которых можно брать пример. Пожилой садовник не в счет.

Поэтому юный Хоуп не углядел ничего дурного в том, чтобы в момент, когда все домашние будут внизу, осмотреться в комнате у гостя. Он ни в коем случае не собирался брать что-либо без спроса, этот урок он в свои неполные шесть знал на отлично, он бы просто посмотрел.

Вообще, саму комнату Бен, конечно же, прекрасно знал, ведь это была комната в его доме. Гораздо больше его интересовали вещи гостя, вещи, принадлежащие взрослому мужчине, каким и он когда-нибудь станет.

С искренним интересом он оглядел чемодан с одеждой, книги, блестящую полицейскую каску, лежавшую на тумбочке… Как интересно, может быть, он сам когда-нибудь станет полицейским и тоже будет носить такую… А затем внимание мальчика привлек необычный предмет, лежавший около умывальника.

Странная серебристая штуковина, слегка похожая на нож, призывно сверкала под пробивающимися в комнату солнечными лучами. Не в силах сдержаться, мальчик протянул руку и осторожно взял аккуратную вещицу за узорную ручку. Улыбнулся, видя, как в лезвии, словно в зеркале, отражаются его карие глаза, и склонил головку набок, любуясь сверканием светло-серого металла.

Ах, как красиво!

От созерцания незнакомой прекрасной вещи его отвлек тихий вскрик. Мальчик обернулся, продолжая сжимать предмет в руке, и столкнулся взглядом с помутневшими от страха глазами матери.

========== Часть 17. Печать воспоминаний ==========

– Розмари!

Женщина обернулась на зов и невольно вздрогнула, увидев перед собой констебля Дейла.

– Добрый день, – она немедленно попыталась взять себя в руки, – Фрэнсис? Если мы уже называем друг друга по именам?

Юноша немного смутился – он действительно не получал от нее разрешения называть ее по имени, но он тоже быстро взял себя в руки и обаятельно улыбнулся.

– Да, если Вы не против, мэм. У Вас чудесное имя, и произносить его – одно удовольствие.

Фрэнсис и сам удивлялся тому, как смущали его собеседницу простые комплименты. Это и вправду было так, у Рози за ее жизнь было поразительно мало ухажеров, умевших эти комплименты говорить, и это при ее-то внешности и кристально-чистой репутации.

– Нет, я совсем не против, – пролепетала она, очаровательно краснея.

– Прекрасно, – снова улыбнулся Фрэнсис, – а я хотел сказать Вам, что очень рад Вас видеть.

– Я… Вас тоже, – медленно проговорила Рози. Это было совсем не то, чего она ожидала, хотя это и была стандартная вежливая фраза. Вот только в ней не чувствовалось отстраненной вежливости, в ней чувствовалась искренняя радость.

Небо, что этот мальчишка с ней делает! Он всего лишь назвал ее по имени и сказал, что рад ее видеть, а у нее уже голова от счастья кружится.

Их так толком и не начавшуюся беседу прервала миссис Дейл.

– Здравствуйте, миссис Дьюи, – приветливо улыбнулась она, с хитрым прищуром поглядывая то на нее, то на внука.

– Добрый день, – вежливо поздоровалась Рози.

Фрэнсис выглядел слегка раздосадованным, как будто и он не слишком был рад появлению любимой бабушки.

– А Вы сюда часто в гости приходите? – поинтересовалась Аннабель, – Вы, я вижу, и впрямь в большой дружбе с хозяевами дома.

– Ну да, – пожала плечами Рози, – миссис Хелен – моя крестная мать, я сама – крестная всем троим детям… С детства с Хоупами дружбу вожу.

– Это замечательно, – радостно всплеснула руками бабулька, – а скажите, деточка…

Фрэнсис уже было шагнул вперед, чтобы немного осадить бабушку, но его вмешательство не потребовалось. Разговор моментально оборвал донесшийся сверху крик.

***

– Мама? – испуганно пискнул Бен, с ужасом вглядываясь в смертельно бледное лицо матери.

– Бен, – просипела Джоанна, еле выдавливая слова, – положи ее на место.

Она протянула к сыну дрожащую руку и осторожно сделала маленький шаг вперед.

– Бен, – прошептала она, пошатываясь.

От испуга мальчик невольно сжал бритву еще сильнее, и протянул руку с зажатой в ней бритвой вперед…

– Брось ее сейчас же! – рявкнула Джоанна таким голосом, что аж стекла в окнах зазвенели.

Страшная вещь выскользнула из ослабевших рук перепуганного ребенка и с негромким стуком упала на ковер. Джоанна проводила утонувший в мягком ворсе предмет взглядом, моргнула и свалилась в обморок.

Бен вскрикнул, разом забыв о страхе, и бросился к матери, пытаясь приподнять ее своими маленькими ручками.

– Мама! – звал он, и слезы выступали на его глазах. Мама не откликалась.

На шум прибежали бабушки, и констебль Дейл вместе с Рози. Миссис Дейл и обе старшие миссис Хоуп тут же запричитали над Джоанной, пытаясь поднять ее. Фрэнсис решительно отогнал их в сторону, подхватил бесчувственную женщину на руки и перенес ее в ее комнату. Обе миссис Хоуп и миссис Дейл последовали за ним, Рози с ними.

Миссис Баркер присела рядом с тихо всхлипывающим правнуком и негромко, но твердо спросила:

– Бенни, что здесь произошло?

Мальчик прижался к прабабушке, продолжая плакать.

– Бенни, дорогой, – уже мягче повторила Элизабет, – расскажи мне, почему мама упала.

– Я взял посмотреть красивую штучку, – сквозь слезы выдавил Бен, – я не хотел ее забирать насовсем, она не моя, я просто хотел посмотреть. А мама зашла и увидела, и стала говорить, чтобы я положил ее на место, а я…

На этом мальчик прервался и снова расплакался.

– Какую штучку, малыш? – спокойно спросила Бетти, все еще не понимая, что могло случиться.

– Эту, – произнес Бен, вставая и поднимая с ковра серебристую бритву.

Элизабет вздохнула, глядя на нее.

– Вот оно что, – пробормотала она, покачивая головой.

– Я плохо поступил, да? Мама на меня обиделась? – испуганно вопросил мальчик, заглядывая старушке в глаза.

– Нет-нет, хороший мой, что ты, – поспешила успокоить его миссис Баркер, – конечно, ты поступил не очень хорошо, взяв чужую вещь без спроса, тебе следовало спросить у констебля Дейла разрешения, и он бы обязательно тебе позволил посмотреть на его вещи, но дело не в этом.

Она на секунду замялась, не зная, как продолжить.

– Видишь ли, даже самые красивые и интересные вещи умеют причинять вред в руках плохих людей, – наконец произнесла она, – это бритва, обычные мужчины с помощью нее избавляются от усов и бород, так что это очень полезная вещь.

– А как избавляются? – заинтересовался Бен.

– Срезают, – пояснила Элизабет, – видишь, какая она острая?

Мальчик кивнул.

– Только вот какое дело, – продолжала миссис Баркер, – из-за того, что она острая, она может делать людям больно. Так же, как любой нож, например, ведь им можно порезаться. И однажды был очень плохой человек, который вот такой же вещицей причинял очень много боли разным людям, в том числе и твоей маме.

Глаза Бена широко распахнулись, и он часто заморгал, пытаясь уложить в голове полученную информацию.

– А где он теперь? – сурово спросил он наконец. Его маму не смел обижать никто, любой, кто осмелился бы, был бы им, Беном, жестоко наказан.

О том, что ему всего пять, и наказать он сможет разве только младшую сестру, да и то не факт – маленькая Хелен была весьма бойкой и тоже постоять за себя умела – мальчик не думал. В его голове было четко установлено, что он – защитник в этой семье, и он не должен позволять кому-либо обижать своих родных.

– Умер, малыш, и уже очень давно, но твоя мама до сих пор помнит его и очень боится бритв, хотя не в руках плохих людей они практически безопасны, – со вздохом проговорила Элизабет, незаметно промокнув глаза платочком.

Затем она встала, и потянула мальчика за собой.

– Пойдем, посмотрим, что там с мамой, она уже наверняка пришла в себя.

Джоанна и впрямь уже была в сознании, и болезненная бледность почти сошла с ее щек. Элизабет оставила Бена за дверью, велев ему подождать, а затем выпроводила из комнаты внучки всех остальных, оставшись с ней наедине.

– Ханни, дорогая, – начала она, приближаясь, – я понимаю, чего ты испугалась, но Бен всего лишь любопытный ребенок, он не хотел ничего дурного.

– Я его напугала? – тихо спросила Джоанна, обхватывая себя руками.

– Немного, – призналась Бетти, – он решил, что что-то сделал не так. По сути, так и было, конечно, но…

Джоанна грустно вздохнула.

– Знаешь, ба, мне иногда так хочется просто простить его за все, что он сделал, – горько усмехаясь, протянула она, – просто отпустить все, что случилось, и жить дальше. Я старалась, но не получается. Каждый раз, когда я пытаюсь, снова и снова что-то напоминает мне о том ужасе, который он сотворил.

Бетти только руками всплеснула.

– Тебе, наверное, неприятно это слышать, все же он был твоим единственным ребенком, – отстраненно продолжала Джоанна.

Элизабет пожала плечами.

– Что поделать, – произнесла она скорбным голосом, – ребенок или нет, но чудовищем, отнявшим множество невинных жизней, он был. Слушай, детка, там Бен снаружи, – резко перевела она тему, – мне его впустить?

– Конечно, – кивнула Джоанна, – и оставь нас.

Мальчик зашел в комнату, глядя в пол и нерешительно шаркая ножками.

– Бен, – негромко позвала Джоанна своим обычным, спокойным голосом.

Он вздрогнул и бегом бросился к матери, обхватив ее обеими руками.

– Мама, я больше не буду, слышишь! – всхлипнул он, прижимаясь к ней всем телом, – я больше никогда не буду!..

– Тише, солнышко, – мягко, успокаивающе произнесла Джоанна, обнимая ребенка, – ничего страшного не случилось. Я знаю, ты не нарочно. Ведь правда? – она заглянула ему в глаза.

Бен закивал головой, отчего слезы потекли по его щекам еще быстрее.

– Ну, вот видишь, – улыбнулась женщина, укачивая сына, – все хорошо.

Они замолчали, так и оставаясь в объятиях друг друга. Джоанна гладила Бена по растрепанной головке, а тот так и продолжал жаться к ней, словно ища защиты и защищая одновременно.

***

– И часто у нее такое бывает? – тихо спросил Фрэнсис, когда пожилые женщины разошлись по своим делам, очевидно, наотрез отказываясь обсуждать произошедшее.

– Случается, – пожала плечами Рози, – Джоанна на самом деле очень хрупкая, а после всего, что она пережила, ее любая мелочь может довести до вот такого вот, – она неопределенно махнула рукой в сторону спальни подруги, – вообще, ее раньше всегда успокаивал Энтони, у него хорошо получалось, но теперь…

Фрэнсис вздохнул, задумываясь. Историю, связанную со Суини Тоддом, он знал довольно смутно, а потому прежде не особенно задумывался о том, сколько же бед пришлось пережить его подруге детства, и насколько сильно ей, должно быть, не хватало мужа. Конечно же, она верит в то, что он жив, она ведь просто не может иначе. Перестанет верить – умрет.

– Что ж, – прервала его мысли Рози, – пожалуй, здесь сегодня не до меня, так что пойду я, наверное.

– Я провожу, – тут же выпалил Фрэнсис, который искренне надеялся, что это станет их первой доброй традицией. Сначала он начнет провожать ее до дома, потом, возможно, заходить в гости, а там уж…

– Провожайте, – вздохнув, разрешила Рози, мысленно готовясь молчать всю дорогу, чтобы не вышло, как в прошлый раз. Она, конечно, могла и вовсе отказаться от сопровождения, но ей почему-то совершенно этого не хотелось.

На этот раз они пошли другой дорогой и загулялись, дойдя до побережья. Впрочем, оба они были этому только рады – они любили море. Рози оно успокаивало, несмотря на то, что оно унесло у нее не одного дорогого человека, Фрэнсис же просто любил все красивое, и лазурные волны с серо-голубым небом были прекрасным фоном для созерцания самой красивой девушки на свете.

Они стояли молча, глядя на переливающиеся гребни чуть вздымающихся волн. Их покой нарушил веселый морской бриз, взъерошивший аккуратные кудри Фрэнсиса, отчего тот засмеялся, смахивая с лица золотистые пряди. Рози, глядя на это, почему-то ощутила в груди странный, совершенно очевидно неправильный порыв, и, поддавшись ему, протянула к юноше руку и убрала с его лба один из оставшихся там локонов.

Юноша замер от ее прикосновения, такого теплого и нежного. Рози же, будто опомнившись, отдернула руку.

– Простите, – пролепетала она, заливаясь краской, – я веду себя совершенно неприлично…

– Ничего, – прошептал Фрэнсис, глядя ей в глаза и будто на что-то решаясь, – но надеюсь, Вы не обидитесь, если я тоже, как и Вы, поведу себя неприлично.

И он шагнул вперед. И Рози, замершая в ожидании того, что сейчас произойдет, вдруг за секунду осознала, что прекрасно представляет себе, что сейчас случится и как оно случится. Как будто такое уже было, как будто он уже вот так шагал к ней с лихорадочным блеском в глазах…

Как будто ее первый поцелуй состоялся не сейчас, а когда-то давно.

На мгновение все исчезло, вся вселенная сузилась до одних теплых и нежных губ, накрывших другие. И не было слышно перешептываний случайных прохожих, крика чаек, шума волн…

И на мгновение все стало правильно.

========== Часть 18. Радость ==========

Разумеется, доброй традиции провожать миссис Дьюи до дома не суждено было существовать. Просто потому, что провожать стало некого. И хватило же у Фрэнсиса ума на импульсе не просто поцеловать прелестную вдову, но и предложить ей руку и сердце, прямо там, на побережье!

Розмари убежала, промямлив что-то невнятное, а на следующий же день Фрэнсис узнал, что она уехала в Йорк, в гости к какой-то там дальней родственнице.

– Во дает, юмористка, – хихикала Джоанна, выслушивая рассказ подавленного констебля.

Она и в самом деле не могла сдержать смех. Отношение к старшим товарищам, как к детям, в пылу любви способным на любые глупости, уже стало для нее обыденностью. Хотя в этот раз Рози явно перегнула палку.

– И ничего смешного! – взвился Фрэнсис, кидая на подругу раздраженный взгляд.

– Да ладно тебе, – продолжала смеяться Джоанна, – не расстраивайся так, друг констебль. В конце концов, она же не сказала “нет”!

– Но и “да” она тоже не сказала! – продолжал сокрушаться Дейл, – а ее побег вполне можно воспринимать, как отказ.

– Дурак, – безапелляционно заявила миссис Хоуп, – как отказ можно воспринимать только действительный отказ, прямой и бесповоротный, в данном случае слово “нет”. А побег Рози нужно воспринимать как “я подумаю”.

– Ты так считаешь? – с надеждой спросил Фрэнсис, немного отвлекаясь от захватившей его грусти.

– Да, – кивнула Джоанна, а затем уже тише пробормотала, – во всяком случае, надеюсь.

– Что-что? – снова испугался юноша.

– Не обращай внимания, – махнула рукой миссис Хоуп, – я всегда надеюсь, у меня фамилия к этому располагает.

Фрэнсис тяжело вздохнул. На душе у него было тоскливо, он рьяно корил себя за свою импульсивность и поспешность, но поправить дело в данный момент возможности не было.

– Кстати, – усмехнулась Джоанна, возвращая задумавшегося юношу обратно в реальный мир, – родственница, к которой уехала Рози, замужем пять раз была. Последний раз выходила в сорок два. Так что, может быть, этот визит пойдет нашей скромнице на пользу. А пока ее нет, мы с тобой извлечем максимум выгоды из ее отъезда.

Женщина чуть ли не руки потирала, ей и впрямь очень понравилось быть свахой. Это было до странности весело и увлекательно.

– Это как? – заинтересовался юноша.

– Ну, во-первых, я бы на твоем месте прогулялась вместе с кем-нибудь из нас до соседнего дома и познакомилась с мистером и миссис Пауэрс, родителями твоей ненаглядной, – деловито начала Джоанна, – а во-вторых, есть у меня одна идея, как тебе стать к ней ближе, и она прекрасно осуществима даже в отсутствие самой Рози. Нам как раз понадобится время для осуществления этой идеи, да и обстоятельства именно сейчас складываются как нельзя лучше, так что…

Фрэнсис ответил на хитрую улыбку Джоанны точно такой же, они еще немного пообсуждали план и приступили к делу. К возвращению Рози, случившемуся три недели спустя, все было готово.

***

Розмари переступила порог дома Хоупов осторожно, с опаской, а когда узнала, что Дейлы теперь живут не здесь, сама не поняла, чувствует она облегчение или огорчение. Может, и то, и другое?

– Здравствуй, дорогая, – весело приветствовала ее Джоанна, загадочно играя бровями.

– И тебе не хворать, – немного обескураженно отозвалась Рози.

– Проходи, – безмятежно улыбнулась Джоанна, поднимаясь наверх, в свою комнату. Рози последовала за ней.

Закрыв за собой и подругой дверь, Джоанна повернулась и молча принялась смотреть на Розмари.

– Ханни, пойми, – вздохнула та, – это просто не так работает. Все эти странные предсказания, которые как будто к чему-то обязывают… Судьбоносная встреча, любовь с первого взгляда… Так не бывает! Мы были знакомы всего пару дней, а потом вот так сразу… жениться? Мы даже не успели узнать друг друга, и потом, он полицейский, из богатой и почти знатной семьи, и, в конце-концов, он меня младше! На целых два года! Это же пропасть, как ты не понимаешь!

Джоанна слушала, скрестив руки на груди, и жалея, что не может произнести фразу “Вот я тебе хоть слово сказала?” – это бы отвлекло подругу и сбило ее с мысли. А как хотелось, ведь она и вправду не произнесла ни слова с тех пор, как они поднялись в комнату, Рози оправдывалась не перед ней, а перед самой собой.

– Ну, вот и выходит, что ничего не выходит. Я, может, и хочу замуж за Фрэнсиса, но совершенно не уверена, стоит ли вообще это делать, или, как минимум, так торопиться! – взахлеб продолжала Рози.

Джоанна вздохнула.

– Рози, дорогая, – медленно, мягко, словно втолковывая что-то малолетнему ребенку, произнесла Джоанна, – тебя никто не просит прямо сейчас идти с ним под венец, и никто не будет мешать вам узнать друг друга поближе, хотя, после вашего разговора – да, Фрэнсис рассказал мне – куда уж ближе. Вот только то, что ты сейчас сказала мне, ты и ему все-таки скажи.

– Что, прямо все? – недоверчиво подняла брови Рози.

– Нет, все не обязательно, – пояснила миссис Хоуп, туманно улыбаясь, – достаточно будет первой части последнего предложения, ибо вся суть твоего монолога именно в ней.

Рози только руками всплеснула. Последние несколько недель были для нее тяжелыми и очень тревожными. Она действительно сказала сейчас все, что думала, все это было правдой, но это не отменяло сердца, бьющегося сильнее, и щек, алеющих при одной мысли о прекрасном и справедливом полицейском. Все было слишком запутанно, и…

– А где он? – спокойно выдали ее губы, пока разум был занят рассуждениями.

Джоанна расплылась в улыбке.

– Ты знаешь о том, что мистер Бруквуд продал дом и уехал в другой город?

– Мой сосед? – озадачилась Розмари, на секунду забыв даже о вопиющем рассинхроне собственных мыслей и слов.

– Он самый, – продолжая улыбаться, заявила Джоанна, – он уехал, и…

– И?

– И угадай, кто теперь там живет? – сияя, заявила женщина, чья улыбка разъехалась уже до вида улыбки Чеширского кота.

Рози моргнула. Глупой она не была, а потому риторичность вопроса ощутила сразу.

– Ханни, – простонала она, – твоя работа?

– Ну, я только помогала, – пожала плечами Джоанна, не переставая улыбаться.

– Весело тебе, – буркнула Рози, – а мне что теперь делать? Зачем вы вообще это придумали?

– Как зачем? – искренне удивилась Ханни, – а если вы поженитесь и жить начнете вместе? Он у тебя жить будет, или ты у него? Проблемы выбора могут сильно испортить жизнь, а так – объединяете свои участки в один, и никакой проблемы нет.

Рози закрыла лицо руками. Джоанна снова замолчала, ожидая.

Рози убрала руки от лица, встала, и решительно направилась к выходу. Джоанна по-прежнему молчала.

Рози закрыла за собой дверь и начала спускаться по лестнице. Джоанна прикрыла глаза и пробормотала ей вслед: “Как дети малые, честное слово!”

***

Миссис Дьюи встала перед дверью и нерешительно постучала. Дверь ей открыла служанка, вежливо проводившая ее внутрь. От нее Розмари узнала, что мистер Дейл сейчас на службе, и хотела было повернуть назад, но гостью заметила миссис Дейл. С веселым аханьем она потащила молодую женщину пить чай и рассказывать о ее поездке в Йорк.