Текст книги "Дом надежды (СИ)"

Автор книги: ArAlex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Бен ещё не приехал, – почти сразу сообщила Джоанна, – а Джереми и Хелен пока немного заняты.

Аллисон грустно вздохнула.

– Ничего, мы подождём.

Оглянувшись на окно комнаты, где все ещё находились Джереми и Хелен, Джоанна только рукой махнула.

– Младших, пожалуй, ещё дольше, чем Бена, ждать придётся. А потом у нас, кажется, будет свадьба.

– Джереми все-таки сделал Хелен предложение? – ахнула Рози.

– Вроде того, – улыбнулась Джоанна.

Поглядев на родителей и их друзей, увлечённо заболтавшихся друг с другом, Аллисон Дейл вздохнула и вышла за ворота с намерением немного прогуляться.

Уже вечерело, и становилось все прохладнее, хотя на девушке и было пальто поверх платья. Было ветрено, и она зябко куталась в него, но не спешила вернуться обратно.

Мимо неё с шумом прошла цыганская семья – кажется, где-то неподалёку как раз остановился цыганский табор. Пышнотелая цыганка, размахивая руками, что-то выговаривала детям. Аллисон сразу вспомнилась Генхелия, одновременно похожая и совсем не похожая на других цыган. Хотя, наверное, гадалки всегда особые, тихие, мудрые… Если не шарлатанки, конечно.

Подумав об этом, Аллисон тряхнула головой, смеясь над собою.

– Подумать только, – вслух произнесла она, обращаясь к вновь опустевшей улице, – скоро приезжает мой жених, а я хожу по улице и думаю о цыганах…

Позади неё послышался тихий звук шагов, и девушка невольно дернулась, и, поскользнувшись, упала прямо в руки оказавшегося позади человека.

– Красавица, – произнёс он, сверкая темными глазами и растягивая губы в донельзя широкой и довольной улыбке, – а позолоти ручку!

***

А свадьба была, чуть позже. Даже две.

Комментарий к Часть 27. Смущение, любовь и цыгане

Ну что, наконец мы вплотную подошли к совершенно новой фазе? Не знаю, как вы, а я в нетерпении)

========== Часть 28. Недолго музыка играла ==========

– Во имя всего святого, Хелена, не вертись! – пропыхтел Бен, одной рукой удерживая волосы сидевшей перед ним в кресле девчушки, а другой пытаясь поймать выскользнувшую из прически непослушную прядь.

Та лишь захихикала, покосившись на расположившуюся в соседнем кресле сестру, которая тут же ответила ей такой же хитрой улыбкой.

– Джоанна, я кому сказал, сидеть неподвижно? Сейчас все набок съедет, а я поправлять не буду, так на бал поедешь! – пригрозил мужчина, однако девочки лишь захихикали громче. Они-то знали цену тем угрозам.

Прелестный белокурый маленький мальчик незаметно оказался прямо у кресла, поймал прядь волос девочки, зажал её в кулачке и подал парикмахеру. Тот облегченно вздохнул.

– Перси, ты ж моя радость! – парой заученных движений вернув прядь на место и заколов прическу крупной заколкой с драгоценным камнем, Бен потянулся к мальчику и потрепал его по слегка растрепанным кудряшкам, – вот, берите пример с младшего брата, негодницы!

Он усмехнулся и шагнул ко второй девочке, заканчивая и её прическу.

– Ай, красавицы! – мягко усмехнулась Аллисон, входя в покои, – Ну что, теперь пойдёмте, бал уже скоро, а вы ещё не одеты. Ваши родители будут недовольны. Давайте-ка, вперёд, вперёд!

Глядя на жену, которая с энтузиазмом и радостью провожала девчушек, Бен невольно вздохнул. Своих детей у них пока не было. А ведь они уже сколько лет в браке! Шесть! Или уже семь?

Кажется, только вчера он приехал из Лондона домой, в Плимут, в котором почти не бывал с тех пор, как обосновался на Флит-Стрит, и увидел на улице её, прелестного выросшего ангелочка, что-то лепечущего о цыганах. Он все ещё прекрасно помнил то удивленно-радостное выражение её лица, когда он поймал её сзади (совсем как её отец её мать когда-то) и ляпнул что-то смешное и совершенно неуместное – в своей манере, впрочем. С годами Бен все больше любил говорить странные вещи, шутить и флиртовать, ибо почему бы нет? Когда веселиться, как не в молодости? То, что теперь ему было уже за тридцать, его не особенно смущало.

Он все ещё помнил их свадьбу, прогремевшую вскоре после той их встречи. Аллисон с детства мечтала о романтике как у её родителей, а ещё лучше, как у его. Что ж, она её получила, и свадьба была просто великолепной, хотя, с субъективной точки зрения Бена, её немного омрачал факт целующихся в каждом углу Джереми и Хелен. Нет, понятно, что это была их свадьба тоже, но всё-таки!

Главную особенность своей новоиспеченной жены Бен узнал, в общем-то, еще до того, как она ею стала – все её выходки были лишь проявлениями детства, которое теперь прошло, а на мать она была похожа в основном внешне. Аллисон была тихой и покорной, что, вероятно, являлось в том числе и следствием их разницы в возрасте. Она почти никогда не перечила ему, не упрекала ни в чем, и, что больше всего вводило Бена в ступор на первых порах, никогда не ревновала.

Однажды он, со свойственной ему прямотой, без обиняков спросил её об этом.

– Зачем? Я тебе верю, – просто ответила девушка и продолжила заниматься тем, чем занималась, когда он отвлёк её своим вопросом.

Если раньше у Бена и возникали сомнения по поводу судьбы и женитьбы, то эти четыре слова смели все сомнения подчистую. Он не был мальчиком, у него возникали отношения и прежде – ничего, что успело бы перерасти во что-то серьезное до окончания, но никогда прежде ни одна девушка не реагировала так на его открытую манеру общения, увы, столь похожую на флирт со всеми подряд. Это и положило начало новому витку любви – он уже любил её, как свою добрую маленькую подружку, а теперь она внезапно превратилась в его глазах в мудрую женщину. Хотя в реальную женщину её, конечно, превратил он сам сразу после свадьбы, и Бог мой, что это была за ночь! Многими словами можно было описать её…

Вот только не словом «плодотворная». Как и многие последующие ночи.

Бен не слишком унывал – конечно, ребёнка он хотел, но все же Алли была ещё совсем молода, её мать родила её в гораздо более позднем возрасте, успеется, а вот сама Аллисон, кажется, искренне боялась, что с ней что-то не так. Впрочем и она не позволяла себе впадать в уныние, занимая себя помощью мужу в его работе, а также заботой о племянниках.

– Дядя! – вырвал мужчину из раздумий знакомый, чуть хрипловатый от ломки голос.

– Барт! – встрепенулся Бен.

– Джоанна и Хелена тебя совсем утомили, уже спишь на ходу, – констатировал подросток, – а ведь тебе ещё с нами идти, мама настаивает.

– Ну уж нет, – тут же замахал руками Бен, – я на эти приемы ни ногой. Плавали, знаем, как там весело.

Барт только глаза закатил. Бен усмехнулся и закатил глаза в ответ, а затем тряхнул головой и указал на кресло:

– Давай, садись. Тебя причешу, следом Филиппа позовёшь, – и он взялся за гребень.

Бартелеми Кливленд, старший сын Люси, с раннего детства поражал всех друзей и знакомых своей похожестью на отца. Высокий, худощавый, с тонкими рыжими волосами и аристократической бледностью, с возрастом он становился его абсолютной копией. Зато характер, расчетливый, цепкий, хладнокровный, хотя и ничуть не бесчестный, явно достался ему от матери. К младшим братьям и сёстрам он относился снисходительно, но и не обижал их, несмотря на то, что веселые и не менее рыжие, чем он сам, сёстры-близняшки, и точно такой же рыжий младший братец Филипп его частенько доводили. Однако он был дворянином до мозга костей, а потому считал ниже своего достоинства поддаваться на провокации младшеньких.

Бен, глядя на все это, лишь качал головой и смеялся. Ему выходки Филиппа и девочек слишком уж напоминали их собственные детские игры с сёстрами, чтобы раздражать его. Хотя любимец, несмотря на это, у них с Бартом был общий.

Маленький, не по годам серьезный Персиваль Кливленд ухитрялся быть одновременно невероятно тихим, замкнутым ребёнком, и любимцем всей семьи. Он никогда не капризничал, не проказничал, и характера был весьма скромного. Впрочем, возможно, на это повлияла и болезненность мальчика, который с младенчества был подвержен разным недугам.

– Дядя, ты опять задумался, – заметил Барт, – а бал уже скоро.

– Да готово, готово, – отозвался Бен, обозревая приглаженные и напомаженные волосы племянника, – зови Филиппа, и передай матери, что ни на какой бал я не пойду!

Проводив мальчишку взглядом, Бен поморщился. Да, Люси только дай волю, потащит по всем приемам и салонам подряд. Была бы матушка, она бы её усмирила… Но матушка с отцом наконец выкроили время от дел и, махнув рукою на все, уехали отдыхать в Париж.

К креслу проскакал мальчонка с копной рыжих кудрей на головке, и Бен вновь взялся за дело.

***

– А я уж и забыла, как красив Париж! – мечтательно протянула Джоанна, разглядывая город через окошко кареты.

– Не так красив, как ты, моя дорогая, – улыбнулся Энтони, кладя подбородок супруге на плечо, чтобы ему тоже было хоть что-то видно сквозь окошко. Отчего он не пожелал выглянуть в противоположное – вопрос риторический.

– Однако же очень красив, – усмехнулась Джоанна, – но в самом деле, Энтони, куда мы едем? Разве мы не собирались остановиться в той же гостинице, что и тогда?

– Собирались, – подтвердил мужчина, – но мой друг и деловой партнёр, тот самый, о котором я тебе рассказывал, узнал о нашем приезде и пригласил нас остановиться у него. Я с радостью согласился, тем более, что я давно хотел вас с ним познакомить.

– Ах, вот оно что! – понимающе кивнула Джоанна, – тогда, надо полагать, нам следует все время общаться на французском языке? Иначе получится совсем невежливо…

– Да, конечно, – кивнул Энтони, – но я не думаю, что это вызовет у тебя особые трудности, милая, ты ведь превосходно владеешь французским.

Джоанна улыбнулась.

Как раз в этот момент карета остановилась напротив шикарного особняка, и супруги вышли. У входа их уже ожидал дворецкий, который и провёл их внутрь, где их уже ожидал хозяин дома, красивый, точеный шатен лет сорока на вид, с холодными глазами и аккуратными усиками.

– Месье Антуан, рад Вас видеть, – поприветствовал он мужчину.

– Граф, – расплылся в ответной улыбке Энтони, – сколько лет, сколько зим! – и мужчины обменялись крепким дружеским рукопожатием.

Затем Энтони подозвал к себе жену и гордо представил её другу:

– Как и обещал, наконец привёз сюда свою прекрасную супругу, я не раз рассказывал тебе о ней.

Мужчина галантно поклонился и поцеловал женщине руку.

– Очень приятно наконец познакомиться с Вами, мадам Жанна.

– Дорогая, – продолжил Энтони, – позволь представить тебе моего друга и делового партнера, графа Филиппа де Шаньи.

Джоанна улыбнулась и присела в реверансе.

Граф Филипп оказался гостеприимным хозяином, уставших с дороги гостей уже ожидала богато обставленная гостевая спальня. За обедом Джоанна так же выяснила, что он прекрасно образован и приятен в общении. А к вечеру, когда новоприбывшие уже готовились ко сну, благодаря прекрасной слышимости в доме выяснилось также, что в прекрасном доме не все так гладко.

– Скоро полночь, а ты только сейчас вернулся домой! Что дальше, ты в опере у этой девки ночевать начнёшь?

– Не смей её так называть! – резко отвечал графу другой голос, позвонче.

– Как есть, так и называю, – прошипел граф де Шаньи, а затем начал сердито втолковывать что-то собеседнику уже чуть тише.

Джоанна решительно встала и направилась к дверям.

– Нужно дать им понять, что мы слышим, – заявила она через плечо, выходя их комнаты.

Далеко она, впрочем, не прошла – на лестнице её чуть было не сбил ладный молодой человек, и, пробормотав: «Прошу прощения, мадам», скрылся где-то внизу.

– Кто это был? – поинтересовалась Джоанна, возвращаясь в комнату, – ты вроде говорил, что у графа нет детей?

– Детей нет, младший брат есть, – пояснил Энтони, – интересно, что у них такого случилось? Рауль – славный, честный юноша, на флоте служил, с братом они всегда дружны были…

– Ладно, это не наше дело, – качнула головой Джоанна, – зато наше дело иное, – она подмигнула мужу, – опера. Ты ведь обещал меня туда сводить.

– Обязательно! – улыбнулся Энтони, – завтра же и пойдём, там как раз завтра премьера новой оперы, «Дон Жуан», кажется.

Опера и впрямь оказалась роскошной, и даже присоединившийся к ним хмурый граф Филипп слушал пение актеров с удовольствием. Правда, лишь до тех пор, пока на сцене не появилась прелестная возлюбленная Дона Жуана – юная шатеночка с ангельским голосом. От одного её вида графа аж перекосило, и Джоанна невольно нахмурилась. Ещё вчера она догадалась о причине спора между братьями, и теперь видела эту причину воочию.

А затем её вдруг отвлекло странное ощущение неправильности, разлившееся по всему её телу от одного лишь слова.

Тихо, полушепотом, со сцены прозвучало слово «Пассарино».

– Антуан, ты слышишь? – шепотом спросила она.

Тот недоуменно нахмурился, но в этот момент Дон Жуан начал петь, и Энтони кивнул, показывая, что слышит.

Голос главного героя внезапно стал совершенно другим, и этот голос… завораживал. Бархатный и тягучий, он будто обволакивал собою слушателей, продолжая тянуть довольно откровенные строки, которые, пропетые столь чудесно, даже не казались пошлыми. Джоанна настолько заслушалась чудесным пением мужчины, а затем и девушки, начавшей свою партию, что не сразу заметила, что на сцене происходит что-то уже не очень похожее на спектакль. Ещё несколько странных секунд с откидыванием капюшона и пением, уже слишком тихим, чтобы услышать его четко, а затем со снятием маски, и на сцене начался самый настоящий огненный ад.

Странный актёр потащил девушку за собой, следом на сцене мелькнул уже знакомый Джоанне юноша, и граф де Шаньи, заметив его, бросился туда же. Люди вокруг кричали при виде вспыхнувшего огня и висевшего на сцене трупа, видимо, первого актера, которого и заменил странный человек в маске…

Джоанна слабо вскрикнула и зашаталась. В событиях столь ужасных и пугающих она не участвовала с юности, и теперь оказалась не готова к страшному зрелищу. Впрочем, долго страдать ей не пришлось: едва заметив состояние супруги, Энтони тут же вытащил её на улицу.

Там, слегка отдышавшись, они и задали друг другу один-единственный вопрос, вертевшийся в их головах:

– Что это было?

Комментарий к Часть 28. Недолго музыка играла

Что ж, вот мы и пришли к новой фазе, ознаменовавшей себя новыми фэндомами и персонажами в шапке, ну и в истории, конечно, тоже. Для лучшего понимания истории поясню сразу – основным у меня является сюжет мюзикла Уэббера, а конкретно – его лондонская постановка 2011 года, как моя любимая версия этого мюзикла. Из неё же будут и описания персонажей, главных из которых играли Сиерра Боггесс и Хэдли Фрейзер, и которые выглядят и звучат соответственно своим актерам (если кому-то из читателей категорически не нравятся эти актеры, им, конечно же, не запрещается представлять героев по-другому, но имейте ввиду, что тогда описания в тексте истории могут не совпасть с теми, что возникают в ваших головах). Однако в мюзикле деталей достаточно лишь для самой истории, без её продолжений, а потому недостающие мне детали, сюжетные линии и персонажей я буду по возможности не придумывать сама, а брать из книги, переплетая их с мюзиклом, чтобы не смотрелось отрывочно или нелогично.

========== Часть 29. После шторма ==========

Они бежали долго и без остановки, бежали до тех пор, пока у девушки не сломался каблучок сапожка под свадебным платьем, и она не рухнула на дорогу.

– Кристина! – вскрикнул юноша, бросаясь к ней и помогая ей подняться, – Вы не ушиблись?

– Ничего страшного, – пролепетала девушка, тяжело дыша, – но, пожалуй, нам следует ненадолго остановиться. Вы тоже едва дышите, Рауль.

– Ерунда, – поморщился юноша, хотя рука его невольно взлетела к шее.

– Как же ерунда, он Вас чуть не задушил, – Кристина задрожала и негромко всхлипнула.

Рауль тут же отвлёкся от собственного состояния и притянул невесту к себе.

– Кристина, дорогая, не плачьте, – нежно прошептал он, – все уже закончилось.

Девушка прижалась к юноше ближе, пряча лицо в его рубашке и тихо радуясь тому, что вся шумиха происходила рядом с оперой, а улица за ней была пустынна и никто не видел их сейчас…

– Виконт! – вдруг раздался позади них незнакомый Кристине мужской голос, – Виконт де Шаньи!

Рядом с ними оказалась аккуратная пожилая пара – высокий мужчина с проседью в длинных волосах и дама в черно-золотистом кружевном платье и изящной модной шляпке.

– Боже мой, – ахнула она, – виконт, что с Вами случилось?

– Мадам, месье, – сдержанно кивнул Рауль.

– Кто это? – еле слышно прошептала Кристина, прижимаясь к жениху ещё крепче.

– Не бойтесь, мадмуазель, – мягко произнесла незнакомая дама, – мы не причиним вам вреда.

– Это наши гости из Англии, – тихо объяснил Рауль.

– Да Вы вся дрожите, милочка! – всплескивая руками, воскликнула дама, – Антуан, подзови коляску, их нужно немедленно отвезти домой!

– Нет! – тут же вскинулся Рауль, – только не домой! Нам сейчас только объяснений с Филиппом не хватало…

Кристина вздрогнула, едва заслышав имя старшего брата своего возлюбленного. Дама внимательно взглянула на неё и кивнула.

– Хорошо, виконт, не домой, так не домой, но ведь вы не можете оставаться на улице, мадмуазель простудится, да и Вы тоже в одной рубашке! – она обернулась к мужу и что-то прошептала ему. Тот сдержанно кивнул.

– Хорошо, месье, в таком случае, позвольте отвезти Вас в гостиницу, где вы с мадмуазель… – он вопросительно взглянул на девушку.

– Даэ, Кристина Даэ, – робко представилась та.

– С мадмуазель Даэ сможете обогреться и отдохнуть. В конце концов, ночь на дворе. А уже завтра мы разберёмся и с домом, и с братом… Хорошо, Рауль?

Тот согласно кивнул, и пожилой мужчина уверенным жестом подозвал коляску. Кристина невольно ощутила прилив благодарности и уважения к людям, о которых она не знала ничего, даже имён. От мужчины исходили сила и уверенность, подобная тем, что исходили от графа де Шаньи, но без капли надменности. Женщина же лучилась добротой и мудростью.

Коляска подъехала, их усадили внутрь и они понеслись по темным улицам Парижа.

– Вы совсем замёрзли, дитя мое, – ласково проговорила дама, подхватывая висевшую на спинке сидения шаль и укутывая девушку в неё.

– Благодарю Вас, мадам… – пискнула Кристина, радостно прижимая края шали к груди.

– Жанна Эспуар, – спокойно представилась женщина, – не за что, милая. Кстати, это ведь Вы пели сегодня на сцене?

– Да, – чуть смущенно кивнула Кристина.

– У Вас просто ангельский голосок, дитя мое, – улыбнулась мадам Эспуар.

Кристина слабо улыбнулась, а затем прикрыла глаза. Сейчас, наконец почувствовав себя в безопасности, она ощутила, насколько сильно её вымотал сегодняшний вечер. С самого утра на нервах от ожидания будущей миссии по поимке Ангела Музыки (и это не считая волнений предыдущих дней), а вечером все, что случилось…

Кристина устало вздохнула и уронила голову на плечо сидевшего рядом Рауля. Тот с готовностью приобнял её и нежно поцеловал в лоб.

Поездка прошла в молчании. Кристина и Рауль все ещё пытались отдышаться и прийти в себя, а их нежданные помощники, как видно, не желали тревожить молодых людей, очевидно, переживших что-то страшное.

Спустя какое-то время Рауль встрепенулся, ощутив, что коляска останавливается.

– Где мы?

– В гостинице «Морской бриз», – спокойно пояснил месье Эспуар, – не переживайте, виконт, хозяин гостиницы, Арно Ренард – мой старый друг, я знал ещё его отца, как и он моего. Он надежный человек.

Рауль кивнул.

Старик Ренард, его жена и сын Базиль встретили прибывших с искренним радушием, хотя и с интересом глядели на юных незнакомцев. Мадам Эспуар живенько отвела мадам Ренард в сторону и что-то быстро и тихо объяснила ей.

Уже через несколько минут для гостей были организованы два соседних номера, отдельный для мужчин, отдельный для женщин, и горячий ужин. Кристина, до этого и не думавшая о еде, внезапно обнаружила, что голодна, и с радостью взялась за еду. Рауль присоединился к ней после того, как пожилые дамы помогли ему обработать ссадину от петли на шее. Вопросов ни одна, ни другая не задавали, просто молча помогли и отправили на ужин.

Пока юные гости ели, мадам Ренард подобрала им одежду для сна, и те, поцеловавшись на прощание, разошлись по номерам и почти сразу же уснули.

Кристина проснулась поздно, когда солнце было уже почти в зените, и сперва даже немного испугалась, обнаружив себя в незнакомом месте. Однако вскоре она вспомнила обо всем, что произошло вчера.

Из номера выйти она не смогла – у неё не было другой одежды, кроме злосчастного свадебного платья, в которое обрядил её Учитель, и которое она не надела бы даже под страхом смерти. Поэтому девушка просто терпеливо дождалась, пока в номер кто-нибудь заглянет.

Заглянула мадам Эспуар. Увидев, что она уже встала, женщина приветливо поздоровалась с ней, а затем принесла ей завтрак и подходящее платье. Сама она тоже была одета уже в другое платье, синее, не такое элегантное, как вчерашнее вечернее, но тоже очень красивое, и теперь, в отсутствие шляпки и при дневном свете Кристина прекрасно могла разглядеть её красивое округлое личико, чуть тронутое морщинами, и волосы, настолько светлые, что в них была почти незаметна седина.

Переодевшись в простое темно-бежевое платье в горошек, девушка причесала волосы и наконец спустилась вниз.

– А где Рауль? – поинтересовалась она, не обнаружив жениха поблизости.

– Они с Антуаном уехали ещё утром, – пояснила мадам Эспуар, – узнать о новостях после вчерашнего и найти графа Филиппа, он наверняка волнуется за брата. Он ещё вчера пытался найти его, когда тот бросился за Вами… Кристина, – произнесла она вдруг очень серьезно, – я, конечно, не настаиваю, но я была бы рада, если бы Вы рассказали мне, что вчера произошло. Коли уж мы с мужем оказались втянуты в эту историю, мне хотелось бы понимать, что именно вокруг нас происходит.

Кристина вздохнула. Она прекрасно понимала, что скрыть эту историю после очередного срыва оперы все равно не удастся. К тому же мадам Эспуар вызывала у мадмуазель Даэ искреннюю симпатию и желание ей довериться, а потому она решилась.

– Мой отец был очень талантливым скрипачом, – начала она, – он очень любил музыку, и всегда хотел, чтобы я стала известной певицей. Но он умер, когда мне было четырнадцать лет, и я осталась одна. Ради его памяти я выучилась и начала работать в опере. Там я и познакомилась с ним. Он называл себя Ангелом Музыки… Понимаете, когда я была младше, и когда отец был ещё жив, он рассказывал нам – мне и Раулю, мы познакомились ещё до смерти отца, – Кристина нервно засмеялась, – он достал мой шарф, который ветром унесло в море… Ему было всего четырнадцать тогда, а мне, кажется, двенадцать… или уже тринадцать? Он на полтора года меня старше, – она остановилась, захлопав глазами, – о чем я говорила?

– До истории с шарфом об Ангеле Музыки, – напомнила мадам Эспуар.

– Да, точно! – воскликнула Кристина и продолжила, – отец рассказывал нам сказки и легенды моей родины – мы из Швеции, и моей любимой была легенда об Ангеле Музыки. Ее же он рассказал мне в последний раз на смертном одре, и пообещал прислать Ангела Музыки мне, чтобы он присматривал за мной. А в опере… я познакомилась с ним. Он учил меня музыке, раскрыл потенциал моего голоса… И сам он тоже пел, и его голос был совершенно божественным… Ах, если бы Вы слышали, как он поёт! И он был моим Ангелом Музыки, и я старалась, чтобы ни он, ни отец, глядящий на меня с неба, не разочаровались во мне…

– Это он пел вчера в опере? – спросила мадам Эспуар.

– Да, – кивнула Кристина.

– В таком случае я, как и все остальные зрители, слышала, как он поёт. Вы правы, голос у него действительно превосходный… Но бытие Ангелом, посланным с небес…

– Отец обещал мне, – прошептала Кристина, – и он сказал, что послан им…

– И Вы поверили, несчастное дитя, – сочувственно покачала головой дама.

– Да, – всхлипнула Кристина, – теперь, когда я думаю об этом, он даже не сам сказал мне это, он ведь даже не знал этой легенды, я сама решила так, а он мне подыграл…

Мадам Эспуар нежно погладила девушку по плечу. Кристина глубоко вздохнула, вытерла слёзы и продолжила:

– В то время по опере уже ходили легенды о Призраке оперы, странном и страшном существе, которое жило где-то в опере, слышало и видело все, что там происходит, и угрожало тем, кто не станет его слушаться. Наш менеджер, устав от него и творящегося в опере беспорядка, передал управление в опере двум новым менеджерам. Именно в этот день на нашу приму, Карлотту, упала декорация, и её роль случайно досталась мне. После спектакля я встретилась с Раулем, которого не видела много лет, а потом он пришёл и увёл меня в своё жилище… Там все и закрутилось… Он…

– Надо полагать, и был тем Призраком? – поинтересовалась дама, – и оказалось, что он в Вас влюблён, а Рауль ему мешает?

– Как Вы догадались? – ахнула Кристина.

– Немудреное дело, – вздохнула Жанна, – надо полагать, что след от огромной петли у Вашего возлюбленного появился не потому, что кому-то его лицо не понравилось. Значит, вчера он подменил собой актера и похитил Вас?

– Да, – кивнула Кристина, – эту оперу он написал сам, и потребовал, чтобы ее ставили. И, чтобы я там играла, тоже. А синьор Пианджи… я боюсь представить, что с ним стало, когда Учитель заменил его…

Мадам Эспуар поморщилась.

– Он его повесил, – прямо сообщила она.

– Как и месье Буке! – с ужасом ахнула Кристина, – какой кошмар, он ведь не сделал ничего плохого…

– Как Вы вырвались? – спросила Жанна, стремясь увести разговор от невинной жертвы Призрака.

– Он отпустил нас, – тихо произнесла Кристина, обнимая себя руками, – он пытался убить Рауля и заставить меня стать его женой, даже в свадебное платье нарядил… Но он был в отчаянии, несчастный… Видели ли Вы его лицо? Он не зря носил маску… Его никогда никто не любил, над ним всю жизнь все издевались… Он хотел лишь моей любви, но не умел правильно её добиться… Он и сам не понимал, что неправ в своих действиях… А когда я согласилась остаться с ним ради жизни Рауля и поцеловала его… Он отпустил нас.

– Да… – протянула мадам Жанна, – удивительная история… – а затем она вдруг усмехнулась.

Кристина воззрилась на неё с изумлением.

– Простите, – улыбнулась дама, – просто мне вдруг пришло в голову, что этот Ваш призрачный Учитель – это два моих отца, родной и приемный, слитых в одном человеке. Один воспитал меня, а затем силой добивался моей руки, искренне полагая, что прав, поступая так, а другой был маньяком и убийцей…

Кристина ахнула, прижав руку ко рту.

– Давняя история, – пожала плечами Жанна, – она произошла еще 35 лет назад, в Лондоне. Именно после неё Антуан впервые привёз меня в Париж, подальше от тех ужасов… Здесь была наша свадьба… – она нежно улыбнулась, – а остановились мы как раз здесь, в «Морском бризе», здесь тогда ещё заправлял отец нынешнего хозяина, покойный месье Ренард…

Ну, да неважно. Сейчас у нас на повестке дня то, что случилось с Вами. Что ж… радует одно. Что в самом конце история обошлась без жертв. Ваше похищение могло закончиться и чьей-то смертью. Ну, кроме несчастного синьора Пианджи. Хорошо, что после Ваших действий этот человек и все, что его окружало, перестало быть опасным.

И, отвернув голову, она еле слышно прошептала:

– Надеюсь.

Комментарий к Часть 29. После шторма

Примечание 1: фамилия Hope при произнесении её по правилам французской фонетики потеряла бы и смысл, и красивое звучание, а потому, эстетики ради, я просто перевела её на французский язык (слово espoir, как можно догадаться, по-французски означает «надежда»).

Примечание 2: В мюзикле 2011 года годом смерти отца Кристины на его могиле указан 1872, а действие происходит в 1881. Это указывает на то, что Кристина, которая по сюжету не должна быть старше 20 лет, осталась сиротой ещё лет в 10-11, однако это означало бы, что Рауль, которому уже было 14 до смерти отца Кристины, на несколько лет старше Кристины, что противоречит канону книги, где героине 20, а герою 21, да и вообще является не самой удачной затеей, учитывая, что они были хорошими друзьями и вместе играли (между ними и так висит разница в социальном положении, там только разницы в возрасте ещё не хватало). Соответственно, чтобы не подгонять под одну цифру многие данные, у себя в фанфике я обозначила годом смерти отца Кристины не 1872, а примерно 1875, а её возраст при этом событии – около 14 лет.

========== Часть 30. Песнь жизни и смерти ==========

В гостинице Кристина и Джоанна провели весь день, дожидаясь возлюбленных. Пожилая дама, ласково улыбаясь, расспрашивала девушку обо всем, что происходило в её короткой, но весьма насыщенной жизни. Кристина же, ощущая прилив необыкновенного доверия к едва знакомой доброй женщине, рассказывала все, что помнила. Она говорила о том, как впервые увидела оперу и ступила на её сцену, как познакомилась с красавицей Сорелли, и двумя девочками, что стали ей хорошими подругами – малюткой Сесиль Жамм и хрупкой, как веточка, Мег Жири, говорила о незлой, но заносчивой Карлотте, о новых менеджерах оперы, о нежданной встрече с Раулем, столько лет спустя…

Говорила и о Призраке оперы, тихо, робко, грустно… в рассказах о нем, осознав что-то, посетовала, что не знала даже его имени, называя его просто Ангелом. Затем, слегка раскрепостившись, начала рассказывать уже увереннее, припоминая яростную ревность Ангела Музыки, его гнев и ненависть к Раулю, и его отчаяние и горе, дарованное ему жестокой судьбой, и любовь к ней, к Кристине…

Джоанна слушала, ничего не говоря, лишь кивая изредка. Кристина вздыхала, порою плакала, тут же начиная утирать слёзы кружевным платочком, будто стесняясь их… Так, за разговорами, и прошёл весь день.

Мужчины вернулись только ближе к ночи, и женщины, вышедшие им навстречу, ахнули, увидев, что Рауль едва стоял на ногах, опираясь на старшего друга.

– Рауль! Что с Вами? – в ужасе вскрикнула Кристина, бросаясь к нему, но юноша лишь оттолкнул её, промычав нечто невразумительное, и скрылся в своём номере.

Джоанна поняла ситуацию быстрее, чем Кристина – ничего смертельного не произошло, Рауль просто был мертвецки пьян. Да и её супруг, хотя на ногах стоял твёрдо, очевидно, гостил в каком–нибудь трактире вместе с виконтом де Шаньи.

Оглядев перепуганную столь грубым отношением к себе Кристину и обеспокоенно взирающую на него жену, Энтони вздохнул:

– Не сердитесь на него, мадмуазель Даэ.

– Я н-не… я не сержусь, – выдавила Кристина, в голосе непроизвольно которой пробивались слезы, – я просто…

Она просто была в шоке. Её нежный, чуткий Рауль никогда не обращался с ней подобным образом!

– Что случилось? – коротко спросила Джоанна.

– Мы были в полиции, там сейчас разбираются с погромом в Опере, – устало начал объяснять Энтони, – как оказалось, помимо того злосчастного актера, которого этот маньяк повесил прямо на сцене, у вчерашних событий были и иные жертвы. Несколько человек пострадали в давке, случившейся из-за всеобщей паники, и ещё пятеро мужчин из тех, что пустились за ним и Вами в погоню… во время этой погони должны были пересечь подземное озеро.