Текст книги "Дом надежды (СИ)"

Автор книги: ArAlex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

Через два дня домой вернулся Энтони и пришел в ужас, застав жену в абсолютно неадекватном состоянии. За это время положение только ухудшилось – она уже не могла смотреть на ребенка вообще, ей всюду слышался голос Бенджамина Баркера, насмехающегося над ней также, как он насмехался перед ее приемным отцом перед его смертью.

Энтони, к счастью, был довольно рассудительным человеком, он успел сильно повзрослеть за прошедшие два года, а потому, едва услышав от жены довольно бессвязные заверения в том, что в их сына вселился Суини Тодд, и смотрит на нее через его глаза, он моментально послал за доктором Крейном. Не то, чтобы тот был экспертом в области женских болезней, но он был другом Энтони, и, если бы он не помог сам, то подсказал бы, к кому из его коллег следует обратиться.

Доктор Крейн, узнав о ситуации, прибыл по первому зову. Бегло осмотрев Джоанну и выяснив у миссис Хелен Хоуп, насколько долгими и тяжелыми были роды, он выгнал из комнаты всех, кроме Энтони, которого он выгнать попытался, но не смог, и начал расспрашивать девушку о том, что ее тревожит. Та, с подозрением взглянув на доктора, все же неохотно рассказала ему, что ее преследует дух ее отца, Суини Тодда. Энтони пару раз порывался остановить Джоанну, ведь они не собирались никому рассказывать это, но доктор останавливал его строгими взглядами. Его волновали не семейные тайны четы Хоуп, а состояние больной.

Закончив опрос, доктор вежливо попрощался с Джоанной и вышел из комнаты, глазами приказывая Энтони следовать за собой.

– Сэр? – робко окликнул юноша, когда они отошли от их с Джоанной комнаты на достаточное расстояние, чтобы она не смогла услышать их разговор.

Сам Энтони, после всего, что услышал, был уже в не меньшем ужасе, чем его жена, он искренне боялся, что его возлюбленная в его отсутствие сошла с ума, и что это неизлечимо. А ведь как хорошо все было! Когда он, вернувшись из Франции, узнал, что он снова станет отцом, он был безумно счастлив, и Джоанна разделяла его радость. Когда теперь он возвращался домой, он ожидал, что увидит своего второго ребенка, и он увидел его, и мальчик был прекрасен! Его, правда, тоже немного смутил цвет его глаз, ведь он теперь уже знал, что дети обычно рождаются с голубыми глазами, и только потом те могут поменять цвет. Так в свое время было с Люси, которая теперь радостно ползала, а иногда и ходила, вокруг младшего брата. Счастье сменилось беспокойством, когда он услышал, что Джоанна до сих пор не оправилась от родов, и что она называет сына Бенджамином. Это был перебор даже для нее, поэтому Энтони поспешил к жене и воочию убедился, насколько плохо дело.

– Не трясись, – строго велел доктор Крейн, – ничего непоправимого пока не произошло. Ты лучше вот что мне скажи, про Суини Тодда Джоанна правду говорила? Я не из любопытства спрашиваю, мне нужно понимать, не являются ли ее слова очередным бредом нездоровой барышни.

– Нет, сэр, –покачал головой Энтони, – Джоанна говорила правду. Это очень долгая история, и, если позволите, я не стану раскрывать ее подробности, но в том, что это – не бред, я могу Вас заверить.

– Что ж, уже неплохо, – пробормотал мужчина, – все могло быть гораздо хуже.

Они спустились вниз по лестнице, где их уже ждали остальные члены семьи.

– Значит, так, – объявил доктор Крейн, когда все остальные собрались вокруг него, – первое и основное – пока я не разрешу, ребенка миссис Хоуп не давать, и ее саму к нему не подпускать. Она может невольно ему навредить. Найдите малышу кормилицу.

Завороженные серьезным тоном доктора женщины просто кивали, не возражая.

– Что с ней? – тихо спросил Энтони, изо всех сил пытаясь сдержать слезы.

Доктор Крейн вздохнул:

– Послеродовой психоз. Болезнь, которая случается после тяжелых родов и большой потери крови. Она известна давно, еще с античных времен. В данном случае болезнь несколько осложнена предыдущими моральными травмами, лечение ее необходимо провести немедленно, промедление может быть опасно для жизни больной. В первую очередь, ее необходимо успокоить. По ее же заверениям, она уже несколько дней не может заснуть, вполне стандартный симптом для послеродового психоза. Помочь могут настойки или отвары успокаивающих трав: валерианы, зверобоя, кипрея, пассифлоры… Имеется что-нибудь из этого в доме?

Миссис Хоуп покачала головой:

– Валериана и зверобой были, но кончились.

– Если так, то бегите в аптеку, – велел доктор Крейн, – несколько дней поите ее этими отварами, она успокоится, и уже тогда можно будет в разговоре убедить ее, что все те страшные вещи, что она видела и слышала, ей просто почудились. Да, и вот еще что: прямо сейчас пусть кто-нибудь из вас поднимется к ней и побудет там, пока она не уснет, да и после этого, желательно, тоже. В таком состоянии женщина вполне способна попытаться наложить на себя руки.

Энтони ахнул и бросился было обратно наверх, но его остановил строгий окрик миссис Баркер:

– Стоять! – велела она, подходя к нему ближе, – сейчас с ней побуду я, а ты беги в аптеку, не нам же, старухам, туда ползти. Пока у внучки побуду я, а ты вернешься с лекарствами и сменишь меня, хорошо?

Энтони кивнул, признавая правоту ее слов.

– Не переживай слишком, Энтони, – успокоил его доктор, – если не запускать ситуацию, а этого мы делать не будем, то Джоанна вскоре поправится, и все у вас будет хорошо. У нас сейчас в плаваниях перерыв, море неспокойное, говорят, буря надвигается, раньше, чем через пару недель, мы из порта не выйдем. К тому времени твоя жена уже поправиться успеет.

Юноша снова кивнул, молчаливо благодаря друга за поддержку, и бегом бросился в аптеку за травами.

Когда же он вернулся, женщины его сначала отправили к детям, потому что Люси соскучилась по папе, но пообещали, как только отвар будет готов, позволить ему самому напоить им Джоанну и остаться с ней, обещая на это время позаботиться о малышах. Энтони, приняв такую сделку, направился в детскую, тем более, что он и сам скучал по своим крошкам.

Они плакали хором, интуитивно ощущая, что с их мамой что-то не так. Энтони осторожно убаюкал сына и уложил его спать, а затем взял на руки Люси, успокаивая и ее.

– Па-па, – пролепетала девочка, обнимая отца за шею, – а ма-ма де?

– Мама сейчас не может с вами быть, моя хорошая, – прошептал Энтони, – она очень устала и заболела, ей нужно полечиться, и тогда она выздоровеет и снова к вам придет, а пока ты будь хорошей девочкой, не шуми и присматривай за братиком, ты ведь у меня уже большая, правда?

– Плавда, – сонно ответила Люси, убаюканная нежными объятиями отца.

Энтони аккуратно положил ее на большую кровать рядом с братом, поцеловал обоих и вышел, оставив их на попечение своей матери.

Когда он вошел в их комнату, Джоанна все еще дрожала от усталости и страха. Ее тело и разум были измучены болезнью, но она не могла отдохнуть, не могла успокоиться и вспомнить, что настоящий кошмар давно закончился, что она в безопасности, с мужчиной, который ее любит.

Отвар, сваренный Бетти и Белиндой и принесенный Энтони, Джоанна с неохотой выпила, морщась от того, что целебные травы сильно горчили. Энтони буквально пришлось уговаривать ее, что он, впрочем, делал очень убедительно. Выпив лекарство, Джоанна, плача, прижалась к его плечу.

– Он не оставляет меня, – сквозь слезы пожаловалась она, – он снова и снова приходит ко мне! Он смеется надо мной, так же, как когда-то над отцом, а затем снова выкрикивает свое имя! Энтони, отчего ты не прогонишь его?

– Я прогоню его, обязательно, – едва сдерживаясь, чтобы самому не расплакаться, обещал Энтони, – я отгоню от тебя любого, кто посмеет тревожить твой покой, любовь моя. Слышишь, я клянусь, я все сделаю, чтобы тебя защитить.

Он нежно целовал ее – ее руки, холодный лоб, покрасневшие от слез щеки, пару раз коснулся и губ… И сжимал в объятиях, поглаживая по спине и волосам…

– Энтони? – слабо попросила Джоанна, когда слезы ее иссякли, – спой мне.

Юноша покорно прочистил горло и запел свою любимую песню, посвященную ей и их любви:

I feel you, Johanna,

I feel you.

I was half convinced I’d waken,

Satisfied enough to dream you.

Happily I was mistaken,

Johanna…

I’ll steal you, Johanna,

I’ll steal you.

Do they think that walls could hide you?

Even now, I’m at your window.

I am in the dark beside you,

Buried sweetly in your yellow hair!

Девушка глубоко вздохнула, покрепче прижавшись к возлюбленному, и заснула, впервые за эти дни заснула глубоким, спокойным сном. Черты ее лица разгладились, дыхание стало мерным и спокойным. Она спала, а Энтони так и сидел рядом с ней, не выпуская ее из своих объятий и продолжая чуть слышно напевать давно врезавшиеся в память и в душу слова.

Комментарий к Часть 6. Тень прошлого на будущем

Мне начинает казаться, что мое вдохновение решило проверить меня на прочность, и мне уже самой интересно, как скоро мой организм возмутится тому, что я по полдня и полночи пишу, вместо того, чтобы, например, нормально спать, и пошлет мое любимое вдохновение куда-нибудь погулять. Пока, впрочем, не послал)

========== Часть 7. 1849 ==========

Травы, прописанные доктором Крейном, и впрямь пошли юной миссис Хоуп на пользу, и, спустя пару дней отпаивания этими травами и почти непрерывного сна, она вполне смогла снова говорить и думать адекватно.

– Джоанна, родная, – мягко втолковывал ей Энтони, когда врач разрешил им разговаривать на эту тему, – Ты же помнишь, что Суини Тодд давно умер? Он не вернется сюда и больше никак не навредит нам, ты ведь знаешь это.

Джоанна задумывалась, не зная, верить ей или нет. С одной стороны, она прекрасно помнила все, что видела и слышала. С другой, ее муж, бывший для нее почти непререкаемым авторитетом, говорил ей, что все было неправдой, и она не могла ему не верить.

– С нашим сыном все в порядке, в него никто не вселялся, кроме грусти из-за того, что его мама не хочет его видеть, – продолжал юноша, – Кстати, коли уж на то пошло, мои мама и бабушка хором меня заверяют, что наш мальчик – вылитый я в младенчестве, только глаза карие.

– Правда? – вскинулась Джоанна, с надеждой глядя на возлюбленного.

– Конечно. А что тебя удивляет, любовь моя? Это ведь мой сын, почему бы ему не быть на меня похожим?

Джоанна усмехнулась, но смешок все же вышел довольно нервным. Она ненадолго задумалась, а затем попросила:

– Покажи мне его.

– Ханни, – заколебался Энтони, – боюсь, этого я сделать пока не могу, доктор Крейн не разрешил подпускать тебя к нему из боязни, что ты можешь ему навредить. Однако не тревожься, очень скоро ты окончательно поправишься, и мы обязательно вместе к нему пойдем.

Джоанна выдохнула, печально и чуть раздраженно, но спорить не стала и просто легла, откидываясь на подушки.

– Какой ты у меня все-таки, – с нежностью пробормотала она, прикрывая глаза.

– Стараюсь, – тихонько засмеялся Энтони, – кстати, мы до сих пор так и не определились с именем нашему мальчику, но это мы тоже обсудим позже. Ты не против?

– Нет, – сонно пролепетала Джоанна, на которую все еще действовали вливаемые в нее литры отваров.

Энтони осторожно поцеловал ее в лоб и прилег рядом. Он не отходил от нее все эти два дня, не отошел и теперь, согревая любимую в своих руках.

На дворе была глубокая ночь, и Энтони давно заснул, когда Джоанна медленно открыла глаза. Успокоительные травы переставали действовать, и спать ей больше не хотелось. Аккуратно, чтобы не разбудить мужа, она выскользнула из кровати и покинула комнату, в которой безвылазно провела несколько дней.

Бесшумно просквозив по спящему дому, она остановилась у двери в детскую.

– Я знаю, что ты здесь, – тихо прошипела она, глядя в пустоту, – знаю, что ты никогда не оставишь нас. Ты умер, да, и тело твое давно сгнило в земле, но твои деяния до сих пор приносят вред. Это ты, дорогой папочка, сделал меня такой. Ты сделал меня параноиком, самой настоящей психопаткой! Но твои силы не безграничны, – она сделала глубокий вдох, – и моего ребенка ты у меня не отберешь!

Она решительно открыла дверь и проскользнула внутрь. Зажгла лампу, чтобы лучше видеть, и медленно приблизилась к маленькой колыбельке.

Мальчик спал, смешно чмокая губками во сне. Джоанна тихо выдохнула, и опустилась на пол рядом с колыбелью, глядя на него. Ее сын… ее маленький, хрупкий мальчик. Конечно же в нем нет Суини Тодда, душа этого монстра просто не вместилась бы в столь невинный и легкий сосуд.

Девушка протянула руку и осторожно погладила мальчика по миниатюрной щечке. Мальчик, будто почувствовав прикосновение матери, заворочался и проснулся. Он открыл глазки и взглянул на нее.

Джоанна вздрогнула так, словно ее ударило молнией, но на этот раз не от страха. Она глядела в эти глубокие, темно-карие глаза, и видела в них только свет и любовь, любовь к ней и ко всему, что вокруг нее, них. Коротко всхлипнув, она вскочила на ноги, подхватила мальчика и прижала его к себе. Тот, наконец оказавшись на руках у матери, что-то невразумительно, но радостно прогугукал.

– Бенни, – зашептала она, баюкая ребенка, – мой золотой мальчик, ты уж не сердись на маму, ладно? Твоя мама иногда бывает очень глупенькой… но это прошло, видишь, и теперь она тебя никогда не оставит…

– Ма-ма? – радостно пролепетала спавшая в соседней кровати и проснувшаяся от шума Люси.

Джоанна поспешила к дочери, не спуская сына с рук.

– Здравствуй, моя хорошая, – улыбнулась она, присаживаясь рядом, – все хорошо, засыпай, мама рядом.

Люси переползла чуть поближе к ней, схватила ее за руку и снова заснула, успокоенная присутствием мамы. Задремал и Бен, так ни разу и не заплакавший за время своего пробуждения.

В детскую влетел Энтони, проснувшийся и осознавший, что жены нет рядом с ним. Джоанна лишь подняла голову при его появлении и укоризненно прошептала:

– Что ты топочешь, как слон? Дети спят.

Энтони закусил губу, стараясь сдержать смех, и осторожно присел рядом с женой.

– Он просыпался? – спросил он, с любовью глядя на сына.

– Бен? Да, – кивнула Джоанна, – Люси тоже, но они оба уже снова уснули.

Энтони поднял брови:

– Бен?

Джоанна взглянула на него с необыкновенной серьезностью:

– А кто? Посмотри на него, милый, разве его не так зовут?

Энтони посмотрел… и согласно кивнул. Затем подумал еще немного и усмехнулся:

– Миссис Баркер будет в восторге.

***

Время текло быстро, вскоре после рождения Бена уже наступил следующий год и потек своим чередом. Это время было для семьи самым счастливым – они все были вместе, включая Энтони, который не отправился в новое плавание потому, что в него не отправился весь его корабль. Дело было в том, что на обратном пути корабль непременно должен был зайти в Лондон, ведь большая часть товаров привозилась именно туда, но в Лондоне уже несколько месяцев бушевала очередная эпидемия холеры, и корабли туда не совались. Вообще, эпидемия охватывала не только Лондон, а потому семья Хоупов пребывала настороже, боясь в первую очередь за детей. Однако их счастья это, в основном, не омрачало.

В одну из очередных поездок в центр Плимута за покупками, куда, ввиду последних новостей, Энтони ездил исключительно сам, предосторожности ради не выпуская женщин и детей из дома, с ним вместе поехали Аргус Пауэрс и его дочь, каким-то чудом сумевшая напроситься с ним. Энтони неодобрительно качал головой, узнав об этом:

– Рози, зачем тебе ехать? Это может быть опасно.

– Опасно? – фыркала Рози, – Энтони, слава Богу, до Плимута эпидемия еще не добралась, а если доберется, опасно станет не только в центре, но и на окраинах тоже, смысл прятаться? Ты сам Джоанну не берешь с собой просто потому, что она до сих пор слаба после болезни, но я-то здорова!

– Потому, что до сих пор бездетна и не замужем, – бурчал мистер Пауэрс, заслышав их разговор.

Рози закатывала глаза, хотя Энтони видел, что слова отца ее задевают. Рози, как и самому Энтони, было уже двадцать, но она так и не вышла замуж, отвергая те и так немногочисленные предложения руки и сердца, которые ей поступали. Мать Рози очень злилась на нее из-за этого, и грозилась выдать ее замуж, вообще не спрашивая ее мнения, что, в общем-то, было бы совершенно обычной вещью, но Аргус, искренне любивший единственную дочку и с детства баловавший ее, пока разрешал ей подумать самой. Однако и его терпение было не безгранично, и Рози боялась того дня, когда он согласится с матерью и выдаст ее замуж насильно.

Пока они ехали, Энтони попытался поговорить с подругой об этом, и та, тяжело вздыхая, призналась, что тоже, как и он когда-то, попросту мечтает о любви, которой теперь, когда Энтони остался ей только другом, у нее нет. Она была бы рада влюбиться, но у нее почему-то не получалось, а выходить замуж без любви, покуда у нее была возможность этого не делать, она не хотела.

Энтони и рад был бы утешить подругу, но понятия не имел, как это сделать. Его собственная жена, будучи на два года младше Рози, уже имела двоих детей, что было вполне нормальным явлением. Рози же, по сути, была старой девой, и, что самое главное, собиралась ею и оставаться. Все, что мог ей предложить Энтони, это заверения в том, что однажды она непременно встретит того самого человека, которого полюбит всем сердцем, и который полюбит ее в ответ. Рози лишь грустно вздыхала и усмехалась, но в усмешке ее совсем не было веселья.

Они приехали в центр и уже успели обойти несколько лавок, когда в городе внезапно началась паника. В одночасье заболели несколько сотен человек, больницы и изоляторы начали заполняться с бешеной скоростью. Энтони увидел одного из зараженных людей, бледного и испуганного, и в голове у него помутилось. Столько раз помогая Джоанне справляться с ее страхами, он совсем забывал о своих. Они не преследовали его в обычной жизни, но сейчас, здесь, среди поднявшейся суматохи, они вдруг снова нахлынули на него. Детские, размытые воспоминания о том, как хоронили его отца, исхудавшего и белого, как мел, о том, как он, будучи четырехлетним мальчиком, осознавал, что страшная болезнь попросту иссушила его, и он, моряк, умер от обезвоживания, волной нахлынули в голову юноши.

Рози схватила его за руку, видно, тоже вспоминая смерть доброго мистера Эндрю. Аргус же моментально схватил обоих и потащил к повозке, и они на максимальной возможной скорости отправились домой.

Дорога казалась Энтони вечной, хотя они неслись очень быстро. Аргус хлестал уставших лошадей, а юноша сидел внутри, прижимая к себе испуганную Рози, и сам пытался успокоиться и убедить себя, что ничего плохого с его семьей в его отсутствие не произошло. Хотя, как, как он мог быть в этом уверен? Все вокруг них превратилось в хаос, испуганные люди запирались внутри домов, другие бежали в церкви и молились, чтобы страшная участь обошла их стороной.

Спустя семнадцать лет, холера вернулась в Плимут.

Каким-то чудом они сумели без происшествий доехать до своих домов. Аргус и Рози, поспешно распрощавшись, отправились к себе, навстречу испуганной Корнелии, ждавшей их у ворот. Энтони же бегом бросился к себе домой.

Едва переступив порог дома, он ощутил, что что-то не так, что-то страшное уже успело произойти. Миссис Хоуп, бледная и уставшая, бросилась навстречу сыну, едва завидев его.

– Энтони, слава Богу… – она крепко обняла юношу, и тот обнял ее в ответ, радуясь, что с мамой все в порядке.

– Все хорошо, мам, я дома, – произнес он, отстраняясь, и торопливо спросил, – дома все в порядке? Все здоровы?

Миссис Хоуп тяжело сглотнула и промолчала. В груди Энтони начал разрастаться липкий, холодный страх. Болезнь уже теперь забирала сотни людей, многие из которых не выживут, она хватала их своими грязными пальцами, первыми забирая уже больных, маленьких, и вообще слабых…

– Мама? – окликнул Энтони, стараясь, чтобы его голос звучал как можно тверже, – Что случилось? Дети в порядке? Люси, Бен?

– Да, – тут же закивала Хелен, – они наверху, мы изолировали их, едва узнали о том, что снова началась эпидемия.

Энтони, чуть наклонив голову, пристально взглянул на нее.

– Мам.

Она выдохнула, нервно заправляя растрепавшиеся пряди светлых волос за уши, и, собравшись с духом, вымолвила одно-единственное слово, прогремевшее в голове Энтони, как пистолетный выстрел:

– Джоанна…

========== Часть 8. На грани ==========

В изолятор при одной из больниц, куда увезли Джоанну, Энтони прорывался с боем. Точнее, пытался прорваться, но безуспешно. Никаких посещений больных, разумеется, не предписывалось, а потому его не пускали внутрь. Его бы и вовсе отогнали от больницы, но медперсоналу было не до этого: новые больные поступали десятками, их всех следовало уложить и помочь в меру возможностей.

Юноша несколько часов пытался добраться до жены, покуда ему навстречу не вышла молоденькая, даже младше Джоанны, сестра милосердия.

– Вы Энтони Хоуп? – вежливо поинтересовалась она тоненьким, звенящим голоском, вполне подходящим такому цветочку.

– Да, – выдохнул Энтони.

– Ваша жена просила передать Вам, что у Вас двое маленьких детей, и что если Вы продолжите пытаться оставить их сиротами, она Вам на том свете по голове настучит.

Энтони аж прыснул от неожиданности. Подобная пассивная агрессивность, пусть и в шутливой форме, была совсем не свойственна его Джоанне.

– Сэр, – мягко произнесла девушка, касаясь его руки, – если у Вас и правда двое малышей, лучше действительно не пытайтесь пройти. Ваша жена права – Вы и ее не спасете, и сами заразитесь и детей осиротите.

– Вы ведь видели ее? – перебил девчушку Энтони, – как она?

Девчушка вздохнула.

– Ну как Вы полагаете? Ваша жена больна холерой!

– Флора! – послышался окрик откуда-то изнутри, – где ты прохлаждаешься? Там еще больных привезли, всех, кто свободен, туда отправляют.

– Свободен… – грустно выдохнула девушка, – покуда этот кошмар не кончится, никто из нас не будет свободен… Работа без продыху, круглые сутки, – она тряхнула головой, будто опомнившись, – уже иду! Идите домой, сэр, и следите за детьми, чтобы, не дай Бог, не заболели. Малышей-то обычно даже спасти не удается.

Флора развернулась и убежала, спеша вернуться к работе. Энтони же вздохнул, ссутуливая плечи от осознания того, что он сейчас ничего не может сделать, и побрел домой.

Дома его уже ждала остальная семья. Миссис Баркер, едва завидев его, поняла, как обстояла ситуация, и даже с расспросами приставать не стала, просто тихонько ушла плакать к себе в комнату. Миссис Хоуп вместе со свекровью развели бурную деятельность, пытаясь промыть все, что можно промыть. Энтони лишь безжизненно кивнул ей, зашел проверить состояние детей, а затем поднялся в свою комнату и заперся там.

Странно, но теперь он прекрасно вспомнил все, что происходило в прошлый раз, хотя, казалось бы, воспоминания почти семнадцатилетней давности давно должны были не просто остаться лишь размытыми образами, но вообще стереться из памяти. Он с трудом помнил отца вообще, но почему-то воспоминания о том, как он заболел, и его точно так же увезли, а обратно привезли уже безжизненное тело, вдруг проступили с невероятной четкостью. Эта четкость порождала страх, дикий, мучительный страх того, что история повторится, и он больше не увидит свою возлюбленную живой. Много ли нужно, чтобы ее убить? Холера на раз косила крепких мужчин, а его Джоанна была хрупкой девушкой, только недавно оправившейся от тяжелой болезни.

Энтони начинало мутить при одной мысли о том, что его любимая сейчас где-то в тесной палате, мучается вместе с парой десятков таких же несчастных, а его нет рядом, чтобы если не помочь, то хотя бы поддержать ее! Он не мог даже прилечь и отдохнуть, стоило ему прикрыть глаза, как тут же перед его внутренним взором вставало измученное лицо Джоанны, ему чудились ее стоны и тяжелые вздохи… Боже, она даже в его воображении не способна кричать никогда, кроме как во время родов.

Вскоре наступила ночь. Дом потихоньку успокоился, мать и бабушки, утомленные полным волнений днем, уснули, и Энтони выскользнул из дома незамеченным.

Умолить сестру Флору, которая и заботилась о Джоанне, пустить его, чтобы он мог сделать хоть что-нибудь, отчаявшемуся юноше удалось достаточно легко – больные холерой продолжали прибывать, и помощь была бы очень кстати.

– Но смотрите, даже если доктор разрешит Вам пройти, все делать так, как я велю и слушаться меня беспрекословно, – грозно сдвинула брови девушка, и, в иной ситуации Энтони даже рассмеялся бы, настолько комично это выглядело.

– Обещаю, – поспешно произнес он.

Флора привела его внутрь больницы и, встретив какого-то солидно выглядящего, но уставшего мужчину, очевидно, одного из главный врачей, принялась уговаривать его допустить постороннего к больной.

Доктор лишь хмурил брови и качал головой, показывая, что запреты не зря существуют, в барак, где в изоляции содержали холерных больных, было очень опасно пускать посторонних.

– Доктор, я прошу Вас! – взмолилась Флора, – Вы же знаете, что у нас все равно рук на всех не хватает! Пусть он поможет, с Божьей помощью, вытащим больную, она ведь еще не потеряна!

Доктор снова нахмурил брови и открыл рот… затем взглянул в горящие отчаянным огнем глаза юного моряка и махнул рукой.

– Ступайте.

Сестра Флора улыбнулась, кланяясь доктору, а затем схватила Энтони за руку и потащила его в холерный барак.

Джоанна лежала на низкой, ветхой койке, почти не шевелясь, лишь непрерывно постанывая. Энтони бросился к ней, упал перед ней на колени и схватил ее руку, ужасаясь тому, как она холодна, тверда и черна. Юноша оглянулся на Флору, которая со вздохом принялась объяснять состояние миссис Хоуп:

– Болезнь уже серьезно прогрессировала, как и у многих здесь. Еще днем, как Вы помните, она могла говорить, теперь голос тоже пропал. Симптомы, впрочем, довольно обычные, ситуация не страшнее, чем у других. Изначально обильные испражнения приводят к критической потере воды в теле, отсюда и все остальное: падение температуры тела, иссушение и почернение кожи, судороги – они у многих случаются, поэтому их тела тверды так, словно они уже умерли.

Она встряхнула головой, словно стряхивая с себя усталость, и скомандовала;

– Так, коли уж Вы пришли, так давайте, помогайте. Наденьте халат и вымойте руки, а затем поможете отнести ее в ванную – одна я, боюсь, не справлюсь, а мужчины у нас уже все при деле.

Энтони моментально собрался и начал достаточно спокойно выполнять указания сестры милосердия. Он немало лет прослужил на корабле, а потому умел подчиняться прямым командам, понимая, что иногда от послушания и усердия зависят человеческие жизни. Вот и сейчас, от него снова зависела жизнь, жизнь, которая оборвалась бы только вместе с его, ведь без нее он жить бы попросту не смог.

Флора быстро приготовила горячую ванну, и Энтони осторожно погрузил в нее жену. Он изо всех сил старался не отводить от нее взгляда, хотя смотреть на ее до неузнаваемости искаженное судорогами лицо было невыносимо… Он пытался что-то шептать ей, но она его не слышала… Она никого и ничего не слышала.

– Отойдите, Энтони, – велела сестра Флора, подготавливая припарки, а затем намешивая какие-то микстуры и отвары. Чашку с таким она сунула ему:

– Поите ее, понемножку, медленно, но так, чтобы все выпила. Это выпьет, скажете, я еще сделаю. Теперь нам главное не дать ей от обезвоживания умереть…

Энтони послушно выполнял указания сестры, разжимал губы Джоанны и чуть ли не силком вливал туда пахнущий травами напиток, одну чашку, две, три… Они сменили воду в ванне, когда та остыла, и он снова положил ее в горячую воду, а затем помогал растирать ее, чтобы ослабить судороги…

Он сам не заметил, как в таких непрерывных заботах о любимой наступило утро. Солнце осветило Плимут, его лучи проникли и в холерный барак. В свете солнца не только Флоре, но и Энтони стало очевидно, что они справились, кризис миновал. Джоанна расслабилась, лицо ее постепенно становилось прежним, тело согрелось, и теперь она уже не лежала в полукоматозном состоянии, а просто спала.

– Ну, вот и все, – улыбнулась сестра Флора, – слава Богу, вытащили, – она обернулась и взглянула на лучившегося радостью Энтони, – ступайте домой.

– Как? – ахнул юноша, – нет, я должен остаться с ней и…

– Мистер Хоуп, – непререкаемым тоном отчеканила миниатюрная Флора, становясь в тот момент как будто даже выше ростом, – Я согласилась Вас сюда привести при условии, что Вы беспрекословно будете мне подчиняться. Я Вам велю – ступайте домой и выспитесь. Потом вернетесь, к тому моменту уже и Ваша супруга проснется, и, если у нее не будет осложнений, я ее позволю Вам домой забрать, все же эпидемия пока и не думала кончаться, а мест лишних в изоляторе нет. Ступайте!

Энтони, слегка даже устыдившись своей горячности, вспомнил про обещание и послушно направился домой, пообещав вернуться как можно скорее.

Джоанна проснулась через несколько часов после его ухода.

– Ну, как вы себя чувствуете, голубушка? – спросила ее Флора, поднося к ее губам очередной стакан с лечебной настойкой и заставляя глотнуть.

– Хорошо, – слабо выговорила Джоанна, – во всяком случае, лучше, чем было.

– Шутите, – засмеялась сестра милосердия, – это хорошо. Ну, миссис Хоуп, – она вдруг сделала страшные глаза, – скажу я Вам, и муж у Вас! Не человек, а таран.

Джоанна нахмурилась, словно пытаясь вспомнить мутный, полный боли сон, от которого она очнулась лишь недавно, и очевидная догадка пришла ей в голову почти мгновенно:

– Он был здесь?

– Был, дорогая, был, – кивнула Флора, – и, если бы не он, глядишь, и не лежали бы Вы сейчас здесь, идущая на поправку. Одна бы я не справилась, а с его помощью сумела Вас спасти.

Джоанна покачала головой и слабо засмеялась:

– Упрямец…

– Вот, выпейте, – Флора протянула ей чашку, – Вы еще не настолько здоровы, чтобы лекарств не принимать.

Джоанна послушно приняла чашку и отхлебнула горячий напиток.

– Спасибо Вам, – тихо произнесла она, – Вы мне жизнь спасли, а деткам моим мать.

– Всегда пожалуйста, – засмеялась сестра Флора, – работа такая. А детки-то у Вас какие?

– Старшенькая, девочка, Люси, ей полтора годика, – с нежностью принялась рассказывать Джоанна, – а сыночку, Бену, три месяца.

– Совсем маленькие! – ахнула Флора, – как же младший-то без матери был бы? Вам, кстати, теперь его кормить не надо, мы Вас не одними травами, но и лечебными кислотами поили, да и зараза из организма еще не до конца вышла.

– Как скажете, сестричка, – кивнула Джоанна, – да и нечем мне, по-моему, от болезни-то все молоко пропало.

– А, ну, и это тоже, – почесала в затылке девчушка, – так, ладно. Давайте-ка мы Вас переоденем во что-нибудь посвежее, Вас муж скоро приедет домой забирать, там долечитесь.

Джоанна улыбнулась, радуясь тому, что она скоро вернется домой.