Текст книги "Дом надежды (СИ)"

Автор книги: ArAlex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Сестра Флора помогла ей переодеться в чистую одежду, а затем оставила ее и убежала к другим больным, которые все продолжали прибывать. Джоанна сидела в окружении все еще стонущих людей и жалела о том, что не может помочь. Она ведь не медик, и даже не сестра милосердия, а быть таковой ей нельзя, хотя и хотелось порою. Помогать людям, не жалея своей жизни – тяжелая, но прекрасная миссия, однако ей нельзя не жалеть своей жизни, у нее дети. И муж. Буквально муж, в этот самый момент влетевший в ее палату.

– Вы, сэр, когда-нибудь научитесь стучать? – с легкой усмешкой произнесла Джоанна, с трудом приподнимаясь. Все же она была еще очень слаба.

Энтони не ответил, он лишь молча подбежал к ней, обхватил руками и беззвучно разрыдался, уткнувшись лицом ей в ключицу. Этим утром он вообще сумел ненадолго уснуть лишь благодаря усталости, но страх того, что в его отсутствие что-то случится и его звезда все-таки умрет, так и не дал ему покоя до этой минуты.

Джоанна негромко ахнула, а затем обняла любимого в ответ, настолько крепко, насколько позволяли еще не окрепшие после болезни руки. Затем отстранилась, но лишь затем, чтобы взглянуть в дорогое лицо, стереть слезинку со щеки и прижаться своими губами к его. Говорить о том, что он поступил безответственно, что он мог заразиться от нее и оставить детей одних, тут же расхотелось. Ее муж любил ее, любил больше жизни, и, вероятно, на его месте она поступила бы так же.

– Пойдем домой, – наконец, произнесла она, окончательно отстраняясь, – малыши, наверное, уже соскучились.

– Безумно, – только и прошептал Энтони, подхватывая жену на руки.

Дома их уже ждала вся семья. Миссис Баркер, едва сдерживая слезы, бросилась обнимать внучку, ее примеру последовали и обе старшие миссис Хоуп. Малютка Люси нетвердыми еще шагами направилась к маме, и та заулыбалась, обнимая дочку. Затем настал и черед Бена, который ходить, конечно же, пока не мог, но подползти попытался. Это, правда, у него тоже пока не получалось, было слишком рано, но он продолжал пытаться сдвинуться с места до тех пор, пока мама сама не подошла к нему и не закружила на руках, прижимая к себе.

– Ладно, хватит, – мягко осадил домочадцев Энтони, – Джоанна еще не до конца здорова, ей нужно отдыхать, – и он увел жену наверх.

Там, наверху, Джоанна внезапно задумалась.

– Послушай, Энтони, а ведь сегодня у нас должен быть особенный день? – спросила она, лукаво улыбаясь, – разве кому-то у нас сегодня не исполняется двадцать один?

Энтони слегка усмехнулся – после всего, что произошло, помнить о таких мелочах…

– Я для тебя подарок готовила… – начала было девушка, но Энтони перебил ее, присаживаясь на кровать рядом с ней.

– Джоанна, – тихо произнес он, сжимая ее ладонь в своей, – то, что ты жива и скоро будешь здорова, для меня самый лучший подарок, и большего мне не надо.

Джоанна ободряюще улыбнулась, и они снова заключили друг друга в объятия. Очередной кошмар был закончен, они снова пережили его вместе, и так будет всегда – вот что обещали друг другу их объятия, нежные, но крепкие настолько, что и двадцать силачей не разомкнули бы их.

Комментарий к Часть 8. На грани

Примечание: холера не распространяется воздушно-капельным путем, однако в середине XIX века об этом еще почти никто не знал, поэтому беспокойство персонажей по поводу того, что Энтони мог заразиться от Джоанны, вполне обоснованны.

========== Часть 9. Сломать нельзя не тронуть ==========

Эпидемия холеры окончилась, и все пошло по-прежнему, своим чередом.

Энтони все так же плавал по морям и океанам, объезжая все новые страны, да и в старые нередко возвращаясь, так как, например, во Францию и Испанию их корабль заплывал регулярно. Теперь ему было уже двадцать четыре, и он уже не был обычным матросом. Капитан Ричардс назначил его на должность боцмана, и теперь другие матросы, большинство из которых было младше его, были у него под началом.

Их с Джоанной дети росли, и время, когда он возвращался домой, чтобы снова увидеть их, по-прежнему было самым счастливым. Маленький русоголовый, темноглазый Бен уже не только ходил, но и потихоньку бегал, радостно маша ручками при виде отца. Не по годам серьезная Люси старалась ходить так же, как мама – спокойно и грациозно, и вся семья, смеясь, признавала, что из этой девочки вырастет настоящая леди. В свои четыре с половиной года она уже училась читать, пыталась брать в руки иголку и неплохо пела. Однако вся ее показная серьезность мигом пропадала, когда она видела вернувшегося из очередного плавания папу, и она, обгоняя брата, неслась с ним обниматься и хвастаться своими успехами и новеньким платьицем.

Сама Джоанна за эти три года окончательно превратилась из девушки в оформившуюся молодую женщину, в свои двадцать два она считалась одной из самых красивых женщин если не всего Плимута, то, по крайней мере, своего района. К тому же, недавно она стала хозяйкой небольшого ателье, где работала и она сама, и ее свекровь и обе бабушки, и много других женщин, в том числе и Рози.

Последней, впрочем, работа не приносила желаемого удовлетворения, ведь она не могла заменить замужество. К своим двадцати четырем годам Розмари так и не вышла замуж, и ее родители окончательно потеряли терпение, взявшись подбирать ей жениха самостоятельно. Вот только поздновато они спохватились, в таком возрасте Рози, даже при ее красоте, была залежавшимся товаром на рынке невест.

Энтони и Джоанна всячески пытались поддерживать девушку, но сделать они мало что могли: женщины без мужа находились на очень шатком положении в обществе. К тому же, Энтони на ситуацию вообще особо повлиять не мог, так как его корабль снова отплыл в Испанию. Однако о том, что по возвращении он станет отцом в третий раз, он узнать успел. Рози при этой новости радостно обняла обоих друзей, мысленно уже готовясь к тому, что станет крестной матерью в третий раз.

Энтони уплыл, наказав Джоанне себя беречь. Рози, присутствовавшая при их прощании на пристани, пообещала помогать Джоанне в сбережении ее и детей. Радостно болтая, они отправились домой, где Рози вместе с Джоанной, зашедшей к ним в гости, застала солидно выглядящего старика, которого она прежде никогда не видела, и узнала, что скоро станет его женой.

***

Энтони ненадолго отвлекся от работы, чтобы поглядеть на волнующееся море и прекрасный закат, заливавший небо над горизонтом персиково-розовым светом. Он бы не смог выразить словами то, насколько он любил эту молчаливую, созерцающую красоту, почти такую же невероятную, как невинная красота его жены во сне, да и в бодрствующем состоянии тоже. Все вокруг мерцало, воздух был чистым и свежим, запах моря бодрил юношу лучше любого кофе.

– Красота, – озвучил его мысли вышедший на палубу доктор Крейн.

– Да, – мечтательным тоном отозвался Энтони, – Добрый вечер, сэр.

– Добрый, Энтони, – усмехнулся доктор, – думаешь о своих?

Энтони улыбнулся. Вопрос был риторическим, конечно же, он думает о своих, о жене, о дочери, о сыне, о младшем ребенке, который пока не появился, но скоро появится. Путешествие было долгим, но к рождению малыша они уж точно должны были вернуться, а потому Энтони не волновался.

Однако поволноваться следовало кое о чем другом. Чистое небо, на котором еще несколько минут назад цвели рыжеватые отблески заката, вдруг посерело, затянувшись тучами, которых совсем недавно еще не было на горизонте. Море заволновалось сильнее, и волны его стали мутными и темными.

Боцман и корабельный врач обеспокоенно переглянулись. Энтони бросился к капитану с докладом о приближающейся непогоде.

Тут же прогремела команда:

– Свистать всех наверх!

Буря надвигалась невероятно быстро, такое бывало нечасто. Энтони помнил пару своих подобных бурь, и рассказ о гибели «Адаманта», корабля, на котором служил когда-то его отец.

Моряки забегали, как муравьи за работой, быстро, но слаженно и без паники. Энтони, срывая голос, ведь из-за шума ветра было почти ничего не услышать, отдавал приказы. Они успели лишь спустить паруса, когда бушующее море захлестнуло их и корабль начал наполняться соленой водой. Откачивание которой явно не давало нужного результата, корабль медленно, но неуклонно погружался.

Энтони захлестнуло очередной соленой волной, разъедающей глаза, и он внезапно обнаружил, что больше не чувствует под собой земли, даже такой нестабильной, как палуба в бурю. Страшное осознание пришло мгновенно.

Его смыло с палубы, и теперь он находился в открытом море.

Он попытался позвать на помощь, чудом держась на плаву среди вздымающихся, как бешеные кони, волн, но это было бесполезно. Сквозь дождь и ветер он на секунду увидел свой корабль, точнее, его остатки, погружающиеся в воду. Он пытался подплыть к нему ближе, когда очередная волна внезапно исполнила его желание, подхватив его и доставив к точке назначения, попутно со всей силы ударив головой о борт. Энтони успел лишь слабо вскрикнуть, чувствуя, как окончательно меркнет свет в его глазах.

***

Рози еле сдерживала слезы, разглядывая в зеркало свое вполне милое белое платье. Она не хотела выходить замуж. Она не хотела выходить замуж! Она не хотела выходить замуж!

Джоанна, бывшая уже на восьмом месяце, пыталась, как могла, поддержать ее, но могла она по-прежнему немногое. Она не могла отменить свадьбу или сорвать ее, она могла лишь невнятно утешать. Миссис Пауэрс пыталась помочь дочери с платьем, но та, сверкая глазами, заявила, что помощи миссис Хоуп ей вполне достаточно, и они снова остались с Джоанной наедине.

Блондинка долго думала, стоит ли ей использовать самые циничные аргументы из тех, что вертелись у нее в голове, и, глядя на раздавленную подругу, все-таки решилась:

– Рози, все не так уж плохо. В конце концов, тебя могли выдать за неприятного тебе молодого и здорового человека.

Рози подняла брови, невольно усмехаясь:

– Ты предлагаешь мне жить ожиданием того, когда мой муж скончается?

– У тебя есть варианты получше? – жестко ответила Джоанна, понимая, что сейчас хладнокровие гораздо лучше поможет невесте собраться, чем слезливые утешения.

– Нет, – признала Рози, а затем вдруг усмехнулась, – Знаешь, мне однажды гадалка нагадала, что я была королевой в прошлой жизни, и что мой возлюбленный, встретивший меня еще в той жизни, найдет меня и здесь… Глупость какая…

– Не говори так, Рози, – тут же вскинулась Джоанна, – если ты так говоришь, это значит, что то этого момента ты в это верила, продолжай и сейчас! Если все так, тогда тем более хорошо, что твой будущий муж стар и небеден, но наследников не имеет… Несчастный человек, если так подумать… Ну, ты же не на каторгу идешь, моя хорошая. Может, он не так уж и плох, ты ведь с ним еще почти не знакома… Жизнь покажет…

– По-моему, ты запуталась в собственных аргументах, – констатировала Рози, вытирая слезы с бледных щек, – Но, так или иначе, пора.

Розмари шла по церкви с высоко поднятой головой, шла навстречу человеку, которого едва ли помнила, как зовут, умудряясь не спотыкаться и не замирать от дикого ощущения неправильности. Высокий старик, ждавший ее у алтаря, не был совсем уж плох на вид, но Рози все равно становилось дурно при одном взгляде на него. Однако она резкими мысленными окриками запрещала себе думать о чем-либо, и просто шла, будто механическая кукла, спокойно и размеренно.

Старик начал произносить клятву, и этим наконец напомнил своей невесте, как его зовут – Джошуа Дьюи. Так теперь будут звать ее – миссис Дьюи, отстраненно подумала она, когда ее губы холодно затвердили заученную фразу, обещание того, что в болезни и в здравии, в горе и в радости…

Корнелия и Аргус умиленно смотрели на дочь, будто не замечая ее отстраненности. Они были рады – конечно же, они-то уже и не чаяли сбыть ее с рук, а уж за дорого сбыть – тем более. Однако у них получилось. Ах, как они радовались, когда богатый ремесленник, пусть и старый, зато, по слухам, порядочный, обратил на их дочку внимание! Ей тоже полагалось радоваться, ведь в ее возрасте и ситуации удачное замужество было чудом свыше.

Молодых – при этом слове Рози не сдержалась и презрительно скривила губы – проводили к находящемуся неподалеку от церкви дому Дьюи, и Рози со сдержанным интересом осмотрела место, где ей теперь предстояло жить. Дом как дом, побольше родительского, вполне опрятно выглядящий. Несколько человек прислуги с почтением встретили хозяина и новую хозяйку. Рози насчитала шестерых, и это, по всей видимости, были не все. Уже неплохо.

Наступил вечер, и Мистер Дьюи провел ее в спальню, тоже довольно аккуратную, и подчеркнуто не роскошную. Видимо, он был из тех, кто придерживался взглядов умеренности в жизни, несмотря на богатство.

– Итак, Розмари, – сказал он, и девушка вдруг осознала, что это были первые его слова, обращенные напрямую к ней, не считая сказанных перед алтарем.

– Итак, Розмари, – повторил он, добродушно улыбаясь, – я надеюсь, что жизнь у меня не покажется Вам слишком уж дурной… – он резко замолк, и лицо его приобрело странное выражение.

– Сэр? – неуверенно окликнула его Рози, терзаемая нехорошими предчувствиями, которые подтвердились в ту же минуту, когда ее новоиспеченный супруг рухнул на пол.

Рози завизжала, на шум сбежались слуги, попытавшиеся выяснить у молодой хозяйки, что произошло. Рози не отвечала, лишь невразумительно всхлипывая. Мистер Дьюи был мертв, и она уже поняла это, и это привело ее в состояние полнейшего шока. Да, она не любила этого человека, да, она не хотела быть его женой, но смерти ему она не желала!

Кто-то из слуг вызвал врача и полицию. Врач засвидетельствовал сердечный приступ и велел напоить молодую вдову успокоительным. Полицейский также не нашел ничего подозрительного, и, выказав Рози соболезнования, удалился.

Немного придя в себя после случившегося, девушка совершила единственный разумный поступок, пришедший ей в голову – она велела готовить коляску и немедленно уехала к Хоупам. Возвращаться к себе домой после всего, что произошло, она категорически не желала.

Едва доехав, она со слезами на глазах бросилась в объятия поспешившей ей навстречу Джоанне. Та мигом подхватила ее под руки и увела в дом, где приказала кухарке Глэдис заварить успокоительного чаю. Сбежавшиеся на шум женщины тоже сгрудились вокруг нее, и Рози, захлебываясь слезами, рассказала, что случилось. Женщины заахали, принявшись утешать девушку, которая под теплыми лучами их заботы понемногу успокоилась.

Так, быстро и мрачно, пролетела вся ночь, которой Розмари Дьюи боялась совсем по иной причине, и наступило утро. Женщины так и не ложились спать, даже Джоанна, которой на ее сроке необходим был регулярный отдых. Они сидели вместе, пили успокоительный чай и говорили о какой-то ерунде, до тех пор, пока в дверь их дома не постучался почтальон. Хелен взяла письмо, предназначавшееся Джоанне, и, с ее позволения, распечатала его и начала читать. С первых же строк глаза ее расширились в ужасе, а дыхание стало прерывистым и сиплым:

– Уважаемая миссис Хоуп, с прискорбием уведомляем Вас о том, что судно «Изобильный» затонуло во время бури неподалеку от испанских берегов. Выживших членов экипажа обнаружить не удалось…

Она не дочитала и отбросила письмо, пытаясь поймать упавшую в обморок Джоанну.

========== Часть 10. Синим по белому ==========

Энтони медленно открыл глаза, заслоняя их рукой от солнца, и попытался пошевелиться. Все внутри него напоминало перемолотую кашу из костей, мяса и прочих составляющих человеческого тела. В голове нещадно шумело, виски ломило, особенно правый, которым, как мужчина потом вспомнил, он и приложился о борт тонущего корабля, в горле першило от песка и соли…

– Очнулся, слава Богу, – прохрипел над ним знакомый голос, чья-то тень закрыла солнце, и Энтони разглядел потрепанного доктора Крейна, стоявшего над ним.

– Сэр, – улыбнулся он, так как был искренне рад видеть доктора живым.

– Ты давай лежи пока, – приказал доктор Крейн. Он сделал это мягко, не своим обычным командным тоном, но, тем не менее, это был безусловный приказ. Указание врача, от выполнения которого может зависеть жизнь.

Разумеется, Энтони послушался.

– Капитан! – окликнул доктор, – Хоуп очнулся.

– Хорошо, – спокойно откликнулся капитан Ричардс откуда-то издали, – Хоуп – славный малый, не хотелось бы его потерять.

Энтони потихоньку вспоминал, что произошло. Помедлив, он спросил у доктора Крейна:

– Сколько нас осталось?

– Четверо, – безрадостно констатировал доктор, – ты, я, капитан, и Том.

На последнем имени Энтони невольно выдохнул – Томас Райс был юнгой, совсем еще мальчишкой, который уж точно не заслуживал смерти в столь раннем возрасте. Хотя это, наверное, было несправедливо по отношению к остальным, ведь они тоже не заслуживали…

И только тут на Энтони обрушилась страшная правда.

Весь экипаж, кроме четырех человек, мертв. Экипаж их команды был довольно небольшим, по сравнению, например, с кораблями Ост-Индской компании, на кораблях которой было по сотне человек. На Изобильном их было всего тридцать два… И семь восьмых экипажа похоронены в морской пучине.

Энтони прикрыл глаза и вознес к небесам жаркую молитву об их упокоении. Доктор Крейн печально вздохнул.

– Попытайся осторожно приподняться, – попросил он, – тебя выбросило на самый солнцепек, нужно отойти в тень.

Энтони попытался, и все тело тут же отозвалось болью.

– Голова не кружится? – обеспокоенно спросил доктор.

– Вроде не особенно, – выдавил Энтони, прислушиваясь к собственным ощущениям.

– Уже неплохо, – с облегчением выдохнул Крейн, помогая ему подняться и медленно отводя в тень.

Он уложил молодого мужчину на каменистую поверхность и велел пока не двигаться. Только тут до Энтони дошел очевидный вопрос:

– А где мы?

– Кабы знать, – пожал плечами доктор Крейн, – на одном из многочисленных островов Атлантического океана. Должны быть, неподалеку от Испании, вряд ли нас настолько сильно унесло штормом, когда мы к ней уже подплывали.

– Довольно сильно, на самом деле, – прервал их разговор голос капитана Ричардса, подошедшего ближе, – Ильяш-Дезерташ, я полагаю. Когда я был совсем юным, моему тогдашнему кораблю случалось бросать здесь якорь.

– Острова Дезерташ? – задумчиво переспросил доктор Крейн, припоминая, – То есть, мы недалеко от Португалии?

– Далеко или нет, а сами мы до нее не доплывем, нам не на чем. Вот скажи мне, Хоуп, – он обратился напрямую к Энтони, – ты зачем во время шторма поплыл обратно к кораблю? Ты же с семи лет знаешь о том, что на месте тонущего корабля образуется воронка, которая может затянуть в собой все, что в ней находится.

– Я… – задумался Энтони, – я пытался спасти остальных…

– Ага, а спасать пришлось тебя, – закатил глаза капитан.

– Абрахам! – внезапно резко оборвал его доктор Крейн.

Энтони и капитан Ричардс хором уставились на него широко раскрытыми глазами.

– Мы потерпели кораблекрушение и оказались на необитаемом острове, до церемоний ли сейчас, – пожав плечами, пояснил доктор Крейн и продолжил, – Абрахам, Энтони, безусловно, совершил глупость. Героическую глупость, но глупость тем не менее. Однако твои слова звучат так, словно весь наш экипаж бросился на его спасение, и поэтому погиб. Это далеко не так, и ты это знаешь.

Капитан Ричардс попытался было возразить, но его прервали.

– Сэр! – пискнул неподалеку высокий голосок.

– Просто Аштон, Том, – покачал головой доктор Крейн, – мы здесь все в одной лодке, необитаемые острова не место для церемоний.

– Да, сэр, – кивнул темноволосый мальчишка лет десяти, подходя ближе, – Аштон, сэр.

– Крейн, что за фамильярность? – возмутился капитан, перебивая мальчика.

– Я нашел воду, сэр, – уже тише пискнул юнга.

На этом спор закончился, по сути, даже не начавшись.

– Где? – тут же собравшись, спросил капитан.

– Там, – мальчишка махнул рукой в неопределенном направлении, – я покажу.

Капитан и юнга зашагали прочь, доктор остался с Энтони, но сидел молча, наверное, тоже вспоминая о своей семье.

Семье…

Джоанна, родная, милая Джоанна, как ты там? Что с тобой станет, когда до тебя дойдет весть о случившемся?

***

И снова в доме Хоупов стоял переполох, но на этот раз он был гораздо более радостным и оживленным, чем прежде. Из-за шокирующего известия у Джоанны раньше срока начались роды, и на свет появилась крошечная голубоглазая девочка. Ее мать, почему-то в момент рождения вспомнившая о том, как они с мужем обсуждали возможные имена и пришли к выводу, что пришла очередь родителей Энтони быть источником таковых, потребовала, чтобы девочку назвали Хелен. Это было единственным, что она успела потребовать прежде, чем впасть в тяжелое забытье.

Миссис Хоуп не сдержала слез, глядя в небесные глазки своей внучки, названной в ее честь. Она держала ее на руках, неестественно маленькую, и оттого тихую, не кричащую во все горло, и не могла не думать о том, что вот этот ребенок действительно оказался буквальной копией ее сына. И он появился на свет теперь, когда ее мальчика забрало море… Какая жестокая ирония…

У Джоанны снова начиналась лихорадка, но какого-то иного, необычного типа – у нее не было жара, но она не просыпалась несколько дней. Другим докторам, кроме доктора Крейна, в семье не особо доверяли, а потому в первую очередь обратились за помощью к Флоре Райс, сестре милосердия, которая выходила Джоанну во время эпидемии.

Флора только руками разводила, не понимая, что вообще от нее требуется, она не врач, а ассистентка врача. Потом, заявив, что врач все-таки нужен, она привела одного из докторов, работавших в ее больнице, но тот тоже лишь развел руками – с организмом пациентки явно что-то происходило, но вот что именно, было неясно. Итогом обследования стало лишь утверждение, что лихорадка не физического свойства, она происходит из-за стресса, который произошел, когда миссис Хоуп получила известие об утрате мужа.

Джоанна проснулась через три дня после начала странной болезни, усталая, но совершенно здоровая, хотя ее никто особенно и не лечил. Добрая Флора сидела у ее постели, пытаясь чем-то помочь, но ее попытки не могли дать такого странного эффекта, это будто случилось само собой.

Не меньше времени, чем Флора, с Джоанной проводила Рози. Ее родители уже знали о случившемся, и настаивали, чтобы она была у них, но было поздно. Свадьба произошла, Рози больше не была Розмари Пауэрс, она была Розмари Дьюи, и она больше не была обязана подчиняться родителям. А потому она почти все время с момента получения Хоупами страшного письма находилась подле Джоанны, надолго отлучившись лишь на время крестин, где она-таки стала крестной матерью в третий раз.

Когда Джоанна очнулась, Рози первым делом попыталась с ней поговорить, и объяснить, что ей не должно просто так верить, что из письма следует, что Энтони умер. Она, Рози, сама в это не верила, и Джоанне не советовала…

– Конечно же, из письма ничего не следует, – спокойно перебила ее Джоанна, – там же было сказано, что выживших не нашли. Я не дослушала, тел ведь тоже не нашли, откуда бы, в открытом океане-то? Ну, и слава Богу. Вот если бы его тело нашли, вот тогда бы я плакала, а так – не буду.

Рози только рот открыла.

– Кстати, – спросила Джоанна, проводя рукой по животу, – А где моя Хелен?

– Она сейчас спит, Ханни, – объяснила Рози, – а ты еще слабовата, чтобы передвигаться. Вот проснется наша малышка, и я ее тут же тебе принесу.

Джоанна кивнула, удовлетворяясь этим.

– Миссис Хоуп? – окликнула ее Флора, наблюдавшая за беседой двух подруг, – Вас нужно еще раз осмотреть. Не знаю, почему, но меня не покидает ощущение, что с Вами что-то не так.

Рози кивнула – ей тоже что-то в облике миссис Хоуп казалось странным, но она не могла понять, что. Джоанна пожала плечами, а затем вдруг вздрогнула, словно что-то вспомнив.

– О, Флора! – воскликнула она, – Прости нас с Рози! Мы так свободно обсуждали при тебе кораблекрушение, совершенно забыв, что на «Изобильном» был и твой младший брат…

Рози тоже ахнула, сообразив, что подруга права.

– Ничего страшного, – улыбнулась Флора, хотя ее улыбка и была совсем невеселой, – я тоже молюсь за спасение всего экипажа. Будем надеяться, что однажды они к нам вернутся, быть может, не все, но хоть кто-то…

Из глаз Джоанны невольно покатились слезы. Она изо всех сил старалась верить, что ее Энтони вернется к ней, и надеялась, что он почувствует ее веру, даже будучи далеко, и она придаст ему сил. Однако совсем не думать о возможных страшных исходах не получалось…

Флора склонилась над нею, стирая слезы с бледного личика своей пациентки. Та взглянула на нее широко раскрытыми влажными глазами, и Флора замерла. Она смотрела в эти глаза так пристально, как только могла, пытаясь поверить собственным глазам и понять то, что она видит.

– Флора? – с недоумением окликнула ее Джоанна, – что такое?

– Скажите, Джоанна, – медленно произнесла девушка, не отрывая взгляда от лица пациентки, – Какого цвета у Вас глаза?

Джоанна подняла брови, явно пытаясь понять, к чему сейчас прозвучал этот вопрос.

– Каре-зеленые, от матери достались.

– Ну, я примерно так и помнила, – пробормотала Флора, – но как же такое возможно?

Рози, тоже не понимая, о чем говорит сестра милосердия, приблизилась, вгляделась в лицо Джоанны и вскрикнула, прижав руку ко рту.

– Нет, ну, теоретически, такое возможно, – продолжала бормотать Флора, – такое бывает, я видела, хотя и не в настолько ярких проявлениях… Но, теоретически…

– Да что, в конце концов, происходит? – повысила голос Джоанна.

Рози молча протянула ей зеркальце.

Девушка взглянула. Она не задрожала, как осиновый лист, только потому, что подспудно чего-то подобного и ожидала. Хотя это было…

Ее глаза были голубыми.

Причем не просто голубыми, нет. Они были совершенно такого же небесного оттенка, как у…

– Такие же, – прошептала Рози, отводя руку ото рта, – точно такие же.

Джоанна расплылась в улыбке:

– Да.

– Сказать по правде, – вмешалась Флора, приходя в себя, – я не знаю, что могло обеспечить подобные изменения, да еще так быстро. У людей иногда меняется цвет глаз, но медленно и не настолько кардинально…

– Это знак свыше, – убежденно произнесла Джоанна, с небывалой прежде любовью вглядываясь в собственные глаза, – Вот только что он означает?

Комментарий к Часть 10. Синим по белому

Примечание: в этой и нескольких следующих частях будут элементы нехронологического повествования, так как события на острове происходят за несколько месяцев до событий в Плимуте. В тексте есть указания на временные отрывки и скачки.

========== Часть 11. Вдали ==========

Джоанна! Моя нежная, бесконечно любимая Джоанна… Как ты? Все ли хорошо с тобой и нашими малышами? Здоровы ли Вы, радостны ли? По-прежнему ли Люси целыми днями изображает благородную даму, а Бенни с любопытством исследует все, что его окружает? Как подрастает наш младший ребенок, не ведаю еще, мальчик это будет, или девочка?

Весть о том, что с нами случилось еще, верно, не дошла до вас, но я уже страшусь дня, когда это случится. Не верь им, Джоанна! Ты же знаешь, никто и ничто на свете, даже природа и стихия не способны заставить меня бросить тебя одну на этом свете! Я жив!

Я жив, мы живы… Мы на острове, Джоанна. На островах Дезерташ, если быть точнее. Вряд ли ты знаешь, но это недалеко от побережья Португалии. Островов три, и они совершенно необитаемы, еще бы, здесь ведь почти нет воды… Но не тревожься, родная! Само провидение на нашей стороне, оно забросило меня и моих друзей на остров Дезерта Гранде, единственный из трех, на котором вода вообще есть… Ее явно мало для колонизации острова, но нам, четверым выжившим, ее хватит на какое-то время… Зато еды здесь в достатке, правда, только мяса: птиц, кроликов, грызунов и коз. Растительности, наоборот, маловато… Ну, на то они и “Пустынные острова”…

Первые пару дней на острове Аштон, то есть, доктор Крейн, вообще не разрешал мне вставать. Боялся, что у меня сотрясение мозга после того, как я ударился головой о борт тонущего корабля. Кстати, то, что у меня в итоге не оказалось сотрясения – тоже благословение свыше и невероятная удача, при таком ударе я мог размозжить себе голову насмерть… Так, стоп, ладно, не будем об этом. Все обошлось.

Мы теперь живем в небольшой пещере в одной из скал. Больше нам жить негде, строить жилище здесь просто не из чего, нам едва хватает растительности на то, чтобы разводить костры… Однако жить здесь все же можно, а к трудностям мы, моряки, привычны. Здесь не холодно, не льет постоянно дождь… красота! Однако эту красоту мы обязательно оставим с первым проплывающим мимо кораблем, которому сумеем подать сигнал. Наша встреча обязательно произойдет, когда-нибудь…

Любовь моя, если бы ты знала, как я по вам скучаю… Этого не описать словами, и даже мыслями не выразить… Раньше я мог хотя бы считать дни до нашей следующей встречи, а теперь, когда я не знаю, когда произойдет эта встреча… Джоанна, ты ведь любишь меня? Знаю, что любишь… И я тебя, родная…

– Энтони? – тихо окликнул мужчину доктор Крейн, – ты почему не спишь?

Тот лишь плечами пожал, слабо улыбаясь. Затем отвернулся к стене пещеры и сделал вид, что засыпает.

Он уснет, обязательно уснет, но не сразу. Не прежде, чем получит ежедневную дозу мучений. Мужчина поморщился, чувствуя, как тяжелая, вязкая волна тоски накатила на него. Днем он мог пытаться что-то делать – исследовать острова, охотиться, готовить… Ночью же делать было ничего не нужно – крупных хищников здесь не водилось, и можно было спать спокойно. Что его товарищи по несчастью и делали, а вот он – не мог.

Как же безумно, до звона в ушах и боли в груди он хотел увидеть Джоанну! Хоть на мгновение взглянуть на нее, услышать ее нежный голосок, прикоснуться к прохладной белой ручке… Да хотя бы просто узнать, что с ней все в порядке, что ей не грустно, что она не больна, что не нуждается в нем прямо в эту минуту!

Он не помнил, сколько дней назад он придумал представлять, как он пишет ей письма, сообщая, что с ним все хорошо. Кажется, с того дня, как он вообще проснулся здесь, на острове. Сколько дней с тех пор прошло? Девятнадцать или уже двадцать? И каждую ночь он выводил воображаемые строчки, заверяя, что у него все хорошо. Он не писал о том, что голова до сих пор иногда болит после того удара, что он сорвал голос во время шторма, и до сих пор разговаривает с некоторым трудом, а петь не может вообще… Он писал лишь о том, о чем написал бы в реальном письме, чтобы не волновать ее.

Воображаемые письма помогали… поначалу. Ровно до тех пор, пока упрямый мозг не напоминал со всей своей педантичностью, что ответа не придет. И мужчина оставался один на один со своей тоской, и даже во сне он видел лишь ее размытый образ, и с его губ отчаянно срывалось ее имя.