Текст книги "Исход земной цивилизации: Анклав (СИ)"
Автор книги: Anya Shinigami
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
– Не преувеличивай, я думаю, что он точно так же, как и ты, был удивлен. Просто в отличие от некоторых он более сдержан. Это просто совпадение, не думаю, что твоя мама хвасталась твоей фотографией. И потом, в том, что ты перетрахала половину Израиля, и иногда получаются вот такие совпадения, он не виноват.
– Ты настоящий друг, – пробубнила Ривка, вдруг решив, что ее реакция и впрямь оказалась слегка более бурной, нежели должна была быть на самом деле. – Ты приедешь за мной? Или мне вызвать такси?
– Минут через сорок буду, уж потерпи его присутствие. Я верю в тебя, ты сможешь, – Бена ее неловкость, похоже, не на шутку повеселила.
– Можешь прекратить издеваться надо мной? Ладно, заезжай. Пока-пока, – бросила она и оборвала связь; кинув ему по воцапу локацию, Ривка посмотрела в зеркало, перевязала хвост потуже и пожалела о том, что, перенервничав, забыла в кресле за столом сумочку, в которой находилась расческа и косметичка.
Сделав доброжелательное лицо, Ривка стерла остатки волнения и вышла из ванной, на свою неудачу столкнувшись с Александром. Воинственно вздернув носик, чтобы почувствовать себя несколько выше перед довольно рослым мужчиной, она негромко бросила: “Лучше потом поговорим”.
– Я позвоню тебе после того как ты сбежишь с другом. А может быть, и завтра, – явно потешаясь, сказал он, заставив ее щеки запылать, однако в приглушенном свете коридорных ламп, где располагалась уборная, это было едва ли заметно.
– Ты… – начала было Ривка, и перед ее носом возникла бумажка с логотипом гостиницы Хилтон, на которой неаккуратным округлым почерком красовалось ее утреннее послание и номер телефона.
– Не думай, я сам удивлен не меньше. Яэль упоминала о тебе лишь единожды. Вы, женщины, слишком много выдумываете. Наша сегодняшняя встреча – случайность.
Ривка была безоружна против этих слов, ведь, в действительности, она и впрямь надумала слишком много – чисто женская черта. Ее щеки стали еще краснее, когда до нее наконец в полной мере дошло, что он слышал каждое ее слово в телефонном разговоре с Беном. В особенности, ее отчетливую грубость по отношению к Александру. Воистину неловкая ситуация.
– Что ж, продолжаем делать вид, что наша встреча произошла впервые, – сказала Ривка и, взметнув хвостом в резком развороте, устремилась обратно к столу, отнюдь не чувствуя себя спокойнее.
Если вчера алкоголь избавил её от необходимости задумываться на тему личности этого мужчины, ведь достаточно было знать, что он хорош собой, чтобы стать целью предстоящий ночи, то сегодня одного бокала вина, выпитого за ужином, было явно недостаточно для того, чтобы выкинуть непрошеные мысли из головы. В отличие от нее, Александра, похоже, позабавила неожиданная встреча, он действительно знал себе цену, а его ехидная, но в действительности привлекательная улыбка, еще больше взволновала Ривку, и, сидя за столом в ожидании его, она тихонько поинтересовалась у матери, кто же это все-таки такой, раз и Коэны, и Раубфогели, и сама Яэль принимают его в пускай и не узком, но довольно закрытом кругу в шабат. Мать не хотела сплетничать за столом, однако удовлетворила интерес дочери хотя бы касательно его работы – он действительно оказался владельцем одной крупной международной фармацевтической компании, соперничающей с их семейной фирмой, направленной в узкий сегмент рынка – антидепрессанты, препараты для улучшения памяти и витамины. Следовательно, Александр был весьма обеспеченным малым, хотя и позволил Ривке заплатить за номер. Откуда же возникла такая теплая дружба меж двумя конкурентами? Или мать просто держала врага подле себя? А ему зачем эти знакомства?
Он вернулся за стол, не обратив и взгляда на пристально следящую за ним Ривку, отсчитывающую каждую минуту до встречи с Беном. Первыми к друзьям улизнули с ужина Абраам и Шани.
Мириам заметила, что Ребекка притихла, конечно же, не зная истинных причин ее молчания; впрочем, Александр тоже оказался немногословен, он вставлял редкие комментарии, довольно сухо, но с улыбкой отвечал на какие-то вопросы и, конечно же, каким-то магическим способом очаровал Яэль и Мириам, кажется, даже забывших о присутствии других гостей.
Коэны, видимо, знавшие о нем меньше других, естественно задали несколько личных вопросов Александру. Оказалось, что он многим старше, чем думала Ривка; она была несказанно удивлена, услышав цифру тридцать семь, но в память прокрадывались воспоминания, что, кажется, вчера она уже слышала эту цифру. Может быть, днем она могла бы дать ему не более тридцати пяти лет, учитывая редкую седину в висках, но вечером в приглушенном свете ламп и свечей он вновь здорово помолодел. Удивительная черта у некоторых мужчин становиться только прекраснее с годами, как хороший выдержанный виски. Ривка даже немного расслабилась, осознав, что опасности для ее репутации он не представляет, и на какое-то время даже забыла о подсчете минут.
Бен приехал ровно через сорок минут, как и обещал – в пунктуальности ему не было равных. Ожидая встретить взвинченную до предела подругу, он даже немного удивился, увидев, что на ее лице не оказалось и тени волнения. Она была немного задумчива, но, в целом, едва ли можно было вспомнить о недавней телефонной истерике. Тусоваться в ночь она категорически отказалась; вместо этого, бросив машину у дома Бена, они взяли бутылку неплохого вина и на такси отправились на пляж Фришман, прихватив на закуску итальянский сыр.
========== Глава 2 ==========
Солёный душный воздух проникал в открытое настежь окно. Ривка не припоминала, чтобы ночью выключала кондиционер. Она выглянула на улицу, чтобы восхититься видом на Средиземное море, отливающее оттенками голубых и зеленых цветов. Шорох пенных барашков перекрывался гомоном проезжающих автомобилей. Вид на море портило не только шоссе, но и потрепанного вида площадь, раскинувшаяся между отелем Херодс и Леонардо. Центральное для туристов место было похоже на заброшенные развалины, из камней и плит площади пробивались кусты и желтая трава, но менее всего была привлекательна крыша одноэтажного круглого старого стрипклуба “Pussy Сat”, расположившегося аккурат под окнами Ривки. Стоило же отойти подальше от окон, и все это безобразие исчезало из поля зрения, открывая лишь вид на бескрайнее море и бухту с пришвартованными в ней частными парусниками, катерами и школами серфинга и дайвинга.
Ривка, собираясь закрыть окно, внезапно встретилась взглядом с мужчиной, стоявшим в тени, создаваемой массивом здания Леонардо Арт, где располагался магазин Мойши. Для жаркого утра мужчина был одет слишком тепло – его черные брюки и белая офисная рубашка никак не сочетались с субботним утром под палящим солнцем. В Израиле в принципе мало кто придерживается офисного дресс-кода, да еще и в шабат, значит, это наверняка был харедим – с такого расстояния она не могла различить у него пейсы, однако шляпы и пиджака точно не было. Он продолжал смотреть на нее неотрывно, и Ривка поторопилась закрыть окно и включить кондиционер.
В ее планах на день первоочередной задачей стояла пробежка, пока отметка термометра не достигла двадцати восьми по Цельсию, и йога, по обыкновению проходившая силами профессионалов и любителей на пирсе в паре километров от ее дома, в районе которого располагались практически все самые тусовочные места Тель-Авива, кроме Ротшильда – клубной улочки, где Ривка не раз заводила новые знакомства как с местными, так и с туристами, охотно интересующимися вовсе не еврейской внешности девушкой на красном порше. Там же – на Ротшильде – находился дом ее семьи, как раз и ставший причиной выбора более удаленного места жительства. Впрочем, на машине, даже при условии пробок, она добиралась туда не более чем за двадцать минут, а по свободным дорогам едва ли за пять.
Приняв холодный душ, Ривка быстренько натянула трикотажные шорты, спортивный бюстик, напульсник и крепящийся на предплечье чехол для телефона.
– И чего тебе в восемь утра неймется? – потирая заспанные глаза, в гостиной появился Бен. – Хоть бы денек отвалялась, а то вечно придумываешь себе дела, – он подошел ближе и обнял, доверчиво положив подбородок на ее плечо.
Ривка не стала скидывать руки Бена и даже позволила себе сомкнуть пальцы на его талии, ощутив тепло мужского тела.
– Ты снова выключил кондиционер? – спросила она, почувствовав, как его горячая ладонь теснее прижимается к спине. – Душно, – неопределенно добавила она, имея в виду то ли еще не успевший остыть воздух в комнате, то ли его объятия.
– Я думал, что ты замерзла. Укуталась в кокон одеяла, словно гусеница, готовящаяся стать бабочкой.
– Красноречия тебе не занимать, – с улыбкой ответила Ривка и чуть отстранилась, заглянув в его темные глаза. – Пока не стало совсем жарко, думаю пробежаться до пирса и релакснуть на йоге. Ключ как обычно оставь под старым вентилятором у выхода на крышу.
Он нахмурился, но потом расслабил лицо и приподнял уголки губ.
– Ты пытаешься сбежать даже от меня? – вопрос прозвучал из его уст утверждением. – Снова.
– Да брось, – отмахнулась она, чувствуя, как ее снова привлекают ближе; Бен как всегда был нежен, он потерся тронутой щетиной щекой о ее скулу и запустил пальцы в ее волосы, нарушив идеально ровный хвост, сделанный для пробежки; тотчас он ощутил, как одеревенела спина подруги и пальцы на его спине сразу же разомкнулись.
Не дав ей окончательно разрушить интимность момента, Бен незамедлительно поцеловал Ривку сначала в висок, затем легко коснулся плотно сомкнутых губ.
Что заставляло ее бежать от утренних ласк и превращаться в лёд? Жаркая и такая податливая ночью, она становилась равнодушной с восходом солнца, снова выставляя барьер. И хотя и сам Бен не собирался давить на нее и принуждать к отношениям, но такой расклад вещей не устраивал его, привыкшего получать от жизни всё. Он был уверенным в себе и своей харизме мужчиной, и с подобным отношением к собственной персоне не мог мириться, полагая, что любая женщина должна отдаваться ему без остатка не только телом, но и душой. Но Ривка была другой, она была такой же, как он: свободной в отношениях, но замкнутой и нелюдимой, привыкшей ценить свое пространство.
Уже больше года прошло с их знакомства – то было первое в своем роде утро после бурного секса, когда Бена выставили за дверь, как нашкодившую собаку. И такие пробуждения происходили не чаще раза в месяц, потому что Ривка была ненасытна и едва ли позволяла одному и тому же мужчине задерживаться в ее постели более одной ночи. Исключением был только Бен, вовремя осознавший, что кроме дружбы от нее ничего не добиться. Не единожды он замечал у ее порога цветы и становился свидетелем каких-то нелепых признаний в любви, заставлявших ее бежать от кавалеров прямо посреди пламенных речей. Она была красива и умна, но отчего-то совершенно неспособна на отношения. Ривка вертела мужчинами, имела на них какое-то необъяснимое магическое влияние, но сама же пугалась своего несомненного дара. Призрачный Алестер выглядел глупым оправданием причин ее побегов, и Бен однажды почти усомнился в его существовании, когда этот человек действительно объявился в Израиле, чтобы провести с ней отпуск. Ничего не изменилось в ее поведении, она не прижималась к Алестеру в жажде ласк, и иные люди и вовсе могли счесть их друзьями, не более.
Алестер и Ривка познакомились на первых курсах университета, считались самой красивой парой, наверное, только это и держало их вместе – для поддержания светского статуса. Он, казалось, перенял ее привычки, не требовал большего и сам порой вел себя отстраненно, однако Бен видел, что и Алестер был ведомым, как и остальные мужчины в ее жизни, но просто сумел адаптироваться к ней. Он, кажется, действительно любит её, но старается скрыть непозволительное ее сердцу чувство, ведь только так он может оставаться рядом. Как может и Бен…
Она шутливо ударила его кулаком в грудь и с лучезарной улыбкой оттолкнула от себя.
– Будем надеяться, что мама не заглянет ко мне в гости, пока ты здесь, – с намеком поскорее проваливать сказала Ривка, засунув мобильник в чехол.
– Ты как всегда будешь нежиться на пляже после пробежки? – как будто и не было той неловкости, отходя к двери в ванную, произнес Бен.
– Не думаю. Сегодня не слишком большие волны. Как раз чтобы взять сап* и подрейфовать в море, – воодушевленно сообщила она, завязывая шнурки кроссовок для бега. – Я буду как обычно на Гордон бич, присоединяйся.
Она напоследок все же удостоила его прощальным поцелуем в щеку и вышла из квартиры, воткнув в уши сенхайзеры. Бен негромко вздохнул и отправился в ванную, чувствуя аромат масел и гелей для душа, оставшихся после ее присутствия…
***
Улетев из душного Израиля, где температура неумолимо росла изо дня в день, Ривка наслаждалась наполненным влагой воздухом родного дождливого даже летом Лондона, ожидая запаздывавшего Алестера, застрявшего в пробке где-то на подъезде к аэропорту. После Израиля здесь казалось практически холодно и промозгло, хотя температура не падала ниже двадцати двух; Ривка поплотнее запахнула кожаный жакет, удивляясь тому, какие же англичане бледные. Стараясь не переусердствовать с загаром, чтобы никто не сравнивал ее с пресловутыми француженками, порой похожими на угольки, Ривка всегда пряталась под тентом, если не плавала на доске. Однако ее загар все равно сильно выделял ее на фоне бледнолицых европейцев.
Незнакомый белый рэндж ровер эвок остановился возле нее, и Ривка с подозрением взглянула на водителя, не сразу признав в нем Алестера.
– Ты не говорил мне, что купил новую машину, – ее удивление быстро сменилось улыбкой, стоило увидеть ряд его белоснежных зубов; Алестер вышел из машины и обнял ее, заставив податься вперед на высоких танкетках туфель-лодочек.
– Рад тебя видеть, Бекка, – он чмокнул ее куда-то в макушку, ведь даже на каблуках Ривка едва дотягивала до него.
– Ты выглядишь уставшим, – она заботливо провела рукой по его щеке и позволила себя поцеловать, однако поцелуй получился кратким, так как таксист, остановившийся за рэндж ровером, просигналил, требуя убрать джип с дороги.
Алестер, сдвинув клюшки для крикета, не без труда закинул ее огромный чемодан в багажник и сверху примостил дорожную сумку. Ривка бросила ноутбук и дамскую сумочку на заднее сидение и едва не перепутала водительскую дверь с пассажирской, уже привыкнув к израильским леворульным авто.
– Вчера был небольшой сабантуй по поводу юбилея шефа, поэтому домой я пришел только под утро, – наконец пояснил Алестер свой слегка помятый вид, трогаясь с места. – Как Израиль? Есть что-то новое по работе? Как мама?
– Ты задал все вежливо-заинтересованные вопросы в одной реплике. Так нечестно, – Ривка в шутку насупилась, словно маленький ребенок. – Израиль стоит, что с ним станется, мама просила передать привет, у нее все хорошо. С работой… – она сделала небольшую паузу. – Пока думаю, какую полезную программу написать, чтобы обеспечить себе старость, беру небольшие сторонние заказы на исправление багов в полезных приложениях на андроиде.
– Ну, бедная старость с такими родителями тебе не грозит, – подначил Алестер и включил дворники; в стекло стала бить мелкая морось, а послеполуденное небо накрыла свинцовая туча, обещая превратить Лондон в Амазонку.
– Бен хочет сэкономить денег и пытается привлечь меня к созданию электронного документооборота для работы с контрагентами по сети ресторанов его семьи.
– Натуральный еврей, – не без недовольства заметил Алестер, его пальцы плотнее сомкнулись на руле. – Значит, этот крысеныш всё еще вертится вокруг тебя?
Ривка вперила в спутника грозный взгляд, однако тот не среагировал должным образом.
– За что ты его так не любишь? Он хороший друг и всегда поможет в трудную минуту. И потом, на секундочку, я тоже еврейка.
– Наполовину! А он твоя комнатная собачка и похож на араба.
– Ал, прекрати ревновать к нему. Я тебе сто раз говорила, что мы просто друзья, – Ривка ни капли не смутилась своей откровенной лжи, и не далее как вчера, отмечая ее отъезд в Лондон, Бен притащился к ней домой с бутылкой шабли и, конечно же, остался на ночь. – Лучше расскажи как продвигаются дела на фирме? Чем занят в будни и выходные?
– Фирма развивается, недавно заполучил весьма многообещающий контракт, – Алестер торговал акциями в известной брокерской конторе и, не без связей, конечно, уже дорос до младшего шефа, будучи профи в аналитике рынка и имея неплохую хватку; если надо, он мог бы продать и дряхлую корову за баснословные деньги. – Будни обычно дома, играю в футбол на иксбоксе с Джимом, иногда наведываюсь в паб, а то и в клуб какой занесет.
Ривка понимала, что он, как и она, опускал множество подробностей, и практически видела картинки развратных вечеринок, проносящихся в его голове. Он болел за Арсенал и не пропускал ни единой игры, исправно ходил на матчи, а выездные смотрел по телевизору, и он действительно часто проводил вечера, играя по сетке в иксбокс со своим лучшим другом, переехавшим по долгу службы в Дубай.
Въехав в черту поливаемого дождями города, Ривка на миг взглянула на соседнее авто и едва не поперхнулась воздухом.
– Что случилось? – спросил Алестер, нахмурившись.
– Нет, ничего, просто показалось, – отмахнулась она и крепко задумалась.
В соседнем такси проехал мимо будто бы знакомый человек, она не могла вспомнить, где видела его, но определенно в Израиле. А может, капли дождя, лившиеся по стеклу автомобиля, исказили его лицо, и ей просто привиделся в нем некто знакомый.
Отец как всегда в это время находился в галерее, в которой практически ночевал, поэтому Ривка, забросив вещи и созвонившись с ним, договорилась о вечерней встрече дома, а сама отправилась с Алестером в кафе. Отоспавшись в бизнес классе на борту комфортабельных израильских авиалиний, она чувствовала себя вполне бодрой, чтобы провести остаток дня со своим парнем. Уже сидя в любимом “Natural Kitchen” на Бейкер-стрит, Ривка с удовольствием поглощала гамбургер с огроменной котлетой внутри, подающейся на свежих булочках с солеными огурчиками и соусом. Невзирая на средний размер чека, это место оставалось любимым еще с университетских времен, поэтому отдавало теплотой где-то в глубине сердца. Наверное, странно смотрелась вгрызающаяся в бургер блондинка на каблуках и в брендовом брючном костюме в гусиную лапку. Ее рацион, судя по ее внешнему виду, должен был состоять, скорее всего, из кислородных коктейлей и “молекулярной кухни”.
– Напоминает старые добрые времена, не правда ли? – с весельем наблюдая за ней, сказал Алестер и посмотрел в окно, невольно обратив внимание на гудок двухэтажного автобуса, едва не столкнувшегося с легковушкой на ближайшем перекрестке. – А когда-то ты наотрез отказывалась сюда идти, не доверяя таким ценам.
– Твоя правда, – согласилась она, припоминая какой ханжой была. – Ну, благодаря тебе, я теперь и Макдональдса не чураюсь.
Родители Алестера, хоть и были бизнесменами с достатком куда выше среднего, в сыне воспитывали рациональность и экономность и никогда не выделяли средств больше, чем на скромную жизнь, и парень постепенно добился всего сам. Ривка же действительно была избалованной, в особенности из-за развода родителей, которые переманивали ее каждый на свою сторону, гасили ее кредитки, одаривали машинами и дорогими безделушками. Впрочем, она никогда не была жадной, и непривычный к роскошной жизни Алестер постепенно стал позволять себе принимать от неё подарки и ужинать за её счёт в дорогих ресторанах. Впрочем, Ривке так и не удалось его испортить и посадить себе на шею: как только он получил первую достойную зарплату, тут же преподнес своей девушке довольно дорогой подарок – путешествие на Мальдивы полностью за его счет, пускай и в кредит. Невзирая на свою внешность – он был красив и высок, с густой шапкой каштановых волос и глубокими карими глазами, – он практически никогда не обращал внимания на других женщин. Но Ривка после переезда в Израиль все же находила на фейсбуке доказательства его неверности в последние два года на страничках каких-то молоденьких девчушек. Она не винила его, ведь, в полной мере ощутив свободный воздух Тель-Авива, и сама пустилась во все тяжкие. Они стали друзьями, и, что ни говори, эти отношения уже давно изжили себя.
– Я хотел поговорить с тобой, Бекка, – после пустой болтовни его голос внезапно приобрел серьезность, о серьезности разговора свидетельствовали и сложенные на столе замком пальцы.
И Ривка внезапно ощутила тревожный звоночек – этот разговор рано или поздно должен был состояться. Она на миг задержала взгляд на символе сетевого ресторана – силуэте гуся на черном фоне, расположившемся на доске под столом заказов, затем вернула взгляд на Алестера и постаралась принять как можно более сосредоточенный вид. Настал тот миг, когда они признают то, что нужно было признать еще до ее отъезда в Израиль. Они больше не пара. И она решила высказать все первой:
– Послушай, Ал, я понимаю, что теперь я живу в Израиле и все больше отдаляюсь от Англии и Лондона, наконец, от тебя. Я уже почти считаю ту страну своей. Я также понимаю, что жить постоянным ожиданием встречи невозможно, что у тебя здесь своя жизнь, а чувства давно угасли.
За столиком повисло молчание, Алестер смотрел на нее взглядом, который Ривке едва ли удавалось идентифицировать. Ал был хмур и в то же время будто бы расстроен, и это она тоже понимала, он слишком долго готовился к этому разговору, который уместился всего в паре ее сухих реплик.
– Скажи что-нибудь, а то я чувствую себя неловко, – она посмотрела на него исподлобья.
– Вообще-то я хотел предложить жить со мной в Дубае, меня переводят к Джиму, – сообщил он вовсе не то, что она собиралась услышать. – Я узнал об этом только сегодня и еще не успел это как следует обдумать, но первая моя мысль после известия была связана с тобой.
Ривка опешила: кажется, она малость переоценила свои дедуктивные способности и явно сказала лишнего, внезапно вылив на него всё то, о чем сама долго думала. Новая пауза в разговоре продлилась недолго, но она была стократ тяжелее предыдущей.
– Я, Ал, я решила, что ты…
– Хочу расстаться? – на его губах заиграла саркастическая улыбка, скрывающая обиду. – Это я уже понял. Ты сама-то не за этим ли прилетела в Лондон?
– Я прилетела повидать отца, – просто сказала она, ведь у нее и в мыслях не было, что этот разговор состоится так скоро.
– Так этот говнюк всё-таки добился своего? Что ж, учитывая, какие усилия он прилагал для этого, не мудрено, что ты сдалась.
– Даже не думай приплетать сюда Бена! – бросила Ривка строго, отодвинув тарелку, ведь аппетит совсем пропал. – Это рано или поздно должно было произойти, ведь я живу в Израиле, а ты здесь! Не говори мне, что не думал об этом.
– В отличие от тебя – нет, – еще более оскорбленно ответил Алестер; он, в силу своего характера, мог ответить либо сарказмом, либо обидой, и, похоже, эта обида оказалась для него горчее, чем можно было предположить. – И в отличие от тебя я думал о нашем будущем. В Дубае я смог бы тебя обеспечить, и со временем мы бы поженились, но, видимо, я переоценил собственные чувства, полагая, что ты все еще любишь меня.
Она промолчала, ведь вместо любви по отношению к нему осталась теплая дружба и не более чем чувство собственничества.
– Ал, прости, – Ривка тяжело выдохнула, понимая, что шаг назад делать уже поздно, да и имел ли он смысл, если она уже все для себя решила? – Я чувствую себя виноватой.
– Нет, не чувствуешь, – бросил он без особых интонаций. – Но сам я не виню тебя, наши жизни изменились, ты права, и я не вправе удерживать тебя насильно.
Он впервые говорил такие слова и, похоже, действительно был готов к такому исходу разговора. Алестер всё взвесил и, судя по всему, проигрывал ситуацию не раз. По его глазам Ривка могла прочитать, что он хочет нагрубить, но даже учитывая довольно резкий характер, он сдерживался как мог. А она… она и впрямь не ощущала чувства вины, вот так подло разрывая шестилетние отношения, будто Алестер был всего лишь одним из ее одноразовых увлечений. Для нее это было не более чем неудобство, может и заставившее ее задуматься чуть глубже, чем прежде.
– Не хочу, чтобы мы расстались врагами, – Ривка положила ладонь на его руку и внимательно заглянула в его глаза; она была жестока, но не могла позволить дать слабину и себе, чтобы не продолжить затянувшиеся отношения еще на год. – Ал, мы никогда не будем чужими, мы ведь сможем остаться друзьями?
– Я в этом очень сильно сомневаюсь, – он отвел взгляд, и она буквально почувствовала, как что-то оборвалось в его сердце; затем он вызвал официанта и попросил счет, в то время как Ривка сидела молча, переваривая случившееся.
– Пожалуй, я немного прогуляюсь, – сообщила Ривка, не в силах больше выносить давящего молчания, когда они вышли на улицу; Алестер был как никогда мрачен, и всё то, что он хотел высказать, запрятал под замок плотно сжатых губ.
– Прошу, не звони и не пиши мне больше, – коротко попросил он, с усилием заставляя себя смотреть прямо в ее с виду равнодушные серые глаза.
– Я поняла тебя, – коротко ответила она, пряча неминуемую грусть расставания за сухой фразой. – Прощай?
Он только кивнул и сел в автомобиль, даже не предложив подвезти ее. Ривка, невзирая на его слова, все же ощущала некоторое угнетение – так бывает, когда близкий человек страдает по твоей вине. Но внезапно ее посетила мысль, что Алестер мог поступить так, чтобы сделать ее виноватой в расставании. Он же прекрасно понимал, что происходит в последние два года, и это конец. Да, он любил ее, но неужели он действительно думал перевезти Ривку в Дубай? А евреев разве пускают в ОАЭ? Хотя у Ривки был паспорт Соединенного Королевства… Она никогда не интересовалась, потому что не была там. Был ли это тщательно спланированный ход, чтобы разрушить отношения и сложить с себя вину, или же Алестер действительно чуть тронулся умом и просчитался на такой глупости, как политические и религиозные предрассудки двух государств?
Ривка медленно плелась по Бейкер-стрит по направлению одностороннего движения, намереваясь дойти до Гайд-парка и немного подумать в одиночестве. В пику её угрюмому настроению из-за туч выглянуло солнце, ослепив уже смирившихся с внезапно осенней погодой англичан. Ривка нашла в сумочке очки и спрятала глаза. Наверное, нормальная девушка бы заплакала, но только не она. С каждым шагом в ее душе грусть все больше замещалась пустотой, стирая эмоции. Яркое пятно желтого фургона курьерской службы DHL протекло мимо, завернув на Джордж-стрит, едва не окатив ее водой из лужи. Ривка была слишком погружена в свои мысли и, бездумно перейдя перекресток, даже не обратив внимание на наличие светофора или опасность поворачивавших автомобилей, устремилась вглубь, накапливая в себе злобу. Она злилась, ох, как она злилась на саму себя – от бессилия, от невозможности вернуть все назад, от того, что она одна виновата в угасании чувств, что Алестер мог стать мужчиной ее жизни… Но, по сути, оглядываясь назад, сказать, что она по-настоящему любила его со всей страстью и отдачей, было нельзя. Просто Ривка привыкла к его присутствию в жизни. Похоже, что она и вовсе никогда не была влюблена.
Намереваясь дойти пешком до Гайд-парка, она свернула на Оксфорд-стрит, пройдя мимо торгового центра и гряды двухэтажных красных автобусов, стоявших в пробке на перекрестке. Ривка, конечно, соскучилась по отцу, который наверняка уже направлялся к дому из галереи, но предпочитала пройтись по улице. Домой идти почему-то не хотелось. В ушах звенела спокойная мелодия на иврите, языке, по которому она скучала даже спустя всего несколько часов после того, как вылетела из Бен Гуриона*. Дойдя до оживленного Камберленд-гейт, Ривка остановилась на светофоре, но не потому что заметила красный для пешеходов сигнал светофора, а потому что остановились и все люди.
Грустная мелодия, казалось, высосала из неё последние силы, притупив внимание, и внезапно повернув голову вправо, словно ощутив чей-то взгляд, она в нерешительности перестала дышать. На нее смотрел тот самый человек из такси, которого она видела по дороге в аэропорт. И Ривка вдруг вспомнила, где видела его – он действительно попадался ей на глаза пару раз за последнее время. Первый – месяц назад перед пробежкой, когда она ненароком выглянула в окно, увидев его возле магазина Мойши, второй – в окне супермаркета, когда стояла на перекрестке в пробке. Она бы не обратила на него внимания, если бы не его подозрительный взгляд в упор на нее. Ривка часто видела заинтересованные взгляды мужчин и никогда не придавала им особого значения, однако этот мужчина вовсе не выглядел озабоченным кобелем, он смотрел будто бы внутрь нее, в самую душу, и от этого взгляда по спине бежали мурашки. Теперь это не казалось простым совпадением.
…И Ривка сделала бесконтрольный шаг вперед, повинуясь обострившемуся чувству опасности, исходившему от этого человека. Музыку в наушниках перебил страшный гудок несущегося на нее автобуса. Кто-то попытался схватить ее за шиворот, но люди, стоявшие на перекрестке, отпрянули в самый последний момент. В серых глазах только успел отразиться ужас, следом раздался скрежет тормозов, и внезапно всё закончилось…
За длинным кузовом автобуса, баннер которого приглашал в тур по центру Лондона, ехавшим по встречной полосе, исчезла фигура девушки. Разбитый телефон с наушниками валялся на проезжей части. Движение остановилось. В толпе послышался гомон, кто-то вскрикнул. Автобус со свистом затормозил после пешеходного перекрестка, открыв взору напуганной толпы стоявшую на той стороне проезжей части девушку. На ее бежевой сумочке, валяющейся на проезжей части, остался след протектора шин.
Ривка смотрела на людей на той стороне дороги, из автобуса показались водитель и спустившийся со второго этажа экскурсовод, но побежали он отнюдь не к ней, а к тому месту на переходе, где должно было лежать ее бездыханное тело, но Ривка была жива и с непониманием смотрела на обескураженного водителя, крутящего головой из стороны в сторону в поисках жертвы ДТП, которая стояла целая и невредимая, ловя на себе взгляды случайных свидетелей едва не разыгравшейся трагедии. Каким-то немыслимым способом ей удалось не только успеть опередить автобус, но и молниеносно пробежать меж двух легковушек встречного по отношению к автобусу движения, скорость которых явно превышала допустимый для черты города предел.
Она посмотрела туда, где стоял человек, но его и след простыл, и сердце ее совершило еще более изощренный кульбит, ведь этот мужчина преследовал ее от самого Израиля. Кто он? Сталкер? Извращенец? Он хочет похитить ее с целью выкупа? Кто-то подобрал ее телефон и сумку и принес, вложив прямо в руки, но Ривка едва ли слышала то, что ей говорят обступившие люди, как кричит водитель автобуса, как останавливается полицейская машина и оттуда со свистком выскакивает полицейский, чтобы выяснить причину, почему люди столпились вокруг перепуганной до чертиков девушки…
