Текст книги "Витязь (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Несмотря на предобеденное время, харчевня пустовала. Нас встретил дородный бородатый хозяин постоялого двора, поинтересовался, что желаем: трапезничать или снять номер. Я сказал, что хотим поесть. Тогда он позвал работницу – щекастую бойкую девушку с длинной косой, а мы с Катрин сели за стол и сделали заказ. Меню не отличалось разнообразием, к тому же пришлось ждать, пока пища приготовится. Но этому я даже обрадовался: возможность спокойно посидеть полчаса казалось настоящей наградой за все мои сегодняшние мучения.

Катрин выражала обеспокоенность тем, смогу ли я выдержать дорогу до Ижевска. Я тоже сомневался в своих силах, но заверил, что всё будет в порядке. В конце концов, теперь нам оставалось лишь дождаться попутку и уехать из села, а в дороге можно и отдохнуть.

Прошло минут сорок, и я уже начал нервничать из-за задержки. Хозяин куда-то ушёл, а кухарки, кажется, спешить не собирались. Я уже хотел пойти поторопить свой заказ, как вдруг входная дверь открылась, и в помещение, гремя сапогами, вошли пятеро в синих полицейских шинелях. В руках – карабины. Возглавлял компанию усатый урядник с саблей на боку, он сжимал в ладони револьвер.

Наблюдая за входящими полицейскими, я никак не мог сообразить, что предпринять. Понял только, что дела плохи. Голова не работала от слова вообще. Пришла мысль: надо поставить энергетическую защиту.

Катрин же сориентировалась мгновенно. Едва стражники показались на пороге, как она выхватила из кармана маленький самовзводный револьверчик, опрокинула стол так, чтобы тот заслонял нас и, встав на колено, принялась палить в вошедших.

Первая пуля попала уряднику в плечо. Тот выстрелил в ответ от бедра. Но вторая пуля свалила его с ног. Остальные стражники наставили на нас карабины, и помещение наполнилось невыносимым грохотом. Послышались глухие удары о стену, зазвенело разбитое стекло.

Я, наконец, тоже сообразил что делать. Реакции у меня сейчас были дико заторможенные. Достав длинноствольный револьвер, я бросился на пол и из положения лёжа принялся стрелять куда-то в направлении противника. Целиться времени не было, да и расстояние небольшое. Просто взводил курок и жал на спуск. И так шесть раз. Опустошив барабан первого револьвера, Катрин вытащила 4,5-линейный «бульдог» и принялась стрелять из него. Она положила двоих, ещё одного ранила. Раненый и остальные двое спешно попятились в дверь. Всё это заняло считанные секунды.

С улицы донеслись ружейные и револьверные хлопки, снова зазвенело разбитое стекло. Дом обстреливали снаружи.

– К окну! – крикнула Катрин. – Они возле дома!

Я едва расслышал её слова, ибо уши мои заложило. Пока поднимался, Катрин достала третий револьвер, пристроилась у окна и принялась стрелять в тех, кто вёл по нам огонь. Стреляла она планомерно, методично. В ответ тоже летели пули, но Катрин не обращала на них внимания – спокойно делала своё дело, пока в барабане не закончились патроны. Тогда она спряталась за стеной и принялась извлекать стреляные гильзы.

– Прикрой! – крикнула она мне. – Не дай им подойти.

Я подполз к окну, достал свой второй, полицейский, револьвер. Высунулся. Выстрелил, один раз, другой… На площади перед харчевней стояли две машины с блестящими рупорами сирен на капоте, за ними прятались несколько человек, ведя по нам огонь из укрытия.

Опустошив барабан, я тоже спрятался. Наступило затишье. Мы сидели рядом с Катрин, она зарядила, наконец, один из своих револьверов и теперь готовилась продолжить бой.

– Уходим через задний ход, – сказал я, заряжая своё оружие. – Мы здесь в ловушке. Надо прорываться из посёлка.

Катрин кивнула, и мы ринулись через кухню во двор. Однако тут нас уже встречали двое в гражданском, с карабинами. Они стояли шагах в десяти от двери и, увидев, как мы выбегаем, вскинули оружие.

Катрин оказалась быстрее. Одного пуля ударила в правую ключицу, и тот рухнул в траву, выронив карабин. Я навёл ствол на второго. Выстрелили мы одновременно. У Катрин брызнула кровь из плеча, а полицейский схватился за щёку. Катрин тоже выстрелил в него, и тот упал. Её левый рукав намок от крови, но она не обращала на это внимания.

– Туда, – крикнул я, указывая на проход между домами, ведущий на улицу. Недолго думая, мы помчались в том направлении.

На улице – никого. Вышли мы с противоположной от главной площади стороны. Эту улицу полиция то ли не догадалась перекрыть, то ли не успела. Так или иначе, путь был свободен, и мы побежали со всех ног к ближайшему перекрёстку.

Мы уже были близко, когда из-за угла выехала большая чёрная машина. Дверь открылась. Мы резко остановились и навели стволы на водителя. К нашему удивлению он оказался безоружным. Он продемонстрировал нам пустые ладони.

– Полегче, ребят, полегче, – сказал водитель. – Опустите стволы и залазьте в машину, если хотите поскорее убраться отсюда.

Глава 9

Мужчина, что сидел за рулём, производил впечатление человека состоятельного и утончённого. На вид – лет пятьдесят. В усах, козлиной бородке и зачёсанных назад волосах уже белели седые пряди. Одет он был в сюртук из зелёного камлота, рубашку с накрахмаленным воротником и бежевые брюки. На пальце сверкал большой золотой перстень.

– Ты кто такой? – спросил я, продолжая держать незнакомца на мушке.

– Всё расскажу по дороге, – мужчина произнёс это спокойно, с лёгкой усмешкой на устах. – Поверьте, зла я вам не желаю.

– С чего нам тебе верить?

– Можете не верить, но скоро тут будет полиция. Я уеду, а вам придётся самим выбираться из сложившейся ситуации. Так что решайте быстрее, верите вы мне или нет.

– Ладно, мы поедем, – согласился я. Мужчина был безоружен, и вид его не вызвал опасений. В любом случае, один пожилой господин лучше толпы разгневанных стражей порядка и сотрудников спецслужб. Хотя, если вспомнить последнюю мою встречу с незнакомым пожилым господином…

– Тогда забирайтесь на заднее сиденье, задвиньте шторки и пригнитесь, чтобы вас не заметили полицейские, мимо которых нам придётся проехать.

Мы сделали, как он сказал. Внутри авто было обито кожей, на окнах висли занавески, которые я задвинул. Мы пригнулись. Машина плавно тронулась с места, но вскоре снова остановилась.

– Добрый день, господин урядник, – произнёс мужчина, приоткрыв окно, – чем могу быть полезен?

– Простите, что потревожил, Иван Никонорович, но вы, наверное, слышали, что тут творится?

– Я слышал выстрелы, да, – ответил пожилой господин спокойным, слегка насмешливым тоном, который, казалось, не менялся ни при каких обстоятельствах, – что стряслось?

– Это беглые. Вам разве не сообщили, что сегодня ночью был остановлен состав с заключёнными? Бежал особо опасный преступник при содействии сильного.

– Да что вы говорите? Да, меня уведомили об этом неприятном инциденте, но неужели преступники добрались до нашего городка? Какой ужас, – последняя фраза прозвучала так, словно никакого ужаса и в помине не было.

– Не просто добрались, они учинили настоящую бойню! – полицейский говорил возбуждённо. – Прошу, будьте осторожны. Преступники могут быть где угодно. Они очень опасны.

– Я обязательно внемлю вашему совету, – уверил Иван Никонорович. – Спасибо за предупреждение, господин урядник. Буду держать ухо в остро и, если замечу что-то необычное, тут же уведомлю станового пристава.

Попрощавшись с полицейским, пожилой господин поднял стекло, и машина двинулась дальше.

– Ну что, молодые люди, – обратился он к нам. – Теперь вы убедились, что сдавать я вас не собираюсь? Можете подняться, полиция позади.

– Кто вы? Зачем нам помогаете и куда везёте? – спросил я.

– Ах да, действительно, я же не представился. Не очень вежливо получилось, но, к сожалению, обстоятельства не располагали к любезностям. Давайте начнём сначала, я – Иван Никанорович Горбатов, дворянин. Владею поместьем близ села Светлое, а так же тридцатью деревнями в округе и небольшим стекольным заводиком.

– Я – Михаил, это – Катрин, – представил я нас. – Полагаю, вы уже догадались, что мы – те самые беглецы с ночного поезда. Но если вы нас не собираетесь сдавать полиции, куда везёте?

– Я приглашаю вас к себе в гости, если вы, конечно, не против.

– С радостью примем ваше предложение, – кивнул я. – Непонятно только, чем мы удостоились такой чести?

– Мне просто нравится знакомиться с новыми людьми, – Иван Никанорович растянул рот в добродушной улыбке. Я видел это в зеркале над лобовым стеклом.

Дом помещика Горбатова оказался невелик. От главной двухэтажной части с мезонином отходили два одноэтажных крыла, а по обе стороны особняка симметрично располагались пара флигелей.

Когда мы вошли в особняк, помимо слуг, взявших у нас верхнюю одежду, нас встретили три женщины. Старшей было уже за сорок, младшим – едва ли исполнилось тридцать. Иван Никанорович представил их, как своих жён. Имена я их даже не запомнил. Вертелась мысль «что за нахрен?», но удивляться сил не оставалось. В голове до сих пор мутило, чувствовал я себя крайне отвратительно, и единственным моим желанием было – завалиться в кровать. Но предстоял званый обед, от которого не стоило отказываться, и я решил потерпеть ещё немного.

Обедали мы втроём: я, Катрин и Иван Никанорович.

– Расскажите о себе, – почти сразу начал дворянин. – Вы вызвали большой переполох по всей округе и моё любопытство. Прям, не терпится узнать, из-за чего весь этот шум. Сегодня утром меня уведомили, что на вооружённый конвой, сопровождавший заключённых, было совершено нападение. Неизвестный, предположительно сильный, перебил всю охрану и нескольких сотрудников Особой Императорской Службы, и освободил одну очень опасную преступницу. Разумеется, мне сообщили чуть больше, чем полагалось, да и, признаться, я в курсе событий, которые происходили и происходят в Оханске. Весь этот конфликт в роду Птахиных – ужасно неприятная вещь. Но что я вам буду рассказывать? Вы же и без меня это прекрасно знаете, так ведь? Вы, Михаил, весьма известны в наших краях. Так из-за чего сыр-бор на этот раз?

– Произошло некоторое недоразумение, – сказал я. – Моя дружинница оказалась в затруднительном положении, и мне пришлось решать эту проблему.

– Усеяв свой путь трупами, – ухмыльнулся сквозь усы Иван Никанорович. – Интересные у вас методы.

– Какие есть.

– В любом случае, вы проявили благородство, защитив своего человека, и храбрость, не побоявшись пойти против превосходящих сил. Это делает вам честь, – польстил мне помещик. – Надо же, как порой складываются обстоятельства. Никогда бы подумал, что у меня в гостях окажется Михаил Птахин. О вас ходят легенды.

– И что же эти легенды говорят?

– Много чего. Якобы вы обладаете необычными и очень мощными чарами, якобы в битве родов вы победили семерых сильных, да и о бойне в доме на улице Первоапостольской мне тоже известно. Последнее, что я слышал о вас: вы перешли на сторону младшей ветви после того, как род Птахиных разделился.

– И откуда же вы обо мне столько знаете?

– А вы думаете: человек, живущий в такой глуши, не может быть в курсе происходящего? Оханск у нас под боком, пара часов пути, многие вести до нас доходят. Да и знакомства тоже кое-какие имею. И знаете, что интересно? Наши с вами судьбы чем-то похожи. Я ведь тоже некогда был изгнан из боярского рода. Да, именно, вы не ослышались. Я – изгнанный. Я прекрасно знаю, что таким, как мы, приходится самим устраивать свою жизнь без чьей-либо помощи.

Иван Никанорович поведал о себе. Был он незаконнорожденным сыном боярина Бельского. Рос в отцовском имении, служил отроком до восемнадцати лет. Его главным несчастьем стало то, что он унаследовал чары своего рода. Обычно бастарды, появившиеся на свет от союза сильных и немощных, не обладали никакими способностями, но Иван Никанорович стал исключением. И это принесло ему некоторые неприятности. Само собой, юному бастарду не позволяли тренировать чары, более того, семейство его невзлюбило и даже отказалось принять в младшую дружину.

И тогда Иван Никанорович понял, что служение роду – не его стезя. Он покинул отчий дом и отправился искать счастья на государственной службе. Поступил в офицерское училище и, отучившись, оказался в армии. Бывал на Кавказе, причём в то же время, что и мой отец, дослужился до капитана и, выйдя в отставку, начал строить карьеру на гражданском поприще, а вскоре получил дворянский титул за заслуги перед Отечеством. Но потом его внезапно переклинило, он осознал тщетность своего занятия, бросил карьеру, приобрёл на скопленные сбережения поместье и завод, и с тех пор уже почти десять лет жил в своё удовольствие.

Я поинтересовался, как так получилось, что у него три жены. Иван Никанорович и об этом рассказал. Первая его, старшая жена, была мещанкой. Познакомился он с ней, когда только вернулся из армии. Остальные две были из крепостных. И обе – не из его поместья. Одну Иван Никанорович выкупил у своего приятеля-офицера, другую выиграл в карты у соседа-помещика. Зачем женился? А просто так. Захотелось. Даже несмотря на то, что это запрещалось законами, и на то, что дворянин, женившийся на простолюдинке, выглядел не лучшим образом в глазах общества. Ивану Никаноровичу было класть с прибором на эти, как он выразился, «несущественные мелочи». Потом, конечно, все браки, кроме первого, церковный синод признал недействительными и записи о них вымарали из метрических книг, но пожилого дворянина это мало беспокоило.

– Я всю жизнь служил, – сказал он, – роду служил, царю-батюшке служил, так что теперь, не имею права пожить в своё удовольствие? Захочу и четвёртую жену заведу.

Я тоже немного рассказал о себе: о том, как и почему меня изгнали Барятинские, о своих способностях, о том, как я попал к Птахиным, и как оказался под патронажем младшей ветви, которая теперь стала независимым родом.

– Я же говорил, мы с вами, Михаил, чем-то похожи. Не зря я решил пообщаться с вами. Тут, в поместье, порой скука смертная, но нет-нет, да происходит что-то любопытное. А в остальном – тишь, да благодать, если, конечно, не считать последних событий в Оханске. Но император, видимо, подумал, что нам мало стычек, и решил устроить бойню похлеще. Нелепо это, не находите? – Иван Никанорович усмехнулся. – Война вообще нелепая вещь, а эта – в особенности.

– И это говорит человек, полжизни прослуживший в армии? – удивился я.

– Именно, – вздохнул пожилой дворянин. – Полжизни понадобилось, чтобы дойти до этой простой истины. Да и спросите, у кого хотите: многие подтвердят, что сия бойня, развязанная императорами – есть великая бессмыслица и ни к чему хорошему не приведёт.

– Да, действительно, многие недовольны, – согласился я.

– Очень многие! И тому есть причины. Война не нужна великим родам, они ничего от неё не получат, кроме гибели близких. Все это прекрасно понимают. Бояре – не дураки: видят, что игра не стоит свеч.

– Но разве в случае победы им ничего не достанется?

– Какой победы? Войска ни на шаг не могут продвинуться: ни те, ни эти. Не будет никакой победы. Обе стороны ждёт поражение. Но когда до императоров это дойдёт, будет уже слишком поздно. Киевские и Новгородские бояре, по кому война ударила больнее всего, уже в открытую заявляют, что не желают больше в этом участвовать. Они хотят отделиться. И это только начало. Пройдёт пара лет, и на карте появится множество новых границ.

– Полагаете, война продлится так долго?

– Именно. Военная машина разогналась, и остановится она лишь тогда, когда обе империи исчерпают свои ресурсы. Произойдёт это года через два активных боевых действий. А когда это случится, многие бояре поймут, что находиться в составе отощавшей империи, которая, не прекращая, сосёт из них соки, просто невыгодно. А ещё один повод для раскола – тянущаяся столетиями вражда между некоторыми боярами. Скоро у государя не останется никаких возможностей её сдерживать. Так что уже напрашивается вопрос, на чьей стороне лучше оказаться, когда начнётся хаос.

– И у вас уже есть ответ? На что вы рассчитываете?

– Я предполагаю следующее. Урал и приуралье – земли, богатые. Нефть, газ, уголь, руда – всё своё. Вот и думайте, Михаил, зачем уральским боярам воевать за Литву и Польшу, зачем тратить деньги на снаряжение армий и отправлять на убой своих родственников, когда можно спокойно заниматься торговлей и богатеть? Полагаю, пройдёт совсем немного времени, прежде чем они сообразят, что держаться за Владимирскую династию просто не имеет никакого смысла.

– И тогда страна развалится… – резюмировал я.

– Что поделать. Границы на карте – штука непостоянная. Сегодня её нарисовали тут, завтра – там. Обычное дело. Эка невидаль!

– И вы планируете примкнуть к уральским боярам? – догадался я.

– Этого я не говорил, – Иван Никаноровчи растянул рот в улыбке и покачал головой. – Кто знает, как всё обернётся? Рано пока нам рассуждать на такие темы. Так или иначе, война это не моё, а с соседями я намерен поддерживать хорошие отношения. А мы ведь с вами, считайте, соседи. Ну и в случае чего, мне есть, что предложить своим союзникам: мои угодья весьма обширны.

Слова дворянина Горбатова заставили меня иначе взглянуть на ситуацию в стране. Я мало вращался в боярских кругах, а потому лишь смутно догадывался о настроениях, царящих среди аристократии. Бояре готовятся к глобальному переделу, а мелкие помещики теперь вынуждены думать, на какую сторону встать, дабы не оказаться в проигрыше. Иван Никанорович не был исключением и, похоже, активно подмазывался к оханским боярам. Благодаря этому я и пользовался сейчас его гостеприимством.

А голова моя соображала всё тяжелее. Знобило, холодный пот выступал на лбу, и я регулярно доставал платок, чтобы вытереть его. Горячий чай немного улучшил самочувствие, но мне по-прежнему хотелось прилечь.

Иван Никанорович заметил моё состояние, и предложил ночлег и услуги лекаря. Врачевателя, к сожалению, в поместье не оказалось, но и обычный доктор был сейчас не лишним.

Закончив трапезу, я поблагодарил за гостеприимство и удалился в предоставленную мне комнату. Кое-как разделся, завалился в кровать и укрылся толстым одеялом.

Дальнейшее происходило, как во сне. Явился доктор, он осмотрел меня, напоил какими-то травами и ушёл. Потом я видел Катрин. Девушка, кажется, находилась при мне какое-то время, что-то делала, приносила чай и лекарства, ставила холодные компрессы на лоб. Больше я ничего не помнил.

Когда я очнулся, сквозь окно, занавешенное тюлем, струился серый холодный свет. На улице стояла пасмурная погода. В кресле рядом с кроватью сидела Катрин и читала книгу. На мене была чистая нижняя одежда: рубаха и кальсоны. Чувствовал я себя неплохо, температура спала, больше не знобило. Но ещё был насморк, и до сих пор побаливала голова.

Увидев, что я очнулся, Катрин улыбнулась и спросила, не нужно ли чего. Уж не знаю, какими она пользовалась чудодейственными средствами, но выглядела девушка значительно лучше, чем прежде: синяки почти рассосались, нос пришёл в норму, на губе осталась лишь небольшая ссадина.

– Сколько прошло времени? – спросил я, приподнявшись. – Ты тут давно сидишь?

– Два дня, – ответила Катрин. – Два дня ты находился в бреду. Я всё время была здесь, как ты и просил.

– Просил?

– Да, ты просил не уходить. Помнишь?

– Признаться, нет. Ничего не помню. Вообще. Два дня? Ужас какой. Я же дома должен быть. Меня, наверное, потеряли, – я откинул одеяло, сел.

Ощущал слабость. Но не то болезненное состояние, с которым я боролся всю дорогу, а здоровую слабость очень голодного человека.

– Быка бы сейчас съел, – признался я.

– Я скажу, чтобы тебя накормили, – Катрин отложила книгу и ушла.

Отобедал я вместе с Иваном Никаноровичем. Он справился о моём самочувствии и предложил своего водителя, чтобы тот отвёз меня в Оханск. Я с радостью согласился. Раз предлагают – зачем отказываться?

Напоследок дворянин заговорил о Катрин. Её на этот раз за столом не было.

– Слушайте, Михаил, вы не думали, что делать со своей дружинницей? Если учесть, сколько она всего натворил, ОИС от неё просто так не отвяжется.

– Я хотел отвезти её Ижевск и сделать новые документы, – сказал я. – Ей надо залечь на дно.

– В Сибири легче затеряться. Но сейчас у меня к вам иное предложение. Можете оставить Катрин тут, в поместье на некоторое время. Здесь её разыскивать никто не станет, а мне в эти непростые времена не помешает хорошая охрана.

– Уж не подумываете ли вы и её себе в жёны забрать? – пошутил я.

Иван Никанорович рассмеялся:

– Стар я стал, со своими бы справиться. Да не переживайте, мои помыслы чисты. Наслышан я о ней, что очень уж хорошо стреляет. А мало ли что может свалиться на мою седую голову в такие-то неспокойные времена? Жалование буду платить, какое скажете. А когда она вам понадобится вновь, заберёте.

Я почесал затылок: а ведь действительно, предложение интересное. И у Катрин найдётся подходящее занятие, и у меня не будет болеть голова о том, куда её девать. Пожилой дворянин выглядел человеком надёжным: меня он не сдал, пока я валялся в беспамятстве, так зачем ему сдавать Катрин?

– Но её не только полиция разыскивает, – предупредил я. – Катрин утверждает, что сбежала от своего рода, нарушив клятву. Теперь Птахины желают вернуть её, чтобы устроить суд.

– Любопытная история. И почему же ей взбрело такое в голову?

Я рассказал об идее, владевшей умом дружинницы, из-за которой она преступила клятву.

– И вы действительно собираетесь основать новый род? – удивился Иван Никанорович.

– Ещё не решил, да это сейчас и не важно. Просто есть опасение, что Катрин всё выдумала, а на самом деле, подослана шпионить за мной. Я лишь предупреждаю насчёт возможных последствий.

– Я видел, как она о вас заботилась, – сказал пожилой дворянин, – не знаю, подослал ли кто её, но девушка очень искренне вам служит, как будто вы для неё – самый близкий человек на этом свете. Я не заметил в ней лукавства. А уж его я повидал немало на своём веку. Впрочем, спасибо, что предупредили: попробую узнать точно, имел ли место в Нижнем Новгороде подобный инцидент.

Перед отъездом я встретился с Катрин, спросил, как она смотрит на то, чтобы остаться на какое-то время в поместье, поработать в охране. Девушка согласилась.

– Ничего не могу гарантировать, но возможно, ты мне ещё пригодишься, – я улыбнулся.

– Буду ждать, – лицо Катрин аж засияло от радости.

Всю обратную дорогу я думал о разговоре с дворянином Горбатовым, о будущем страны и о том, к чему приведёт война. В душу запали слова Ивана Никаноровича по поводу Катрин. Может быть, он прав? Может, он увидел то, что я не замечаю? Если Катрин действительно собралась мне служить, это же полностью меняет дело! Я ощутил, как радость наполняет моё сердце. «Да нет же, ерунда. Ничего это не меняет, – возразил я сам себе. – Всё останется по-прежнему».

Под конец поездки опять разболелась голова. Чёртова боль не отступала, и это вызывало беспокойства.

Когда я приехал в поместье Птахиных-Свириных, меня ждал суровый разнос от Ольги Павловны и очень неприятный сюрприз, который буквально поверг меня в шок.