Текст книги "Витязь (СИ)"

Автор книги: Amazerak

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25

Битва с Ярославом Всеволодовичем должна была состояться возле деревни Грязевка, на том самом поле, где в начале сентября произошло сражение между Птахиными и Барятинскими. Я собирался прибыть в Нижний Новгород накануне вечером, снять на ночь гостиницу, а утром отправиться к месту встречи. Ехать я планировал инкогнито, дабы ни пресса, ни кто-либо ещё не пронюхал раньше времени о моём приезде, и всё обошлось без лишней шумихи. В качестве сопровождеения я собирался взять с собой Катрин.

Вечер перед отъездом я провёл за ужином у Птахиных-Свириных. Явились почти все, кто находился сейчас в Оханске: в основном, жёны уехавших на фронт воинов, дети, старики. Почти тридцать человек собралось. Разумеется, главной темой общения была предстоящая битва. Только и говорили, что о ней, да обо мне. Этим вечером я оказался гвоздём программы. Впрочем, многие сомневались в моей победе, и порой я ощущал себя так, словно нахожусь на собственных поминках.

После ужина вернулся в особняк.

Катрин сидела у меня в кабинете и чистила оружие: револьверы и карабин. Готовилась к завтрашней поездке. Остальные вещи уже были собраны. Поезд отправлялся завтра в четыре тридцать утра. По расписанию он должен был прибыть в пункт назначения вечером, но поскольку поезда сейчас ходили с перебоями, мог задержаться на всю следующую ночь, так что я готовился к худшему раскладу.

Закончив чистку, Катрин сложила в чемодан разобранный карабин, два запасных револьвера и коробки патронов, туда же упаковала артефакты.

Пока делала всё это, мы разговаривали. Она снова выразила беспокойство по поводу того, что я не захочу основывать собственный род. Говорила, как это важно. За последние дни она мне все уши прожужжала. Ну а я больше склонялся к варианту, предложенному Муромским – это казалось более разумным.

– Почему ты всё время говоришь о том, что будет потом? – вдруг спросил я. – А ты не задумывалась о том, что я, например, могу проиграть битву и погибнуть? Что если никакого потом не будет?

Катрин в это время заворачивала карабин. Она ничего не ответила, но лицо её помрачнело, и над переносицей образовалась недовольная складка.

– Чего замолчала? – усмехнулся я. – Неожиданную мысль тебе подкинул?

– Думала, – ответила Катрин, и я видел, с каким трудом даются ей эти слова. – Иногда приходят такие мысли. Я боюсь этого больше всего на свете. Даже собственная смерть меня пугает меньше.

Я подошёл и обнял её, прижав к себе. Мне почему-то стало жалко её.

– Я постараюсь, – заверил я. – Барятинский падёт от моей руки. Ведь так предначертано судьбой, верно?

Дверь в кабинет была приоткрыта, и я услышал какой-то шум в передней.

Мы с Катрин переглянулись. Мне вспомнилась ночь, когда на поместье напали Птахины. Даже время было почти то же самое: шёл двенадцатый час ночи.

Схватив револьверы, мы выскочили из комнаты и, пройдя по коридору, оказались возле входной двери.

– Вот так люди! – воскликнул я, увидев, кто пришёл. – А чего это вы тут делаете в столь поздний час?

Уж кого-кого, а увидеть Лизу я никак не ожидал. Она вешала своё пальто на вешалку. На полу у её ног стоял тяжёлый саквояж, который она непонятно как дотащила. Слуг с ней не было.

Лиза враждебно посмотрела на Катрин, а потом устремила взгляд на меня:

– Мне надо с тобой поговорить наедине.

– Ладно, – кивнул я. – Кать, подожди в спальне. Я скоро приду.

Мы с Лизой прошли в столовую (та была ближе всех). Я включил свет. Мы уселись за стол.

– Ну? – сказал я. – Говори.

– Только обещай, что не расскажешь никому. Понял? – потребовала Лиза

– Понял, – я посмеялся. – Не томи, выкладывай, с чем явилась.

– Я хочу уехать, – сказал она. – Не мог бы ты… помочь, – последнее слово она произнесла через силу.

– Куда? Зачем? И почему я? – я почесал затылок. Просьба меня сильно озадачила.

– Потому что! Больше не знаю, к кому обратиться. Мне надо уехать из Оханска втайне от всех. Понимаешь? Чтобы меня никто не нашёл. Ты же в Нижний едешь? Вот. Я поеду с тобой. А потом решу, куда дальше.

– А тут что тебя не устраивает?

– От меня хотят избавиться. Тётя терпеть меня не может. А я – её. Я для них – товар, который пытаются скинуть по дешёвке непонятно кому. А я не хочу так. Я хочу жить сама по себе. Вот только меня никто не отпустит.

– Ну так езжай. Я-то тебе зачем?

Лиза насупилась.

– У меня нет денег, – проговорила она обиженным тоном. – Тётя всё забрала. Она оставила меня без единой копейки. Я тут как… крепостная какая-то.

– А у меня, как будто миллионы водятся. И почему я должен тебе помогать?

– Вообще-то ты мне должен. Забыл? Ты убил моего отца. Теперь обо мне некому позаботиться.

Я вздохнул. Меньше всего мне сейчас нужна была малолетняя нахлебница. Все мысли крутились вокруг предстоящей битвы. А тут – Лиза со своими проблемами. И всё же в чём-то она была права, ведь именно из-за меня она осиротела.

– Допустим, – сказал я. – Что от меня требуется?

– Я поеду с тобой, купишь мне билет, снимешь квартиру и дашь кое-какие деньги на первое время.

Я снова рассмеялся. Слишком уж уверенно она говорила, как будто заказ делала в ресторане.

– Но у меня нет столько денег, – сказал я. – Сам на мели.

– Да мне небольшую квартиру в небогатом районе надо. У тебя сотни лишней не найдётся что ли? И ещё сотню на первое время. И всё, будем считать, мы квиты.

– Смысл в таком побеге? Тебя в Нижнем запросто найдут.

– У меня там друзья есть, я к ним обращусь. Одолжу у кого-нибудь… Не знаю. Придумаю что-нибудь. А потом поеду в Англию.

Я аж присвистнул:

– Далеко же намылилась… Послушай. Я не знаю, как ты себе всё это представляешь, но, как по мне, это какая-то безумная авантюра. Кто тебе денег даст? Где будешь работать? Ты хоть знаешь, как люди живут за пределами боярских усадеб?

– Естественно, знаю! Не маленькая, – Лиза сделала обиженный вид. – И вообще, это тебя не касается. Мне нужно, чтобы ты помог добраться до Нижнего Новгорода. А там я сама о себе позабочусь. Я и науки изучала, и два языка знаю. Не пропаду.

– И что ж мне с тобой делать… – снова вздохнул я.

– Ну пожалуйста! – взмолилась Лиза. – Не хочу я так жить. Ты хоть понимаешь, каково мне тут? Я сама слышала, что про меня артефактор говорил. Они же меня ненавидеть будут. Кому-нибудь тут сосватают, а потом со свету сживут или в кабале будут держать по гроб жизни.

– Ладно, иди спать. Завтра поезд пол пятого утра. Во втором классе нормально тебе ехать?

На губах девушки появилась торжествующая улыбка.

– Придётся во втором. Что поделать? – сказала Лиза. – Если сделаешь, что прошу, то прощу тебя.

– Как великодушно, – буркнул я скептически, поднимаясь со стула.

***

Чем ближе становился час битвы, тем сильнее меня терзали волнения. Казалось, не было ещё в моей жизни момента более важного и более опасного. Вспоминались, конечно, разные случаи, когда я оказывался на грани жизни и смерти, вот только чаще всего это происходило внезапно, быстро. Не было такого, как сейчас, тягостного мучительного ожидания, которое поглотило меня с головой. Даже когда я участвовал в битве родов, не волновался столь сильно. И в тоже время я понимал, что разум мой должен оставаться спокоен – только так смогу победить. В искусстве владения чар невозмутимость духа и концентрация – основополагающие навыки. В сражении нельзя рассеивать силы на ненужные волнения, нельзя поддаваться эмоциям.

Всю дорогу я почти не разговаривал – приводил сознание в порядок. Со мной в купе ехала Катрин. Она с пониманием отнеслась к моему состоянию и не мешала. Лиза ехала в другом купе вместе с какой-то престарелой дамой и тоже не имела возможности докучать мне. К тому же она дрыхла до обеда.

Проснувшись, она всё же явилась к нам. Мы как раз готовились к трапезе. Поезд стоял на полустанке. В Оханск он прибыл на час позже расписания, а теперь ещё и в пути застрял. Впрочем – обычное дело. С началом войны такое случалось сплошь и рядом, так что удивляться очередной задержке не приходилось.

Мы устроились за столиком, я разделил запечённую куриную тушку, попросил Лизу принести горячей воды для чая.

– А чего это я? Я тут служанка что ли? – возмутилась боярская дочь и кивнула на Катрин. – Вон она пусть идёт.

– Я схожу, – Катрин поднялась, но я остановил её.

– Нет. Сиди. Послушай, Лиза, если ты собираешься жить среди «простых смертных», прекращай вести себя так, как будто ты – королева. Как минимум, это не красиво.

– И что? – фыркнула Лиза. – Я не служанка. Вон она – служанка, пусть и идёт.

– Так, – я строго посмотрел на девчонку, да так, что она не выдержала и отвела взгляд. – Тут у нас нет слуг, поняла?

– Но…

– Поняла? – спросил я ещё строже. – А начальник нашей экспедиции здесь – я.

– Поняла… начальник, – хмыкнула Лиза и добавила недовольным тоном. – Ладно, принесу.

Она взяла стаканы и ушла.

– Зачем ты её так? – спросила Катя.

– Пусть привыкает к обычной жизни. Ей полезно.

– Я бы вообще не стала её брать. Зачем тебе эта возня?

– Не знаю. Наверное, жалко стало. Тяжело ей тут. Мы с ней чем-то похожи: она тоже стремится к независимости. К тому же, я ещё и папашу её грохнул.

– За пределами поместья ей придётся нелегче.

– Она умная и образованная. Если спесь свою собьёт и начнёт вести по-человечески, плюс обучится базовым вещам – выживет. Бывают ситуации и похуже.

Лиза вошла, держа стаканы в подстаканниках.

– Благодарствую, – я помог поставить их на стол. – Вот и чай подоспел.

Заварка хранилась в железной коробочке. Я достал ситечко, насыпал туда щепотку и опустил в стакан.

– Ты говорил, надо найти Елизавете квартиру, когда приедем, – напомнила Катрин. – Когда этим заниматься?

– Ты займёшься. А я поеду на битву, – ответил я.

Катрин аж в лице изменилась.

– Ты хочешь лишить меня возможности увидеть столь грандиозное событие? – посмотрела она на меня с полнейшим недоумением. – Я сделаю, как скажешь, но…

– Ладно, отставить, – я понял свою ошибку. Для Катрин это было очень важно, и я не мог так с ней поступить. – Будешь меня сопровождать. Но что тогда придумать с квартирой?

– Я займусь этим после битвы, – решила Катрин.

– Я и сама могу, – влезла Лиза.

– Потом всё будешь делать сама, – сказал я. – Но пока – нет. Тебе надо объяснить, что к чему, иначе тебя облапошат за милую душу.

– С чего это? – возмутилась боярская дочь. – Да я им…

– И способности свои не стоит демонстрировать направо и налево, – прервал я её гневную тираду. – Решено, после битвы мы… или Катрин подыщем тебе жильё, а до этого останешься в гостинице.

– А я не поеду разве смотреть битву? – поинтересовалась Лиза.

– Ну ты что! Головой-то думай? – упрекнул я её. – Там же вся знать соберётся. Птахины, в том числе, Ольга Павловна… Все!

– Ольга Павловна же за нами заедет, так? – уточнила Катрин. – Надо Елизавету спрятать. Она не должна её видеть.

– Сомневаюсь, что Ольга Павловна будет обыскивать все номера. Снимем тебе, Лиза, отдельные апартаменты. Только ты нос свой даже не вздумай высовывать, пока за тобой не явится Катрин. Поняла?

– Поняла, – буркнула Лиза.

– Вот и отлично.

Поезд, наконец-таки, тронулся с места.

– Я тут посижу, – сказала Лиза. – А то там даже поболтать не с кем.

– Сиди, – разрешил я. – Только не отвлекай меня.

Устроился поудобнее на диване, я снова ушёл в себя, успокаивая разум, а Катрин занялась чтением газеты. Лиза посидела минут двадцать, поняла, что на неё никто не собирается обращать внимания, и ушла к себе в купе.

В Нижний Новгород приехали ночью. Сонный администратор привокзальной гостиницы не заподозрил в нас знатных особ. Он окинул нас скучающим взглядом и спросил, сколько номеров желаем снять.

– Я бронировал, – сказал я. – Один – двухспальный, один – одноместный. На сутки. Только такое дело… Можно по одному удостоверению как-нибудь?

– Давайте, – сказал администратор, которому было лень возиться с нами. Он взглянул на моё удостоверение простолюдина, сверил с листком бумаги, лежащим на столе, потом что-то записал, взял деньги и повёл нас на второй этаж.

Этой ночью я не мог заснуть. Катрин отрубилась быстро, а я всё ворочался. То лежал смотрел на неё, разглядывая шрам над левой бровью, оставшийся от каменного осколка, то поворачивался на другой бок и таращился в стену, оклеенную недорогими обоями. Устав валяться, я поднялся и подошёл к окну. Оно выходило на улицу. Снег желтел в свете фонарей, было тихо и спокойно. Машины ездили редко, только мчащийся грузовой состав стучал колёсами по бесконечным рельсам. Город спал. Мне тоже следовало, но я не мог – всё думал о завтрашнем дне.

Уснул-таки. Но лишь под утро. И во сне снова увидел того огромного бородатого воина, который несколько раз приснился мне, когда я только попал в этот мир. Но сейчас видение было расплывчатым, неясным, и я никак не мог понять, что оно означает: победу или скорую гибель?

Утром я надел свой парадный костюм: строгий синий китель с гербом на груди и узким стоячим воротником с красными узорами, чёрные брюки с лампасами и высокие сапоги. К мундиру полагалось шако (нечто среднее между кивером и кепи) с султаном и кокардой.

Катрин тоже оделась, нацепила два револьвера: под сюртук и на пояс. У меня при себе оружия не было, да мне и не полагалось: ни оружия, ни артефактов – таковы правила битвы между сильными. Можно пользоваться только природными способностями.

Как и было обговорено, машина подъехала к гостинице в десять утра. Ольга Павловна лично приехала встречать нас.

Катрин уселась на переднее сиденье. Я же устроился на заднем, рядом с боярыней.

– Готов? – спросила Ольга Павловна. – От этой битвы многое зависит.

– Перед смертью не надышишься, – попытался я пошутить, но получилось как-то невесело.

– Я буду молиться, чтобы Господь даровал тебе победу, – сказала Ольга Павловна. – Пусть Барятинский падёт в этой схватке. Он заслужил. Но не ты.

– Скоро узнаем, кому предначертано погибнуть, а кому праздновать триумф.

Машина бесшумно тронулась и покатила по заснеженным улицам.

– Интересное дело, – проговорила Ольга Павловна. – Сегодня со мной связался Прокопий Иванович. Сказал, что Елизавета пропала. Охрана видела, как ночью она приехала в поместье. Но утром её там уже не оказалось. Сейчас не самый подходящий момент, но ты не знаешь, куда она могла подеваться? Может быть, она говорила что-то?

Я пожал плечами:

– У нас с Лизой не самые хорошие отношения после того, как я убил её отца. Я – последний человек, с кем она поделилась бы своими планами.

– Да, конечно… Должно быть, сбежала. Зачем ей это? И что я теперь Птахиным скажу… Надо бы получше слуг расспросить.

Возле места битвы уже собрались люди. Много людей, все – аристократы. Я почти никого не знал. А они таращились на меня с любопытством, здоровались, желали удачи. Поговаривали, что сам государь приехал, дабы наблюдать битву. Но императорского экипажа я не так и не увидел – должно быть, он остановился с другой стороны поля.

Пальто и шако остались в салоне паромобиля Ольги Павловны. Я шёл при полном параде по заснеженному простору, а навстречу с другого края, где точно так же собралось множество людей и машин, двигалась маленькая чёрная фигурка. Вскоре я отчётливо разглядел человека, идущего ко мне. Одет он был в тёмно-зелёный китель с воротником-стоечкой, на груди его красовался большой позолоченный герб, а на ногах, как и у меня – высокие лакированные сапоги. Вот и встретился я со своим заклятым врагом. Не скажу, что я его сильно ненавидел. Нет. Я слишком поздно попал в шкуру Михаила, чтобы как следует распробовать вкус предательства собственной семьи. Барятинский был для меня практически никем, я его видел-то второй раз в жизни. И тем не менее, мне следовало убить его, чтоб он не убил меня.

Мы вышли на середину. Нас разделяли метров пятьдесят. Я сосредоточился, включая энергетическую защиту. Сейчас не надо было думать о том, что ждёт впереди и как пройдёт сражение – все мои мысленные усилия требовалось обратить внутрь себя, избавившись от отвлекающих дум, что я и сделал.

– Сегодня ты погибнешь, – громко сказал Ярослав Всеволодович. – Сегодня я уничтожу зло, явившееся в твоём облике.

Я не ответил: не хотел тратить силы на лишнюю болтовню.

Где-то за полем, справа от нас, раздался громогласный звук трубы, возвещающий начало сражения.

Глава 26

Ярослав Всеволодович выставил руку вперёд. Сильнейший поток воздуха обрушился на меня. Я направил энергию в ноги, чтобы хоть как-то удержаться на земле и не улететь к едрени фени. Ураган сдул тонкое покрывало снега и смёл верхний слой почвы вместе с травой. А потом вокруг закружились вихри, и я понял, что оказался внутри огромной воздушной воронки. Надо было срочно что-то предпринять. Я двинулся к своему врагу. Каждый шаг давался с трудом, я пригибался к земле. Казалось, меня сейчас не то, что унесёт – разорвёт на куски. И всё же я шёл, и расстояние между мной и Барятинским медленно сокращалось.

Внезапно ветер закончился, и на меня обрушились воздушные копья. Шагая вперёд, Барятинский безостановочно метал их в мою сторону и не по одному, а по три-четыре за раз. Я отбивал, уворачивался, но всё же некоторые попадали в меня, ослабляя защиту. Казалось, это никогда не закончится. На миг я запаниковал, понимая, что такой натиск сдержать не удастся, но тут же обуздал беспокойные мысли.

Решение пришло само собой. Я врубил ускорение. Копья продолжали лететь нескончаемой очередью, но теперь они двигались достаточно медленно, для того, чтобы причинить мне хоть какой-то вред. Я побежал вперёд, уклоняясь от снарядов, и вскоре оказался совсем близко к Барятинскому. Тот не ожидал, что я за две секунды преодолею разделяющее нас расстояние и окажусь перед самым его носом. А я на бегу переключил энергию на защитно-ударную технику и, сконцентрировав всю силу в кулаках, принялся наносить сокрушительные удары в голову своему врагу. Каждый такой удар мог обратить в песок бетонный блок, но Барятинский, защищённый воздушной оболочкой, лишь отступал. Он был ошеломлён столь внезапной атакой и несколько секунд не мог ничего сделать, и всё получал и получал по лицу.

Наконец он опомнился, и я ощутил, как меня что-то оттолкнуло. Я удержался на ногах, не упал. А Барятинский вдруг взлетел метра на три над землёй, и в меня снова посыпались копья. Теперь уже я был ошеломлён таким поворотом. Видимо, воздушные школы имели в своём арсенале технику левитации – к этому я не готовился. Впрочем, удивляться было некогда – следовало действовать, пока вся энергия не ушла на поглощение ударов.

Ускоряться было бесполезно: летать я не умел, так что всё равно не смог бы подобраться близко к своему врагу. А тот, похоже, понял моё слабое место – отсутствие у меня дальнобойных чар, и использовал его по полной.

Вот только он ошибся. Теперь я тоже владел магией, бьющей на расстоянии. Я выпустил энергетическую волну. Она разметала летящие в меня копья и ударила противника, отчего тот чуть было не упал на землю. Я бросился к Барятинскому, на бегу выпустил вторую волну – та столкнулась с вовремя выставленной воздушной стеной. А я подскочил, вложив все силы в прыжок, и сбил противника своим весом.

Мы вместе рухнули на землю. Я откатился в сторону. Поднялся. Барятинский – тоже. Я подскочил и ударил. Кулак мой встретился с воздушной стеной. В руке противника очутился широкий клинок, которым он попытался достать меня. Я нырнул от летящего мне в голову острия и левым хуком пробил в челюсть. Барятинский рубанул обратным движением, я отклонил корпус, и правым прямым зарядил в нос. Во второй руке моего врага появился ещё один клинок, который чуть вонзился мне в шею. Я рефлекторно выпустил ещё одну волну, и Барятинский отлетел на несколько шагов. На этом энергия иссякла.

Я пытался вызвать её вновь, хоть понимал, что на перезарядку уйдёт время. А Ярослав Всеволодович уже поднимался. Вот только в руках его не было воздушных клинков: он тоже лишился сил. Даже витязю седьмой ступени требовался перерыв после длительного использования мощных чар. Мы оба оказались беспомощны. И теперь победа будет за тем, кто быстрее вернёт свои силы.

Барятинский ринулся на меня и, схватив за туловище и за шею, попытался повалить. Я встал в широкую стойку, принялся бить своего противника по рёбрам, отходя назад и старательно избегая подсечек. Но вот, неудачный шаг, я обо что-то споткнулся – и оказался на земле. Барятинский навалился сверху. Похоже, он хорошо владел борцовскими техниками, а у меня с этим был большой пробел – никогда ничем подобным не занимался, только удары. К тому же враг мой обладал более массивным, нежели я, телосложением.

Мы некоторое время боролись на земле, я бил, куда придётся. Попал, наконец-таки, в челюсть, потом коленом – под дых, и собрав последние силы, оттолкнул противника.

Некоторое время мы лежали на земле, приходя в себя. Мы оба оказались окончательно обессилены. Я пытался сосредоточиться, чтобы повторно войти в энергетическое состояние, и мой противник, скорее всего, делал то же самое.

Мы начали подниматься одновременно. Я снова ощутил энергию. Барятинский метнул в меня копьё, я отклонил корпус, уходя от удара. В руке его возник клинок. Я увернулся, захватил руку с оружием и основанием ладони треснул противника в подбородок. На секунду Барятинский оказался дезориентирован и я, вложив остатки энергии, одновременно двумя кулаками ударил в корпус. Я услышал хруст ломающихся костей, мой враг отлетел на несколько шагов.

Я подошёл к нему. Он некоторое время хрипел, выплёвывая изо рта кровь, а потом затих. Я огляделся: вокруг простиралось белое поле, и только на месте нашей схватки в радиусе нескольких метров чернела земля. А со всех сторон ко мне шли люди.

***

Это был большой гостиничный номер класса люкс, состоящий из трёх комнат. Посреди спальни располагалась широкая кровать с резными ножками и атласным покрывалом под цвет штор. Рядом – столик. Катрин развалилась в кресле в углу и наблюдала, как я хожу из угла в угол по мягкому ковру.

Завтра следовало дать ответ Муромскому, а я всё ещё ломал голову над тем, каким этот ответ будет.

Едва сражение закончилось, ко мне тут же подошёл обер-секретарь Муромский с охраной из десяти человек, которые окружили меня, оградив от остальной публики. Потом меня отвели к императору. Тот со своей свитой тоже наблюдал за ходом битвы, но делегация государя расположилась в стороне от основных группировок боярской знати.

Император Алексей не произвёл на меня особого впечатления. Это оказался сухопарый мужчина, не слишком могучего телосложения. Его остроносое бледное лицо было настолько неподвижным, что напоминало маску, на которой застыло горделиво-возвышенное выражение. В остальном – ничего особенного. По повадкам – такой же боярин, как и другие, коих мне случалось встречать на своём пути: важный, надменный, осознающий собственное превосходство.

Он поздравил меня, сказал, что рад познакомиться со столь сильным воином, победившим витязя седьмой ступени, и выразил надежду, что я буду достойно служить государству и короне.

Потом Муромский посадил меня в свою машину и в сопровождении ещё нескольких паромобилей с охраной отвёз в центральную гостиницу. Он напомнил, чтобы я подумал над его предложением. Ответ я должен был дать на следующий день. Я же попросил, чтобы Катрин тоже привезли сюда, и обер-секретарь дал соответствующие указания. Всё это время я находился словно в каком-то сне. События слишком быстро сменяли друг друга, вокруг мелькало много лиц. Я едва мог осмыслить происходящее. Возможно, повлияло и то, что я толком не отошёл от сражения, и чувствовал себя разбитым. Собраться с мыслями удалось, лишь когда оказался в номере.

Охраны у гостиницы было хоть отбавляй: внизу дежурили человек двадцать, да ещё четверо – на этаже. И я никак не мог понять, охраняют ли меня, или держат под стражей. И я не знал, какие им даны указания в случае моего отказа.

А ещё надо было куда-то пристроить Лизу, вот только сегодняшний день оказался столь насыщенным, что времени подумать на эту тему не оставалось. А Лиза, между прочим, так и сидела в номере привокзальной гостиницы, ожидая нас.

Катрин вопросов не задавала, даже не говорила ничего, словно понимая, что разговоры меня сейчас только собьют с мысли.

– Муромский требует ответа уже завтра, – произнёс я, устав молчать и держать в себе весь ворох мыслей. – И я не представляю, какой у меня иной выход, кроме как согласиться. Никаких вариантов не приходит в голову. Нас не отпустят просто так. Что мы можем? Бежать? Скрываться? Но где? Да и жить в вечных бегах – так себе идея. Прости, я не вижу иного варианта. Мы… точнее, я должен пойти на сделку. Может, у тебя есть какие соображения на этот счёт?

– Я приму любое твоё решение, – ответила Катрин. – Я много думала над этим. Пойти на государственную службу – ещё не значит отказаться от своего предназначения. Может быть, ты не станешь главой рода сейчас, но пройдёт несколько лет, ты наживёшь состояние, получишь землю, найдёшь верных людей, и тогда сделаешь, что должен.

– Ты так спокойно об этом говоришь. Ещё вчера подобный исход казался тебе трагедией.

– Говорю же, я много думала. Я была неправа, слишком торопила тебя, а это не правильно. Мы не должны спешить. Если ты погибнешь, лучше от этого не станет. Так что поступай, как сам считаешь нужным.

– Спасибо, – сказал я. – Мне нужно было это услышать. Однажды я добьюсь своего, но пока нам придётся совершить тактическое отступление.

После этого разговора стало легче на душе. У меня было навязчивое чувство, будто я подведу Катрин, если откажусь от боярского титула. Разумеется, я в любом случае сделал бы то, что считал нужным, но поддержка человека, который мне небезразличен, успокоила меня.

Катрин расправляла кровать, когда в дверь постучали. Я подошёл и отпер замок. В коридоре стоял пожилой господин с эспаньолкой и длинными седыми волосами, собранными в хвостик. Я сразу узнал его, хоть и видел один раз в жизни. Это был Святослав – тот странный попутчик, который встретился на ночной станции близ Тобольска и который так внезапно исчез на следующий день.

– Добрый день, Михаил. Давно не виделись, – произнёс Святослав с хитрой усмешкой на устах. – Вижу, ты удивлён моему внезапному появлению. Собирайся. Нам необходимо покинуть гостиницу в ближайшие… – он посмотрел на наручные часы, – пятнадцать минут, не позже.

– Объясни, в чём дело, – пропустив мужчину в номер, я выглянул, пытаясь найти взглядом охрану – её не было. Я закрыл дверь.

– Тебя хотят убить, – невозмутимо произнёс Святослав. – Через пятнадцать минут убийцы явятся сюда, и тогда я уже вряд ли чем-то смогу помочь.

– Тут полно охраны, – возразил я. – К тому же, если ты не в курсе, сегодня я победил в бою витязя седьмой ступени. Думаешь, мне страшны убийцы?

– Охрана не сдержит тех, кто идёт. А твоя последняя встреча с одним из убийц едва не закончилась твоей же смертью. Так что советую поторопиться.

В переднюю вышла Катрин, в руке она сжимала револьвер.

– Добрый вечер, – поздоровался Святослав. – А ты – Катрин, как я понимаю? Доблестная дружинница, вставшая на службу новому роду?

– Кто ты? – Катрин наставила оружие на гостя.

– Говори, зачем ты здесь и что от меня хочешь, – приказал я, – иначе получишь пулю в лоб. Катрин стреляет очень метко.

– Я рад за неё, но мне добавить нечего, – пожал плечами Святослав. – Либо мы сейчас же покидаем гостиницу, либо тебе предстоит встретиться с противником куда более опасным, нежели тот, с кем ты сегодня воевал. Остальное расскажу в машине. У тебя ведь много ко мне вопросов?

Я колебался, не зная, что предпринять. Но тут на улице раздались выстрелы.

– Кажется, они пришли быстрее, чем я предполагал, – сказал Святослав. – Поторопись, Михаил.

– Чёрт, – выругался я. – Ладно, уходим. Катя, забирай оружие, документы и деньги.

– Ты уверен? – Катрин с сомнением поглядела на меня, не спуская со Святослава ствол револьвера.

– Да, чёрт возьми. Давай, быстрее!

Через две минуты мы уже покидали номер. Мы были при оружии. Со мной – массивный револьвер в поясной кобуре, у Катрин – два револьвера и карабин, а на запястье – артефакты. А на улице стреляли так, словно Нижний Новгород внезапно стал горячей точкой.

Мы спустились по чёрной лестнице. Святослав приоткрыл дверь и выглянул.

– Здание окружили, – объявил он. – Предположительно, десять человек. Сколько сильных – не знаю. Придётся прорываться с боем.

– С боем, так с боем, – сказал я. – Погнали.

Мы вышли на улицу, точнее небольшой переулок, на котором стояли три легковые машины. Катрин облачилась в свои магические латы, я вызвал энергетическую защиту и достал оружие. Святослав вынул из-за пазухи карманный револьверчик.

Навстречу шли вооружённые люди, но их было явно побольше десяти. Я не успел сосчитать. Завидев нас, они вскинули свои карабины и револьверы, рассредотачиваясь по местности, а мы начали стрелять прямо на ходу

Враги падали один за другим. Барабан у револьвера Святослава начал светиться какими-то знаками и выпущенная пуля разнесла голову впередиидущему противнику и того, который находились за ним. Катрин, быстро передёргивая рычаг своего карабина, клала врагов точными выстрелами, а я… ну я был не столь меток, но, как минимум одного я точно подстрелил.

Остался последний. Пули его не брали. У нас закончились патроны, а он стоял во весь рост, как ни в чём не бывало. И тут я увидел, как чёрные призрачные щупальца потянулись одновременно к нам троим.

Я впустил волну, противник отлетел на середину переулка, щупальца пропали. Я стал спешно перезаряжать револьвер. Боец поднялся, но вдруг схватился за шею, задыхаясь под пристальным взором Святослава. Пяти секунд оказалось достаточно, чтобы противник затих.

– Туда, – скомандовал Святослав, указывая на ближайшую подворотню. Мы с Катрин побежали за ним. В квартале от гостиницы оказался припаркован небольшой седан, и вскоре мы уже мчали по ночным улицам. Святослав был за рулём, я сидел рядом.

– Куда едем? – спросил я. – Объяснишь, наконец, что происходит?

– Тебе необходимо скрыться на время, – произнёс Святослав. – Уехать подальше. Желательно, в другую страну. Тебе угрожает опасность, как от госструктур, так и от бояр, и некоторых тайных обществ.

– Погоди, не гони лошадей. Кто сказал, что я собираюсь куда-то ехать? Я не знаю ни тебя, ни организацию, на которую ты работаешь. А сотрудничать непонятно с кем у меня нет ни малейшего желания.

– В данном случае, это не имеет никакого значения. Я тебе могу многое рассказать, но сейчас это вряд ли поможет. Важно то, что тебя собираются убить, и твой новый попечитель, Муромский, тут бессилен, как бы он ни уверял в обратном. И даже если случится чудо, и тебя не убьёт «светлейшая дружина» или какой-нибудь из боярских родов, четвёртое отделение тебя посадит на такой здоровый крючок, с которого ты уже никогда в жизни не слезешь.