Текст книги "Падение в пропасть (СИ)"

Автор книги: allig_eri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

После этого группа направилась в сторону южных границ и, соответственно, караванов, которые регулярно ходили в Агван, столицу пустынников, и в принципе по Сизиану.

– Дерьмовое времечко вы выбрали, чтобы отравиться в путь, – сплюнул Шимар Силс, глава большого купеческого каравана, до которого Хродбера допустили лишь потому, что он упомянул армию и подкрепление императору, к тому же имел за спиной четверых магов. Нас. – Прошлое пополнение, ушедшее четыре месяца назад, добралось до Монхарба лишившись четверти всех людей. Благо для них – в основном обслугу. Но всё равно знак нехороший. Вот уверен, Дарственный отец, после захвата всех вольных городов, повернёт войска назад и очистит Сизиан, выбив всех лафтетаров.

Это слово, с диалекта сизианцев, означало пустынных разбойников, которые регулярно нападали на караваны, а в последние годы и вовсе обнаглели настолько, что даже облагали данью целые поселения возле оазисов. Пусть и небольших.

Поговаривали, что за ними стоял некий Музгаш Чёрный, который по слухам метил на место нового губернатора всего региона, вот и доводит его до крайности, чтобы потом «великодушно» решить все проблемы по щелчку пальцев. Дескать, это произведёт впечатление на Дэсарандеса и он закроет глаза, позволив этому человеку стать новым главой Сизиана, вместо Тэйтона Иннеса.

– Сколько у вас людей? – уточнил Силс.

– Здесь все, – тоном, исключающим шутки и юмор, ответил Дризз.

– Пятеро? – неприятно удивился глава каравана. – И таким числом вы идёте к императору? Хорес милостивый, что это за глупость⁈

– Мы выполняем поставленный приказ, – жёстко ответил Хродбер. – И у нас нет другого пути. К вам мне рекомендовал обратиться Семприй Улаз.

– Ты знаешь главу Тайной полиции Ростоса? – ещё раз удивился Шимар, на что наш наблюдатель промолчал, лишь прищурил свои пышущие вечной злобой глаза. – Ладно, – отмахнулся Силс. – Я бы в любом случае не отказался от помощи магов. Это никогда не бывает лишним при пересечении Сизиана. Колдун – это вода. Колдун – это защита. Надеюсь, никто не собирается в ближайшее время получить Стигматы Хореса?

– Нет, – прояснил Дризз этот момент. – Когда вы выдвигаетесь?

Договорившись подойти утром, когда караван выдвинется в путь, мы всё-таки направились в трактир. Я по прежнему не разговаривал с двумя идиотами: Ресмоном и Каратоном, так что предпочитал молчать, изредка перекидываясь фразами с Люмией. Однако, сейчас мне хотелось кое-что попробовать сделать. И я не про нашивку новых рун. С ними, благо, всё продвигается хорошо. В последний день пути на поезде сумел нанести сразу три руны, хоть и был опасно близок к порче материала. А всё из-за Ресмона! Деревенский ублюдок принялся пересказывать Каратону наш с ним разговор, разумеется выставляя себя правой стороной! От такого мои мысли постоянно скакали, да так, что едва не запорол всю заготовку. Пришлось отложить дело, чтобы не сбиться.

Не стал ничего им говорить. Каратон не дурак – хоть периодически и выглядит таким, – должен понимать, что Ресмон откровенно врал, ведь получалось у него не очень хорошо, однако, судя по виду, целителю вообще было не до меня. Его снедали собственные душевные муки. Видать всё ещё грустит по Вивиан или Триединый бы знал по чему. Нытик, что с него взять?

Экономный Хродбер снова снял одну комнату для всех, создавая Люмии ряд трудностей. Всё-таки, что ни говори, девушке бывает сложно в чисто мужской компании без возможности уединиться. Однако сейчас меня больше интересовало иное.

– Наблюдатель, разрешите отлучиться до вечера? – спросил я у него. – Хотел пройти по рынку, посмотреть, можно ли прикупить заготовки под артефакты, а также заглянуть в местную магическую академию, чтобы попробовать ознакомиться с их книгами по рунам.

– Ты не успеешь сделать всё это за остаток сегодняшнего дня, – уверенно постановил Дризз. – Но мне плевать. Разрешение у тебя есть. Жду до полуночи, не вернёшься – будешь объявлен беглым.

И я, сука, ни капли не сомневался, что он так и сделает!

Кивнув, направился в город. Была мысль взять с собой Люмию, но понял, что девушка будет лишь мешать – отвлекать от истинной цели вылазки, сбивать мысли на фривольные темы. Зачем мне это? Нет уж, пусть посидит в комнате.

Кашмир… как же я тебя люблю! Солнце, песок, засохшее дерьмо, мухи, вездесущие рынки, вечно гнилые овощи и фрукты, постоянный мунтос… Когда я уже начну его учить?

Пришлось действовать предельно быстро, так что пробежался по базарам в режиме вальса. К сожалению, здесь не слабо так взвинтили цены в связи с происшествиями в Морбо и Лунсо (да-да, пираты всё-таки и правда были), отчего я не прикупил почти ничего. Платить золотом за то, что в предыдущем городе продавали за серебро⁈ Ищи дурака!

Думал было кое-что обменять, ибо таким образом отошёл бы от привязки к монетам, и даже прикинул подходящую вещичку: одну из своих Огненных сфер. Вот только почти сразу задумался: а для чего её, интересно, используют? Чувствуется мне, что именно против Империи. То есть, своими действиями я хоть и немного, но поспособствую усилению Кашмира.

С какой-то стороны я осознаю: это не сыграет ровным счётом никакой роли. Будет у восставших одна дополнительная Огненная сфера или нет – перевес в войне явно будет рассчитываться из абсолютно других факторов. Но даже так… Патриот я, чего уж!

Мысленно ухмыльнувшись, я представил, что продам сферу, а через год (предположим) её используют против меня, когда армия Дэсарандеса будет захватывать, например, вольный город Олсмос. Вот веселуха будет!

Повздыхав, ничего из своих вещей продавать и обменивать не стал. Наверное зря, но времени чтобы обдумать ситуацию откровенно не хватало. Кое-как узнав у говорящих на нормальном языке людей про магическую академию, прямым курсом туда и направился. К сожалению, я очень поздно понял, как буду выглядеть, когда заявлюсь к ним с сумкой… По возрасту-то идеально подхожу для обучения!

В общем, я это к тому, что на стук в дверь вышло два смуглокожих кашмирца, вооружённых пиками и мушкетами, сходу попытавшихся затащить меня внутрь, приняв за новичка, только пробудившего магию и пришедшего учиться.

– Чего творите, суки⁈ – ощетинился я водной сферой, которую почти не заметили эти уроды, ведь имели у себя антимагические амулеты, что являлось нормой для стражников магической школы.

Разразившись непонятными для моего уха криками, ублюдки бросились наносить мне увечья. Я же, несмотря на наличие зачарованной и расписанной рунами одежды, проверять собственную силу в ближнем бою желанием не горел, отчего предпринял меры стратегического отступления.

Благо, форма ворона позволила взлететь, моментально уходя от противника. Вот только не успел я ещё толком набрать высоту, как оказался обстрелян с крыши ближайшего дома, где располагалось четверо солдат, приглядывающих за окрестностями. Похоже, они в том числе занимались и ловлей «хитрецов», которые пытались сбежать из школы, ведь ничем другим их меткость и скорость реакции просто не могу объяснить!

Как на зло, одна из пуль зацепила крыло, отчего с трудом, превозмогая каждую секунду своего бытия, умудрился зайти на посадку в каком-то грязном переулке, где и вернул свою человеческую форму.

– Какого хера это было? – спросил сам себя, постанывая от боли, как фантомной от облика ворона, так и самой настоящей, ведь довольно неприятно ушиб плечо. Ощутив запах мочи, осознал, что лежу прямо рядом с лужей нечистот, отчего скривился и постарался сосредоточиться на ином. – Меня что, правда перепутали с поступающим или это нормальная реакция на «гостя»?

Дерьмо, а ведь похоже и правда перепутали…

Лишь тогда я сообразил, что нужно было действовать как-то более… аккуратно. Знал ведь, сука, ещё по Морбо знал, что тут, в колониях, побеги магов далеко не редкость! У них вообще ни хрена не налажен нормальный контроль! Только его видимость. Но нет, попёрся прямо в школу… Даже логично, что местная стража попыталась меня схватить. Может, надо было пойти с ними?.. Ага, а Дризз, если бы я опоздал, конечно же дал бы мне второй шанс! Ну-ну…

Не, правильно, что сбежал. То есть, решился бежать. Не факт, что в этой грёбаной школе нашёлся бы хоть один человек, говорящий на таскольском и готовый меня выслушать. Небось сразу засунули бы за решётку, приложив антимагическим амулетом! Долбаные кашмирские шакалы, тьфу!

С трудом поднявшись на ноги и уже слыша крики преследователей за своей спиной, со всей скоростью помчался в противоположном направлении. Оторваться никак не получалось, всё-таки местные знали город куда как лучше меня, отчего вели загонную охоту, а форму ворона было уже не принять – раненое крыло создавало свои сложности. Приходилось импровизировать и даже использовать водяные щупальца, которыми отталкивался от поверхностей и перепрыгивал разные невысокие здания и прилавки. Правда в таком случае слишком выделялся и будто бы подсвечивал собственное местоположение.

Благо ещё, что народ не шибко помогал страже, скорее наоборот: им мешали, оскорбляли, кричали и даже кидали камни и гнилые овощи. А это, несмотря ни на что, так-то, законная власть! Кошмар, город стремительно падает на уровень Морбо перед нападением Челефи. Твою же мать и почему я уверен, что этот урод заранее готовит здесь почву, дабы Ростос упал ему в карман как перезрелый фрукт?

Ха-а… но даже если нападение будет, то точно не в ближайшее время. Всё-таки мы только на поезде ехали четыре дня! Нет, уж, если Челефи не задумал какой-то гениальный план, то следующей целью станет Виртал. Ростос уже потом…

– Парень! Сюда! – махнул мне руками какой-то мужчина, лет тридцати пяти на вид. – Сюда!

Мои думы были прерваны, но, пожалуй, это даже хорошо. Во время погони надо следить за обстановкой и прикидывать пути отступления, а не размышлять о лидере мятежа.

Секунду покосившись на мужика, который не был кашмирцем, решил рискнуть и направился к нему, не желая продолжать эти игры со стражниками, пока к ним не присоединились более серьёзные игроки.

– Давай под прилавок, – приподнял он стол, под которым находились корзины с разным тряпьём, каким-то хламом и перезревшими фруктами, по которым ползали вездесущие мухи. Поморщившись, забрался внутрь, уже представляя, как самолично влезаю в капкан. Вот сейчас какая-то магическая ловушка (или сугубо естественная) меня и вырубит! Хорошо ещё, что насекомые стремительно помчались наутёк (работа моего артефакта).

Отчего-то доверия к ситуации не было ни на медяк. Но… или так, или продолжить бег, ибо вторая форма у меня на «перезарядке». Ей потребуется пара дней и непрерывный тонкий поток энергии, чтобы в должной степени исцелиться. Хах, надо бы, как Тереза, изучить вторую форму. Тоже летающую. А ещё третью, боевую. Всё-таки, как ни крути, но обратись я в медведя, то легко растерзал бы всех стражей, наплевав на их защиту от магии. Главное – барьер удерживать, чтобы меня не расстреляли на расстоянии…

Угу, «обычные» пожелания: три формы. Подумаешь, какая малость! Думаю, за год-другой я вполне себе в должной мере научусь ими управлять! Аха-ха-ха! Смешно!

Эх… надо выбирать, или то, или другое. А откроешь рот на всё, то будешь бездарем. Оно мне надо?..

Сквозь узкие щели прилавка удалось увидеть, как спустя минуту мимо этого места пронеслась группа солдат, причём среди них был один, вызывающий смутные подозрения и опасения. Похож на сиона. Слишком легко бежал, слишком лениво оглядывался по сторонам и слишком уверенно выглядел. Очень много «слишком»!

Отряду вслед раздавались крики, полные злости и презрения. Народ Ростоса сказал своё слово.

– Дерьмо, не хотел бы я здесь служить, – проворчал себе под нос. Когда местные тебя ненавидят, то любая работа превращается в каторгу.

Похоже, из-за того, что я слишком активно бегал по городу, то попросту упустил из вида настрой местных жителей. Списал всё на опасение Челефи и пиратов, однако, проблема кажется куда более глубокой.

– Посиди здесь, – тихо шепнул мне мужик. – Через часок-другой тебя точно потеряют и прекратят изучать улицы. Я дам одежду, сможешь переодеться и спокойно уйти.

– Благодарю, – так же тихо ответил я. – Неужели ты помогаешь из душевной доброты?

– Кому, как не нам, помогать друг другу? – улыбнулся он. – Ты ведь не кашмирец, верно?

– Нет, – мотнул головой, – я с… родился на Фусанге, – выкрутился я, заодно использовав обозначение острова, которое применяют местные, – но вырос в Лунсо.

– Сбежал от пиратов? – покивал торговец. – Это не важно. Сиди тихо, сюда идут люди.

Раздалась речь на мунтосе, но сквозь щель я различил национальные халаты кашмирцев, что немного успокоило. Прикинув, что времени у меня ещё нормально, устроился поудобнее, но наткнулся спиной на какой-то острый камень. Едва не зашипев, тихонько отодвинулся и покосился на странную штуку. Это был идол Амма.

– Вот дерьмо, – присвистнул я.

Просидев под прилавком полтора часа, отчего затекло всё тело, получил потрёпанный халат, а потом у нас с торговцем, которого звали Арса Саглик, завязался интересный разговор, начавшейся с того, что я поведал ему свою, немного изменённую историю.

– Просто хотел почитать? – едва не рассмеялся он. – Вот уж точно, всё в руках богов!

Не Хореса, – отметил я, – а неких «богов». Точно почитатель Аммы.

– Увы, – развёл я руками. – Ладно, спасибо за помощь, мне пора идти, пока совсем не стемнело.

– Погоди, – остановил он меня. – А что если я скажу, что знаю место, где с тобой поделятся литературой абсолютно бесплатно?

– Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, – нахмурился я. – Говори как есть.

– Хочешь, чтобы с тебя взяли деньги за то, что можешь получить просто так? – хмыкнул Арса. – Да пожалуйста! Но не думаешь, что возжелай я тебе вреда, то просто сдал бы страже?

– Мало ли, – пожал я плечами. – Выглядишь ты больно мутно, уважаемый торговец.

– Что есть, то есть, – уже более серьёзно заявил мужчина. – А может, это судьба, которую послали нам боги. Ты на развилке, маг: воспользоваться шансом, который сам падает в руки, или проигнорировать и уйти столь же пустым и голым, как пришёл.

– Теперь у меня есть халат, – саркастично произнёс я, подёргав себя за рукав.

Саглик усмехнулся, но его взгляд остался серьёзным.

– Хорошо, – после коротких размышлений признал я. – Проведи меня.

Надеюсь, я не пожалею о своём решении!

Путь занял почти полчаса, но солнце лишь начало заходить. Мы всё ещё оставались близко к центру города, так что я осознавал: вернуться успею. Чего уж, даже специально сказал об этом Арсу, но тот заверил, что много времени у меня не отнимет.

Не то чтобы я резко воспылал доверчивостью ко всем и каждому, отлично понимая, что вокруг меня закручивается какая-то интрига, но любопытство оказалось слишком велико. Как и желание заполучить хоть капельку знаний. Ах, как же мне не хватало новых рун!

Вскоре мы зашли в один из домов, чей вид был совершенно непримечателен. Таких по дороге встречались сотни: невысокий, двухэтажный, сделанный из пыльного жёлтого камня. Здесь проживали какие-то люди, которые тут же начали трепаться с Сагликом на своём мунтосе, но, к счастью, он быстро отделался от них и зашёл внутрь. Я следом.

Далее мы завернули в подвал, куда шла длинная лестница. Метров, наверное, пятьдесят мы прошагали… И вот тут у меня уже начало ворочаться желание развернуться обратно. Мы оказались в небольшой комнате, где размещалось несколько инсуриев, в броню которых, прямо в центре, был вплавлен антимагический амулет. Обменявшись парой фраз с Арсой (долбаный мунтос!), нам открыли проход, который вывел в широкий, необычайно большой зал, набитый народом.

Помещение было хорошо освещено несколькими жаровнями и парой артефактных светильников. На видном месте стоял большой алтарь богини Амма, а присутствующие здесь люди спокойно общались, как между собой, так и с красивой женщиной, стоящей на верхних ступенях алтаря.

– Святая мать Фира! – воскликнул Саглик. – Ваши слова оказались абсолютно верными! Я встретил его!

На мне скрестились взгляды всех собравшихся, заставляя сглотнуть враз ставшую вязкой слюну.

Доигрался, Кирин?

Глава 6

«Знание – настолько ценная вещь, что его не зазорно добывать из любого источника».

Исайа Ашар, канцлер республики Аспил.

* * *

Ростос, тайное святилище культа Амма, взгляд со стороны

– Да будут они прокляты! – выкрикнула Фира. – Да будут прокляты те, кто поведёт слепца по неверной дороге!

Под неумолимым ходом времени все голоса так или иначе портятся: они дребезжат, дрожат, слабеют, лишаясь дыхания, которое некогда придавало им силу. Однако искусные целители поддерживали Фиру на уровне не уступающем императорским лекарям. Женщина, которой шёл шестой десяток, выглядела не старше двадцати пяти, отчего голос Святой матери сохранил не только былую мелодичную чистоту, но ещё и выявлял сокрытое – то, чего была лишена молодость, нечто бурное, первобытное. Её голос перекрывал окружающий шум, глубоко проникая в переполненные ответвления подземных катакомб.

Множество собравшихся фанатиков наполнили широкий зал запахом пота и предчувствием чуда, старого, древнего как война и такого же кровавого. Люди стояли в напряжении, забили примыкающие туннели, попирая валяющиеся на полу обломки и мусор. Огонь в горящих треножниках плясал, как буйки в море, отбрасывая овалы света на потолки, выхватывая из волнующейся тёмной толпы различные выражения лиц, улыбающихся и кричащих. Светильники-артефакты оттеняли зрелище, показывая приоткрытые в недоумении рты и пеньки жёлтых зубов. В неосвещённых проёмах плавал мутный, серый дым. Неровные лучи света обшаривали стены, сплошь покрытые нишами, где под покровом вековой пыли стояли бесчисленные урны, треснутые и покосившиеся.

Это было старое убежище Аммы. Старое, но незабытое. И сегодня оно собиралось вновь напомнить о себе.

– Да падёт проклятие на вора! – вопила Фира. – Ибо тот, кто пирует на чужом богатстве, навлекает голод!

Она стояла перед ними обнажённая, одетая лишь в свою белоснежную кожу, как в самое изысканное платье. Руны, нарисованные чёрным, покрывали её руки до подмышек и ноги до паха, но торс и гениталии прикрывал только блестящий пот. Она стояла перед ними, молодая, подтянутая и прекрасная, вызывающая вожделение и похотливые взгляды толпы. Но вместе с тем она возвышалась над всеми так, что казалось, будто её мокрые от крови волосы должны задевать низкий потолок.

Перед женщиной, на обычном, крепком деревянном стуле, сидел молодой утончённый парень, который также был полностью обнажён. Его взор был слегка затуманен, будто бы непосредственно перед началом церемонии он затянулся гашишем или залпом выпил стакан крепкого пойла.

Взгляд черноволосого юноши был сосредоточен на женщине, оценивая её налитую грудь, ягодицы, плоский живот и лицо. Периодически он отводил глаза, изучая руны, но почти сразу возвращался обратно.

– Да будет проклят злодей, убийца, кто затаился и ждёт, готовый умертвить собственного брата! – протяжно крикнула Фира, после чего раздвинула свои длинные, стройные ноги, чтобы все увидели влажные дорожки крови, бегущие из её лоснящегося влагалища. И усмехнулась гордой и зловещей ухмылкой, словно говоря: «Да! Узрите, какой силой обладает моя утроба!»

Исступлённые фанатики, стоящие в первых рядах завопили при виде этого, глядя на свою Святую мать глазами удавленников, рвали на себе волосы и скрипели зубами. Их неистовство вызвало экстаз всего сонма тех, кто стоял сзади, и так далее – от одного разветвляющегося прохода до другого, пока рёв сотни голосов не прокатился по самым дальним уголкам замкнутого пространства.

– Да проклята будет блудница! – завопила она, по памяти читая святые тексты собственной богини. – Да будет проклята та, кто возлегла с мужчиной ради золота, а не семени, ради власти, а не покорности, ради похоти, а не любви!

Она наклонилась, как будто собираясь удовлетворить себя. Ребром ладони женщина стёрла кровавую линию, проведя пальцами по ней до собственных гладких и чувственных половых губ. Выдохнув в наслаждении, Фира подняла свою окровавленную длань для всеобщего обозрения.

– Будь прокляты лжецы – обманщики людей! Будь проклят император Дэсарандес!

Существуют пределы страсти, священные самой глубиной своего выражения. Бывает благоговение, выходящее за пределы ограниченного мира слов. Ненависть Фиры давно уже выжгла всё нечистое, всю жалкую напыщенность мстительности и обиды, из-за которых великие часто выглядят глупцами. Её ненависть была испепеляющей – опасная ярость познавших предательство, непоколебимая злоба обездоленных и униженных. Ненависть, от которой каменеют мышцы, которая очищает так, как могут очистить только огонь и смерть.

Мгновение спустя женщина, чей вид вызывал интерес и поворот головы даже у придворных вельмож, взяла со стола нож, после чего обернулась к юнцу-волшебнику, молчаливо сидящему на стуле. Он сосредоточенно посмотрел на неё, а потом взгляд упал на тонкое, острое лезвие. Слабая улыбка появилась на его губах.

Фира подошла ближе и прижалась своим вспотевшим телом, своей объёмной, упругой грудью прямо к его лицу, обняла парня за плечи, обхватила его руками. Держа правую ладонь, как палитру, она обмакнула средний палец левой руки в свою кровь и нарисовала на юноше отметку: горизонтальную черту вдоль одной и другой щеки. После этого острое лезвие ножа прочертило вертикальную линию вдоль его лба, которая, словно стрелка, направлялась в сторону носа.

В тот же миг нож был отброшен в сторону, а линии словно загорелись багровым, засветились, будто зачарованные руны, имея некий скрытый смысл, уходящий от большинства.

– Вечность! – воскликнула Фира, не отрываясь от своего окровавленного партнёра, ощущая свежий, приятный запах его тела, мягкость волос и крепость мышц. Его руки поднялись, коснувшись её плоти, вызывая дрожь и приятное покалывание. – Вечность мы жили в тени кнута и дубины. Вечно презираемы были мы – даятельницы! Мы – слабые! Но богиня Амма знает! Знает, почему бьют нас, почему держат на привязи, почему морят голодом и оскверняют! Почему совершают над нами всё что угодно, кроме убийства!

Она разорвала контакт и обошла вокруг парня, не отрывая взгляд от его лица, а потом медленно опуская его ниже, в область паха. Сделав круг, Фира остановилась прямо перед его лицом, а потом села на колени юноши, обхватив рукой его твёрдо стоящий член.

Лёгкое, мимолётное движение и вот, пронзительно вскрикнув, Святая мать насадила себя на него, ощутив твёрдость и жар, слабую пульсацию и едва уловимые движения. Глаза Фиры закатились, а губы широко приоткрылись, испуская мягкий стон, полный удовольствия и желания.

Нестройный хор возгласов пронёсся по пастве, словно каждый из них ощутил то, что чувствовала их глава.

– Ибо без даятельниц, – выкрикивала молодая женщина хриплым от страсти голосом, постоянно срывающимся от вожделения, – они ничего не могут взять! – Её ладони крепко сжали плечи юноши, а бёдра с силой обхватили его ягодицы. Фира медленно приподнялась, а потом стремительно опустилась, широко раскрыв глаза. Капельки слёз стекали из них, смешиваясь с краской, кровью и пoтом. – Ибо без рабов не бывает хозяев! – Юноша поймал ртом её твёрдый сосок, сжав его губами, вызывая у женщины сладкие судороги. – Ибо мы – вино, которое они пьют, хлеб, который они едят, одежда, которую они марают, стены, которые они обороняют! – С каждым словом Фира ускорялась, ощущая, как горит её нутро, как скользит внутри огненный стержень, как хлопает друг о друга влажная кожа. – Ибо мы – смысл их власти! Трофей, который они хотят завоевать!

Она чувствовала его: он был её средоточием, а она его окрестностями – боль, полная удовольствий, истома в окружении огня.

Пальцы парня с силой сжались на её боках – оставляя любовные отметины. Его губы жадно гуляли по нежной, белой коже. Внутри его тела зарождался рык зверя, который взял то, что принадлежит ему по праву.

Толпа перед ними колыхалась и билась – бурлящий котёл жадных лиц и поднятых к верху рук.

– Мы должны поддерживать огонь! – стонала и бушевала Фира. – Мы должны раздувать его! – спина женщины изогнулась, будто подстраиваясь под своего партнёра. Не отдавая себе отчёта, она обхватила его голову прижимая к себе, подставляя шею под глубокие, сильные поцелуи. – Мы должны научить тех, кто даёт, что значит брать!

Смазка стекала целыми потоками, позволяя двум телам продолжать исступленно, до беспамятства, до звериного воя, отдаваться своей страсти.

– Есть нож, который режет, – хрипела женщина, едва находя в себе силы, чтобы говорить, – и есть море, которое топит. – Ладони парня обхватили её ягодицы, сминая и ещё сильнее раздвигая их в стороны. – Мы всегда были морем. Но теперь… – чуть ниже живота Фиры начал разгораться уголёк, постепенно набирая силы, отчего женщина лишь ускорилась, уже почти не контролируя себя. – Теперь к нам явился сын пророчества, и теперь мы – и то, и другое! На морях наших они пойдут ко дну! На нож наш они должны пасть!

Она сжала его пылающий стержень, обхватила его стенками своего влагалища, а потом впилась в губы юноши горячим поцелуем, ощущая, как он начал выплёскивать в неё целый поток семени, отчего Фиру сотрясла дрожь удовольствия, волна, которая смела последние рамки её сознания.

Тела так плотно прижались друг к другу, словно желали стать одним целым. Женщина изо всех сил сжала пальцы, до крови царапая кожу парня. Её ноги напряглись, сгибаясь в коленях, а рот беззвучно открылся, не в силах даже хрипеть.

Но вот, сила покинула их, мышцы расслабились, что у юноши, что у Фиры. Тело женщины враз обрело лёгкость, мягкость, плавность и воздушность. Парень нежно провёл ладонью по её насквозь мокрой спине, она в последний раз влажно обхватила губами его мочку уха.

В следующий миг Фира поднялась на подрагивающих ногах. Пошатываясь, она встала перед людьми, которые с безумными лицами обступали Святую мать, образуя круг, после чего подались вперёд и упали на колени, вжавшись руками во влажный пол.

Фира, вымотанная и измученная, покрытая отпечатками сильных мужских пальцев, которые уже начали превращаться в синяки, блаженно улыбалась. Теперь красная кровь, которая текла из неё, смешивалась с белым.

Она стала вместилище. Священным кубком. Сосудом, наполненный влагой, благочестивее которой нет ничего во всём мире.

И тут каждый из них услышал треск. Но не камня их святилища, не статуи их богини, и даже не прочного стула, который пережил весь процесс ритуала. Нет, то был треск чего-то незримого и бесконечно далёкого. Треск барьера, который скрывал и прятал.

– Прокляты! – выкрикнула Фира пронзительным, рвущим душу на части голосом певицы, высоким и звонким, подогретым привычными властными нотками. Кровь её плодородия распространялась по толпе из неиссякаемого источника, передаваясь из ладони в ладонь. Дети богини Амма клеймили себе щёки багровой линией ненависти. – Прокляты будут те, кто направит слепца неверной дорогой!

* * *

– Успели, – слабо улыбнулся Саглик, осторожно хлопнув меня по плечу.

Невольно поморщился: оно всё ещё ощущало болезненные царапины той женщины, которая впилась в них, словно гарпия. И ведь даже времени не было на вдумчивое и углублённое лечение! Спешил обратно, чтобы точно успеть прибыть в срок, озвученный Дриззом!

Ну да плевать, ночью подлечу плечи, а заодно и осмотрюсь: может ещё где какие следы найдутся. Главное – зеркало найти, да Люмии не показываться. Но кто же, сука, знал, что всё так обернётся⁈

– И помни, ты всегда желанный гость среди наших рядов, – улыбка Арса расширилась, доставая едва ли не до ушей.

– Ничего, что я ощущаю себя использованным? – едва уловимо улыбнулся в ответ. – Так чувствуют себя шлюхи?

Он рассмеялся, едва ли не утирая слёзы, брызнувшие из глаз.

– На твоём месте желал бы оказаться каждый, – с фанатичной уверенностью провозгласил Саглик. – Святая мать Фира говорит голосом богини!

– И передок у неё более чем рабочий, – снисходительно тронул я его за локоть. – Однако, куда больше радости мне принесли книги. Даже не ожидал, что ты не соврёшь.

– Твои слова прямо наполнены оскорблениями и надменностью, – вздохнул торговец. – Впрочем, я слишком рад, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Ещё раз спасибо, Кирин, – мужчина поклонился едва ли не до земли, а потом стремительно развернулся и покинул моё общество.

– М-да, – почесал я подбородок. – Вроде и развлёкся как следует, особенно если забыть о толпе свидетелей, и целых три книги по магии получил, да ещё и связи среди культистов, но почему-то от всего этого так и веет подставой.

Вздохнув, закинул руки за голову и покосился на небо. Солнце, окрасившееся красным, почти ушло за горизонт, лишь слабые отсветы продолжали блестеть. Стоит поспешить и не проверять чашу терпения Хродбера.

Вообще, меня с одной стороны очень сильно напрягал факт контакта с людьми, которые откровенно плевали на Хореса и оскорбляли Десарандеса, но с другой… Мы находились в Кашмире, где, мать его, не так давно мятежники взяли долбаный Морбо. Император тут, мягко говоря, не очень почитался и я мог либо кричать о том, какие все вокруг плохие, либо просто принять этот факт, а потом, по возможности, доложить уже в правильные круги – туда, где НА САМОМ ДЕЛЕ могли как-то решить подобный вопрос. Ведь наместник Ростоса, очевидно, этого сделать не мог. Печально, но ожидаемо. Без поддержки населения невозможно контролировать местное «подполье», потому самые разные культы цвели и пахли.

Да и вообще… лучше уж Амма, богиня семейного очага, плодородия и красоты, чем грёбаный Маахес – бог войны тех же дикарей Тразца.

Невольно задумавшись над традициями жителей той далёкой страны – степных народов, называемых «варварами» – сношать трупы врагов, попытался припомнить, откуда взялись корни этого «чудного времяпровождения». Уж не от Маахеса ли? Ну, а чего бы и нет? Может этот божок их такому и научил? Боюсь представить, как бы тогда проходил мой сегодняшний ритуал, аха-ха-ха!

В общем, пусть развлекаются. Если Челефи захватит это местечко, то и будет разбираться с этими придурками. А потом вернётся Дэсарандес и зачистит всех. Если сильно повезёт, я даже буду жив к тому моменту и лично помогу ему сжигать грёбаных иноверцев.

Зайдя в таверну, обнаружил полный зал галдящих людей, большая часть которых имела смуглую кожу. Как же задолбали кашмирцы… Да, это их страна, но… Стоп, а почему «их»⁈ Наша! Имперская! И здесь должны жить белокожие люди с Малой Гаодии!

Пф-ф… Ладно, это колония, причём пограничная, а значит всё правильно. Пусть тут живут те, кто является отбросом – другие кашмирцы.

Мысленно кивнув самому себе, прошёл дальше. В ноздри сразу вкрутились запахи дешёвой выпивки и какого-то жареного мяса. В животе заурчало, пахло весьма аппетитно, хоть я и понимал, что мясо будет жилистым и жёстким, как подошва. Пробовал, знаю. И всё равно хотелось жрать.