Текст книги "Молчи, терпи (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

10. Страшно, не страшно

Крики чаек, нескончаемый шум волн, что теряют силу, сталкиваясь с ревущим кораблем, и этот мерзкий скрип дерева вовсе не были приятными. Романтика морских путешествий слишком тонка… Ею либо наслаждаются, растягивая удовольствие с упоением художника, либо проклинают, точно старухи, обманутые на рынке.

Нет, судно, что таило ценный груз, вовсе не было ненадежным. «Невинность» совершала свое третье большое плаванье, ловко резала морскую поверхность надвое, пробиваясь сквозь бесконечные толщи воды. Опасность таилась в вечернем тумане, что рождался в лоне бухты и медленно полз вверх, полз к западу, мешая путникам найти дорогу. Эльза, не искушенная в мореходстве, этого понять не могла.

Свежий бриз дыхнул девушке в лицо, заставив королеву прикрыть глаза. Джек где-то там, его нет рядом… Юноша любовался морскими далями, удобно расположившись на носу корабля. Присутствие рулевого не прогоняло чувство одиночества, это сладостное чувство отрешенности…

Она не хотела выходить на палубу, а Джек не настаивал.

Эльза поспешила укрыться здесь, в сладостной мгле темнеющей каюты. Запах свежего древесного спила нравился ей слишком сильно… Первый день. Он быстро надоедает, когда попытки отвлечься ароматной лавандой перестают работать, и лепестки ее мерно падают Эльзе прямо в руки… Королева не хотела выходить, но даже в каюте не могла укрыться от моря.

Запах морской воды долетал и досюда, делая воздух необычайно свежим. Соль точно застревала в легких, кутая их мерзкой коркой, делая все более черствыми и безжизненными… Через круглое небольшое оконце Эльза могла видеть волны, что бьют по кораблю, стараясь выбить доски из ровного строя.

Советник где-то там… В соседней каюте. Он спал все утро, спал половину бурной ночи, объясняя усталость тем, что морской воздух дурманит его, подобно алкоголю. Вильгельм, казалось, переносил путешествие даже хуже своей королевы, страшился бесконечности морской пучины чуть больше, чем следует солидному мужчине его возраста.

Волны действительно быстро заставляют скучать. Все они одинаковы, все увенчаны белой морской пеной… Разная длина и высота не так заметны, когда ты весь день исследуешь воду. Джеку быстро наскучило молчаливое созерцание, и юноша торопливо развернулся, кивнув капитану. «Невинность» имела множество кают, и от обилия дверей, ведущих в разные комнаты, можно было потерять голову…

Но Джек путешествовал слишком часто, чтобы не привыкнуть к такому. Не будь он принцем, стал бы бороздить моря, оседлывать волны на маленьком суденышке, на царственном фрегате, на чем угодно… Жаль, что «Невинность» не вышла в океан. Воздух там чище, а вода спокойнее…

Экипаж не покидал палубы, расправляясь с оставленными на потом делами. Матросы слушались приказов, действовали быстро и умело. Приятно было наблюдать за слаженными стараниями команды… Но утомительно. Джек ненавидел разглядывать прислугу, что мельтешит вокруг, ненавидел эту ауру спешки, работы, ждущей своего завершения. Смотреть на молодую супругу было куда интереснее.

Предметов интерьера в каюте явно недоставало.

Пара пустых полок, покрытых темным древесным лаком, несколько маленьких круглых столиков в разных концах комнаты… Над широкой кроватью, созданной, по-видимому, для трех или четырех человек, висела старая картина, принадлежавшая одному из художников, что бывали здесь раньше. На ней изображались все те же волны. Она словно второе окно, заключенное в золоченую раму, что отражает свет…

Эльза сжала одеяло, покоящееся в ее ладони, услышав скрип двери.

Закат на море особенно красив. Солнце так медленно падает в воду, что лучи его успевают пробежаться по всей поверхности, утонуть в морской пучине, найдя во мраке глубины свою смерть. Там на дне слишком много смертей… И это не давало Эльзе покоя. Она не знала, где именно затонуло судно с ее родителями, но чувствовала их страх даже сейчас… Ей так казалось.

Но страх был ее собственным. И Джек видел его в глазах супруги. Нельзя сказать, что юноша пожалел свою королеву… Но что-то шевельнулось в холодном сердце. Он знал, что девушка боится не его, нет… Чего-то другого, чего-то большего, более страшного… И ужас ее вызван морской стихией, что так вдохновляла мужа.

– На палубе так красиво… – протянул правитель, надеясь втянуть королеву в недолгую беседу.

Эльза не стала отвечать. Ей просто нечего сказать по поводу красоты волн. Да, они шумят так мелодично, да, пенятся приятно. Но что от этого толку, когда в голове кроется понимание глубины, что таится где-то под ногами… Страх не отступал. Он хищным зверем шел вперед, волочил за собой ноги, следуя за жертвой.

– Нездоровится?

– Не беспокойтесь.

Показная забота не приносила королеве удовольствия. Она морщила нос, заглядывая в окно, не улыбалась, наблюдая за ласковым солнцем, что спускалось все ниже и ниже. А зрелище, действительно, было красивым. Мерный шепот волн густел по мере того, как ветер становился крепче.

Джек ухмыльнулся.

Губы его растянулись в зловредной улыбке надменного мальчишки, поймавшего ящерицу. Что-то заставило его развеселиться… Должно быть, страх супруги перед стихией вызвал в нем смешливые нотки. Странно наблюдать за тем, как существо столь могущественное испытывает благоговейный трепет перед силой, которую может усмирить одним неловким взмахом руки.

– Эльза… – осторожно начал Джек. – Этот корабль, он… Он очень крепок, ты же знаешь?

В голосе супруга не было насмешливых ноток, но этот заботливо-ласковый тон заставил Эльзу занервничать еще сильнее. Что-то в нем изменилось, стало чуть светлее, но все еще оставалось… Ненастоящим, поддельным, как улыбка овдовевшей принцессы. Девушка дрогнула, почувствовав, что Джек сел с ней рядом.

Высокая кровать прогнулась под весом его тела, пружины в ней скрипнули, подавшись минутной слабости. Королева хотела было отодвинуться ближе к окну, но супруг не позволил. Руки Джека, что обычно не были бережными, вдруг нежно сомкнулись на талии девушки. Объятья бывшего принца не принесли ей наслаждения, но… Странно это. Рядом с ним стало вдруг чуть спокойнее.

– А если и не достаточно крепок, то шлюпок хватит и на пассажиров, и на экипаж, – тихо добавил Джек.

– Но их всего три.

– И нас всего семнадцать.

Сильные ладони легли на ее живот, а подбородок Джексона уперся Эльзе в затылок. Платье из нежно-зеленой ткани показалось королеве непростительно тонким. Пальцы Джека чувствовались даже сквозь материал, они касались ее тела так гадко, так жестоко… И в то же время мягче, чем обычно.

– Ты боишься утонуть? – спросил Джек, наклонив голову.

Он видел лишь краешек ее лица.

Покрасневшие щеки королевы смешили юношу, заставляли его забавляться чужому страху. На самом деле, Джеку не следовало задавать вопрос. Он точно знал, что Эльза боится моря и его бездонной мглы, пучины, что никогда не вырвется наружу... Она грозится, потрясая кулаком, но не может дотянуться до желанного.

Фросту никогда не понять этого жестокого страха. Он родился под завывания соленых ветров, он рос, вглядываясь в морскую пену, вылавливая из воды не слишком резвых рыб и высушивая морских звезд… Он жил, вбирая в себя солнечный свет, преломленный морской водой…

– Нет, – неуверенно ответила королева.

Джек вновь улыбнулся. Солнце ласково заглядывало в их скромную по королевским меркам комнату, рассматривая молодую семью. Оно уже клонилось к горизонту, медленно падало за далекий край, но все продолжало любопытно взирать на землю, стараясь заглянуть в каждое лицо.

– Ты умеешь плавать?

Вопрос показался королеве слишком резким. Она встрепенулась, посмотрев на собственные руки… Те покоились на острых коленях, цеплялись за них, точно за спасительную соломинку. Интересно, боялась ли мать моря, прежде чем сгинуть в его чреве? Думала ли она о крепости корабля, страшилась ли столь печального финала? Или ужас схватил ее только после произошедшего, лишь тогда, когда водная пасть хлопнула над ее головой?

– Не умею, – скромно призналась Эльза.

Она никогда не думала, что этого можно стесняться… Каждый человек несет с собой это бремя немощи в чем-то определенном. Кто-то не может придумать заковыристую шутку, кто-то не умеет бойко орудовать кистью, вырисовывая картины… Джек и сам чего-то не может. Да. Эти сильные руки, наверняка, таят в себе великую слабость, под мышцами ползут страхи, сливаясь в единое целое…

Волны синели, когда солнце спускалось за их спины.

Вода с разбегу врезалась в борт корабля, каждый раз заставляя Эльзу вздрагивать. Объятья Джека походили на его же обручальное кольцо. Они сдавливали, мучили кожу, но в то же время не мешали Эльзе существовать. Страх перед стихией отходил на второй план, когда рядом появлялся супруг.

– Я хорошо плаваю.

Его дыхание вновь обожгло шею королевы. Пальцы Джека чуть нежнее сжали запястье Эльзы. Он развернул ее руку тыльной стороной ладони вверх, разглядывая пятна, оставленные на коже несколько дней назад. В синяках появлялись дыры, просветы, портящие их ровные края… Сливовый цвет становился сиреневым, а затем белел, точно кость, белел, как кожа девушки…

Джек почувствовал, что в груди его что-то гадко сжалось. Эта эмоция ему малознакома, и она трогала сердце юноши не так уж часто. Жалость – жестокая когтистая старуха… Она больно рвет кожу, шепча на ухо мысли о милосердии, о прощении, которое непременно должно наступить… Но все обман. Король осторожно поднес руку Эльзы к своим губам, чтобы запечатлеть на ее тонких пальцах поцелуй. На этот раз девушка дрогнула не от страха.

– Эльза, послушай, я…

«Я сожалею, что все началось именно так, мне жаль, жаль, что тебе достался именно я, а не принц из сказок про доблестных храбрецов. Мне сложно объяснить это, Эльза, но злость каждый раз толкает меня к жестоким поступкам, и мне… Мне жаль. Эльза, мне кажется, кажется… Что я начинаю любить тебя так, как мужчина любит женщину… Я чувствую к тебе много больше, чем в детстве, когда оба мы были такими…»

Но мысли не стали словами.

– Я смогу спасти нас обоих, если что-то случится.

И его слова смогли успокоить королеву на краткий миг. Джексон плотнее прижал ее к себе, чувствуя тепло, наслаждаясь им… Эльза развернулась, чтобы смотреть королю в глаза. Может быть, так на него действует вид, что открывается из маленького круглого оконца? Может, красота моря придает Джеку столь мягкий нрав?

– Если судно пойдет ко дну…

– Все обойдется, – перебил ее юноша.

Поцелуй украсил ее щеку, и Эльза закрыла глаза. Вечно растрепанные волосы Джека оказались приглажены, челка убрана на бок. Ему удивительно шло… Но королева не решалась делать супругу комплименты. Юноша вновь поцеловал ее, но уже нежнее, чуть касаясь покрасневших от частых укусов губ. Он не заставлял ее, больше нет… Только просил, звал к себе.

Королева не отстранилась, как это случалось раньше, но и ответить не смогла. В ней не нашлось той нежности, что томила сердце Джека в эту минуту. Страх был тому виной, или холодность, она не могла решить… Да и не хотела. Эльза не желала думать о чем-то в столь странное мгновенье.

Он целует ее слишком часто.

Слишком трепетны были касания кожи о кожу. Джек точно старался загладить свою вину перед молодой королевой, оправдаться в ее глазах и вернуть себе уважение. Его пальцы пробежались по узким плечам королевы, вычерчивая на них кривые рваные полосы. Эльза сделала жадный вдох, когда ладонь мужа остановилась на ее шее.

Он точно хотел задушить ее, тем самым спасая от страхов, скрытых бледной плотью. Но избавление не приходит так просто… Джек наклонился к Эльзе, целуя чувствительную кожу ее шеи, скользя по ней языком. Дрожь рождалась где-то внутри, с охотой выбираясь наружу. В животе проснулось странное чувство легкости, что-то внутри королевы словно зашевелилось, скинуло многолетние оковы.

Ей уже не хотелось бежать.

И не потому, что сильные руки не позволяли. В стали мышц Джека больше не было того могущества, что нагоняло страх. Его заменила нежность… Минутный порыв слабости. Юноша осторожно расстегивал пуговицы собственной рубахи, спеша избавиться от одежды. Он так хотел, чтобы Эльза помогла ему, чтобы она в порыве страсти избавилась от собственного платья…

Но королева не двигалась, пока щеки ее наливались румянцем. Она не выказывала открытой неприязни, но отсутствие интереса, само по себе, злило Джека не меньше. Юноша уже грубее потянул за тонкую веревку, что тянула друг к другу две части платья супруги. Зеленая ткань упала на пол, став лишь лужей с рваными краями и неровными изгибами…

Эльза вздрогнула, ощутив его губы на своем соске. Джек мягко наклонил свою королеву, прижимая ее к кровати. Удивительное чувство… Корабль качается, ведомый ветром, волнами… А кровать скрипит под весом Джека, подчиняется его порочной власти над происходящим. Все вокруг точно слушало его, приветствовало, как молодого господина… И Джек восхищался сам собою.

Страшно признавать, но Эльза и сама тонула в его величии.

Точеные мышцы покрылись еле заметной испариной. Стоило одеялу лишь коснуться тела Джека, как оно липло к нему, точно кусок металла к магниту. Эльза оказалась свободна от белья, как и Джек, она предстала перед супругом обнаженной. Белизна ее тела сливалась с его… Бледнокожую Эльзу тяжело найти на белой простыне…

Если только на ощупь. Кожа ее мягка, как бархат, она притягивает взоры, рождает в душе супруга сладостный трепет. Джек улыбнулся, проведя ладонью по животу девушки. Легкая дрожь вновь прошлась по ее телу. Пока руки Джека медленно соскальзывали вниз, кожа Эльзы не казалась бархатом… Она стала тонким льдом. Теплым льдом, что так хрупок и нежен в чужих руках.

И Джек был с ней ласков. До тех пор, пока желание не взяло над ним верх. Эта яростная жажда пьянила не хуже любого вина из погреба его дорогого отца... И на этот раз Эльза ощутила ее на себе. Нет, она не понимала желания, что охватило сердце, но чувствовала, что оно не сулит ей ничего хорошего.

– Вильгельм в соседней каюте, – прошептала королева, чувствуя на бедре ладонь супруга.

– Я буду тихим, если ты будешь тихой.

Эльза лишь кивнула в ответ. Ее щеки краснели и краснели, словно яблоки, что наливаются соком. Ладонь Джека не остановилась, она продолжала спускаться все ниже, огибая нежную кожу до тех пор, пока не уперлась в увлажненные желанием губы. Опытный юноша знал, что делать, чтобы достать до самых чувствительных струн в теле партнерши и играл свою грязную мелодию, не стесняясь ничего…

И королева подчинялась ему.

Она кусала губы в попытке сохранить внутри крик, что так и рвался наружу. Она упрямо молчала, терпела порочные ласки. Холодок пробежал по плечам, когда Джек в очередной раз закусил жилку на ее бледной шее. Послушная его зову, девушка смотрела Джеку в глаза, изредка постанывая.

Желание его становилось все крепче, и орган супруга насыщался силой… Королева дернулась, почувствовав, что Джек раздвигает ее ноги. Казалось, что нежность ему уже надоела. Пальцы впились в бедра, сдавили кожу, нажимая на нее, прорезая в белизне ее тела новые отметины.

Эльза вскрикнула, почувствовав первое движение. Джек наклонился к ней ближе, с жадностью припав к уху супруги. Ей больше не было дела до волн, что бушуют за окном, до этого нескончаемого крика птиц, до вереницы звуков моря… Есть только она и он в этой пропахшей деревом каюте, есть только это место, только это мгновение, только сладкий стук двух сердец, касание взмокших тел…

– И… И ведь… Не страшно?

Джек двигался быстро, трудно было говорить... Слова отделялись долгими паузами. Он не стал ждать, пока Эльза привыкнет, понимая, что это лишь помешает, снимет растущее желание. Толчки мешали говорить прямо, не отрывисто. Наслаждение становилось острее, и каждое движение приносило с собой тысячу чувств, мешающихся в чаше животного вожделения…

– Не страшно, не страшно, – прошептала Эльза в ответ.

Мерное покачивание корабля отошло на второй план. Скрипучая кровать шаталась, оповещая весь экипаж о двух молодых супругах… Но им не было дела. Юноша становился все яростнее, все громче рычал, толкаясь в теле королевы. В порыве страсти он походил на дикого зверя, на тигра, что окончательно загнал добычу.

Последнее движение стало особенно резким. Бедра Джека двинулись, и юноша замер, наслаждаясь теплом, что льется по его животу… Ступни Эльзы дрожали от напряжения, а глаза ее закрылись, словно от стыда. Девушка вновь закусила губу, почувствовав что-то новое… Словно ее кожа окунулась в холодную воду, в то время, как тело осталось в духоте каюты… Точно два полярно разных чувства слились в одно, превращаясь в экстаз насыщения.

– Вильгельм слышал, – прохрипел Джек, свалившись рядом с супругой. – Наверное, они все слышали нас.

– Не страшно.

Королеве теперь «не страшно»…

11. Добро пожаловать в Лунный Дворец

Родина Джека вовсе не была такой большой, как о ней любили рассказывать. Всю прибыль она получала только благодаря богатым колониям, находящимся в разных концах бесконечного света. Виноградный Край, Лесные угодья, Плодородные холмы и Птичий мыс… Их слишком много, чтобы припомнить каждую. И даже самый маленький клочок земли был занят чем-то съестным, чем-то полезным или попросту прекрасным в понимании королевской семьи…

Солнце нещадно палило землю, выжигая на некогда зеленой тропе золотые узоры. Смуглые дети бегали по улицам, выкрикивая то ругательства, услышанные от взрослых, то затейливые песенки. Горожане весело окрикивали друг друга, смеялись и улыбались, пока не встретили принца, что покинул дом несколько месяцев назад.

Вильгельм удивился их реакции…

Но Эльза не подала виду, что видит в этом что-то странное. Нет, она с самого начала знала, что на родине Джека недолюбливали. Это видно в каждом его жесте, в глазах преданного на первый взгляд слуги, в манере его речи. Люди боялись своего господина, страшились, что их постигнет страшная судьба тех, кто рискнул перейти дорогу Джексону Фросту.

Дворец, в котором Джек вырос, оказался на удивление мощным с виду. Высокие каменные стены окружали его со всех сторон, тянулись друг к другу все ближе и ближе. Темно-синие башенки возвышались над столицей, играя с солнечным ликом. На каждой из них горделиво развевался флаг, на котором изображался фамильный герб Фростов. Неполное лунное тело, чуть освещенный кусок…

Вылизанные до блеска улочки быстро опустели. Нет, люди не бросили все дела, спеша спрятаться дома, но расступились, жались к стенам зданий, надеясь, что так те смогут укрыться от его взора. Советник Эльзы посчитал такое обращение даром уважения, традициями чужой страны, запечатленными в веках.

Дорога к замку была гладкой, словно льдина. Эльза никогда прежде не видела, чтобы шлифованный камень без стыков мог тянуться так долго. Эренделлу эти технологии не знакомы… Кованые ворота отделили город от дворца. Люди с любопытством рассматривали новоприбывших гостей, а те рассматривали их в ответ… Черные ошейники украшали шеи многих… Эльза вспомнила о том, как Джек сказал ей, что рабство в его стране разрешено.

А королева ни разу не видела невольников…

Они походили на самых обычных слуг, что решили набросить на шею столь странное украшение. Только в глазах печаль была более глубокой, терпкой, словно испорченное вино. Солнце только начинало набирать силу, жарить собравшихся под ним людей все ожесточеннее, но зной уже давил на плечи королевы.

– Будьте осторожнее, Ваше Величество, – предостерег Вильгельм, что шел впереди молодой четы. – Тут небольшой выступ.

Эльза не совсем понимала, какую опасность он несет, но послушалась советника, сделав осторожный шаг в сторону. Джек держал ее под руку, рассматривая собственную страну… Вернее… Страну его старшего брата. Бертрам никогда не был любимцем народа или отца, но право перворожденного мальчика давало ему особую привилегию. Уютное королевство с огромными доходами отходило столь безалаберному наследнику.

Джек думал о том, встретит ли брата здесь, увидит ли его сегодня. Корабль, на котором его семья путешествовала от одной колонии к другой, оставался на месте, ждал в порту. Юноша до жути не хотел видеть родственничков, но не мог прогнать их прочь. Он слушал отца, но не беспрекословно… Он ненавидел старшего брата, но не так, как тот ненавидел его в ответ.

Синие башни мерцали все сильнее.

Смуглые лица виднелись тут и там, любопытные взгляды скользили по гостям. Эльза шла быстро, но Джек все медлил. Он переставлял ноги нехотя, сомневаясь в правильности своих шагов. Что, если идти нужно обратно к порту? Что, если лучше всего будет остаться именно там?

Темнокожие слуги все с теми же ошейниками из грубого материала открыли ворота. Вильгельм прошел первый, совершенно забыв о том, что должен пропустить вперед свою королеву… Его отвлек яркий орнамент, эта искрящаяся в свете ламп мозаика, что украшала высокие стены, тянущиеся к самому небу. Кусочки драгоценного камня то и дело складывались в портрет очередного седовласого короля, в лик его красавицы жены, молодой принцессы…

Юноша молчал, пока шел к трону. Король уже ждал, он кривил тонкие губы, наслаждаясь своей безграничной властью. Правитель редко поднимался с места самостоятельно, потому и сидел на мягкой подушечке, что подпирала его ослабшую от прожитых лет спину… Король Фридрих любил всех своих детей и искренне радовался, когда те заходили повидать старика.

Мужчина оказался гораздо более эпатажным, чем ожидала Эльза. Черные волосы, похожие на вороново оперение, уже начинали седеть. Пряди то и дело становились чуть светлее, чуть темнее, переходя от угольно-черного к пепельному цвету… Длинные волосы соединялись с не менее длинной бородой, были гладко приглажены к щекам. Король оказался таким же смуглым, как и его многочисленные подданные… Если бы не эта форма носа, посадка глаз и маленькая родинка у шеи… Эльза не смогла бы поверить в то, что Джек приходится Фридриху сыном.

– Явился, – почти недовольно произнес король.

– Явился, – повторив интонацию отца, произнес Джек.

Молодой слуга не смутился такой встрече, но Вильгельм вмиг потемнел, словно грозовая туча.

Он поднял руку, поправляя усы, осторожно пригладил их, чувствуя, что ладони его потеют. Супруг улыбнулся очаровательнейшей из своих улыбок, смотря на родителя. Что-то не было сказано вслух, но произнесено между ними двумя… Король Фридрих сразу же разразился громким хохотом, что казался Эльзе таким странным… Со временем он не проходил, только нарастал, становясь громче и противней. Точно где-то поблизости лаяла собака, словно что-то тяжелое били о стены, ломали, крошили на мелкие части…

Король и хотел бы подняться с трона, чтобы заключить Джека в объятьях, но не мог. Подагра сломила его больные старческие суставы, цепями окутала их, принося боль. Юноша отпустил руку Эльзы, чтобы ближе подобраться к отцу. Высокие колонны, что держали потолок, вблизи становились еще более зловещими, яркими и массивными… Девушка нахмурилась, почувствовав запах острых пряностей, доносившийся из глубины замка…

Поднявшись по длинным ступеням, что вели к трону, Джек остановился. Эльза поняла, что король не сидит, держа спину прямо… Он лежит на скопище подушек, взирая на подданных свысока. Это показалось ей необычным, но девушка предпочла промолчать, что было вполне разумным решением.

– Ну не так крепко, пацан, не так крепко, – улыбаясь, произнес король, когда сын обнял его, наклонившись.

Джек отпустил отца, позволив себе вновь улыбнуться.

– Представь же меня невестке, уж будь добр.

Эльза вздрогнула… Она волновалась, наблюдая за теплой сценой приветствия, и вновь удивилась тому, каким разным может быть ее супруг. Ласков с одними, жесток к другим… Интересно, разделяет ли король Фридрих порочные желания сына, его странные увлечения? Потакает ли ему в преступлениях, что долгими годами вершились в ладно сложенном дворце?

– Полагаю, что вы знакомы, отец, – ответил Джек, повернувшись к жене лицом. – Это Эльза, королева Эренделла, прекраснейшая из правительниц… И ныне моя жена…

– Прекраснейшая из правительниц? Ну, подойди ближе, дитя. Старику хочется увидеть что-то прекрасное, – улыбнувшись, ответил король.

– Да разве меня тебе мало? – спросил Джек, в очередной раз заставляя отца смеяться.

Королева лишь сильнее смутилась.

Казалось, что сердце, что всего мгновение назад так гулко билось о ребра, прилипло к горлу, отказываясь качать кровь. Девушка шагнула на первую ступеньку, услышав легкий скрип под ногой. Ступени, должно быть, вытерпели многое… Пока по ним поднимают измученного болезнью правителя, те стираются, гнутся под весом слуг.

Последняя ступень ждала ее с нетерпением. Она оказалась чисто отполирована, украшена выложенной из битого стекла антилопой, бегущей от охотников без лиц. Должно быть, ступенька служила королю столом, с которого можно было взять кушанье, принесенное слугами, положить огрызок или пустую бутыль.

– Вы очаровательны, дитя мое, – улыбаясь, произнес король. – Не удивительно, что ты уплыл за такой невесткой, Джек, – ответил король, продолжая рассматривать молодую правительницу. – У нас таких красавиц нет, но и своих полно, если хотите знать…

Эльза впрочем, не видела на улице обилия знатных дам. Прачки и рабыни в рваных бордовых балахонах, девушки, которых нельзя назвать приятными глазу. Был в них свой экзотический шарм, какая-то сила, скрытая в карих глазах, но обаяние… Оно оказалось слишком тонким для взгляда иностранной правительницы.

Воздух, окруживший короля, казалось, был гораздо горячее.

Тишина повисла над головами собеседников, точно меч врага. Она незримо давила на плечи, заставляя Эльзу краснеть под пристальным взглядом мужчины. Король Фридрих оказался на удивление молодым человеком. Ему нельзя было дать больше сорока пяти лет, приблизившись на столь малое расстояние. Черные глаза, словно две жемчужины, вглядывались в лицо королевы.

– А Бертрам… Он, – начал Джек, переводя взгляд то на отца, то на жену.

– Он здесь, и жена его здесь и сын, если ты так скучал, – ответил король, посмотрев на юношу.

Вильгельм переминался с ноги на ногу, пока рассматривал потолок, выложенный кусочками плитки. Дикие газели и антилопы, животные, которых советник никогда прежде не встречал. Слонов он видел только в книгах, а длинноногих жирафов не встречал и вовсе. Пума – самая большая из кошек, обитающих в Эренделле, и эти огромные твари казались советнику чудовищами, мифическими существами, что населяют детские сказки, подобно троллям и драконам… Все вокруг казалось неимоверно странным.

– Мы очень устали после плавания, отец, – после продолжительной паузы сказал Джек. – И хотели бы немного отдохнуть, если ты не против.

Король сдержанно кивнул, позволив сыну подхватить Эльзу под руку.

– Слуги и советники пусть подождут. Их проводят в собственные покои, – громко произнес Фридрих, пока служанки скромно шагали к гостям. – А ты, Джек, надеюсь, еще не забыл, где находятся твои покои?

Король злился на сына, считал, что тот поступил неправильно, сыграв свадьбу так быстро, да не спросив его совета. Он думал, что увидев отпрыска, выговорит тому все свои претензии, смутит его перед молодой супругой и ее советниками и друзьями... Но встретив непокорного сына, не смог повысить голос…

В каждом его поступке отражался сам Фридрих, его вспыльчивый нрав и несколько… Жестокосердная натура. Девушка, ставшая избранницей отпрыска, показалась королю на удивление хорошенькой. Волосы ее оказались белее, чем паутина шелкопряда, а губы алы, точно кровь поверженных недругов.

Джек приобнял супругу за плечи и зашагал прочь. Вильгельм робко взглянул в их сторону, но с места не сдвинулся. Он всегда исполнял приказы с особым трепетом… Какой бы правитель их не отдал. Советник обернулся назад и встретил перед собой маленькую девушку с длинной черной косой. Ошейник не стягивал ее шею, а просторные штаны не обтягивали чуть полные ноги. «Чудной край» – в очередной раз подумал он, следуя за ней.

Эльза не оборачивалась.

Джек вел ее в свою комнату, шел он быстро, надеясь, что не встретит на пути препятствий. Королева с детским любопытством разглядывала стены, выложенные цветной плиткой и стеклом, выискивала в изгибах стены мотивы собственного края. Девушка отвлеклась, встретив в стороне картину с величественным старым единорогом, и споткнулась.

Супруг шикнул, помогая ей удержаться.

– Полы моют часто, потому они и мокрые. Надеюсь, впредь ты…

– Почему мы так спешим? – перебила Эльза.

Юноша не хотел отвечать. Длинная светлая прядь выбилась из прически Эльзы и легла на ее лоб, что уже успел покрыться маленькими жемчужинами пота. Молодой правитель неторопливо протянул руку к лицу жены, и губы его скривились… Девушка закрыла глаза, ожидая удара или гадкого слова в ответ на вопрос… Но ничего не последовало. Джек лишь убрал серебристую прядь за ухо королевы и погладил жену по щеке.

И почему в этот раз ему стало противно от страха Эльзы? Вид испуганной до дрожи жертвы всегда заставлял его трепетать от желания скорее приступить к трапезе… Должно быть, не сегодня, не сейчас. Джек понял, что что-то внутри него изменилось, взбунтовалось против системы, сотканной много веков назад.

– Просто хочу побыть с тобою наедине, – тихо ответил он.

Но в словах юноши отчетливо слышалась ложь. Нежные речи давались ему с огромным трудом. Их приходилось выталкивать из себя, словно нечистоты, и каждый раз выходило либо несдержанно, либо твердо. Джек вновь взял королеву за руку и зашагал все в том же направлении.

Изображения на стенах кончились. Коридор третьего этажа оказался на удивление аскетичным. Голые однотонные стены противно-синего цвета тянулись и тянулись, смотря друг на друга. Расстояние между дверями оказалось достаточно большим. Должно быть, комнаты просторные…

– Это королевские спальни, – объяснил Джек, улыбаясь. – Отцу не нравится буйство красок, но он не может показаться гостям экономным…

Впрочем, Эльзе не показалось, будто король Фридрих – человек скромный и отрешенный. В спутанной, но все же старательно приглаженной бороде его то и дело виднелись драгоценные камешки, а в смуглых ушах тяжелые золотые серьги, тянущие его мочки вниз… Да и на язык он был бойким, словно бесстрашный юнец, не скованный рамками аристократического общества.

– Ты говорил, что устал после дороги, – шепнула Эльза, словно заигрывая с супругом.

– Ну, на некоторые вещи у меня хватит сил, – ответил Джек.

Странно, но тон его не пугал королеву. Нет, в ней не рождалось интереса, не было томящего ожидания, что узлом тонких нитей тянет где-то в животе… Но Эльза сладко улыбнулась, глазами встретившись с Джеком. Румянец украсил ее щеки… Но разум оставался ясным. Она четко помнила о жестокости, о переменчивости молодого супруга и не теряла бдительности, поверив в минутную нежность на корабле.