Текст книги "Молчи, терпи (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 24 страниц)

25. Война и мир

Ночь всегда была такой темной?

Если это действительно так, то Эльза никогда не обращала внимания. Она стояла рядом с ним на балконе, медленно потягивая горячий чай из неудобной глиняной кружки. У этих сосудов даже нет ручек, чтобы взяться за них, не обжечься. Но пряный чай пришелся королеве по вкусу, и она готова была стерпеть неудобство.

Теперь, когда беседа с Бертрамом кончилась, и алкогольный туман рассеялся, можно было переварить его слова. Но Эльзе совершенно не хотелось вспоминать. Сейчас, когда она рядом с мужем, мысли о плохих собеседниках никак не хотели лезть в ее светлую голову. Девушка попивала чай, улыбалась, рассматривая даль. Ей виднелись краешки скал, ждущих моряков на подходе к порту…

– Тебе действительно стало лучше? – спросила Эльза.

Джек медлил с ответом. Он делал вид, будто просто пьет чай и слишком занят, но тянул время, чтобы придумать ответ. Искусный лгун мог сказать что-то сразу, но не решался, выжидал. Юноша просто боялся, что неверно сказанное слово заставит Эльзу беспокоиться, отложить поездку до его полного выздоровления… А несколько лишних дней в этом месте могут дорого им обойтись.

– Действительно, – подтвердил Джек. – Но пара дней отдыха мне все же не помешает.

Лгун.

Джеку нужна еще минимум неделя, и Эльза понимала это также хорошо, как лекарь. Юноша, что до этого держался за бортик, решил отпустить его и пройти в комнату. Качающейся походкой… Джек брел вперед, волоча ноги, шагая медленно, слабо. Он упал на кровать, зарывшись в высокие мягкие матрасы и поманил Эльзу к себе. Надо бы снять костюм, но сил уже нет.

Девушка прошла за ним следом. Она легла рядом с Джеком, уложив свою голову на его широкое плечо. Слышно было, как сердце стучит о его ребра, как оно касается костей и убегает на свое законное место вновь. Королева закрыла глаза, собираясь провалиться в сон, но приятный голос Джека не дал ей покинуть его общество так быстро.

– О чем вы говорили?

Этот вопрос волновал юношу с того момента, как он увидел Эльзу вдвоем с его братом. Любопытство или ревность? Тяжело вот так сразу понять. Юноша приобнял супругу, чувствовал тепло ее тела… Эльза же ощущала неимоверный жар его липкой от пота кожи все отчетливее и отчетливее.

– О патриотизме, – ответила девушка.

Это же не ложь, правда?

– Джек, скажи…

Королева задумалась. Как бы ей поточнее сформулировать вопрос? Балконная дверь осталась открытой, и холодный ветер загонял в комнату морской воздух, прочищал мысли от лишнего. Девушка открыла глаза, увидела, что кожа Джека теперь белее, чем ее собственная…

– Ты ненавидишь своего брата?

Но юноша не ответил. По крайней мере, не так быстро. Нужно время, чтобы вот так просто рассказать о том, чего он должен стыдиться. Ведь в нормальных семьях люди любят друг друга? Заботятся о своих братьях и сестрах, оберегая их от бед… Джек думал, что все королевские семьи из другого теста, уверял себя, что его жизнь никогда не будет похожа на существование мальчишек со двора, но разуверился в собственных мыслях, встретив Анну и Эльзу, что так сильно обожали друг друга.

– Почему, Джек? – спросила Эльза, понимая, что ответ был дан заранее. – Ненависть же… Не появляется просто так.

– Я был на войне.

Голос супруга был тихим, непривычно тихим для этого властного тона. Но Эльза все еще узнавала своего мужа. Может быть, в его речи слышалось меньше привычного ехидства, присутствовала мягкость, которой не было так давно… Королева повернула голову, чтобы смотреть Джеку в глаза. Она никогда не спрашивала о войне, но всегда интересовалась этой частью его прошлого.

– Как хороший принц своей страны, я был на войне, сражаясь за свою страну, – произнес юноша. – Но Главнокомандующим армией был Бертрам. Я-то… Видимо, не так хорош для этого дела.

Странно.

Эльза понимала, что отец больше любил младшего сына… Но, возможно, политика и семейные узы – вещи несовместимые. Бертрам же наследник престола, и люди должны слышать его имя, знать, кто достоин уважения. Война, о которой Джек рассказывал, случилась несколько лет назад, когда ему было всего семнадцать лет. Не тот возраст, в котором хочется умереть… И самым страшным было то, что Джек вовсе не был самым молодым солдатом.

– Жители Восточной Поляны напали на нас слишком неожиданно, и война не то чтобы длилась долго, но… Знаешь… Ты слышала о последнем бое?

– Конечно.

Наверное, о нем слышал каждый, имеющий уши.

Невероятное сражение, положившее начало долгого мира, вечного мира. Последний бой длился больше, чем целый день. Сталь звенела в руках многочисленных солдат, кровь рекой устилала землю под ногами. И люди шли в бой потому, что с ними был их предводитель, с ними шел Он, сражаясь плечом к плечу с поварами и служками, курьерами и шахтерами…

– Это был не он.

– Что ты имеешь…

– Бертрама там не было, Эльза, – почти грубо ответил Джек. – Это я в его доспехах орудовал булавой наравне со всеми… Разве что конь у меня был порезвее, чем у простых солдат.

Эльза не много знала о войне, о том, как следует вести сражение. Но даже ее скудных представлений о баталии хватило на то, чтобы понимать: Командир ведет войско в бой, он издает клич победы и отрубает голову врагу-предводителю, обозначая конец сражения. И если верить слухам, все случилось именно так. Бертрам победил, заставил свое войско победить.

– Но где же…

– Он прятался, Эльза, как обычный трус. Просто закрылся в своей палатке, когда я сказал, что время пришло, – Джек горестно закрыл глаза, стараясь воссоздать в памяти образ испуганного Бертрама. – Я не должен умереть вот так, Джек, – произнес юноша, спародировав голос брата. – Лучше переждать, не нужно так рисковать…

Королева смолчала, но тишина не могла длиться долго.

– Но почему же он никому не сказал?

Джек глухо усмехнулся в ответ. Его бледные истресканные губы превратились в слащавую улыбку, а глаза блеснули чем-то неприятным. Воспоминания роем пчел вились в его голове, живо сменяя друг друга. Юноша вспоминал себя, сменившего костюм, выступившего во главе армии… Как гадко было ощущение стыда за то, что слава досталась не ему, и Бертрам, он… Даже не решился рассказать отцу правду.

– Потому что он жалок, Эльза, – ответил Джек.

Но жалким сейчас казался ее супруг.

Обида была серьезной, всегда неприятно, когда твоих заслуг не видят, топчут. Но Эльза считала, что таить обиду, словно дитя – слишком глупо. Джеку она об этом говорить не стала, но взгляд королевы объяснил ему многое. За силуэтом юноши, скакавшем на коне в жерло битвы, тянулись трупы, проткнутые стрелами, трупы, чьи лица были украшены страхом, ужасом и агонией.

Наверное, будь он здоров, как несколько дней назад, вскочил бы с места. Но сейчас сил у Джека хватило только на злобный взгляд, брошенный супруге. Девушка слабо улыбнулась, протянув руку к ладони юноши. Его кожа была непривычно горяча, но королева не подала вида.

Джек слабо сжал пальцы, поднес ее руку к губам. Поцелуй вышел теплым, мокрый след, оставленный на коже, еще долго грел Эльзу. Девушка заметила, что под глазами супруга видны следы усталости. Веки его подрагивают, Джек хочет спать. Она потянулась к его лицу, чтобы погладить бледную щеку, грубую щеку, на которой теперь видна щетина. Если подумать, то Эльза впервые видит Джека таким…

Да, волосы его всегда были неопрятны. Они торчали в разные стороны, придавая юноше немного диковатый вид… Но, отдавая Джеку должное, следует заметить, что во всем остальном он был безупречен. Выглаженные костюмы, безупречно подобранные украшения и ботинки вычищенные до неестественного блеска – формула, по которой создали Джексона Фроста.

– Я так скучал, Эльза, – прошептал юноша, чувствуя ее ласковые касания.

Она думала, что Джек не скажет этого. Румянец вновь тронул бледные щеки королевы, заставляя ее смутиться лишь сильнее. Как приятно было лежать вот так, касаясь его теплой щеки, ощущая под пальцами плоть любимого человека. В этот момент юноше казалось, будто болезнь действительно отступила.

– Знаешь, ведь мы никогда не говорили о прошлом, – сквозь дремоту шепчет юноша.

И правда.

Эльза не интересовалась жизнью супруга… Да и ей казалось, будто Джек знает про свою королеву все. Все, что ему нужно, по крайней мере. Королева слабо улыбнулась, пригладив волосы супруга. Они мягче, чем кажутся на первый взгляд, приятнее касанию. Девушка осмелилась взглянуть ему в глаза.

– А ты разве не хочешь жить только настоящим? – спрашивала она так тихо, что некоторые слова приходится угадывать.

Правда в том, что Джеку все равно, как жить, если рядом живет она. Юноша протянул руку к супруге, чтобы обнять, но Эльза перехватила его ладонь и соскользнула с груди супруга. Королева легла ему на плечо, помогла Джеку обнять себя, сделав вид, что не жалеет его, просто ищет удобство. И Джек был так благодарен ей в этот момент, что забыл шпильку, которой хотел кольнуть супругу.

– Моя жизнь была слишком скучной, чтобы что-то запоминать.

– Ни за что не поверю, – только и ответил Джек.

Он хитро улыбнулся, притянув девушку к себе. Веки клонились вниз, старались накрыть глаза, дать им отдохнуть от слабого лунного света. Но Джек держался, словно боец, не желал ломаться, становиться действительно слабым. Его бледные пальцы сжали тонкое плечо супруги, юноша вновь улыбнулся, заметив на себе ее взгляд.

– Почему? – спросила Эльза, отодвинув от лица непослушную челку.

– Ты повелеваешь зимой, Эльза, можешь создавать ледяные фигуры, лавины, живых снеговиков… – отвечал Джек, закрывая глаза. – Как можно провести жизнь скучно, имея такие возможности?

Королева чувствовала обиду за свое прошлое, и улыбка медленно сползла с ее тонких губ. Джек не заметил этого, не смутился. Его глаза по-прежнему были закрыты, но разум, слух его ждал ответа супруги. Эльза отняла руку от лица мужа, поджала ее к себе. Губы ее были тонкой нитью…

– А ты, значит, развлекался? – спросила королева.

– О, если бы ты только знала, как…

«Ни за что не вышла бы за меня». Но Джек не произнес слов, что пронеслись в его голове. Он не обманывал себя. Будь у Эльзы выбор, он пал бы в любую другую сторону. Джек и сам знал, какое он производил впечатление на юных особ, каким казался самым проницательным. Эльза была достаточно умной девушкой, чтобы с первого взгляда увидеть в нем настоящую сущность.

– Меня редко выпускали из комнаты, – призналась королева, не без труда озвучивая горькую правду.

Она пыталась избегать этого…

Воспоминаний о детстве, о бесконечном разглядывании деревянной стены. В свои шесть лет юная принцесса Эльза могла без труда повторить орнамент, украшавший старую, но крепкую дверь, в подробностях рассказать о решетке, что ограждает ее окно… Она с упоением читала каждую книгу, принесенную ей матерью, лишь бы сбежать из своего гадкого мира в чей-то… Более приятным, открытый и ждущий ее с нетерпением.

И когда пришло время, чтобы рассказать о прошлом, девушка поняла, как его мало. Каждый день похож на предыдущий. Тихий шелест страниц в руках, пляс снежинок у потолка, шаги за дверью… Редкие визиты родителей и самых смелых горничных. Все до того момента, как Анна решилась на замужество.

– Они не выпускали меня из комнаты.

Эльза сказала это.

Мысль так долго крутилась в ее голове, что мозг королевы полнился ею одной. Но девушка знала, что говорить об этом со слугами нельзя, жаловаться Анне или Кристоффу тоже… Что уж говорить о приезжих правителях? Стыдно признаваться, но холодными скучными ночами, проведенными в окружении высоких бежевых стен, маленькая Эльза частенько думала: кто же больший монстр? Она или ее родители?

– Я так и думал, – простодушно ответил Джек.

Юноша хорошо понимал, как беспокойны могут быть близкие. Нет, его отец не запирал сына в комнате, не пугал сводных братьев, заставляя их держаться подальше. Фридрих считал себя виноватым перед Джеком, потакал каждой его слабости, возможно, взращивая в нем это порочное семя злости. Родительская любовь слепа, она бросается из крайности в крайность. От полной вседозволенности к тюремному заключению в собственных покоях.

– Знаешь, это же многое объясняет.

– Что, например? – слабо улыбнувшись, поинтересовалась королева.

Джек не открывал глаза. Он уже почти спал, видел под веками силуэты иных миров, ощущая тепло тела супруги. За дверью послышался тихий шелест: служанка обходила спальни. Юноша знал, что никто не ворвется в его покои без дозволения хозяина, потому не насторожился, в отличие от Эльзы.

– Ты же такая тихая… Сразу ясно, что тебя не баловали так…

– Как тебя? – спросила королева.

Но Джек ничего не ответил.

Сначала Эльзе показалось, будто супруг обиделся на ее малую колкость, но потом все стало ясно. Ясно из тихого сопения, медленно поднимающейся груди, спокойного выражения лица. Тонкие губы плотно сложены, глаза также плотно закрыты. Джек слишком резко погрузился в сон.

Что бы он ни говорил, а болезнь присутствовала в его теле. Пусть не такая сильная, какой ее рисовал Бертрам, но дух хвори парил вокруг. Эльза не боялась заразиться, понимая, что с ней все будет в порядке. Король Эренделла не стал бы подвергать ее опасности.

Любой опасности.

26. Счастливые вести

Утром не так противно.

Горло все еще продолжало першить, но тяжесть, сковавшая грудь еще вчера, почему-то пропала. И ушла она так кстати… Джек не улыбнулся новому дню, он просто открыл сонные глаза. Белый потолок отражал свет, глаза должны были заболеть, но юноша не почувствовал неприязни. Он хотел сладко потянуться, вытянуть руки и ноги, смять простыню, чтобы проснуться окончательно, но не решился.

Эльза же все еще спала. На его горячем плече, прижавшись к бледной коже. Ее слабое ласковое дыхание щекотало бледноватое тело Джека, волосы растрепались, лезли в чуть приоткрытый рот королевы. Солнечный свет играл с ними, превращая в прозрачные локоны лесной нимфы, делая их эфемерными, почти незримыми.

Тени занавески плясали по полу. Кружевные животные на занавеске, выполненные с особым усердием, давно износились, но Джек не спешил менять дорогую ему вещицу. Служанки исправно чинили расплетающееся кружево, меняли пожелтевшие нити на свежие, еще не тронутые налетом времени, а Джек и не замечал, как это происходит. Конечно, откуда ему знать?

Приступ кашля заставил его согнуться на кровати.

Тогда-то она и открыла глаза. Пока супруг громко кашлял, перевалившись на край кровати, девушка приходила в себя после долгого сна. Она выпала из тени слишком резко. Яркое солнце могло объяснить влюбленным, что утро давно прошло. Слуги, как и следовало ожидать, не решились разбудить Джека слишком рано, да и вообще боялись тревожить его покой.

– Все хорошо, – произнес Джек, когда приступ резко оборвался.

Он знал, что Эльза обязательно спросит его об этом. Даже сейчас, когда сон только-только отошел от ее разума, когда послевкусие его еще чувствуется на языке, королева понимала, что происходит вокруг. Ей не было безразлично состояние супруга, хотелось знать, что с ним все будет в полном порядке.

Тонкая рука королевы потянулась к вымученному мужу, погладила его по плечу. Эльза заметила липкую испарину, покрывавшую его бледное красивое тело. Вены особенно сильно видны на руках, на тонкой шее… Казалось, что они у Джека везде, выступают под кожей, словно трещины на тонком весеннем льду.

– Прости, что разбудил.

Раздражение вдруг проснулось в нем.

Но лишь от сложившейся ситуации. На невыносимо белые бортики стен, выбеленный потолок и балкон нельзя было смотреть без боли. Свет отражался от них, усиливаясь, колол привыкшие к темноте глаза. Эльза приподнялась с кровати, чтобы протянуть Джеку руку и помочь, но тот отшатнулся, словно от резкого удара. Гадкое чувство бесконечной королевской гордости было уязвлено уже тем, что болезнь сломила юношу так резко, так сильно...

Тогда королева поспешила отвести взгляд, устыдившись своей любопытности. Джек утер рот, сморгнув слезы, выступившие на глазах от кашля, отвернулся, уставившись в окно. День был жарким, и птицы во всю резвились в голубых небесах, пикируя к воде, чтобы поймать рыбу. Ее иногда выбрасывало на горячий песчаный берег, и чайки особенно резво кричали в вышине.

– Ночью было прохладно, – тихо заметила королева.

Она хотела забыть свое пробуждение так же сильно, как и Джек. Но юноша не нашел слов, в отличие от умной супруги. Джек повернулся к Эльзе с такой чудесной улыбкой, что неловкость отошла на второй план. Он подыгрывал ее неумелой попытке забыть. Девушка только улыбнулась в ответ, когда супруг провел горячими пальцами по ее суховатой щеке.

– Так ты замерзла?

В его глазах теплился странный огонечек.

Королева сразу узнала пламя, полыхавшее в ледяных очах. Это страсть, что течет по венам Джека, это агония томления, сладострастная жажда. Даже сейчас, будучи обессиленным жестокой болезнью, он умудряется испытывать желание. Эльза испугалась, встретив знакомый огонек, рука ее медленно переместилась к краю широкой кровати. Королева не хотела показывать волнения, но выдала себя.

Джек не отвел руки, и под пальцами его проступил пунцовый румянец королевы. Эльза хотела отвернуться, но усилием воли юноша удержал ее. Всего одно движение, и он уже рядом… Теплые губы ласкают ее собственные, не слишком осторожно, с жадностью трогая их, наслаждаясь касаниями.

Королева не стала противиться. Может быть, она и сама скучала по нежности, по такому пылкому проявлению любви. Джек опустил руку вниз, коснувшись округлости ее уже спелой груди. Он нечаянно или намеренно задел сосок Эльзы, чуть прикрытый тканью ночнушки, которую девушка успела надеть, пока король ее спал.

– Хочешь? – спросил он, отодвинувшись.

Джек видел, как зрачки Эльзы дрогнули.

Она раздумывала, хочет ли… Мысли менялись в голове, каждая из них шептала королеве свою идею, свое видение. Юноша боялся, что Эльза ответит не то, что он хотел услышать в столь приятный момент. Сможет ли тогда Джек отказаться от своего желания также легко? Сможет ли он забыть о том, чего хотел так страстно?

– Хочу.

Правильный ответ.

Юноша вновь прильнул к ее губам, не давая времени, чтобы одуматься, скинуть пьянящий дурман слабости и поменять решение, пока не поздно. Эльза отвечала на поцелуи робко, только так, как могла себе позволить. В голове больше не было страха, ведь все мысли занимали его теплые пальцы, шарящие по изнеженному телу в поисках самых чувствительных его участков.

Джек вновь начал развязывать тесемки ее наряда, с той же прытью, с тем же рвением. Королева смущенно ждала, пока Джек продолжит. В этой игре она никогда не была настоящим игроком, лишь фигуркой в руках руководящего ею. Фигуркой в руках ненасытного Джека. Наверное, это уже не пройдет. Супруг будет руководить ее жизнью на постоянной основе, с новой силой, все настойчивее…

Но гордость Эльзы не была столь сильной, чтобы не привыкнуть к этому ощущению. Джек оставил ее без белья, вновь нагой перед его жадным взором. Бледная кожа покрывалась мурашками, они бегали по ней, словно хозяева, словно единственные, кто достоин… Джек прильнул к ее груди, впился в бесконечно чувствительный сосок зубами, то лаская его языком, то играя пальцами.

Сам он не спешил раздеваться.

Только целовал ее тело, ее руки, грудь и плечи, то спускаясь вниз, к талии, то поднимаясь к самой шее. Кровь вскипала под кожей, заставляла Эльзу краснеть. Стоны, срывавшиеся с губ королевы, становились все громче и громче, рваные вздохи ласкали слух Джека лучше самых теплых объятий.

Он понимал, что слишком слаб, но не желал останавливаться, подавляя желание. Джек спустился ниже, заставил Эльзу лечь, вжаться в подушки и притихнуть, ожидая чего-то. Он осторожно провел языком по ее плоскому животу, рисуя на нем кривую мокрую линию. Нервы ее тела отвечали юноше со всей пылкостью, на которую только были способны.

Теплые пальцы прошлись по внутренней стороне бедра девушки. Они – хозяева ее хрупкого тела, суть вещей в эту долгую секунду. Королева прижалась к матрасу, закрыла глаза, почувствовав касание там, внизу. Джек осторожно тронул ее нижние губы, нежно поцеловал девушку в трепещущий от неги живот, чуть выше самого заветного кусочка ее хрупкого тела.

– Джек, – чуть вздрогнув, прошептала королева.

– Не волнуйся.

Его тон не был игривым.

Он жестко отрезал слова, кинул их, словно приказ, а не просьбу. Эльза сжала губы, почувствовав его язык меж своих ног. Какое теплое чувство, какое сладкое чувство, горячее, словно солнце, обволакивающее кожу, мышцы… Джек заставлял супругу плавиться в его умелых руках.

Откуда он знает, откуда? Каждое его движение – совершается с грацией дикого кота, с умением мастера. Почему он помнит самые чувствительные точки, почему он так ловок в этом деле? Эльза совершенно об этом не думала, единственное, что ей оставалось – слабо постанывать в такт движениям юноши, извиваться в его руках.

Когда чувства ее обострились, ноги перестали слушаться. Эльза начала выскальзывать из липких рук Джека, и тот схватил ее холодную ладонь, сжал ее сильнее, чем должен был. Юноша не хотел, чтобы королева толкнула его в столь ответственную минуту. Пальцы их переплелись, с губ девушки сорвался тихий всхлип, оборванный на самой высокой, на самой сладкой ноте.

– Джек… – вновь шепнула Эльза, когда супруг отпустил ее.

Искорки вспыхнули в девичьих глазах, легкая дрожь объяла молодое тело. Юноша улыбнулся, радостно прижал Эльзу к себе, чтобы вновь поцеловать ее горячие дрожащие от ожидания губы. Он поднялся над супругой, погладив ее по длинным волосам, надел сандалии, валявшиеся не так далеко от кровати и встал, окончательно избавившись ото сна.

– Ты не…

– Нет, – ответил Джек, так и не дослушав.

Он понимал жену с полуслова. Тем более сейчас, когда все прошло не так… Как проходило раньше. Джек прошелся вперед, к закрытой двери, остановился у нее, чтобы перевести дух. Желание еще держалось за его измученный болезнью разум, но юноша не спешил избавляться от него. Он знал, что тело его слишком слабо для подобных развлечений.

– Что хочешь на завтрак? – спросил юноша, улыбнувшись.

Как резко.

Как резко он забыл о произошедшем. Эльза лежала на кровати голой, покрасневшей, волосы ее были взъерошены, мокры от испарины, что покрывала лоб. Девушка осторожно опустила ноги на пол, чувствуя прохладу мрамора, прикрылась одеялом, поднимаясь с места. Ее смущение заставило Джека развеселиться.

– Я же тебя уже видел.

– И хватит на сегодня, – смеясь, ответила королева.

Эльза поцеловала супруга в щеку, подходя к огромному шкафу. В нем запечатаны все ее наряды, томятся в темноте, ждут. Королева наловчилась надевать платья сама, выбирать нужный ей кусок ткани и закутываться в него, придавая себе нужный вид. Сегодня Эльза наденет темно-лиловое сари, что подчеркивает цвет ее кожи, глаз, белоснежных блестящих волос…

Джек накинул поверх голого торса короткую темно-красную жилетку, натянул свободные черные штаны, и меж ног его болтался абсолютно бесформенный кусок ткани. Эльза не могла привыкнуть к местной моде, но понимала, что не стоит приносить в чужую страну свои привычки, что могут показаться им варварскими, дикими и неуместными.

Ботиночки на плоской подошве очень удобны.

– Я велел Владимиру собрать наши вещи, когда мы спустимся к… Не знаю, что там подают. Обед?

– Если не ланч, – ответила Эльза.

Она не была любительницей долгого праздного сна, но отдохнуть хотелось слишком сильно. Меняя место обитания, сбиваешь внутренние часы, и организм твой выматывается сильнее обычного. Джек к этому привык, он объездил целый мир, обходя огромные владения собственной страны. Эльза же покидала Эренделл только в далеком детстве, когда силы ее не были так страшны.

Джек открыл перед ней дверь.

И Эльза прошлась по коридору, гордо держа осанку. Девушка улыбалась солнцу, чьи лучи скользили по полу, прорываясь сквозь щели меж дверьми и проходами. Королева шагала также быстро, как и ее супруг. Джек держал ее за руку, сжимал ладонь жены в руке, шагая как можно скорее.

– Могу распорядиться, и нам с собой завернут немного кус-куса. Он же тебе приглянулся, верно?

Королева хотела ответить мужу, но не успела. Перед ней выросла тень. Тень, сотканная из двух человек, встряла в гладкую картину пола. Катерина вальяжно протянула руку, чтобы Джек запечатлел поцелуй на ее смугловатой ладони. Но младший из сыновей Фридриха не дрогнул, крепко сжимая руку супруги.

– Как спалось? – спросила темноволосая королева.

– Уже лучше. Спасибо, – ответил ей Джек.

Темная бровь дрогнула.

Красноперая птица чирикала тихо, она села на отполированные ступени, и притихла, рассматривая занятную сценку. Эльза недобро глянула в ее сторону, вспоминая, где видела эту кроху прежде. Уж не в родном ли краю? Не там, на свадьбе, во время долгих и судорожных раздумий?

– И когда же мы отплываем? – спросил Бертрам, вставший за дорогой супругой.

– Собрались в путешествие? – пытался разузнать Джек. – Все лучше, чем прятаться тут, правда?

Будущий правитель неприятно оскалился. Он словно разозлился на слова брата, но, если быть честной, то ничего страшного в этом не было. Лишь наблюдение, высказанное вслух, может… В резковато-грубоватой манере, присущей Джеку. А может… Фростам в целом? Старший из братьев не отличался тактом.

– В гости, – ответил Бертрам. – Мы плывем с вами в Эренделл, хотим посмотреть страну, с которой торгуем…