Текст книги "Молчи, терпи (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Королева прищурилась, смотря на Бертрама в упор. Он остановился напротив окна, и солнце, внезапно показавшееся за плотным стеклом, вдруг обдало его светом, превращая белые стены комнаты в ослепляющее оружие. Эльза вспомнила их долгие и неловкие беседы в Лунном дворце, вспомнила бесконечную болтовню о всяких глупостях, вспомнила нескончаемые бокалы вина из самых разных фруктов… Он думал, что Эльза добровольно сдастся в его руки, и сбежит с богатым мужчиной на край света, как в глупых, но популярных девичьих романах.

Злость захватила ее.

Даже Эльза, изолированная от светского общества, всегда знала, что положение ее диктует определенные правила, нарушать которые категорически нельзя. Даже Эльза, правившая не так долго, понимала всю шаткость своего положения. Неужели взрослый мужчина, отец семейства, наследник… Неужели он не стал заботиться о репутации своей семьи и страны?

– Когда мы объяснимся ему, – ответил Бертрам после долгой паузы. – Он все поймет. Эльза, поймет.

– И как же мы объяснимся? – с усмешкой спросила королева.

Мужчина снова опешил. Видно было, что слова подбираются крайне тяжело, и губы его точно немеют под ее колким взглядом, под ее жадным, под напористым взглядом королевы. Эльза терпеливо ждала, не подгоняя его. Теперь беседа доставляла ей удовольствие: неловкость принца, подводные камни его плана забавляли Эльзу до жути, до мурашек и дрожи.

– Мы скажем, что любим друг друга.

– Боюсь, что я этого никогда не скажу, – ответила девушка.

Она держалась вежливо и холодно, как принято на светских балах, но внутри Эльза трепетала от гнева, от страха и от обиды. Как плохо она разбирается в людях. Бертрам понравился ей в первые недели знакомства, и будь он мудр, так мудр, каким может казаться… Если бы мужчина смог держать свои чувства под контролем, жить своей жизнью, о, королева смогла бы стать ему хорошим другом.

Но не теперь, когда презрение ее достигло пика.

– Я знаю, что ты не в себе, Эльза, – ответил он с той же раздражающей улыбкой. – Знаю, что ты напугана и растеряна, что ты не знаешь, что говоришь.

Но Эльза говорила только то, что думала. И мысли эти не поменяются, стоит обстоятельствам перемениться. Девушка, должно быть, одарила Бертрама злобным взглядом, ведь тот отшатнулся, словно его ударили прямо в широкую грудь. Свет в окне горел ярко, и королева решила, что проснулась в разгар светлого дня. Она хотела бы узнать, сколько дней прошло после коронации, но… Ведь для этого ей придется спросить у Бертрама, заговорить с ним.

– Вы бесчестный… Мерзавец, – шепнула она.

– Я люблю тебя, Эльза, и готов ждать, сколько потребуется… – сказал он, удаляясь. Эльза решила, что беседа кончена, но Бертрам остановился, открыв перед собой дверь. – Ведь я мог сделать с тобой что угодно в таком положении, Эльза. Мог воспользоваться слабостью, но не стал…

Он еще с минуту стоял в проходе, словно ожидая благодарности или признания за несовершенное еще зло. Но Эльза даже не смотрела в его сторону. Похитить девушку, но не изнасиловать ее – как благородно, не так ли? Нет. Нет, благодарностей от нее он не дождется. Бертрам торопливо покинул покои королевы, решив про себя, что завтра он будет напористее.

37. Понять и простить

День тянулся бесконечно. Нет… Дни. Их было много, слишком много для одного несчастного человека, потерянного во времени и пространстве. Часы тянулись, словно мед, текший из емкости в емкость. Жаль только, что время не было столь сладким, что минуты, складывавшиеся в часы ожидания, только томили грудь.

Александр ненавидел эту затею.

Его подлая, трусливая душа тряслась внутри слабого тела, и мысли путались в голове. Что же он делает? Последнее время этот вопрос частенько звучал в его разуме, будоража расшатанные нервы. Александр, которому было поручено найти в душе Эльзы расположение к нему, так ловко смог предать несчастную королеву, что самому от себя было неприятно.

О, иногда принцу казалось, будто он чувствует и ее боль тоже. Природой «награждена» проклятьем, потеряла любимых родителей в море, вынуждена выйти замуж за хладнокровного монстра, а теперь… Теперь украдена еще одним монстром: более слабым, но вдоволь жестоким, бессердечным человеком. Какая несчастная судьба. Почему столь много несчастий достались всего одному человеку? Разве нельзя было разделить ее горе на мелкие части и бросить людям, виновным хоть в чем-то?

Бертрам давно предложил Александру эту сделку, чуть ранее, чем Джек покинул его далекую страну. Брат как-то прознал о его планах, и, понимая, что остановить родственника уже не выйдет, начал планировать собственное счастье с теперь уже чужой супругой. Просто потому что не мог позволить Джеку счастье, которого сам он достать не мог. Эгоистично.

Александр долго стоял у двери королевы, не решаясь войти. Фрост послал его к ней с подносом, полным еды. Принц должен был накормить девчонку, заставить ее съесть хоть что-то и только после этого оставить в гордом и спасительном одиночестве, в гуле своих же мыслей. Эльза чувствовала его присутствие, слышала дыхание за неплотной оградой и боялась, что у Александра хватит смелости войти.

Но отворить дверь его толкнула совсем не смелость. Трусость. Да. Ведь делал все это, помогал он совсем не по собственной воле. Александр, будучи вторым сыном, не мог претендовать на наследство, пока его старший брат пребывал в добром здравии. Сам он опасался убивать его, понимая, что братья быстро смекнут что к чему, отдадут его под суд и освободят себе дорогу. Потому Бертрам и Александр заключили крайне выгодный союз, и сейчас, стоя с подносом в руках, мужчина знал, что стоит ему ослушаться хоть на один шаг… О плане станет известно.

Не хватало его семье обрести еще одного опозоренного родственника.

Удивительно. Совершая подобное, Александр все еще боялся быть опозоренным. Он мог бы жить с неумолимым голосом разума, что твердит ему: мерзавец, мерзавец, мерзавец, как ты только посмел… Но стоит только обществу назвать его столь громким словом, как Александр не сможет больше существовать в его пределах. Придется убегать не от себя, но от целого мира, чтобы заставить голоса замолчать.

Он открыл дверь. Бесшумно, словно самая воспитанная из служанок. Мужчина прошел внутрь, крепко держа в руках поднос с обедом. Сытный суп из жирной морской рыбы, риса и лука, пара толстых ломтей гречневого хлеба, щедро смазанных маслом, консервированные артишоки, каперсы и сладкий перец, небольшая пиала с разнообразными орехами и тонкие колечки сыра дорогих сортов. Бертрам даже велел поднести Эльзе плитку сладкого молочного шоколада и чашку чая, но после того, как та разделается с пищей.

Королева сидела на кровати, поджав ноги к груди. Она смотрела прямо на гостя, смотрела, выискивая в его лице хоть тень печали или вины. И не встретив ничего, кроме страха, Эльза отвела глаза к окну. Солнечный свет слабел, терял силу, потому что солнце катилось вниз. Неумолимо, верно приближая конец еще одного страшного дня.

Эльзу колотило. Пальцы ее тряслись, и, чтобы Александр не заметил этого, ей пришлось сильнее прижать к себе ноги, обхватив их руками. Зря она так старалась, прячась от чужих очей. Мужчина все равно не стал бы осуждать ее в таком положении, прекрасно понимая, каков набор ее нынешних чувств.

– Как Ваши ноги? – вежливо спросил Александр, поставив громоздкий поднос на небольшой табурет.

Он бы не стал говорить, но приходится. В конце концов, Бертрам велел ему оставаться подле Эльзы до тех пор, пока та не съест хоть что-то. Сидеть в тишине не хотелось, хотя в глубине души Бертрам знал, что беседу завязать все равно не получится и придется молчать. Вряд ли кому-то вообще захочется говорить со своим пленителем.

– Я надеялась, что твое лицо мне только померещилось в темноте.

С ним она фамильярничать не боялась. Потеряв уважение к этому человеку, Эльза навсегда для себя решила, что никогда не обратится к нему на «вы», никогда не восстановит былого мнения. Нет, Александр такого не достоин. Улыбаться ей, зная, что всего через пару недель придется свершить страшное злодеяние, вести вежливую беседу с такими мыслями в голове… Смеяться и шутить, всеми силами втираться в доверие, изображая интерес в беседе – слишком низко.

Александр не нашел слов. Он потупил взгляд, устыдившись в который раз, и пододвинул табуретку с едой к Эльзе. Королева взглянула на подношение с неприязнью, но не опрокинула подноса. Она не теряла головы. Знала, что силы ей еще пригодятся, и упрямится вовсе не к чему. Нужно поесть, нужно собраться.

– Я бы… Я бы мог сказать, что очень сожалею об этом, Эльза, но этого было бы так недостаточно…

– Для чего недостаточно?

В голосе королевы слышался холод.

Странно, раньше она так себя не вела. Александр повел плечами, словно пытаясь скинуть с себя неуютное чувство неловкости, и глупо улыбнулся, глядя прямо на нее. Девушка осторожно свесила замотанные ноги с кровати, дотянулась до подноса и взяла с него кусочек сыра и ломтик хлеба. Принц всегда знал, что Эльза не глупа и ненужная сейчас гордость отойдет на второй план, чувство самосохранения не позволит ей умереть с голоду.

– Для твоего прощения.

Эльза громко хмыкнула. Вряд ли чего-то вообще хватит для столь громкого слова. «Прощение». Возможно она и простит, если Александр уладит все дело без скандала. Если муж ее ни о чем не узнает, если Бертрам и сам Александр навсегда исчезнут из ее жизни, если Катерина оживет… Если молодая королева потеряет память об этом событии. Она простит.

– И все же, как твои ноги? – спросил он мягко.

– Я не слишком хорошо хожу, – ответила Эльза. – Но двигать ими вполне могу. Немного.

Но королева обманула. Она вовсе не чувствовала боли, и пока никто не посещал ее, обошла всю каюту, оглядела горизонт в окне и долго сидела у стекла. Ожидая… Она знала: Джек придет за ней, догонит судно. Он уже где-то там, рядом, там. Он не отпустит ее вот так просто, не бросит в лапах коварного похитителя. Эльза молилась лишь об одном: пусть Джек найдет ее раньше, чем кончится терпение Бертрама.

– Что ж, это уже лучше, верно? – спросил мужчина. – Его Величество взял с собой огромный запас мази для твоих шрамов.

– Какая забота, – прошипела Эльза.

Она взяла с подноса пару орешков и перекинула их в свою правую руку. Было видно, что ей тяжело тянуться до еды, и Александр устыдился от того, что был так глуп, поставив поднос далеко. Он потупил взгляд, не решаясь подняться с места. В который раз мужчина избегал встречаться с ней глазами?

– Могу я чем-то помочь тебе, Эльза?

– Посади меня у окна, пожалуйста, – ответила девушка. – Мне бы хотелось… Посмотреть на волны.

Принц слабо улыбнулся.

Ему показалось, что девушка немного оживилась. В голосе ее слышались легкие искорки, глаза смотрели прямо перед собой. Без страха. Но так лишь казалось. Эльза уверяла себя в том, что все хорошо, выдавливала из себя слова, чеканя их все сильнее и сильнее, разделяя на слога, на буквы, на звуки...

Александр легко поднял ее, и девушка с кротостью обхватила его сильную шею, опасаясь падения. Возле окна стоял невысокий табурет, достаточно неудобный для сидения, но миловидный. Мужчина осторожно опустил королеву на него, чуть пригладив плечики ее одежды. Девушка сморщилась, ставя ноги на пол. Пусть Александр думает, что ей все еще больно двигать ими.

– Вид неплохой, – заметил он, поднимая поднос.

Еду придвинули к Эльзе с невероятной галантностью. Девушка вновь взяла орешек. Круглый, немного горьковатый, но все же приятный на вкус. Ей не нравилось смотреть на бушующие вблизи волны, но королева так ждала, что из-за них покажется лик ее спасителя, что не могла лежать в кровати.

Она чувствовала что-то внутри. Словно магнитик в ее груди тянется к стеклу, словно там ее ждет что-то знакомое. Да так близко, что колени подгибаются от слабости, от давящего ожидания. Девушка скривила губы, заметив большую волну, движущуюся к ней. Нет. Она не несла в себе никакой опасности для корабля, но холодок все же прошелся по бледной коже королевы.

– Вид неплохой, – подтвердила Эльза.

– Я и не думал, что Вам нравится море, – признался принц.

Королева слабо дернулась, выдав желание избавиться от общества Александра. Он знал все эти нежелательные жесты и судорожные вздохи, он прекрасно понимал ее сигналы, но все же не двинулся с места. Бертрам велел ждать, и вернуться только с пустым или полупустым подносом.

– Да мне и не нравится, – ответила королева. – За неимением альтернативы я вынуждена следить за волнами.

– А что бы Вы предпочли?

Эльзу смутил вопрос.

Александр же не глуп, он понимает, что Эльзе совсем не по душе случившееся, и что она предпочла бы остаться дома. Ему просто требуется говорить с ней, отвлекать королеву от мучительных дум о грядущем. Девушка взяла с подноса еще один кусочек сыра, быстро проглотив его, и ложкой зачерпнула суп.

Ее глаза смотрели вперед, на далекую морскую гладь. Что-то звало ее, что-то призывало к себе, манило то ли голосом своим, то ли пальцем. И девушка послушно смотрела за тем, как волны мерно накатывают за бортом, сбивая друг друга с ног. Ее пугала сила пучины, ее манила неизвестность. Ее звали, и звали очень громко.

– Сад. Цветущий весенний сад с махровой сиренью и ранним жасмином.

Кто из нас не любит цветы? Только черствые и жестокие люди, только самые приземленные души. Хотя… Возможно, аллергики не в восторге от запашистых аллергенов. Эльза смотрела в окно без единой эмоции, только надеясь, что зов, вдруг вспыхнувший где-то внутри, стучит не просто так.

– Ваш сад действительно прекрасней любого другого пейзажа.

– Да ты, должно быть, просто не был в гостях у твоего… Нанимателя, – запнувшись, ответила девушка.

Принц смолчал.

Впрочем, он не заметил ехидства в голосе Эльзы. Характер его до странного изменился за то недолгое время, что она пробыла под крышей Лунного Дворца. Неужели… Неужели воздух там другой, вызывающий перемены? Александр холодно глянул в сторону закрытой двери. Там его не ждет ничего интересного, ничего нового. А вот общество Эльзы было ему приятно.

– Нет, не был, – признался принц. – Жаль, что Вы так и не погостили на Летних Островах, – с подлинным сожалением заметил Александр.

Эльза хотела шикнуть ему в ответ, словно дикая кошка. Девушка молча смотрела перед собой, думая о том, что за волнами все еще прячется что-то, но этого «что-то» никак не разглядеть. Эльза не отвечала Александру вниманием, но действительно слушала его. Она выловила из густого жирного бульона кусочек бескостной рыбы и сладко прожевала его, улыбнулась самой себе. Девушка давно не ела, и экзотическая рыба показалась ей очень нежной и приятной на вкус.

– Ну, может быть, Вы и Его Величество еще навестите нас с моей семьей, – продолжил принц.

– Александр… – оборвала его Эльза. – Ты правда думаешь, что мы с Бертрамом поженимся и соединим два королевства, словно ничего не было?

Девушка даже не повернулась, но мужчина чувствовал грустную улыбку на ее тонких холодных губах. Он ей не ответил. Какая разница, о чем думает он? Никому нет дела до мыслей какого-то там Александра… В глубине души он все равно понимал, что все свершенное ранее – одна большая и грубая ошибка, понимал, что так поступать нельзя.

Королева оставила на подносе только соленья, которые ненавидела всей душой. Странно. Кажется, Бертрам был осведомлен о ее вкусовых предпочтениях. Долгими беседами в саду он часто узнавал у нее подробности разного рода. И теперь-то Эльза поняла, зачем. На будущее.

– Вы все еще голодны? – спросил Александр, привстав с места. – В этом нет ничего стыдного. Вы так долго спали…

– Как долго?

– Мы на воде второй или третий день, – ответил ей Александр.

Удобный момент…

Эльза застыла. Она смотрела за горизонт, по направлению солнечных лучей. Прощальный свет был теплым, желтовато-рыжим и приятным. Словно свежий апельсиновый сок. Эльза увидела вдалеке белые отблески. Что-то на воде. Где-то там плыло судно, которое совсем скоро заметят матросы Бертрама.

И понимание пришло к королеве, словно стрела охотника. Вот он: сигнал. Если это Джек, то корабль не подберется к судну Бертрама, пока солнце не сядет за волны, уступив место холодной ночи. И Эльза поняла, что требуется от нее. Она знала: за ней уже пришли, прибыли. Она хотела верить.

– Да… Я бы выпила чаю, – ответила девушка. – Только побыстрее, если, конечно, можно. А главное: что я пью черный, только с жасмином и только с медом. Уверена, у Бертрама все с собой.

Королевским особам не отказывают даже в плену. Александр знал, что должен принести тот чай, который Эльза пьет обычно, который она попросила сейчас. Мужчина поклонился Эльзе, что сидела к нему спиной и не могла заметить этой вежливости. Как она и ожидала, Александр не запер дверь, уходя.

Зачем?

Она же не ходит… Не ходит, как ему показалось, не двигается. Но оплошность стоила принцу дорого. Эльза поднялась с места с прытью молодой газели. Она осторожно прошла вперед, заглянув то за один, то за другой угол. Солнце так низко, оно наполовину спряталось за не видные отсюда горы, наполовину погрузилось в воду… Девушка нырнула наружу, спрятавшись под лестницей, ведущей наверх.

Когда Александр вернется, Эльза запрет его внутри.

38. В холодных руках

Она сделала так, как хотела до того, как принц вынырнул из проема. Дверь за неприятным гостем громко хлопнула, и Эльза заморозила замок и кусок стены, прилегавшей к нему, чтобы Александр еще долгое время провел там один. Внимательных матросов здесь, по-видимому, совсем не было. Если бы патруль сторожил у двери, плану Эльзы пришлось бы разлететься в щепки.

Поднимаясь по крутой лестнице, ведущей к капитанскому мостику, королева слышала приятный голос Александра. Но тихо, ненавязчиво. Должно быть, Бертрам «заботливо» выбрал ей каюту, способную изолировать все исходящие шумы. Интересно, почему? Боялся, что королева закатит истерику?

Ей не хотелось никому вредить…

Эльзе хотелось только смеяться над произошедшим несчастьем. Она, обладающая силами, которых никто из присутствующих не мог себе и представить, она – королева холодной неприветливой для чужаков страны – теперь пленница. Ох, будь ее сердце чуть жестче, и все эти горе-матросы полегли бы к ее израненным ногам, попадали бы ниц, замороженные и растерзанные, остекленевшие от холода, что льется и льется с кончиков пальцев пойманной королевы.

Девушка холодно скривила губы. Она чувствует… Чувствует ту связь, что возникла в секунду, когда Джек открылся ей. Королева посмотрела наверх, прежде чем открыть скрипучий люк. Она простояла внизу дольше, чем ей казалось, потому что небо уже потемнело, и солнце лениво скатилось вниз.

Матросов не было видно, только тлеющие искры их зажженных сигарет. Эльза не переносила запаха табака, и сморщила носик. Хорошо, что за тихим мужским разговором никто не заметил скрипа открывшегося люка и не увидел тени, шмыгнувшей на поверхность.

Луна только восходила, карабкаясь ввысь, цепляя горячие белые звезды. Королева не долго любовалась звездным небом, зовущим ее ввысь. Девушка устало глянула в сторону горящего светильника и самой кормы. Ничего не видно в этом мраке, подогретого бледнолицым туманом…

Потому что ночь правит балом.

Эльза спряталась за очередным пролетом лестницы, услышав грузный мужской голос. Королева не умела вот так сходу определять человека по тону его разговора, но говоривший представился ей жилистым старым пиратом без одного глаза… Когда мрак укрывает действительность, давая волю воображению, мир вдруг становится невыносимо страшным местечком.

– Ну не знаю, если бы это я украл какую девку, меня б точненько повесили, – жаловался один моряк другому.

Королева смутно видела очертания их фигур, вырисовывавшихся сквозь ночную тьму. Девушка набрала полные легкие воздуха, когда один прошел мимо нее. Странно… Живут среди воды, а пахнут так, словно не мылись ни разу в жизни.

– Ну, так и не кради никаких девок, – ответил второй. – Низко это как-то… Даже для такой шишки, как этот…

Гадкое словцо упало с уст мужчины, и Эльза снова скривилась. Она слышала, что у морских волков не принято выбирать выражения, но столкнувшись с подобной грубостью лицом к лицу, смогла только удивиться мужской грубости. Возможно, знай они, что беседу слышит благородная дама, вели бы разговор не в том направлении. Девушка прикрыла рот рукой, стараясь не издавать ни звука.

– Бедная девчонка… – прошелестел один из моряков.

– Ну, ничего не попишешь. Жалко, конечно…

Голоса удалились.

Но страх, внушенный посторонними, остался. Эльза еще несколько минут сидела так, зажав рот рукой. Ей оставалось только молчать, ждать чего-то… «Зачем я вообще вышла?». Да, впрочем… Зачем было сидеть взаперти? Чего хорошего можно ждать в четырех стенах?

И не имея больше идей, Эльза поднялась с места. Холодный лунный свет мазанул ее бледную щеку, озарив разгоравшийся пламенем румянец. Девушка выглядела решительно… Сами очи ее пылали, а губы, плотно сомкнутые, выражали еле заметный испуг.

Корабль качнуло, и королеве пришлось ухватиться за ближайшую стену. Лепестки морозных цветов схватили ее, разрисовали своими яркими светлыми бликами. Девушка спешно отдернула руку. На секунду ей показалось, будто иней обдало нежно-голубым светом, словно там, в подземной пещере под Лунным дворцом.

Эльза чувствовала: Джек где-то рядом. Ей казалось, будто она уже слышит его несколько ребяческий голос, видит перед собой ежик непослушных светлых волос, вечно находящихся в беспорядке. Девушка вновь зажала рот рукой, словно это могло придать ей еще больше решимости, смелости, гордости, в конце концов. Королева отчаянно ненавидела себя за поспешный побег.

И куда же она уйдет с судна, полного широкоплечих матросов? Девушка угрюмо поглядела наверх, заметив свет в капитанской каюте. Интересно, кораблем правит сам Бертрам? Помнится, он рассказывал ей что-то о долгих путешествиях, о парочке навыков в мореплавании и невиданных землях.

Да, Джек здесь, рядом… Паруса чужого корабля скрылись из вида, и Эльза окончательно убедилась в том, что супруг ее где-то близко, увидев за бортом небольшую льдину, проплывающую мимо. Корабль не так близок к полюсу, чтобы встречать лед на своем пути, но моряки почему-то не удивились. Должно быть большие ледники иногда таят дольше, теряя куски на пути своего следования. Девушка кротко улыбнулась.

Она выпорхнула из-под лестницы и поднялась наверх, оставшись незамеченной. Рулевой закимарил у спокойного штурвала, воронье гнездо оказалось пустым. Похоже, набранная Бертрамом команда вовсе не была профессионалами своего дела. Девушка тихо шикнула, посадив занозу о неотшлифованный бортик.

Она миновала спящего мужчину и прошла в комнату капитана. Мягкий свет свечи делал стены чуть меньше: тени бесконечных статуэток и дорогих ваз, бесчисленные блики кружили по стенам, то подлетая к потолку, то спускаясь до самого пола. Впереди стоял длинный стол, на котором располагалась карта, исчерченная темно-серым грифелем. Эльза видела ее закрученные концы, подпертые какими-то булыжниками, видела перо, окунутое в чернильницу.

Да, это Бертрам.

Он сидел в кресле, повернутом спиной к королеве. Он сжимал в руках что-то, крепко прижимал это к себе… Эльза слышала тихое сопение. Она поняла, что похититель уснул. Словно безвинное дитя, кротенок после игры. Королева обошла стол, чуть не задела небольшой узкий шкафчик позади себя и замерла, увидев, должно быть, самую чудную картину, из виденных ею последнее время.

Бертрам спал. А к груди его жался заплаканный Тандо, сжимая маленькие смуглые кулачки. Дитя уткнулось носом в воротник родителя, и его покрасневшие щеки ясно давали понять: малыш плохо спал последнее время. Кудрявые волосы падали ему на покрытый испариной лоб.

Эльза остановилась в нерешительности. Она планировала… Да что она планировала? Приморозить Бертрама к креслу, чтобы тот не смог помешать ей бежать от похитителя прочь? Что она могла планировать? Девушка тихо выругалась, а затем закусила губу, стыдясь слов, что сорвались с ее уст. Впрочем, услышь ее матросы, они бы только хлопнули смекалистую девчонку по плечу, одобряя сказанное.

– Ублюдок, – шикнула она себе под нос еще раз.

Девушка снова окинула комнату пытливым взглядом. Пара шкафов, смотрящих друг на друга, хранили в себе книжки. И только сейчас девушка заметила, что большая их часть – детские. Истории о круглолицых великанах и злых ведьмах, истории о горных троллях и храбрых героях, что убивают монстров одним взмахом меча. Каким бы больным Бертрам не казался Эльзе, он вовсе не был бесчувственным чудовищем.

Дверь не скрипнула, все также молчала, отворяясь.

Эльза скользнула обратно, пройдя пару метров незамеченной. Казалось, что все судно спит, и королеве вдруг стало страшно. А что, если Джек на самом деле не идет к ней на помощь? Что, если льдина за бортом – игра ее ослабленного страхом и волнением воображения?

И что… Что, если Бертрама разозлит ее глупая выходка? Впрочем, принц не выглядит вспыльчивым и опасным. «Помни, он брат Джека, Эльза, он может казаться каким угодно, но внутри быть монстром», – сказал ей разум. Вернувшись, девушка увидела на палубе только одно живое существо: птицу. Красное оперенье переливалось в лунном свете, а с уст малышки слетала тихая мучительная песня. Зачем ты залетаешь так далеко в океан, несчастная?

И стоило только сомненьям завладеть душой девушки… Джек тут же появился перед ее глазами. Она увидела его белую голову, вынырнувшую с правого борта. Юноша уже карабкался вверх, хватаясь за шатающийся под его весом трос. Позже Эльза заметила двух других моряков, что за руки вытянули его на поверхность…

Королева улыбнулась сквозь мучивший ее страх.

– Джек, – шепнула она, все еще помня о том, что вокруг спят враждебно настроенные люди. – Джек…

Это имя давало ей смутное ощущение спокойствия, силы, внутренней уверенности в том, что «приключениям» ее пришел конец. И никто на судне не шелохнулся, потому что ее Джек, скрывавший собственную «особенность» вот так просто заморозил люки, ведущие на палубу через нижние ярусы.

– Она же должна быть внизу, Джек, – пробубнил один из его сообщников. – Нужно бы спуститься и…

– Нет, она где-то здесь… Я знаю, – ответил юноша.

Он знал.

Потому что связь была слишком сильной, чтобы игнорировать громкий голос сердца. И Эльза сладко улыбнулась, предвкушая скорую встречу двух влюбленных людей… Она улыбнулась, надеясь, что развязка уже близка. И ротик ее, чудные алые губки, покусанные в блаженном нетерпении, приоткрылись, но ни единого звука так и не слетело с них. Слишком поздно.

– Тихо, – шепнул Бертрам.

Холодок лизнул висок королевы.

Он приставил к ее голове заряженный мушкет, медленно обхватив тонкую талию похищенной девицы. Королева почувствовала дрожь его сильной ладони, неуверенное движение на ее испуганном произошедшем теле. Бертрам же первый раз касался ее в столь интимном месте, он не решался позволить себе подобную вольность раньше. Должно быть – зря.

– Тихо, – шепнул он снова, мощной рукой пригладив прядь ее серебристых волос. – Пошли отсюда, пока твой муженек нас не увидел, – властно велел он пленнице, потянув девушку за собой.

И принц толкнул ее вперед, перед собою. Эльза стояла лицом к Джеку, двигалась ему навстречу, но уже без прежней радости. Девушка холодно глядела перед собой, удивляясь тому, как быстро изменилось ее настроение. Королева чувствовала, как гулко сердце бьется о ее ребра, словно бы подталкивая легкие к грудной клетке.

Девушка крепко сжала кулаки, словно бы намереваясь пустить их в ход при первой возможности. Ее бледные щеки озарил румянец, и страх мешался с гневом, с отчаянием в ее пугливой мягкой душе. Свобода близка, свобода далека, свобода… Желанна. Королева дернулась, попытавшись выпутаться, но Бертрам сильнее прижал ее к себе, все больше и больше попуская приличия. Он оказался сильнее, чем был с виду, он не стал стрелять, хотя мог бы.

– Не нужно глупостей, – прошипел он в самое ее ухо. – Скоро ты увидишь Джека. Совсем скоро…

– Где Тандо? – спросила Эльза, не придумав ничего лучше.

Он промолчал.

И Леденящий страх сковал сердце девушки сильнее. Слышала ли королева выстрел до этого момента? Что с ребенком? Она плотно стиснула губы, думая о том, как призрачно теперь ее спокойствие. Да пусть он похитит ее, пусть спрячет в затерянной на краю света пустыне и заморит голодом… Что же будет с Эренделлом? Что будет с бедной Анной и ее малышом?

– Эй, Джек! – крикнул мужчина, подтолкнув Эльзу вперед. – Джек!

Король обернулся. Лицо его приобрело странное выражение животной злобы. Дикое, гнусное выражение, которого Эльза испугалась в первые секунды. Девушка закусила губу, виновато глянув в его сторону. Она словно извинялась за то, что попалась в лапы монстра вот так просто, и теперь доставила мужу хлопот. Но извиняться должен был Джек: он не смог защитить ее.

– Скажи своим псам, чтобы убрались! – со злостью прошипел Бертрам. – Или никто из нас не получит ее.

Как это унизительно. Эльза опустила глаза. Она чувствовала себя не человеком, но самой настоящей вещью, и новая волна стыда прокатилась по ее телу. Но в этот раз она стыдилась не того, как легко попала в чужие руки, поддавшись слабости. Она думала только о том, как ошибалась на счет Бертрама. В их первую встречу он казался ей таким галантным, таким приятным мужчиной…

Эльза в очередной раз упрекнула себя за то, что совершенно не разбирается в людях. Подлецы ей кажутся обычными смертными, а любящие и милые люди – злобными и жестокими… Скрытными и нелюдимыми. Подумать только: Джек, что с самого начала обращался с ней так плохо – в сотню раз благороднее чинного и приятного с виду старшего брата.

Юноша махнул рукой команде, и матросы его медленно спускались вниз. Один за одним, и каждый бросал на королеву сочувствующий взгляд, в котором было и любопытство и укор ее действиям. Один из самых крупных ребят посмотрел на Джека перед уходом и вполголоса спросил у того что-то, в ответ получив только короткий кивок. Последний из них скрылся в ночи, оставив враждебно настроенное трио в окружении тихой песни волн, бьющих корабль по бокам.

– Славно, – голос Бертрама обрел неприятно-взволнованный оттенок. – И как же ты меня нашел? – спросил он.

– Я не тебя искал, – со злостью в голосе ответил Джек. – Отпусти мою жену.

– Она не хочет тебя видеть, – злорадно крикнул мужчина. – Кто же захочет видеть убийцу, Джек?

Даже в темноте можно было видеть дрогнувшие губы Джексона.

Бертрам, похоже, не замечал запечатанных льдом люков и надеялся, что его люди вот-вот вскарабкаются на палубу, чтобы своими руками покончить с его надоедливым братом и избавить короля от этой работы. Бертрам нервно повел плечами. Пот выступил над его верхней губой, и лунный свет играл с его лицом, превращая приятную внешность в безобразную маску.