Текст книги "Молчи, терпи (СИ)"

Автор книги: Alena Liren

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Воздух напрягался, подобно гитарным струнам, что тянутся и тянутся… Тихий комплимент молодой королевы чуть разрядил его, но не слишком помог. Эльза осторожничала. Она отвернулась, едва взглянув наследнику в глаза. Бертрам не обладал смелостью Джека, не мог так властно взять ее за подбородок и силой развернуть к себе… Но желание присутствовало, незримым грузом давило на его широкие плечи.

– Разумеется, – признался наследник престола.

– Не удивительно, что Вы не пожелали покинуть ее…

Пришла очередь для улыбки Джека. Его губы так резко сомкнулись, что Эльзе показалось, будто она услышала щелчок, с которым зубы бьются о зубы. Супруг одобрительно сжал ладонь, заключив пальцы Эльзы в более мягкие объятья. Будь у него время, чтобы проконсультировать королеву перед разговором, он дал бы ей пару наставлений о том, как унизить братца в глазах Катерины.

Ее, к слову, не обрадовала интонация Эльзы. Губы черноволосой королевы оказались сложенными в молчаливом укоре всему происходящему. В темных глазах светился лунный лик, отраженный с противоположной стены. На гербе дома он серебряный, но в комнате Бертрама оказался золотым…

– Простите? – спросил старший брат.

Странно это…

Почему лунный лик был серебряным? Почему они избрали символом своего дома Лунный лик? Король Фридрих напоминал девушке золотой солнечный диск. Он лучился энергией, обладал силой дневного светила. Даже кожа его, что так походила на пряную карамель, казалось, была пропитана солнечным светом… Джек единственный из Фростов, что походил на дитя зимы, на ледяную фигуру…

– Вас не было на свадьбе.

– На…

– Ни на одной, Ваше Величество.

Бертрам, казалось, смутился. Он увидел в Эльзе забитую мышку, что боится супруга до дрожи в коленях и рада будет избавлению… Почему же сейчас она ведет себя столь бесстрашно? Нападает на будущего короля самой богатой из стран мира, на что рассчитывая?

– Прошу прощения, Ваше Высочество, – изображая сожаление, произнес Бертрам. – Но у меня было так много дел…

– Так много, что даже не хватило времени на меня, братец? – спросил Джек.

О, как легко ему дается обиженный тон. Как ловко эти тонкие губы скатываются в аккуратную петельку и всем своим видом выражают печаль. Так искренне, что страх подкатывает к горлу… Не будь Джек выходцем из благородного сословия, смог бы сделать карьеру в театре, прославиться.

– Не всем нам повезло быть беззаботными младшими братьями.

Эльза вновь сглотнула слюну, что скопилась в ее горле. Девушка отважилась посмотреть Бертраму в глаза, и слабо подалась вперед. Жест неосознанный, но безумно глупый, ведь Джек его заметил. Он мгновенно осознал, что королева понимает его брата, чувствует всю его обиду на своих же плечах. Будучи наследницей престола, она всегда завидовала принцессе Анне и ее беззаботной жизни вне мирских проблем.

– Но я полагаю, что и Вам уже пора, – заметил наследник.

Джек слабо потянул девушку за собой, помогая ей встать… Но королева почувствовала только дискомфорт. Его пальцы – иглы, впившиеся в ее запястье. И почему так больно? Почему он всегда выбирает одно и то же место, превращая ее кожу в холст для его следов? Королева в очередной раз подчинилась, хотя до сих пор не поняла, что за дела у нее вдруг могут найтись.

Катерина одарила Эльзу самой мерзкой из своих улыбок, в очередной раз продемонстрировав ей слишком заметную щербинку. Удивительно, как легко недостаток стал достоинством… Катерина, знакомая с Джеком чуть дольше, знала, что ее принц зол. Он всегда был зол после общения с Бертрамом, и сейчас, чувствуя себя ущемленным, готов был выместить злость на ком-то… Темноволосая королева знала, кто станет его жертвой.

Ее ладонь с необычайной легкостью дернулась в сторону, когда Джек оглянулся назад, подходя к двери. Бертрам следил за тем, как бедра Эльзы слегка покачиваются из стороны в сторону, так соблазнительно подчеркивая изгибы молодого тела. И почему Джеку достался столь интересный ледяной цветок, а ему – старшему из братьев, первенцу короля – досталась пустынная кобра с приятным лицом?

Этот коридор… Этот пустой коридор раздражал ее каждый раз. Почему Джек так больно держит ее за руку? Почему он тянет ее за собой, как собаку? Вновь эта дверь, что ведет в его покои, вновь эта страшная дверь, за которой ждет только страх. Но ведь Эльза не сделала ничего…

Да, она не совершила ошибок. Но Джека так легко вывести из себя…

– Пришли, – прошептал он, отворяя дверь. – Пришли…

14. Можно сойти с ума...

– Ложись на кровать, – прошептал Джек.

Почему его голос, что тих в столь интимный момент, кажется ей громче, чем колокольный звон? Каждое слово Джека точно эхом отдается в голове молодой королевы, заставляет ее вздрагивать от тяжести, от страха перед юношей, что так резко меняется в чужих глазах… Эльза не разобрала его слов, потому лишь одернула руку, когда тот неосторожно отпустил ее из своих ладоней.

– Прости, я не…

– Не заставляй меня, Эльза! – крикнул Джек.

Он торопливо подошел к ней, словно зверь, пугавший и без того несмелую жертву. Как быстро кончилось расстояние, как легко он сделал столь стремительный рывок вперед, к ней… Королева отпрянула назад, сделав пару шажков вслепую. Пока кровать не врезалась в ее икры, указав на конец пути отступления. Теперь некуда бежать, нет спасения… Она сжала руки перед собой, словно оберег. Кто спасет ее в чужой стране? Кто спасет ее в своей собственной?

– Не заставляй меня, – прошептал он.

Касание его руки с бледной щекой супруги получилось слишком нежным. Оно не подходило тону его «просьбы», взгляду, что прожигал дыры в порозовевшей коже. Девушка отвернулась, но это не спасло… Джек лишь сильнее обозлился на ситуацию. Он вновь в этом проклятом дворце и вновь чувствует себя лишь вторым наследником, принцем в тени брата, что не сделал ничего для собственной славы.

Юноша толкнул ее вперед, заставив королеву перевалиться через край кровати и упасть на мягкую перину. Она точно потонула в мерзкой болотной жиже, проваливалась все ниже… Пока спина ее не ударилась о край. Одежда местного населения была хороша тем, что не только спасала в жару… Но была удобна в такие моменты. Наконец Джеку не нужно кромсать ее платье, вместе с тканью разрывая и душу супруги на мелкие осколки, на части, что никогда не станут единым целым.

– Джек, прошу тебя, этот день был таким…

– Неприятным? – почти ласково прошептал супруг.

И в этот раз он смог обмануть королеву.

Ей так нужно было услышать пару ласковых слов, что девушка поверила его притворству. Голос, сладкий, точно мед, разоружил ее. В краю, что оказался таким суровым и жарким, Эльзе нужно было ощутить хоть немного истинного тепла. Анна далеко… Она не может улыбнуться сестре, успокоить ее, утопив все печали.

– А, может быть, и я тебе неприятен? – спросил Джек, чуть повысив голос.

И вот вся мягкость из его жестов ушла. Стальная хватка вновь сжала подбородок Эльзы, сильнее сдавив челюсти. Девушка не пыталась отвернуться... Но очень хотела, чтобы в ней нашлись силы, чтобы закрыть глаза… Всего одно движение, ей нужно всего одно движение, чтобы укрыть дрожащие от страха зрачки и забыться в собственной темноте, спрятаться.

В этот раз Джек не хотел смягчаться.

Да, он надеялся, что в один из дней супруга перестанет трястись перед ним, точно осенний лист, но сейчас его это не волновало. Ничто. Ничто не тревожило мыслей, заполненных единственным желанием. Терзать нежную плоть, касаться ее так, как привык: властно и неосторожно, заботясь лишь о собственном удовольствии.

Рыжее сари скинуто с ее бледной кожи, ныне оно украшает пол, словно яркая лужа апельсинового сока. Королева готова была заплакать. Ей страшно в руках монстра, что стал ее мужем, ей неприятно такое обращение. Но девушка понимала, что не может остановить его…

– Ты такая грубая, Эльза, – прошептал Джек, снимая с себя остатки одежды. – Дерзкая маленькая Эльза…

Его слова – стрелы. Они вонзаются в сердце, прижимая королеву к матрасу, вдавливая в него все сильнее и сильнее. Под ней словно проваливается земля, ломаются доски, и рушится, рушится здание… А под ним только бескрайняя морская пучина и волны, что бьют друг друга по щекам.

И вот он нависает над ней без одежды…

Сегодня нет никаких поцелуев, даже тех грубых и мимолетных, что оставляют на губах неприятный болезненный привкус. Джек не терзал ее шею, надеясь раззадорить супругу и самого себя… Он лишь развернул ее так, чтобы не видеть заплаканных глаз, но слышать ее короткие рваные вскрики. Королева попыталась сморгнуть слезы, но у нее не получилось, нет…

Резкий толчок вышибает из глаз Эльзы новую порцию слез. Она укусила подушку, почувствовав во рту вкус многолетней пыли… Эта комната совсем недавно приютила ее под своим крылом, а уже стала темницей. Надо как-то отвлечься от боли, хоть как-то занять себя, прекратить ждать очередную порцию болезненных ощущений.

– Раз, – прошептала она, почувствовав резь между ног.

Сильные руки больнее сжали ее плечи.

– Два, – прошептала Эльза, почувствовав шлепок по ягодице.

А Джек слышал ее даже сквозь стоны. Ему так нравились эти хриплые судорожные вскрики… Королева не похожа ни на одну девушку, что прошла через его могучие руки. Когда оголенным служанкам становилось больно до дрожи, они верещали сильнее, чем загнанные котом синицы, брыкались и кусались, пытались выпутаться из лап голодного принца... Эльза же плотнее стискивала зубы, старалась нарочно молчать, кусать губы в кровь, но не радовать его, только не радовать сопротивлением…

– Четыре, – шепчет Эльза, забыв предыдущую цифру.

Но ему надоела игра, что велась без участия самого Джека. Супруг остановился, почти ласково провел ладонью по щеке Эльзы. Она мокрая, мокрая от слез… Что-то вновь кольнуло его грудь, но Джек сделал вид, что все с ним в порядке, что все хорошо, и ничего не случилось…

– Пять, Эльза, шесть, – кричит он, делая два глубоких толчка.

Его орган разрезал нутро супруги пополам. На две идеально ровные части. Прядь светлых волос оказалась зажата меж его бледных пальцев. Королева молчала, продолжая кусать губу. Нет, крови не было… Может быть, она застыла в жилах и отказывается течь по венам, струиться по телу, разнося жизненные силы…

Конец пришел неожиданно даже для него самого. Джек сладко улыбнулся сам себе, подался вперед, шлепнув супругу по бедрам. Королева дернулась вперед то ли от боли, то ли в попытке чуть отдалиться от него, стать свободнее, чем секунду назад. Джек зарычал, точно дикий зверь, навалившись на Эльзу сзади. Простынь под ней сбилась, слезла с матраса… Неудобно спать.

Но юноша заснул.

Быстро, точно младенец, утомленный насыщенным днем. Он хотел поцеловать девушку перед тьмой, подкатившей к глазам, но не успел сориентироваться. Словно этот плоский поцелуй мог что-то изменить, выбить из королевы прощение за все содеянное и вернуть ей утерянную свободу.

Эльза перевернулась на спину, долгое время смотрела в потолок, точно надеясь увидеть там что-то… Но единственное, что попалось королеве на глаза – смена светил. Луна вскочила на небосклон, заполнив его бледным ненастоящим светом. Солнце ушло, оставив после себя только напоминание в виде зноя, застывшего в раскаленном за день воздухе.

Что-то толкнуло ее вперед. Когда Джек убрал с супруги руку, позволяя ей двигаться, Эльза поднялась с места, накинула на себя сари, чувствуя, что делает что-то не так. Кровать скрипнула, почувствовав резкое облегчение, но Джек не услышал. Он был вымотан долгим днем, бесконечной беседой с ненавистным родственником и слишком долгим ожиданием.

Дверь оказалась молчаливой.

Она не предала доверия Эльзы, не лишила ее тех сладостных минут одиночества. Одиночества без него, без Джека, что всюду снует за ней, подобно тени. Его серые очи все стояли перед глазами Эльзы, смущали ее… Как же хотелось плакать… Но слез не осталось. Они впитались в высокую перьевую подушку, навсегда остались там, в его комнате.

Стражники в их блестящих золотых одеждах не обратили внимания на королеву… Может быть, они просто сделали вид, что не видят ее. Эти люди слепо следуют приказам. Перенаселенная столица огромного королевства не могла предложить рабочее место каждому своему жителю или гостю, потому каждый из трудяг знал, что если провалит задание, уже завтра на его месте будет кто-то другой.

Лунный Дворец спал. Дрема окутала его, точно змея яблочный плод… И Эльза с радостью воспользовалась тишиной пустых коридоров. Она прошла мимо затейливой статуи слона, на чьей спине сидела очаровательная молодая девушка. Незнакомка оказалась нагой, словно новорожденное дитя. На лице ее сияла лучезарная улыбка, а пальцы впились в толстую кожу животного слишком глубоко.

«Из чего она сделана?» – подумала Эльза, дотронувшись до статуи. Но в темноте не узнать… Золото или серебро? Холодная гладкая поверхность встретила королеву неохотно, обожгла пальцы. Девушка быстро прошла мимо, стараясь улыбаться. Может быть, тогда боль пройдет быстрее? Быстрее забудется…

Но сад звал ее сильнее, чем многочисленные украшения дворца.

Травы шептались, словно дети на тихом часу. Молодая королева шагнула на улицу, искупалась в мягком лунном свете. Ей показалось, что он нагрел плитку под ногами… Но это неправда. Девушка шла вперед, стараясь не глядеть на Дворец, развернувшийся за ней. Где-то шумела вода, плескались мелкие карпы золотого и рыжего цветов. Их привезли из далекой колонии, одной из тысяч колоний…

Эльза улыбалась, словно разукрашенная кукла. Для кого она старалась? Ночной сумрак густел, словно кисель в кастрюле у поварихи на королевской кухне. Девушка все шла и шла, надеясь наткнуться на что-то интересное. Послышался запах жасмина, яркий, но не слишком приторный аромат пионов и флоксов…

И чего-то такого знакомого…

Эльза нагнулась, острее ощутив холод плиточной дорожки под ногами. Светлые волосы королевы колыхнул ветер, он же и приблизил к ней аромат знакомой с детства травы. Тимьян, розмарин и тархун, кинза, укроп… В Эренделле все это выращивали в теплице, надеясь, что жаркое солнце согреет их своим теплом.

Королева улыбнулась, сорвав листик мяты. Острый аромат остался на ее искусанных губах, замер на языке. Эльза вдохнула ночной воздух, и тот показался ей чуть холоднее, чем был. В этот раз улыбка у девушки вышла настоящей. Мимолетное воспоминание о доме вызвало в ней настоящую улыбку…

Дорога шла дальше, минуя клумбы с цветами. Но Эльза свернула к тропке, затерянной в бесконечных розовых кустах. Должно быть, ее проложил ленивый садовник, что стрижет местные кусты. Эльза осторожно отодвинула от лица колючую ветку, чьи шипы норовили ткнуть ее прямо в щеку. Запахи смешались в носу, и королева, пройдя еще пару шагов, уселась прямо на землю, устав перебирать ногами. Сари, в которое она завернулась так неумело, спадало с острых плеч.

Пальцы ног ощутили под собой что-то мягкое.

Нет, это не колкая почти сухая трава. Белые цветы осыпались, усеяли землю под собой… Королева подняла взгляд и нашла над головой стручки черной фасоли. Она никогда прежде не видела, как та растет. Да, бывало, служанки лущили горох и фасоль прямо перед маленькой принцессой Эльзой, но девчонка не видела их вот так… На тоненькой извилистой веточке.

– Говорят, что если заснуть под цветущей фасолью, сойдешь с ума, – тихо произнес наследник престола.

Эльза слегка вздрогнула, но решила не показывать своего волнения. Она подтянула ноги к себе, собираясь подняться с земли, извиниться за неопрятный вид и удалиться в покои мужа… Но Бертрам сел рядом с ней. Будет очень невежливо, если Эльза решит так просто оборвать начавшуюся беседу. Да и портить отношения с будущим королем слишком рискованно.

– А я слышала, что в них живут души умерших не своей смертью, – ответила молодая королева.

Наследник, похоже, улыбнулся. Его губы чуть дрогнули, но положения не изменили. Тонкая линия рта исказилась, не показав злобного оскала… Эльза поежилась, бегло взглянув на него. Холодный ветер вновь растрепал ее волосы, заставив девушку вспомнить о своем внешнем виде.

– Фасоль отвратительна, как по мне, – признался Бертрам.

– Может, вы плохо ее готовите?

– Боюсь, что я вообще не готовлю, Ваше Высочество. Только дегустирую, – смеясь, заявил мужчина.

В темноте Бертрам не заметил беспорядка, царившего во внешнем виде Эльзы. Ни ее сбившихся волос, ни покрасневших щек и заплаканных очей… Мужчина осторожно подался назад, подпершись руками, чтобы не упасть. Его смуглая кожа поблескивала в слабом лунном свете, и следующий порыв ветра уронил на темные волосы пару белых лепестков.

– Да, пожалуй, – тихо ответила королева.

– Вам не холодно?

А кожа Эльзы покрывалась мурашками. Да, королева чувствовала холод, но вовсе не чувствовала неприязни к нему. Мороз всегда был ей по душе. Девушка осторожно приподнялась с места и поправила сбившуюся на бедрах юбку. Бледные пальцы резко выделялись на апельсиново-рыжей ткани.

– Нет, мне комфортно в такую погоду, – призналась девушка.

Бертрам вновь улыбнулся.

Эльзе не хотелось признавать, но в такие минуты мужчина слишком сильно походил на Джека… Словно его просто не так раскрасили. Вместо бледных серебряных цветов окунули в яркую золотую краску, а кожу натерли карамелью. Королева постаралась избавиться от этих мыслей.

– Мне жара больше нравится, если хотите знать, – ответил наследник престола.

– Ваше Высочество…

Эльза на секунду замолчала. Она словно обдумывала, сможет ли осмелиться… Бертрам не похож на Джека в одном единственном аспекте: он не так дерзок. Может быть, сердце его также черство, но разум не затуманен ненужной гордостью младшего брата. Да и смелости ему не хватало, если быть честным…

– Мне показалось, что атмосфера между двумя…

– Семьями не слишком дружеская? – перебил ее Бертрам. – Я знаю, что Вы с принцессой Анной гораздо дружнее.

Улыбка невольно растянула ниточки губ королевы, как только в памяти всплыл образ сестры. Мужчина заметил это, но сам улыбаться не стал. Он не знал этих чувств: привязанности к брату или сестре, к родной крови. Эльза потупила взгляд, встретив слегка недовольную гримасу. Ямка для рта у Бертрама была слишком заметна, но губ у него точно не было…

– Я помню, как Вы и Ваш отец прибыли сюда много лет назад. Помню молчаливую маленькую девчонку с такими большими и забавными ушами.

– Боюсь, что я Вас совсем не помню.

Королеве показалось, будто мужчина расстроился.

Ее вдруг заинтересовал вопрос его возраста. Бертрам походил на взрослого мужчину лет тридцати, но он не мог быть старше Джека на целых восемь лет. Девушка осторожно прошлась по извилистой тропке воспоминаний, стараясь воскресить в памяти его лицо. Нельзя вот так просто спросить интересующую тебя цифру.

– Я не смел надеяться, – ответил мужчина. – В любом случае, Эльза, прошу Вас… Будьте осторожны. В Лунном Дворце так легко лишиться головы…

Королева не поняла, в прямом ли значении употреблены эти слова. Возможно, совет был бы дельным, окажись Эльза мужчиной. Обилие хорошеньких служанок заставило ее смутиться… А то, как те стыдливо отводили взгляд, позволило ей понять, как именно они использовались множество раз... Джек не оставил сомнений в своих предпочтениях. Для него не существует отказов…

Лунный свет похож на тысячи бобовых цветов.

Он бел, как растопленное серебро, похож на волосы молодой королевы. Наследник протянул ей руку, и девушка вынуждена была принять ее. Из вежливости или из симпатии? Сейчас она не могла решить. Эльза смахнула несуществующие пылинки со своего плеча и втянула ртом прохладный ночной воздух. Жара уходит, и столица становится столь приятной…

– Позвольте показать Вам сад, – предложил Бертрам.

– О, я с удовольствием прогуляюсь, – ответила девушка, позабыв о неопрятности своего внешнего вида. – В Эренделле цветут такие ароматные вишни, клянусь, они пахнут так сладко, что мед кажется горячей смолой в сравнении…

15. Разочарование из прошлого

Пробуждение всегда было таким мерзким… Джек до рези в глазах ненавидел поднимать веки и вглядываться в утреннюю даль, ощущать удар света... Но тяжелее всего было просыпаться посреди ночи, когда луна хозяйничает во дворе, а легкий ветерок треплет заснувшие на ночь цветы.

Ее нет рядом…

Супруга покинула мужа под покровом ночи, и Джек не мог винить Эльзу в содеянном. Но как ему хотелось вновь наказать ее за его собственную злость… Юноша отбросил волнующую мысль прочь, заставив себя приподняться над промокшей подушкой. Простыня смята, она упала на пол и рекой лилась меж его ног, мимо кровати по длинному холодному полу.

Да, в его покоях стоял холод… Джек поднялся с кровати и пнул покрывало, что сползло за ним. Кто-то же должен ответить за его состояние… Юноша озлоблено цокнул языком, надевая просторные штаны, что носят под длинную тунику. Ветер забрел в открытую балконную дверь и ласково поглаживал тонкие занавески из дорогого синего велюра.

Кожа его – лунный свет.

Джек вышел на балкон так быстро, что дверь за ним еле слышно скрипнула. Молодой король провел рукой по белесым волосам, попытавшись пригладить их, но у него не вышло. В который раз? Локоны, так похожие на слоновью кость, не слушались. Они торчали в разные стороны и смотрелись крайне забавно в сочетании с дорогим нарядом уважаемого монарха.

Он вспомнил, как однажды сидел здесь на полу, свесив ноги через край. Дорогие золотые ботинки поблескивали на солнце, а в детских руках зажата чужая рука… Такая же бледная, такая же бесцветная, как и его. На лице мальчишки горит лучезарная улыбка… Джек помнил каждую деталь того дня.

Эльза приехала утром, преодолела океан вместе со своими родителями и младшей сестрой. Тогда они еще выезжали в свет… Она скромно улыбнулась, когда Джек по наитию отца протянул ей руку. Кожа такая же белая, волосы похожи на снег… Она – словно его отражение. Наверное, уже в тот момент мальчишка понял, что найдет Эльзу много позже, чтобы никогда больше не терять из виду и держать при себе.

Сожаление вновь сжало ему горло, и комок грусти завязался в животе. Ведь он вылил на Эльзу всю злость, что скопилась внутри… Но разве она виновата? Джек вспомнил несчастную королеву, трепещущую в его руках. Демон, что словно подталкивал его к издевательствам над незащищенными, сжался где-то внутри…

– Нужно скорее уехать, – прошептал он сам себе.

Но что толку?

От своих демонов не сбежать… Каждый раз, причинив Эльзе вред, юноша клялся, что это в последний раз, что больше рука его не поднимется так высоко. Но все его клятвы – только слова, связанные невидимой тонкой нитью. Они рассыпаются бесцветной пылью, стоит только злости закрыть его глаза.

Джек ненавидел старшего брата, и злость его все росла и росла, крепла, подобно ребенку, росшему в одиночестве. Но пик ненависти наступил в ту секунду, когда юноша узнал, что разделяет привязанности брата. Эльза приглянулась ему так же сильно… Но Катерина первой нашла ключ к королевской семье, предложив выгодную сделку, заключив столь желанный ее отцом союз.

Юноша вспомнил, как четыре или пять лет назад он стоял на свадьбе брата в белом костюме, выделяясь в карамельной толпе смуглокожих аристократов. Джек вспомнил, как он улыбался, как светился показной радостью… Нет. Она была настоящей. В тот день молодой принц искренне радовался тому, что брат сошел с дистанции и уже не сможет дотянуться до самого прекрасного из садовых цветов.

Фридрих не то чтобы обрадовался вести о женитьбе второго сына. Да, Джексон всегда был его любимчиком, и лишь это помогло ему получить столь сильное влияние. Множество королевских бастардов всегда крутились под ногами, раздражая все сильнее и сильнее…

Интересно, где они теперь?

На стене рядом с балконной дверью висел небольшой портрет, на котором изображалась мать Джека. Королева Жаклин с ее серебристо-белыми волосами и серыми, точно грозовые тучи глазами. Женщина ласково улыбалась художнику… И отец обожал этот портрет. Он висел почти в каждых его покоях, любой житель Объединенного Королевства знал покойную правительницу в лицо…

В этом и была причина бескрайней любви короля Фридриха. Его второй сын, мальчишка, что никогда не получит замка, был точной копией матери. Король не удивился, встретив Эльзу… Он знал, что Джек выберет в невесты девушку, похожую на мать, похожую на него самого…

– Джек? – спросил знакомый голосок.

Почему эта дверь так противно скрипит?

То петли молчат, наслаждаясь тишиной коридора, то кричат, что есть мочи. Наверное, зависит лишь от того, кто дергает ручку… Юноша отчетливо услышал вопрос Катерины, не смотря на порывистый ветер, что выл прямо в его ушах. Он не смог заставить себя улыбнуться, но очень хотел казаться если не счастливым, то хоть… Довольным происходящим, спокойным, сдержанным.

– Ты слишком поздно, – ответил он.

– А ты не простудишься? – спросила молодая королева.

Юноша повернулся к ней, и брови его чуть приподнялись от удивления. Тонкая красная ткань не может скрыть изгибов точеного девичьего тела. Ее смуглая кожа слишком хороша, чтобы прятаться за тканью, слишком красива чтобы скрывать ее. Девушка улыбнулась краешком губ, и ее жемчужные зубки блеснули в полутьме. Холод тут же отошел на второй план…

– Ты же знаешь, что не простужусь.

Да, Катерина знала. Ее черные зрачки двигались из угла в угол, а губы продолжали расползаться в щербатой улыбке. Девушка осторожно прошлась к стене, достав из небольшого настенного шкафчика свечу. Она пахнет ванилью и настраивает на приятный тон… Но это совсем не волнует Джека.

– Надеюсь, немного света тебе не помешает.

Спичка щелкнула в ее изящных пальцах, поджигая уже почерневший фитиль. Катерина поставила свечу на журнальный столик, подтолкнув ее, чтобы та не упала. Королева улыбнулась, но в полумраке комнаты юноша этого не заметил. Джек вспомнил томление былых дней и сладко улыбнулся воспоминаниям… Катерине же показалось, будто это было только для нее одной.

– Зачем ты пришла, Катерина? – спросил юноша.

– А разве ты не хочешь посидеть со мной, поговорить, – выпятив нижнюю губу, поинтересовалась девушка.

Не знай он ее так хорошо, смог бы поверить.

Катерина не умела чувствовать обиду, для Джека она была бездушной куклой с приятным лицом. Ему казалось, будто королева не имела ни единой эмоции и с каждым днем уверенность его только крепла. Девушка вновь улыбнулась, сверкнув щербинкой меж белоснежных зубов. На этот раз Джек заметил, что рядом со свечой стоят два бокала с темным красным вином…

– Ты не приходишь просто так, – ответил юноша.

Девушка схватила два бокала и с грацией молодой газели прошла вперед. Сочные бедра покачивались из стороны в сторону, и темные волосы блестели, подобно отполированному серебру. Катерина знала, сколь хороша, и бесстыдно пользовалась внешностью, дарованной ей так щедро. В конце концов, жизнь так коротка… Нужно успеть насладиться.

– Может быть, выпьем за встречу, Джек? – спросила она, приподняв бровь. – Я надеялась, что ты ко мне заглянешь.

Юноша без энтузиазма взглянул на бокал, протянутый ему с такой заботой... Он взял предложенную чашу, но оглядел вино с таким видом, будто его однажды уже пропустили через почки. Катрина театрально взглянула куда-то вдаль, наслаждаясь приятным видом. Океан шумел вдалеке, волны бились о скалы, разгоняясь с помощью ветра.

– Я здесь всего один день.

– А раньше не мог без меня и минуты, – вновь обиженно поджав губы, ответила темноволосая королева.

И он врал.

Джек частенько говорил девушке то, что она хотела слышать лишь для того, чтобы Катерина отвязалась. Юноша любил подчинять, но ему хватало мозгов, чтобы хоть иногда самому быть подчиненным. Не открыто, конечно. Только внутренне… Там, где никто его не найдет без особого на то разрешения.

– Время летит, Катерина. Раньше я, к слову, ненавидел соленую воду, а сейчас…

– Прошу тебя, Джек. Оставь эти игры.

Тон ее так привычно изменился, что Джек даже забыл сделать вид, будто заинтересован в продолжении беседы и удивлен. Темноволосая королева осторожно прислонилась к поручню, что удерживал ее от долгого падения, и уставилась на юношу так пристально… Словно считала вены на его бледной шее.

Смуглые пальцы сильнее сжали бокал. Джеку показалось, будто совсем скоро он услышит зловещий хруст, и стекло распадется в пальцах Катерины, выпуская вино на свободу. В ее глазах появился блеск, означающий, что она выпила пару бокалов прежде, чем пришла в покои Джека так поздно. Но это тоже не стало для него новостью… Юноша словно переживал эти события вновь и вновь, возвращаясь к ним с завидной постоянностью. Как в плохой книжке…

– И давно ты решил? – спросила королева.

Джек заставил себя откашляться.

Мокрота застряла в его горле, мешая отвечать… Или, может быть, он просто не хотел произносить какие бы то ни было слова в ответ? Молодой правитель устал. Устал смертельно, невыносимо. Ему совершенно не хотелось говорить с кем-то столь… Надоедливым, как Ее Высочество Катерина Фрост.

– Решил что? – прикинувшись дураком, спросил юноша.

– Разве я провинилась перед тобой? – спросила королева, шагнув навстречу Джеку. – Разве я некрасива?

Словно проверяя свои слова, Катерина осторожно опустила бокал на бортик. Ее смуглые пальцы нетерпеливо сжались, а затем вновь разжались. Ладонь скользнула вниз, проходя путь от шеи и до груди, скрытой полупрозрачной тканью. Ночь выдалась холодная, и темные соски девушки чуть приподнялись под ее нарядом… Случайно или намеренно, Катерина коснулась одного, издав тихий всхлип.

– Ну, разве что в том кошмарном желтом платье, когда ты была беременна… – улыбнувшись, заметил Джек.

– Не вспоминай о нем, – оборвала его девушка.

Но из памяти нельзя вырвать менее приятный кусок.

А уж тем более… Из чужой памяти. В мыслях всплыла ночь, проведенная с супругой, и Джек сконфуженно опустил взгляд. Он вновь причинил ей вред, заставил почувствовать себя ничтожной сошкой, игрушкой в его крепких руках. Нет, так не должно продолжаться. Эльза – королева. Она величественна, она прекрасна, словно снежное утро, точно зимний ветерок в жару.

– Давно ты решил жениться на ней? – скривив полные губы, спросила Катерина.

Давно.

Да, он решился очень давно. Лет десять, может, двенадцать назад… Каждый раз, встречая маленькую Эльзу на том или ином торжестве, Джек все больше уверялся в своем желании, сильнее хотел скорейшей помолвки… А потом она исчезла. Оказалась запертой в четырех стенах, словно зверь, лишь за то, что так схожа с самим Джеком… Мурашки пробежались по плечам юноши. А что, если бы ему повезло меньше? Что, если бы он оказался на месте королевы…

– Да, – честно признался юноша.

Катерина опешила. Она знала Джека не так хорошо, как сама себе представляла, и это больно кольнуло по самолюбию темноволосой королевы. Ее словно толкнули лицом в грязь, окунули в помои, валяющиеся на пыльных улицах какой-нибудь провинции. Девушка цокнула языком, сделав шаг назад, и Джек слабо улыбнулся. Он понимал, что Катерина свирепеет, подобно дикой пантере.