Текст книги "Драко наносит ответный удар (СИ)"

Автор книги: Al Azar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 62 страниц)

Глава 4. О вреде парселтанга

Гарри Поттер впервые перемещался порталом. «Если это всегда так, то от аппарации не отличается», – подумал он, вспомнив свое путешествие с Северусом Снейпом перед первым курсом. Единственное преимущество пользования портключом, по мнению мальчика, было в том, что съеденное за завтраком осталось в желудке.

Брюнет отряхнулся и поспешил догнать ушедших вперед Уизли. Артур как раз пытался рассчитаться с привратником-маглом, недоумевавшим, почему этот странный гость не различает бумажные деньги. Пришлось помочь отсчитать нужную сумму; когда заметившего странности магла заобливиэйтили, Гарри даже хотел спросить, нельзя ли с его дядей Верноном поступить так же. После того, как Уизли разворотили гостиную в доме на Тисовой, взрывом расчистив камин, а Дадли стал хамелеоном (в смысле, язык отрастил), мистеру Дурслю явно не помешало бы забыть подробности.

Но мистер Уизли поспешил вперед, и Поттеру ничего не оставалось, как ускорить шаг. На пару с Роном он, разинув рот, разглядывал самые невероятные палатки, разбитые магами из разных стран. А вот палатка, раздобытая Артуром, ни красотой, ни удобством, ни даже чистотой не отличалась. Впрочем, какая разница? Все равно они здесь ради квиддича.

Словно подтверждая эту мысль, к ним заглянул Людовик Бэгмен, которого все звали просто Людо, до того этот живчик казался своим парнем. Глава Отдела магических игр и спорта не очень серьезно относился к своим обязанностям, особенно если судить по его предложению сделать ставки. Артур поспешно отказался, на всякий случай выискивая взглядом близнецов, которые совсем недавно крутились поблизости. Ни Фреда, ни Джорджа видно не было, и похожий на осу на пенсии Бэгмен отбыл восвояси.

Чтобы приготовить поесть, пришлось разводить костер и отправляться за водой. Впрочем, никто не жаловался – поход к колонке, растянувшийся на целый час, принес массу впечатлений и встреч. По дороге назад друзья увидели близнецов, ведущих бойкую торговлю своими ирисками и недавно изобретенными волшебными палочками-надувалочками. Судя по тому, что в руках торговцев поблескивало золото, покупателям товар нравился.

– Представляю я их через пять минут! – хохотал Рон. – Во-от с такими языками! И не скажешь теперь – верните деньги, язык-то разбух! Надо с Форджей взять пару галеонов, чтобы мы маме не рассказали.

Вот так весело и прошел день, а вечером была игра. Нет, Игра! Гарри понимал толк в полетах. Это было что-то неописуемое!

О квиддиче Поттер и собирался подумать, сидя после позднего ужина у палатки на полене с кружкой горячего чая, мечтательно глядя на звезды. Вдруг рядом в траве раздался шорох, а затем шипение:

– С-с-сколько двуногих, вес-с-сде на них натыкаеш-ш-ш-с-с-ся!

Храбрый гриффиндорец вздрогнул. С недавних пор он стал бояться змей и стыдиться своего замечательного умения говорить на парселтанге.

* * *

На втором курсе, когда этот расфуфыренный идиот Локхарт организовал дуэльный клуб, у Гарри состоялся поединок с Драко Малфоем, лучшим бойцом среди младшекурсников. Титул этот был неофициальным, полученным в итоге многочисленных стычек с недоброжелателями с разных курсов и факультетов. Весь первый год били Малфоя заклинаниями все кому не лень, и он был единственным слизеринцем, кому не помогали свои. Учителя, особенно Макгонагалл, сразу невзлюбившая блондина, снимали с зеленого факультета баллы, объявляя Малфоя зачинщиком, даже если он был один против пятерых и пострадавшей стороной.

Гарри, сам переживший в младшей школе подобное, пытался вступаться за Драко, но с таким другом, как Рон, результат был прямо противоположным. Да и сам Малфой в жалости и помощи не нуждался. С завидным хладнокровием и упорством опальный слизеринец применял несложные заклинания, виртуозно их комбинируя. Поначалу, конечно, он часто становился пострадавшим, но и сам всегда наносил урон. В Больничное крыло вместе с другими жертвами Драко не помещали, чтобы жаркие битвы не перекочевали и туда: профессор Снейп прекрасно справлялся с его частыми, но все же не очень серьезными травмами и проклятиями.

Стоя на помосте, Гарри, очень любивший ЗОТИ, несмотря на ужасное преподавание, предвкушал поединок с достойным противником. По команде они с Малфоем, отсалютовав палочками, начали сближение. Гарри быстро выкрикнул: «Риктусемпра!», но его противник, сделав маленький шаг в сторону, пропустил красный луч мимо, а сам ударил Ступефаем. Поттер, в свою очередь, с трудом увернулся и не остолбенел. Затем последовали еще заклинания, у Гарри – школьные, например, Таранталлегра, у Драко – более серьезные, так, он смог применить слабое Протего.

Зрители уже начали подумывать о том, что будет ничья, как Малфой крикнул:

– Серпенсортиа!

За спиной что-то шлепнулось. Гарри оглянулся и с удивлением увидел змею, опасно раскачивающуюся перед броском на профессора Локхарта. Будучи добрым малым, Поттер не хотел зла даже ему, поэтому мальчик просто прошипел рептилии убираться. Змея нехотя повиновалась, а из той части зала, где стояли Джастин Финч-Флетчли и Эрнест Макмиллан, раздался испуганный голос:

– Он змееуст! Говорит со змеей, как Салазар Слизерин!

Поттер понятия не имел, что говорить со змеями – плохо, но даже Рон, обычно не отходивший ни на шаг, в ужасе отшатнулся и скрылся за спинами других учеников. Гарри недоуменно заозирался. Гермиона все еще мутузила толстенькую слизеринку, и спросить, что такого страшного он сделал, было не у кого.

– Гарри, прости. – Кто-то тронул гриффиндорца за рукав. Поттер обернулся и увидел Драко.

– Я хотел попасть по Локхарту. Знал бы ты, как меня раздражает эта напыщенная задница, которая изображает из себя аристократа. Ты зря подставился, ведь змея на тебя не нападала, – объяснил Малфой.

– И правда, было бы весело посмотреть, как этот индюк надутый справится с гадюкой, раз уж преподает защиту. Да только он и палочку-то толком в руках не удержит. А чего это от меня все шарахаются, даже Рон?

Так Гарри узнал, что умеющие говорить со змеями абсолютно напрасно считаются темными магами. Малфой заверил его, что на Слизерине такой дар пришелся бы очень кстати. Но Гарри учился на Гриффиндоре, где в гостиной ему по приходу устроили «теплый» прием.

Решив укрыться в спальне, Гарри направился туда, но у самой двери услышал громкий голос Рона:

– …кто бы мог подумать! Он к нам в гости приезжал, мы тут с ним спим совсем рядом, а он – темный волшебник! Возьмет нас и проклянет. Может, он не просто так одолел в младенчестве Того-Кого-Нельзя-Называть!

Гарри отшатнулся. Не может быть, чтобы о нем так думали! Мальчик ветром пронесся к выходу мимо старшекурсников, обосновавшихся в гостиной. Ноги сами несли его по коридорам, не разбирая дороги. В себя мальчик пришел, когда оказался в неработающем женском туалете.

То, что туалет женский, Поттера не волновало, скорее, он был ничей, если не считать противное привидение девчонки, из-за которого ученицы попросту избегали здесь бывать.

Пробежавшись по замку, Гарри немного успокоился. Подойдя к зеркалу, мальчик в желании выговориться обратился с речью к маленькой змейке на кране:

– Значит, темный маг, говорите? Вот какой ты друг, Рональд Уизли! Вот я вас заколдую! Сейчас я не буду стоять, как дурак, под дверью, а смело подойду и скажу: «Откройся!» Дверь сама откроется, а вы попадаете со страху и начнете просить пощады, а я…

Гарри много чего еще мог наговорить, но не стал. Теперь, когда Поттер выпустил пар, ему казалось, что страх Рональда перед его даром говорить со змеями – просто забавное недоразумение, которое надо поскорее развеять. Добравшись до спальни под мантией-невидимкой, поскольку наступил комендантский час, Гарри хотел подойти к другу мириться, но рыжий уже спал. «Ничего, завтра все образуется», – подумал мальчик и тоже лег.

А утром Колин Криви, любивший бродить в одиночестве по замку, фотографируя его живописные уголки, был найден окаменевшим.

Глава 5. Дядя из Азкабана

Драко, нагулявшись, вернулся в Нору ближе к вечеру. Наевшись и выслушав очередную проповедь от миссис Уизли, мальчик поднялся в комнату, раздумывая, чем бы заняться. На его подушке, как шейх, разлегся Живоглот.

– Проваливай, ты, скотина! – Малфой сопроводил приглашение тычком. Рыжий кот (родственник Уизли или просто тайный поклонник?) только шевельнул усами. – Слезь с моей подушки, вон у Перси не хуже! Заколдую!

Заколдовать кота, тесное знакомство с которым началось у Драко летом в Норе, хотел не только он. Этот смесок кота из Шрека (а иногда казалось, что самого Шрека) и Гарфильда сделал жизнь обитателей Норы просто невыносимой. Он то обезгномливал сад, от чего веселые гномики пугали своими хохотушками домочадцев и гостей, то, помогая близнецам, калечил неудачников, неожиданно бросаясь тяжеловесной рыжей молнией под ноги, или зверски царапался. А порой, проникшись неожиданной, но абсолютно безответной любовью к кому-то из магов, метил вещи, не только брошенные как попало, но и сложенные в шкафы и чемоданы.

Свою славу Глотик снискал ожидаемо быстро, стоило только его хозяйке появиться в гостеприимном доме Молли и Артура. На претензии к питомцу Грейнджер реагировала серьезно; взвешенно рассмотрев проблему и проступок со всех сторон, Гермиона делала коту строгое внушение, на которое это животное клало как в переносном, так и, пардон, в прямом смысле слова.

Не пакостил этот полукнизл только своей хозяйке, которую нежно и беззаветно любил, да, пожалуй, Гарри Поттеру (по неизвестной причине). Остальные, включая Малфоя, обещали или громко вслух, или мстительно про себя кары магические на светлую голову Живоглота. Умом поганец явно не был обделен и на месть посылал ответку, превосходящую ожидания. Зная об этом, Драко решил не трогать клубок нечесаной шерсти и сел на соседнюю кровать.

– Зверинец какой-то, – пробормотал мальчик, – как будто мало было все это время шелудивой крысы Рона.

Мысль о крысе шестого брата перенесла Драко на год назад.

* * *

Проводя очередное лето в Норе, перешедший на третий курс школы Чародейства и Волшебства Хогвартс Драко Малфой не скучал. Переделав домашнее задание за неделю, слизеринец приступил к изучению дополнительного материала; книг для этого им привезено было достаточно. Откуда эти книги, никому не надо было объяснять, как и особое отношение к Малфою декана Снейпа. То, что зельевар – крестный мальчика, было секретом Полишинеля. Поэтому, когда Северус написал Артуру, выразив просьбу отпустить воспитанника в Косой для покупки принадлежностей к школе в его сопровождении, ему не отказали.

Драко был счастлив. Как здорово отправиться за покупками не с Уизли, а с крестным, с которым, несмотря на учебу на Слизерине, мальчик виделся не так часто, как ему хотелось бы. Малфою осточертело формальное общение с единственным оставшимся у него близким человеком, и он надеялся провести хоть один приятный день за лето.

– Крестный! – увидев профессора, Драко, не стесняясь столпившихся Уизли, подбежал и обнял его. – Я соскучился!

– Драко, не здесь, – прошипел Снейп, обжигая рыжих недовольным взглядом. – У нас мало времени, мне надо тебе кое-что рассказать.

Вместо магазинов в Косом они сразу отправились в кафе, где зельевар поставил защиту от прослушивания. Драко разочарованно выдохнул – причина встречи и правда должна быть серьезной. С чего это он решил, что волшебник уровня Снейпа вдруг отправится с ним гулять и лакомиться мороженым просто так?

Мороженое они все-таки заказали, но есть с аппетитом не получилось. Декан достал газету и велел прочитать.

Мальчик отчетливо вспомнил, как шелестели тогда страницы «Пророка», когда он увидел маминого кузена Сириуса в тюремной робе, прожигающего читателя безумным взглядом. Статья, прилагающаяся к этой одухотворенной физиономии, рассказывала о небывалом событии – побеге из Азкабана.

Малфой моментально забыл о дядюшке, ведь в самой неприступной волшебной тюрьме уже третий год томились его родители. Северус пытался выяснить возможность досрочного освобождения хотя бы для Нарциссы, но министр Фадж заранее наложил вето даже на обсуждение смягчения приговора. Помочь старшим Малфоям мог только побег. И если раньше о таком не стоило даже мечтать, удачная попытка Блэка породила надежду.

Впрочем, крестный моментально вправил Драко мозги. Помимо прочих трудностей, убежать еще одному заключенному после удачной попытки его сотоварища практически невозможно по причине усиления охраны и бдительности стражей, как двуногих, так и летающих. Короче, о незаконном освобождении родителей следовало забыть, если он не хочет все-таки оказаться с ними в соседней камере.

Крестный терпеливо объяснил Драко, какой линии поведения ему следует придерживаться, что говорить по поводу политических убеждений Малфоев и Блэков, а также о возможной помощи беглецу. Такой инструктаж яснее ясного давал понять, что Снейп ожидает очередного поклепа Фаджа.

– Драко, я знаю, что ты стараешься не нарываться, но лучше бы тебе не попадать снова в поле зрения не только Министерства, но и Риты Скитер. Я был готов в прошлом году лично заткнуть ей рот рваными газетами с её статьями о том, как ты якобы травил маглорожденых василиском, пусть она потом и напечатала опровержение.

Малфой кивнул в знак согласия. Пусть Скитер потом и напечатала опровержение мелким шрифтом под статьей о победе Поттера над очередной угрозой Всея Магбритании, осадочек остался не хуже, чем варево из котла Лонгботтома.

Репортерша оказалась кусачей; Артур Уизли с треском покинул топ списка «Худший маг тысячелетия», оказавшись просто беззубым щенком по сравнению с ней. Чего стоили «изящные» выражения, которыми она описывала предполагаемого виновника окаменения нескольких студентов! «У отца-мантикоры не может быть сына-клобкопуха» или «Драко Малфой, учащийся на Слизерине, проявил все коварство и нелюбовь к маглорожденным, каким обладал основатель факультета». И еще: «Гарри Поттер, Мальчик-Который-Выжил, просто не может, не подвергаясь опасности, учиться в Хогвартсе, пока сын Правой руки находится там же».

Новые мантии и перья они все же купили, однако чувствовалось, что профессор мыслями уже весь в своих важных взрослых делах, куда Драко опять, хотя ему уже тринадцать, нет допуска. Мальчик помнил, как злился на отца, когда лорд Малфой напускал на себя такой же вид. Впрочем, Люциус привносил в композицию ноту аристократического высокомерия.

Расставаясь, Драко тогда спросил, не угрожает ли дядюшка ему лично. Северус, не переваривающий Блэка со школьной скамьи, саркастически заметил, что все, что связано с этим субъектом, представляет опасность. И ведь как в воду глядел.

В поезде на школьников напали (ой, в смысле охраняли) дементоры. Драко еле перенес их присутствие; в мозгу постоянно крутились сцены суда, изможденные лица отца и матери, полные боли и отчаяния глаза, громкие голоса, приговаривающие чету Малфоев к ужасной каре. Другим слизеринцам тоже пришлось несладко – уж очень многие на этом факультете имели относительно свежие горькие воспоминания.

Какой-то новый преподаватель, непонятым образом оказавшийся в поезде, предложил ребятам из Рейвенкло, ехавшим в соседнем купе, шоколад; к третьекурсникам с зелеными нашивками, нуждающимся в сладости гораздо сильнее, взрослый маг даже не зашел. Никто из слизеринцев, пережив атаку жутких тварей, не стал смеяться над Гарри Поттером, который потерял сознание.

Жить в замке, окруженном дементорами, обитателям Хогвартса не понравилось. Все чаще на Драко, да и на других слизеренцев, нападали недовольные студенты. Они, как обычно, винили Малфоя и остальных детей Пожирателей в таком неуютном соседстве. Но, в отличие от первого курса, теперь блондин давал отпор не один. Плечом к плечу с ним вставали не только друзья детства, но и многие другие ученики, придерживающиеся традиций.

Дядюшку Сириуса периодически видели то здесь, то там; ходили слухи, что Блэк смог ночью пробраться в спальню, где жил Гарри Поттер, но напал почему-то на Рона Уизли (перепутал?!) Впрочем, зная младшего рыжика, враля и фантазера, никто не поверил.

Северус был озабочен побегом школьного врага, но Драко это особо не коснулось. Его разок вызвали для дачи показаний, но поскольку он опять ничего не знал, не смог и помочь, зато познакомился с мадам Боунс, тетей Сюзен Боунс с факультета барсуков. Глава Отдела обеспечения магического правопорядка держалась сухо, но была беспристрастна. Мальчик чувствовал, что он ей совершенно не интересен, а единственную ценность представляют его показания, если вдруг он виделся с кузеном матери.

За пару месяцев наиболее догадливые распознали в преподавателе защиты оборотня. Не понравившийся Драко еще в поезде Люпин все время норовил оставить Гарри Поттера после уроков, чтобы рассказать тому о родителях и научить трудному заклинанию, отгоняющему дементоров. Малфой намекал наивному Гарри пару раз о ликантропии этого типа, но брюнет так и не понял намеков.

И вдруг, уже в конце учебного года, гриффиндорское трио опять нашло себе приключение. Оборотень чуть не порвал Уизли, Снейп всех спас и едва не задержал Блэка, оказавшегося той самой черной собакой, постоянно шнырявшей в окрестностях замка. Драко совершенно не удивился; его нелюбовь к собакам имела историю, хотя, возможно, ему попадались неподходящие для общения экземпляры.

Подробности Драко узнал уже в Норе; просить Рональда рассказать совершенно не потребовалось. Как обычно, тот сам искал, кому бы в сотый раз наврать с три короба. А вот крестный еще в Хоге успел кратко просветить Малфоя, кем оказалась паршивая крыса, столь сильно мешающая жить брезгливому аристократу в доме Уизли.

– Я хотел поймать Блэка, чтобы заключить с Фаджем сделку. Люциуса он бы, конечно, не выпустил, но за свободу Нарциссы можно было бы поторговаться, – объяснил Северус.

Драко тогда вздохнул, сожалея об упущенной возможности, но нашел в себе силы утешить Снейпа:

– Ну что ты, крестный, не знаешь Гарри Поттера? Все, во что он ввязывается, заканчивается непредсказуемо. Грейнджер только добавляет сложностей. А вот если влезет Уизли, то сам Мерлин потерпит фиаско.

Блэк сбежал, за ним продолжали охотиться авроры; школьники, сдав экзамены, отправились по домам. Но в целом это был неплохой год. Драко не особенно волновался за дядю Сириуса, скорее, даже наоборот. Малфой учился, общался с друзьями, получал записки от родителей на крошечных листках пергамента, чтобы удобнее было прятать и передавать незаметно. Вместе с Гарри Поттером летал на гиппогрифе, от чего Рональд Уизли чуть не умер. Сначала от зависти, а потом от попытки сесть на гордое животное и заставить летать помимо воли самого Клювокрыла. Птицеконь располосовал шестому руку, от чего тот довольно долго пролежал в Больничном крыле.

Грейнджер пыталась объяснить балласту Золотого Трио, почему он сам виноват в ранении, но Рональд упорно считал, что это Малфой в прошлом году выпускал василиска, а теперь пытается добраться до него с помощью гиппогрифа. Драко только усмехался; если бы ему надо было разобраться с изрядно доставшим его Роном, он бы сделал это в Норе, где тот спал рядом на соседней кровати.

* * *

Мысли Драко резко вернулись в настоящее; с соседней кровати спрыгнул Живоглот и с утробным мявом протопотал по лестнице. Драко только сейчас заметил, что уже давно стемнело. Снизу доносился голос миссис Уизли, причитавшей:

– И сейчас они там, мои крови-иночки! Вот вернутся, я им задам! Никуда больше не отпущу-у!

Малфой решил выяснить, в чем дело. Он зажег Люмос и спустился в гостиную, где растрепанная Молли, схватившись за голову и подвывая, слушала колдорадио, которое бодро вещало:

– По данным на этот час, сведений о жертвах нового нападения Того-Кого-Нельзя-Называть на Чемпионате мира по квиддичу нет. Оставайтесь с нами, мы будем держать вас в курсе событий.

Глава 6. Морсмордре

Поттер, сидя после позднего ужина у палатки, собирался поразмышлять об увиденном матче, как вдруг рядом в траве раздалось шипение:

– С-с-сколько двуногих, вес-с-сде на них натыкаеш-ш-ш-с-с-ся!

Храбрый гриффиндорец вздрогнул. С недавних пор он стал бояться змей и стыдиться своего замечательного умения говорить на парселтанге.

Из палатки выглянул мистер Уизли.

– Фред! Джордж! – позвал он. – Ложитесь, портал домой рано утром. – И, обращаясь к другу сына, добавил: – Ты тоже иди, Гарри, надо хоть немного поспать.

Мальчик встал, разминая затекшие ноги, но отправиться в палатку не удалось – сначала в отдалении, а потом приближаясь, раздались пронзительные крики. Из палаток выглянули заспанные девочки и Рон с братьями.

– Что за шум?

Мистер Уизли сориентировался быстрее всех:

– Быстро одевайтесь и берите палочки! Похоже, пьяные фанаты устроили потасовку. Нам стоит быть наготове, когда они доберутся сюда.

Однако к крикам добавились взрывы; темное небо окрасилось всполохами начинающегося пожара. Не было похоже, что это просто дебоширы. И, подтверждая серьезность ситуации, наверху среди звезд зазеленел череп, из которого медленно и зловеще выползала змея.

Гарри в ступоре уставился на призрачную рептилию; глядя на небо, он перенесся в прошлое на второй курс и видел василиска, выползающего из статуи Салазара Слизерина.

* * *

Утром был найден окаменевшим Колин Криви, любящий бродить в одиночестве по замку, фотографируя его живописные уголки.

За обедом в Большом зале Гарри, испытывая смутное беспокойство, непонятно почему появившееся, слушал Лаванду Браун, которая на весь гриффиндорский стол пересказывала новости.

– Нашел его Филч, вернее, миссис Норрис, она-то завхоза и привела. А Колин лежит совсем неподвижный, а в руках у него колдокамера треснутая!

На уроках все только и говорили о невероятном и ужасном событии, высказывая различные предположения. Гермиона в ответ на вопрос, что думает она, сказала, что сначала сходит в библиотеку. Уизли, который теперь на занятиях садился не с Гарри, а с Лонгботтомом, все свободное время проводил вместе с другими ребятами из комнаты. Эта шумная компания громко рассуждала, что могло окаменить ученика. Шестой проявлял смекалку и чудеса дедукции:

– Кто мог проклясть Колина? Да и за что, он же первокурсник? Только если кому-то не нравилось, что он всех фотоографирует. А Криви больше всех щелкал Поттера! А Поттер вчера шипел по-змеиному! Значит, Поттер – темный маг и мог проклясть Колина!

Сидящему рядом Невиллу было очевидно неловко, он ерзал и норовил отвернуться, но у Финнигана и Томаса горели глаза. Такие глаза были у Пирса и других мальчишек из гнусной шайки Дадли, когда они планировали бить слабого очкарика. Гарри хорошо знал это выражение лица, на котором явственно читалось предвкушение травли. И она наступила – вечером того же дня окаменела Пенелопа Кристалл с Рейвенкло.

Сразу же объявили, что занятия отменяются; даже ужин подали в гостиную факультета. Перси, до этого по многолетней привычке игнорировавший умствования младшего, теперь громко поддержал Рона, несмотря на все нестыковки его версии.

Макгонагалл, пришедшая в гостиную своего факультета (что еще больше подчеркивало форс-мажор), была немногословна. Она заверила, что окаменение обратимо, и запретила ходить по замку под страхом отчисления.

Кормак Маклагген, самоуверенный паренек курсом старше Гарри, спросил:

– Профессор, а может, опасность для нас внутри? – и, видя недоумение Минервы, пояснил. – Мы же тут заперты со змееустом!

Заместительница директора вскинула голову, неодобрительно глядя на спросившего:

– Глупости, мистер Маклагген. Итак, оставайтесь в гостиной. Преподаватели позаботятся обо всем.

Семена упали на подготовленную почву; только вчера ужасавшиеся парселтангу грифы теперь не сомневались, что окаменение двух студентов – дело рук страшного Гарри Поттера. Поразительно быстро все забыли, как дружески общались с Гарри больше года, хвалили за скромность, за головокружительные финты и победы в квиддиче. Теперь при виде Гарри отсаживались подальше или вообще уходили. Только Гермиона не торопилась с выводами.

– После уроков я успела зайти в библиотеку. Я поискала волшебное существо, которое может окаменить человека, и обнаружила, что это кокатрис и василиск.

– Почему ты думаешь, что это не волшебник? – спросил Гарри. На самом деле он был благодарен подруге за то, что она не думала на него.

– Возможно, преподаватели и могут использовать такие сложные заклинания. но вряд ли им это нужно. Посторонних здесь нет, а ученики, даже старшекурсники, не справятся.

– Но откуда здесь василиск или этот… катрайтис?

– Кокатрис, Гарри. А вот откуда, нам и предстоит выяснить.

Поттер не хотел впутывать примерную студентку в очередную авантюру, но Гермиона и слышать не хотела о том, чтобы бросить друга без помощи на растерзание переменчивой толпы. Она предложила не дожидаться, пока бойкот перерастет в избиение, и найти доказательства невиновности Поттера.

Привычно поместившись вдвоем под мантией-невидимкой, они с Грейнджер отправились бродить без цели по пустынным коридорам. Где именно нашли окаменевших студентов, они не знали. Оказавшись у туалета Плаксы Миртл, друзья увидели Дамблдора, Снейпа и Флитвика. Какое-то время учителя просто махали палочками, что-то тихо проговаривая, потом директор один сделал несколько мощных пассов руками, от чего у двери туалета заискрились разноцветные всполохи.

– Дожили! Ставить Фиделиус на двери туалета! – прорычал Снейп. Его можно было понять – с утра весь персонал школы пытался устранить угрозу ученикам и спасти уже пострадавших.

– Что поделать, Северус, – откликнулся директор устало. – Мы ведь не можем закрыть проход, так как не владеем серпентарго.

– Так пусть тот, кто владеет, закроет его!

– Думаю, это было сделано непреднамеренно, а значит, велика вероятность того, что специально отдать команду механизму не получится. Так что действуем, как наметили.

С этими словами директор спрятал палочку, внимательно поглядел в дальний угол, где не дыша стояли нарушители порядка, и зашагал прочь; деканы Рейвенкло и Слизерина тоже не задержались. А потрясенная Гермиона, скинув мантию, глядела на не менее потрясенного змееуста Гарри Поттера.

Вернувшись в общежитие, Гарри и Гермиона молча разошлись по комнатам; девочка в знак поддержки только крепко сжала другу руку. Заснуть ни та, ни другой так и не смогли. О чем думала Грейнджер? Вероятно, что предпринять, чтобы все исправить. А вот Гарри, с трудом осознав, что это его слова открыли какой-то таинственный проход и выпустили то существо, о котором вычитала самая умная девочка Хогвартса, мучился от чувства вины и желания, не дожидаясь утра, бежать к директору и признаться.

Утром, казалось, ситуация нормализовалась – гриффиндорцам разрешили завтракать в Большом зале, а потом пойти на уроки. Перси, возможно, впервые за всю свою бытность старостой построил свой факультет и повел со всяческими предосторожностями на трапезу.

Но кусок никому не лез в горло (ну, если только Рону Уизли). Сидящие за столами то и дело поглядывали на преподавателей, бледных и невыспавшихся, ожидая, не сделают ли они или директор заявление. Однако прояснили ситуацию совсем другие маги.

От дверей Большого зала решительно шагал Скримджер с парой авроров; за ними едва поспевал Филч, запоздало пытаясь задержать незваных гостей.

Проигнорировав школьную администрацию и профессоров, главный мракоборец подошел к столу Слизерина и, встав прямо напротив Драко Малфоя, сказал:

– Драко Малфой, вы арестованы за нападение на двух учеников Хогвартса! Сдайте свою палочку и следуйте за нами!