Текст книги "Драко наносит ответный удар (СИ)"

Автор книги: Al Azar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 62 страниц)

Глава 30. Фадж атакует

Оказавшись в Блэк-Хаусе, Драко чуть не сшиб Кричера, появившегося поприветствовать своего лорда.

– Потом, – на бегу бросил юноша.

Он торопился в кабинет, где стояла одна из двух парных шкатулок, зачарованная на передачу предметов на расстоянии. Так как второй артефакт был у Нарциссы, не надо было быть гением, чтобы понять, что значили слова о том, что шкатулка заработала: мама прислала письмо.

Малфой откинул крышку и развернул свиток раньше, чем сел за стол. На следующие несколько минут он выпал из действительности, впитывая новости как губка. Нарцисса благополучно добралась и устроилась; деньги получены, волшебная палочка, наконец, куплена, расторопная домовушка выбрана; Драко волноваться не о чем. Между строк читались любовь, забота и тщательное скрываемое беспокойство. Лорд Блэк на эти бесконечные мгновения снова стал одиннадцатилетним ребенком, центром вселенной для своей матери, любимым сыном Люциуса и шаловливым (и пакостливым) крестником Северуса.

Драко перечитал письмо два раза, хотел было в третий, но не стал, потому что и так запомнил его наизусть. Юноша достал пергамент и принялся сочинять ответ. Учится, здоров, заседает в Визенгамоте; ему ничего не угрожает; Северус недавно передал от отца записку, что тот держится и рад за жену и сына.

Во время написания письма очень трудно было не поддаться пессимизму – мама не должна почувствовать его разочарование первой интригой. Конечно, он, как и велел Снейп, все еще раз обдумает, но все же начинать надо было с близнецов, как он и планировал. Но кто же знал, что все так сложится, сойдется один к одному? И вот он уже устраняет Амбридж, провернув аферу с её кольцом, а потом, вдохновившись успехом, всерьез пытается скинуть Фаджа, а не просто переключить того на Дамблдора…

Проверив написанное, юноша пришел к выводу, что уже стал достаточно искусен хотя бы в выборе верных выражений. В таком виде письмо было вполне оптимистичным, что позволяло его отправить. Малфой положил письмо в шкатулку; он знал, что после того, как сработает защелка, пройдет еще довольно много времени, прежде чем послание появится в парной шкатулке. Потом артефакт будет ещё долго заряжаться, поэтому не стоило скоро ждать ответа. Кстати, кто его делал?

Взяв в руки деревянную шкатулку, Драко попытался обнаружить клеймо мастера, но видел только искусную резьбу. Похожий узор был на серьгах, отданных Гермионе.

– Кричер!

Домовик совершенно по-человечески открыл дверь и вошел в кабинет. Этот эльф не переставал удивлять Драко. Вот бы отдать дурного Добби ему в обучение!

– Да, хозяин! – поклонился Кричер.

– Ты знаешь, кто сделал эту шкатулку? – спросил Малфой, уже почти зная ответ.

– Работа мастера Поттера.

– А тут есть руны, не видимые никому, кроме изготовителя?

– Многие изделия Поттеров имеют такие руны, и на этой шкатулке тоже.

Драко вспомнил, как Гарри уверенно увидел скрытые знаки на сережках.

– А кто сделал те серьги, Кричер?

– Те серебряные серьги, которые хозяин взял недавно для грязнокровной подружки своего партнера-полукровки, были тоже сделаны Поттером.

– Не занудствуй, Кричер.

Драко научился не думать о чистоте крови, когда ему было выгодно. К тому же Уизли были чистокровными, но лучше это их не сделало. Для Малфоя данная фамилия снова поднялась в списке мести на несколько пунктов. Иметь дело с лордами Визенгамота, пусть коварными и вероломными, для парня было в тысячу раз легче, чем с простой до тошноты Молли.

Кстати, о мести и всем, что с ней связано. Гарри, похоже, унаследовал дар артефактора. Ждать, что он сам без обучения что-то создаст, не стоило, но Драко это не было нужно. Дело в том, что он видел, но отложил по причине бесполезности, один очень мощный, практически убойный артефакт, который мастер Поттер в лохматом году изготовил по заказу аристократа Блэка.

Однако эта бесполезность могла быть мнимой, так как существовала вероятность, что дар Гарри позволит обойти ограничение, наложенное на артефакт, проявляющееся в том, что его мог активировать только мастер. Так захотел Поттер; его можно было понять, ведь прибор, им созданный, способен был повлиять на других магов с такой силой, что, узнай они об этом, никому бы не поздоровилось.

А все потому, что заказчик-Блэк, не самый уравновешенный, но самый платежеспособный, нуждался в жестком контроле. В каком году было дело, как звали тех Блэка и Поттера, Драко благополучно забыл, но хорошо помнил, что артефакт лежал в банковской ячейке, заключенный в металлический ящик с несколькими слоями защиты, которые, впрочем, легко было снять при помощи перстня лорда и мощного потока магии Блэков. Ну что ж, как будет время, теперь уже после приезда в школу иностранных делегаций, он этим займется. Если выяснится, что Гарри способен управлять этим артефактом, от открывающихся перспектив захватывало дух.

– Прикажете подавать обед, хозяин?

Драко, ушедший с головой в свои далеко идущие планы, вздрогнул от неожиданности.

– Да, Кричер, я проголодался и сейчас же приду.

Но сразу в столовую Малфой не попал; вспомнив, что забыл поздороваться с бабушкой, он заглянул к Вальбурге, не утерпел и пожаловался на Снейпа. Леди Блэк, уже выслушавшая на выходных всю историю в лицах, знала, о чем речь. Она, конечно, поддержала Северуса, но добавила:

– Разумеется, политикой нужно заниматься на холодную голову, но нам, «бешеным» Блэкам, можно сделать исключение из этого правила. Плюнь на всех, внук. Блэки плетут интриги не потому, что это выгодно, а потому, что им это нравится, и делают они это с азартом и страстью. Ты это уже почувствовал на себе. Что бы там ни думали Тибериус и его друг Сципион Эшкрук, так просто Блэка они не подвинут. Вот увидишь, сторонников у тебя только прибавится.

– Прибавится? – удивился Малфой.

– Магов, сидят они в Визенгамоте или нет, интересует только одно: сила. Личная сила, сила рода, а совсем не политическая платформа. За сильным магом пойдут другие, и неважно, куда он их поведет. Сила у тебя есть, а опыт – дело наживное. Дерзай, внук!

После такого пафосного напутствия лорд Блэк гордо проследовал к столу, где, за неимением под рукой политических противников, успешно расправился с обедом.

* * *

Четвертого октября, в среду, Дамблдор, нацепив свою самую доброжелательную улыбку, встречал у камина в своем кабинете министерскую делегацию. Первым показался Фадж; грузно переваливаясь, он отошел в сторону, пропуская худощавую ведьму средних лет в полосатом костюме, прикрытом серой мантией. За ними вылез Перси Уизли, не знающий, куда себя деть под пристальным взглядом директора.

Министр, сняв свой котелок, очистил его от сажи, не обратив почему-то внимания на грязь на остальных частях одежды. Ведьма с подобострастной улыбкой ожидала, когда начальник её представит. Фадж не замедлил это сделать:

– Дамблдор, спешу представить Муфалду Хмелкирк, она назначена мной на должность Генерального инспектора Хогвартса. Муфалда до этого работала в Отделе по борьбе с неправомерным использованием магии несовершеннолетними. Кому, как не ей, иметь дело с детьми и школой. Верно, Муфалда?

Ведьма прокашлялась и срывающимся от волнения голосом подтвердила:

– Конечно, как прикажите, министр.

– А Уизли вы и так хорошо знаете. Он теперь мой заместитель по подготовке к Турниру. – Фадж, казалось, наслаждается не только сильнейшей досадой Альбуса, но и смущением Персиваля. – Ну что ж, приступим.

– Корнелиус, – Дамблдор наклонил голову, от чего его взгляд, лишенный прикрытия очков-половинок, стал еще более проникновенным. – Нам надо поговорить, старый друг. Боюсь, что в свете произошедшего недоразумения мы перестали друг друга понимать, и это упущение необходимо исправить.

– Поговорить… – протянул министр. – Хорошо! Персиваль, надеюсь, ты еще не успел забыть свою alma mater? Проводи госпожу инспектора, покажи ей, э-э-э… классы, поговорите с учениками, расспросите, как у них дела с учебой…

– Хорошо, мистер Фадж, – Перси с готовностью выручил начальника. – Мы начнем с класса Прорицаний, как договорились.

– Боюсь, что вам придется начать с чего-нибудь другого, потому что преподающая Прорицания Сивилла Трелони как раз здесь, у меня. Сивилла, спускайся, девочка моя!

Ведьма, получившая в Хогвартсе прозвище «Стрекоза» из-за своих очков и своей легкомысленности, если не сказать ненормальности, показалась на ступеньках лестницы, ведущей на нижний уровень директорского кабинета. Уизли, не дожидаясь, когда директор начнет обстреливать его укоризненными взглядами, увел мадам Генерального инспектора подальше от намечающейся встречи их начальника со «старым другом».

Дамблдор предложил Фаджу и Сивилле присесть и начал было призывать чайные приборы, но министр не дал оппоненту утопить решаемые вопросы в чае с лимонными дольками.

– Дамблдор, не думаю, что у нас есть время на подобные посиделки. А вы, э-э-э… леди… здесь вообще непонятно зачем, если только вы не собираетесь в очередной раз предречь мне что-нибудь.

– Вот об этом я и собирался поговорить, Корнелиус, – мягко улыбаясь, проговорил-прожурчал Дамблдор, подпуская в голос побольше магии. – С, так сказать, «пророчеством», произнесенным в Визенгамоте, не всё ладно. А если точнее, с ним всё не так. Я понимаю, как оно по тебе ударило. Я могу рассказать, кто в этом виноват.

Глава 31. Политика

– С, так сказать, «пророчеством», произнесенным в Визенгамоте, не все ладно, – мягко улыбаясь, проговорил-прожурчал Дамблдор, подпуская в голос побольше магии. – Я понимаю, как оно по тебе ударило. Я расскажу, кто виноват в этом.

– Да я и сам знаю: вот она! – Фадж указал на Трелони. Он совершенно не собирался выяснять, был ли инициатором кто-то другой, а не Дамблдор. То, что изначально было направлено против него, теперь должно было послужить ему на пользу. Корнелиус, развернув направление атаки на сто восемьдесят градусов, решил раз и навсегда покончить с попытками старого манипулятора им управлять.

– Поверь мне, это была не Сивилла Трелони. Она все это время находилась в замке и не покидала его пределов.

– Кто-нибудь может это подтвердить?

– Сивилла ведет очень замкнутый образ жизни, почти все время она проводит в своих покоях и в кабинете Прорицаний, даже пропускает иногда трапезы в Большом зале.

– То есть никто, – министр собрался вставать, но директор не дал ему закончить беседу.

– Тебе ли не знать, какие возможности дает Оборотное? К тому же, «пророчество», которое мы услышали, составлено дилетантом, молодым и неопытным. Верно, Сивилла?

Сидящая рядом Трелони, не обращавшая до этого на обоих магов никакого внимания, словно проснулась и оживленно принялась комментировать предсказание, показанное ей до этого Дамблдором в думосборе. Сивилла, севшая на любимого конька, походя упрекнула Фаджа в отсутствии третьего глаза и, следовательно, в неспособности видеть то, что скрыто. Ей же подвластно то, что недоступно остальным. Как только кто-то мог поверить в такую чушь, а особенно в то, что она такая жалкая особа, как это попытались представить. Только неодухотворенный идиот мог купиться на так плохо подобранные слова этой пародии на пророчество. Министр принял сказанное на свой счет, и ему это не понравилось.

Альбус, взглянув на хмурое лицо Фаджа, решил не дожидаться, пока ведьма, с которой они договорились, что она лишь подтвердит им сказанное, наговорит лишнего и еще сильнее ухудшит ситуацию.

– Сивилла, девочка моя, хорошо, что ты нам всё разъяснила, а теперь тебе пора на занятия, – попробовал спровадить пророчицу Дамблдор, но та не поняла намека.

– У меня нет сегодня занятий. Я еще не рассказала о том предсказании, которое моя прапрабабушка…

– Значит, тебе пора готовиться к следующим занятиям, – доброжелательности в голосе Альбуса немного убавилось.

Однако Сивилла еще несколько минут вещала о бесценном опыте Кассандры Трелони, но, по счастью, директор вовремя вспомнил, чем её можно отвлечь.

– Сивилла, совсем забыл... Добби принёс то, что тебе так нравится. Не хочешь пойти проверить качество?

Преподавательница Прорицаний тут же свернула разговор и туманно намекнула министру, что её призывают высшие силы, поэтому она вынуждена попрощаться. Дамблдор, зная, что призывают ведьму непочатые бутылки кулинарного хереса, которыми Добби по его приказу снабжал Сивиллу, только мысленно усмехнулся. У каждого его последователя была своя цена.

Когда, наконец, они остались с Фаджем одни, Дамблдор решил говорить откровенней. Он сменил тон, переводя разговор из неудавшегося дружеского в деловой.

– Итак, Корнелиус, вы не верите, что это не Сивилла. И не верите, что это не просто ложное, а поддельное пророчество, направленное на то, чтобы разрушить наши с вами добрые отношения. Но тем не менее это так. Мои слова легко проверить, ведь, если пророчество подлинное, в Отделе тайн окажется его запись. Мы можем обратиться туда прямо сейчас, – Альбус показал рукой на камин, но его собеседник даже не шелохнулся. – Но я абсолютно уверен, что там ничего нет, что только докажет, что я прав и что вашей карьере кто-то угрожает.

Магия, обычно придававшая словам Альбуса вес и убедительность, почему-то не работала. Даже намеки на крах карьеры и на то, что он знает, кто стоит за всем этим, ни к чему не привели. Директору было невдомек, что Фадж пришел сюда, готовый к противостоянию и к тому, что его попытаются переубедить.

Усилив магическую составляющую в голосе, Дамблдор перешел к главному.

– Скажите, Корнелиус, а вы сами не задумывались о том, кому могут быть выгодны ваши нынешние неприятности?

Фадж чувствовал, что ему становится все труднее сопротивляться напору Дамблдора. Все в нем кричало в ответ на слова великого чародея «Поверь! Доверься!» Однако министр слышал и свой внутренний голос, который говорил: «Твои неприятности выгодны Дамблдору! Он и до этого пытался влиять на тебя и твою политику, только теперь он решил усилить натиск. Не бывать этому!» Корнелиус решил, что пора положить конец этим танцам.

– Вы хотите назвать имя?

– Драко Малфой!

* * *

Гарри как попало запихал учебники в сумку. Только что кончилась История магии, и перед следующим уроком – Чарами – он хотел спокойно потренировать Депульсо, которое проходили на прошлом уроке, где-нибудь в укромном уголке. Размышляя, хватит ли у него времени, чтобы успеть добраться до Внутреннего двора и обратно, Гарри не заметил Малфоя, вынырнувшего из бокового коридора. О тренировке придется забыть.

– Гарри, – вкрадчиво начал Драко, который от любопытства вчера даже плохо спал, – что вы вчера делали с Сев…

Малфой оборвал сам себя, оглянувшись на сновавших туда-сюда школьников.

– Не здесь. Ты же мне расскажешь? После отбоя на нашем месте, – назначил он встречу, но Поттер лишь покачал головой.

– Нет, Драко, я обещал никому ничего не говорить. Вообще никому, пока мне не разрешат.

Поттер, не дожидаясь, пока Драко начнет приводить аргументы, почему он – исключение, на которое обещание не распространяется, пошел дальше и даже ускорил шаг. Ему не нравилось отказывать, а партнеру и подавно, но, когда он давал обещание профессору Снейпу, он знал, что так будет. К тому же профессор скоро сам все расскажет крестнику. Расскажет, если у него получится то, что он задумал.

* * *

– Драко Малфой! – Дамблдор назвал имя.

Вопреки надеждам Альбуса Фадж совершенно неприлично расхохотался и не замолкал целую минуту. Не такой реакции ожидал Великий светлый.

– Что же в этом смешного, Корнелиус? – укоризненно спросил он.

– Драко Малфой! Да это же моя реплика! Ха-ха… – уже немного успокоившийся министр снова развеселился. – Это я твердил все три года, что во всем виноват Драко Малфой…

Внезапно Фадж почувствовал, что его грудь сжали невидимые тиски. Несколько секунд министр боролся с болью, а потом, объясняя все, перед глазами вдруг проявился кабинет Амелии Боунс, в котором он, приложив палочку к пергаменту, заверяет, что Драко Малфой НЕ ВИНОВАТ. «Не виноват», – подумал министр, и дышать стало легче.

– Что с вами, Корнелиус? – спросил Дамблдор, заметив, что Фаджу нехорошо. Придется прекратить давить магически.

– Не виноват… – все еще находясь в плену у своих мыслей, прошептал Корнелиус. – Ничего, все в порядке, Дамблдор. Драко Малфой, говорите?

Альбус принялся обстоятельно разбирать произошедшее в Визенгамоте. Кому выгодно? Активизировавшемуся Огдену, к которому примкнул, не скрываясь, сынок Люциуса, воспользовавшись возможностями, полученными им после принятия титула лорда Блэк. Оба Малфоя – бесспорные противники министра; у младшего, как ученика школы, где преподает Сивилла, был доступ к её волосам или другим частицам тела, а уж о том, что Оборотное ему мог предоставить крестный-зельевар, и говорить не стоило. Не успел Дамблдор перейти к упоминанию многочисленных темных артефактов и проклятий рода Блэк, которые, возможно, мальчишка использовал на Долорес Амбридж, стараясь оставить Фаджа без верной помощницы, как Корнелиус, которому не просто надоело, а который боялся, что повторится магический откат за нарушение клятвы, прервал речь директора словами:

– Вы же всегда так его защищали, даже сами хлопотали в Аврорате, чтобы его выпустили.

Пока директор так же пространно отвечал, что это его обязанность – приглядывать за своими учениками, даже за такими причиняющими беспокойство, как Драко Малфой, Фадж осторожно подумал о том, мог ли упомянутый Альбусом молодой волшебник… фух, такими словами размышлять было можно… организовать все то, в чем его обвиняли. Как он вообще относился к этому мальчику? Он его не любил из-за Люциуса и его деяний, а потом из-за того, что Драко не дал пару капель крови для передачи все равно уже бесполезного для Малфоя поместья. Однако было что-то настораживающее в том, какие сильные чувства Фадж при этом испытывал.

Конечно, он сам не верил, что только поступивший в Хогвартс на первый курс Малфой-младший мог убить учителя или выпустить василиска, учась на втором. Но ему было выгодно его обвинять; так как не было прямых свидетельств, что мальчик этого не делал, оставался шанс, что мальчишка сломается и попросит пощады. И тогда великодушный министр Магии пойдет ему навстречу и закроет глаза на его возможные преступления, если тот решит-таки отказаться от поместья в пользу нового хозяина.

Обычное для Фаджа дело – плести интриги, стараться осуществить выгодный размен, но в деле Драко Малфоя все указывало на то, что он переусердствовал и зашел слишком далеко. Почему? Он, конечно, был все время на взводе, каждый день с момента неудавшегося переворота, на всех бросался, когда считал, что ему что-то угрожает, но… Как там написали в анонимке? Неужто Дамблдор мог повлиять и на это? Тайно наложил на него проклятие, которое отвращает от него его сторонников? Хм, Драко Малфой, конечно, далеко не сторонник, а вот лорд Блэк… С ним можно было бы попробовать начать торг, его ресурсы заставляют даже Верховного чародея нервно облизываться.

Кто знает, не затеял ли директор всю эту возню с предсказанием, да не забыть про это драклово проклятье, якобы наложенное на него, чтобы Фадж, не дай Мерлин, не объединился с лордом Блэком и не примкнувшими к Дамблдору нейтралами и традиционалистами? Не подозревал ли его Верховный чародей, несмотря на всю его непримиримую позицию по отношению к делу пожирателей и Малфоев в частности, в том, что теперь он мог назначить за их свободу изрядную сумму, которую пустит на укрепление своей власти? А мысль-то сладенькая…

– …Поэтому, хотя я всегда старался дать мальчику шанс, сейчас я считаю, что пора положить конец его попыткам поиграть во взрослого волшебника и дестабилизировать обстановку. Как его директор, я наблюдал за Драко Малфоем все это время и с сожалением вынужден признать…

– Как его директор? Так и будьте директором, дементор вас возьми! – прервал раздражающее журчание министр. – А если у вас нет на школу времени, то Визенгамот пойдет вам навстречу и назначит нового Верховного чародея. Нельзя думать о каких-то глупостях, когда до приезда иностранных гостей осталось меньше месяца! Я надеюсь, подготовка уже началась? Не хотелось бы ударить в грязь лицом перед представителями Франции, они знают толк в красивом антураже, а дурмстранговцы сильны своими заклинаниями. Как у вас дела с преподаванием этого предмета, а, Дамблдор? Попрошу Муфалду побывать на уроках Чар, да и другие занятия пусть посетит, включая, подчеркиваю, включая Прорицания. А я займусь осмотром школы.

Фадж, чувствуя боевой азарт и какую-то легкость и освобождение, поднялся и направился к двери. Сделав несколько шагов, он обернулся и бросил:

– Что же вы сидите, директор? Вы ведь в курсе, что происходит в вашей школе? Пойдемте со мной, мне нужно, чтобы вы мне все показали и рассказали.

Дамблдор поднялся и последовал за министром. По его лицу, на котором всё так же блуждала слабая улыбка, нельзя было понять, какие мысли приходят ему сейчас в голову.