Текст книги "Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)

– Нет, – я усмехнулся. – Подача. В глиняный горшок наливается суп. Сверху кладутся гренки из белого хлеба, натёртые чесноком. На гренки – толстый слой тёртого сыра. И всё это ставится в печь.

Кирилл стоял молча. Я видел как в его голове разворачивалась картина.

– Это… – он запнулся. – Это правда может быть вкусно?

– Вкусно? – я рассмеялся. – Кирилл, это блюдо подают при дворах. Простые ингредиенты, превращённые в чудо чистым мастерством.

– Безумие. Долго жарить лук, – пробормотал Кирилл, всё ещё пытаясь осмыслить. – Это же… трата времени, дров.

– Это вклад, – возразил я. – Ты потратишь медяки на дрова, а продашь одну порцию за серебряный. Может, за два, если правильно подать легенду.

– Легенду? – переспросил Кирилл.

– «Тайный рецепт Западных Мастеров», – я развёл руками. – «Рецепт супа, который хранился веками в узком кругу посвящённых». «Блюдо, требующее терпения и истинного мастерства».

Угрюмый хмыкнул с одобрением. Кирилл медленно нагнулся, поднял свои оброненные записи с пола. Стряхнул пыль. Посмотрел на список, который записал.

– Лук, – прочитал он вслух. – Кости. Сливки, вино, сыр.

Он поднял голову:

– А остальные два блюда?

– Завтра покажу, – я усмехнулся. – Если первое тебя убедит.

– И ты правда думаешь, что это сработает? – в его голосе всё ещё звучал скепсис, но уже не такой яростный. – Что люди придут в «Золотого Гуся» ради… лукового супа?

– Не лукового, – поправил я в третий раз. – Ради «Супа Короля». Ради блюда, о котором никто не слышал и возможности быть первым, кто его попробовал.

Я подошёл к нему вплотную, глядя прямо в глаза:

– Завтра этот «лук» будет стоить дороже золота. Я научу тебя готовить суп так, как его едят короли. Ты готов увидеть, Кирилл? Или ты боишься, что я прав?

Это был вызов. Кирилл сжал челюсти. В его глазах вспыхнула гордость, которую невозможно было задавить даже отчаянием.

– Завтра, – сказал он твёрдо. – Всё будет готово.

– До завтра тогда, партнёр, – я протянул руку.

Он пожал её снова, на этот раз – увереннее.

Кирилл развернулся и направился к выходу. Волк открыл дверь. Холодный ветер ворвался в зал, заставив факелы затрепетать.

Кирилл остановился на пороге, обернулся:

– Если ты меня обманываешь… если это всё окажется пустышкой…

– Не окажется, – я усмехнулся. – Иначе мы оба проиграем, а я не люблю проигрывать.

Кирилл кивнул и шагнул в ночь.

– Волк, проводи Кирилла Семеновича, – сказал ему Угрюмый.

Волк кивнул и вышел следом за поваром.

Я повернулся к команде. Все смотрели на меня с разными выражениями лиц.

Угрюмый усмехался:

– Ну что, повар, – он откинулся назад. – Крупная рыба на крючке. Теперь надо её вытащить, не порвав леску.

Варя нахмурилась: – Лук? Правда? Ты не шутишь?

– Не шучу, – я сел обратно на ящик, внезапно почувствовав усталость.

Переговоры выматывали не меньше, чем смена на кухне.

Угрюмый встал, потянулся:

– Ладно. Мне пора. Завтра утром начну собирать людей для Гвардии. Десять человек, говоришь?

– Для начала, – кивнул я. – Самых надёжных. Кто умеет держать язык за зубами.

– Найду, – пообещал Угрюмый.

У двери Угрюмый обернулся: – Знаешь, повар, мне нравится, как ты играешь. – Он усмехнулся с удовольствием. – Агрессивно. Умно. Ты не просто готовишь еду, а строишь легенды. – Он кивнул. – Теперь я верю, что у нас получится. – и вышел за дверь.

Варя подошла ближе:

– Ты правда веришь, что это сработает? С Кириллом, с луком, со всем этим?

– Конечно, – я посмотрел на факел, языки пламени плясали в темноте.

Матвей отложил записи:

– А если Кирилл завтра попробует суп и скажет, что это чушь?

– Не скажет, – я усмехнулся. – Потому что это просто отличный суп, – я встал. – Пошли домой. Завтра сложный день. Нам нужно выспаться.

Мы погасили факелы, вышли из «Гнилой Бочки» и закрыли за собой тяжёлую дверь.

Я посмотрел на небо. Звёзды горели ярко и холодно, как осколки льда.

Завтра война продолжится.

Глава 23

Здание трактира «Золотой Гусь» стояло в самом центре Торгового квартала – каменное, с вывеской, на которой красовался позолоченный гусь с расправленными крыльями. Когда-то эта вывеска внушала уважение. Сейчас она выглядела как памятник былому величию.

Улица перед трактиром была пуста. Ни одной телеги, ни одного посетителя. Только холодный ветер гнал снежную пыль по брусчатке.

Матвей и Тимка переглянулись. Я видел – они нервничали. «Золотой Гусь» был легендой. Элита города.

– Спокойно, – сказал я негромко. – Держитесь уверенно. Мы здесь не гости. Мы пришли здесь работать.

Тимка сглотнул, кивнул. Матвей выпрямил плечи.

У входа нас ждал Кирилл. Он стоял у двери в тёмном тулупе. Волосы растрёпаны, лицо осунувшееся. Не спал – это было видно по тёмным кругам под глазами, но держался жёстко. Спина прямая, челюсти сжаты.

Увидел нас, кивнул:

– Пришли. Хорошо.

Он толкнул дверь:

– Пошли. Мои люди уже там.

Кирилл провёл нас к двери на кухню. Остановился, обернулся:

– Они знают тебя, Александр. Еду твою пробовали.

Он помолчал, потом добавил жёстко:

– Но не верят, что ты можешь научить их чему-то новому. – Он посмотрел мне в глаза. – И я, если честно, тоже не уверен.

Я выдержал его взгляд:

– Сейчас увидишь.

Кирилл толкнул дверь.

Кухня «Золотого Гуся» была залита светом свечей и утренних лучей из высоких окон. Над одним из трех очагов стоял огромный котёл. Судя по запаху, там медленно булькал бульон. Медные кастрюли висели на стенах, дубовые столы отполированы до блеска. Связки трав под потолком – тимьян, розмарин, лавр.

У центрального стола стояли десять поваров. Они уже работали – кто-то резал овощи, кто-то проверял запасы. Когда мы вошли, все остановились.

Су-шеф Иван стоял у очага, помешивая содержимое котла длинной деревянной ложкой. Седая борода клином, широкие плечи. Он поднял голову, увидел нас, усмехнулся:

– А, вот и наш герой ярмарки.

Он отложил ложку, вытер руки о фартук, подошёл ближе:

– Александр, не стану ходить вокруг да около. – Он протянул руку. – Ты хорошо сработал и мы это признаём.

Я пожал его руку.

Молодой повар – худощавый, с узким лицом – кивнул:

– Твоё мясо было отличным. Луковые кольца, сыр – всё на уровне. Ты знаешь своё дело.

Коренастый мужчина с красным лицом добавил:

– Мы не из тех, кто не признаёт чужое мастерство. Ты победил нас честно.

Я кивнул:

– Спасибо.

Иван скрестил руки на груди, прищурился:

– Но вот что интересно. Ты умеешь готовить для улицы. – Он сделал паузу. – А сможешь ли ты чему-то научить нас – людей, которые много лет готовят для бояр?

Молодой повар добавил:

– На улице главное – скорость, а здесь – изысканность. Баланс вкусов. Подача.

Пожилой повар с проседью кивнул:

– Мы не сомневаемся в твоём ремесле, парень, но сомневаемся, что ты знаешь нашу кухню.

Кирилл стоял рядом, молча. Он не вмешивался – давал мне самому взять власть или провалиться.

Я подошёл к центральному столу, с громким стуком положил на него свой нож. – Вы правы. Уличная еда и высокая кухня – это разные миры.

Иван кивнул, довольный ответом.

– Но, – я поднял палец, – вы ошибаетесь, думая, что я знаю только улицу.

Иван прищурился: – Тогда покажи.

Я потянулся к завязкам фартука, чтобы поправить его.

В этот момент коренастый повар скрестил руки на груди и похоже чуть не сплюнул на пол: – А может, не надо нам ничего показывать? Может, ты просто языком чесать горазд? Мы здесь готовим для лучших людей города, а ты предлагаешь нам варить лук и требуху? Я не буду превращать кухню в помойку ради таких как ты.

Повисла мертвая тишина.

Я медленно убрал руки от фартука. Повернулся к коренастому. Подошел вплотную – так близко, что он дернулся, но устоял.

Я смотрел ему в глаза, не мигая. Секунду. Две. Три.

– Ты сейчас не кухню защищаешь, – сказал я тихо, но так, что слышно было в каждом углу. – Ты защищаешь свое право быть посредственностью.

Коренастый побагровел, открыл рот, но я не дал ему сказать.

– Вали отсюда, – резко рыкнул я. – Дверь открыта.

– Ты не имеешь права… – начал он.

– Вон! – рявкнул я.

Он отшатнулся, посмотрел на Кирилла. Тот стоял с каменным лицом. Коренастый сорвал с себя фартук, швырнул его на пол и выбежал, хлопнув дверью.

Я обвёл взглядом оставшихся. В их глазах больше не было насмешки.

– Кто ещё считает, что я трачу ваше время – выход там же. – Я сделал паузу. – Остальные – забыли, кем вы были вчера. Сегодня вы либо учитесь, либо вылетаете на улицу. Выбирайте.

Повара переглянулись. Молодой повар сжал челюсти и выпрямился по струнке. Иван медленно кивнул, глядя на меня уже без улыбки, но с уважением: – Хорошо, парень… Хорошо, шеф. Покажи, на что ты способен.

– Сейчас покажу, – я наконец закатал рукава. – Только заткнитесь и смотрите. Вопросы – потом.

Молодой повар хмыкнул, но промолчал.

Я повернулся к Кириллу:

– Бульон готов?

– Да, – кивнул он. – Поставил ночью заранее, чтобы время не терять.

Я подошёл к котлу, заглянул внутрь. Бульон был идеальным. Зачерпнул половником, попробовал. Вкус насыщенный, обволакивающий язык.

– Хороший бульон, Кирилл, – сказал я. – Ты молодец.

Он кивнул, но ничего не ответил.

Я обернулся к Матвею и Тимке:

– Матвей, тащи два мешка лука сюда. Тимка, помогай.

Они кивнули, побежали к складу.

Я подошёл к очагу, снял со стены чугунную сковороду. Поставил её на решётку над углями с глухим звуком.

– Масло, – сказал я. – Сливочное.

Кирилл принёс глиняный горшок. Матвей и Тимка притащили мешки.

– Отлично, начинайте его очищать.

Я взял нож, выбрал первую луковицу. Срезал корень и верхушку двумя точными движениями – шелуха полетела на стол. Разрезал пополам, положил срезом вниз.

– Смотри, – бросил я молодому.

И рука пошла. Сначала медленно – тук… тук… тук… – задавая ритм, а потом я отпустил тормоза.

Тр-р-р-р-р-р-р!

Звук слился в единую дробь. Нож превратился в размытое серебряное пятно. Я не смотрел на лезвие, а чувствовал его, ведя костяшками пальцев левой руки, поджатых в «коготь». Луковица таяла на глазах, рассыпаясь в стружку.

Молодой повар, который подошёл ближе, дёрнулся, будто ожидая увидеть кровь. Его глаза расширились так, что стали похожи на блюдца. Он переводил взгляд с моих рук на гору идеально нарезанного лука и обратно и даже дышать перестал.

– Как… – выдохнул он, когда я закончил с первой луковицей за пять секунд. – Я даже лезвия не видел…

Он потянулся, взял один ломтик – посмотрел на свет. Тонкий, как пергамент. Идеально ровный.

– Магия какая-то… – прошептал он.

– Техника, – поправил я, беря следующую. – Матвей, режь, – сказал я, не останавливаясь, наслаждаясь тем, как «белые кители» застыли вокруг, загипнотизированные ритмом.

Он взял нож, начал резать рядом. Медленнее, чем я, но тоже хорошо. Все же практика сказывалась.

Тимка тоже взялся за нож. Его навыки неплохо так подросли.

Через двадцать минут гора нарезанного лука была готова. Я вытер нож, бросил масло в сковороду. Оно вспенилось, готовое принять лук.

Я зачерпнул его двумя руками, засыпал в сковороду до краёв. Лук зашипел, начал оседать, уменьшаясь в объёме.

– Много, – заметил старый повар. – Зачем столько?

– Увидишь, – ответил я коротко.

Я добавил ещё лука и ещё. Сковорода была полна до краёв.

– Соль, – сказал я.

Кирилл подал солонку. Я щедро посыпал. Взял деревянную лопатку, начал медленно перемешивать. Лук шипел, оседал, выделяя воду.

– Теперь доводим до готовности три часа, – сказал я, глядя на Ивана. – Постоянно помешивая.

Молодой повар расхохотался – громко, демонстративно: – Три часа⁈ Жарить лук⁈ – Он оглянулся на других поваров, ухмыляясь. – Ребята, а может, мы ещё репу три дня томить будем? Или капусту неделю?

Несколько поваров хмыкнули. Один из них возмутился: – Да это же безумие! Трата времени, дров, денег! Кто будет платить за суп, который готовится полдня⁈ Мы что, одно блюдо в день делать будем?

– Тот, кто хочет настоящего вкуса, – ответил я, не отрываясь от сковороды. – А не быстрой жрачки для пьяных купцов.

Молодой повар побагровел: – Ты о чём вообще⁈ Мы готовим для бояр! Для самых богатых людей города!

– Вы готовите ингредиенты, – я повернулся к нему, не выпуская лопатку из рук. – Гуся, свинью, рыбу, а я готовлю вкус. Вы продаете еду, чтобы набить брюхо. Я продаю эмоцию. Вот в чем разница.

Молодой повар засопел обиженно, но промолчал.

Я продолжал мешать. Лук медленно менялся – становился прозрачным. Запах терял резкость.

– Матвей, – протянул я ему лопатку через десять минут. – Твоя очередь. Мешай медленно, со дна, чтобы не пригорел.

Матвей взял лопатку, начал мешать. Лицо его было сосредоточенным и серьезным.

Я отошёл к Кириллу:

– Печень нужна. Куриная или утиная. Сливки, настойка крепкая, чеснок.

Кирилл кивнул и принёс всё на подносе.

Я вернулся к столу, начал готовить паштет.

Печень быстро зачистил от плёнок острым ножом. Нарезал кусками размером с большой палец. Лук мелко нашинковал. Чеснок раздавил плоской стороной ножа – он лопнул с хрустом, выпустив едкий сок.

Поставил на огонь небольшую сковороду, бросил масло. Когда оно зашипело, кинул лук и чеснок. Запах пошёл мгновенно – сладковатый и пряный.

Через минуту добавил печень. Тут же запах жареной печени разлился по кухне – насыщенный, чуть сладковатый.

Повара подошли ближе.

– Две минуты жарим, – сказал я, помешивая. – Не больше. Внутри печень должна остаться розовой, иначе станет жёсткой и горькой.

Печень быстро меняла цвет – из розовой становилась коричневой снаружи. Ровно через две минуты я снял сковороду с огня. Печень была золотистой снаружи, розовой внутри.

Взял бутылку с крепкой настойкой, плеснул в сковороду.

ВСПЫШКА.

Алкоголь вспыхнул синим пламенем – языки огня взметнулись вверх на секунду, осветив лица поваров.

Молодой повар отшатнулся:

– Бесы! Что это⁈

– Это фламбирование, – ответил я спокойно, наблюдая, как пламя гаснет. – Алкоголь выпаривается, забирает горечь печени, оставляет только аромат.

Я добавил сливки и перемешал. Смесь загустела, стала кремовой, цвета слоновой кости с коричневыми вкраплениями.

Затем снял с огня, переложил всё в каменную ступку. Взял пестик и начал толочь круговыми движениями. Печень превращалась в пасту, сливаясь со сливками и луком.

Повара молча смотрели.

– Зачем толочь? – спросил пожилой повар. – Можно же просто порубить.

– Текстура, – ответил я, не останавливаясь. – Рубленая печень – грубая, зернистая, а пробитая – гладкая и тает на языке.

Через десять минут паштет был готов – однородный, кремовый, цвета тёмного золота.

Я переложил его в глиняную мисочку, разровнял поверхность ножом, поставил в холодный угол кухни:

– Должен остыть. Через час попробуете.

Я вернулся к луку. Прошёл уже час.

Лук изменился. Из белого и прозрачного он стал золотистым. Запах тоже изменился – резкость исчезла, появились тёплые, сладковатые нотки.

Иван, который всё это время стоял у своего очага, подошёл ближе. Наклонился над сковородой. Вдохнул глубоко и замер.

– Пахнет… – он нахмурился, будто не веря себе. – Совсем не как лук.

Молодой повар, который до этого сидел на ящике с презрительной миной, тоже не удержался. Поднялся, подошёл, понюхал. Лицо его изменилось. Скепсис сменился удивлением.

– Это… – он запнулся. – Как мед или орехи жареные

– Это уже не лук, – сказал я, продолжая мешать. – Это сахара, которые распались под действием тепла и превратились в новый вкус.

Пожилой повар с проседью подошёл, вдохнул, покачал головой: – Как такое возможно? Это же обычный репчатый лук…

– Обычный, – согласился я. – Но время и огонь превращают его в нечто другое. – Я посмотрел на Ивана. – Вот что такое мастерство. Не скорость или украшения, а понимание, что происходит с продуктом.

Иван медленно кивнул. В его глазах больше не было скепсиса.

– Продолжай, – сказал он тихо.

Молодой повар сел обратно на ящик, но теперь он не ухмылялся, а смотрел на сковороду, не отрываясь.

Прошло два часа.

Лук стал тёмно-золотым, густым. Сковорода опустела наполовину. Он усел, превратившись в вязкую массу. Теперь пахло карамелью, жареными орехами, чем-то древесным и сложным.

Кирилл стоял рядом и смотрел не отрываясь. Он явно пытался понять, как простой лук может так меняться.

Прошло три часа.

Лук стал тёмно-коричневым, почти шоколадным. Тягучая, густая масса прилипала к лопатке. Запах сводил с ума – сладкий, с горчинкой карамели, с глубиной, которую невозможно описать словами.

– Да-а, – прошептал молодой повар. – Я никогда… никогда не видел, чтобы продукт так менялся.

Иван молчал, но я видел в его глазах уважение.

Я взял лопатку у Тимки, перемешал лук последний раз. Он стал густым как паста, блестящим от масла и собственных соков.

– А теперь – магия, – сказал я.

Я взял белое вино и щедро плеснул в раскаленную сковороду.

ШШШШШШШ!

Облако пара с ароматом винограда, кислинки и жареного лука ударило в потолок. Повара отшатнулись.

Я тут же начал яростно скрести лопаткой по дну сковороды, смешивая вино с луком.

– Что ты делаешь? – спросил Иван, наклонившись ближе и щурясь от пара.

– Деглазирую, – ответил я, не останавливаясь. – Вино растворяет пригоревший сахар на дне. Собирает весь вкус, который прилип к металлу, и возвращает его в соус. Плюс мы выпариваем спирт, оставляя только аромат.

Жидкость в сковороде забурлила, загустела, смешиваясь с маслом и луком в единую эмульсию. Резкий запах спирта ушел, остался только сложный, богатый дух.

– Готово, – сказал я.

Подошёл к котлу с бульоном. Зачерпнул его половником и влил в сковороду к луку и вину. Снова зашипело, но тише. Карамелизованный лук с вином встретился с мясным бульоном. Кухня наполнилась запахом, от которого у всех присутствующих, казалось, подкосились колени. Настолько он был обволакивающим.

Все повара встали, подошли ближе, втягивая носами воздух.

Я добавил тимьян, лавр, перемешал. Запах стал ещё сложнее – к карамели, мясу и вину добавились травы.

– Томить час, – сказал я, накрывая крышкой. – Чтобы вкусы поженились.

Повара молча расселись на ящиках. Никто из них больше не смеялся.

* * *

Час спустя.

Я снял крышку с котла. Суп был готов. Запах… Запах был таким, что даже я, приготовивший это сотни раз в прошлой жизни, сглотнул слюну.

– Горшки, – скомандовал я.

Кирилл принёс. Я разлил густой, темный бульон с луком половником.

– Теперь хлеб. Ты приготовил?

– Да, подсохший, как просил.

Кирилл подал буханку. Я быстро нарезал её толстыми ломтями, подсушил на решётке над углями до золотистой корочки и щедро натёр чесноком. Положил по гренке в каждый горшок – она плавала на поверхности супа.

– Теперь сыр, – я протянул руку. – Купил?

Кирилл кивнул, доставая сверток: – Рассольный. Хороший, жирный.

– Давай сюда.

Я взял тёрку и начал тереть сыр прямо над горшками. Белая стружка падала густо, полностью закрывая гренку и края горшка «шапкой».

– Этот пойдёт, – сказал я, оценивая жирность на ощупь. – Главное, чтобы плавился хорошо и давал корочку.

Я поставил горшки в печь, на самый жар.

– Пять минут, – сказал я.

Мы все стояли, не отрываясь глядя на устье печи. Ждали.

Запах начал меняться. Сыр плавился, шипел. К аромату карамелизованного лука и бульона добавился мощный дух жареного сыра и чесночных гренок.

Дзинь!

Перед глазами вспыхнуло сообщение Системы. Я едва заметно улыбнулся.

Создан новый рецепт: Луковый Суп «Королевский»

Качество: Шедевр

Примечание: Идеальный баланс вкусов, достигнутый из простейших ингредиентов.

Эффекты:

Глубокое тепло: Мгновенно снимает эффекты холода и легкого обморожения.

Сытость: Высокая питательность при малом объеме.

Эмоциональный резонанс: Вызывает чувство глубокого уюта и доверия к повару.

Получено +500 ед. опыта за создание Шедевра

Получено +100 ед. опыта за технику «Карамелизация»

Через пять минут я достал горшки щипцами. Сырная корочка была идеальной – золотисто-коричневая, местами с подпалинами.

Аромат ударил в нос такой силой, что все на кухне – и Кирилл, и Иван, и повара – непроизвольно сделали шаг вперед, вытягивая шеи.

Я поставил дымящиеся горшки на стол. Оглядел их ошарашенные лица.

– Пробуйте.

Глава 24

Иван первым разбил сырную корочку – она хрустнула, как тонкий лёд. Под ней – густой, дымящийся, темно-коричневый суп.

Он зачерпнул. Подул. Попробовал и замер. Ложка так и осталась у рта.

Иван не двигался, глядя в одну точку. Его лицо, вечно хмурое и скептичное, вдруг разгладилось, стало растерянным, как у ребенка.

Он медленно проглотил. Моргнул. И тут же, без слов, зачерпнул вторую ложку. Потом третью и начал есть жадно, быстро, забыв про манеры.

– Ваня? – тихо позвал пожилой повар.

Иван опустил ложку и посмотрел на меня шальным взглядом: – Это не лук… – прохрипел он. – Этого не может быть. Здесь же нет мяса. Почему это вкуснее, чем моя телятина?

Молодой повар тоже попробовал. Его глаза округлились.

– Магия… – выдохнул он. – Сладкое, соленое… оно тает!

Тишину на кухне разорвал звон ложек. Остальные повара набросились на горшки. Скепсис исчез мгновенно. Остался только голод и шок.

Кирилл взял свою порцию последним. Он отправил ложку в рот. Закрыл глаза и застыл, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя. Прошла секунда. Две.

Кирилл открыл слегка увлажнившиеся от невыразимого облегчения глаза.

– Двадцать лет… – прошептал он, глядя в пустой горшок. – Двадцать лет я искал этот вкус по всему свету. В дорогих продуктах, в специях…

Он поднял на меня взгляд. В нем больше не было гордыни управляющего. Только уважение ко мне.

– А он был здесь. В обычном луке и терпении. Поразительно.

Кирилл отложил ложку и низко, искренне поклонился мне: – Спасибо, Александр. Ты не просто спас нас. Ты открыл мне глаза.

Иван, который уже выскребал горшочек хлебом, подошел к моей сковороде. Провел пальцем по остаткам карамелизированного лука, лизнул.

– Три часа… – пробормотал он, качая головой. – Ты жарил его три часа, чтобы добиться этого?

– Да, – кивнул я.

– Это безумие, – выдохнул Иван, но потом посмотрел на меня с восхищением. – Гениальное безумие.

– Не безумие, – поправил я, обводя взглядом притихшую, потрясенную команду. – Это вкуснотень и скоро весь город будет стоять в очереди, чтобы это попробовать.

Тут же о себе дала знать система:

Критический успех!

Блюдо «Луковый Суп по-Королевски» вызвало эффект «Гастрономический Шок» у целей с высоким сопротивлением (Профессиональные Повара).

Результаты воздействия:

Сломлен скептицизм: 100%

Повышение авторитета: Максимальное

Лояльность персонала: Установлена

Получено +150 ед. опыта за каждого Мастера (Кирилл. Иван)

Получено +50 ед. опыта за каждого повара ИТОГО: +550 ед. опыта

– Теперь паштет, – сказал я.

Я достал из холодного угла мисочку. Внутри лежала масса нежно-розового цвета, гладкая, как сливочное масло. Взял ломтик поджаренного на углях хлеба – он был еще теплым. Зачерпнул ножом паштет. Он лег на хлеб плотным слоем, не крошась и не разваливаясь.

– Пробуйте, – я протянул первый кусок молодому повару.

Тот взял его с опаской, словно ожидал подвоха. Понюхал. Пахло не требухой, а сливками и тонкими травами. Он откусил. Хруст гренки – и тишина. Повар замер, его глаза расширились, стали круглыми. Он судорожно сглотнул и посмотрел на недоеденный кусок в своей руке так, будто тот превратился в слиток золота.

– Это… печень? – прошептал он севшим голосом. – Та самая дешёвая куриная печень?

– Она самая.

– Но как⁈ – он поднял на меня взгляд, полный неверия. – Она же должна быть жесткой… зернистой… горчить… А это… это как облако!

Я усмехнулся, намазал второй кусок и протянул Ивану. Су-шеф взял его молча. Он не стал нюхать, а сразу откусил решительно, готовый критиковать. Его челюсти сжались и тут же расслабились. Он закрыл глаза.

На его суровом лице появилось выражение блаженства. Он прожевал, проглотил, слизал крошку с губы. Посмотрел на меня задумчивым взглядом.

Дзинь!

Создан новый рецепт: Паштет «Шёлковый»

Качество: Шедевр

Примечание: Полная трансформация текстуры. Субпродукт низкого ранга преобразован в деликатес.

Эффекты:

Иллюзия Роскоши: Вкус воспринимается как элитный, повышая статус заведения.

Текстурный восторг: Мгновенное усвоение и приятное послевкусие.

Получено +300 ед. опыта за «Алхимию Вкуса»

Получено +150 ед. опыта за закрепление авторитета перед Мастером (Иван)

– Ты сделал из требухи блюдо, с которым очень тяжело тягаться, – сказал он медленно и впервые обратился ко мне без тени превосходства: – Ты доказал. Какие еще блюда ты хочешь ввести в меню?

Я достал из кармана список, развернул на столе:

– Ещё четыре блюда. Каждое из них уникальное, требует мастерства и понимания.

Я указал на первую строчку:

– «Петух в вине». Его разделывают на части, обжаривают до корочки. Потом тушат в красном вине с луком, морковью, чесноком и травами. – Я посмотрел на них. – Три часа. Не два. Не четыре. Ровно три.

– Зачем так долго? – спросил молодой повар. – Как с луком?

– Потому что за три часа жёсткое мясо распадается. Вино проникает внутрь, отдавая кислоту и аромат. Мясо становится настолько мягким, что падает с костей от одного прикосновения вилки. – Я сделал паузу. – А соус густеет до консистенции патоки.

Повара слушали, не отрываясь.

Я указал на вторую строчку:

– «Картофель Дофинуа». Картофель нарезается тонко – как пергамент. Укладывается слоями в форму. Каждый слой – сливки, тёртый чеснок, соль, перец. Сверху – толстый слой сыра. Запекается в печи до золотистой корочки.

Молодой повар нахмурился:

– Картофель? В элитном трактире?

– Да, – кивнул я. – Потому что это не просто варёный картофель. Хрустящая корочка снаружи, нежная текстура внутри. Подаётся как гарнир к мясу. Один кусок – и гость больше ничего не хочет.

Иван медленно кивнул:

– Интересно.

Я перешёл к третьей строчке:

– «Яйца Орсини». Это блюдо для завтрака. Белки отделяются от желтков. Белки взбиваются в жёсткую пену – до тех пор, пока не будут держаться на венчике. Потом из них формуются облака на противне. В центр каждого облака – желток. Аккуратно, чтобы не растёкся. – Я посмотрел на них. – Запекается три минуты. Не больше. Белок схватывается, становится воздушным. Желток остаётся жидким внутри.

– Как это вообще возможно? – прошептал молодой повар.

– Температура и точность исполнения, – ответил я. – Одна лишняя минута – и желток свернётся. Одной минутой меньше – и белок не схватится.

Пожилой повар покачал головой:

– Это же ювелирная работа.

– Да, – согласился я. – Но результат того стоит. Гость разрезает облако вилкой, и желток вытекает золотой лавой. Смешивается с белком. Это… – я сделал паузу, пытаясь придумать сравнение, – как есть воздух, пропитанный солнцем.

Повара смотрели на меня обалделыми глазами.

Я указал на последнюю строчку:

– «Террин». Мясная запеканка. Свинина, телятина, куриная печень – всё рубится, смешивается с яйцами, сливками, травами. Укладывается в форму, выстеленную тонкими ломтиками шпика. Запекается два часа на водяной бане. Подаётся холодным, нарезанным толстыми ломтями.

– Холодным? – переспросил пожилой.

– Да. Потому что за ночь в холоде желатин застывает. Террин держит форму. Его можно резать, как хлеб. А вкус… – я усмехнулся. – Концентрированный. Насыщенный. Каждый кусок – взрыв мяса, трав и пряностей.

Повара переглянулись. Скепсис исчез полностью. Теперь в их глазах был только жадный интерес.

Дверь на кухню резко распахнулась с грохотом. Все обернулись.

В проёме стоял мужчина в дорогом кафтане – зелёном, расшитом серебром, слишком ярком для утра. Лощёный, напомаженный, волосы зализаны назад. Узкое лицо, хищный взгляд, тонкие губы растянуты в ехидной улыбке. Запах резких духов ударил в нос, перебивая аромат супа.

Он окинул взглядом кухню – горшки с остатками супа, довольные лица поваров, хлеб с паштетом на столе.

– Что это? Праздник нищеты? – он подошёл к столу, заглянул в один из горшков. – Луковый суп? Серьёзно, Кирилл? Ты кормишь своих людей луковым супом?

Кирилл стоял у очага, с непроницаемым лицом и только недобро смотрел на незваного гостя.

Мужчина не ждал ответа. Он взял со стола кусок хлеба с паштетом, понюхал, поморщился:

– И печёночный паштет? – он фыркнул. – Боже, Кирилл, как низко ты пал. Печень! Еда для собак!

Он бросил хлеб обратно на стол с презрительным жестом.

Иван сделал шаг вперёд, лицо потемнело:

– Павел, убирайся. Кто тебе дозволил сюда врываться? Ты здесь не…

– Не что? – Павел развернулся к нему, улыбка стала шире. – Не желанный гость? О, Иван, не обижайся. Я просто проходил мимо и решил зайти. Проверить, как дела у конкурента.

Он произнёс последнее слово с издёвкой, растягивая слоги.

Павел прошёлся по кухне, оглядывая стены, очаги, столы:

– Знаешь, Кирилл, я слышал, что ты закрылся вчера на весь день. – Он обернулся, сложил руки за спиной. – Интересно, зачем? Готовил что-то особенное? Или просто решил сэкономить на дровах?

Кирилл молчал. Только кулаки сжались ещё сильнее.

Павел подошёл ближе к нему, наклонил голову:

– Слушай, я понимаю. Дела плохи. «Сытый Монах» забирает всех твоих клиентов. Это бизнес, ничего личного. – Он похлопал Кирилла по плечу покровительственно. – Но зачем мучиться? Зачем цепляться за тонущий корабль?

Он отступил на шаг, развёл руками:

– Закрывайся. Продай здание. Я могу даже помочь – найду покупателя. А ты… ну, ты найдёшь работу. Может, даже у меня. Я всегда ценил твоё мастерство.

Его голос был сладкий, как мёд, но в нём сквозила издёвка. Молодой повар сжал зубы, сделал шаг вперёд, но Иван удержал его за плечо, покачал головой.

Павел обернулся, посмотрел на поваров:

– А вы, ребята, подумайте о своём будущем. «Золотой Гусь» тонет. Через неделю вы останетесь без работы. – Он достал из кармана кошелёк, небрежно перебросил его из руки в руку. – Но «Сытый Монах» всегда ищет хороших поваров. Приходите – поговорим об условиях.

Иван шагнул вперёд и прорычал угрожающим голосом:

– Павел, я сказал – убирайся.

Павел поднял руки в примиряющем жесте:

– Ладно-ладно, не кипятись, старик. Я уже ухожу. – Он повернулся к выходу, но остановился у двери, обернулся: – Кстати, Кирилл…

Он улыбнулся – широко, показывая зубы:

– Вчера у нас был полный зал. Очередь на улицу. Людям нравится хорошая еда по низкой цене. – Он сделал паузу. – А у тебя сколько было? Трое? Двое?

Кирилл стоял молча.

Павел усмехнулся: – Вот и я о том же. Прощайте, господа. Удачи вам.

Он развернулся, сделал шаг к двери.

– Стой, – мой голос хлестнул его по спине, как мокрое полотенце. Не громко, но так, что он замер.

Павел остановился и медленно обернулся, демонстрируя брезгливую гримасу на лице: – А ты еще кто? Очередной поваренок?

Я не стал отвечать. Вместо этого демонстративно поморщился и помахал рукой перед носом, разгоняя воздух.

– От тебя несет как от дешевой портовой девки, – сказал я спокойно. – Ты зачем на кухню в таком виде приперся? Здесь едой должно пахнуть, а не твоим парфюмом.

Повара прыснули. Улыбка Павла сползла, сменившись красными пятнами на щеках.