Текст книги "Шеф с системой. Битва на Ярмарке (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 2

Я проснулся от стука. Резкий, настойчивый. Три удара – пауза – еще три. Кто-то не собирался ждать. Я открыл глаза. За окном было то предрассветное время, когда ночь уже отступает, но солнце еще не показалось. Серый полусвет, холодный и неприветливый.

Стук повторился и стал громче. Я сбросил одеяло, вскочил с постели. Ноги коснулись ледяного пола – я поморщился, но не остановился. Накинул рубаху, штаны, босиком пошел к двери. В доме было тихо. Дети еще спали. Из-за закрытых дверей доносилось ровное дыхание, тихое сопение.

Я спустился по лестнице, прошел через кухню и распахнул дверь. Холодный воздух ударил в лицо. Мороз крепчал. На дворе стоял Сидор-кузнец. Массивный, широкоплечий, лицо красное от мороза и бессонной ночи, под глазами темные круги. За его спиной на снегу лежала длинная железная труба и решетка, которую он сделал, хотя я и не просил.

– Красота, а за решетку отдельное спасибо, – сказал я.

Сидор хмыкнул, слегка поправил шапку:

– Обещал к рассвету – вот и принес. Хотя чуть не заснул над наковальней раза три. – Он кивнул на трубу. – Смотри. Метр, как просил. Ширина – ладонь. Отверстия внизу для воздуха – пять штук, по кругу. Железо толстое, не прогорит быстро.

Я присел на корточки рядом с трубой, осмотрел ее. Отверстия внизу – круглые, одинакового размера, расположены точно по окружности. Настоящая работа мастера.

– Отличная работа, – сказал я, поднимая голову. – Спасибо.

Сидор махнул рукой:

– Не за что. Теперь дело за тобой. – Он кивнул на решетку рядом. – Вот это для печки твоей. Сделал на всякий случай. Я верю в тебя, Алексендр. Ты мужик, не отступаешь даже в такой ситуации. Уважаю.

Я кивнул, пожал протянутую руку и принялся осматривать решетку. Прямоугольная, из толстых железных прутьев. Тяжелая, прочная. Выдержит вес сковороды, котла, чего угодно.

– Спасибо, Сидор, – подтвердил я. – Где наша не пропадала, да? – почему-то вспомнилась именно эта поговорка, которую повторял один мой друг из прошлой жизни.

Сидор присвистнул:

– Хорошо сказал. Именно так, Александр. Считай, вклад мой. Трактир откроешь у меня приборы закажешь, – он подмигнул и спросил. – Драконий Горн, так ты его назвал? Сегодня собирать станешь?

– Сегодня соберу, – сказал я, поднимаясь. – До полудня.

Сидор покачал головой:

– Ты упрямый, Александр. Очень упрямый. – Он посмотрел на дом, на темные окна. – Дети еще спят?

– Да, но скоро подниму.

– Ну ладно. – Сидор повернулся к воротам, потом остановился. Обернулся. Лицо стало серьезным. – Слушай… я не знаю, что ты задумал, но если эта печь правда сработает так, как ты говоришь… если ты правда выйдешь на ярмарку и дашь бой Гильдии… – Он помолчал, подбирая слова. – Повторяю, я за тебя. Понял? Если что – приходи. Чем смогу – помогу.

Я посмотрел на него. Кивнул:

– Спасибо, Сидор. Это много значит.

Он усмехнулся:

– Да ладно тебе. Просто порви их. Эту гребаную Гильдию. Заодно и за меня.

Он развернулся и зашагал к воротам. Я смотрел, как его фигура растворяется в предрассветной мгле. Потом посмотрел на трубу и решетку. У меня будет огонь, как только я соберу эту печь.

Я вернулся в дом и спустился на кухню. Разжег очаг – несколько щепок, сухая солома, искра от кремня. Огонь вспыхнул, затрещал весело. Подбросил дров покрупнее, подождал, пока разгорится как следует.

Достал овсянку. Засыпал в большой котел, смешал воду с молоком, залил и поставил на огонь. Добавил щепотку соли, помешал деревянной ложкой. Каша начала булькать, по кухне поплыл запах. Наверху послышались голоса, шарканье ног. Дети просыпались. Видимо, запах еды сделал свое дело – лучше любого будильника.

Первым спустился Матвей, зевая и потирая глаза. За ним – Тимка, растрепанный, в перекошенной рубахе. Потом Петька, Стёпка, Антон. Один за другим подтягивались остальные – Сенька, Федька, Лёшка. Все сонные, но уже более-менее на ногах.

Варя спустилась последней. Лицо бледное, под глазами темные круги. Она молча прошла к очагу, посмотрела в котел:

– Каша?

– Да, – кивнул я. – Сейчас будет готова.

Она кивнула и начала доставать миски из шкафа.

Я разлил кашу по мискам – щедрые порции. Дети уселись за стол, принялись есть. Голод делал свое дело – никто не болтал, не смеялся. Только стук деревянных ложек о миски. Я ел стоя, прислонившись плечом к стене возле очага. Каша была горячей, густой, прилипала к ложке. Не самая вкусная, все же молоко с водой без меда и без масла, но сытная – то, что нужно перед тяжелым днем.

Смотрел на детей за столом. Они ели молча, сосредоточенно, склонившись над мисками. В их глазах снова была жизнь. Не то безнадежное, потухшее выражение, что было вчера после рейда стражи. Что-то изменилось. Может быть, горячая еда. Может быть – то, что я не сдался.

Когда последняя ложка каши исчезла в последней миске, я отставил свою в сторону и выпрямился:

– Матвей, Тимка, Петька, Стёпка, Антон.

Пятеро старших мальчишек подняли головы.

– Одевайтесь потеплее. Нам нужно выходить.

Матвей вытер рот рукавом:

– Куда мы идем?

– За камнями, – коротко ответил я.

Тимка нахмурился, не понял:

– За какими камнями?

– Для Драконьего Горна. Помните? Вчера показывал.

Петька покосился на Матвея, потом недоверчиво посмотрел на меня:

– То есть… мы правда будем это строить? Прямо сегодня?

– Прямо сегодня. До полудня печь должна стоять.

Стёпка почесал затылок, явно сомневаясь:

– Александр, а… а откуда камни-то брать? Мы же не каменщики, не знаем где…

– По Слободке полно, – перебил я. – На старую мельницу сначала пойдем. Если там не наберем, то в заброшенные дворы за пьяным переулком. Ищем большие, плоские камни, которые можно использовать для кладки.

– А сколько нам надо натаскать? – спросил Сенька.

– Много, – ответил я, глядя ему прямо в глаза. – Столько, сколько сможем часа за два. Чем больше – тем лучше.

Мальчишки замолчали. Переглянулись между собой. В их взглядах читалось сомнение – печь из камней звучало безумно, но никто не возразил вслух. Никто не сказал «не пойду» или «это глупо».

Они уже научились мне доверять. Даже когда не понимали зачем.

Я оттолкнулся от стены:

– Одевайтесь. Тулупы, шапки, рукавицы. На улице мороз, пальцы отморозите за пять минут, если без рукавиц таскать камни.

Мальчишки закивали и начали подниматься из-за стола. Табуретки заскрипели. Кто-то зевнул во весь рот. Они потянулись к своим углам, где висели тулупы и лежали шапки.

Варя все это время стояла у очага, облокотившись о каменную кладку. Смотрела на меня настороженным взглядом. Лицо непроницаемое, но в глазах – что-то темное. Страх? Злость? Отчаяние?

Когда мальчишки ушли одеваться, она тихо спросила:

– Александр… – голос глухой, усталый. – Ты правда думаешь, что это сработает? Что ты построишь печь из обломков и камней, и она… что, будет работать?

Я посмотрел ей в глаза. Не отвел взгляд. Держал паузу.

– Должна, – сказал я просто.

Варя покачала головой. Медленно и, похоже, не веря.

– Должна, – повторила она с горечью. – Но что если нет?

– Она будет работать, – я посмотрел ей в глаза. – Никаких если.

Она выдохнула, опустила взгляд. Развернулась к столу и начала молча собирать грязные миски. Движения резкие, злые. Одна миска звякнула о другую слишком громко.

Я вышел из кухни, а через несколько минут мы собрались во дворе.

Рассвет уже полноценно начался – небо на востоке окрасилось в нежно-розовый и бледно-оранжевый, словно кто-то размазал акварель по холсту. Солнце еще не показалось, но свет уже был – серый, холодный, зимний. Длинные тени от домов ложились на снег.

Мороз крепчал. Дышать было больно – воздух обжигал легкие, оседал инеем на бровях и ресницах. Снег под ногами скрипел так громко, что казалось, весь квартал должен проснуться.

Я обернулся. Передо мной стояли пятеро мальчишек в тулупах, шапках и толстых рукавицах.

– Слушайте внимательно, – сказал я, глядя на каждого по очереди. – Камни нужны крепкие, которые не крошатся, не трескаются. Ищите плоские, чтобы укладывать один на другой. Размером вот такие. – Я показал руками – примерно с голову взрослого человека. – Больше можно, меньше – нет. Понятно?

– Понятно, – кивнул Матвей.

– До полудня печь должна быть собрана, – продолжил я. – Это значит, что камни нужны через два часа. Максимум – три. Чем быстрее притащим, тем быстрее начнем строить.

Тимка потер ладони друг о друга, согревая:

– А если не успеем?

Я посмотрел на него:

– Успеем, потому что иначе нельзя.

Он кивнул.

– Тогда вперед, – сказал я и первым двинулся к воротам.

Мальчишки последовали за мной. Мы вышли за ворота – в холодное, просыпающееся утро Слободки.

Мы шли по узким улицам, где дома стояли так близко друг к другу, что крыши почти соприкасались. Из труб поднимался дым. Снег под ногами был утоптанный, грязный, смешанный с золой.

Я шел впереди, мальчишки – следом гуськом. Тимка рядом, остальные чуть поодаль.

– Куда сначала? – спросил Матвей, перепрыгивая через замерзшую лужу.

– К Степану, – ответил я, не оборачиваясь. – Заберем тележку. Иначе на себе камни таскать будем до вечера.

Тимка кивнул с облегчением:

– Точно, а то я уже думал, как мы все это потащим.

До мастерской мы дошли быстро. Я открыл дверь и из проема повалил пар – внутри явно топили печь.Тепло ударило в лицо, приятное после мороза. Пахло свежей стружкой.

Степан стоял у верстака, строгал доску. Услышав наши шаги, обернулся. Лицо усталое, под глазами темные круги – видно, всю ночь проработал.

– Александр! – Он отложил рубанок, вытер руки о фартук. – Пришел за тележкой?

– За ней, – кивнул я.

Степан усмехнулся:

– Думал, ты передумаешь или еще спишь после вчерашнего. – Он кивнул на угол мастерской. – Вон она. Я ее немного в порядок привел для тебя. Ночь не спал.

Я подошел. В углу стояла простая двухколесная тележка – деревянная рама, две оси с колесами, длинные ручки для толкания.

– Спасибо, дружище. Очень она нас выручит, – сказал я, оборачиваясь к Степану.

Он пожал плечами:

– Не новая, конечно, но крепкая, не развалится. Что собираешься на ней везти?

– Для начала камни, а потом очаг на не соберу, – коротко ответил я.

Степан присвистнул:

– Камни? Для печи твоей?

– Для нее.

Он покачал головой:

– Ну ты даешь, Александр. Упертый как баран. Уважаю, – Он помолчал, потом усмехнулся. – Ладно. Бери. Только смотри, не перегружай – ось треснет.

– Не перегружу, – пообещал я и взялся за ручки тележки.

Мальчишки помогли мне выкатить ее на улицу. Колеса заскрипели по снегу – тяжеловато, но терпимо.

– Спасибо, Степан, – бросил я через плечо.

– Да ладно, – махнул он рукой. – Только верни целой и если печка твоя сработает – расскажешь, как оно.

Я кивнул и мы двинулись дальше на старую мельницу. Мальчишки рассказали, что там можно разжиться камнями.

Старая мельница стояла на краю Слободки, почти у самой реки. Когда-то здесь мололи зерно, но лет десять назад крыша обрушилась, колесо сломалось, и мельницу забросили. Теперь это была куча обломков, большую часть которых растащили местные, но кое-что осталось.

Мы подкатили тележку к краю развалин. Я остановился, оглядел местность. Камни лежали везде – большие, маленькие, плоские, круглые. Часть завалена снегом. Часть торчит наружу.

– Вот, – сказал я, указывая рукой. – Берем отсюда. Ищите плоские, размером с голову или больше. Проверяйте, чтобы не крошились. Грузим на тележку.

Тимка присел на корточки, откопал один камень из-под снега. Поднял, повертел в руках:

– Этот подойдет?

Я посмотрел. Плоский, серый, с ровными краями. Активировал Анализ:

Камень известняк

Качество: Хорошее

Состояние: Крепкий, без трещин

Потенциал: Отлично держит жар, не трескается при нагреве

– Подойдет, – кивнул я. – Такие и ищите. Складывайте в тележку аккуратно, чтобы не перегрузить.

Мальчишки разошлись по развалинам. Начали копать снег руками, выковыривать камни из замерзшей земли, переворачивать обломки.

Я работал рядом с ними. Руки быстро замерзли, даже в рукавицах. Камни тяжелые, холодные, как лед. Пальцы коченели, но я не останавливался.

Матвей нашел большой плоский камень, еле поднял. Понес к тележке, уложил на дно. Петька откопал несколько поменьше – ровных, хороших. Тоже понес грузить. Тимка с Антоном работали вдвоем – находили крупные булыжники, поднимали вместе, тащили к тележке. Стёпка работал молча. Находил камень – проверял – нес к тележке.

Тележка постепенно наполнялась. Слой за слоем. Камни укладывались плотно, один на другой.

Я проверял каждый перед погрузкой. Активировал Дар. Отбраковывал треснутые, крошащиеся. Оставлял только лучшие.

Прошло около часа. Тележка была загружена почти доверху. Много камней набрали, причем очень приличных. Повезло.

Я выпрямился, потер поясницу. Спина ныла. Руки дрожали от холода и усталости.

– Хватит, – сказал я. – Этого достаточно. Едем домой.

Мальчишки закивали, отряхивая снег с рукавиц. Лица красные от мороза и напряжения, но в глазах – удовлетворение. Мы справились.

Я взялся за ручки тележки. Потянул – тяжело, но едет. Колеса заскрипели под весом камней.

Тимка и Матвей подошли сзади, начали подталкивать.

– Вместе, – сказал я. – На счет три. Раз, два, три!

Мы рванули. Тележка тронулась с места, покатилась по утоптанному снегу.

Мы везли ее обратно через Слободку. Останавливались передохнуть каждые сто шагов. Тяжело, но дотащить нужно.

Когда вкатили тележку во двор, солнце уже поднялось выше. Стало немного теплее – градуса на два, не больше.

Мы остановились у крыльца, тяжело дыша. Пар валил изо ртов.

– Отлично, – сказал я, вытирая пот со лба. – Первый шаг сделали. Осталось построить нашу печь.

Я посмотрел на мальчишек:

– Отдыхайте, отогрейтесь дома. Потом начинаем разгружать.

Они закивали и побрели в дом, к очагу. Я остался во дворе, глядя на тележку с камнями. Первый шаг сделан. Теперь – самое сложное.

Пять минут отдыха пролетели быстро.

Мальчишки вернулись из дома – отогретые, с румяными щеками. Варя дала им горячего отвара, и теперь они снова были готовы работать.

Я стоял во дворе рядом с тележкой, глядя на груду камней. В голове уже выстроилась вся конструкция – от основания до трубы. Оставалось только воплотить.

– Слушайте внимательно, – сказал я, когда все собрались вокруг. – Печь будем строить прямо здесь, на тележке. Иначе потом не вытащим – слишком тяжелая.

Тимка нахмурился:

– На тележке? Но она же на колесах… неустойчиво.

– Поэтому сначала зафиксируем, – ответил я. – Подложим камни под колеса, чтобы не каталась. Потом начнем укладывать основание.

Матвей кивнул:

– Понял, а что с глиной? На морозе же замерзнет.

– Замерзнет, – согласился я. – Поэтому будем работать быстро. Глину разведем в доме, в тепле. Будем выносить порциями – ведрами. Укладывать сразу, пока не застыла. Ясно?

– Ясно, – хором ответили мальчишки.

– Тогда за работу. Петька, Стёпка – найдите камни покрупнее, подложите под колеса тележки. Остальные – начинайте разгружать. Самые большие и плоские камни – в сторону. Они пойдут на основание.

Мальчишки рассыпались, каждый занялся своим делом.

Петька и Стёпка нашли во дворе несколько тяжелых булыжников, подкатили их под колеса тележки. Она встала намертво, перестала качаться.

Остальные начали разгружать камни, сортируя их по размеру и форме.

Я же пошел в дом готовить раствор. На кухне у очага стояли два больших деревянных таза. В углу, в старом сундуке, лежали остатки огнеупорной глины – та самая, что я покупал для колесницы. Два мешка, может чуть больше.

Я вытащил их, развязал. Глина была сухая, комковатая, серого цвета. Высыпал в один таз. Налил воды из ведра – теплой, почти горячей, из котла над очагом. Начал месить руками. Сухая глина превращалась в теплую вязкую массу. Липла к пальцам, тянулась. Я добавлял воды понемногу, месил, разминал комки.

Когда первая порция была готова – густая, как тесто, но текучая – я выпрямился:

– Варя, помоги. Нужно носить глину на улицу. Быстро, пока не остыла.

Она молчала несколько секунд. Потом медленно кивнула, взяла ведро и зачерпнула глину из таза.

Мы вышли во двор. Я поставил ведро с глиной рядом с тележкой и обернулся к мальчишкам:

– Слушайте, как будем работать. Антон, Сенька, Федька – вы идете в дом. Там у очага стоят тазы и мешки с глиной. Высыпаете в таз, заливаете горячей водой из котла, месите. Как готово – выносите сюда ведрами. Быстро, пока не остыла. Понятно?

Антон кивнул:

– Понятно. Сколько воды лить?

– Чтобы как густое тесто получилось, – показал я руками. – Не жидкая, но и не сухая. Текучая. Попробуете – поймете.

Трое мальчишек побежали в дом.

Я повернулся к остальным:

– Матвей, Тимка, Петька, Стёпка – вы со мной. Будем укладывать камни. Я показываю, вы подаете и помогаете. Работаем быстро.

Они выстроились вокруг тележки.

Я зачерпнул глину из ведра, взял первый большой плоский камень, положил на деревянную раму тележки. Густо обмазал глиной со всех сторон – снизу, сверху, по бокам. Толстым слоем, не жалея.

– Смотрите внимательно, – сказал я, не останавливая работу. – Глина – это не просто клей, а огнеупорная изоляция. Она защитит дерево от жара, не даст загореться. Слой должен быть толстый – палец толщиной, не меньше.

Взял второй камень, приложил вплотную к первому. Еще глина – в щель между ними, сверху, замазывая стык.

– Матвей, подай вон тот камень, плоский, – кивнул я.

Матвей схватил указанный камень, протянул мне. Я уложил его рядом, снова обмазал глиной.

– Тимка, следующий. Вон тот, серый.

Тимка подал. Я укладывал один камень за другим. Руки работали почти автоматически – выбрать камень, обмазать глиной, уложить, прижать, замазать стыки. Снова и снова.

– Петька, Стёпка, вы подавайте камни. Выбирайте самые плоские, большие. Матвей, Тимка – промазывайте глиной, где я покажу.

Работа закипела.

Из дома выбежал Антон с ведром дымящейся глины:

– Александр, готово! Еще месим!

– Ставь здесь, – кивнул я, не отрываясь от работы.

Он поставил ведро, побежал обратно.

Я продолжал укладывать камни. Слой за слоем. Поддон рос – сплошное основание из камня и глины, покрывающее всю раму тележки. Пар валил – теплая глина на морозе дымилась, словно живая.

Руки по локоть в глине, пальцы коченеют, но я не останавливаюсь. Камень. Глина. Камень. Глина.

Матвей и Тимка помогали – промазывали стыки там, куда я не дотягивался, придерживали камни, пока глина схватывается. Петька и Стёпка таскали камни – выбирали из кучи, подносили, складывали рядом, чтобы под рукой были.

Сенька прибежал с новым ведром глины, забрал пустое, умчался обратно.

Первый слой – поддон – был готов через тридцать минут.

Я выпрямился, потер поясницу. Спина ныла, но на тележке теперь лежало сплошное основание из камней и глины – толстое, прочное, ровное.

– Хорошо, – сказал я, переводя дыхание. – Теперь стенки очага. Формируем камеру сгорания.

Взял кусок угля, начертил прямоугольник на поддоне – там, где будет топка. Показал рукой:

– Здесь – камера, где будут гореть дрова. По периметру укладываем камни, формируем стенки. Высота – три камня, не меньше. Изнутри обмазываем толстым слоем глины. Снаружи тоже. Это будет держать жар. Понятно?

– Понятно! – хором ответили мальчишки.

Я взял следующий камень, начал укладывать по периметру начерченного прямоугольника. Вертикально, один на другой. Глина между ними – густо, плотно.

Стенки росли. Камень на камень. Я укладывал, проверял уровень, добавлял глину, замазывал щели. Матвей и Тимка подносили камни, Петька и Стёпка – глину.

Семка выбежал из дома с очередным ведром:

– Еще глина!

– Отлично, ставь, – бросил я, не отрываясь.

Пот тек по спине, несмотря на мороз. Рубаха под тулупом прилипла к телу, но я не останавливался.

Конструкция становилась выше, массивнее. Прямоугольная камера в центре поддона. Спереди оставил широкое отверстие – для загрузки дров. Сзади – выход для трубы.

Стенки готовы.

Я отступил на шаг, оглядывая работу. Прямоугольная камера сгорания – топка – стояла в центре поддона. Стенки из камня и глины. Спереди – широкое отверстие для загрузки дров. Сзади – отверстие для трубы.

Теперь самое важное – труба и жаровня.

Я взял железную трубу, которую принес Сидор.

– Матвей, Тимка, помогите, – позвал я. – Нужно вставить трубу в заднее отверстие. Вертикально.

Мы втроем подняли трубу. Я направил нижний конец в отверстие в задней стенке топки. Труба вошла плотно, почти без зазора.

– Держите, – сказал я и быстро начал обмазывать место стыка глиной. Густо, толстым слоем, заполняя все щели. Прижимал, разравнивал, добавлял еще. – Чтобы дым не просачивался. Весь жар должен идти вверх.

Когда стык был промазан со всех сторон, я кивнул:

– Можете отпускать.

Мальчишки убрали руки. Труба стояла вертикально и не шаталась. Как глина подсохнет еще крепче будет.

Я обошел печь вокруг, проверяя. Топка внизу. Труба торчит вверх из задней стенки. Жар будет подниматься из топки, обтекать стенки, уходить в трубу.

Оставалась жаровня.

– Петька, Стёпка, тащите решетку, – сказал я, указывая на железную решетку, которую тоже принес Сидор.

Мальчишки подошли, взялись за края, подняли вдвоем, понесли к печи.

Я показал:

– Кладем сверху на стенки топки. Аккуратно, ровно.

Они начали укладывать. Решетка легла на край ближней стенки. Петька и Стёпка начали двигать ее, чтобы положить на противоположную стенку тоже.

Но глина на стенке была еще влажная. Решетка поехала, съезжая вбок.

– Стойте! – крикнул я, бросаясь вперед.

Петька попытался придержать, но решетка тяжелая, пальцы соскользнули. Она накренилась, один край съехал со стенки.

Если упадет внутрь топки – разобьет всю кладку.

Я схватил за ближний край, пытаясь удержать. Окоченевшие руки скользнули по холодному металлу.

– Тимка, хватай! – выдохнул я.

Он бросился, но не успевал. Решетка кренилась все сильнее.

И тут из дома выбежала Варя. Быстро, не раздумывая. Подскочила к тележке, протянула руки, схватила за противоположный край решетки. Рванула на себя, выравнивая.

Наши взгляды встретились через печь. Ее лицо напряженное, губы сжаты в тонкую линию. Руки дрожат от веса железа, но она держала крепко.

Я быстро подтолкнул свой край решетки, укладывая ровно на стенку. Варя сделала то же самое с другой стороны.

Решетка легла ровно на обе стенки одновременно.

– Держите, – сказал я. – Сейчас закреплю.

Я схватил глину, быстро промазал места, где решетка лежит на стенках. Толстым слоем, чтобы зафиксировать. Прижал прутья, разровнял глину.

Глина начала схватываться на морозе.

– Можно отпускать, – выдохнул я.

Варя медленно убрала руки. Решетка не сдвинулась. Лежала ровно, прочно.

Она отступила на шаг. Посмотрела на свои руки, потом на меня. Потом на печь.

– Тебе… нужна еще глина? – спросила она глухо.

Я кивнул:

– Да. Последняя порция. Нужно обмазать края решетки.

Она кивнула и пошла в дом. Мальчишки молчали. Они все видели.

Матвей тихо спросил:

– Она теперь с нами?

Я посмотрел вслед Варе:

– Да. Теперь с нами.

Следующие полчаса работа шла быстро.

Варя выносила глину – молча. Ставила ведро, возвращалась за следующим.

Я обмазал края решетки там, где она лежала на стенках. Укрепил стыки. Прошелся по всей конструкции еще раз – проверил каждый камень, каждый шов, каждое соединение.

Все держалось крепко. Печь была готова.

Я отступил на шаг. Вытер лоб тыльной стороной ладони. Передо мной стояло мое творение. Примитивное. Грубое. Куча камней и глины на тележке. Прямоугольная топка внизу. Железная труба, торчащая вверх, жаровня.

Больше похоже на какое-то чудовище, чем на печь. Делал ракетную, а получилась какая-то странная смесь ракетной и помпейской печи. Ну ничего, главное, чтобы работала.

Варя вышла из дома, вытирая чистые руки о фартук. Остановилась рядом со мной, глядя на печь молча.

– Она… – голос сел. – Она правда будет работать?

Я кивнул:

– Сейчас проверим.

Я обернулся к мальчишкам:

– Тимка, Матвей – нужны дрова. Сухие, тонкие. Щепки, лучины, что найдете. Быстро.

Они кивнули и побежали к сараю.

Я подошел к печи, присел на корточки перед топкой. Заглянул внутрь – камера сгорания пустая, темная. Стенки из камня и глины, еще влажные. Пахло сырой землей и холодом.

Сейчас узнаем. Либо это работает, либо я потратил пол дня впустую.

Тимка и Матвей вернулись с охапками щепок и немного дров притащили. Сбросили рядом с печью.

– Этого хватит? – спросил Тимка.

Я кивнул:

– Достаточно. Для начала – горсть щепок. Не больше.

Взял несколько тонких лучин, сложил их в топку. Крест-накрест, чтобы воздух проходил между ними. Сверху – щепки помельче. Немного соломы.

Мальчишки столпились вокруг. Варя стояла на крыльце, обхватив себя руками. Смотрела молча.

Я достал кремень и огниво. Ударил раз. Искра упала на солому, погасла. Ударил еще. Еще одна искра – тоже погасла.

Третий удар.

Искра попала точно в центр пучка соломы. Задымилась. Я наклонился, тихо подул. Дым стал гуще. Появился маленький оранжевый огонек. Еще подул. Огонек вспыхнул ярче, перекинулся на щепки. Пламя побежало по лучинам. Затрещало. Задымилось.

Я отстранился, встал на ноги.

Огонь разгорался в топке. Небольшой, слабый. Языки пламени лизали камни. Дым поднимался вверх – медленно, вяло. Я подбросил пару дров покрупнее.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом я услышал тихий гул. Низкий, почти неразличимый. Словно кто-то вдохнул глубоко-глубоко. Пламя в топке вздрогнуло. Изменилось. Из оранжевого стало желтым.

Вдруг огонь в топке усилился. Из трубы вырвался язык пламени – тонкий, почти прозрачный, с синим оттенком у основания. Он бил вверх над краем трубы. Я кинул дрова и они взялись почти мгновенно. Пыхнуло жаром.

Мальчишки шарахнулись назад. Тимка прикрыл лицо руками:

– Ух, горит как!

Матвей уставился на печь с открытым ртом:

– Это… это…

– Дракон, – тихо закончил я.

Пламя гудело, разгораясь все сильнее. Железная решетка над топкой начала медленно нагреваться, появился дымок.

Я подошел ближе, поднес ладонь над решеткой – в десяти сантиметрах от поверхности. Обжигало так, что пришлось отдернуть руку. Горячо.

Я обернулся. Мальчишки стояли полукругом, не в силах оторвать взгляд от ревущего пламени. Лица освещены оранжевым светом. Глаза широко распахнуты.

Варя подошла ближе. Остановилась рядом со мной. Смотрела на печь, не мигая.

– Это… – она сглотнула. – Я никогда не видела ничего подобного.

Она повернула голову, посмотрела на меня:

– Ты правда думаешь, что сможешь на этом… что сможешь победить Гильдию?

Я смотрел на гудящее пламя, на огонь, бьющий из трубы. У меня почти не было припасов, не было оборудования и денег, но теперь у меня был огонь.

Я повернулся к Варе:

– Да. Смогу.

Она смотрела на меня, о чем-то думая, потом медленно кивнула. Впервые за два дня в ее глазах появилась надежда.

Я посмотрел на небо. Практически полдень наступил. Пол дня осталось, чтобы отработать рецепт. Подготовить команду.

Мы уже сделали невозможное. Из камней, глины и ярости – мы выковали наше оружие.