Текст книги "Шеф с системой. Рецепт победы (СИ)"

Автор книги: Afael

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Глава 11

Прошел месяц с тех пор, как мы развесили первые партии колбас в подвале и вот настал день, когда можно снимать урожай.

Я спускался по каменным ступеням в сопровождении всей своей команды – Федота, Матвея и нескольких помощников. В руках у меня был острый нож, а в груди билось взволнованное сердце. Сейчас решалось – стал ли мой эксперимент триумфом или провалом.

Подвал встретил нас насыщенным ароматом выдержанного мяса. За эти месяцы запах стал богаче, глубже, приобрел благородные нотки, которых не было в свежих колбасах.

– Боже мой, – прошептал Матвей, вдыхая воздух. – Какой запах!

Я подошел к первому ряду колбас. То, что висело передо мной, разительно отличалось от того, что мы развешивали. Колбасы стали твердыми, как дерево, их поверхность покрылась тонким слоем благородной белой плесени, которая защищала мясо от порчи.

– Федот, принеси разделочную доску, – сказал я, снимая одну из колбас.

Колбаса была удивительно тяжелой для своего размера – вся влага испарилась, оставив концентрированную сущность мяса и специй. Я положил ее на доску и сделал первый надрез.

Нож вошел с трудом – колбаса была плотной, но когда я отрезал первый кусочек, мое сердце запело от радости. Срез был идеальным – темно-красное мясо с белыми прожилками сала, равномерная текстура, никаких признаков порчи.

– Попробуем, – сказал я, отрезая по кусочку каждому.

Первый кусок я положил себе в рот и начал медленно жевать. Вкус был… невероятным. Концентрированный, насыщенный, с глубокими нотками специй и легкой остротой чеснока. Соль вытянула всю лишнюю влагу, оставив чистую квинтэссенцию мяса.

– Мастер, – выдохнул Федот, – это же… это же просто объедение!

Матвей жевал с закрытыми глазами:

– Я никогда ничего подобного не пробовал. Такой богатый вкус. М-м.

– Проверим остальные, – сказал я, хотя уже был уверен в результате.

Мы попробовали колбасы из разных партий. Все были превосходными – каждая со своим оттенком вкуса, но все неизменно качественными.

– Матвей, – сказал я, – пошли гонца к князю. Скажи, что я прошу собрать совет для дегустации нового продукта.

Через час в подвале собрались все, кто имел влияние в роду. Князь Святозар пришел первым, за ним – Ярослав, Степан Игнатьевич, воевода Ратибор, Всеволод. Отдельно держались казначей Елизар – сухонький старик с цепкими глазами – и несколько старых капитанов.

– Господа, – сказал я торжественно, – месяц назад я начал это дело. Сегодня вы увидите его результат.

Я разложил на столе образцы колбас – нарезанные тонкими ломтиками, красиво уложенные на деревянных досках. Рядом поставил кувшины с вином и свежий хлеб.

– Прошу, – сказал я. – Попробуйте.

Князь взял первый кусочек и осторожно попробовал. Его глаза расширились от удивления:

– Это… что это такое?

– Сыровяленая колбаса, – объяснил я. – Мясо, выдержанное специальным образом в течение месяца.

Ярослав тоже попробовал и присвистнул:

– Алексей, это невероятно! Я никогда не ел ничего подобного!

Один за другим все присутствующие пробовали колбасу, и реакция была одинаковой – полное изумление. Степан Игнатьевич жевал медленно, с выражением человека, который пытается понять, как такое возможно. Ратибор взял сразу несколько кусков и ел с видимым наслаждением.

– Сколько это может храниться? – спросил князь.

– Не меньше года, а при правильных условиях – и больше. И со временем вкус только улучшается.

– А сколько мы можем произвести?

– Не так много при нынешнем количестве рабочих рук, – развел я руками. – Мы же своей кухней это делали. Нужны слуги, которых можно обучить. При достаточном количестве рук можно делать и тысячу штук в месяц. Было бы мясо, да нужная соль.

Казначей Елизар, который до этого молча наблюдал, вдруг оживился:

– Тысячу в месяц? – Его глаза загорелись жадным огнем. – А сколько это будет стоить?

– Стоить? – не понял я.

– Ну да! Сколько за такую колбасу заплатят купцы? Это же сокровище! Мы должны немедленно начать продавать, то что ты изготовил! Мы озолотимся!

Я почувствовал, как внутри у меня что-то сжалось. Елизар смотрел на мои колбасы не как на стратегический запас для крепости, а как на источник прибыли.

– Торговать? Потом можно, а сейчас зачем? Мы же запас не сделали.

– Как зачем? – Елизар смотрел на меня как на безумного. – Такая вкусность – и не продавать? Это же чистое золото!

– Это стратегический запас для наших людей, – твердо сказал я. – «Железный Запас» для войска и для остальных на черный день.

– Какой «Железный Запас»! – воскликнул казначей. – Ты что, с ума сошел? Такую драгоценность давать простым воинам? Это должно идти только на продажу, только богатейшим покупателям!

Старые капитаны поддержали его:

– Елизар прав! Зачем кормить дружинников тем, за что можно получить серебро?

– Можно делать простые колбасы для войска, а такие – для торговли, – предложил другой.

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Они хотели превратить мое изобретение в источник наживы, забыв о его истинном предназначении.

– Стойте, – сказал я, поднимая руку. – Вы о чем говорите? Я создавал это для защиты рода, а не для торгашества!

– А кто тебя спрашивает? – резко сказал Елизар. – Ты – повар и знахарь, Алексей. Твое дело – варить да колдовать, а как род будет распоряжаться плодами твоего труда – решать нам, боярам, а не поварам.

Вот тут я разозлился по-настоящему. Я прекрасно помнил как мы продирались сквозь врагов и непогоду к крепости Боровичей, а эта вошь тыловая предлагает продать запасы! Мало того, я создал нечто уникальное, а теперь мне говорили, что я всего лишь слуга.

– Поварам? – Я встал во весь рост и посмотрел на него сверху вниз. – Эти «повара» сколько уже раз помогали спасать род⁈ Этот «повар» создал то, что позволило осуществить дерзкий план!

Зал затих. Никто не ожидал такой резкости от меня.

– Не смей так говорить с Алексеем! – взорвался Ярослав. – Он создал это чудо!

– Успокойся, племянник, – мягко вмешался Всеволод. – Никто не умаляет заслуг мастера Алексея, но Елизар тоже прав – нужно думать о пользе для всего рода.

Он подошел ко мне:

– Алексей, пойми – прибыль от торговли колбасами позволит расширить их изготовление, закупить лучшие приспособления. В итоге мы сможем делать больше и лучше.

Внешне это выглядело разумно, но я чувствовал – меня пытаются перехитрить.

– И у нас хватит и на войско, и на торговлю, – добавил Всеволод.

– А если хватать не будет? – резко спросил я. – А если война затянется? А если враг перекроет торговые пути? Что тогда? Будете объяснять голодным воинам, что их паек продали купцам за серебро?

Елизар попытался возразить:

– Но деньги важны для рода…

– Важнее жизней наших людей? – Мой голос стал холодным. – Важнее обороны?

Князь поднял руку, призывая к тишине:

– Алексей, что ты предлагаешь?

– То, что планировал с самого начала! – Я обвел взглядом всех присутствующих. – Сначала накопить запас, а потом, когда будет достаточно для обороны, можно думать о торговле излишками.

– Сколько это времени⁈ Месяц, два⁈ – Елизар был возмущен. – Мы упустим все возможности!

– Зато не упустим собственные жизни, – отрезал я. – Хочешь продавать их «уважаемый» Елизар? – «уважаемый» я сказал таким тоном, что всем в комнате стало ясно, насколько я его НЕуважал. – Помоги создать излишки и продавай. Что ты сделал для того, чтобы продавать их? – я указал на колбасу.

Все уставились на Елизара и он даже немного съежился. Я понимал, что сильно перебарщиваю. очень сильно, но остановиться уже не мог. Плевать уже было если меня в яму посадят. Один раз смолчишь – потом всю жизнь будешь молчать.

– Для продажи колбасы нужны люди, которые будут ее делать. Мы с поварами и так зашиваемся. На всю крепость готовим, колбасу делаем, с сыром работаем! – продолжал я. – Никто не спросил, как мы все успеваем!

– Тише, тише, Алексей, – Всеволод положил мне руку на плечо, – ну погорячились мы, но и ты нас пойми. Это ж чудо какое! Что тебе надо, чтобы эти излишки появились?

– Мне надо людей, которых мы обучим. Надо массовую добычу пещерной соли, так как без нее невозможно делать колбасу, надо помещение еще больше, – принялся перечислять я.

– Вот и прекрасно, вот и хорошо, – широко улыбнулся Всеволод. – Елизар, а ты Алексею с этим поможешь, правда? – он очень ласково посмотрел на казначея и тот закивал как болванчик. – Решили.

Наступило молчание. Все смотрели на князя, ожидая решения.

– Хорошо, – сказал наконец Святозар. – Елизар, займешься помощью лично и выделишь средства. Если через два месяца не организуешь излишки, ответишь, – рыкнул князь и вышел из подвала.

Я кивнул. Первая битва была выиграна, но чувствовал – это только начало войны.

* * *

Вечером в покоях князя Святозара было тихо. Он сидел за столом, пытаясь сосредоточиться на донесениях от пограничных отрядов, но буквы расплывались перед глазами, а в висках стучала тупая, ноющая боль. Он с досадой отложил свиток. Руки, которые еще недавно могли согнуть подкову, сегодня едва держали грифель.

– Старею, – пробормотал он в тишину.

– Ты не стареешь, брат, ты устал, – раздался из-за его спины спокойный, сочувствующий голос.

Святозар обернулся. В дверях стоял его брат, воевода Всеволод. В руках он держал серебряный кувшин.

– Я видел, как ты мучился на совете, – продолжил Всеволод, подходя к столу. – Решил принести тебе твоего любимого вина, подогретого с пряностями. По моему особому рецепту. Оно снимает головную боль и успокаивает.

Он налил в княжеский кубок темно-рубиновую, ароматную жидкость. Святозар, ничего не подозревая, с благодарностью принял его.

– Спасибо, брат. Твоя забота мне как бальзам на душу.

Князь отпил вино и почувствовал приятную расслабленность. Головная боль, мучившая его весь день, немного отступила.

– Иногда думаю, – сказал Святозар задумчиво, – не слишком ли я консервативен? Может, действительно пора больше доверять молодым?

– Ты мудрый правитель, брат, – заверил его Всеволод, подливая еще вина. – Но даже самый сильный дуб не может держать все ветви в одиночку. Ты выносишь на своих плечах тяжелейшую войну. Ты сохранил род. Теперь ты заслужил право немного отдохнуть.

– Отдохнуть? – хмыкнул Святозар. – Когда Морозовы все еще скалят зубы у наших границ?

– Именно поэтому, – мягко возразил Всеволод. – Посмотри на Ярослава. Это уже не тот щенок, которого ты боялся отпускать от себя. Он – победитель. Герой. Он развалил союз, который мы не могли одолеть силой. Он привел в казну больше серебра, чем все наши купцы за последний год. Он готов.

Святозар смотрел в огонь камина, и на его суровом лице отразилась отцовская гордость.

– Готов, – согласился он. – Но готов ли род принять его?

– Они уже приняли его! – с жаром воскликнул Всеволод. – Дружина пойдет за ним в любой огонь, а этот твой знахарь, Алексей… он даст ему такое преимущество, о котором мы и мечтать не могли. Дай ему волю, брат. Начни передавать дела. Не все сразу, конечно, но начни.

– Ты думаешь? – в голосе Святозара прозвучало сомнение.

– Я уверен. Пусть Ярослав займется тем, что у него получается лучше всего – войной. Пусть он лично контролирует патрули, разрабатывает планы обороны, тренирует новобранцев. А ты, – он положил руку на плечо брату, – ты сможешь, наконец, отдохнуть и сосредоточиться на главной стратегии, не отвлекаясь на мелочи.

– А кто займется этими «мелочами»? – усмехнулся Святозар. – Отчетами казначея, спорами ремесленников, жалобами крестьян?

– Я, – просто ответил Всеволод. – Я возьму на себя эту рутину. Буду твоими глазами и ушами в крепости, пока ты и твой сын будете ковать нашу победу на границах.

После ухода брата князь еще некоторое время сидел в кресле, размышляя о будущем. Идеи Всеволода казались разумными, правильными. Он действительно устал. А Ярослав… Ярослав действительно был готов, но почему-то после каждого такого разговора с братом, после его заботы и его вина, он чувствовал не прилив сил, а странную, свинцовую усталость, которая, казалось, шла не из мышц, а из самой души.

* * *

Прошло три недели с того памятного совета. Казначей Елизар, хоть и нехотя, но, подталкиваемый волей князя, выполнял свою часть сделки. Он нашел людей, нашел дополнительные деньги на мясо, даже организовал караван за той самой «пещерной солью».

Я видел, как он каждый день с кислой миной изучает отчеты Матвея о расходах, но молчит, а потом я начал замечать, что он все чаще «случайно» появляется в коптильне или в подвале, где сохли наши колбасы. Он не говорил ни слова, лишь наблюдал за идеальным порядком, за слаженной работой, за тем, как на его глазах из простых продуктов рождается настоящее сокровище.

И вот, когда мы уже уверенно подходили к тому, что скоро излишки колбасы пойдут в продажу, он сам позвал меня к себе.

Я шел туда, готовый к новой битве, но вместо этого меня встретил деловой, почти уважительный тон.

– Алексей, – начал он, указывая мне на стул напротив своего стола. – Я изучил твои отчеты. Расходы велики, но и результат… – он на мгновение запнулся, – … впечатляет.

Он посмотрел на меня своими цепкими, умными глазами.

– Я все еще считаю, что кормить солдат таким деликатесом – расточительство, но я также вижу, что прибыль от продажи даже небольшой части может покрыть все наши расходы на год вперед.

– Я рад, что мы нашли общий язык, казначей, – осторожно ответил я.

– Мы не нашли общий язык, – поправил он. – Мы нашли общую выгоду. Я хочу обсудить объемы. Сколько мы можем пустить на продажу, не навредив твоему «Железному Запасу»?

Это был уже не приказ, а деловой разговор. Я понял, что он, глядя на мою работу, начал видеть во мне не просто повара-выскочку, а равного себе игрока. Прагматика.

– Я считаю, что семьдесят процентов должно идти в запас, – начал я. – А тридцать – на продажу.

– Семьдесят⁈ – вспылил было он, но тут же взял себя в руки. – Это слишком много. Солдатам столько не съесть. Пятьдесят на пятьдесят. И это мое последнее слово.

Я подумал. Пятьдесят процентов – это все еще огромный стратегический резерв, а прибыль от второй половины действительно позволит нам расширить производство.

– Хорошо, – согласился я. – Пятьдесят на пятьятьдесят, но при одном условии.

– Каком еще условии?

– Качество. Вы не будете пытаться удешевить производство, заменяя мясо на обрезки или экономя на соли. Рецептура должна соблюдаться неукоснительно. И для войска, и для продажи.

Елизар несколько секунд молча смотрел на меня, а затем на его тонких губах появилась едва заметная, похожая на трещину, усмешка.

– Ты думаешь, как купец, а не как повар. Это… похвально. Я согласен. Качество – залог высокой цены.

Мы ударили по рукам. Это не было началом дружбы, а скорее делового партнерства. Я вышел из его канцелярии с чувством сложной, но важной победы. Мне удалось не просто отстоять свой проект, но также заставил старого лиса признать во мне ровню.

Но меня беспокоило другое. Слухи о недомогании князя Святозара ходили по всей крепости. Говорили, что он стал забывчивым, часто жалуется на слабость, с трудом читает документы.

Поначалу все списывали это на возраст и усталость от государственных дел, но с каждым днем симптомы становились заметнее.

Князь начал избегать публичных мероприятий, реже появлялся в совете, все чаще передавал важные решения Ярославу или Всеволоду. Те, кто видел его вблизи, говорили, что он сильно похудел, а кожа приобрела нездоровый сероватый оттенок.

Всеволод проявлял трогательную заботу о брате. Он ежедневно навещал его, приносил лекарственные травы, которые покупал у заезжих торговцев, лично следил за тем, чтобы князь правильно питался и достаточно отдыхал.

– Святозар перерабатывает, – объяснял он всем интересующимся. – Нужно убедить его больше отдыхать и передать часть дел молодому поколению.

Лекари, которые осматривали князя, разводили руками. Никаких явных признаков болезни они не находили, но общее состояние организма явно ухудшалось.

– Возраст, – говорили они. – Организм изнашивается, силы убывают. Это естественный процесс.

Лишь изредка в глазах князя вспыхивало что-то похожее на прежнюю остроту ума, но эти моменты становились все реже, а периоды слабости – все длиннее.

Всеволод между тем постепенно брал на себя все больше обязанностей брата. Он делал это тактично, без лишнего шума, всегда подчеркивая, что действует лишь временно, до выздоровления князя.

Но каждый в крепости видел – власть медленно, но неуклонно переходила в его руки.

И тут, словно мне мало было одного фронта, появился второй.

В мою кухню вошел Ярослав. По его лицу было видно – он встревожен.

– Алексей, – сказал он без предисловий, – мне нужна твоя помощь. Дело касается отца.

Я отложил нож, которым нарезал мясо для очередной партии колбас:

– Что с князем?

– Он совсем плох. Вчера не мог подписать важный документ – руки дрожали так сильно, что чернила растеклись, а сегодня утром забыл имя одного из капитанов, с которым знаком двадцать лет.

Ярослав сел на табурет, тяжело вздохнув:

– Лекарь говорит – возраст, но мне кажется, что это происходит слишком быстро. Еще полгода назад он был бодр и энергичен.

– И что ты хочешь от меня?

– Приготовь ему самый сильный восстанавливающий бульон, какой только можешь. Что-то, что вернет ему силы.

– Я сварю ему бульон, – сказал я Ярославу. – Попробуем его взбодрить.

Я взял огромные, напитанные силой мозговые кости быка. Затем долго томил их на медленном огне с кореньями, пока бульон не стал густым, наваристым, а запах его просто с ног валил и сразу пробуждал аппетит.

Затем я начал добавлять свои секреты. Достал из запасов драгоценный, похожий на человечка корень женьшеня, который, благодаря Ярославу, купил у южного купца. Отрезал от него почти прозрачную пластинку – больше было нельзя, чтобы не навредить ослабленному сердцу.

В густой, горячий бульон я добавил ложку меда – не для сладости, а для чистой, природной энергии. И в самом конце, уже сняв котел с огня, бросил несколько листочков свежей мяты, чтобы ее холодный, ясный дух прочистил разум. Бульон-чай был готов.

– Готово, – сказал я Ярославу, наливая дымящийся, ароматный бульон в лучшую керамическую миску. – Пойдем вместе. Я должен сам посмотреть на него.

Мы вошли в покои князя. Святозар сидел в кресле у камина, укутанный в меха. Он выглядел… старым. Не просто уставшим, а именно высохшим, словно из него уходила жизнь.

– Отец, – тихо позвал Ярослав. – Алексей принес тебе лечебный бульон.

Князь с трудом поднял голову, и в его тусклых глазах на мгновение блеснул интерес. Я поставил миску на столик перед ним.

– Это вернет вам силы, мой князь, – сказал я.

Он взял ложку дрожащей рукой и сделал первый глоток. В тот момент, пока он ел, я, стоя рядом, сосредоточился и активировал свой Дар.

Анализ Статуса

Сначала я увидел то же, что и раньше. Обычный, поверхностный отчет.

Анализируемый объект: Святозар Всеволодович

Состояние: Ослабленное

Причина: Естественное старение

Но затем под этими строками, словно проступающие сквозь туман, начали появляться новые, зловещие слова, которые мог видеть только я.

ВНИМАНИЕ! Навык обнаружил скрытый негативный статус!

Скрытый статус: Подавление Живы

Источник: Неизвестный алкалоид сложного состава. Уровень вашего навыка Анализ Ингредиентов недостаточен для идентификации.

У меня перехватило дыхание. Болезнь князя оказалась отравлением!

Система не знала, что это за яд – он был слишком сложным и хитроумным, но она четко видела его действие. Князя не просто травили. Его жизненную силу медленно, день за днем, подавляли, маскируя это под старость.

Ярослав с надеждой смотрел то на меня, то на отца.

– Ну как, поможет?

Я поднял на него взгляд, и он, увидев выражение моего лица, похолодел.

– Что такое, Алексей?

– Нам нужно поговорить, – сказал я тихо. – Немедленно. Со Степаном Игнатьевичем.

Глава 12

Канцелярия управляющего была погружена в полумрак – лишь несколько свечей освещали наши встревоженные лица. Мы собрались втроем: я, Ярослав и Степан Игнатьевич. За окном уже наступила глубокая ночь, но сон был немыслим в такой ситуации.

– Отец совсем плох, – сказал Ярослав, и в его голосе звучало отчаяние. – Сегодня он не узнал старого Ратмира, который служит нашему роду уже тридцать лет.

Степан Игнатьевич кивнул:

– И это не первый случай. Вчера он трижды забыл, о чем мы только что говорили.

– А руки у него дрожат все сильнее, – добавил Ярослав. – Он уже не может держать перо, чтобы подписать документы.

Я долго молчал, обдумывая симптомы. Анализ показал, что его отравляют, но как это сказать товарищам, не говоря о системе? Вот ведь задачка еще. Придется снова подключать матушку и объяснять все ее наукой. Других вариантов просто нет.

– Господин управляющий, – сказал я наконец, – то, что происходит с князем, не похоже на обычное одряхление.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Степан Игнатьевич.

– Матушка моя учила меня распознавать разные хвори, и она говорила: когда жизненные силы угасают так ровно, день за днем, без вспышек болезни – это часто следствие долгого воздействия «тихих ядов».

Ярослав побледнел:

– Ты думаешь, отца травят?

– Думаю, что симптомы больше походят на медленное отравление, чем на естественную старость, – осторожно ответил я. – Матушка рассказывала о ядах, которые не убивают сразу, а медленно душат дух человека, истощают его изнутри.

Степан Игнатьевич тяжело вздохнул:

– Я тоже давно это подозреваю, но подозрения – не доказательства.

– А доказательства у нас есть? – спросил Ярослав.

– Никаких, – признал управляющий. – И в этом вся беда. Отравитель слишком осторожен и умен. Он не оставляет следов.

– Но мы же не можем просто сидеть и смотреть, как отца медленно убивают! – воскликнул Ярослав, вскакивая с места. Его рука инстинктивно легла на эфес меча, словно он готов был прямо сейчас рубить невидимого врага.

Степан Игнатьевич не шелохнулся. Он медленно поднял свой пронзительный взгляд на княжича.

– Не можем, – согласился он. – Но и действовать вслепую – значит проиграть. Враг хитер, потому что он не прячется в тени. Он стоит у нас за спиной и сочувственно хлопает по плечу.

Ярослав нахмурился, не понимая, к чему он клонит.

– О чем ты, Степан?

Управляющий сделал паузу, и его следующие слова упали в тишину комнаты.

– Я говорю о том, что человек, который это делает – тот, кому мы доверяем больше всего. Тот, кто больше всех выиграл от болезни твоего отца. Я говорю о воеводе Всеволоде.

Ярослав застыл, а затем его лицо исказилось от возмущения и гнева.

– Ты в своем уме, управляющий⁈ – прорычал он. – Дядя Всеволод⁈ Человек, который спас проект Алексея? Который единственный из «старой гвардии» поддержал нас⁈ Ты обвиняешь нашего главного союзника⁈

– Самый верный союзник – тот, кто держит кинжал у твоего горла так ласково, что ты принимаешь его за объятие, – ледяным тоном ответил Степан. – Подумай, княжич. Когда твой отец начал слабеть? Именно тогда, когда Всеволод стал его ближайшим советником, его «заботой» и «опорой». Кто приносит ему особое вино по вечерам? Кто убеждал его больше отдыхать и меньше вникать в дела?

– Он заботился о нем! – выкрикнул Ярослав. – Он любит отца! Он помог нам! Он заставил этих старых пней работать! Без него сыроварня так и осталась бы планом на дощечке!

– Да, он помог, – спокойно согласился Степан Игнатьевич. – А ты не думал, зачем? Он поддержал проекты Алексея, потому что они – твои проекты. Он сделал тебя, наследника, своим должником. Он завоевал твое безграничное доверие, чтобы ты никогда, ни на мгновение, не заподозрил его. Это гениальный ход, достойный величайшего интригана.

– Это паранойя! – Ярослав ударил кулаком по столу. – Ты видишь врагов в каждом, кто не согласен с тобой! Дядя – единственный, кто верит в нас!

Я молчал, наблюдая за этим столкновением. Ярослав, молодой и пылкий, видел лишь внешнюю сторону – помощь, поддержку, добрые слова. Степан, старый и мудрый волк, видел скрытую механику власти. И я, к своему ужасу, понимал, что логика управляющего, какой бы чудовищной она ни казалась, была безупречна.

– Княжич, – сказал я тихо, и оба спорщика повернулись ко мне. Ярослав ждал от меня поддержки, Степан – подтверждения своих слов. – Вы правы. Воевода Всеволод был нашим главным защитником. Без его вмешательства казначей и ремесленники похоронили бы наши начинания.

Ярослав благодарно кивнул, но я продолжил, глядя ему прямо в глаза.

– Но самый искусный лжец добавляет яд не в то блюдо, на которое все подумают, а в то, которое подают с улыбкой и словами о заботе. Господин управляющий говорит не о догадках, а о логике. Подумай сам. Этот яд – не дело рук простого убийцы. Он медленный, хитрый, маскируется под старость. Чтобы его применять, нужен не только доступ к князю, но и глубокие знания. И главное – интерес, цель.

Я сделал шаг вперед, понижая голос.

– Кто больше всех выиграл от того, что князь Святозар стал слаб и начал отходить от дел? Кто теперь фактически решает вопросы в совете, пока ты, княжич, занят военными делами и нашими проектами, а твой отец – хворает? Чьи идеи о «новом величии» рода теперь звучат громче всех?

Я лишь задавал вопросы, ответы на которые были очевидны. Ярослав смотрел на меня, и я видел, как в его глазах уверенность борется с ужасной догадкой. Он все еще не мог поверить, но зерно сомнения было посеяно.

– Если мы обвиним Всеволода без неопровержимых доказательств, он поднимет мятеж, – повторил Степан Игнатьевич, возвращая нас к суровой реальности. – Скажет, что мы оговариваем его из зависти к его влиянию и половина «старой гвардии» встанет на его сторону. Нам нужно не мнение, а факт. Улика, которую нельзя оспорить.

– И многие ему поверят, – мрачно добавил я. – Ведь он так искусно играет роль заботливого брата.

Мы сидели в тяжелом молчании. Ситуация казалась безнадежной – мы знали правду, но не могли ее доказать.

– Значит, нужно заставить его показать себя, – сказал наконец Ярослав. – Поймать за руку, но если это не он, вы оба передо мной извинитесь. Поняли?

– Поняли. Как доказать только? – спросил Степан Игнатьевич. – Он слишком осторожен, чтобы попасться на простую ловушку.

– Не знаю, – признал Ярослав. – Но должен же быть какой-то способ!

Я задумался. Действительно, нужен был способ получить неоспоримые доказательства. Что-то такое, что нельзя было бы объяснить случайностью.

– А что если… – начал я и замолчал, обдумывая внезапно пришедшую в голову идею.

– Что если что? – нетерпеливо спросил Ярослав.

– Я читал об одном способе выявления скрытых ядов, – сказал я медленно. – Древнем способе, которым пользовались наши предки.

Степан Игнатьевич наклонился вперед:

– Каком способе?

– Он называется «проявление следа». Некоторые цветы, если их особым образом смешать с чистой солью, могут вступить в… как бы это сказать… в спор с мертвыми травами.

– Не понимаю, – сказал Ярослав.

– Алексей, – сказал Степан Игнатьевич после долгого молчания, – объясни еще раз. Как именно должно работать это «проявление следа»?

Я понимал, что нужно быть очень осторожным в объяснениях. Слишком точные знания могли выдать меня.

– Матушка говорила, что некоторые чистые горные травы не переносят соседства с ядовитыми растениями, – начал я, стараясь говорить неуверенно, как человек, который пересказывает древние поверья. – Когда их смешиваешь особым образом с морской солью, они начинают… как бы искать своих врагов.

– Искать врагов? – переспросил Ярослав.

– Ну, не совсем так. Просто они… вступают в спор с тем, что им враждебно. И если в теле человека есть следы мертвых трав – ядов, – то отвар из живых трав, пройдя через такое тело, оставляет на посуде темный след.

Я помолчал, делая вид, что пытаюсь вспомнить детали:

– Матушка показывала мне это один раз, когда подозревала, что одну из соседских коров кто-то травит. Дала корове такой отвар, а потом посмотрела на деревянную чашку. Там была черная полоса, как от сажи.

– И что потом? – заинтересовался Степан Игнатьевич.

– Корова выздоровела через неделю, а того, кто ее травил, нашли – оказался сосед.

– Значит, метод работает, – задумчиво сказал управляющий.

– На животных – да, а вот с людьми… – я неуверенно пожал плечами. – По идее должно, но я не видел, чтобы матушка проверяла.

Ярослав нетерпеливо встал:

– Все равно попробовать стоит, а на какой посуде лучше всего видно этот след?

– На серебре, – сразу ответил я. – Матушка всегда говорила: «Серебро – правдивый металл. На нем ложь не удержится, а правда проступит черной полосой».

Не знаю как мне это объяснение в голову пришло. Вжился в образ, наверное.

– У отца есть личный серебряный кубок, – сказал Ярослав. – Тот, что дядя Всеволод ему подарил на именины.

Степан Игнатьевич и я переглянулись. Символично – если Всеволод действительно отравитель, то улика проявится именно на его подарке.

– Отлично, – сказал управляющий. – Значит, план такой: Алексей готовит этот отвар. Ярослав относит его отцу и следит, чтобы князь выпил именно из серебряного кубка.

– А потом? – спросил я.

– А потом ждем, – ответил Степан Игнатьевич. – Если на кубке появится темный след, мы будем знать, что князя действительно травят.

– Но это еще не докажет, что травит именно Всеволод, – заметил Ярослав.

– Не докажет, – согласился управляющий. – Но если мы поймаем его с поличным…

Он не договорил, но мы все понимали. Нужно было не просто доказать факт отравления, но и изобличить отравителя.

– А что если поставить стражу у покоев отца? – предложил Ярослав. – Незаметную стражу.

– Всеволод слишком осторожен, – покачал головой Степан Игнатьевич. – Если заметит что-то подозрительное, просто не придет.

– Тогда как?

Я задумался. Нужен был способ застать Всеволода врасплох, но так, чтобы он ничего не заподозрил.

– А что если сделать так, – сказал я медленно. – Дадим князю отвар. Скажем, что это укрепляющий чай, а потом я буду наблюдать из соседней комнаты.

– Из какой соседней комнаты? – спросил Ярослав.

– Там, где хранятся княжеские одежды. Если приоткрыть дверь, можно видеть половину покоев. Я заметил ее, когда мы с тобой вечером туда приходили.

И тут до меня дошло, что я сболтнул лишнего и ввязался в откровенный фарс. Прикусив язык, я начал молиться всем богам, чтобы они не согласились.

Степан Игнатьевич кивнул:

– Неплохая идея, но рискованно. Если Всеволод тебя заметит…

– Не заметит. Я буду осторожен, – сказать мне больше было нечего. Сам предложил.

– А если он не придет? – спросил Ярослав. – Тогда попробуем на следующую ночь и будем пробовать, пока не поймаем его, либо настоящего отравителя. В общем, Алексей, я с тобой.

– В смысле со мной? – опешил я.

– С тобой в комнате с одеждой посижу, – пожал плечами Ярослав. – Пока лично все не увижу, никому не поверю.

Я только рукой махнул.