Текст книги "Империя статуй (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 17 страниц)
Аккуратно сев на софу, я, наконец, взяла на руки своего малыша, прижав его к своей груди. Тот крепко обнял меня в ответ. Одна из толпившихся в глазах слезинок все же соскочила, упав ему на голову. Меня вдруг наполнила такая теплота, что я тихо рассмеялась.
– Вернулся к маме, – зачем-то произнесла я ему в макушку, будто бы сама пыталась убедить себя в происходящем.
Он шмыгнул носом и молча кивнул, прижимаясь щекой к моим ключицам.
– Рад, что с тобой все в порядке, – произнес Вестмар, присаживаясь рядом и опуская свою руку на спину ребенка. – Когда тот призрак принес мне Айварса, я думал…думал… – его дыхание сбилось, и он с силой закусил губу, чтобы удержать себя от грустных слов, – я действительно счастлив, что ты жива.
– Вестмар, – повернувшись лицом к королю, я подумала о том, как все мы смотрелись со стороны. Как…настоящая семья. – Вестмар, ты представить себе не можешь, как сильно я тебе благодарна. Ты столько сделал для меня, хотя я…
– Те слова, что я сказал тебе, когда Айварс появился на свет, были правдой. Мои чувства не изменились с тех пор. Но я вновь и вновь винил себя в том, что не захотел признавать сына-горгону…Это чудесный ребенок, и я полюбил его также, как полюбил тебя. Я бы хотел попросить прощения за то, что…
– Тебе незачем извиняться! Вестмар, если бы не ты…Я бы была мертва.
Его лицо вдруг побледнело, после – вновь покраснело. Неожиданно схватив меня за руку, он прижал её к своим губам, крепко зажмурив глаза.
– Значит, все, что я делал, было не зря…Как же я счастлив.
– Твои чувства…они правда не изменились? – произнесла я, переводя взгляд с макушки сына на глаза короля. Щеки зарделись, стоило мужчине звонко рассмеяться.
– Изменились, – ответил он, хитро прищуриваясь, – думаю, стали сильнее. Какое иное мужское сердце устоит перед тобой?
– Ох, будет тебе…
– Я ведь ни разу не говорил тебе этого, но…спасибо за сына.
– …
– Знаешь, Сиггрид, я бы хотел остаться здесь с тобой. Прожить рядом столько, сколько мне отведено судьбой, но…
– Я понимаю, – произнесла я, не скрывая грусти, – ты не можешь бросить свой народ. Что ж, это говорит о том, что отец Айварса не отъявленный эгоист.
Он вновь усмехнулся. Придвинулся ближе, прислоняясь своим лбом к моему.
– Я знаю, что ты воспитаешь сына прекрасной горгоной. Мне же нужно заняться воспитанием тех, кому я должен в будущем передать трон. Я ужасный муж. Хочу хотя бы быть хорошим отцом.
– Так и есть, – улыбнулась я в ответ, – но, знаешь, я всегда буду ждать тебя здесь. В этом месте ты всегда будешь долгожданным гостем.
– Прямо уж всегда?
– Даже, когда твоя кожа покроется морщинами. Я буду ждать. Чтобы вновь обнять и сказать тебе спасибо…
Глава 35
Вестмар уехал десять дней спустя, оставив в моей душе щекотливое чувство тоски. Всматриваясь в мелькающую на горизонте карету, я вспоминала долгие прогулки по затухающему осеннему саду, медленно покрывающемуся позолотой. Держа за одну руку мою ладонь, а за другую – руку Вестмара, Айварс то и дело поджимал к себе хвостик, чтобы зависнуть в воздухе. В будущем он непременно расскажет мне об этом времени, закравшимся в глубины памяти, но, как бы сильно я не желала дать ему любовь сразу двух родителей, он был вынужден остаться лишь с одним, чувствуя доброту отца в письмах и присылаемых подарках. Айварс рос быстро и был умным мальчиком, развитым не по годам, и, даже будучи первым принцем Империи, окруженным опекой и заботой, он не был избалованным, ведь я всеми силами пыталась привить ему способность смотреть на мир не только с пьедестала, но и с обычной тропы.
Нахождению сына короля в чужой стране никто из людей не удивился – для одних это было сродни залогу мирных отношений, для других – нечто естественное, ведь где как не среди монстров обучаться рожденному вне брака «нагу». К сожалению, с тех самых пор нам с Вестмаром увидеться не довелось. Солэй отправился на захват соседнего королевства, а потому переписка прервалась на долгие три года, покуда Вестмар не вернулся с войны. Я была рада, что Рэнгволд с небольшим войском вызвался помочь в сражении, ведь поступок этот улучшил отношения двух рас, а мы, как и Солэй, не понесли больших потерь. Потому, когда наг вернулся назад, мы вновь устроили праздник, по завершении которого я решилась сделать то, на что раньше никогда бы не пошла.
Численность монстров, населяющих Империю, была чудовищно мала, из-за чего было принято оставить царствовавшее среди нагов многомужество. Как правительница, я должна была соблюдать закон и показывать пример. Как женщина, я чувствовала сердцем, кого желала бы видеть рядом с собой. Отец Айварса не мог быть мне мужем, но жизнь, стремительно уходя вперед, напоминала мне о желании иметь большую семью. В своих планах я убедилась и тогда, когда шестилетний мальчик привязался к тем, кого я давно избрала. Он видел в них наставников. Я бы желала, чтобы он видел в них семью.
Стоило очередному лету коснуться столицы, я вышла замуж за Рэнгволда, устроив ту свадьбу, о которой всегда мечтала. Пышное празднество заполонило города, созывая к алтарю всех жителей Империи, а я впервые надела на себя белоснежное платье, подол которого к вечеру мой новоиспеченный муж благополучно порвал. Всю церемонию Рэнгволд держался строго, скрывая под хладнокровием жуткое напряжение, и расслабился он лишь на банкете, когда, оказавшись по правую руку от меня, он опрокинул в себя первый кубок вина. Его впервые назвали Ваше Величество. Он стушевался и более на этот титул не окликался.
Рассматривая его запоминающийся профиль, я вспоминала нашу первую встречу, когда думала о том, что главнокомандующий прибыл в дом по мою душу. Тогда он сидел напротив с несколько скучающим уставшим выражением, задавая приевшиеся вопросы, правильные ответы на которые давно знал сам. Теперь он был рядом, крепко, но удивительно нежно сжимая кончики моих замерзших пальцев и согревая их жаром хлынувших чувств. Я знала о его бескорыстной настоящей любви, и искренне отвечала тем же, ведь Рэнгволд поддерживал меня с самого начала, не предавая и не бросая. Я хотела, чтобы он был счастлив. Если я могла даровать ему это счастье, то следовало сделать все возможное.
Наша первая брачная ночь прошла столь страстно, что у кровати сломалось изголовье. Пускай я не была неопытна и уже познала прежде мужскую ласку, впоследствии щеки каждый раз трогал румянец, стоило мне вспомнить сбившееся тяжелое дыхание и сплетенные хвосты. Один лишь его алый взгляд обжигал все тело, покуда мускулистый торс скользил по моему животу, и Рэнгволд – всегда сдержанный и спокойный – оказался жадным и пылким мужем, жаждущим любви так часто, что порою я сильно не высыпалась. С подобным режимом я нисколько не удивилась тому, что забеременела спустя месяц после свадьбы.
– Если тебе чего-то хочется, только скажи, – произнес он, стоя у двери и напряженно всматриваясь в фруктовую корзинку, занимавшую добрую половину широкого стола. – Быть может…
– Рэнгволд…Все в порядке.
– Но…
– Ты слишком волнуешься.
– Хочешь сладкого?
– Я хочу, чтобы ты меня услышал. Ты – не наседка. Я – не яйцо.
Моферон с усмешкой назвал Рэнгволда «паникером», и, пускай это слово нисколько не подходило хмурому главнокомандующему, во время моей беременности наг показал себя с совершенно иной стороны. Почти все свое время он проводил рядом, бросаясь в сторону кухни сразу же, стоило мне заикнуться о какой-нибудь еде. Он вызвался обустроить детскую, и дарил Айварсу океан любви, как если бы тот, в самом деле, уже был его ребенком. И, несмотря на то, что Рэнгволд знал, кого я нареку вторым и третьим мужем, он с трудом скрывал ревность, которая распирала его изнутри каждый раз, как Авель или Флоки опускались передо мной на колени, чтобы прильнуть к растущему животу. Айварс хотел братика. Рэнгволд хотел свою маленькую принцессу.
И все же, устами младенца глаголет истина, а потому, едва миновала зима, на свет появился чудесный черноволосый мальчик с прекрасными златыми глазами. Я нарекла его Волредом, взяв за основу имя своего первого удивительного мужа. Рождение второго принца вызвало среди монстров поразительную радость, что, как пояснили счастливые наяды, было вызвано надеждой жителей империи увидеть множество достойных наследников на трон. Работа приостановилась на два дня. Айварс радостно смеялся, кружа вокруг кроватки с новорожденным братом.
Воспитанием Волреда, как и воспитанием Айварса, я желала заниматься лично, и пускай обязанности Императрицы отнимали знатную долю моего времени, поручать своих детей пришедшей со стороны няне я не желала, сколько бы меня ни убеждали. Рэнгволд, Флоки и Авель, пускай и пытались помочь, все же не могли избежать возложенных на них дел, потому мне на помощь пришла Лагерта, что к этому времени благополучно вышла замуж за Моферона. Она временно уступила звание главной фрейлины арахне, чтобы заняться воспитанием принцев в мое отсутствие.
В отличие от Айварса, росшим ребенком спокойным и тихим, Волред любил будить дворец своим громким недовольным криком. Шустрый непоседа, настоящее воплощение любопытства, тянущий все в рот и упорно грызущий обивку своими прорезывающимися зубками, водил за собой помимо Лагерты стайку наяд – не выспавшихся и порядком уставших. Он засыпал только на моих руках, из-за чего несколько раз в день мне приходилось покидать кабинет, чтобы уложить сына в кровать, и не желал слушать сказки, когда я брала книгу и читала истории двум засыпающим принцам. Когда Волреду исполнился год, Айварс тихонько шепнул мне на ушко, что иметь сестричку, видимо, было бы лучше.
Йоргаф, как и мечтал, разъезжал по столице в блестящих доспехах верхом на слейпнире. Принявшись было ухаживать за одной из прибывших в город мантикор, он внезапно для себя самого обнаружил сильное нежелание расставаться с холостяцкой жизнью, а потому долго объяснял девушке свою позицию, в которой его свадьба была делом отстроченным. Лагерта же, поддавшись настойчивым ухаживаниям со стороны Моферона, от брака не отказалась, однако, детей в ближайшее время не желала. Дракон, безусловно, смотрел на это совершенно по-другому, а потому спустя ещё один год, фея недовольно обнаружила себя беременной. У неё родилась прелестная девочка, и я, дабы не водружать на своего ближайшего соратника ещё больше обязанностей, все же наняла во дворец няней, коих мне любезно посоветовали прислуживающие мне арахны.
Рассматривая вопрос о наследии престола, я решила не ограничиваться полом и возрастом. По-моему разумению, правителя следовало выбирать исключительно хладнокровно, основываясь на увиденных воочию результатах, а потому было решено вернуться к этому вопросу, когда придет время. Многие монстры не желали пока видеть подобный закон в сборнике, словно бы боялись, что, появись он на страницах, как со мной непременно что-то случится, и я оставлю престол. Безусловно, подобного произойти не могло. Однако и волновать своих подданных я не хотела.
В нашей жизни, наконец, все было хорошо.
Я смела надеяться, что это счастье я заслужила.
Глава 36
Я вышла замуж за Флоки, когда Волреду исполнилось три года. Вопреки моим ожиданиям, бывший принц Империи Зейран, пожелал скромное празднество, которое, безусловно, устроить не вышло. Пускай пышных шествий по украшенным улицам не было, как не было церемонии на глазах у всех, монстры сами устроили себе праздник, открыв целый фестиваль, что длился, по меньшей мере, ещё неделю. Первые три дня ночное небо украшали яркие фейерверки, а столица гудела от песен и танцев, на которые так любил смотреть Айварс. Скупая уличные яства, он бежал домой, где давал все мне на пробу – я редко покидала стены дворца, ведь каждый мой выезд превращался в настоящую церемонию, во время которой каждый житель считал своей обязанностью сопровождать карету. Это казалось мне странным и непонятным, и, не решаясь найти ответ, я решила управлять всем из замка. Обходы с превеликим удовольствием вместо меня совершал Йоргаф.
Флоки был нежным мужем, но на уступки не шел, давая мне в некоторых вопросах самый настоящий отпор, за что я, в целом, была ему благодарна. Вступая в конфронтацию, мы по итогу приходили к наилучшему решению, к тому же, именно Флоки обучил меня тому, как быть достойной правительницей, и отчасти именно благодаря ему жители Империи видели во мне создание недостижимое и почти божественное. Он не скрывал свои эмоции, как не скрывал от меня свои мысли, и со смущенной улыбкой называл наш брак долгожданным и прекрасным. Мы вместе часто сидели под черным кленом, странным образом связавшим нас в тот самый день, и Флоки, притягивая меня в объятия, любил подолгу сидеть так, наслаждаясь не то теплой близостью, не то моим дремлющим видом у него на груди.
Как только основные вопросы были решены, наг вновь открыл Академию магии, в которую принимали всех, кто был даже самую малость способен управлять маной. Айварс видел во Флоки дражайшего учителя, и зачастую вечера они проводили в библиотеке или на тренировочной площадке, где мой второй муж лично учил первого принца азам магии. Учил он в свободное время и других детей, взращивая новое талантливое поколение, что станет опорой Империи, и потому был многими любим – Флоки всегда был близок к простому народу. Он сделал их жизнь намного комфортнее благодаря магии. И, если Рэнгволд подарил монстрам защиту, то Флоки дал им возможность учиться.
Он не мог похвастаться завидным хладнокровием, и, зачастую, зазря беспокоился, кусая и без того потрескавшиеся губы. В нем всегда бушевал перфекционизм, и нам потребовался не один год, чтобы душащее его стремление к идеалу несколько поутихло. Вне сомнений, с одной стороны, это стремление было похвальным. С другой – оно без устали плясало на нервах. Я знала, что он всегда старается, вылезая из кожи вон, но я не желала, чтобы Флоки медленно сгорал под гнетом тяжелых обязанностей. Именно поэтому, когда я вновь забеременела, я была рада тому, что наг отложил в сторону часть дел, вытягивающих из него знатную часть сил. Это было время, когда он взял заслуженный перерыв. Время, когда он, подобно Рэнгволду, не решался подолгу оставлять меня одну.
Золотой осенью у нас родилась девочка. Первая принцесса Империи, так похожая на своего отца – будь у нее зеленые глазки, а не золотые, я бы с уверенностью сказала, что это попросту копия Флоки. Взяв маленький сверток на руки, наг тотчас отвернулся, чтобы скрыть слезы, а после долго благодарил меня за то, что подарила жизнь столь прекрасной крохе. Он не отходил от неё ни на шаг. Мы назвали её Сильвией.
Айварс и Волред были рады встретить сестричку, что порадовала нянечек глубоким сном и покорным нравом. Даже крик её был тихим и таким жалобным, что мы подрывались с кровати не от внезапности звука, а от его интонации – просящей и давящей на сердце. Сильвия рано поползла и рано научилась говорить, хотя, быть может, дело было в том, что, воспитывая мальчиков, я позабыла о том, что девочки развиваются быстрее. Расчесывая прекрасные красные волосы, я невольно улыбалась, когда дочка внезапно разворачивалась, опуская маленькую голову мне на колени. Её любовь, как и любовь Флоки, была очень нежной, такой согревающей, что сравнить её было не с чем.
Когда ей исполнилось четыре года, Волреду было уже восемь, а Айварсу – четырнадцать. Пускай их интересы были совершенно разными, я была счастлива наблюдать, как все они играли вместе. Первый принц, превратившись в угловатого подростка, стал упражняться в фехтовании и верховой езде, однако, магия привлекала его куда сильнее, тогда как Волред был тем самым мальчишкой, что так любил бегать по двору с деревянным мечом. Я давала им возможность заниматься тем, что было им по душе, не желая отнимать у своих малышей детство, а потому все необходимые наследникам знания им давали постепенно, чтобы не нагружать. В первую очередь, я хотела сделать их счастливыми. Хотела даровать им беззаботное детство без лишений.
Летом к нам вновь приехал Вестмар, и, с нетерпением ожидая встречи, я с трудом сдержала волнение, увидев в замке статного взрослого мужчину. Король сильно изменился за это время, и, пока Айварс радовался встрече, я боролась со страхом. Страхом перед скоротечностью времени. Вестмару был отведен всего лишь один век, и, касаясь пальцами его короткой бороды, я впервые подумала о том, что он покинет меня рано. Будто бы прочитав тогда эти мысли, король перехватил мою руку, оставив на запястье поцелуй. Я бы с удовольствием даровала ему года из долгих отведенных горгоне лет, но не было той магии, что сумела бы свершить подобный перенос. Наслаждаясь спокойной размеренной жизнью, я вдруг неожиданно встала перед ужаснейшим очевидным фактом потери.
В тот день я мыслила эгоистично. Мной вдруг овладело желание оставить как можно больше памяти о том, кто перевернул и спас мою жизнь. Кто любил, несмотря на мою «дьявольскую» сущность. Он обещал остаться со мной, когда передаст трон своему сыну, да только я знала, что случится это, когда седина тронет златые виски. Он покинет меня, держа за руку, оставив о себе лишь воспоминания да надгробие под раскидистым древом. Быть может, я поступила неверно. Быть может, я шла на поводу собственных страхов и желаний, но я не чувствовала сомнений, когда оставляла на чужих губах страстный поцелуй. Не чувствовала необходимости или же облегчения. Лишь желание.
Он чувствовал то же самое.
Как тогда. В храме. Прохладной летней ночью, пахнущей вином.
Возможно, мы оба решили создать новое вечное воспоминание.
Айварс был счастлив узнать, что я беременна от Вестмара. Он любил Волреда, любил и Сильвию, но не мог скрыть широкой улыбки, целуя все округляющийся живот. С этим ребенком он уже чувствовал особенную связь, и честно признался мне, что и мечтать не смел о единокровном брате или сестре. Он завидовал Волреду и Сильвии, что видели своих отцов каждый день, и появление на свет нового потомка короля Солэя будто бы замещало эту потерю.
К сожалению, Вестмар не смог прибыть к родам.
О рождении дочери он узнал лишь в письме, как узнал и о том, что я даровала ей имя Вестерия.
Авель смог надеть на мой палец кольцо, едва второй принцессе исполнилось три года. Мы порядком задержались со свадьбой из-за внезапно навалившихся проблем в виде вспыхнувшей в южном городке заразой, и наядам потребовалось время, чтобы вылечить всех тех, кого в срочном порядке отправили в карантин. Нам удалось избежать распространения заболевания, но урожай грозился получиться скудным, а потому все то время мы налаживали торговлю, что стала возможной, благодаря длительным дружественным отношениям с некоторыми из стран.
Свадьба вышла пышной, настолько громкой, что из-за пьяных разбушевавшихся драконов на границе образовался настоящий кратер, о возникновении которого долгое время ходили самые разнообразные слухи. Мы с Авелем провели церемонию так, как того требовали правила драконьего племени, а потому к алтарю мой третий муж шел во всей своей серебряной чешуевидной красе, держа крылья сложенными во избежание ненужных разрушений. Признаться честно, выходить замуж в третий раз было неловко, ведь, чувствуя себя моложавой невестой, я уже имела двух мужей, а то и трех, и четырех детей, старшему из которых недавно исполнилось восемнадцать. Авель же моего смущения не разделял, и чувствовал себя уверенным, счастливым виновником торжества, что то и дело подхватывал меня на руки, не позволяя ходить по ступеням. Эту свадьбу он и другие драконы ждали очень долго, а потому выпили столь много, что как таковой первой брачной ночи у меня не было.
Все же Авель был прекрасным мужем и рассудительным правителем, хитрым и открытым миру. Выбравшись из оков страха и поведя за собой всю выжившую расу, он поклялся наполнить всю оставшуюся жизнь насыщенными красками, вдохновляя собой не только других драконов, но и всех вокруг. У него была прекрасная интуиция, и многими своевременными действиями, предотвратившими худшее, я была обязана именно Авелю, благодаря которому наша экономика расцветала. Он умел организовать монстров, всецело пользовался врожденным красноречием, но вместе тем удивительным образом планировал все свое время, в обязательном порядке даруя вечерние часы мне. Дракон был ласков ко всем наследникам, с уважением относился к Рэнгволду и Флоки, но не пренебрегал наглостью, с которой вне поставленной очереди вторгался в мои покои. Он хотел увидеть и своих деток. Я же отказать в этой прекрасной просьбе не могла.
Однажды он напомнил мне о моих же словах, когда я сказала ему, что тот непременно встретит в этой жизни свою любовь. Он долго смеялся над ними, признавшись, что именно в тот момент и подумал, не сидит ли эта самая любовь сейчас прямо перед ним. Именно с Авелем я ходила на Каменный луг, чтобы предаться воспоминаниям или подумать о будущем, ведь он был единственным, кто мог понять, зачем я туда хожу. Однако долго там пребывать не позволял и он, аккуратно, но уверенно подталкивая меня прочь с поля.
В вопросах этикета Авель оказался необычайно скрупулезен. Воспитанный для того, чтобы править, он спокойно относился к новому титулу, считая его почти привычным. Он любил дисциплину, но сам же порой её нарушал, и казался многогранной личностью, наделенной яркими достоинствами и не лишенной недостатков. Свою любовь Авель демонстрировал изощренно, то выкладывая цветами под окнами огромное сердце, то заваливая мой кабинет теми сладостями, которые всегда были мне по душе. Оказавшись самым настоящим романтиком, он даже пробовал писать стихи, покуда их не засмеял Моферон. Я же эти стихи сберегла. Пускай они были нескладными, я чувствовала исходящую от них любовь.
Жадность и ненасытность Авеля привели к тому, что морозным ясным днем я разродилась двойней. К моему удивлению, на свет родились горгоны, способные принимать облик драконов, что они и продемонстрировали сразу после рождения. К сожалению, роды прошли тяжело. Я сильно ослабла и вскоре тяжело заболела, пребывая дни напролет в полудреме. Я не могла успокоить Авеля, сидящего у постели с лицом белее снега, не могла утешить Флоки, решившего выместить свою злобу на ничего не соображающем драконе, и не могла взять за руку Рэнгволда, мечущегося по замку в попытках успокоиться. Сильно переживали и дети, которых не пускали в мою комнату. Сквозь пелену сна я слышала тихий плач, от которого сжималось сердце.
Имена новорожденным я смогла дать лишь тогда, когда мое тело окрепло. Авей и Сидгир оказались удивительными серебровласыми мальчишками, забравшими у обоих родителей те лучшие качества, которые только могла даровать им природа. Щедрые на шалости, вечно смеющиеся, братья росли громкими непоседами, которым и целого мира было мало. Они часто промышляли на кухне, втихую утаскивая сладости, разрисовывали красками стены дворца, а после получали знатный нагоняй от отца, неделю показывая себя образцами идеального поведения. Отличало их лишь одно: Авей любил проявлять свою драконью сущность, тогда как Сидгир был ближе к горгонам.
Во дворце более не было тихо, и каждый день полнился громким смехом и треском чего-то падающего да разбивающегося. Мы всегда обедали и ужинали всей семьей, и, пускай посреди идиллии возникали редкие ссоры, примирение приходило удивительно быстро, что, как я смела надеяться, говорило о возникших между нами крепких узах. Я старалась быть заботливой и внимательной матерью, но дети навсегда оставались для меня детьми, сколько бы лет им не исполнилось. Айварс, которому исполнилось двадцать два года, относился к этому снисходительно с легкой улыбкой на губах, шестнадцатилетний Волред кривил лицо, отмахиваясь от ласки. Двойняшек и вовсе было не обнять, покуда они сами не приходили за материнской любовью, зато принцессы всегда были подле меня, держась за ладошки. Двенадцатилетняя Сильвия и семилетняя Вестерия уже в столь юном возрасте показывали себя настоящими благородными наследницами, любящими красивые платья и пышные банкеты. Сильвии нравилась верховая езда. Вестерия очень любила рисовать.
Пускай дни были насыщенными, они тянулись быстро.
Но просить время остановиться я не смела.
Каждое мгновение было прекрасным.
