Текст книги "Империя статуй (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)
Глава 14
Не обращая сердце в камень,
Она вздымала в душах пламень.
Сгорая в собственных страстях,
Просиживали дни в сетях
Все существа, что прошлым днем
Шли своим собственным путем.
Баллада о Горгоне
Прошла неделя, и хранитель Ридж, посчитав меня трудолюбивым и компетентным работником, торжественно вручил договор о приеме в архив, не дожидаясь месяца. Отныне мои обязанности расширялись, и работа, казавшаяся прежде легкой и незагруженной, вдруг показала себя с иной стороны – наполненной и ответственной. Я прилежно училась, постигая азы реставрирования, но даже так к старинным текстам меня не подпускали, давая возможность проявить себя в переводах свитков и копированиях. Зарплата обещала быть достойной, а сами условия, дарующие мне уединение и спокойствие, были сродни награде за непрерывные испытания.
Уходя вечером с работы – с того самого дня я более в архиве не задерживалась – я всегда чувствовала себя смущенной, встречая у ворот присланного сопровождать меня стража. Рэнгволд сдержал обещание, и, если утром до дворца меня любезно провожала леди Уолли (с этих пор улицы мы выбирали пустынные), то вечером я в иной немногословной компании благополучно находила необходимые для возвращения домой экипажи. К сожалению, то происшествие ещё несколько дней было у всех на слуху, а из-за белого хвоста во мне тут же признавали виновницу суматохи, и множество любопытных взглядов прожигали спину каждый раз, как я шла по улице. Рэнгволд выставил произошедшее в оправдывающем и не позорящем меня свете – якобы несколько нагов своей настойчивостью напугали незамужнюю нагиню – однако, даже это, казалось бы, будничное явление для Солэя было редкостью в Империи, поэтому смотрели на меня сочувствующе и очень внимательно.
Лишнее внимание претило моим попыткам скрыться, но даже так разлетевшаяся новость звучала куда лучше, чем если бы все узнали о моей фобии. Чужая жалость раздражала, и я была безмерно рада, когда спустя ещё неделю сплетня, волновавшая умы знатных нагинь, наконец, перестала быть актуальной, надоев своей общеизвестностью, однако, обо мне не позабыли, ведь в статье было указано не только само происшествие, но и то, что жертва обстоятельств оказалась незамужней особой. Империя полнилась нагами, жаждущими создать семью, и, очевидно, идея защищать хрупкую красивую даму затмевала им иные мысли, поскольку довольно скоро мне начали приходить подарки с письмами и предложениями о помолвке.
То, что казалось мне грубостью и вторжением в личное пространство, оказалось обычным явлением: сродни договору с громогласным названием «стерпится – слюбится». Знатные рода часто позволяли себе подобное, укрепляя связи и преследуя цели скорее корыстные, нежели искренние, вот только я не была богатой вдовой, заслуживающей разнообразное множество предложений, но некоторые из них звучали действительно привлекательно. Один наг был состоятельным настолько, что мы могли бы позабыть о работе вовсе, а другой владел несколькими домами и конюшнями. Ещё один приходился кровным родственником известного в Империи рода, а некий Ченс и вовсе работал старшим магом в Имперской Академии.
Отныне вечера у нас проходили пускай и одинаково, но насыщенно. Йоргаф копался в письмах, пытаясь навязать мне богатых женихов, а мы с Лагертой распаковывали подарки, благодаря которым можно было не тратиться на еду, украшения и платья. Но несмотря на множество достойных кандидатов выходить замуж я не желала по нескольким логически обоснованным причинам. Стоило начать того, что определение «стерпится – слюбится» не было мне противно, ведь теперь я ставила счастье Айварса выше своего собственного, и ради его спокойного детства без промедления согласилась бы на брак по расчету, что, так или иначе, возвысил бы мое положение в обществе, открыв множество иных путей. Однако это было невозможно, и, вспоминая лицо Вестмара, узнавшего о том, что его сын является Горгоной, я спускалась с небес на землю – вся иллюзия дружной семьи разбивалась о скалы правды. Какой бы красивой или богатой я не была, меня бросят в тот же миг, как я открою своё сердце. Сколько бы добра я ни сделала окружающему меня обществу, оно мгновенно выдаст меня императорскому двору, что без сомнений убьет маленького ребенка и его мать, посмевшую продолжить ненавистный всеми род. Как же с таким отношением мне следовало желать замужества? Я не смогу скрывать от супруга собственного сына, чьи глаза являются его защитой и настоящим проклятьем…
Письма догорали в камине. Некоторые из украшений Лагерта продавала на рынке, а большинство тортов поедалось вечно голодным Йоргафом, тогда как платья заполняли шкафы – все же я работала в архиве и была у всех на виду, а потому была обязана выглядеть безупречно. Но каждый раз, думая о том, что отныне мне дарован период спокойствия, я наступала на грабли, которые, поднимаясь, больно били по лбу.
Рэнгволд сильно помог мне, скрыв ото всех настоящее психологическое расстройство, поэтому я посчитала вполне справедливым поблагодарить его за столь благородный поступок. Мы пересеклись в одном из коридоров случайно, когда я несла книги в кабинет другого хранителя, и тот, приняв мою благодарность, дал несколько дельных советов по тому, как скрывать сильный страх. Было ли в подобном разговоре что-то возмутительное и неправильное? Отнюдь. Вот только кронпринцесса так не считала.
– Сиггрид Эидис? – высокомерно произнесла она, скрестив на груди руки, когда я совершала приветственный поклон. – А слухов-то было…
По словам мистера Риджа, принцесса Фелисия в архиве была гостем редким и нежданным, а потому, когда она вползла в башню в окружении четырех фрейлин, я сразу же поняла, что сделала что-то не так. К сожалению, мой статус обязывал меня слушать все, что она желала высказать.
Из разговоров с горничными замка я уяснила лишь одно: перечить кронпринцессе было непозволительно. Её вспыльчивость и заносчивость норовили войти в легенды правящего рода, и слуги чувствовали себя истощенными каждый раз, как Фелисия повышала свой голос – впрочем, кричала она почти всегда. Кронпринцесса была эгоистичной и чрезмерно уверенной в себе нагиней с врожденным коварством. Императрица любила её за схожесть, а также за то, что Фелисия была рождена фаворитом правительницы, поэтому ей прощалось абсолютно все. После всего услышанного я не ждала хороших новостей, выбрав тактику видимой покорности.
– Разве работники архива не должны безвылазно сидеть в своей башне?
– Ваше Высочество, кабинеты некоторых из хранителей находятся вне…
– Замолчи. Какой противный голос.
Кронпринцесса любила казни, а мне и без неё хватало угроз. Применив все своё актерское мастерство, я сделала вид, что меня это задело, и устремила взгляд в пол. Она повелась и довольно улыбнулась.
– Я думала, ты решила соперничать со мной за Рэнгволда своими «невинными» выходками, но, кажется, ошиблась. Ты такая трусливая, что просто неспособна на это. Что ж, одной проблемой меньше. Если ты не знала, дорогуша, у этого замка есть и уши, и глаза, и я все равно все узнаю.
– Да, Ваше Высочество.
– Будь добра, не зли меня и более к Рэнгволду не подходи. И без тебя слишком много выскочек, посчитавших себя достойными его. А ты не ровня даже им.
Резко развернувшись на месте, она направилась к выходу, намеренно снеся стопку книг своим хвостом, а её фрейлины, высмеяв меня одним лишь взглядом, принялись перешептываться, припоминая, что именно я была той нагиней, в страхе ползшей по улицам столицы. Когда дверь закрылась, я сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь убедить себя в том, что испорченные деньгами и вниманием наги мне не враги. К счастью, Риджа здесь не было, но даже так не было сомнений в том, что фрейлины поспешат исказить события и преподнести слухи таким образом, что я вновь не останусь без внимания. Моя цель была другой, и сейчас, когда я нашла первую зацепку, отступать было непозволительно – я понимала это, мысля прагматично, но даже так, окружающее меня общество казалось испорченным и прогнившим. Моральные ценности, о которых мне рассказывал отец, здесь не имели никакого веса…
Занимаясь переводом древних текстов, я намеренно искала старые свитки, потрепанные временем. Это занимало почти весь день, и после упорной работы у меня сильно болели глаза, но спустя ещё неделю мои старания окупились – один из текстов оказался жизнеописанием женщины, родившейся Горгоной. Её звали Ория, и она была единственной дочерью богатого советника, чья супруга скончалась сразу после родов. Он любил свою наследницу, и, возможно, именно поэтому та прожила целую сотню лет. Когда глаза Ории посветлели, став желтыми, отец не выдал её Императрице, а спрятал в деревне на окраине, где не позволял ей покидать стен дома. К сожалению, тогдашняя правительница узнала о рождении Горгоны благодаря некоему красному клену, который чернел каждый раз, как на землях появлялся монстр. Нагиню искали, и вскоре советник попал под подозрение. Его дочь прилюдно казнили, но перед тем она со злости обратила в камень пятнадцать лучших воинов Империи, а после на её шею обрушился алмазный меч. Не пережив горя, отец повесился в тюрьме, куда его посадили, тем самым положив конец своему древнему роду.
Значит, красный клен был причиной моих нынешних поисков? Выкорчевать бы его, да только это могучее дерево и охраняемое. С другой стороны, теперь я знаю, что в иные времена Горгоны рождались и на землях нагов. Первые ответы так воодушевили меня, что я, задержавшись за работой со свитками, вновь опоздала к экипажу, и сопровождающему меня стражнику не осталось ничего другого, кроме как нанять отдельную повозку…
Глава 15
Хранитель знаний и секретов,
Исток волнующих ответов,
Мудрец, живущий среди книг,–
Не иссякающий родник.
Задай ему вопрос, читатель,
И горькой истины искатель.
Отрывок из сборника стихов Снорри Вайлеса
Империя Зейран, Алмазный Замок
– Приветствую солнце, властвующее над нами и освещающее путь наш кромешный.
– Здравствуй, Рэнгволд. Надеюсь, ты преподнесешь мне хорошие вести – плохие порядком надоели.
– Боюсь, что не смогу Вас ничем порадовать, моя Императрица.
Крепко стиснув зубы, Рагния прикрыла сонные глаза рукой, постукивая кончиком хвоста по мраморным ступеням, ведущим к трону. За минувшее время она заметно исхудала, и волнение, осевшее на искусанных губах и обломанных когтях, наградило Императрицу сильной мигренью и мрачными мыслями, от которых её пытались избавить лучшие лекари столицы. Бросив быстрый взгляд в сторону замершего в углу Кристера, Рэнгволд уставился в пол, искренне надеясь на то, что более приказов, не подобающих его положению, не предвидится. О появлении Горгоны на землях Зейрана знали единицы, на плечи которых ныне возлагалось простое – найти и уничтожить. К сожалению, «проклятье Империи» скрывалось умело и талантливо, очевидно, не без сторонней помощи.
– Сначала Солэй отложил доставку алмазного меча, теперь и твои неутешительные слова.
– Королевство не прислало меч?
– Именно. Вестмар сослался на некие затруднения с доставкой.
– Вам не кажется это подозрительным? – нахмурился главнокомандующий, скрестив на груди мускулистые руки. – Сначала Горгона появляется на наших землях, хотя ей было суждено рождаться и умирать в Солэе, теперь Король находит оправдания для того, чтобы не отправлять нам реликвию. Возможно ли, что Вестмар прикрывает Горгону?
– С чего бы? – огрызнулась Императрица, ударив кулаком по подлокотнику. – Их ненависть к этому отродью бесспорна. Горгона сбежала. А они боятся нашего недовольства.
– Тогда зачем задерживать доставку?
– Надеюсь, на то есть свои причины.
Не став более ничего говорить – Рагния зачастую была глуха к чужим словам – мужчина низко поклонился, чтобы поспешно удалиться. В тронном зале он лицезрел лишь недовольное лицо, жаждущее переложить ответственность за собственные деяния на кого-либо другого, а после заставлял себя терпеть высокомерность крикливой кронпринцессы, повадившейся угрожать всем нагиням, с которыми ему случайно довелось беседовать. Думая об этом, Рэнгволд невольно воспроизвел в мыслях образ новой хранительницы архива, рядом с которой впервые за долгое время почувствовал себя комфортно. Было ли дело в очевидной хрупкости, которую та отчаянно скрывала за маской уверенности, или же в страхе, который она доверила исключительно ему, но Сиггрид пробуждала новое желание оберегать и быть рядом.
Подобные размышления были непозволительны, но, выскользнув из зала, Рэнгволд поймал себя на мысли, что не будь он женихом кронпринцессы, непременно принялся бы добиваться руки нагини с белоснежным хвостом. Она была внимательна к чужим словам и просьбам, отличалась достойным поведением, несмотря на вездесущие слухи, и спокойствием, за которым пряталась настоящая фобия. Было ли это потому, что в столь юные годы Сиггрид пережила жестокие удары судьбы, оставшись вдовой с ребенком на руках? Её погибший муж был настоящим счастливцем, пускай этим счастьем он наслаждался недолго.
– Господин Рэнгволд. Есть минутка?
Обернувшись, мужчина посмотрел сверху вниз на сгорбившегося архимага, под густыми бровями которого прятался цепкий взор. Кутаясь в длинную алую мантию, Кристер косился в сторону дверей тронного зала, как если бы боялся внезапного появления Императрицы.
– Только минута и есть.
– Я не задержу вас. Признаться честно, мне кажется, что страхи Рагнии излишне преувеличены. Ох, не спешите хмуриться, но посудите сами: прошел месяц с тех пор, как клен почернел, а Горгона бездействует.
– Быть может, выжидает.
– Не думаю. Скорее, скрывается. Желала бы она зла, непременно начала бы действовать. Вы так не считаете?
– К чему вы клоните?
– К тому, что нет у нас угрозы. Начнем действовать – сами же на себя гнев накличем.
– Вы говорите разумные вещи, архимаг Кристер, вот только смогли ли вы донести это до Рагнии?
– Нет…
– В таком случае, все бессмысленно. Попробуйте поговорить с Фелисией.
– Императрица приказала не говорить ей ничего.
– А принцу?
– И ему тоже.
– Как будто бы те сами не увидят черный клен.
– Ту территорию закрыли. Никого не впускают. Поставили купол.
– Не смотрите на меня с надеждой, Кристер. Наше с вами мнение – лишь шум, не удостоенный внимания.
– Мне нужна вся имеющаяся в архиве литература о правителях Империи пять и шесть тысяч лет назад.
Флоки был полной противоположностью своей сестры, и, к счастью, походил на отца, что, по слухам, героически погиб на войне. Их семейный портрет пылился в коморке архива, что показалось мне пренебрежительным жестом со стороны правительницы, покуда Ридж не поведал мне о сложном союзе, закончившимся неприятно и ожидаемо. Поговаривали, будто бы Рагния намеренно отправила мужа на передовую, однако, слухи эти распространялись осторожно во избежание гнева Императрицы. Избавиться от портрета не смогли, а посему он пылился в архиве, изредка протираясь сердобольной горничной.
В башне принц был не впервой. Не склонный к долгому времяпрепровождению среди книг, он все же посещал архив раз в неделю, читая отнюдь не научную литературу, потому-то сегодняшняя просьба показалась мне удивительной и странной. Блуждая мимо шкафов с историей правящего рода, я думала о том, что могло заставить столь неусидчивого нага с крайне специфическими интересами обратить взор на предыдущие поколения.
– Мне нужно как можно больше, – добавил он, без стеснения наблюдая за моими поисками. – И будьте рядом, мне может понадобиться и другая литература.
Как и все дети Рагнии, Флоки вырос избалованной личностью, не лишенной, тем не менее, рациональности и сговорчивости. Он славился своим веселым нравом, был хитер и красноречив, но нелюбим в виду схожести со своим отцом. Средней длины волнистые волосы красного цвета обрамляли его светлое лицо с лукавой улыбкой, и изумрудная зелень глаз смотрела на мир насмешливо, но никак не надменно и не эгоистично. Встретившись с ним впервые, я вспомнила легенду об огненной фее, что вечно устраивала шалости, когда в избах зажигали свечи, и сам Флоки был подобен огоньку – теплому, но грозящему обжечь.
– Это все, что я смогла найти. Будет ли вам достаточно пяти книг?
– Да уж, – вполголоса произнес Флоки, поднимая с тележки тяжелую стопку, – тяжело в учении – легко в гробу. Благодарю, Сиггрид.
Сегодня принц был на удивление усерден – прошло не менее четырех часов прежде, чем он поднялся с места, попросив все убрать. Если я могла верно судить по его внешнему виду, нужной информации он не обнаружил, отчего остался недоволен. Устремившись к полкам со старыми книгами, Флоки вскоре затерялся среди множества шкафов, и, потеряв его из виду, я подумала о том, что увидела своими глазами всю правящую семью. Императрица показалась мне женщиной холодной и скупой на эмоции, тогда как Фелисия свой скверный нрав даже не собиралась скрывать. Старшая дочь – Сильвия – была меланхоличной, но не запуганной натурой, осознающей свое положение и с трудом скрывающей недовольство следующим кандидатом на престол. Мне не были известны мотивы выбора Рагнии – её первая дочь прекрасно разбиралась в политических и экономических вопросах в отличие от Фелисии – но полагаю, выбор этот был сделан исключительно на основе большей любви ко второй дочери.
– О чем задумались? – возникнув из ниоткуда, Флоки дунул мне в ухо, порядком напугав. – Не обо мне ли?
– Нет, Ваше Величество.
– Могли бы и соврать, – рассмеялся он, неожиданно хватая запястье и устремляя взгляд на спасительное кольцо, – какая интересная работа? Могу ли я рассмотреть ближе?
– Я бы…не хотела снимать его. Очень дорогой сердцу подарок…
– Даже на секунду? – испытующе заглянув мне в глаза, Флоки хитро прищурился, когда я отрицательно мотнула головой. – Что ж, будем считать, что вы попросту бережно храните подарки. Да?
Знал ли он что-то? Догадывался? Навряд ли, ведь я скрупулезно отводила от себя любые подозрения, снисходя до усредненных моделей поведения незамужних молодых нагинь.
– Сиггрид, вы ведь не зря здесь работаете. Я слышал, вы сообразительны. Поэтому мне бы хотелось узнать ваше мнение.
– Если вы так считаете, это честь для меня.
– Я бы хотел узнать у вас, что вы думаете насчет Горгон.
С трудом скрыв дрожь, пронесшуюся по телу, я попыталась изобразить удивление, а после задумчивость.
– Для многих это ныне легенда, однако, это реально существовавшая раса, некогда проживавшая на землях Империи. Есть свитки, содержащие жизнеописания некоторых из Горгон, но всех их убивали алмазным мечом.
– Почему же?
Это не походило на урок, скорее, на допрос, и вел его Флоки, не скрывая веселых искр в глазах. Безусловно, это сбивало с толку, и под его взором я начала порядком нервничать.
– Это мне неведомо…Но, полагаю, их считали угрозой. В самом деле, создание, в чьих силах убить лишь взглядом, не могло не вызывать тревогу у правителей.
– Знаете ли вы о красном клене?
– Да, он упоминался в свитке. Кажется, он чернеет, предупреждая о появлении новой Горгоны.
– Верно. А знаете ли вы, что клен не так давно вдруг вновь почернел впервые за пять тысяч лет?
Мне не пришлось изображать шок, ведь я и так была удивлена тем, что мне говорят об этом вот так спокойно. На месте правящей семьи я бы не разглашала эту информацию так просто. Неужели, это действительно очередная проверка?
– Быть того не может…
– Это кажется неправдой, но поверьте мне на слово. Я говорю вам это лишь потому, что хорошо разбираюсь в нагах, и знаю – вы не из тех, кто станет болтать. Меж тем мне требуется найти как можно больше информации о Горгонах, но времени для посещения архива у принца немного. Потому я приказываю вам заняться поисками, никому ничего не рассказывая.
– Как прикажете.
– Если обнаружите нечто важное, запросите со мной аудиенцию – я приму вас тут же.
– Всенепременно…
Глава 16
Объятый чувством неизвестным,
Он был с собой предельно честным.
Узрев прекрасный свет вдали,
Узнал и воин о любви.
Автор неизвестен
Благодаря стараниям принца Флоки архив в буквальном смысле стал моим вторым домом, лишившим меня возможности часто видеться с сыном. Лагерта прекрасно справлялась с ролью няни, но, наблюдая за её работой, я чувствовала зависть, настоящую ревность, из-за которой с трудом сосредотачивалась на работе. Не объясняя причин своей занятости коллегам, я уклончиво уходила от расспросов, прикрываясь приказом Его Величества, и с наступлением ночи бралась за старые рукописи в одиночестве и благоговейной тишине. Я не любила холода и впадала в спячку за неимением возможности согреться, но в тепле моему телу не требовался отдых, и, чем старше я становилась, тем меньше сна мне требовалось на то, чтобы восстановить силы. Думая об этом одним вечером, я вдруг поняла, насколько удивительна ненавидимая всеми раса – Горгоны обладали смертоносной силой и неограниченным запасом магических сил, они сохраняли вечную молодость и могли бы жить намного больше предопределенного срока. С другой стороны, сильный холод был для Горгон коварным врагом, их выделяли глаза, и они существовали в страхе Алмазной плахи, на лезвии которой текла кровь множества невинных жизней. Наги же морозов не страшились. Они были преисполнены гордости, эгоистичности и убежденности в собственной правоте, и более того, им не нужно было узнавать о своей расе с чистого листа путем проб и ошибок так, как это делала я.
Домой я приезжала редко, но каждый день посылала письма, отправлять которые было удивительно просто: стоило положить конверт в специальный ящик, как тот немедленно переправлял послание адресату. Все лучше, чем использовать наученных птиц и любопытных посыльных. Я скучала по Айварсу, но он был в надежных руках, и мне оставалось лишь дальше искать информацию о нас самих да пытаться найти заклинание, меняющее цвет глаз. К сожалению, подобная магия считалась одной из сложнейших, ведь, затрагивая гены, она могла скорее навредить, нежели помочь, поэтому использовать её на Айварсе уже было невозможно. Я полагала, что избегу серьезных последствий, тогда как сыну будет лучше носить кольцо, но подходящей формулы все не было, а мудрый Ридж, к которому я обратилась с вопросом, лишь усмехнулся, назвав подобное заклинание бесполезным, никому не нужным и опасным. Полагаю, именно по этой причине все магические трактаты осторожно затрагивали исключительно тему временных метаморфозов некоторых черт лица.
Когда Айварсу исполнилось четыре месяца, мне вновь повезло. Проводя дни в пыльных углах архива, я пролистывала древние книги, когда из одного тома на пол не выпала согнутая желтая бумага. Углы её, обожженные и рассыпающиеся, остались черными хлопьями на белых пальцах, и, осторожно развернув находку, я с трудом сдержала вдох удивления.
«…ину Шер…тскому из дома Тр…нэ,
пишу Вам из Солэя, находясь в добром здравии. Переговоры прошли успешно, и в обмен на возобновление торговли, а также материальный задаток – компенсация будет выплачиваться правящей семье при каждом рождении Горгоны – люди согласились на сделку, потому Алмазный меч передан в их руки. Процесс перемещения проклятья Зейрана прошел успешно, если можно назвать успешным гибель пятидесяти магов, ставших статуями. Младенец Горгоны даже не закричал – у него столь страшные глаза, что после проведения переноса его тут же зарубили. Отныне и засим Горгоны более не будут рождаться на наших землях, следовательно, священное красное древо никогда не почернеет. Слышал, среди нагов поднялась настоящая волна хаоса и паники – все мы боимся этой твари – но отныне все будет хорошо. Люди, как прирожденные палачи, уничтожат появляющихся Горгон, а мы заживем в мире рядом с красным кленом – наш народ будет спокоен, и, надеюсь, когда-нибудь вся эта история станет для нас лишь неприятной легендой, а не горькой и жестокой правдой. Постарайтесь к моему прибытию уничтожить все статуи из Каменного дворца и вытравите змей. Развелось слишком много ядовитых».
Переписав данное послание и обнаружив в нем информацию сколь важную, столь небезызвестную правящему роду, я передала его Флоки, надеясь не встретиться лично. Хитрый взгляд принца пронизывал до костей, и казалось, что он знает о собеседнике больше, чем тот знает о себе сам. В последнее время Флоки был занят поисками Горгоны, потому подолгу отсутствовал в замке, разъезжая по городам и прикрываясь обычной проверкой. Запершись в тронном зале, Императрица отменила все встречи и собрания, а Сильвия, изредка пропадая в архиве, старалась не выходить на улицу лишний раз. И лишь противный крик кронпринцессы блуждал по коридорам, вызывая в душе то встряхивающее и пронизывающее чувство, какое возникает каждый раз при виде чего-то раздражающего.
Стоило ли вновь собирать вещи? Брать на руки сонного Айварса и садиться на корабль, отправляющийся к соседнему континенту – необжитому и малонаселенному. Говаривали, будто бы климат там совсем труден для жизни, но имело ли это значение, если так мы сможем жить спокойно? С другой стороны, я ведь также думала и о Зейране, думала о нем, как о спасительном круге, как о стране, населенной такими же существами, как я сама. Будет ли на этот раз гарантия желанной безопасности? Вдруг и на той земле есть священное древо, что непременно предупредит жителей об опасности?
– Сиггрид?
Я вздрогнула и выронила книгу, резко отвернувшись от окна. Должно быть, выглядела я так, будто бы меня застали на месте преступления.
– Я напугал вас. Прошу прощения. Но все предыдущие мои попытки позвать вас оказались неудачными.
– Это я должна извиниться, Рэнгволд…Так много работы в последнее время, что…
– Я заметил. Воин, которого я приставил к вам для сопровождения, в последние недели слоняется без дела.
Виновато улыбнувшись, я опустила взгляд на черную длинную рубашку с надетым поверх багровым жилетом – привыкнув видеть главнокомандующего исключительно в доспехах, подобное одеяние показалось вдруг слишком открытым и простым.
– Полагаю, вы редко видитесь с сыном.
Он не был эмоционален, и выражение тревоги навряд ли когда-то красило лицо Рэнгволда, но даже так столь простое умозаключение показалось приятным.
– К сожалению…
– Сейчас все на ушах стоят. Вы сами знаете почему – почти все дворцовые знают.
– Так и есть…
– Мы пресекаем слухи, но даже так информация ускользает в массы. Остается надеяться, что наги не придадут этому событию неподдельный ужас.
– А вы…что вы сами об этом думаете?
Он ответил почти сразу.
– Я не считаю это той угрозой, какую нам необходимо решать в первую очередь. Эти волнения ослабляют наше наблюдение за восточными утесами.
– Восточные утесы?
– Вы не знаете? Там находятся руины Каменного дворца и уж как четыре сотни лет там живут последние драконы.
Малочисленная раса, также ненавидимая, но не гонимая. Драконов всегда было немного – на одного ящера приходилась сотня рыцарей, жаждущих войти в историю, а наги, не желая признавать драконов единственной расой, превосходящей их в магии, не мешали извечным боям. Постоянные войны завершились разрухой и настоящим вымиранием, а огромные драконы бежали, лишь бы не положить конец своей расе. То, что ныне они жили в Каменном дворце, показалось мне крайне удивительным и странным.
– И снова вы ушли в себя.
– Такова моя работа…
– Сиггрид, – неожиданно Рэнгволд подполз вперед, оказываясь так близко, что его дыхание чуть касалось моих волос, – если вас что-то беспокоит, вы всегда можете рассказать об этом мне.
– Не всеми проблемами можно поделиться даже с теми, кому доверяешь.
– А вы мне доверяете?
– Вы единственный, кому я доверяю в этом замке.
Прочистив горло, мужчина увел взгляд в сторону, рассматривая заваленный книгами стол. Полагаю, моя искренность пришлась ему по душе.
– Кажется, Флоки, в самом деле, загрузил вас работой.
– Вы и об этом уже знаете.
– Такова моя работа.
Искренне улыбнувшись ответу, парировавшему мой собственный, я села в кресло. Рэнгволд поступил также – кажется, сегодня он более никуда не спешил.
– Он говорил мне, что доволен вашей усердной работой. И был очень удивлен, узнав, что у вас уже есть ребенок.
– Отчего же?
– Вы показались ему слишком молодой для того, чтобы быть вдовой и воспитывать в одиночку сына.
– Все говорят мне это.
– Полагаю, вас это раздражает.
– Если только немного…
Усмехнувшись, Рэнгволд спрятал улыбку за рукой, скорее случайно, чем намеренно, опуская кончик хвоста на мой собственный.
– Вы говорили, что желаете вновь выйти замуж.
Я говорила о подобном? Ах, верно. Нужно было придерживаться выбранной роли, дабы не привлекать внимания. Последнее у меня и без того получается из рук вон плохо.
– Верно.
– Выбрали пассию?
– Пока на это нет времени…
– Но вам должны были наверняка прислать множество писем.
– Так и было…
Наг вдруг нахмурился и заерзал на месте:
– Почему же вы никого не выбрали?
– Я не могу…выйти замуж, не любя…
– Подобное слышать странно, и, надеюсь, мои слова не прозвучат грубо. Множество браков вынудили нагов позабыть о любви и поставить на главенствующие места привязанность и ответственность – взрастить их нам гораздо проще, нежели столь глубокие чувства, которые, оказавшись безответными, лишь навредят. Поверьте, так и вам будет гораздо проще.
– Прошу принять и понять мои принципы, Рэнгволд.
– Я уважаю их, но желаю вам только лучшее.
– Благодарю…
Могла ли я нравиться ему? Осознавая врожденную красоту, я, тем не менее, рассматривала себя исключительно с позиций ужасной Горгоны, потому разговор с нагом казался мне неловким. Рассуждая логически, я понимала его заинтересованность в моей внешности, статусе, белоснежном хвосте и беззащитности, с силой ударяющей по инстинктам змеевидной расы. Предложи мне Рэнгволд руку и сердце, смогла бы я ответить да? Скорее, я бы желала ответить подобным образом. Рэнгволд казался мне олицетворением силы и защиты, и, даже не чувствуя сильных чувств, я бы эгоистично оставила его рядом.
– Могу я задать вам вопрос?
– Конечно, Сиггрид.
– Вы бы убили Горгону, если бы знали, что она не желает никому вреда? Что она желает просто жить так, как все?
– Пост главнокомандующего не позволяет мне сделать выбор. Но, рассматривая этот вопрос гуманно и справедливо, я бы не поднял меча над шеей невиновного. Почему вы задаете столь странные вопросы? Все мы подчиняемся воле Императрицы.
– Я считаю это жестоким. Никто не выбирает, где и кем ему родиться.
– Вы вправе жалеть Горгону, но, очевидно, не до конца понимаете всю ненависть поколений к этому существу из-за того, что длительное время пробыли в Солэе. Вы были в Королевской кузне, где выковали Алмазный меч?
– К сожалению, нет…
– В таком случае я буду рад сопроводить вас туда завтра утром. Там вы сами все и увидите.
