Текст книги "Империя статуй (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Глава 19
Мы ищем смысл, а смысла нет,
Идем на блеклый, тусклый свет.
Мы ищем путь, а путь тернист,
И слышен только ветра свист.
Встань на развилке, человек,
И сделай золотым свой век.
Эдмонд Ренесский, бард при дворе Вестмара Великого
Сильвия Зейран, первая принцесса Империи Зейран
Прежде, чем ответить, она долго молчала, смотря немигающим взором в блестящее на солнце окно. Бледная и измученная, застигнутая врасплох и разочаровавшаяся – такой была нагиня, признанная самым опасным и смертоносным существом во всем мире. Сродни ядовитой змее, укус которой забирает жизнь, сродни Черному цветку, шипы которого, царапая кожу, уносят душу в иной мир. Отличие лишь в том, что ни змеям, ни Черным цветам не угрожает полное истребление, поскольку даже им нашли применение премудрые лекари.
Встретив Сиггрид впервые, я нашла её странной, поскольку при всей своей врожденной красоте и нажитой состоятельности она выбрала путь, проходящий среди аллеи книжных шкафов. Но теперь, взирая на её осунувшееся грустное лицо, я находила сей выбор мудрым и прагматичным, поскольку он даровал Горгоне доступ к информации из первых рук и первых страниц. Думаю, если бы она не спустилась сегодня в кузницу, то выиграла бы себе как минимум пять лет жизни вне подозрений. Говоря о пяти годах, я не бросаю слов на ветер, ведь помешательство Императрицы растет с каждым днем, и лишь вопрос времени, когда её ненависть достигнет бессознательного апогея.
Мы давно не говорили с мамой, и, кажется, она не желает личной встречи. С тех пор как отец подверг сомнению её стиль правления, более она не поворачивалась ко мне лицом, но то, с какой легкостью мама отвергла часть своей семьи, говорило об отсутствии между нами как таковой любви и привязанности. Я не держала зла на Фелисию – она избалованный ребенок, тянущий руки к новой желанной игрушке – но смотреть на её поведение не могла. Меня лишили надежды, разбив драгоценную мечту. Она могла бы оказаться явью, получи я власть, но отныне трон принадлежал сестре, желающей править беззаботно, спустя рукава.
Я много думала о том, почему изменить мир могут только те, у кого есть или безграничная сила, или непоколебимая власть. Почему толпа способна повиноваться лишь страху, а не логическому умозаключению? Почему стараний и воли больше не хватает? С каких пор в нашем мире все решают деньги и связи? Сколько бы я ни думала над этими вопросами, ответов так и не было. Очевидно, это был некий переломный момент, произошедший тысячелетия назад, когда бесхарактерное и глупое общество позволило власть имущим творить, что вздумается, вот только, мы до сих пор пожинаем плоды неверной системы, уводящей нацию на дно. Я слышала легенду о городе, в котором люди позабыли о морали, доброте и сострадании. О городе, в котором царствовали жадность, развратность и несправедливость. О городе, на который Небо обрушило свой гнев в виде огненного дождя.
Наги – хитрый народ. Дарованное за грехи их проклятие они исказили и перенаправили, дабы жить и дальше в спокойствии, лишенном морали. Они не желают нести заслуженное наказание и не желают исправляться, наверное, именно поэтому ни у меня, ни у Флоки нет любви, которую принято называть патриотизмом. Мы вовсе не гордимся Империей. Но даже изменить её, будучи членами правящей семьи, не можем.
– И что же вы хотите от меня? – неожиданно произнесла Сиггрид, вновь обращая ко мне золотой взгляд. Грустная улыбка, тронувшая её губы, показалась мне плохим знаком. – Желаете, чтобы я превратила всех в камень?
– Я бы желала ответить утвердительно, но не могу. Наверняка, и среди нагов есть личности, желающие перемен не только в правлении, но и в себе.
– Вот только, сколько бы ты лекций ни читала, никто не подходит к тебе после них, – ухмыльнулся Флоки, – никому это не интересно.
– Все беспокоятся о своей репутации, и, возможно, поэтому…
– Не глупи, сестрица. Трусы, какие бы идеи у них не были, нам совершенно не помогут.
Флоки был прав, но и я до последнего надеялась найти нагов, согласных пересмотреть жестокую позицию Империи по отношению к другим расам. Но минуло десять лет, а я так никого и не нашла…
– Вам не кажется, что, использовав меня, вы удовлетворите исключительно свою жажду возмездия? – продолжила Горгона, словно бы и не услышав других моих слов. – Что, думая подобным образом, вы и сами поступаете эгоистично, решая судьбу за целый народ? Что, поступая так, вы выставляете меня не личностью, а оружием?
Не скрыв удивления, Рэнгволд повернулся к хранительнице, очевидно, рассматривая её в совершенно новом свете. Видеть его здесь было приятно, поскольку, несмотря на полное подчинение Императрице, мужчина следовал сохранившимся остаткам совести, поступая всегда справедливо и обдуманно. Я слышала от Флоки, что Рэнгволд был рожден от союза человека и нага, что, в целом, объясняло иной склад ума главнокомандующего.
– Мы знаем ценность жизни, – ответил брат, но его вечно веселое лицо не скрывало тревогу, – и просить о подобном не смеем. Просто факт того, что ты ещё жива, дает нам стимул не сдаваться.
– Флоки прав. Быть может, это прозвучит жестоко, но мы верим в судьбу, как верим и в проклятья. Если Горгона, заключив сделку с темными силами, предсказала нашей Империи погибель, как до этого сделал архимаг, значит, так оно и будет. А каким путем, в какой год – подобное неведомо. Если…Если ты, Сиггрид, и есть воплощение каменной смерти, что накажет нагов за их деяния, то мы, – я взглянула на Флоки, а после на Рэнгволда, – сделаем все возможное, чтобы ты не погибла.
Подобный ответ, кажется, её устроил. Подперев голову рукой, она прикрыла глаза, словно догадываясь, что под желтым взглядом любое живое создание чувствует себя в опасности. Но даже понимая обоснованную почву её подозрений, я чувствовала себя подавленно, испытывая чужое неприкрытое недоверие. Следовало сделать что-то, что выведет нас из стана врагов, что-то, что покажет наши искренние намерения…
– Сильвия, у нас есть проблема.
– Кто-то ещё видел её глаза? Флоки, я же просила быть осторожными!
– Нет, более их никто не видел. Но проблема действительно в глазах. Ранее у Сиггрид было кольцо, что скрывало настоящий цвет, но после посещения кузни оно лопнуло…
– Неудивительно. Артефакты чувствительны к сильным негативным эмоциям. Я могу лишь смутно представить, насколько они были сильными, когда она увидела…
– Вы искусны в магии метаморфозов, – неожиданно произнес Рэнгволд. – Сможете изменить цвет глаз Сиггрид?
– Да, хотя я и никогда не колдовала над Горгонами…
В тот момент я почувствовала страх. Сидящий в глубине противоречивой души, он неожиданно ударил по разуму, пробуждая врожденный ужас к каменной смерти, но, увидев надежду, пробежавшую в глазах Горгоны, я не смогла позволить себе сомнения. Это то самое, сделав которое, я не только переборю часть себя, но и уверенно протяну Сиггрид руку помощи.
– Да, я сделаю это. Но есть кое-что еще, что я хотела бы спросить…
– Что же?
– Я слышала, что у тебя есть сын…Он….
– Да, – уверенно ответила хранительница, – он тоже Горгона. И, если вы сможете изменить цвет моих глаз, я бы хотела попросить подобную услугу и для своего сына.
Подумать только: сразу две Горгоны на территории Империи! Это ли не знак настоящего и непреклонного возмездия? Несмотря на все старания архимагов, проклятье все равно прибыло на земли нагов, избежав саму смерть и подарив ценную жизнь!
– Конечно! Я…я сделаю все возможное! Но, полагаю, вам придется более не оставлять сына с няней. Заклинание потребляет ману того, на кого наложено, а так как ребенок маленький, он не сможет поддерживать цвет сам. Ему придется брать ману матери, поэтому он должен быть рядом.
– Хорошо. Я благодарю вас.
– Ну, что ты…Я ещё ничего не сделала.
– С одним мы разобрались. Теперь необходимо разобраться с другим вопросом, – перебил меня Флоки, покосившись в сторону двери. – Полагаю, теперь мы будем встречаться чаще, а это не пройдет мимо. Даже сегодня слуги перешептывались, не дожидаясь, пока мы пройдем мимо. Сиггрид, безусловно, занимает важную должность, но она не дает ей права постоянно находиться рядом с членами правящей семьи и с Рэнгволдом, у которого есть личный цербер. Что? Не смотри на меня так. Ты и сам не рад этому браку, уж я-то знаю.
– Верно…Быть может, ты станешь моей фрейлиной?
– Не пойдет. Слуги постоянно издеваются над новичками. Я сам разгонял их несколько раз, хотя не пристало принцу заниматься подобным.
– Я не знала об этом…
– Перед знатью они ведут себя прилежно. А злость выбрасывают друг на друга. Я же замечал эти драки потому, что моё присутствие прислугу никоим образом не смущает. Сама знаешь.
– Я могу представить её, как свою…родственницу?
Мы все одновременно обернулись к Рэнгволду, что под тремя парами глаз, одни из которых были желтыми, осознал слетевшую с губ необдуманную глупость.
– Даже, если очень дальняя, никто не поверит, – рассмеялся Флоки. – От слова совсем.
– Я просто предлагаю варианты…Она должна стать по статусу равной нам. Только в таком случае не возникнет подозрений от встреч, а Императрица не заподозрит в Сиггрид Горгону.
– Придумал!
– Что ещё, Флоки?
– Принимая во внимание то, что матушка отчаянно хочет выпроводить меня из замка, а Сиггрид прекрасная одинокая аристократка, мы объявим о нашей помолвке!
Подавившись слюной, Рэнгволд громко закашлялся, ударив себя кулаком по груди. Сама же Горгона, широко распахнув глаза, в следующее мгновение уже казалась задумчивой, а Флоки, как всегда приготовившийся стрелять в двух зайцев одновременно, громко хохотал, вовсе не собираясь переводить сказанные слова в шутку.
– Представляете, как сразу мы отведем от себя подозрения! Какой нормальный из правящей семьи женится на Горгоне?
– Ещё одно слово, Флоки, и я скажу нет.
– Прости, Сиггрид…
Глава 20
Хитрец из замка, нагов принц,
Всегда жил в обществе цариц.
Но выбрав, наконец, жену,
Смотрел лишь на неё одну.
Найдя сверкающий алмаз,
Он не сводил влюбленных глаз.
Баллада «Флоки и Сиггрид»
Идея Флоки, безжалостно ударяя по моим тщетным попыткам избежать всеобщего внимания, все же казалась верным решением, принятым второпях. Поступая в противовес логике самовлюбленных умов, я, не колеблясь, согласилась на помолвку, поскольку никто, в самом деле, не смог бы представить Горгону, намеренно влившуюся в высший свет. Считая меня запуганным, но жестоким существом, наги грязли в заблуждениях, сосредотачивая внимание на окраинах деревень и в лесах, поскольку разыскиваемый и всеми ненавидимый монстр не мог талантливо прятаться в обществе. Стоило ли вновь говорить о негибких умах, погрязших в собственных убеждениях и в устаревших принципах?
Данное решение, не вызывая смущения, позволяло мне без слухов и подозрений находиться рядом с теми, кто был готов всегда рассказывать правду, какой бы она ни была. Не желая доверять им всецело, я все же чувствовала искреннюю благодарность, ведь принц и принцесса провели меня в закулисье, любезно показав сцену, укрытую занавесом. Их намерения – вполне открытые и лишенные корысти – не были чужды моей душе, ведь посмей они использовать меня в качестве орудия мести, все бы закончилось мгновенно. Преклонялись ли они перед судьбой или же всецело верили в пророчество, Флоки и Сильвия желали сохранить мне жизнь, и этого для содействия было вполне достаточно.
Красный клен…До сих пор я не желала видеть его, однако, после рассказа принцессы мысли вновь и вновь вертелись рядом с проклятым деревом, служащим не символом защиты, а знамением смерти. Борясь с чужим эгоизмом и павшей нравственностью, Горгона сама поступила ужаснейшим образом, приняв решение за всех своих потомков. Или же такова расплата за противостояние всему миру в одиночку? Не жертвуя, ничего нельзя изменить. Горгона и все её «дети» пожертвовали за идеалы своими жизнями, так чем же придется в итоге пожертвовать мне?
Я не желала обращать народ нагов в камень, но моя мечта о тихой и спокойной жизни вдали от смерти ныне казалась неосуществимой. Сколько бы я ни убегала прочь, меня постоянно кто-то догонял, словно бы забвения было недостаточно. Словно бы мои стремления никому не вредить нагло обесценивались общественным мнением. Если проклятье, в самом деле, столь непреклонно, то плыть против течения бесполезно. Я…попросту устала плыть против течения.
Сильвия сдержала обещание и в тот же день изменила цвет моих глаз, наказав избегать сильных эмоций, способных разрушить заклинание. Отправившись домой, я рассказала обо всем Лагерте и Йоргафу, а после принялась собирать вещи, поскольку нетерпеливый Флоки благополучно разболтал всему замку о том, как хранительница архива приняла его предложение руки и сердца. Эта новость стремительно облетела всю столицу, а после и Империю, любящую праздновать свадьбы имперских детей. Отправляясь на следующий день в замок вместе со всей своей семьей, я с натянутой улыбкой отбивалась от нагинь, упрашивающих прислать им приглашения на свадьбу. Наш брак с Флоки, пускай и был внезапным для монотонного ритма Зейрана, сомнений все же не вызывал во многом благодаря тому, что мое положение и финансовое состояние удерживало род Эидис в аристократическом обществе. Окажись на моем месте нагиня, рожденная в бедной семье, свадьба бы не состоялась даже при наличии необъятной любви двух привязанных друг к другу сторон. Не последнюю роль играло и то, что Флоки, будучи принцем, рожденным от нелюбимого мужа, не был связан по рукам придирчивым выбором любящей матери. Императрица Рагния только и ждала удобного случая лишить сына громогласного статуса «принц».
И все же моя встреча со свекровью была неизбежна, ведь заполучив статус герцогини после замужества, я негласно становилась очередной опорой Её Величества. Со столь высоким положением в руки переходила и власть, и потому Рагния должна была убедиться в моей преданности трону. Принимая во внимание её незаинтересованность в судьбе Флоки, наша назначенная встреча не грозила быть сложной.
Пригладив на себе голубое платье и дождавшись приглашения войти внутрь, я вползла в открытые двери, тут же поспешив остановиться и учтиво поклониться. Несмотря на то, что сейчас решалась моя судьба, я думала лишь об Айварсе, что мирно спал в кроватке после успешно сотворенного Сильвией заклинания.
– Не стоит так низко кланяться – в конце концов, скоро ты войдешь в нашу семью, – безучастно произнесла Рагния, указывая тонкой рукой на кресло напротив. Произнося любезные и вежливые слова, она казалась отстраненной и хладнокровной, находя узор на чашках интереснее меня самой. Подобное безразличие было мне на руку, и, если бы не сидящая в соседнем кресле Фелисия, волнение от встречи вовсе сошло бы на нет.
– Благодарю.
Сев на указанное место, я сложила перед собой руки, непривычно сохраняя безупречную осанку. Отставив в сторону блюдце, Императрица обратила на меня свой блеклый взор, коснувшись чуть дрожащими пальцами напряженных плеч. Кажется, проблема не пойманной Горгоны, в самом деле, лишала её спокойного сна. Как иронично, что решение проблемы сидит прямо перед ней.
– Не получилось охомутать Рэнгволда, решила соблазнить братца?
– Фелисия, следи за своими словами, – устало произнесла Императрица, игнорируя недовольный вид своей дочери, – белый хвост – удача для семейства. Я рада, что вы приняли предложение Флоки. Впрочем, ответить отказом самому принцу вам было бы сложно.
– Ваш сын – прекрасный наг.
– У него скверный характер. Как у отца. Сам себе на уме…Навряд ли он сделает вас счастливой в браке, потому советую не медлить со вторым браком.
Неужели она действительно судит все только по себе? Какие ужасно грубые слова, жестоко задевающие чужие чувства. Люби я Флоки по-настоящему, непременно бы оскорбилась подобным выводам.
– Теперь понятно, зачем ты пришла работать в архив, – хмыкнула Фелисия, пользуясь возникшей паузой, – решила использовать свою миленькую внешность?
– Фелисия, нет ничего дурного в том, что нагиня использует свою внешность для достижения наилучшей жизни.
– Но, матушка…
– Довольно об этом. Флоки, наконец, станет герцогом и покинет дворец. Разве ты сама этого не желала?
Стоило ли подобное обсуждать при мне? Или же так они показывали свое пренебрежение к принцу, чтобы я не надеялась на что-то большее? Как же все это глупо…
– Сиггрид, вы прибыли в Империю сравнительно недавно, однако, Зейран – ваш дом. Преданны ли вы ему всем сердцем?
– Безусловно.
– Признаться честно, мне нет дела до вашего прошлого. Я даю свое согласие на брак, но не думайте, что став герцогиней, вы приобретете большую власть. Не влезайте в дела дворца и живите тихо, слушаясь приказов, – в таком случае, поверьте, вы будете счастливы.
– Я и не думала…
– Это мне тоже неинтересно.
Взглянув на Императрицу, Фелисия довольно улыбнулась, словно бы эту беседу она вела сама.
– Вы должны будете во всем поддерживать правящую семью. Не думали же вы, что выйдя замуж за принца, станете независимой ячейкой Империи?
– Конечно же, нет.
– Ну, что ж, кажется, Фелисия была права. Вы покорны и пугливы, несмотря на собственные амбиции. Это…неплохо.
Это походило на скверный торг, где мне диктовали правила поведения после получения привилегии. Прямолинейнее указать невестке на её место было попросту невозможно. К счастью, меня не считали угрозой, способной навредить власти, и, пускай слова звучали оскорбительно, именно они позволили Императрице одобрить свадьбу. Она действительно не любила своего сына, а о Сильвии не говорила вовсе.
– До свадьбы вы обязаны жить в замке, а потому можете свободно по нему перемещаться. Раз уж отныне вы непременно войдете в семью, я даю вам своё разрешение на посещение Красного клена. Когда увидите его, архимаг введет вас в курс дела.
– Благодарю.
– Свадьбу проведем на следующей неделе. Народ Зейрана любит пышные празднества, потому тихую церемонию провести, к сожалению, не удастся. После свадьбы переедете в поместье Флоки.
– Хорошо.
– На этом все. Можете идти. И помните, Сиггрид, каждый сам создает себе врагов. Подумайте о том, как следует себя вести, чтобы избежать худшего.
Глава 21
Великий Вестмар беглый взор
Бросал на очертанья гор.
Увидев сына, что вторым
Рожден был принцем золотым,
Король тотчас возликовал
И имя Айварс даровал.
Эдмонд Ренесский, бард при дворе Вестмара Великого
Какой бы важной персоной я отныне не являлась, Фелисия, оставшись неудовлетворенной из-за происходящих событий, показала свой скверный характер так, как привыкла это делать с детства – пустила среди знати массу ложных слухов. С частью из них благонравно расправилась Сильвия, воспользовавшись ещё действующим титулом принцессы, тогда как другие сплетни, улизнувшие от взора нравственного стража и всколыхнувшие глупые умы вездесущих нагинь, злые языки возвели к настоящей правде, ударившей по моей репутации внезапно и жестоко. Идти против кронпринцессы было непозволительно и невозможно, но, к счастью, меня вовсе не волновали пущенные слухи, поскольку страшнее моей истинной природы не было ничего. Волнуясь лишь за то, что подобная ложь может навредить Флоки и Сильвии, я с приятным удивлением отметила их игнорирование косых взглядов, к которым, по их собственным словам, они давно привыкли. Не сумев повлиять на источник сплетен, а также на их распространителей, брат и сестра попросили у меня прощения и, обнаружив моё спокойствие, более волноваться не стали. Лагерта и Йоргаф, привыкнув к вечному осуждению, также переносили пребывание в замке вполне спокойно, но злоба Рэнгволда поставила меня в тупик. Узнав о сплетнях, он впал в самую настоящую ярость, и нам стоило немалых сил остановить его от похода к кронпринцессе с требованием объяснений.
К сожалению, слово Фелисии являлось законом, из-за чего ей никто и никогда не перечил кроме Рагнии и Сильвии, что ныне не имела голоса из-за положения. Выставив меня лицемерной личностью, повисшей на шее Флоки в виду его статуса, Фелисия не скрывала злорадную улыбку при каждой нашей встрече. Считая её бельмом на глазу, я испытала ненависть лишь в тот момент, когда склонившись над кроваткой Айварса, кронпринцесса назвала его уродливым крикуном – в то мгновение я искренне пожелала обратить хамку в камень. Очевидно, заметив мой взор, Флоки поспешил бесцеремонно вытолкать сестру из комнаты, и с тех пор наши пути прекрасным и чудесным образом более не пересекались.
Несмотря на множество насмешливых улыбок и сотни неумолкающих ртов, никто не мог сказать мне грубого слова в лицо, и дело было не только в предполагаемом статусе герцогини, но и в трех моих защитниках, действующих всегда исключительно по своему усмотрению. Флоки без сомнений доставал компромат на слишком активных аристократов, Рэнгволд пресекал любые разговоры в замке одним лишь своим взором, а Йоргаф, следуя за мной подобно тени, не позволял никому ни подойти, ни заговорить. Подобный расклад меня нисколько не тревожил, и я лишь следовала приказам Императрицы, прибывая в назначенное время в тронный зал для обсуждения деталей празднования. Безусловно, свадьба была для меня чем-то совершенно новым и удивительным, однако, более всего я с нетерпением ждала переезда в другое поместье, чтобы избавить себя от надобности терпеть присутствие прогнивших натур. Из-за помощи Рэнгволда мне, Фелисия совершенно позабыла о манерах, принявшись упрашивать Рагнию о скорейшем воплощении собственной свадьбы.
– Тебя, действительно, это не беспокоит? – спросил Флоки, когда мы шли по дворцу в сторону сада с красным кленом. Из-за общеизвестности купол сняли, и более от дворцовых обитателей черноту не скрывали.
– Подобного следовало ожидать, поэтому я даже не разочарована. Попросту случилось то, что я и предполагала.
– Сиггрид, остановись и посмотри на меня, – строго произнес принц, хватая меня за плечи и круто разворачивая к себе, – подобное совершенно ненормально. И хуже всего то, что никто не может пойти против: ни я, поскольку родился сыном ненавистного мужа, ни Сильвия, попросту непохожая на матушку, ни Рэнгволд, проклинающий тот день, когда Рагния сама объявила его следующим мужем кронпринцессы. Но, знаешь, ты не должна привыкать терпеть подобное. Это неправильно. Неправильно…
Благодарно накрыв его ладонь своей рукой, я мягко улыбнулась, выдавив лишь одно слово:
– Знаю.
Пройдя ещё несколько коридоров, мы вышли на каменную террасу, облегченно отметив, что более в саду никого нет. Огромное дерево, ствол которого могли обнять только десять человек, взявшихся за руки, закрывало густой черной кроной почти все открытое пространство, упираясь в каменные стены, окружающие клен со всех сторон. Без преувеличения я могла назвать его прекрасным, и, даже зная кровавое семя, давшее начало жизни столь предостерегающему знаку, я не чувствовала того отвращения, какое испытала, войдя в кузницу.
– Он никогда не был таким раскидистым. Так сильно разросся, быть может, потому, – Флоки ещё раз обернулся, – что ты здесь.
– Надеюсь, никто более не сделает таких выводов…
– Скажи, Сиггрид, ты жалеешь, что согласилась выйти за меня замуж?
– Почему же я должна жалеть? Мы заключили прекрасный договор, избавляющий и тебя, и меня от неприятностей.
– Да, но из-за моей кандидатуры тебя многие недолюбливают и…
– Флоки, – строго произнесла я, хватая мужчину за руку, – меня весь мир ненавидит. А ты сейчас говоришь о том, как кто-то решил сделать выводы, основываясь на одних лишь сплетнях.
– Тебя не может ненавидеть весь мир. По крайней мере, не семь личностей.
Я мысленно внесла в список Флоки и Сильвию, Рэнгволда и Йоргафа, Лагерту и Айварса, но так и не досчиталась седьмой личности, о которой говорил принц. Поняв мой негласный вопрос, он тут же произнес не без смущения:
– Твой муж…Правда погибший…
– Он не погиб, – честно ответила я, удовлетворенно наблюдая за тем, как Флоки устанавливал вокруг барьер от чужих глаз и ушей, – он живет в Солэе.
– Он бросил тебя!? – с яростным возмущением воскликнул принц, и я улыбнулась его порывистости.
– Нет. Это я сбежала.
– Но…почему? У вас же ребенок…
– Он человек, Флоки. Мы бы не смогли жить вместе, и ты сам понимаешь, почему.
– Это значит…он тебе все же нравился? – спросил он тихо, пытаясь придать себе как можно более отстраненный вид. Это получилось у него очень скверно, поскольку он буквально сверлил меня внимательным взором.
– Возможно. У меня не было времени задумываться о собственных чувствах. Они могли помешать мне.
– Сиггрид, я…Сделаю все возможное, чтобы ты больше не жила в страхе.
– Спасибо.
Осторожно спустившись на землю, я подползла к дереву, поднимая голову к черной листве. От старой коры веяло странным спокойствием, и не будь в замке предрассудков и испорченных душ, я бы непременно посмешила сесть в корни, чтобы прикрыть глаза и задремать. Подумать только, где-то под этим кленом покоится каменная отрубленная голова первой Горгоны, обрекшей на несчастья всех своих потомков. Вот только почему же я тогда совершенно не чувствую злобы и ненависти к той, что испортила мою жизнь?
– Ну, что? – нетерпеливо спросил Флоки, и я лишь неопределенно пожала плечами. – Может, попробуешь коснуться коры?
Посчитав данный совет не слишком хорошим, я все же дотронулась пальцами до шершавой поверхности клена, невольно вздрогнув от расшумевшейся в кроне листвы. С могучей ветви с громким криком сорвались крикливые вороны, и, не смея совершать резких движений, я лишь смотрела себе под ноги, с внутренним напряжением наблюдая за ожившими корнями, принявшимися оплетать сначала мой хвост, а после и все тело. За жалкую секунду твердая земля разверзлась, и я без крика упала в глубокую щель, утягиваемая вниз мощными корнями. Все это казалось ненастоящим, будто бы приукрашенным реальностью сном, в котором я не могла произнести ни звука. Лишь долгое падение, а после мягкое приземление в густой ковер мха в окружении каменных стен и острых сталактитов.
Тут же поднявшись с места, я вновь упала в мох, увидев перед собой нагиню, столь сильно напоминающую меня саму. Отличал нас лишь цвет хвоста, что у незнакомки вторил цвету желтых глаз. Со сталактитов на неё капала бесцветная жидкость, но, не оставляя следов на одежде, лишь проходила сквозь тело, впитываясь в землю. Её схожесть со мной странным образом казалась совершенно нормальной, почти естественной, и, нагло блуждая взглядом по её телу, я с содроганием уставилась на грубый шрам, украшающий тонкую шею.
– Похожи, – неожиданно произнесла она с улыбкой, а я так и не смогла ответить, лишь открывая и закрывая рот, подобно рыбе.
– К сожалению, у нас мало времени, и я не смогу угостить тебя чаем, Сиггрид. Но прошу, слушай внимательно – у меня совсем не осталось сил, чтобы связаться с тобой вновь. Я хранила эти жалкие остатки лишь для того, чтобы однажды поговорить со своим преемником.
Медленно кивнув в знак согласия, я села удобнее, внутренне удивляясь собственному спокойствию. Возможно, все дело было в воздействии этого места на мой разум? С самого начала всё развивалось быстро, не давая и шанса на минуту для рассуждений, но эмоции это нисколько не волновало.
– Глупо было называть всю нашу расу моим именем, но меня зовут Горгона, и я та, кого ты, быть может, не раз проклинала. Не в моей власти выбирать следующих носителей силы – она выбирает хозяина сама, и раз уж ты стала избранной, не стоит тратить время на попытку объяснить тяготящее наследие.
Девушка смахнула белую прядь на спину, после чего приятно и дружелюбно улыбнулась.
– Мы – не проклятье, Сиггрид. Мы – карающие мечи, посланные избавить мир от утопающего в грязи общества. Но именно из-за того, что мы пришли брать расплату за свершенные грехи, нас единогласно назвали злом. Если бы могла, ты бы непременно поспешила сказать мне о том, что не все сдались жажде наслаждений, однако, поверь, тех, кого стоит пощадить, ты уже вокруг себя собрала.
Подойдя ближе, Горгона ласково опустила свою руку на мою голову, произнося следующие слова таким высоким голосом, что я вдруг почувствовала себя не в тесной пещере, а в святыне.
– Я не заключала сделки с темными силами, как не заключала сделки с силами высшими. Провидение пришло ко мне так же, как я сейчас пришла к тебе, открыв глаза на происхождение и на предстоящую цель. История циклична, и пришла пора все разрушить вновь. Это общество невозможно исправить, и ты сама видишь, что с ним произошло. Можно сколько угодно кричать о том, что в жизни главное удовлетворение собственных потребностей во имя собственного счастья, вот только истина эта навязана злом – никто не сможет получить счастья подобным образом. Беречь себя важно, но общество возвело это в абсолют, позабыв об остальном. Не стоит печалиться, Сиггрид, в истории много раз отдельные народы сходили с пути, не желая возвращаться назад, но всех их постигала одна участь – аморальные и жестокие личности не должны порождать себе подобных, ведь иначе весь мир сгорит в огне войны. Мы не должны допустить подобного. Это наша задача.
Я попыталась вновь произнести хоть слово, но Горгона приставила к моему рту указательный палец.
– Ты сама все видишь. Сестра идет на сестру, брат на брата, родитель на дитя. Наги считают свою расу непревзойденной и потому убивают все другие, навязывая всему миру свои идеалы. Они никого не слушают, их ум негибок, когда дело касается достоинств иных народов. Живут исключительно в угоду себе, нарушая первые законы и забывая о нравственности. Истинное воплощение всех созданных грехов. Пошлость они называют поиском любви. Алчность – попыткой отстоять свои интересы. Гнев – способом защиты. Гордыню – воплощением своих достоинств. Чревоугодие – попыткой насладиться невечной жизнью. Зависть и уныние для них и вовсе не грехи, вот только недаром давным-давно мудрецы признали семь грехов опасными. Как же нам назвать тех, кто дает грехам то объяснение, какое сам считает правильным?
Цикличность, необходимость, опасность – слова беспощадно отпечатывались на разуме, расползаясь паутиной по всему сознанию. Но, опутывая, тонкие нити не смешивали мысли в безобразный комок, наоборот, соединяли воедино разрозненные детали, формируя в запутавшемся разуме цельную картину.
– Дабы не нарушать законов равновесия, привести приговор в исполнения должны рожденные на земле «мечи». Наги слишком отсрочили свой приговор, пойдя против вердикта незримого судьи. Вот только плаха уже подготовлена, лезвие наточено, и перерубить сдерживающую веревку придется именно тебе. Это жестоко…Но, Сиггрид, не думай о себе, как об орудии. Мы несем волю иных сил, и они помогают нам в исполнении приговора – дабы показать эту помощь, тебе был дарован белый хвост. Врожденная удача, которой ты воспользовалась совершенно правильно. Помощь близких, старая деревня, суровые горы – все события совпали в единый механизм, даровавший тебе жизнь. Иным Горгонам так не везло. Меч находил их шеи до того, как в полной мере могли раскрыться способности. Я вижу в твоих прекрасных глазах вопрос об иных расах, но все они живут иначе, сохраняя в сердце то первозданное, что вложил им Создатель. Люди – противоречивый народ, но благодаря вечным сомнениям они способны на искупление и исправление.
