Текст книги "Империя статуй (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 9
Набросив на судьбу аркан,
Войди в Империю Зейран.
Узри же цитадель искусства,
Что светлые поднимет чувства.
Автор неизвестен
Империя Зейран, Алмазный Замок
– В-ваше Величество! Солнце, властвующее над нами и освещающее путь наш кромешный…
– Довольно формальностей, Кристер. От тебя воняет страхом, и запах этот вызывает во мне злобу. Я даю тебе минуту, чтобы ты поведал мне о причине своего беспокойства.
– Госпожа… – склонив голову, пожилой наг сцепил вместе дрожащие руки, увешанные многочисленными золотыми браслетами, – красный клен – олицетворение защиты – почернел…
Вцепившись в подлокотники трона так сильно, что несколько острых когтей, сломавшись, отскочили к полу, нагиня медленно поднялась с места, не сводя пристального взора с придворного мага. Первые морщины, залегшие вокруг ясных светлых глаз, казались чужеродным элементом на ухоженном гладком лице, но сейчас, когда хищные черты кривились в безмолвной злобе, все линии, выдающие почтенный возраст Императрицы, выглядели глубокими и уродливыми. Схватив кубок, наполненный старым вином, она со всей присущей правителям ненавистью кинула его в стену, оставляя на чуть позолоченном покрытии алое, растекающееся пятно, брызги от которого попали на мрачную стражу у дверей.
Не смея обращаться к Императрице в момент ликования гнева над телом, Кристер отполз в сторону, украдкой наблюдая за тем, как черный хвост сносил все, до чего мог дотянуться. Сейчас благородная нагиня, облаченная в изумрудные шелка, была подобна монстру, сорвавшемуся с цепи, и Кристер, будучи хранителем древних знаний, передающихся скрупулезно из поколения в поколение, находил в столь диком поведении вполне логичное оправдание. Сам он совершенно не скрывал обуявшего тело страха – вечно красный клен впервые почернел за пять тысяч лет.
– Нужно собраться, – хрипло произнесла Императрица, запуская волосы в черную копну растрепавшихся волос, – нужно…успокоиться…Этому должно быть объяснение.
– Позвольте обратиться, моя Госпожа…
Ничего не ответив, нагиня подняла с пола кубок и, наполнив его до краев вином, полностью опустошила, пролив часть алого напитка на свои одежды. Лицо её, всегда спокойное и холодное, устав изображать гнев, исказилось грустью, смешанной со страхом, и, придерживая голову рукой, Императрица смотрела немигающим взором в пятно на стене.
– Есть ли другие причины, по которым клен мог почернеть?
– Нет, Ваше Величество…
– Почему именно сейчас…
Вновь наполнив кубок и поднеся его было к губам, нагиня вдруг отвернулась, кусая иссохшие губы. Кончик её хвоста нервно ходил из стороны в сторону, и, выждав минуту, показавшуюся Кристеру настоящей вечностью, она закрыла лицо руками.
– Это невозможно.
– Моя Госпожа, вы напуганы, и я понимаю Вас, но прошу, если Вы покажете подданным страх, среди населения поднимутся волнения.
– Плевать мне на них всех, Кристер. Кто будет думать о других, когда к горлу поднесли меч?!
– Позвольте мне высказаться…
– Говори уже, черт бы тебя побрал!
– Клен почернел очень резко, а это значит, что Горгона или родилась на наших землях, или проникла на них. Мы должны найти её, чего бы это нам ни стоило.
– Верно, – убрав с лица руки и соединив их на груди, Императрица нахмурила тонкие брови, – верно…Если она только родилась, у нас не будет проблем с тем, чтобы избавиться от нее. Если она проникла, мы быстро найдем её, ведь наша охрана совершенна! Её ведь легко обнаружить, верно? Глаза…Да, её дьявольские желтые глаза…
– Позвольте мне заняться этим. Я детально изучу все отчеты стражей и выйду на её след, как можно быстрее.
– Будешь смотреть за границами? А как же быть с новорожденными?
– Госпожа, при всем уважении, пускай я и предположил такую вероятность, однако же, маги прошлых тысячелетий сделали все возможное, чтобы Горгоны больше не рождались в Империи. Я не могу найти объяснение возникшей в подобном случае аномалии…
– Не зли меня ещё больше, Кристер. Пусть лекари под предлогом осмотра начнут посещать новорожденных. Ты услышал меня?!
– Да, Ваше Величество, – маг сгорбился в низком поклоне, после чего быстро направился к выходу, но вновь обернулся, когда голос Императрицы приказал ему остановиться.
– Ничего не говори моей дочери…а моему сыну тем более. Разрешаю от моего имени отдавать приказы главнокомандующему Рэнгволду – пусть мобилизует свои отряды в том случае, если Горгона не родилась, а проникла…И отправь весть в Солэй. Алмазный меч должен лежать передо мной в ближайшее время.
Мы поселились в одноэтажном аккуратном домике, поведясь на пышный благоухающий сад и скромную конюшню с четырьмя стойлами. Из-за высоких деревьев роскошный вид на море с бесконечным горизонтом был доступен только теплыми вечерами, когда спускаясь к набережной, мы смотрели на закат и улетающих к нему больших птиц, что заполняли площади тут же, стоило кому-нибудь поманить их хлебом. Это был небольшой городок, но не безызвестный благодаря приморскому расположению в двух часах езды от столицы Империи. Знатные особы избрали его прекрасным местом для строительства и приобретения дач, поэтому холодные времена года сулили городку тишину, которой он лишался каждое лето.
Средств, вынесенных из храма, хватило на покупку жилья, оказавшегося достаточно дорогим, но драгоценности, ценность которых была очевидна среди людей, не имели того же веса в Империи, а потому на руках у нас оказалось на так много местной валюты, как мы изначально рассчитывали. Местные жители посчитали нас аристократией, позволившей себе покупку дорогого дома, однако, на деле сумма, оставшаяся в распоряжении, позволяла нам беззаботно жить только полгода, по истечении которого мы бы оказались в условиях, в которых я прожила своё детство, – в бедности и голоде. Не могло быть и речи о том, чтобы просиживать это время в праздности и увеселениях, поэтому Лагерта, спустя неделю после переезда, устроилась работать в ресторан, куда её взяли на кухню. Йоргаф же, проявив удивительные навыки общения, смог устроиться в охрану к одному из богачей нашего городка, и почти все время я проводила дома с Айварсом, заботясь о чистоте комнат и об ужине.
Мне нравилась наша новая жизнь – она была спокойной. Вечера я проводила в саду, читая книги и качая люльку с сыном, а с приходом Лагерты уходила вместе с Йоргафом гулять по улицам города, чтобы не привлекать внимание соседей своим затворничеством, – для знатных нагинь оно было непозволительно. В Империи царствовал матриархат, и многомужество здесь было событием не столько обычным, сколько необходимым для сохранения расы. То, что я была вдовой с ребенком на руках, уже казалось нонсенсом, поэтому мне пришлось изрядно постараться, чтобы донести до любящих сплетни соседей свою «печальную» историю, лишившую меня опоры в виде мужской руки.
К сожалению, мой внешний вид привлекал к себе много внимания, но куда сильнее меня беспокоил Айварс, которого я при всем желании не могла укрывать от чужих взглядов вечно. У меня не было второго кольца, поэтому вместе с коляской я выходила на улицу только тогда, когда кроха засыпал, создавая иллюзию совершенно обычной семьи. Нагини, в аристократический круг которых я вошла не сразу, при каждом удобном случае сватали мне свободных мужчин, считая моё одиночество ужасным, а объяснять им прелесть этого «ужаса» было чревато. В большинстве своем новые собеседницы казались личностями избалованными и излишне нежными – они любили устраиваемые в столицах балы и, не умолкая, обсуждали непостоянную моду, изредка сменяя ход беседы на громкие события, новостями разлетающиеся по Империи.
Я не жаловалась и всегда была учтивой, благодаря чему беспрепятственно слушала нужные мне сплетни и вести, не поражая других своей неосведомленностью. Медленно, но в самых изысканных подробностях я узнавала о самых знаменитых родах Зейрана, часть из которых была настроена по отношению друг другу очень враждебно. Я знала об Императрице, что собиралась вскоре передать престол своей младшей дочери, посчитав старшую недостойной драгоценного титула, знала об её сыне, что был не самым завидным женихом Империи, а также о том, что помимо Алмазного Замка, построенного шесть тысячелетий назад, есть Каменный Дворец, руины которого до сих пор изучаются сильнейшими магами.
Последние вести, показавшиеся другим дамам вполне обычными, пускай и неожиданными, стали для меня почти роковыми, ведь они означали то, что императорский род принялся искать Горгону. Под предлогом осмотра новорожденных, сотни лекарей бродили по домам, проверяя детей, а потому следовало сделать вывод, что и мой дом эта участь не могла обойти.
– Сиггрид, среди нашего круга только у тебя есть сыночек, – ласково произнесла одна из нагинь, заботливо подливая в чашку хвойный чай, – быть может, лекарь расскажет тебе, почему так внезапно решили начать осмотры.
– И правда, – вторила ей другая, – нам так любопытно! Обязательно расскажи, как все пройдет.
– Боюсь, они боятся распространения некоего заболевания, – задумчиво произнесла нагиня, в доме которой мы собирались на чаепития каждый раз, – я слышала, будто бы оно поражает только младенцев.
– Ох, какой кошмар! Айварс – очаровательный ребенок и очень послушный. На прогулках он всегда спит. Сиггрид одевай его теплее!
– Наоборот! Нельзя слишком тепло одевать маленьких деток.
– А тебе откуда знать?
– Я читала об этом в одной из книг.
– Ну, все-все, не спорьте, – с улыбкой произнесла я, пряча руки в складках платья, а мысли за маской спокойствия. Стоило ли уехать на время из города? Нет, это вызовет массу вопросов и, скорее, больше заинтересует лекарей, чем если бы я приняла их в своем доме. Я могла бы отдать кольцо Айварсу и притвориться ослепшей, но в таком случае целители примутся лечить мой недуг…
– Быть может, тебе повезет, и в твой дом, наконец, зайдет прекрасный одинокий лекарь, что влюбится в тебя с первого взгляда! – с придыханием произнесла молодая девушка, за что тут же получила полный укора взор от своей старшей сестры, сидевшей рядом со мной.
– Не слушай её, Сиггрид. Она слишком увлеклась своими романами…
Улыбаясь чужой мечтательности, я вдруг почувствовала, как расслабляются прежде напряженные плечи. Слова, сказанные не то в шутку, не то по глупости, указали мне на очевидную истину, которой я уже воспользовалась однажды, чтобы сбежать. Женская красота была настоящим оружием в правильных руках, а, учитывая то, что ныне я была простой нагиней, а не известным чудовищем, задача упрощалась в сотни раз. Стоило ли слишком полагаться на природное очарование? Нет, не стоило. Ведь в моих рукавах заготовлено множество негуманных тузов, и я без промедления была готова воспользоваться ими в том случае, если вопрос касался жизни и смерти…
Глава 10
Что перед смертью видим мы?
Чертоги вечной теплой тьмы.
Когда придет всему конец,
Увидишь Каменный Дворец –
Обитель зла и покаянья,
Что души ждет за их деянья.
Отрывок из сборника стихов Снорри Вайлеса
Когда ночь окутывала город, в саду под стрекот цикад загорались фонари. Медленные светлячки наполняли уютным теплом самые дальние углы, и, сидя на старой лавке в окружении склонивших бутоны цветов, я смотрела в безупречно иссиня-черное небо, усыпанное мириадами звезд. Прохладный ночной ветер играл с привязанными к шали кисточками, а соседский кот, бродивший по изгороди, окружающей дом, то и дело замирал на месте, прислушиваясь к шороху опавшей листвы. Я мечтала о подобных мелочах все то время, что засыпала в огромном храме, но сейчас, чувствуя себя невероятно счастливой благодаря сбывшейся мечте, в сердце трепетало беспокойство, мучающее разум сотнями вопросов.
Папа говорил мне, что я должна наслаждаться подаренной мне жизнью, и я, ступая по чужим головам, тянулась пальцами к призрачному свету в надежде согреться. Почему же я не могу сделать тот долгожданный облегченный выдох, какой люди делают каждый день? Почему ненависть, необоснованная, но до жути сильная, преследует меня даже там, где солнце освещает дикие просторы, обещая тишину? У меня есть уютный дом, где я хотела подарить Айварсу беззаботное радостное детство. Есть планы и мечты, надежды и цели, и за ребрами бьется такое же сердце, как у всех, и все же мне нет места ни в одном уголке этого мира.
Прибытие лекаря не было случайным совпадением, ведь подобного масштабного осмотра не было уже давно. Должно быть, правители Империи узнали о моем местонахождении, но, если люди изгоняли с земель зло, несущее, по их мнению, лишь разруху, то чего же добивались наги? Я не ждала от них признания и искренне надеялась на равнодушие, которое змеи проявляли к иным малочисленным расам. Мне ведь более ничего не нужно…Только бы жить как все…
– Выглядишь очень задумчивой, – тихо произнес Йоргаф, присаживаясь рядом и поглядывая в сторону открытого окна, в котором была видна люлька. Фигура феи маячила в столовой, где она готовила все для перекуса. – Тебе не нравится это место?
– Нравится…Очень нравится. Настолько, что я бы не желала уходить.
– А нам разве нужно?
Опустив взгляд на руки и покрутив спасающее мою жизнь кольцо, я повернула лицо к мантикоре, находя некое умиротворение в чужой расслабленности. Улыбка не сползала с его узких губ, а кончик хвоста всегда ходил из стороны в сторону в приподнятом настроении. Йоргафу нравилась новая жизнь, и он жаждал получить от нее все, чего был лишен ранее. А лишен ранее он был почти всего…
– Скажи, Йоргаф…Как быть созданию, счастье которого заставляет других страдать?
Высоко вскинув брови, мужчина поднял глаза к небу, замолчав на длинные минуты. Я не торопила его с ответом, ведь вопрос был довольно сложным, и порою я ловила себя на мысли, что желала бы смотреть на мир тем же восхищенным, несколько детским взором, что и Йоргаф. Как же я смогу подарить Айварсу счастье, если сама не смогу впустить его в свое сердце…
Со стороны люльки послышалось тихое хныканье, и Лагерта, тут же подскочив к кроватке, взяла на руки белый сверток. Прижав его к груди, она выскользнула на улицу и, бесшумно подойдя к лавке, передала мне укутанного в плед сына. Кроха плохо спал, если я не была рядом, и, полагаю, повиновался инстинктам, предупреждающим его об опасности в случае отсутствия рядом мамы. Он выглядел сонным, и, стоило нашим взглядам встретиться, вновь закрыл веки, забавно причмокивая губами. Рассматривая его пухлые щечки, длинные ресницы и маленький носик, я чувствовала себя способной на все – настолько сильной, что испытания, посланные судьбой, не казались чем-то пугающим и рискованным. Я больше не была одна, и в моей жизни, наконец, появилась родная душа, ради которой я сделала бы все на свете.
– Знаешь, Сиггрид, – ещё тише произнес Йоргаф, опуская на мое плечо свою большую ладонь, – сейчас, смотря на тебя, я вдруг понял, что ответ на твой вопрос почти…очевидный.
Мужчина вновь улыбнулся моему растерянному взгляду, а после аккуратно поправил плед на младенце.
– Услышь я этот вопрос в таверне за кружкой эля, я бы непременно поспешил ответить в духе героя, мыслящего слишком масштабно. Я бы сказал, что из-за одного создания не должны страдать тысячи и сотни тысяч других, что жизнь одного не равноценна сотни. Но теперь, только теперь я понял, сколько заблуждений стало для нас правдой. Окажись на твоем месте наг, ищущий счастья в страданиях других, я бы не нашел ему оправданий – ведь его зло было бы очевидно. Но ты ведь никогда никому не желала плохого…
– Вы замечательная, Госпожа, – с придыханием перебила мужчину Лагерта, присев рядом с лавочкой на корточки, – и в том, что вы родились Горгоной, нет вашей вины. Люди сами решили считать вас такой и, не умея слушать, они своими же предрассудками загнали в угол не только вас, но и себя.
– Верно. Что люди, что наги, всем им трудно прислушаться к чужим словам в силу природной эгоистичности. Ты словно бы держишь дощечку, что окрашена в два цвета, и черную её сторону видят все, а красную – только ты. И, говоря о том, что дощечка красная, ты боишься, слушая, как все говорят о том, что она черная. Ты думаешь, что все правы, но продолжаешь отчетливо видеть красный цвет, а потом вдруг понимаешь, что с другой стороны дощечка черная. Что это медаль, у которой есть две стороны. Но гордыня смертных заключается в том, что, стоит тебе перевернуть дощечку, они не скажут, что теперь она повернута к ним красным цветом, – ведь это будет противоречить всем прежним устоям. И, притворившись слепцами, они скажут…что дощечка черная. Сиггрид, твои желания очень безобидны, но они сделают тебя счастливой. И, если эти безобидные желания делают других несчастными…то виновата здесь точно не ты.
– Надо же, – не скрывая восхищения, ответила я, – а ты умеешь говорить мудрые вещи…
– Он их точно где-то услышал. Он бы никогда до такого не додумался сам.
– Вот какого ты обо мне мнения, Лагерта…Но, – Йоргаф смутился и почесал покрасневшую щеку указательным пальцем, – про теорию дощечки мне рассказывал мой дедушка. Он учил смотреть на вещи под разными углами и пытаться увидеть происходящее чужими глазами, чтобы кого-то понять…
– У тебя был очень мудрый дедушка.
– Спасибо, Сиггрид. Поэтому я и передал тебе то, чему он учил меня.
– Мне стало легче после твоих слов…
– Что ж, тогда я очень рад.
– Знаете, Госпожа, я думаю, что другие исчезающие расы будут того же мнения, что и вы. Они ведь просто хотят жить, и желание это настолько простое, что они даже не думают о своих угнетенных правах, о теплом доме или комфорте, они просто рады тому, что пока их никто не желает убить.
– Вот только я не могу сказать того же о себе…Зачем нагам вдруг понадобилось искать меня?
– Боюсь, что у них, как и у людей, предвзятое отношение к Горгонам, но узнать об этом непросто. Нынешние поколения знают о Горгонах только из сказаний, но обычно всю информацию ищут в архивах.
– Я слышал о них, – добавил Йоргаф, – есть обычные библиотеки, которые может посетить каждый, а есть два архива, посетить которые могут только члены императорской семьи и их приближенные. Ну, и сами работники архива, конечно же…
– Значит, нужно попасть в архивы…
– Отправьте туда одну из змей.
– Нет, её сразу же заметят…
– Значит, нужно или втереться в доверие к одному из приближенных, или попытаться устроиться одним из хранителей архивов.
– Но разве последнее возможно?
– Туда берут только самых образованных и начитанных нагов. Сложная работа, немного нудная, несмотря на всю важность. Там долго не задерживаются, поэтому можно попробовать, ведь вы очень умны, Госпожа. Вы прочли столько книг за эти сотни лет.
Задумчиво прикусив губу, я вновь посмотрела на Айварса, думая о том, стоит ли идти на столь рискованный шаг. Пытаясь узнать о правящей семье, я могла бы привлечь внимание, тогда как попытка устроиться в архив не будет столь уж подозрительной. К нагиням относятся очень уважительно, и никто не посмеет отказать мне хотя бы в собеседовании и тесте. Что ж, это подождет. Проблемы следует решать постепенно, а пока следовало сосредоточиться на предстоящем визите лекаря. Слова Йоргафа затронули струны запуганной души, и, вдохновившись ими, я решила жить счастливо.
Глава 11
И страх отступит перед светом
И станет тонким силуэтом,
Напоминающим о том,
Что вырос страх сей на пустом.
Баллада о Горгоне
– Хорошо у вас тут. Так и не скажешь, что только обосновались.
Мужчина загадочно улыбнулся, опустив взгляд на свои иссохшие руки. Внимательно рассматривая синие вены, чуть приподнимающие тонкую сухую кожу, он казался отстраненным, словно бы потерял нить от клубка истории, и сейчас, сгорбившись на стуле в молчании и отрешенности, лекарь по имени Ридж походил на одинокого старика, доживающего годы вдали от миллионов глаз. Он не был стар, и едва ли ему было за четыре сотни лет, однако, тусклые серые глаза, равно как и худое осунувшееся лицо, прибавляли ему лета, украшенные проседью на бакенбардах и висках. На нем была старая горчичного цвета жилетка, надетая поверх серой, испачканной чернилами рубашки, и в этой одежде, неопрятной и, смею предположить, старой, Ридж выглядел странно посреди роскошно обставленной комнаты моего дома.
Подвинув к нему чашку с кофе, я старалась не смотреть в сторону люльки, в которой так сладко спал Айварс. Мне пришлось изрядно потрудиться, чтобы не дать ему уснуть с шести утра, но теперь в обед он покорно провалился в мир грез, устав от бодрствования и слез из-за желания спать. Обнаружив младенца спящим, лекарь осторожно осмотрел его здоровое тело, отметив редкий окрас хвоста, но пожелал остаться до пробуждения Айварса, объяснив это тем, что должен убедиться в отсутствии у малыша патологий, связанных со зрением. Слушая монотонный голос, ведающий мне о статистике заболеваемости среди маленьких нагов, я думала о том, каким образом Императрица настояла на необходимости осмотра глаз. Впрочем, нет ни единого глупца, что осмелится спросить о планах правительницы, чьи приказы беспрекословны.
– Значит, вы вдова, – риторически произнес лекарь, и я согласно кивнула его словам, – должно быть, непросто растить ребенка одной.
– Айварс тихий ребенок, поэтому мне трудно.
– А как же работа по дому?
– Её выполняют слуги, что приходят вечером.
– Тогда я спокоен, – лекарь громко откашлялся, словно бы намеренно хотел разбудить малыша, но тот продолжал крепко спать. – И все же вы красивая нагиня, у вас впереди вся жизнь – я уверен множество мужчин будут рады стать опорой вашему роду.
– Мне приятно ваше беспокойство, Ридж, но пускай события идут своим чередом в заданном судьбой темпе. Я ведь только поселилась в этом доме пару недель назад, и будет неверным решением взяться сразу за несколько дел.
– Мудрые слова для столь молодой девы.
Как бы свежо я не выглядела, возраст мой не был юным, ведь неумолимое течение зим нещадно приближало меня к четырем столетиям. Из-за спячек я не могла знать точное количество собственных лет, но даже приблизительные цифры называть было непозволительно, поскольку по меркам нагов я приближалась к почтенным годам. Изучая змеевидную расу уже длительное время, я знала о том, что в среднем наги доживают до пятисот лет, но, приближаясь к четырехсотлетию, я выглядела слишком молодо, а потому врала всем о том, что мне только сто пятьдесят. Неужели Горгонам отведен куда больший срок для жизни?
– Простите мне мое любопытство, но понравилась ли вам жизнь в Королевстве, несмотря на вставшие перед вашей семьей тяготы?
– Это красивое государство. Оно щедро на прекрасные пейзажи и приятные сердцу мелочи. Мой муж был счастлив жить там, и мне горько думать о том, что среди природных людских красот и оборвалась его жизнь.
– Вы, верно, сильно его любили, раз избрали единственным спутником жизни. Сейчас это редкость – нагини стремятся выйти замуж хотя бы дважды.
– Так и есть. Мои подруги не упускают случая напомнить мне об этом.
– И чем же вы планируете заниматься после того, как окончательно обустроитесь?
– Хотела бы устроиться на тихую спокойную работу. Подумываю над тем, чтобы попытаться стать хранителем архива.
– Вы интересная женщина, Сиггрид, – кивнул лекарь собственным мыслям, – и я уважаю ваш выбор. Принимая во внимание ваш острый ум, я скажу вам, что не так давно там как раз освободилось одно место. Сейчас мало желающих работать в подобном месте, несмотря на всю его значимость, – молодежь любит быть в центре событий, а в архиве будто бы и время замерло.
– Как чудесно, – я хлопнуло в ладоши, одаривая Риджа благодарной улыбкой, и тот не преминул порадовать меня вновь.
– Мой старый друг работает там уж два столетия. Как и меня зовут его Риджем. Только пожелайте, и я непременно упомяну ему о вас. Вы только вернулись обратно домой, испытав горечь утраты, и я буду только рад помочь молодой леди в её начинаниях.
Попытавшись скрыть истинную радость, я изобразила на лице волнение, высказав нежелание обременять доброго лекаря своими просьбами, но тот отринул мои сомнения, попросив убрать скромность и хватать удачу за хвост при первой же возможности. Это была поистине радостная весть, что позволяла мне проникнуть в архив по рекомендации, – подобное не было чем-то удивительным – однако, как бы сильно я не пыталась отвлечь Риджа разговорами, он все равно то и дело бросал внимательные взгляды в сторону люльки.
– Какой крепкий сон.
– Это ведь прекрасно.
– Вне сомнений, но позвольте мне разбудить Айварса. Всё же мне предстоит обойти ещё три дома прежде, чем я вернусь в гостиницу.
Встав с места, он неожиданно проворно подскочил к кроватке, чуть сжав кончик хвоста младенца и поводя им из стороны в сторону. Скривившись, малыш тихо закряхтел, не открывая глаз, и, пользуясь случаем, я подошла ближе, доставая сына из люльки. Сделав вид, что пытаюсь разбудить кроху, я попросила Риджа подать лежавшую на полке погремушку, и, пока тот отвернулся, сняла с себя кольцо, надев его на пальчик Айварса. Оказавшись на маленьком персте, артефакт тут же уменьшился в размерах, тогда как мне пришлось смотреть вниз, пряча взгляд.
– А, ну-ка, посмотри сюда, – лекарь затряс погремушкой, и хнычущий Айварс недовольно устремил вперед голубые глаза, бойко стуча кулачками по столу, на который его положили. – А теперь вот сюда…Смотри, где гремит игрушка? Какой умница. Ох, ну и злостно же ты смотришь на меня. Не дал тебе поспать? Ну, не злись. Я же как лучше хочу. У него глаза как у вас…Что-то случилось?
– Ох, нет-нет, – поспешно ответила я, не открывая век, – что-то попало в глаз, вот и прикрыла, чтобы не было так больно.
– Давайте я взгляну…
– Нет-нет. Вы же говорили, что спешите. Я сейчас вытащу сама.
– И все же я настаиваю…
К счастью, в этот момент Айварс, очевидно, почувствовавший волну страха с моей стороны, принялся громко плакать, краснея от сильного крика. Взяв его на руки и прижав к сердцу, я отвернулась от Риджа, медленно отползая в приоткрытую комнату.
– Вы уж простите, что не смогу проводить вас. Давно он так не кричал…
– Это вы простите, Сиггрид. По моей вине он так испугался. А с глазами будьте осторожны.
– Благодарю вас, Ридж.
– И я расскажу о вас моему другу, так что ждите письма.
– Вы очень добры.
Входная дверь захлопнулась, и, сняв с Айварса кольцо, я облегченно шумно выдохнула, пытаясь унять быстрый стук сердца. Успокоившийся кроха обиженно шмыгнул носом, с недовольным видом устраиваясь у меня под боком, чтобы продолжить прерванный сон. Обвив руку хвостиком, он вскоре засопел, приятно щекоча мне кожу своим дыханием, но я ещё долго не решалась выйти из комнаты, пытаясь вернуть прежнее хладнокровие. В будущем такой риск станет невозможным – Айварс станет бойким непоседливым малышом, отдав кольцо которому я сама лишусь защиты. И тем не менее благополучие сына для меня важнее всего на свете, потому артефакт рано или поздно достанется именно ему. Мне же стоит воспользоваться возможностью поработать в архиве, чтобы найти не только всю правду о Горгонах, но и магию, что позволит мне менять цвет глаз без использования артефакта.
Неосознанно, окунувшись головой в омут чистого страха, я выпотрошила двух зайцев, что сами пришли к моему дому. Но, зная правила жизни, что по справедливости не только давала, но и отнимала, я ожидала дурных вестей, заранее успокаивая себя успешной маскировкой, благодаря которой наша семья осталась вне подозрений.
Дни продолжили сменять друг друга, и в ожидании письма из архива я изучала транспортные маршруты, по которым могла бы добираться до столицы. Одна из повозок отправлялась в шесть утра и приезжала к главной площади аккурат к восьми, но хитрый извозчик славился своей жадностью и брал с клиентов больше положенного. По этой причине все предпочитали пользоваться услугами другой повозки, хозяин которой пускай и не отличался пунктуальностью, брал за дорогу немного. Моё поведение могло бы показаться излишне самоуверенным, но почтенному и известному лекарю не было надобности лгать нагине при деньгах, поэтому я ждала послания, готовясь тронуться в путь в любой момент.
В один из вечеров, когда мы с Лагертой готовили ужин, в дверь постучали, и, обрадовавшись долгожданному письму, я поднялась с места, чтобы встретить присланного из архива нага. Вот только мужчина, смотревший на меня сверху вниз с порога, вовсе не походил на посла…
– Добрый вечер, Сиггрид Эидис. Моё имя Рэнгволд Шаркис. Я главнокомандующий северными и восточными войсками Империи Зейран, а также личный страж её Величества Императрицы Рагнии.
