Текст книги "Империя статуй (СИ)"
Автор книги: Ad Astra
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)
Глава 3
Алмазный меч тебе не взять,
Но взгляд, способный покорять,
Страшнее всякого меча
В руках большого палача.
Баллада о Горгоне
Здесь всегда было тихо, но теперь сменяющие друг друга дни тянулись дольше прежнего, тревожа мысли. Сидя напротив озера во внутреннем дворе, я ждала наступления ночи, касаясь водной глади кончиком белого хвоста. Из-за редкого появления Горгон в этом мире и их скоропостижных смертей, мне приходилось узнавать о себе самой путем проб и, к сожалению, ошибок. Для людей это был обычный монстр, угрожающий всему живому одним своим существованием, а потому не нашлось ни единого ученого, посмевшего рискнуть всем для изучения столь странного вида. Побег в Империю нагов казался мне правильным решением – среди всех рас планеты они более всего походили на меня – однако, прожитые десятилетия, наполненные думами, не позволяли возлагать на чужую страну особых надежд. Если наги знали о том, что Горгона рождается на этих землях, оставили бы они её на произвол людской жестокости? Узнать это, пребывая в золотой тюрьме, я не смогу.
Господин Жорж – последний барон черного рынка, которого отправили на каменную казнь, – был единственной статуей, находящейся в небольшом саду. Будучи невероятно харизматичным мужчиной и прекрасным любовником, Жорж пожелал пробыть в храме дольше, чем кто-либо из предыдущих гостей, но стал камнем, попытавшись сбежать. Его знания были ценны тем, что обходили закон, и множество туннелей, сеть которых пронизывала Королевство, как паутина, были мне известны в достаточной мере. Ныне они кишели змеями, нашедшими подобное место вполне комфортным, и были важной частью плана, который я претворяла на самодельной шахматной доске.
Срок, отведенный для жизни Горгоны, неизвестен – его прерывали одним взмахом меча. Была ли вероятность существования одновременно двух Горгон? Навряд ли, и это предстояло выяснить, так как прекрасный Жорж не мог иметь детей. Мои намерения были амбициозны и казались почти неосуществимыми, но чем больше я думала об этом, тем больше хотела претворить собственные идеи в жизнь. Поставленные цели имели обходные пути достижения, и, кажется, я, в самом деле, была готова ко всем сложностям, не надеясь на то, что все пойдет как по маслу.
Прошла уже неделя, но Лагерта так и не вернулась в храм, что, в целом, не подрывало моего к ней доверия. Но письмо, оказавшееся на пороге на следующий день, оказалось приятным сюрпризом, ведь на нем красовалась яркая королевская печать. Я ждала вестей от Короля гораздо позднее – все же он казался враждебно настроенным – но, полагаю, произведенного в первую встречу эффекта оказалось достаточно, чтобы зародить не только смуту, но и противоречивую симпатию. Люди были странными: то, что пробуждало в них страх, манило их с непреодолимой силой. То, что не могло им достаться, вызывало в душе яростное желание обладать, и не было ничего приятнее, чем чувствовать полную власть над тем, что неподвластно более никому. Я оказалась права в собственных выводах. В письме Вестмар предупреждал о том, что прибудет следующим утром.
Я встретила его в голубом платье с полупрозрачными руками и глубоким декольте, удовлетворенно наблюдая за его невозмутимым видом. Свой визит он обосновал срочным обсуждением дополнительного места для прибывающих преступников, но за чаем говорил о веяниях моды и открывшемся театре, строительство которого было начато ещё его отцом. Его манера речи была насмешливой и язвительной – он вновь и вновь указывал мне на моё место – но одно то, что он прибыл сюда спустя столь короткий срок, говорило о том, что смертоносный взгляд Горгоны, в самом деле, был светом для порхающих мотыльков. Вестмар ушел сразу после того, как рыцарь известил его о погрузке двух статуй принцев в телегу, а после вновь напомнил о себе через два дня, прислав в дар сапфировое ожерелье.
Лагерта передала через змей послание, что выслеживает спрятавшуюся в горах мантикору, и вновь дни потянулись друг за другом с невыносимой медлительностью, словно бы звезды намеренно прятались в своих чертогах, задерживая наступление ночи. Занимаясь игрой на музыкальных инструментах и сцеживанием ядов, чтением старых трактатов и танцами посреди огромного пустого зала, я пыталась скоротать время жестокого ожидания, но фея молчала, а Король, погруженный не то в дела своей страны, не то в собственные мысли, более не появлялся.
Прошло ещё две недели прежде, чем храм вновь наполнился чужими голосами и запахами, и Лагерта, постучавшая в мою комнату поздним вечером, выглядела измотанной и порядком испачканной. Она сильно исхудала за это время, но уверенно стояла на ногах, изредка поглядывая на грязный подол платья. Склонив голову, фея смущенно крутила в пальцах сальную прядь длинных волос, а после отошла в сторону, давая мне возможность рассмотреть ещё одного гостя, появление которого сулило мне возможного союзника.
Это был высокий юноша, но слишком худощавый, отчего я могла отчетливо увидеть все его ребра даже на расстоянии. Из одежды на нем была только посеревшая повязка прикрывающая низ, а длинные взлохмаченные волосы прятали в своей каштановой густоте прижатый хвост, кисточка которого выглядывала из-за правой ступни. Он выглядел испуганным и постоянно озирался, избегая моего взгляда, но стоило Лагерте бросить в его сторону крепкое слово, как юноша тут же покорно сел в кресло, сложив на острых коленях свои костлявые руки.
Мантикоры были горными монстрами, а потому, куда бы их ни гнали охотники, они вновь и вновь возвращались в привычный ареал обитания, где инстинктивно пытались собраться в стаю. Безусловно, подобное было невозможно. Архимаг Донтан, проводивший подробные опыты на пойманных мантикорах, поведал мне о своих исследованиях, в ходе которых выяснил ценность и опасность отлавливаемых созданий. Огромные львы с кожистыми крыльями и жалом скорпиона отличались крепкой почти непробиваемой шкурой, что сделала их желанным объектом всех рыцарей. В большом жале копился сильный яд, убивающий за секунды, а громкий рев обладал устрашающим и оглушающим эффектом, благодаря которому мантикоры выигрывали себе время для побега. Вопреки всем слухам эти существа не были агрессивными и избегали сражений при любой возможности, начав нападать на людей только тогда, когда численность крылатых львов сильно сократилась.
Тот, кто сидел напротив, нервно виляя хвостом, не был молод, пускай и выглядел таковым из-за внешности. Его янтарные глаза с вертикальным зрачком блуждали по комнате, останавливаясь на шкурах диких зверей, и сам он выглядел так, словно был готов сбежать из храма при малейшем неугодном звуке. Этой пугливостью он напоминал домашнего кота, который предпочтет коробку большой комнате.
– Вы же не сражались? – обратилась я к Лагерте, и та отрицательно покачала головой.
– Нет, моя Госпожа. Он бегал от меня все это время, а, когда попался, не сразу согласился на ваше предложение. Йоргаф – это его имя – наивно полагал найти в горах других мантикор.
Юноша недовольно цыкнул, но не произнес ни слова, признавая молчанием правоту сказанных слов.
– В этих горах не осталось никого, кроме нас, – ответила я вкрадчиво, замечая на лице мантикоры печальную тень. – И потому я попросила Лагерту найти нового гостя до того, как это сделают люди.
– Раньше в этих горах было много моих сородичей…
– Раньше здесь обитали и минотавры с циклопами. Ныне пещеры пусты.
– А ты, как погляжу, хорошо устроилась, прислуживая людям? – грозно рявкнул Йоргаф, но тут же осекся, закусив губы.
– И поверь, теперь я об этом сильно сожалею.
– Живя в роскоши и достатке? Живя, не боясь смерти?
– Да.
Мой уверенный ответ сбил с него некоторую уверенность, но недоверие он выказывал всем своим видом, не желая принимать правду, какой бы она ни была.
– Нас считают зверьми, Йоргаф. И убивают как других животных ради ресурсов. Если ты обвиняешь меня в принятом решении во имя собственного спасения, то подумай о том, что моим предшественницам не давали прожить и двадцати лет. Но я ведь тоже хочу жить. Как и ты. Как и Лагерта. Все мы заслуживаем жить.
Он медленно кивнул и, судя по сгорбленной в кресле осанке, чуть расслабился, прислушиваясь не только к моим словам, но и к треску костра. Йоргаф согласился со мной уже в тот миг, когда перешагнул порог храма, и ныне избавлялся от сомнений, принимая злополучный факт того, что более ему не к кому пойти. Он желал стаи, и мы были готовы стать таковой для него, но взамен просили помощи и защиты. Это был правильный симбиоз посреди мрака неизвестности.
– Значит, ты собираешь себе…слуг?
– Союзников.
– И что будешь делать после?
– Покину это место.
Он удивленно вскинул брови, но заинтересованно подвинулся вперед.
– И куда же отправишься?
– В Империю нагов.
– Но ты можешь прожить здесь всю свою жизнь, не зная лишений.
– Какая глупая мысль, Йоргаф. Проживи здесь безвылазно один век, и я послушаю твои речи после.
– Я не подумал…
– Хорошо. Но теперь ты должен дать мне ответ, который я жду. Станешь ли ты…
– Стану, – перебил меня Йоргаф, опустив задумчивый взгляд в пол. – Я не настолько глуп, чтобы отказываться от единственной протянутой руки.
– Я рада слышать. В таком случае, Лагерта проводит тебя в комнату. Прими ванну, а после поешь и отправляйся спать. И не волнуйся, Йоргаф. Здесь ты можешь спать безмятежно. В этот храм никто не ступит без моего ведома…
Глава 4
Покинув клетку, что в горах,
Она ушла, внушая страх.
И монстры, разойдясь по миру,
Стекались к дорогому пиру.
Баллада о Горгоне.
Йоргаф быстро восполнял силы, прилежно учась и привыкая к новому временному дому. Он оказался смышленым парнем с довольно черным чувством юмора и специфичным взглядом на обыденные вещи, говоря о которых, позволял собеседнику посмотреть на очевидные факты под совершенно иным углом. Опустошая кладовые и тренируя тело, Йоргаф обрастал мышцами, сохраняя при том фигуру стройную и отчасти изящную, но кошачьи повадки, которые мантикора стал проявлять, привыкнув к «стае», первое время сильно удивляли. Спустя месяц пребывания в храме, он стал скакать по коридорам с наступлением ночи и дремать днем в самых необычных местах, из-за чего его порою было невозможно найти. Он просил есть, но стоило Лагерте поставить перед ним блюдо, ссылался на отсутствие аппетита, замирал перед лучами света, играющими на полу, и даже гонялся за змеями, словно это были обычные домашние зверушки. Поглаживая Йоргафа по голове, я вводила его в состояние дремоты, а стоило посылкам из замка оказаться в храме, как он забирал все освободившиеся коробки к себе в комнату, не называя конкретных причин.
Йоргаф не был красив, но харизма и грациозные повадки делали его достаточно привлекательным для того, чтобы завоевать внимание городских дам, не обрати те внимание на виляющий хвост, которым юноша постоянно сносил вазы и небольшую мебель. Мы привыкли друг к другу достаточно быстро, но мои планы казались Йоргафу переоцененными и недостижимыми, однако, он не считал их фантастическими, обещая помочь, что бы я ни решила. Он рассказывал о себе часто и подолгу, но его история, будучи схожей с моей, заканчивалась охотой и травлей, лишившей мантикору семьи – к сожалению, все истории монстров имели единый жестокий конец.
Он не любил читать, но был прекрасным слушателем, готовым поддержать разговор и затеять спор. Не считая необходимым убираться, Йоргаф порою сильно выводил из себя Лагерту, что била его тряпкой и брызгала водой, потому храм стал гораздо оживленнее, словно бы в нем поселился не один монстр, а целая дюжина. Поначалу шум казался мне раздражающим в виду своей непривычности, но вскоре я нашла некое удовольствие в том, что вечно пустые коридоры ныне им заполнены. Во время чаепития Лагерта нередко говорила о том, что мы попросту завели в доме кота, содержать которого непросто, но даже так я все чаще видела на её строгом лице яркие эмоции.
Решившись однажды посмотреть на казнь, Йоргаф более на неё не являлся, посчитав лица преступников, замирающих навеки, слишком жуткими и страшными. А однажды, свалившись в зале на несколько статуй, и вовсе свел свои посещения порога храма к минимуму. Несмотря на все убытки и странные нововведения, жизнь приобрела в святилище новые краски, благодаря которым ждать новых действий Короля было не так уж изнурительно.
Письма пришло спустя два месяца, когда в горах, пустивших к себе осень, начало холодать. Он объяснял свой визит многими вполне уместными причинами, но даже за логически выстроенными предложениями я видела приятные истинные причины. Подкрадываться к сердцу Короля следовало осторожно, ведь путь преграждали настоящие ямы с остро наточенными пиками в глубине, но на предстоящей встрече я планировала действовать. Осторожно, но уверенно.
– Неужели иного пути нет? – спросила Лагерта, завивая мои волосы в крупные локоны и поглядывая в сторону драгоценных заколок, лежащих на дощечке, обитой бархатом.
– Я много думала об этом. Сбежать отсюда без помощи извне невозможно. Убить Короля я не могу, ведь в подобном случае умру вместе с ним. Боюсь, как и вы. Отпустить меня Вестмар не может в виду достаточного уровня интеллекта, а сделки с монстрами ныне не в моде – люди предпочитают доминировать во всем. Своими нынешними действиями я убиваю двух зайцев, Лагерта, и использую при этом совсем немного сил.
– Но он осторожен, моя Госпожа…
– И все же не лишен чувств. Имея супругу – я слышала, она привлекательна – он скользил взглядом по вырезу моего платья и декольте.
– Не смотреть на вас сложно. Вы очень красивы.
– Поэтому именно это оружие я и использую. Оно…единственное, что может дать мне то, чего я желаю. Я могла бы подготовить безупречную почву для переговоров, могла бы составить превосходный договор и даже проявить чудеса красноречия, и как бы сильно я оказалась разочарована глухой стеной в виде людской алчности. Мой план жесток. Впрочем, я имею на него право.
Лагерта склонила голову и, взяв за шиворот Йоргафа, сидевшего у камина, вышла в коридор, чтобы затаиться на время прибытия гостей в одной из комнат. Взглянув на себя в зеркале, я коснулась пальцами светлого лица с гладкой кожей и строго очерченных губ, что казались пухлыми из-за небольших клыков. Лагерта никогда не перечила мне, но Йоргаф, услышав план, посчитал его аморальным, затронув сложную тему справедливости и гордыни. В его словах не было укора – полагаю, он был сильно удивлен и взбудоражен – и, высказав собственное мнение, Йоргаф посоветовал лишь быть осторожнее, после чего мы более к этой теме не возвращались. Я же сомнений не испытывала, продумав наперед множество собственных и чужих шагов, но чем больше предположения совпадали с реальными событиями, тем все увереннее становилась я сама. Не было ничего плохого в высокой самооценке, вот только падать с большой высоты очень больно.
Сопровождение Короля было неизменным, однако, в этот раз он решился поговорить со мной наедине, оставив рыцаря и советника у дверей. Вестмар выглядел уставшим, постоянно облизывал пересохшие губы, но так и не притронулся к чаю, который Лагерта предусмотрительно оставила на столе. Свет камина ласкал теплым бликом одну половину красивого лица, пустившего мрачные тени в свои правильные черты. Короткие волнистые волосы казались золотыми, указывая на преемника королевской крови, и, кажется, ни у кого не было среди людей подобного оттенка, что лишь возвышало правителей над народом ещё больше.
Сегодня он был молчалив, а я не торопила его с разговором и пила чай, рассматривая белоснежные чашечки с лиственным узором. Когда же Вестмар позволил себе шумный, намеренно привлекающий к себе внимание вздох, я подняла на него глаза, надев маску обеспокоенности.
– Вас что-то беспокоит, мой Король?
Дернув щекой и покрутив кольцо на безымянном пальце, юноша выдержал паузу, после которой заговорил очень тихим вкрадчивым голосом:
– В этом храме очень спокойно. Здесь нет вездесущих слуг, советников, чьи истинные намерения корыстны, и здесь тихо – шум дворцовой площади очень утомителен, знаете ли. Вы должны дорожить тем, что имеете.
– Как и вы, Ваше Величество. Привыкнуть к шуму, выйдя из тишины, гораздо труднее, чем уйти от суеты в молчащее умиротворение. Со временем и тишина начинает угнетать разум.
– Говорит ли это о том, что вам не нравится это место? – спросил Вестмар, сощурив глаза, но я тут же отрицательно мотнула головой.
– Это мой дом. И кроме него у меня ничего нет.
– Если бы вам была дана возможность покинуть храм, вы бы ей воспользовались?
С его стороны это был хитрый ход, и честности здесь не было места. Скажи я ему, что сбежала бы отсюда с превеликим удовольствием, он бы поспешил задать вопрос о том, куда бы я направилась, акцентируя насмешки на том, что монстрам нигде не рады. Очевидное притворство также не сыграло бы мне на руку – оно бы лишь усугубило бдительность Короля, тогда как я намеревалась ослабить её до предела.
– К сожалению, я почти ничего не знаю о мире, что за этими стенами, – искусная ложь. – Книги не передадут полностью красоту мест, которые и представить трудно. Я никогда не ориентировалась по картам, а просить о сопровождении не имею права. Мысля рационально, я полагаю, что поездка по достопримечательностям Королевства принесет больше проблем, чем удовольствия.
– Хороший ответ.
– Благодарю.
– Какие отношения связывали вас с Ингвальдом Первым? – неожиданно спросил он, чуть подаваясь вперед. – В архивах сказано немногое – лишь о сделке, возведшей его на престол, да о мудрости, которой он подчинил вас. Мне кажется странным, что вы согласились на собственное заключение.
Его выводы были разумны, но ход мыслей вызывал улыбку на губах. Полагая, что я всегда выглядела так ухоженно, как сейчас, Вестмар не мог представить в голове образ тощей нагини, запутанной в собственных спутанных волосах. Тем не менее, его заблуждение позволяло мне внести коррективы в историю, а также изменить отношение Короля ко мне. Находя меня привлекательной, Вестмар боялся собственных мыслей, но знание того, что подобное испытывал не он один, даст ему уверенности.
– Ингвальд был…очень красив и харизматичен, – начала я с улыбкой на губах, – знаете, вы очень на него походите.
Вестмар вздрогнул, и его щеки залились ярким румянцем.
– Нас связывал союз, благодаря которому Ингвальд спасал меня от преследования, а я помогала ему взойти на престол, но после наши отношения приобрели иной характер.
– Какой же? – невозмутимо спросил юноша, громко сглатывая, и, пользуясь мгновением, я коснулась его руки своими пальцами.
– Интимный.
Он покраснел ещё больше, пускай это казалось невозможным, и прикрыл рот рукой, отводя взгляд в сторону. Останавливаться на этом я, впрочем, не планировала.
– Безусловно, подобное могло бы показаться людям ужасным, поэтому мы встречались не так часто, как хотелось бы.
– Он же был женат! У него было трое детей и…
– И при всем при этом он был желанным гостем в храме.
– И вы так…спокойно рассказываете мне об этом?
– Вы достаточно умны, чтобы держать в себе множество секретов, мой Король. К тому же, это было так давно…
– Вот как… – он прочистил горло и, резко поднявшись с кресла, направился к двери, не говоря ни слова. Его красное лицо было сродни флагу победы для меня и, отставив в сторону чашку, я довольно прислушивалась к его быстрым шагам по длинному коридору. Шкатулка, в которую я вставила ключ, наконец, открылась, и принц, показавшийся в её глубине, начал медленно танцевать под прекрасную мелодию…
Глава 5
О Вестмар, добрый наш Король,
Ты утерял над ней контроль.
И опустевший храм навек
Напоминал всем про побег.
Баллада о Горгоне
– Потянуло на молоденьких? – язвительно спросил Йоргаф, заглядывая через мое плечо в очередное письмо, присланное Королем.
– С моим возрастом трудно найти в этом Королевстве старшеньких.
– Действительно. Если подумать, в твоем возрасте следует лежать в постели, бредить и напоминать внукам о том, что им ничего не достанется.
– Интересные у тебя представления о преклонном возрасте.
– Я все хотел спросить, – неуверенно начал мантикора, усаживаясь напротив и нерешительно соединяя вместе кончики пальцев, – все называют тебя Горгоной, но…у тебя ведь есть имя?
Имя…Такой простой вопрос, однако же, как приятно слышать его. До встречи с Лагертой я не надеялась услышать свое имя из чужих уст, и как же приятно было знать, что хоть кто-то считает тебя личностью, достойной имени. Я дорожила им и никогда не забывала, ведь его даровала мне мама – это было единственным, что она успела мне оставить.
– Сиггрид.
– Северное имя, – задумчиво ответил Йоргаф, поднимая со стола исписанный мною лист, – если ты не против, я бы хотел звать тебя именно так.
– Я буду только рада. Спасибо…
Он улыбнулся, но тут же перевел тему, уходя с грустных нот, что принялись витать в воздухе, однако, разговор, который он избрал следующим, был не менее печален.
– Ты нашла жизнеописания всех известных миру Горгон?
– Сделать это было очень непросто…К счастью, Ингвальд Третий не очень ценил библиотеки и архивы, а потому отдал мне старые свитки. Из-за того, что Горгоны появлялись лишь раз в пятьсот лет, я смогла найти истории лишь о трех из них.
– Странно, что они рождаются на территории Королевства, где средняя продолжительность жизни людей семьдесят лет. Им бы больше подошла Империя, где наги доживают до…Интересное совпадение, но я только сейчас подумал о том, что и наги в среднем живут пятьсот лет.
– Правильное замечание, Йоргаф. Иногда и ты можешь быть внимательным, – я улыбнулась удивленному лицу юноши и забрала из его рук уже порядком измятый лист. – Но выяснить это мы сможем лишь у самих нагов. Жаль, что никто из Горгон не прожил так долго, насколько это возможно…
– Первая их них и вовсе не дожила до десяти лет, – кивнул в сторону заметок мантикора, – это же совсем ребенок. А ей отрубили голову на глазах родителей. Вторую пытались сжечь на костре селяне, но она выжила, после чего её обугленную обезглавили рыцари. Третья…как же она смогла прожить до пятидесяти?
– Этого нет в архивах. Лишь возраст, место рождения, деятельность и смерть. Третьей Горгоне выкололи глаза, посчитав этот способ не менее действенным, как разрубание алмазным мечом, но она регенерировала. После и её голову снесли с плеч…
– Что ж…Прочитав это, я начал уважать твой выбор, Сиггрид.
– А раньше не уважал? – усмехнулась я, и Йоргаф, улыбнувшись в ответ, промолчал, сделав вид, что небольшие пирожные на подносе заняли все его внимание.
Время бежало вперед, и в горах воцарилась зима. Прежде ясное голубое небо затянулось серой вуалью, а голые деревья, кажущие черными, покрылись слоем снега взамен изумрудных листьев. Вдалеке, почти на самом горизонте виднелись сотни огоньков небольшого городка, который исчезал из-под взора за сильными метелями, и добираться до храма стало очень трудно – более писем от Короля не приходило.
Лагерта варила вкусный глинтвейн и шила Йоргафу новую одежду, а тот кувыркался в снегу и грыз сосульки подобно ребенку. Это была холодная зима, и все свое время я проводила у камина, кутаясь в шубы. Некоторые из статуй, замерших на ступенях, превратились в ледяные изваяния, и показались вновь лишь с наступлением весны, когда пришла оттепель.
Мне вновь начали приходить письма, и с каждым редким своим посещением Король казался мне все расслабленнее и все спокойнее. Наши разговоры становились все длиннее, взгляды пересекались все чаще, и смущение, вызванное простыми прикосновениями, медленно таяло, сменяясь желаниями смелыми и интригующими. Вестмар был падок на лесть, и, начав с нее, я подбиралась к чужому сердцу, собираясь схватить его мертвой хваткой. Он не был виноват в том, что Ингвальд исказил сделку в свою сторону, но, будучи прямым потомком моего поработителя, Вестмар не желал идти на уступки, считая меня простым оружием, передающимся из поколения в поколение. Мне не было его жаль, и, зная о том, что дети не должны расплачиваться за грехи родителей, я все же намеревалась поступить именно так, поскольку Вестмар нес традицию, ставшую для меня проклятьем.
Было ли то воздействие златого взгляда или же последствия долгих бесед и ласковых прикосновений, но Король оказался очарован мною, и поняла я это окончательно тогда, когда отпраздновав рождение своего первого наследника, Вестмар вновь прибыл в храм с драгоценными дарами. Он любовался мною, но никогда не позволял себе лишнего, тогда как мне требовалось большее, получить которое я стремилась ожиданием. Настойчивость с моей стороны грозила существенным риском, и я позволяла себе исключительно легкий флирт, которому научилась у почившего последнего барона.
Прошла весна, а после и лето. Вновь наступила пышная осень, и Король, прибывший утром, удивил меня отсутствием сопровождения. Он выглядел уставшим и, войдя в комнату, попросил вина, упав в излюбленное мягкое кресло. Его визит был незапланированным и неожиданным, и в ходе краткой беседы Вестмар поведал о желании побыть в одиночестве, которое он исполнил, сбежав из замка и предусмотрительно оставив послание о скорейшем возвращении.
– Я сам рыцарь, – ответил он на мое беспокойство по поводу возможной суеты, – и могу за себя постоять. К тому же, – Вестмар бросил задумчивый взгляд на рукоять алмазного меча, – с подобным артефактом я никогда не пропаду.
– Вы правы. Быть может, вы голодны?
– Нет. Налей ещё вина…
– Вы выглядите разочарованным, мой Король. В самом ли деле это просто усталость?
– Твоя проницательность восторгает и докучает одновременно. Сейчас в замке сложное время. Я молод, и советники считают это достаточным поводом для того, чтобы подвергать все мои законы сомнениям. Множество сил уходит на то, чтобы очистить замок от вгрызшихся в него чиновников, ещё и плохой урожай, и этот вечно кричащий ребенок…
Он опустошил бокал и, откинувшись на спинку кресла, прикрыл глаза рукой. Я могла его понять, но его не мучили ужасы войн, как это было с иными правителями, восседавшими на троне десятки лет назад, и жил Вестмар в проблемах, преследующих время от времени любое Королевство. Он был сообразителен, но недостаточно опытен, а потому неудивительно, что многие пытались этим пользоваться. В конце концов, и я сама собиралась поступить точно так же…
Выпив ещё один бокал, Вестмар поднял на меня затуманенный взгляд, поддерживая голову согнутой рукой. Элегантно убрав за ухо прядь волос, я вдруг подумала о том, что, возможно, сегодня все и произойдет.
– Я правда похож на Ингвальда Первого?
– Да, мой Король.
– Если он нравился тебе…значит, и я тоже?
Смущенно улыбнувшись, я молча кивнула, и Вестмар, задумчиво прикусив губу, поманил меня указательным пальцем:
– Подойди сюда…
Замешкавшись на мгновение, я поднялась со своего места, медленно приблизившись к креслу Короля. Сейчас, смотря на него сверху вниз, он казался мне очаровательной маленькой пташкой, запутавшейся в широких сетях старого паука. Летя вперед, он все больше застревал в призрачных нитях, расставленных на каждом углу, и, оказавшись, наконец, в самом настоящем коконе, зачарованно смотрел на приближающегося палача, что нес в руке не меч, а обычное мягкое перо.
Я опустила руку на его голову, ласково провела пальцами по волосам, касаясь щеки и останавливаясь на шее. Обхватив меня за талию, он прижался лицом к моему животу, и горячее дыхание, которое обжигало кожу даже сквозь ткань платья, распространяло по телу сотни приятных мурашек. Но я не желала успокаивать дитя – для исполнения плана мне требовался мужчина – и, присев осторожно перед Вестмаром на корточки, я обхватила его лицо ладонями, заставляя посмотреть себе в глаза. Он желал, но не был достаточно пьян, чтобы действовать уверенно. Некая стена, возведенная предками и укрепленная им самим, твердила о неправильности ужасного союза, но, опустив взгляд на мои губы, Вестмар сам разбил эту преграду, склонившись ближе и подарив горячий будоражащий поцелуй.
Скользя руками по его шее и спине, я чувствовала напряженные мышцы. Попытка дойти до кровати могла разрушить его иллюзию вседозволенности, поэтому, не прерывая поцелуя и позволяя чужому языку касаться моего, я села верхом на его колени, вцепившись пальцами в бляшку ремня. Вестмар тихо застонал, кусая меня за губу, а после сам расстегнул брюки, чуть подвигаясь вперед. Он не был плох в сексуальных утехах, но за неимением должного опыта, все его ласки и движения казались неуверенными, и все же пылкость и чувственность приносили особое удовольствие. Подавая вперед бедра, вторя возникшему ритму двух тел, Вестмар оставлял на моей шее красные следы страстных поцелуев, а я, прижимаясь к нему всем телом, крепко сжимала в ладонях золотые локоны и ласкала его слух сладкими стонами. Задрожав всем телом, он обмяк в кресле, продолжая сжимать пальцами мои бедра, как если бы боялся отпустить и потерять мимолетное ложное чувство безумной эйфории. Тяжело дыша, Вестмар затуманенным взором рассматривал мой растрепанный вид, а после, сорвавшись с места, вновь притянул меня ближе, чтобы повторить все вновь.
Пожелав остаться в храме на ночь, Король покинул его следующим утром, оставив на губах прощальный поцелуй. Проводив его до самого выхода, я смотрела на всадника и гнедого коня, исчезающих среди высоких золотых деревьев, думая о том, что с этого момента сложный механизм предстоящего побега запустил первые шестерни, что уже вскоре приведут в действие необратимые события. Зная об этом, радость Вестмара казалась мне совершенно чуждой…
– Все получилось? – кратко спросила Лагерта, подойдя сзади, и я лишь кивнула ей головой. – В таком случае, полагаю, мы вскоре перейдем ко второй части.
– Верно. А потому разузнай о всех преступниках, которых приведут в храм этой осенью. Мне нужен самый жестокий, но не сумасшедший. Тот, чье имя уже навело в людских сердцах страх.
– Но если таковых не будет?
– Мы можем подождать и до зимы, но я чувствую, что нужный нам человек появится здесь в ближайшее время.
– Хорошо, я вас поняла.
Я чувствовала себя странно. Свершенное, казавшееся прежде логически обоснованным и долгожданным, вдруг представилось чем-то излишне волнительным и настолько ответственным, что груз уже ощутимо лег на плечи. Эксперимент над собой истекал в предстоящее материнство, но ребенок, которого подарил мне Вестмар, был не только открытием к расе Горгон, но и важным элементом свободы. Это был ключ от темницы, ключ, благодаря которому я больше никогда не буду одинокой.
Таков был мой план.
Единственно подвластный мне план…
