Текст книги "Двуликий Янус (СИ)"

Автор книги: Aahz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 36 страниц)

Дэрил отворачивается, когда в губы тыкается гладкий край деревянной ложки, оставляющий на коже след. Не будет, даже не смотря на то, что жрать хочется.

– Дэрил… – низко рычит Рик, резко теряя всю свою доброжелательность. – Ешь!

Но Диксон не сдается. Продолжает отворачиваться, сжимает губы, не пропуская еду. От запаха кружится голова, в желудке все сжимается, требуя подпитки. Но, к счастью, голова главнее тела.

– Да черт возьми, когда ты начнешь слушаться меня?!

Граймс отставляет тарелку, перехватывает его за подбородок, вдавливает пальцы в челюсть, заставляя ее разжать, и буквально запихивает в рот ложку. Горячее обжигает чувствительное небо, пряная каша наполняет рот, а Рик пережимает губы ладонью, не давая выплюнуть.

– Давай, будь хорошим мальчиком. Я ведь так старался.

Старался он. Лучше бы охладил. Глотку жестко обжигает, слизистая горит, на глазах выступают слезы. Ему словно запихали в рот раскаленные угли.

– Молодец.

Рик проводит пальцем под глазом, слегка надавливает, стирая выступившую влагу. Смотрит внимательно, изучающие, и Дэрил чувствует себя чертовым микробом под наблюдательным взглядом химика.

– Сука! Горячо, блядь, – рычит Диксон, мотая головой. Язык жжет, глотать больно. Хорошо хоть не кипяток в глотку залил. – Отъебись от меня наконец-то. Заебал ты меня… Черт!

Голос срывается, он отворачивается, пытаясь вывернуться, перевернуться на бок. Но Рик не дает, крепко надавливает на плечо, укладывая обратно на спину. Наклоняется над ним, прижимая ладони к щекам, не давая отвернуться. А сверлящий взгляд настороженно останавливается на его глазах.

– Хей, ты чего?

– Как же я тебя ненавижу, мудила, – выплевывает Дэрил, купируя истерику, не хватало еще разреветься как девчонка. Нужно было сохранить хоть какие-то остатки гордости. И он затыкается.

Вот только это совершенно не помогает избавиться от Граймса. Мужчина все так же поглаживает щеку, хотя на секунду ладонь дергается, сжимает сильнее, до боли, но мужчина быстро берет себя в руки.

Рик наклоняется ниже, горячее дыхание скользит по лицу, обдает запахом мяса и специй. Горло сжимает, в затылке гудит, страх пульсирующими щупальцами стискивает внутренние органы. К Дэрилу как будто наклонялся настоящий демон, который собирался вытянуть его душу. Именно это Рик и делал сейчас, прижимаясь теплыми губами к его, придерживая, не давая вырваться. Что-то хрустит внутри, окончательно ломаясь, оставляя только чувство опустошения.

– Тебе нужно поесть, – отрываясь, говорит Рик, проводя по нижней губе.

Ложка тычется в губы, но в этот раз Диксон не сопротивляется, зло ест, глотая кашу. И пускай действительно вкусно, в чем Дэрил себе никогда не признается, а желудок приятно наполняется пищей, его тошнило от отвращения к себе, к уроду Граймсу, который даже вот таким образом унижает его, втаптывая остатки гордости в грязь. С каждой ложкой, с каждой крупинкой этой каши что-то скорчивается внутри, забивается в уголок, прячась в тени. И то, что выползало наружу, уродливое, отвратительное, очень уж не нравилось Диксону.

Он так же послушно глотает теплую жидкость, когда Рик, приподняв голову за затылок, тычет в рот краем кружки. Жидкость приятно обволакивает поврежденную слизистую, снимая боль, смывает привкус специй. Хорошо, что хотя бы здесь Рик не облажался и не подсунул ему кипяток.

– Видишь, может быть не так уж и плохо, – спокойно говорит он, стирая капли настоя и соуса с лица Дэрила. Горячие губы вновь прижимаются ко рту, пальцы сжимают, не отпуская, не давая отвернуться. Насилие? На самом деле чертова мелочь по сравнению с тем, что было. – Пока что я тебя оставлю, но скоро вернусь.

Слова звучат угрожающе, но Дэрил все равно облегченно выдыхает, когда мужчина уходит. Очень скоро в соседней комнате слышится уже привычная возня. Рик шутил, что-то негромко рассказывая своей бабе. Тишь да благодать, блядь, если не знаешь, что Граймс чертов психопат, который держит человека на цепи в соседней комнате. Хотя, похоже, для этих людей это было нормально. Блядь, даже на Марсе люди были не настолько двинутые.

Дэрил бы так и лежал спокойно, наконец-то найдя нормальное положение на боку, рука, правда, немного ноет, если бы… Диксон сначала ничего не понял, просто в желудке становится тепло, но это, скорее всего, из-за еды, которая наконец-то попала в его организм. Тело с жадностью впитывает в себя энергию, наполняя мускулы силой. Он облизывает пересохшие губы, жалея, что не может добраться до воды, что издевательски близко находится рядом, и он может только мечтать о прохладных капельках, соскальзывающих с края.

Жар медленно расползается по всему телу, ускоряя биение сердца, заставляя мышцы сладко подрагивать. Яйца сжимаются, член дергается в штанах, напрягаясь. И тут бьет, словно молотком, прямо в живот, раздирая его кишки, выворачивая их. Блядь.

– Сука! – рычит Дэрил. – Гребанная сука!

Выступает испарина, дыхание срывается, а внизу становится уже безумно жарко. Грубая ткань натирает влажную головку, малейшее движение вызывает острые искорки. Диксона перетряхивает, он закусывает губы, дергаясь. Кожа по всему телу становится невероятно чувствительной, и это практически невозможно терпеть. Скольжение шершавых ремней по коже запястий невероятно возбуждающе. Отвердевшие соски болезненно трутся о колючую ткань свитера, жесткие волоски шкуры щекочут поясницу. Ощущений слишком много, невозможно терпеть.

Дэрил глухо стонет, кусает ткань кофты, чувствуя проходящую через все тело дрожь, покалывающее ощущения внизу живота, скручивающуюся тугую спираль в яйцах. Оно копится, копится, пока не выходит вместе со спермой, собирающейся под кожаными штанами. Но облегчение длится недолго. На самом деле, слишком мало. Вновь горячая волна накрывает его, член становится даже тверже, хотя, кажется, куда больше, кожа натягивается, прикосновение ткани болезненно. Худшая пытка из всех.

Сука, Граймс. Знал же, что выйдет какое-то дерьмо. Но удивил, ничего не скажешь. Афродизиака он не ожидал. Блядь. Дэрила вновь пронзает уже болезненная дрожь, в штанах мокро и липко, горячо. В голове пульсирует единственная мысль о том, чтобы наконец-то избавится от стояка, потереться обо что-то, кончить в последний раз, потому что терпеть это просто невозможно.

Сколько времени прошло? Час, два, три? Кажется, словно несколько дней. Дэрил бессильно толкается бедрами в воздух, щеки горят, глаза слезятся, пот градом стекает по телу, кофта прилипает к коже, натирает ее, словно наждачная бумага. Дыхание со стонами вырывается из полуоткрытых губ, тело горит, внутри бегают огненные муравьи, съедая его. Просто безумие!

Шаги биением колокола отзываются в голове, прохладный воздух, проникающий через открытое окно, остужает кожу. Дэрил открывает глаза, неожиданно осознавая, что уже темно, но даже на это плевать. Он хочет трахаться, хочет избавиться от этого ужасного давления внутри.

– Уебок хренов, – хрипит Дэрил, выгибаясь на кровати, протираясь о шкуры спиной, словно течная сука. Блядь, как же стыдно, но даже это быстро уходит, а выходит совершенно другой зверь. – Это блядь низко, даже для тебя.

Диксон откровенно стонет, тянется за пальцами, которые едва прикасаются к напряженному животу. По коже бегут сладкие мурашки, член вновь дергается, и Дэрил практически готов кончить, прямо сейчас, в эту секунду, только от этого.

– Ты восхитительно выглядишь, – прорывается через пелену глухой, возбужденный голос Рика. – Нужно было поступить так сразу. Такой горячий…

Дэрил закатывает глаза, откидываясь назад, подрагивает, послушно открывая рот, когда большой палец нажимает на нижнюю губу. Коротко лижет языком подушечку, постанывая от желания. Нужно больше, намного больше. Перед глазами плавают темные пятна, окончательно затягивающие сознание.

– Хочу… – скулит он, приподнимая бедра. – Отпусти.

– Вау! Я даже не мог подумать.

Ладонь нажимает на бедро, и Диксон тут же раздвигает их, желая, чтобы она наконец-то опустилась на жаждущий внимания член, сжала его, приласкала. Но вместо руки сверху опускается тяжелое прохладное тело, к которому Дэрил тянется. Он сгибает ноги в коленях, убирается пятками в кровать, приподнимая бедра, прижимаясь к чужим.

– Не думал, что доза окажется для тебя слишком большой.

Горячее дыхание щекочет подбородок, так безумно близко от пылающей кожи. Дэрил сам приподнимает голову, тыкается губами в чужой рот, пытаясь получить такую необходимую ласку. Безумно хорошо. В рот скользит влажный, ласкающий чувствительное небо, язык. Диксон прижимается ближе, выгибается, дергает руками, желая зарыться пальцами в волосы, притиснуться ближе, вжаться в человека, перевернуть его и наконец-то ткнуться горячим членом в дырку, безумно долго кончая, наконец-то получая полное удовлетворения.

Рука подкапывается под спину, придерживает за поясницу, помогая приподниматься, трахать чужие бедра. Хорошо, безумно сладко. Его окутывает теплое одеяло, нервы оголяются, натягиваются, словно струна гитары. Но облегчение так и не приходит, член продолжает пульсировать, дергаться, словно бешеный. Нужно больше, намного больше.

– Ты просто восхитительный. Черт, теперь я точно не смогу отказаться. Я хочу тебя, черт возьми, больше, чем кого-либо в своей жизни. Посмотри на меня. – Дэрил мотает головой, тянется вновь к губам, но Рик не дает, отстраняется, заставляя смотреть в лицо. – Посмотри, мой хороший. – В голове слегка просветляется, он смаргивает темные пятна, смотря на источник своего удовольствия. – Ты мой!

Дрожь сжимает позвоночник, Дэрил приоткрывает губы, вслушиваясь в чужой рокочущий голос произнесший два слова на всеобщем, таком родном, таком знакомом.

– Я любить ты, – шепчет Граймс, согревая своим голосом, заставляя выворачиваться в чужих руках. – Будь мой. Я делать хорошо. Очень хорошо. Семья.

Голос не добирается до сознания, но обволакивает его, ласкает лучше, чем самые нежные руки. Хочется взять эти звуки, погрузиться в них, кончить.

– Я пытался учить язык, – продолжает говорить Рик уже на своем. – У меня не очень получается. Но надеюсь, я правильно выразился. Я хочу тебя. Пожалуйста, Дэрил, стань моим, полюби меня. Прошу тебя. Ты нужен мне!

Мягкие губы Рика скользят по лицу, и Дэрил жадно встречает их, ловит губами, ласкает, пытаясь заслужить ласку. Может, если он все сделает правильно, то наконец-то получит разрядку. Что нужно сделать? Как он должен поступить? Диксон облегченно выдыхает, вытягиваясь в струнку, когда шершавые ладони скользят по бокам, приподнимая свитер, задирая его к подмышкам.

Дэрил закрывает глаза, концентрируясь на ощущениях, на маленьких искорках, колющих кожу. Настолько хорошо, что это больно. Он жалко хнычет, теряя мягкий язык, выскользнувший изо рта, так сладко ласкающий его. Но становится лучше. Рик кусает подбородок, лижет кадык, ловя его губами, и, проехавшись бедрами и животом по члену, спускается, втягивает в рот сосок, наминает его.

Как это вообще можно терпеть? Невозможно. Его мускулы превращаются в желе, подрагивающее, желающее большего. Он так безумно хочет. В штанах настолько мокро, что там, наверное, целый стакан липкой спермы, стекающей по бедрам, смешивающаяся с потом.

– Хорошо… – протягивает он, выгибается, пытаясь крепче прижаться к губам, языку, зубам, теребящим сосок, припухший ареол. – Еще.

– Конечно, конечно. Я доставлю тебе удовольствие, и ты о нем не забудешь. Твое тело полюбит меня, а потом твой мозг. Это единственный вариант, который я вижу. Так что прости, что сделал это.

Дэрил втягивает живот, дрожа, когда горячий влажный язык медленно скользит вниз, ныряет в пупок, трахая его. Диксон практически кричит от возбуждения, выгибается, царапает ногтями спинку кровати, мотает головой. Это невыносимо, больно, хорошо. Пропасть хотела заглотнуть его, и он хотел попасть туда, с радостью кидаясь в бездну.

Если влажный язык все же скользнет ниже, в штаны, губы обхватят головку, он точно умрет от разрыва сердца, от разрывающего тело возбуждения. Диксон замирает, просто боясь, что все закончится, когда тонкие пальцы нажимают на член, справляясь с завязками, ослабляя их. Сейчас… Осталось совсем немного.

Дэрил встает на мостик, упирается в кровать затылком, выгибаясь, когда пальцы берутся за ремень штанов, ногти царапают чувствительную кожу. Слишком медленно, словно издеваясь, мокрая ткань скользит ниже, ниже, освобождая член, оглаживая кожу, перед тем, как дать такой необходимый доступ прохладный воздух. Член шлепается на живот, смазка стекает по коже, собираясь там небольшой лужицей.

– Ого, – восклицает Рик, проводя по лобку, потирая что угодно, только не член. И плевать, потому что сейчас даже легкое прикосновение к пальцу левой ноги будет восприниматься так же. Он слишком чувствительный. – А ты хорошо успел развлечься без меня.

Дэрил, преодолевая сопротивление мышц, опускает голову, смотря на собственный багровый член, непривычно распухший, дрожащий. Сил смотреть просто нет. И Диксон вновь откидывается обратно, тяжело дышит, елозя задницей по кровати, сжимает ягодицы, пытаясь увеличить контакт. Наконец-то все его тело оказывается доступным воздуху, охлаждающим разгоряченное тело. Губы чувственно прижимаются к лодыжке, втягивают тонкую кожицу, лижут.

– Скорее. Я хочу… кончить… дай мне.

Но рот издевательски медленно скользит по бедру, чувствительно лаская. Из головки уже течет, словно Дэрил бесконечно долго кончает, влага стекает по боку на шкуру, впитывается в нее, оставляя пятна. Руки надавливают на колени, и Диксон послушно раздвигает ноги, максимально сильно, до покалывающих иголочках в связках. Холодный воздух ласкает горячую влажную кожу между ягодицами. А язык Рика не обижает. Дэрил взвивается над кроватью, когда горячие губы прижимаются к лобку, рядом с членом, горячее дыхание касается ствола. Язык медленно скользит, наконец-то прикасаясь к тонкой коже.

– Мм… – стонет Дэрил, хмуря брови, жмурясь, прокусывая губу до крови. – Хорошо. Так, да, пожалуйста.

– Тш… милый, тише, тише.

Шершавые ладони ласкают бедра, гладят, восхитительно влажный рот сладко обхватывает головку, собирая всю влагу, тыкаясь кончиком языка в дырочку, как будто требуя еще больше влаги. Диксон всхлипывает, дергается, толкается, кончая, чувствуя, как сперма собирается во рту и одним глотком исчезает. Но Рик так и не отпускает его, втягивает в себя, пропускает глубже. Дэрил выгибается, дрожит в чужих руках, придерживающих его за зад, напрягается всем телом. По вискам течет, пот заливает глаза. Почему не закончилось? Почему он еще стоит?

– Скоро все закончится, – успокаивающе говорит Рик, целуя член, оставляя на нем горячую печать. – Потерпи еще немного. Скоро тебе будет совсем хорошо, совсем приятно. Я наполню тебя таким удовольствием. Ты есть мой.

Дэрил готов уже на все, лишь бы избавиться от этого ощущения, лишь бы наконец-то напряжение покинуло его тело. Все что угодно. Только, пожалуйста, пускай все закончится.

– Ты такой влажный здесь.

Пальцы скользят ниже, под яички, по гладкой, мокрой от спермы коже, к невероятно чувствительному анусу. Сразу же два пальца толкаются внутрь. Так хорошо, что больно. Он сжимает пальцы в себе, толкается бедрами, насаживаясь сильнее, пытаясь пропустить в себя больше, ощутить лучше.

– Уже готовый, – удивленно шепчет Рик, скользя языком по мошонке, сильнее увлажняя и так липкую кожу, задевая кончиком анус. Такой опытный, такой желанный. Сейчас, здесь, хоть внутри. Лишь бы подавить ужасный пожар. – Так жадно засасываешь меня внутрь. Так желающий мой член. Восхитительный, самый лучший.

Дэрил стонет, хнычет, толкаясь сильнее, чувствуя скользнувший внутрь ануса третий палец. Неправильно, но так чертовски хорошо, нежно, сладко. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста… Он не понимает, что шепчет это, словно мантру, гудит это низким урчанием. Еще больше, глубже, на ту самую точку, трепещущую при каждом прикосновении, соединяющуюся прямо с членом.

– Теперь ты наконец-то хочешь меня.

Дэрил вновь ловит сладкие губы, жадно кусает их, мстя за такое долгое ожидание, слизывает капельки собственной спермы, смазки с лица, словно голодная собака. Смотрит с горячим ожиданием, пытаясь хоть как-то заставить мужчину действовать. Потому что ему нужно, даже больше чем воздух, чем еда, хоть как-то, по любому. Главное…

Он, кажется, кричит, напрягаясь всем телом, когда внутрь толкается огромный член, так приятно растягивающий влажный стенки. Все трепещет, дрожит в желании втянуть плоть глубже. Неправильно. Как же чертовски неправильно.

Медленно, безумно медленно член проникает внутрь, недостаточно глубоко, недостаточно сильно. Но когда Рик прижимается к нему бедрами, укладывается сверху, придерживая ногу, кажется, что идеально. Граймс так глубоко, в его кишках, член нажимает на внутренности, трет чувствительные точки, словно трахает прямо уретру.

– Восхитительный. Такой сладкий, горячий. Ты лучший, самый лучший, – шепчет Рик на ухо, заставляя его дрожать сильнее. – Мой любимый. Ты ведь любишь меня. Скажи что любишь.

Бедра замирают, головка едва проникает в анус, так сильно мучая его. И Дэрил смотрит на мужчину со слезами на глазах, не понимая, что он сделал не так. Почему наслаждение не продолжается.

– Пожалуйста, – хнычет он, тянется к губам, но мужчина вновь не дает ему, предавая. В груди становится больно, сердце болезненно сжимается только от осознания того, что его сейчас так и оставят, убивая.

– Ты сказать любить меня, – четко говорит Рик, слегка толкаясь.

И Дэрил понимает, что от него хотят. Он скажет, сделает все, что угодно, лишь бы Рик продолжил. Лишь бы сделал это.

– Я люблю тебя, – шепчет Дэрил, толкаясь бедрами к члену. – Люблю, люблю, люблю. Пожалуйста.

Плоть одним толчком оказывается внутри, растягивает до невозможности, наполняя. Удовольствие, радость. Дэрил был словно самый счастливый щенок, получивший свою первую кость. Так хорошо, так тепло. Он дергает руками, пытаясь достать до мужчины, сжать его в своих объятиях, обласкать тело, показать, насколько же он благодарен. Но сейчас это невозможно. Зато он может сделать другое. Он должен, обязан. Этот человек спасает его, вытаскивает.

Рик перехватывает его бедро, сжимает ладонью ягодицу, слегка оттягивая ее, и приподнимает, заставляя согнуться, неудобно напрягая живот, сдавливая что-то внутри себя, что недовольно отзывается глухой болью. Зато член проникает еще глубже, хотя, кажется, уже некуда. Бедра с громкими шлепками встречаются, словно самая лучшая песня. Именно так, грубо, глубоко, быстро, резко. Хорошо. Так хорошо. Слезы текут из глаз, Рик ловит их, слизывает с висков.

– Говорить, – вновь требует Граймс.

– Люблю, – эхом шепчет Дэрил, подмахивая настолько, насколько может.

Внутри влажно хлюпает, собственная сперма затирается глубже в кишки. Член сладко натирает. Из головки течет каждый раз, когда плоть надавливает на мочевой пузырь, заставляя закатывать глаза, сладко сжиматься, дрожать. Он хотел больше, намного больше.

Дэрил лижет чужое плечо, клыки ноют, подсказывая, что нужно сделать, чтобы удовольствие стало абсолютным, что именно это позволит избавиться от пугающего напряжения, от которого он просто умирает. И он впивается зубами в гладкую кожу, разрывая ее клыками, совершая тот самое действие, о последствиях которого сейчас даже не думал и, наверное, убил бы себя, если бы соображал трезво. Но сейчас нет ничего.

– Что ты… – шипит Рик, хватая за волосы, оттягивая голову. И Диксон отпускает, удовлетворенный результатом.

Рот наполняет кровь, по нервам, кажется, от корней зубов в мозг пропускается ток, в секунду меняя химию. Дэрил закатывает глаза, тонкие ремни рвутся, и Диксон сжимает руки на чужих плечах, царапает кожу, прижимая еще сильнее, притискиваясь ближе, прижимаясь сосками. Под веками взрываются звезды, внутри рождается что-то новое. Он вновь кусает, в плечо, в жилы, в то самое, единственно правильное место. Тело перетряхивает, мир исчезает. Остается только член, растягивающий его, и невероятное чувство единения, причастности. И зудящее на краю сознания ощущение неправильности оказывается так легко отбросить, лишь бы и дальше ощущать. Он все сделал правильно, теперь ему помогут кончить.

– Дэрил…

Рик замирает, выскальзывает, но Дэрил обхватывает его за зад ладонью, сжимает ягодицу, царапая ее, толкается навстречу, погружая в себя. Стонет, прося больше, тычется губами, пытаясь поймать чужой рот. И наконец-то движения продолжаются, резко, сильно, так, как это нужно.

– Как я и думал. Ты мой! – сорвано говорит Рик, целует лицо, глаза, щеки. – Ты хочешь меня, так сильно. Восхитительный. Чувственный, лучший. Хоть и кусающийся.

Дэрил подрагивает от каждого толчка, трепещет от наслаждения. Ловит чужой рот, давя в нем довольные стоны, урчит, прихватывая губы. Хорошо. И наконец-то тугая пружина распрямляется. В ушах звенит, перед глазами взрываются сверхновые, рождая галактики. А из члена вытекает новая струя спермы. Диксон облегченно выдыхает, смаргивает слезы, слабо обмякая на кровати. А член дергается вновь, так и говоря, что ничего не закончилось. Это будет очень долгая ночь.

Комментарий к XII. Долгая ночь

Диксона слегка унесло, но он еще реабилитируется.

Про укус будет раскрыто в следующих главах. Ничего такого. Это ничуть не повлияет на характер Дэрила.

========== XIII. Главная ошибка тысячелетия ==========

Дэрил кладет ладонь поверх руки Рика, лежащей на его животе, сцепляя их пальцы, пытаясь почувствовать себя еще ближе к мужчине. Мозги полностью превратились в слипшиеся переварившееся макароны. Он перестал быть Дэрилом Диксоном, марсианином, человеком, он просто стал жаждущим прикосновений телом, которое с болезненным наслаждением подрагивает от глубоких толчков, открывающееся для члена, потирающего зудящие местечки.

Его член уже даже не течет, он сухо подрагивает возле живота, все равно еще стоячий, болящий даже от малейшего прикосновения. И единственно возможное получение наслаждения – член, лениво двигающийся внутри.

Горячие губы прижимаются к выступающему позвонку на шее, прикусывают чувствительное местечко, собирая кожу. Задница уже горит от толчков, но все равно нет возможности остановиться.

– Я больше не могу… – выдыхает Рик, ускоряясь, врываясь быстрее, быстрее.

Дэрил падает на кровать, удерживаясь только на разъезжающихся ногах, на руке, поддерживающей под животом. Он толкается назад, подмахивает, обтирая влажное лицо, кусая шкуру. Внутри все сжимается от наслаждения и страха. Это не останавливалось ни на секунду, продолжаясь уже невыносимо долго. И кажется, что член скоро отвалится, потому что кровь не покидает его.

Он глухо стонет, прижимается сильнее, чувствуя, как внутренности вновь заливает теплая жидкость, как она стекает по бедрам, уже в который раз наполняя его изнутри. Рик опускается сверху, вдавливает в кровать, заставляя болезненно застонать. Член словно режут ножом, и Дэрил тихонько хнычет.

– Тш… – просит Рик, поглаживая бока, стискивая задницу. – Я больше не могу. Ты меня полностью выжал. Но… Не знаю, почему так долго держится эффект. Это давно должно было закончиться.

Граймс помогает перевернуться, гладит, избегая прикосновения к багровому члену, тянет соски.

– Пожалуйста, – хнычет Дэрил, обхватывая Граймса за шею, тянет на себя, влажно целуя губы. – Пожалуйста.

Рик хмурится, касается лица, стирает пот, вновь выкручивает соски. Но этого так мало, безумно мало. Он хочет, чтобы это прекратилось, закончилось. Потому что безумно больно. Пожалуйста, остановите это. Иначе он просто умрет здесь.

– Сейчас, подожди секунду.

Граймс быстро целует его в губы, слезая с кровати. Дэрил стонет, дрожит на кровати, не зная, как все исправить. Он кладет руку на член, но тут же одергивает себя, кусает губы в кровь. Нужно было что-то сделать с этим.

Почему Рик ушел? Почему оставил его одного?

На самом деле мужчина не уходит, он просто подходит к шкафу у двери, до которого Дэрил никогда не мог дотянуться, шарит там. Но он все равно так безумно далеко. Не рядом, не внутри.

Диксон протягивает трясущуюся руку к собственной дырке, пихает пальцы, до упора, пытаясь заполнить себя же. Больно, недостаточно хорошо, не так, как нужно. Рик громко втягивает воздух, наблюдая за ним. И Дэрил смотрит на него, умоляющее, прося исправить все, что тот натворил.

– Господи, как же горячо ты выглядишь.

– Пожалуйста, – вновь просит Дэрил, облизывая губы, собирая с них кровь.

Даже четырех пальцев недостаточно. Они у него недостаточно длинные, не достают до того места, недостаточно нажимают. Ему нужен был Рик. И Граймс наконец-то садится рядом, устраивается между ног, поглаживает ладонью дрожащее бедро.

– Быстрее… – просит Дэрил, смотря на все еще вялый член.

Неужели Рик больше не может? Но как же… Дыхание перехватывает, Диксон устало выгибается, приподнимая бедра, чувствуя проникновения идеально гладкого, сладко растягивающего его предмета. Не член, но к черту, главное, достает до всего, что нужно.

Граймс тянет его за руки, заставляя полусесть, притягивает к себе. И Диксон садится на чужие слегка раздвинутые колени, утыкается носом в плечо, ведет им, собирая крепкий запах мужчины. Его перетряхивает от наслаждения, от усталости, боли. Нет сил шевелиться, что-то делать. И Рик как будто это понимает. Он вновь толкается гладкой штуковиной внутрь, ведет запястьем, прокручивая предмет, обводя чувствительные стенки. Ладонь поглаживает спину, слегка лаская чувствительную кожу, лениво путешествуя по позвоночнику, от шеи, ниже, к ягодице, стискивая ее, отводя в сторону.

Дэрил жалко хнычет, прижимается крепче, потираясь болящими сосками о чужую грудь. Толчки внутри идеальные, хоть и двигается ненатуральный член. Диксон хотел бы ощутить настоящую, горячую плоть, а не этот глупый заменитель. Но пока достаточно и этого.

Он вздрагивает, когда гладкий конец тычется в сторону члена, надавливая, лаская изнутри.

– Быстрее, – шепчет он, прихватывая соленую кожу губами, слабо двигая бедрами. – Еще быстрее.

К счастью, Рик понимает, болезненно сильно толкая в анус игрушку, так быстро, что слизистую натирает. Дэрил цепляется за мужчину, вновь прикусывает кожу, дрожит, понимая, что сейчас сойдет с ума. Ощущения обостряются сильнее, еще сильнее, переходя ту грань терпимости. Он бешено хватает воздух приоткрытым ртом, но легкие так и не наполняются, горя, внутренности скручивает. Его резко отпускает, настолько резко, что Диксон просто отключается.

Дэрил даже не чувствует, как Рик осторожно опускает его на кровать, помогает вытянуться на ней, вновь стягивает руки ремнем, закрепляя их. Но спящему мужчине было плевать. Он слегка улыбается во сне, наконец-то чувствуя освобождение, вытягивает побаливающие мышцы, тихонько постанывая от удовольствия. Он притискивается спиной к горячему телу, прижимается голой задницей к бедрам, удовлетворенно выдыхая и замирает.

Ладонь Рика поглаживает бок, щекочуще, едва касаясь. Он целует загривок, отодвигая в сторону мягкие волосы, улыбается, прижимая к себе спящего мужчину. Вот так все и должно быть, всегда. Диксон, жаждущий его, возбужденный, шепчущий, что любит его, так жадно принимающий ласку.

Дэрил свистяще втягивает воздух, замирая у двери. Нервная улыбка дергает губы. Он проводит ладонью по влажным волосам, приглаживая их. Так, нужно было успокоиться, хотя хотелось крича выскочить из комнаты и все быстрее рассказать. Но нет, теперь он мужчина. Так что должен вести себя соответственно.

Диксон вновь прикасается языком к клыкам, царапаясь об них. Господи. Неужели они действительно выросли? Дэрил поглаживает пальцами гладкую ручку двери, и наконец-то нажимает, выходя в коридор. Желудок покалывают иголочки возбуждения, и он все же не сдерживается. Бегом спускается по винтовой лестнице, залетая в гостиную. Брат действительно оказывается там, разваливавшийся на диване, выкуривающий наверное третью пачку сигарет.

– Ну как? – Мужчина резко оборачивается, окидывая его внимательным взглядом. В глазах поблескивают искорки волнения.

Вместо ответа Дэрил растягивает губы в широкой ухмылке, позволяющей увидеть заостренные клыки, главное украшение любого марсианина.

– О, я тебя поздравляю, мелкий. Теперь тебе нужно усвоить правила…

– Я все знаю, – отмахивается Дэрил. – Ты мне твердил это с детства. Не кусать кого попало.

– Все правильно, – усмехается Мэрл. – Вообще лучше ни на ком не ставить метку. Она накладывает ненужные обязательства. Ты же не хочешь ненужного дерьма… И не верь во все то говно про любовь. Не смей поставить ее какой-то бабе. Эта сука обязательно воспользуется этим и уже не отпустит. А прикончить сам ты ее не сможешь… – брат знакомо хмурится, как будто вспоминает нечто неприятное. Но тут же мотает головой, вытряхивая эти мысли из головы. – Будь умнее меня, Дэрил.

Дэрил лениво зевает, ерзает, медленно просыпаясь. По телу разливается приятная нега, мышцы побаливают, словно он несколько часов перегружал их. В голове непонятный туман, скрывающий воспоминания обо всем, что произошло вчера. Вспышками промелькивают какие-то невнятные картинки, так и не формирующиеся во что-то осознанное, не давая серьезно напрячься.

Он вытягивается, разминая мышцы, открывает глаза, осознавая, что почему-то лежит без штанов. Бедра липкие, кожа стянулась, зад болит и из него вытекает…

– Блядь!

Осознание словно бетонная плита опускается на него, вдавливая в кровать, заставляя уставшее тело напрячься. Его вчера ебали, как сучку, а он этого практически не помнил, только ощущения. И, кажется… Дэрил хотел этого, хотел, чтобы его трахали, просил об этом. Пиздец. И все из-за суки Граймса, который чем-то напоил его. В голове возникает воспоминание, когда он лежал на кровати, дрожа от невыносимого возбуждения, в десятый раз, наверное, кончая. А потом были шаги, потом был Рик и горячие прикосновения ладоней, которых он так ждал.

Тошнота подкатывает к горлу, Дэрил сжимается, дергая руки, привязанные к изголовью. Хочется обхватить себя, сжать сильнее, спрятаться от стыда. Он творил полное дерьмо. Но в этом виноват Рик. Сука Граймс, который накачал его каким-то дерьмом, от которого у Диксона совсем слетели мозги. Нужно было сбежать отсюда…

Дэрил утыкается носом в шкуру, пряча пылающее лицо. И вроде бы должен был уже привыкнуть. Граймс не первый раз его ебал. Но… в этот раз было хуже, чем обычно. Он ощущал, что сделал что-то нехорошее, говорил неправильные вещи и наслаждался. И даже сейчас Диксон чувствовал зуд внутри, словно чужой хер все еще был в нем. Так глубоко внутри.

Дрожь отвращения проходит по телу, сжимает желудок. Внутри горячо пульсирует, увеличивается огромный комок, надавливая. Обидно. Он жалкий урод, который не может справиться с такими простыми вещами, не может избавиться от человека, который его мучает. Диксон тихонько шмыгает носом, чувствуя, что слизистую щиплет, в глазах собирается влага. Такой жалкий, никчемный кусок дерьма. Просто течная сука, требующая член…