Текст книги "Двуликий Янус (СИ)"

Автор книги: Aahz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)

Дэрил ежится от холода, разгоняя туман перед глазами, наконец-то вырываясь из странного оцепенения. Он наконец-то натягивает штаны, неловко, задубевшими пальцами застегивает ремень, крепко закрепляя его. Приходит какая-то холодная отрешенность, может, даже смирение. Диксон смотрит на это как будто чужими глазами.

Прихрамывая, он добирается до ведра с качающейся на поверхности кружкой, жадно прижимается губами к влажному краю, глотает прохладную жидкость, прикрывая от удовольствия глаза. Придется начать все с нуля. Отбросив посуду, он возвращается на подстилку и сворачивается уже на ней. Ему нечего делать, а значит, нужно беречься.

– Дэрил, уже проснулся?

Диксон слегка приподнимается, окидывая раздраженным взглядом заглянувшего к нему мужчину. Пол, похоже, действительно решил серьезно взяться за дело и попробовать уговорить его. Это было слишком смешно. Кто-то пытался помочь ему, кто-то хотел попытаться вправить ему мозги. Но Диксону не нужно это. Он сам знает, что ему нужно, только не знает, как же это наконец-то получить.

– Я принес тебе кое-что. Это избавит тебя от боли.

Мужчина протягивает ему маленький белесый гриб на тонкой ножке. И Дэрил, настороженно смотря на него, все же принимает подачку. Возможно, он просто сошел с ума, а может, просто боль действительно настолько сильная, что мешает думать. Но Диксон, внимательно смотря в чужие глаза и не видя в них лжи, все же кладет на язык это своеобразное лекарство, раскусывает, морщась из-за отвратительного горького привкуса.

Пол мягко улыбается ему, присаживается рядом на подстилку, даже не спрашивая разрешения. Скользит взглядом вокруг, как будто впервые находясь здесь.

– Чего тебе? – раздраженно тянет он. Пытаясь избавиться от навязчивого внимания. Это было как-то странно и неудобно.

– Просто решил проведать. Не понравился мне вчера Рик, решил немного помочь.

– Тебе-то какое дело? – фыркает Дэрил, чувствуя, как боль потихоньку уходит, зато приходит новое чувство, легкость в теле и неадекватная радость. Пол только молча пожал плечами. Они сидели в тишине некоторое время, Дэрил прислушался к своим изменившимся, даже слишком изменившимся ощущениям: – Ты… блядь, меня накачал.

– А? – не понимает Пол, хмурясь.

– Что за хрень ты мне дал?

– Гриб, – словно идиот произносит Ровиа, слегка наклоняя голову. – Мы всегда используем его при сильных ранах. Он помогает снять боль.

Неужели эти люди действительно принимали наркотики? Или Пол просто не знал правильного слова и определения? Но не похоже, чтобы тот действительно хотел сделать ему что-то плохое. А может, это сейчас говорит наркота? Диксон прикрывает глаза, сосредоточиваясь в странном ощущении, рождающемся внизу живота. Словно его наполняет синтетическая пена. Довольно приятно и легко.

– Так какого хуя ты здесь делаешь? Решил достать меня?

– Возможно, – слегка улыбается Пол. – Просто я не люблю, когда людей выкидывают. Вот такой я добрый малый. К тому же я считаю расточительством убивать хорошего бойца, когда у нас такие проблемы в деревнях. Ты сможешь помочь нам, так помоги мне помочь тебе.

– Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь? – фыркает Диксон, глупо улыбаясь в ответ. Становится просто чертовски хорошо. – Мне не нужна помощь. Мне нужно найти моего брата. Мэрл, вот кто действительно важен. А пока я здесь… – Дэрил махает рукой. – Он где-то там. Ждет, что я приду к нему.

– Твой брат здесь?

– Брат мне… спилит… если узнает, что меня ебет этот… Чертова мерзкая планета. Я убью его. Ага. Иначе брат убьет меня.

Дэрил уже сам не понимает, что говорит. Затыкается, глупо покачиваясь вперед-назад, закусывает нижнюю губу, сжимает пальцами колени, пытаясь хоть как-то удержать себя в этом теле, хотя душа рвется наружу. Внутри начинает что-то пульсировать, разрастается, словно опухоль, но это не страшно, нет, как будто даже приятно. Это нечто цепляется за органы, присасывается к ним, втягивая туда и его самого.

– Эй! – взгляд фокусируется на чужом лице, яркая радужка вытягивает его оттуда, заставляя вернуться в реальность. – Что с тобой?

Диксон усмехается, ложась на землю поперек постилки, довольно вытягивается, чувствуя, как отзывается каждый мускул в его теле. Взгляд упирается в черный потолок, замечая вьющихся там странных насекомых, похожих на спирали.

– Я обдолбался, – хмыкает Дэрил, ловя пальцами завитки.

Существа вырываются, тают, словно сигаретный дым, оставляя только ощущение легкого покалывания на коже.

– Мне сейчас оочень хорошо. Только холодно. Почему здесь вечно так холодно, как в чертовой морозильной камере?

– Хм… думаю, я могу организовать тебе что-то теплое. С тобой все будет нормально? – подозрительно интересуется мужчина.

– Как будто в первый раз, – фыркает Диксон, полностью расслабляясь. Он укладывает руку на живот, чувствуя, как та четко поднимается опускается и поднимается, залипая на это…

И все же ремень ему мешает. Дэрил дергает руки, раз, не получается отцепить их, он вновь дергает, натягивает его, шевелит запястьями. Методично, настойчиво. Кожа увлажняется, но даже это не заставляет его остановиться. Внимательно смотря, он дергает, дергает, дергает…

***

Рик просыпается с ужасной головной болью и ломотой в теле. Первые секунды он даже не понимает, где сейчас находится. Под телом что-то жесткое и неудобное. И ему требуется даже не секунда, чтобы понять, что он лежит на полу у себя же в коридоре. Удивительно, что ему вчера удалось забраться наверх и не навернуться с такой высоты, переломав себе кости. Но нет, Граймс был дома. В клетке недовольно бьется голодный зверек, привлекающий к себе внимание. Но Рику вновь не до него. Он тяжело поднимается на ноги, чувствуя подкатывающую к горлу мерзкую тошноту.

Граймс помнил практически все, что вчера было. Побег Дэрила, жестокая новость, вызывающая желание вновь напиться, и изнасилование. Его не терзают угрызения совести. Плевать. Что ему еще делать с Диксоном? Вот если Рик отправит мужчину на торфяные разработки, тогда, может быть, она и проснется. Но тоже вряд ли. Не жалеет же он из-за проданной куртки. Если бы только у него был ребенок… если бы была возможность…

Рик мотает головой, проводит ладонью по волосам, прилизывая раздражающие длинные пряди, щекочущие лоб, лезущие в глаза. Давно нужно было подстричься, но как-то руки не доходили, а сейчас и не дойдут. Хорошо, хоть бороду поправляет, а то бы совсем зарос.

В доме невыносимо пусто, а от осознания того, что здесь все время так и будет, болезненно колет в груди. А ведь он… К черту. Чем больше Рик будет загоняться по этому поводу, тем будет хуже. И все равно глубоко внутри безумно ноет и что-то не хочет верить в происходящее. Каждый надеется на лучшее, даже когда он висит над пропастью.

Наклонившись над лоханью, Рик выливает себе на голову холодную воду, смывая с себя ночной пот, запах спирта и пыль. Он всматривается в идущее рябью отражение, удивляясь тому, насколько же жалко сейчас выглядит. Даже так заметно, насколько у него покраснело лицо, на лбу появились новые морщины, и что-то подсказывало, что стало больше седых волос. Как справляться с ситуацией?

На кухне над потолком висят большие куски вяленного мяса, на столе в корзинке слегка подвявшие овощи и фрукты. На доске так и не нарезанный угорь, которого Рик хотел приготовить Дэрилу на завтрак, если бы тот не сбежал. Но вместо этого Граймс отрубает ему хвост и кидает его в клетку, а остальное выкидывает в окно, к загону, где его сожрут животные.

Рик не хочет есть, и Диксону он этого не даст. Сбежал – пускай голодает. Но что сделать с его бесполезностью, с его испорченностью, Граймс просто не знал. Ему нужно время, чтобы прийти в себя, решить, что же нужно делать. А не рубить сгоряча. Однако это ничуть не значит, что он не будет трахать мужчину. Пускай отрабатывает хоть так – своей тугой задницей.

Он все же отщипывает крупную темно-синюю ягоду и закидывает в рот, давит языком, чувствуя ее терпкий вкус. Взгляд цепляется за недавнюю покупку – тряпичную куклу, которую он приобрел на том же рынке. Все снова сжимается, стягивается в тугой комок. Рик пинает чертов стол, просто не зная, как выместить всю злость, скопившуюся внутри. Крепкая ножка все же не выдерживается, дерево хрустит, всё, что было на нем, валится на пол, фрукты закатываются в углы. Но Граймсу плевать, хочется большего. Он нервно проводит по лицу, стирая капельки пота, пытаясь взять себя в руки. Нельзя разрушать собственный дом. Но хочется.

Как назло, к носкам ботинок падает та самая игрушка. Рик наклоняется, поднимая ее, сжимает в руке, надавливая на мягкий живот. Глаза начинает щипать, и неожиданно по щеке текут слезы. Ярость слегка притупляется, но на место нее приходит невыносимая боль и тоска. Рик присаживается на корточки, понимая, что просто не удержится на ногах. Он прячет лицо в ладонях, прижимает игрушку, втягивает ее запах. Его ребенка просто нет.

Ему требуется время, чтобы прийти в себя. Рик медленно поднимается, аккуратно ставит игрушку на полку, все еще цепляясь за то, чего просто не может быть. Ему нужно принять это. Сломать себя и принять.

Шаги глухо отдаются от стен, бьют по мозгам, заставляя закрыть дверь за дверью, скрывающую сейчас ноющую, кровоточащую душу. Он должен отвечать за порядок, а не тихо сходить сума. Пора возвращаться в реальный мир.

А на улице его поджидают. Стоит спуститься по лестнице и встать на землю, как к нему прилипают взгляды людей, которые требуют ответов. Готов ли Рик отвечать сейчас? Вряд ли. Тоска все так же рвет его, в уголках глаз застывшая влага, руки нервно трясутся. Он просто не может нормально соображать. Но люди не могут ждать.

– Рик, нам нужно решать как-то вопрос. Твой раб убил Джима. У него, конечно, нет семьи, но… ты сам понимаешь. Нужно отвечать. Он твое имущество, – тыкая в сторону палатки, говорит мужчина. – К тому же ты в последнее время отлыниваешь от дел. Я понимаю, что твой статус изменился. Но тебе пора взять себя в руки и решить что-то со своим партнером.

Рик выдыхает, надавливает пальцами на глаза, одергивая себя, не давая себе психануть. И тут взгляд цепляется за выскользнувшего из палатки Пола. Что он там делал?

– Я заплачу штраф, – бросает Граймс, отмахиваясь. – Я понял тебя, Джо. Все сделаю. Пол!

Рик догоняет мужчину, который почему-то игнорирует его. Хватает его за локоть, заставляя остановиться. И что это такое?

– Какого черта, Ровиа? – рычит он, смотря в расслабленно лицо. – Что ты там делал?

– Ты же просил меня поговорить с Дэрилом, – напоминает мужчина. – Я пытаюсь помочь ему адаптироваться, перестать так резко реагировать на тебя. И на самом деле, Рик, ты ничуть мне в этом не помогаешь. Оставил бы ты его на время. Дэрилу нужно…

– Может, мне его тебе вообще отдать? – огрызается Рик. – Он мой.

Пол поднимает руки, как бы отгораживаясь от Граймса.

– Я и не пытаюсь у тебя его забрать. Я пытаюсь поменять его мировоззрение и взгляд на ситуацию. Рик, попробуй поставить себя на его место. Он в незнакомом месте, где его посадили на цепь, и его чуть ли не ежедневно насилуют.

На лице мужчины обвинительная гримаса, которая на самом деле задевает. Как будто Рик был действительно виноват. Но ведь… Граймс имел на это право.

– Как бы ты вел себя на его месте? Я пытаюсь разговорить его, узнать, что он за человек. Кстати, принеси ему что-то теплое. Дэрил мерзнет. Это могло бы быть первым шагом. Только не своди все к сексу. Дай ему адаптироваться. – И неожиданно добавляет: – Я понимаю, почему ты выбрал именно его. Но если хочешь, чтобы все было хорошо, чтобы у вас были дети, именно тебе придется постараться, чтобы наладить контакт. – Слова бьет поддых больнее, чем чужой кулак. Пол думал, что у них еще возможны дети. Но Рик… Рик однозначно понял ответ врача. – У меня есть книга, которую сделал партнер моего отца. Думаю, она тебе пригодится. Ты хотя бы немного сможешь говорить на всеобщем.

Рик рассеянно кивает, до конца не понимая слов мужчины. В голове безумно гудит. Был ли смысл пытаться учить язык с человеком, который бесполезен?

– Мне нужно проверить дозорных, – заторможено говорит он, отводя взгляд. – Спасибо.

На самом деле там нечего проверять. Но Граймс все равно медленно прогуливается по периметру деревни, кивая знакомым лицам, убеждаясь, что даже без него работа кипит. Взгляд тоскливо скользит по работающим на плантации. Одна женщина и около десятка мужчин. В просторных одеждах угадываются очертания немного приподнявшегося живота. Здесь тоже стояло аж пятеро дозорных, которые в случае чего должны были обеспечить полную безопасность людей, даже ценой собственной жизни. Дети – это их будущее. Рик останавливается, тяжело прижимается к дереву, внимательно смотря на работающих. Все здесь напоминает только об одном. О его лишении, о боли, которая будет преследовать его.

Он мотает головой, проходя дальше, заканчивая неровный круг, замыкая его. Все спокойно, пока спокойно. Рик вновь цепляется взглядом за палатку, вспоминая слова Пола. Дэрил мерз… Может, действительно стоило позаботиться о нем. Рик быстро поднимается по лестнице, берет теплую растянутую вязаную кофту, лежащую на верхней полке шкафа. И вновь кидает взгляд в сторону кухни. Да сколько можно-то? Граймс бьет по дверце кулаком, прижимается к дереву лбом, прикрывая глаза. Он до боли закусывает губу, дрожаще выдыхая.

– Успокойся, успокойся, – тихо произносит он себе. – Держи себя в руках. Выбора у тебя все равно нет.

Рик вновь загоняет внутренних демонов внутрь, запирает их там, ненадежно, но хоть ненадолго скрывая от чужих взглядов. Он залезает в мешочек с деньгами, убранный глубоко внутрь шкафа, под одежду, и отсыпает ровно половину, с грустью осознавая, что тот становится удручающе пустым. Действительно. Никакого выбора. Нужную сумму он относит главе деревни, просто опускает на стол тряпичный мешочек. И только потом наконец-то подходит к палатке.

Что-то не дает шагнуть внутрь. Рик так и замирает напротив, прикасаясь пальцами к шершавой коже, но не находя сил отодвинуть край, словно там сидит настоящий монстр. К нему прилипает непонимающий взгляд дозорного, заставляющий его все же перебороть себя и шагнуть внутрь, тут же попадая в душное помещение. Воздух как будто становится плотнее, дышать тяжело, и Рик не понимает, как здесь можно мерзнуть.

Граймс тут же находит занятого чем-то Дэрила. Тот методично, резко дергает ремень, как будто пытаясь его разорвать. Но взгляд направлен в другую сторону, да и на Рика он совсем не реагирует.

– Мэрл, смотри, что у меня есть, – монотонно бормочет он, продолжая дергать ремень. – Круто, да? И меня даже не поймали. Я смогу помогать тебе. Видишь, да. Я хочу летать с тобой. Не хочу оставаться один. Я могу украсть еще. Не хочу оставаться. Я сильный. Я смогу прикрывать тебе спину. Видишь, да…. Я теперь совершеннолетний…

Рик медленно, преодолевая сопротивление воздуха, приближается к мужчине, испытывая странный, необъяснимый страх. Неужели он тронулся головой? Но выглядело все именно так. На землю капают крупные капли крови, и при более внимательном рассмотрении Граймс замечает кусочки кожи на ремне, а Диксон как будто и не замечает этого, продолжая резать собственные запястья.

– Хей…

Рука трясется, но Граймс заставляет себя сжать чужое плечо, привлекая к себе внимание. Мужчина замирает, но все равно даже не поворачивается. И Рику приходится обойти его, чтобы посмотреть в отрешенное лицо, в пустые глаза с расширенными зрачками. Симптомы были ему знакомы, Граймсу приходилось уже видеть подобную картину, потому от сердца немного отлегает. Зато возвращается злость. Пока Рик мучился, Это получало удовольствие от дурманящих грибов. И как они ему попали? Хотя чего тут гадать, конечно же, Пол.

Дэрил вновь начинает дергать воспаленные руки. Тянет губы в широкой, неестественной ухмылке.

– Мэрл, – тянет он, дергаясь вперед, пытаясь придвинуться. – У нас с тобой есть небольшое дело. Нужно убить одного ублюдка…

Это раздражает. И, кажется, в словах Диксона он слышит издевательские нотки. Он смеется над ним, зная, во что Рик попал. Думает, что умнее всех. Вот только это не так. Рик откидывает в сторону кофту, рассматривает мужчину снизу вверх, морщась от отвращения. Ублюдок. Он виноват во всем. Пол просто не понимал, кто такой Диксон, не видел того, что видит Рик.

Граймс медлит, но тянется к ремню, отстегивая его, не желая, чтобы Диксон все же перерезал себе же вены. Нет, так просто Дэрил от него не сбежит. Мужчина падает на спину, словно только эта веревка держала его. Он прикрывает глаза, спокойно дышит, словно заснул. Вот только Рик в этом сомневался.

На запястьях уродливые кровоточащие раны, выглядящие действительно плохо. Задравшаяся куртка обнажает загорелый живот, в котором и должен быть… Рик прикусывает губу, дергает завязки, откидывая полы верхней одежды, открывая взгляду неровную, покрытую шрамами кожу.

Тогда, на рынке, Рик обратил внимание именно на него, повелся на мышцы, на крепкое тело, дикие глаза, надеялся получить все. Идиот. Он ведет пальцами по шее, слегка надавливает на ключицу, ниже, к грудным мышцам, стискивает их, вдавливается в кожу, оставляя красные пятна. Руки наконец-то не трясутся, и внутри рождается уверенность в том, что Рик делает то, что должен делать.

Он прощупывает пальцами выступающие ребра, проводит по ним линию, очерчивая их, практически нежно, разрываясь от невыносимой боли. Царапает короткими ногтями впалый живот, оставляя и на нем свою метку. Так жалко мстя за собственную боль. Он вновь нажимает на то место, где была его ошибка. И чувствует все тот же рубец, немного ходящий под пальцами, тот, что так обманул его. Рик впивается сильнее, режет кожу, смотря, как набухают маленькие рубиновые капли.

Дэрил впервые молчит, не пытаясь отстраниться или сделать что-то. Он даже не вздрагивает от боли, просто превращаясь в обычную куклу, которой теперь в принципе и был. Кукла, которая не может родить, которая интересна, пока с ней нравится играть.

Рик царапает пальцами большой шрам, пытаясь расковырять его. И даже возникает мысль о том, чтобы срезать его, выровнять кожу, отомстить. Но Граймс вовремя останавливает себя, когда кончик острого ножа уже вжимается в бугрящуюся кожу, слегка надавливая на нее. Это будет уже излишним издевательством. Вместо этого он берется за завязки на штанах, сдергивая их с ног, полностью обнажая.

Волосы в паху уже слегка отрасли, и сейчас колючей щетиной царапают ладонь, когда Рик прижимает ее к лобку. Под пальцами горячая кожа, большой палец прислоняется к стволу члена. Вспоминаются слова Стивена о том, что их физиология отлична. Но где? Тот же член, те же тяжелые яйца, тот же анус. Разве есть хоть какая-то разница? Да, заостренные уши и острые клыки, но ведь это какая-то мелочь. Так почему? Почему не получалось?

Рик расталкивает чужие ноги, нажимает пальцем на припухший, слегка воспаленный анус. А ведь казалось, что там должно быть все намного хуже. Вчера он не озаботился хоть какой-то подготовкой, только слюна и собственная смазка, чего было ничтожно мало. Но, похоже, зря осторожничал. Можно было и сильнее. Все равно заживет. Он протискивает разом три пальца, расширяя мышцы. Но даже на это Диксон не реагирует, вызывая острое желание сделать больнее, намного больнее. На коже остаются красные, размазанные потеки крови, забивающиеся в трещинки, но при этом не вызывающие никакой жалости.

Дэрилу будет больно. Очень больно. Вот только даже это вряд ли вытащит его из его маленького мирка, в который он сейчас погрузился. Рик пару раз проводит по собственному члену, приводя его в боевую готовность, сплевывает на ладонь, снова собираясь использовать вместо смазки только это. Он прижимается головкой к припухшему анусу и толкается, одним резким движение проникая внутрь, на полную длину, растягивает мышцы. И это, похоже, все же доходит до сознания мужчины. Тот распахивает глаза, невидяще смотря в потолок, толкает ладонью в грудь. Но это все такие жалкие попытки, которые раззадоривают только сильнее.

Он толкается сильнее, вырывая хрип из приоткрытых губ. Но Рику хочется больше, намного больше. Передать всю ту боль, что чувствует сейчас внутри, вырвать к черту всю его душу. Показать, что он сотворил тем, что оказался не таким, как должен быть, что не может выполнить ту единственную функцию.

Рик нависает сверху, стискивает пальцами челюсть, поворачивая к себе лицо, на котором застыла болезненная гримаса. На лбу поблескивают мелкие капельки пота, сощуренные глаза все так же бессмысленно смотрят вверх. Он только слегка дергается от каждого толчка. И в какой-то момент Рику кажется, что он просто трахает труп, еще не остывший, но все же труп.

– Реагируй, блядь!

Неожиданно Рику не хватает того злого шипения, тех дерганий Диксона, который пытался избавиться от него. Хоть чего-то еще… И Граймс бьет, по щеке, наотмашь, пытаясь привести его в себя, придерживая голову, не давая ей мотаться. Раз за разом, сильно, уже даже не двигаясь, получая только от этого странное удовольствие. Из еще вчера разбитой губы вновь сочится кровь, на щеке расцветает красное пятно, но это совершенно ничего не меняет. Дэрил все так же не здесь.

Это не заставляет Граймса остановиться, пока он не кончает, внутри, бессмысленно, бесполезно. Оставляя свою метку там, глубоко в кишках. Рик падает сверху, прижимается к нему грудью, утыкается носом в плечо, вдыхая так понравившийся ему тогда запах.

Когда Рик превратился в это? Когда он начал совершать такие вещи, чтобы только почувствовать себя лучше? Граймс медленно выскальзывает из чужого тела, смотрит на размазанную по члену кровь, чувствуя, как растет отвращение к самому себе.

Механически, не осознавая до конца, что же делает, он медленно возвращает штаны на место. Диксон даже не пытается сопротивляться. Натягивает кофту на покрытую бисеринками пота кожу. И вновь застегивает запястья. Дэрил все так же не реагирует, он так и лежит, не двигаясь, грудная клетка ритмично опускается и поднимается, как будто ничего не произошло, как будто он просто спит.

Нужно было что-то решать. Окончательно, потому что иначе с каждым днем будет становиться все хуже и хуже. Рик убирает темную прядку волос, заправляя ее за острое ухо. Он сам виноват.

– Рик…

Граймс застывает, на секунду прикрывает глаза, медленно выдыхая, вновь закрываясь, загоняя монстра в клетку.

– Да.

– Нам нужна твоя помощь.

========== VII. Попытка номер два ==========

– Бам, – маленький камешек летит в столб, слегка отскакивая от него.

– Бам, – очередной собрат летит в соседний, с тихим звуком рикошетя. – Бам.

Дэрил не пытался сломать столбы, это было бы глупо, особенно такими мелкими камешками, которыми даже глаз выбить не получится. Ему было просто невыносимо скучно. Он очнулся – сказать «проснулся» было бы неправильно – несколько часов назад, хорошенько проблевался, осознал, что его вновь выебали, да так, что жопа до сих пор болела. Зато он наконец-то заработал теплую одежду.

– Бам.

Кидать камни с завязанными руками было неудобно, но из-за этого было хотя бы немного интересно. Проверка собственной меткости в экстремальных ситуациях.

– Бам.

Довольно забавно было озвучивать себя же. Чувствуешь себя… психом, что ли. Он вновь кидает камушек и немного ерзает на месте, пробуждая сильную боль в заднице, но она отлично помогала прийти в себя после того странного гриба. Хотя так и хотелось засунуть руку в штаны и почесать зудящий анус. Но он удовлетворяется тем, что трет краем слегка шершавой ткани разбитую губу и ноющую щеку. Вообще-то Диксон не помнил, чтобы рожа так болела вчера. То ли Граймс, пока его трахнул, нехило надавал по голове, то ли Диксон чего-то сам не понимал, однако на темно-серой ткани остаются бурые пятна. Похоже, вновь содрал корочку.

Дэрил едва усмехается, растягивая натянутую кожу, и кидает очередной камушек. «Бам». А ведь могло быть и хуже. У него хотя бы остается шанс на побег. Пока ты жив, у тебя есть выбор. К тому же… Диксон плотно соединяет руки, чувствуя, как греет даже через кофту браслет. Может, не только Дэрил ищет брата.

Он касается языком припухшей губы, слизывает кровь, кожу слегка покалывает. Все же дико интересно, что сделает Мэрл. Дэрил нервно прикасается большим пальцем к острому клыку, надавливая на кожу, и осторожно опускается на пол, натягивая ремень, прикрывая глаза.

Дэрил помнил тот день, как вчера, помнил ту боль, что испытал, и страх того, что его тело не сможет справиться, но он выдержал. Ему тогда только исполнилось пятнадцать, первый день рождения, когда Диксон должен был стать взрослым. Он готовился неделю, смаковал это ожидание, сводя Мерла с ума непрекращающимися вопросами. Дэрил кончиком языка касался гладких зубов, которые очень скоро должны смениться, расшатывал их, надеясь этим ускорить процесс, за что и получал по голове от брата и угрозы о том, что так клыки вообще не вырастут. По ночам Дэрил, издеваясь над собой же, думал, что произойдет, если долгожданные зубы действительно не вырастут и останутся такими же, унизительно плоскими, навсегда клеймя его. Может, из-за стресса, может, из-за чего еще, но в день рождения ничего не произошло. И тогда мир для него обрушился, он мог совершить ошибку. Но на следующую ночь, ровно в полночь, зубы пронзило острой болью. Целых двадцать четыре часа наполненных адской мукой, температура зашкаливала, кровь заливала рот, мешая дышать. Двадцать четыре часа в одиночестве. Потому что только так, самостоятельно справившись с проблемой, он смог бы стать совершеннолетним, мог заслужить уважение. Многие умирали от этого, но Дэрил выкарабкался, и уже на следующий день внимательно рассматривал в зеркало острые клыки, по непривычке режущие язык.

Он не лишится всего только из-за какого-то идиота, который решил использовать силу для того, чтобы трахнуть его как женщину. Это можно было оставить в тайне. Просто никому не рассказывать, и тогда в жизни Дэрила ничего не изменится. Очередной секрет от брата, который будет мешать ему, разъедая изнутри.

В животе странное, сосущее ощущение. Видимо, так напоминал о себе голод. Хотя раньше Диксон спокойно мог и неделю протянуть на голодухе. Эта планета просто убивала его, медленно, но планомерно. Его тело не успевало до конца адаптироваться, вылечиться, даже с ускоренной регенерацией, а теперь еще и нехватка пищи… Дэрил был в глубокой яме, из которой было сложно выбраться собственными силами.

Он опускает ладони на живот, пытаясь заставить его не так громко «разговаривать», нажимает, морщась от колющей боли. Кишки прошивает боль, как будто он проглотил целого ежа, и теперь тот медленно пробирался наружу. Стоило надеяться, что нет внутреннего кровотечения.

До острого слуха доходят резкие крики, раздающиеся снаружи, заставляющие насторожиться. Дэрил вновь садится, морщась от резкой боли, взгляд останавливается на входе, гипнотизируя его. Если бы Диксон понимал хотя бы, что говорят, он смог бы сделать хоть какие-то выводы, а сейчас… Чертова неизвестность просто убивает. Внутри все сжимается, скручивается в тугой комок. Сердце в бешеном ритме заходится в груди. И боль как будто отдаляется, уходит на второй план, теряется, давая телу реагировать без задержек.

Дэрил медленно поднимается, шипит от резкой боли в заду, словно в анус ему запихали стекловату. Грубый шов трется о воспаленные мышцы, сдирает засохшие корочки, вновь раздражая их. Отвратительное, стыдное ощущение. Но сейчас волновало не это, а усилившийся шум.

– Что за черт? – шипит он, подходя к стенке, натягивая до максимума ремень. Напряженно вслушивается, пытаясь интерпретировать звуки. Люди в панике кричат, звучным голосом раздаются четкие, словно приказы, слова. Шанс.

В горле пересыхает, Дэрил осматривается, пытаясь придумать, что же сделать. Нужно было освободиться. И чем раньше, тем лучше. Пока на улице паника, он сможет сбежать. Только как?

Стенку палатки разрывает стрела, вошедшая в землю рядом с ногой Диксона, чуть ли не лишая шанса. Еще один сантиметр, и Дэрил никуда бы с этого места не делся. Всего лишь маленькая неудача, порванные мышцы, и он будет прикован к этому месту. Но удача наконец-то снова повернулась к нему лицом, а не задницей.

Дэрил выдергивает стрелу из земли, внимательно рассматривая ее. Обычное древко, а вот наконечник. Он с интересом и смутной надеждой прикасается к кончику, надавливая им на большой палец, чувствуя, как тот остро колет его. На коже выступает рубиновая капля, срываясь на пол. Но Диксон растягивает губы в злой усмешке. Наконец-то. Развернув стрелу на себя, он с силой надавливает на центр связывающего ремня, прямо между запястьями, проталкивая его все глубже и глубже, медленно разрезая плотную кожу. В этот раз точно должно получиться.

Он останавливается, напряженно замирая, медленно поворачивает голову, реагируя на шипение. Шкура расходится, впуская внутрь уродливую морду с длинным острым клювом и кривыми зубами. Осторожно, как будто неуверенно, она разглядывает помещение, останавливаясь одним глазом на Дэриле. Тварь раскрывает зубы, невыносимо громко крича, заходя внутрь целиком, позволяя себя рассмотреть. Довольно крупная, доходящая Диксону до бедра, покрытая короткой черной шерстью. Тварь расправляет кожистые крылья, открывая взгляду практически прозрачную кожу и острые когти на крыльях. Мощные ноги царапают землю, вскапывая ее.

Она не торопится, и Дэрил пользуется этим. Он усиливает нажатие, пытаясь поскорее расправиться с путами. Очень не хотелось бы встретить эту тварь так, будучи привязанным к балке, словно собака.

Тварь внимательно рассматривает его, словно уверенная, что жертва от нее никуда не денется. Клацает острыми зубами, прихватывая толстую балку, с легкостью прокусывая ее. Едва заметно искрит, тихое гудение включенного поля исчезает. Ну не могло же ему настолько везти? Но именно так и происходило. Оставалось сделать так мало. Просто избавиться от ремня и убить тварь. Но это не так просто, как казалось бы.

Плотная кожа трещит, нехотя поддаваясь, всего несколько сантиметров, а пальцы уже болят, и осталось практически столько же. Дэрил не отрываясь смотрит на летуна, боясь упустить момент, когда оно нападет. Пот стекает по вискам, носу, легкой щекоткой отвлекая. Немного, ему нужно немного. Тварь вновь раскидывает крылья, мощные лапы быстро перебирают землю. Неповоротливая, и Дэрил этим пользуется, в последний момент отскакивая в сторону, дергает ремень, разрывая оставшиеся нитки, и тот наконец-то поддается, отпуская воспаленные запястья.

Диксон делает шаг, отделяя себя от твари толстой балкой, перехватывает стрелу, крепко сжимая в руке. Все тело вновь пронизывает боль, мышцы реагируют заторможено, не желая причинять телу еще больше страданий. Но выбора нет. И, стиснув зубы, чувствуя, как вновь выступает кровь на разбитой губе, Дэрил бьет, пытаясь попасть в тело твари, воткнуть в нее стрелу. Но та оказывается резвее, чем он даже думал. Острый клюв разрывает штаны, задевая ногу, по коже струится кровь, но это не так опасно. Он бьет сапогом в плотное тело, однако это не оказывает должного эффекта, тварь только слегка качнулась, резко разворачиваясь.