Текст книги "Двуликий Янус (СИ)"

Автор книги: Aahz

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 36 страниц)

Его отталкивает плечом врач, который тут же присаживает перед Риком, разрезает ткань ножом, открывая взгляду глубокую рану, из которой непрерывно вытекала кровь. Внутри появляется приятное, согревающее ощущение. Нечеткое «может быть» повисает в воздухе, вновь давая маленькую надежду. Лицо Граймса быстро бледнеет, он закусывает губу, что-то тихо бормочет себе под нос. А Дэрил только и может – думать о том, чтобы тот сдох.

Комментарий к XVII. Мечта

Арахнид: http://cs413819.vk.me/v413819703/669b/kdaxuxDQO84.jpg

========== XVIII. Подарок или проклятие ==========

Рана Рика просто не могла быть смертельной. Жизнь не настолько добра к Дэрилу, чтобы сделать такой хороший подарок. Зато Граймс обзавелся тугой повязкой на плечо, ограничивающей его движения. Рана причиняла ему боль, позволяя Диксону тихо злорадствовать, отмечая на чужом лице все оттенки страданий. Но изменилось не только это…

Дэрил устроился на нижней ветке раскидистого дерева, спрятавшись в листве, лениво покачивая правой ногой. Накатила странная меланхолия, позволяющая бесцельно скользить взглядом по открытому пространству, не останавливаясь ни на чем. От побоища не осталось и следа, воздух был непривычно сухим и чистым, температура поднялась на несколько делений, позволяя Диксону не дрожать от холода. И он вновь ощутил себя ребенком, со своими незначительными проблемами и верой, что у него все удастся.

Он скребет недавно подстриженными ногтями живот, чувствуя легкое подпрыгивание мышц, и прикрывает глаза, погружаясь в тяжелые воспоминания о прошлом. Когда нечем заняться, всегда в голову лезет всякая хрень. Вот и сейчас он не может избавиться от воспоминаний о своем поведении в детстве. Видно же было, что отцу было глубоко похуй на него. И все выкрутасы Дэрила, все попытки привлечь внимание были такими глупыми и идиотскими. Впору смеяться над собой же, вот только… Писец было как грустно от осознания того, что он был настолько жалок. Хотя чего стоит ожидать от десятилетнего пацана?

Почему он начал вспоминать об этом? Ах да. Рик, получив ту рану, как будто изменился. Хотя нет, он просто вправил себе мозги, получил временное помутнение, все что угодно. Но дело было не в этом, а в том, что он как будто перестал замечать Дэрила. Сколько времени прошло? Дня четыре-пять? И вроде бы наконец-то, долгожданная тишина и относительная свобода. Но…

Диксон чувствовал невыносимую скуку и одиночество. В незнакомом месте, запертый среди людей, которых никогда не поймет, да и не попытается понять. Раньше это время занимал Граймс, которого можно было ненавидеть, который так невыносимо доставал его, заставляя каждую секунду думать о себе. А сейчас… как будто разрослась непонятная пустота внутри. Было ужасно скучно. И от этого ощущения хотелось лезть на стену.

Уплотнение под кожей, кажется, стало больше, слегка приподняло мышцы, создавая небольшой, едва заметный, но все же живот.

Смерть… Дэрил не боялся смерти. Просто считал ее глупой, уродливой, неправильной. Наверное, что-то осталось у него с детства, что-то, что давало считать себя бессмертным. Он не боялся, когда костлявая вставала у него перед лицом в виде очередного врага. Дэрил только открыто смеялся и уничтожал препятствие, заставляя смерть вновь отступить. Диксон всегда мог изменить свою жизнь, все было в его руках. И впервые он оказался бессилен. Возможно, сложись все иначе, Дэрил бы принял ее, понял, зачем все это дерьмо нужно. Но… В одиночестве, на чужой планете, словно брошенная собака, которую все сторонятся – он не хотел умирать так. От этой мысли становилось паршиво, пальцы подрагивают, а внутри рождается отвратительный страх.

Чем заниматься? Как отвлечь себя? Дэрил намеренно сбегал из дома, еще сильнее увеличивая дистанцию между собой и Риком, который сейчас был очень ограничен в передвижениях. Впрочем, тот не особо и пытался его остановить. Если бы хотел, доебался. А так ему как будто стало… все равно.

И вроде бы Дэрила окружают люди. Утром он отлично слышал тихий смех детей, разговоры людей, фырканье хонт и тысячи других звуков, заполняющих его сознание, которые, по сути, должны были отвлекать его, а не заставлять чувствовать себя более одиноким. Паршиво было от того, что он чувствовал себя, словно вновь вернулся в детство, где даже собственному отцу было на него похер, где ничего не было, кроме этого отвратительного чувства безразличия окружающих.

Он тянется к ветке, срывает с нее темно-фиолетовый фрукт, с которым был уже очень хорошо знаком. Упругая плоть плода приятно хрустит на зубах, как сочное яблоко, правда вкус был совсем другой. Словно помидор, апельсин и яблоко вместе. Кстати, он, кажется, пропустил не только обед. Впрочем, это было не так уж и обидно. Дэрилу все равно приходится сажать себя на жесткую диету, потому как Рик больше не готовит ему, а блевать ну очень не хочется. Приходится догоняться фруктами.

Уже темнело, взгляду все сложнее воспринимать окружающую его природу, превращая и так не совсем четкую картинку в невероятно размытую. Голоса потихоньку затихают, и остаются разве что шебуршение укладывающихся спать хонт да негромкие разговоры дозорных.

Дэрил мягко спрыгивает, тянется, разминая мышцы, загоняя чувства глубоко внутрь. Никто не должен увидеть, что творится у него в душе. Это всего лишь слабость, стыдная, недостойная, разъедающая его слабость.

Диксон дергается, напряженно вслушиваясь в шелест листвы, пытаясь уловить то, что привлекло его внимание. Он замирает, стараясь даже не дышать, боясь, что собственное дыхание заглушит неосторожный звук. И улавливает его, едва слышный, тонкий, словно писк маленького комарика. Вот только этот звук просто не может принадлежать животному. Дэрил бросает быстрый взгляд на горящие слабым дрожащим светом свечей окна. Нет, сам справится.

Рука инстинктивно ложится на ножны, нащупывая рукоять, поглаживая рельеф ручки. Он делает шаг в темноту. За спиной смыкаются высокие кусты, под ботинками тихо хрустят ветки. Все звуки как будто отрезает. И если Дэрил сейчас обернется, то увидит только чернильную пустоту. Никаких домов, никакой деревни, только бескрайний холодный космос.

В ушах слегка звенит, и только единственный звук прорывается через этот звон – тихий плачь ребенка. Инстинкты вопят об опасности, о том, что он поступает неправильно, что уходит от деревни слишком далеко, нарушая главное правило. Но голос завораживает, манит.

Из темноты смотрят тысячи провожающих его глаз, голодных, желающих урвать кусочек, осуждающих. Дэрил скалится им в лицо, потому что смерть – ничто. Уж лучше сделать это здесь, в пасти твари, нежели от уничтожающей его изнутри раковой опухоли.

Легкий ветерок шевелит волосы, щекочет шею, дергает ворот куртки, приятно согревая замерзшее тело, обещая, что чем дальше он уйдет, тем теплее ему будет. И все же он замирает, когда замечает темную хрупкую фигуру, освещенную светом полной луны, застывшую в центре поляны. Ему не нужно подходить ближе, чтобы понять, что это ребенок. Возможно, потерявшийся, а может и брошенный. Он сейчас беззащитно лежит на мягкой траве, подтянув ноги к груди, словно пытаясь тем самым согреть себя, даже не думая о том, что в любой момент откуда-то может выпрыгнуть тварь и убить его. А может, даже желая этого.

– Хей, – все же окликает его Дэрил, но ребенок так и не двигается, словно мертвый.

Мурашки страха бегут по позвоночнику, заставляя ладони вспотеть. Диксон обтирает их об штаны, шумно сглатывает и делает шаг вперед. Мышцы нехотя слушаются, тело как будто упирается в плотную стену, тяжело преодолевая ее, рискуя увязнуть в превратившемся в желе воздухе. И в какой-то момент ему кажется, что он так и повиснет в нем, застряв, словно муха в джеме. Но Дэрил продолжает идти, чувствуя боль в перенапряженных мышцах, упрямо собираясь спасти ребенка, оказавшегося в опасности этой аномалии.

Под ногами похрустывает короткая трава, выглядящая как-то искусственно, словно сделанная из пластика, выкрашенная в серый цвет и аккуратно подрезанная. Ни капельки дождя, ни жучка, ползущего по ней или даже веточки. Просто серое полотно, медленно поглощавшее фигуру беззащитного ребенка.

Пот стекает по лбу, заливает глаза, мешая видеть, но Дэрил все равно закусывает губу, смаргивает мутные капли, продолжая упрямо следовать вперед. Он должен помочь ребенку. Просто обязан. Непонятно, почему, но нужно.

Дыхание с хрипом вырывается из легких, на виске напрягается вена, рискуя просто взорваться. В голове кричит чей-то чужой, незнакомый голос, умоляющий его остановиться. Но он тонет в тихом всхлипе ребенка, сжимающим сердце, заставляющим словно животному рвать жилы, чтобы защитить.

Дэрил падает на колени, мелко дрожа всем телом. Кажется, в нем просто не осталось силы, и он не сможет больше ничего сделать. Вытянется здесь, рядом с ребенком, прижимая его к груди, и отдастся этому месту, окончательно сдастся. Но он поднимает тяжелую руку, чтобы опустить ее на хрупкое плечо, осторожно разворачивая его к себе.

В голове нарастает паника. Он скользит взглядом по бледному, освещенному лунным светом лицу, по пустым глазам, устремленном в черное небо. Внутри холодеет, ледяная ладонь страха сжимает сердце, выбивает дыхание из легких. Скула ребенка рассечена, на коже уже засохшая кровь, пухлая губа разбита.

Дэрил зажмуривается, тяжело сглатывая. Этого быть не может. Но когда он вновь открывает глаза, ничего не меняется. Это его лицо, его родинка, его глаза, его скулы, только младше на пятнадцать лет. Он даже помнил день, когда получил все эти раны. Это была всего лишь очередная драка, которая вполне нормально закончилась. Дэрил выжил. Иначе он просто не мог быть здесь…

Неожиданно светлые глаза оживают, переводя на него холодный взгляд, заставляя напрячься еще сильнее. Мальчик медленно садится. И в этом движении есть что-то неправильное, словно он делает это не сам, а кто-то управляет его телом. Голова резко поворачивается к Дэрилу, и разбитые губы растягиваются в незнакомой, пугающей усмешке.

– Ты умрешь, – холодно говорит собственный голос. – Это разорвет тебя.

Дэрил широко распахивает глаза, пытается поймать хотя бы один глоток воздуха. Кишки сжимаются, скручиваются в тугие ленты. Невыносимая боль прошивает тело, паника захлестывает сознание. Он даже не понимает, что происходит, просто спина ударяется обо что-то твердое, щеку покалывает трава. Диксон сжимается в комок, понимая, что сейчас просто сдохнет от боли. По виску скатывается слеза, теряясь где-то в волосах.

Легкие передышки между невыносимыми спазмами – как лучшая награда. Но затем все повторяется. Словно внутри ворочается острый нож или живой еж, который просто не знает, как выйти из этой темноты. Он двигается, превращая кишки в настоящую кашу.

То ли Дэрил привыкает, то ли спазмы на какое-то время уменьшают свою силу, но он слегка распрямляется, прижимает ладонь к животу, чувствуя, как дергаются под кожей мышцы. Только благодаря титаническим усилиям он находит в темноте нужный дом, поднимается по лестнице и наконец-то сворачивается на кровати, прижимая к груди ноги, пытаясь хоть как-то уменьшить боль.

Похоже, он из сна был прав. Дэрил умрет…

***

Рик нервно постукивал пальцем по шкуре, тупо смотря в темный потолок. К боку прижалась Джесси, водящая ладонью по груди. Вся такая нежная, ласковая и совершенно не вызывающая никаких эмоций, кроме желания наконец-то получить ребенка. Она была настолько обычной, что к ней просто нельзя было испытывать что-то, кроме безразличия. И Граймс был готов к тому, чтобы жить с таким человеком всю жизнь. Вот только…

Теперь, получив совершенно новые эмоции, почувствовав это ни с чем не сравнимое возбуждение, он не может жить как раньше. Есть вещи, которые полостью меняют тебя, заставляют иначе посмотреть на жизнь, для Рика этим стал Дэрил. Человек, столь желанный, что это даже пугало. Ведь изначально Рик смотрел на него только как на раба, как на инкубатор для ребенка, по совместительству неплохого бойца, а оказалось, что нашел самую большую занозу, которую не мог достать из собственного сердца.

Он до сих пор чувствовал бегущие по телу мурашки возбуждения, когда увидел Диксона с арбалетом. Нет, все произошло раньше. Когда он заметил его среди битвы, защищающим девушку и ребенка. Он был просто потрясающим, настоящим. Человеком, который сможет прикрыть Рика, защитить их ребенка, быть настоящей опорой. Правда… С ребенком была маленькая проблемка. Точнее, огромная.

И все равно, даже осознание того, что Диксон не подарит ему долгожданного ребенка, почему-то ничего не меняет. Нет, меняет, но какую-то незначительную мелочь, которая никак не влияет на решение Рика оставить Дэрила у себя, рядом с собой. Желательно в своей постели, наконец-то податливого, так же желающего Рика, как и сам Граймс его. Но для этого нужно было найти к нему подход.

Попытка добраться до мозгов через тело провалилась. Глупое было решение изначально, Рик просто пошел на поводу собственной похоти. Но… Как удержаться, когда то, что ты действительно желаешь, находится в непосредственной близости от тебя? Когда можешь получить хоть маленькую надежду на счастливое будущее? Да никак. Просто погружаешься с головой в иллюзию, наслаждаясь чужим вкусом на собственных губах. И вроде бы он должен был ощутить перенасыщение, но этого не происходит.

Следовало попробовать по-другому. И Рик активно пудрил мозги Диксону, неожиданно легко вкладывая в его голову нужные мысли. Стоило только вспомнить прошедшую неделю, когда Дэрил начал себя вести максимально покладисто. А ведь всего из-за нескольких фраз.

Теперь Граймс перешел на вторую, ну или третью стадию, самую сложную для него самого. Нужно было игнорировать Дэрила, заставить его осознать, что кроме Рика его никто поддерживать не будет. И тогда можно будет попытаться начать все с начала.

– Так и не проходит? – шепотом интересуется Джесси, прикасаясь к воспаленной коже.

Укус даже не собирается проходить, рана причиняла серьезные неудобства, так что Граймсу было тяжело двигать не только правой, пробитой арахнидом рукой, но и левой, на плече которой красовалось воспаление. Шрам останется точно. Вот ведь нужно было отрастить себе такие клыки. Но странным образом это не злит Граймса. Наоборот, он чувствует смутное удовольствие от осознания того, что Дэрил оставил на нем свою метку. Может, не все потеряно.

– Нет, – бормочет он, отодвигая голову, чтобы не видеть лицо женщины. – Дэрил сегодня ел?

Еще один недостаток того, что Рик избегал столкновения с Диксоном. Он не мог проконтролировать его состояние. А ведь Граймс отлично помнил, как реагировал желудок мужчины на их еду.

– Конечно, – фыркает она, как будто Рик спросил какую-то глупость. – Чего ты так беспокоишься? Он взрослый мужик.

Вот и как объяснить ей? Да никак. Даже пытаться не стоит. Рик выпутывается из ее рук, прихватывает свои вещи и уходит в собственную комнату. Здесь спать не хотелось.

Проходя мимо комнаты Дэрила, Граймс замирает, вслушиваясь в тишину. Так и хочется сорваться, зайти внутрь, растянуться рядом с крепким телом, прижаться к нему, втягивая специфический запах. Но он просто проходит мимо, крепко сжимая кулаки. Нужно было набраться терпения. Чем больше приз, тем больше требуется усилий, чтобы добиться его.

Следующий день встречает его более мрачным настроением и чашкой крепкого настоя, который должен был помочь проснуться. Взгляд не отрывается от деревянной ручки, а в мозгу извивается противный червячок. Неделя. Прошла целая неделя, как он видел Диксона, как готовил для него… Граймс замирает, когда до него начинает доходить. Черт, он ведь даже не подумал об этом.

Рик толкает рукой дверь, заходя в душное помещение. Его тут же оглушает, ноздри забивает тяжелый запах болезни, буквально пропитавший всю комнату. Он сам не осознает, как оказывается рядом со свернувшимся на шкуре мужчиной. Взгляд беспокойно скользит по осунувшемуся лицу, отмечая и болезненный цвет, и капельки соли, белыми кристаллами оставшиеся на коже.

Дэрил весь подрагивает, мелко втягивая воздух, как будто даже это причиняет ему невыносимую боль. Рик осторожно протягивает руку и прикладывает ладонь к невыносимо горячему лбу, стирая мелкие капельки пота. Диксон хмурится, прикусывает губу сильнее, ресницы слегка вздрагивают, но глаза так и не открываются.

– Черт… – нервно выдыхает Рик, нежно поглаживая щеку Дэрила. – Джесси, – зовет он, не собираясь ни на секунду отпускать мужчину от себя. И когда недовольная, сонная женщина появляется, резко, не давая ей времени подумать, говорит: – Найди врача, он должен быть здесь через мгновение. Иначе…

– А если…

– Мне плевать. Он должен быть здесь. Поняла? Так что быстро!

Женщина шокировано моргает, пытаясь переварить информацию, но когда Рик зло прикрикивает на нее, все же уходит, оставляя их наедине. Граймс вновь переключает все свое внимание на мужчину. Бережно ведет пальцами по коже, заправляет длинные пряди за ухо. Проводит по глубоким морщинкам, пытаясь их разгладить, но у него не получается.

– Как же тебе помочь? – тихо спрашивает он, прижимаясь лбом к колену Дэрила.

Что может быть хуже того, как видеть, что человек, который тебе дорог, находится в таком состоянии, а ты ничего не можешь сделать? Только видеть, как умирает твой любимый. И вроде бы они должны были привыкнуть к смертям, уж слишком часто они случались, но все равно, каждый раз это больно, как в первый… Сложно, слишком сложно.

– Рик, я… ты не можешь меня выдергивать, когда тебе это хочется… – укоризненно говорит врач, проходя в комнату. – Так что произошло?

Стивен ставит деревянный ящик на пол, окидывая профессиональным взглядом сжавшегося Диксона.

– Давно он так?

Рик нервно дергается, осознавая, что просто не может ответить на этот вопрос. Может быть неделю, а может только час.

– Я не знаю, – хрипло говорит он, отходя, когда мужчина наклоняется над Дэрилом.

Тонкие пальцы прикасаются ко лбу, ладонь бьет по щеке, видимо пытаясь привести Диксона в сознание. Когда это не получается, он оттягивает нижнее веко, тихо цокая от того, что видел. Не нравилось все это Рику. С каждым действием врача, с тем, как тяжелеет его взгляд, крепнет осознание того, что Граймс опоздал. Он сам уничтожил этого человека, решив, что сможет управлять чужой жизнью.

Граймс озадаченно хмурится, когда тот приподнимает край легкой кофты, открывая взгляду фиолетовый синяк чуть ли не на всю спину. Когда Дэрил успел его заполучить? Черт.

– Помоги мне, – бросает мужчина, и Рик тут же оказывается рядом. – Нужно разогнуть его. Хочу понять, в чем проблема.

Но Диксон явно не хочет этого делать. Он застывает словно камень, тихо рычит, не давая распрямить ноги.

– Стой, – останавливает его Стивен, когда Рик прикладывает больше сил, уже практически справляясь с сопротивлением тела мужчины. – Подожди.

Стивен задирает кофту сильнее, до груди, и прикасается к животу, надавливая. И тут же идет реакция. Дэрил хмурится сильнее, глухо стонет, а в уголках глаз снова появляются прозрачные капли. Рик дергается к нему, но заставляет себя остановиться. Что ему делать? Кажется, он сейчас просто сойдет с ума. Граймс хотел помочь, исправить все это. А приходилось стоять у стены, прижимаясь к ней спиной, просто наблюдая.

Пальцы продолжают ходить по темной коже, надавливать, вырывая из губ Диксона звуки, которые болью отдаются в сердце самого Рика. Он практически готов остановить врача, когда тот отпускает Дэрила, убирает свои руки, переводя на Граймса непонятный взгляд, от которого внутри холодеет.

– Принеси воду, – отводя глаза, говорит Стивен, давая тем самым однозначный ответ. И когда тот не двигается, повторяет: – Воды.

– Да… да…

Рик нервно проводит по волосам, пытаясь взять себя в руки. Пальцы дрожат, когда он зачерпывает в кружку воду. Прозрачные капли стекают на пол, оставляя на нем темные пятна, которые Рик затирает подошвой ботинок. Странно. Почему в душе стало так пусто, словно из нее вырвали целый кусок?

– Рик…

Граймс захлопывает дверь, не давая Джесси возможности зайти или даже увидеть то, что происходит внутри. Такое чувство, что это было бы предательством по отношению к Дэрилу.

Он вновь прислоняется к стене, обхватывая раненную руку, ругая себя за то, что снова бесполезен. Ему хотелось бы помочь придержать голову Диксона, самостоятельно влить в его рот густой настой, который должен был помочь снять боль. Сделать хоть что-нибудь, а не стоять здесь, не зная, куда себя девать.

– У тебя есть шерстяной пояс?

До мозга не сразу же доходит вопрос, уж слишком Рик погружается в самобичевание, с мазохистским удовольствием раскручивая мысль о том, что он виноват во всем, в каждой мелочи, которая привела их к этой ситуации. Но когда голос пробивается через целый рой мыслей, он отвлекается, заставляя себя вспоминать. Пояс… Такой носил отец, и он должен был быть где-то. Рик просто его убрал подальше, вроде бы в шкаф в этой комнате, где раньше бывал крайне редко. Он зарывается в вещи, пытаясь найти нужную, пока не извлекает плотную ткань.

– Зачем? – непонимающе хмурится он, протягивая вещь мужчине.

– Тепло поможет снять спазмы мышц, – просто говорит Стивен, пропихивая край ткани под боком Диксона, и плотно фиксируя ее за спиной. – Так, лекарство скоро подействует, ему станет легче, но пояс какое-то время лучше не снимать, пока мышцы не привыкнут к давлению. А лучше вообще не снимать. Так же, как я вижу, он снова ничего не ел. Необходимо регулярное питание, минимум соли и жира, максимум мяса и овощей…

– О чем ты? – прерывая поток информации, интересуется Рик.

В голове уже шумит от бесцветного голоса врача, не позволяющего адекватно воспринимать информацию. Да и вообще, он уже поверил, что ему придется попрощаться с Диксоном, а тут какие-то овощи. Взгляд Стивена ведь красноречиво говорил, что все очень плохо.

– Извини, я слегка опешил. Не сказал. Что же, я не ожидал, что это все же произойдет, но все же поздравляю тебя. – Рик хмурится сильнее, пытаясь понять, в чем же здесь прикол. Однако врач не выглядит так, словно собирался над ним смеяться. – Похоже, оплодотворение все же произошло. Правда, Рик, сразу же, я не даю гарантий в том, что все пройдет легко и, вообще, что они оба выживут. Положение матки неправильное, сомневаюсь, что его тело перестроится и сформируется проход, так что, скорее всего, придется резать. А ты сам знаешь, какой это риск.

У него будет ребенок. Его ребенок сейчас уже растет там… У него получилось. Он не ошибся. На глазах выступают слезы счастья, губы дергаются в неловкой усмешке. И Рик нажимает на веки пальцами, пытаясь хоть как-то сдержать себя. Но внутри развязывается такой комок эмоций, который просто не возможно нормально выдержать. Хочется смеяться и плакать, словно псих. Но нужно собраться, сейчас он должен знать, что делать дальше, чтобы все прошло нормально. Чтобы его ребенок… Боги, неужели это действительно произошло?

– Слишком не радуйся, ты должен быть готов и к плохому развитию событий.

Но Рик больше не может думать о плохом. Все у них получится. Они справятся. Вдвоем. И уже через какие-то считанные месяцы Граймс возьмет на руки младенца, прижмет к своей груди свое маленькое сокровище, которое будет любить больше, чем кого-либо, больше, чем себя.

– Что не так? – хрипло спрашивает он, пытаясь стереть расползающуюся по губам улыбку.

– Я говорил, что с инопланетянами не так все просто. Матка передвинулась слишком высоко и будет давить на внутренние органы, так что возникнут различные проблемы. Появится одышка, слабость, боли, как сейчас. Мышцы на протяжении всего времени будут испытывать сильную нагрузку, и не только из-за веса, но и из-за того, что плод будет расти, растягивая их. Положение его брюшных мышц отлично от нашего, из-за этого такие сильные боли. Так что я оставлю обезболивающее. Будешь давать, но немного.

Рик просто кивает, не в силах дать ответ вслух, а сам не отрывается взглядом от все так же не двигающегося Дэрила. Ему хотелось наконец-то остаться наедине с мужчиной, прикоснуться, ощутить то, что чувствовал Стивен.

– Как твоя рука?

– Все в порядке, – отмахивается Граймс. – Уже заживает. Спасибо, что пришел.

– У меня просто не было выбора.

Странно. Рик безумно хочет приблизиться к Дэрилу, прикоснуться к его коже, к животу, но в то же время мышцы сковывает странная неуверенность, не дающая сдвинуться с места. Он медленно втягивает воздух, наполняя легкие до предела и выдыхает, пытаясь взять себя в руки. Так. Вот то, чего он так хотел. Глупо сейчас бояться, словно ребенок. Граймс делает неуверенный шаг вперед. Сердце бешено пульсирует в ушах, и так страшно, что это все окажется просто шуткой.

Рик осторожно присаживается на край кровати, скользит левой рукой по горячей коже к поясу, под него, бережно, боясь доставить больше боли все еще не отошедшему Дэрилу. Приходится неудобно выворачивать запястье, напрягать онемевшее плечо, но на это все плевать, потому что Граймс действительно чувствует слегка приподнявшийся живот, подрагивание растянутых мышц, и когда надавливает сильнее, слыша тихий стон, ощущает уплотнение, в котором и должен развиваться его…

Черт. Горло сдавливает, глаза невыносимо печет, пальцы дрожат. А он только хочет вытянуться рядом с мужчиной, продолжая ощущать его тело рядом с собой. Но чертова рука… Почему это произошло именно сейчас? Когда Рику было жизненно необходимо чувствовать мужчину. Расплата за все его ошибки?

Граймс с нежностью смотрит на мужчину, наклоняется, целуя его в лоб. Теперь все точно изменится.

Комментарий к XVIII. Подарок или проклятие

Теперь уж точно можно поздравить Рика. Он сделал это. Теперь официально :)

========== XIX. Жирный карлик ==========

Дэрил медленно вырывается из невыносимого ощущения боли, которая нехотя, капля за каплей вытекает из его тела. Полностью она так и не уходит, плещется на дне, словно остатки выдержанного вина, которое жалко выливать. Но к такой боли можно привыкнуть. Живот что-то приятно стягивает, при этом еще и согревая. В волосах двигаются пальцы, поглаживая самые чувствительные места, заставляя подставляться под теплую ладонь.

Сознание медленно вырывается из паутины боли, возвращая возможность соображать. И первое, что Дэрил понимает, так это то, что здесь что-то очень неправильно. Ну, если не считать жесткой шерстяной тряпки, обернутой вокруг живота, того, что Диксон все так же находится на другой планете, а внутри него огромная опухоль, которая очень скоро убьет его. Было то, что бесило даже больше – нахальные пальцы, поглаживающие кожу за ухом.

– Какого хрена…

Собственный голос звучит слишком сипло и надорвано. Зато пальцы Граймса застывают, а затем и совсем убираются, оставляя только затухающие искорки стыдного удовольствия.

– Ты себя хорошо? – Голос Рика дергается в конце фразы, давая заподозрить вопрос. – Ты меня очень сильно напугал. Но теперь все в порядке?

Дэрил осторожно поворачивается на бок, так и не разгибаясь до конца, боясь спровоцировать очередной спазм. Перед его лицом оказывается бедро Граймса, пальцы, лежащие на нем, которые совсем недавно гладили чувствительную кожу.

Он задирает голову, сталкивая взглядом с Риком, который как-то непонятно смотрит на него, отчего сердце колет маленькая иголочка. Мужчина слегка улыбается, его взгляд бегает по лицу Дэрила, так и ни за что не зацепляясь.

– Нормально, – недовольно бурчит Диксон, неловко отводя взгляд.

Похоже, приходил врач, раз он действительно чувствует себя лучше, не таким подыхающим от боли. Да и Рик выглядит подозрительно, смотрит на него так смущающе внимательно, как будто Дэрил прямо сейчас собирается умирать.

Так и хочется задать роковой вопрос. Узнать, когда же он сдохнет. Но Дэрил не позволяет себе этого, прикусывая кончик языка. Он просто не хотел этого слышать. Не хотел знать, какой срок ему отмерен. Уж лучше пусть это будет неожиданностью.

Блядь. Как же хреново было. Дэрил не хотел подыхать, не хотел всего этого. Он вновь вздрагивает, когда его макушки осторожно касаются пальцы Граймса. Нужно было собраться, не расклеиваться, как девчонка, хоть и хотелось выть от обреченности.

– Руки, – рычит он тихо, и тут же пальцы исчезают.

Граймс неожиданно податлив, и это напрягает еще сильнее, показывая, насколько же паршива ситуация. Пора было готовиться.

– Кстати, не снимай. – Рик указывает пальцем на тряпку вокруг живот и покачивает головой, пытаясь жестами объяснить то, что хотел сказать. – Оно нужно.

Неужели эти люди верили в живительную силу шерсти? Бред какой-то. Но чувствовать плотную ткань, стягивающую мышцы, оказалось очень даже приятно. Да и наконец-то ему было тепло.

– Есть хочешь? – интересуется Рик. Рука, лежащая на коленях, дергается, как будто он хочет прикоснуться, но заставляет себя остановиться. – Конечно же, хочешь. Я сейчас попытаюсь что-то сделать, хотя с одной рукой это ну очень не просто.

Дэрил не особо его слушает, хотя за слово «еда» зацепляется. Несмотря на боль, жрать все же хочется. Впрочем, Диксон уже научился не удивляться неожиданным реакциям собственного организма. Да и чего париться из-за таких глупостей теперь-то? Вообще не о чем париться. Сдохнет ведь…

Во рту невыносимо горько, а грудь сжимает обида. Он не хочет подыхать. По щеке скользят волосы, вновь закрывая глаза, занавешивая их, давая возможность хотя бы на долю секунды выпустить эмоции наружу. Нужно было смириться. Ему не придется терпеть эту планету слишком долго, не придется надеяться на брата. Все разрешится само собой.

Он обтирает лицо о шкуру, почесывая зудящий нос, медленно беря себя в руки. Нельзя раскисать, просто… Хватит! Дэрил медленно поднимается на трясущиеся ноги, распрямляется, заставляя свои мышцы работать. Боль вновь колет мышцы и сердце, напоминая, что все это хреново. Тело просит вновь лечь и не заниматься хуйней, но вместо этого Диксон осторожно, старясь не слишком перегружать мышцы, подходит к двери, толкает ее, выходя в кухню.

Рик неловко возится у стола, пытаясь что-то нарезать на доске, согнувшись, чтобы придерживать это кончиками пальцев перевязанной руки. Выглядело довольно забавно. Но Диксон даже не дергает губами, осторожно проходя к стулу, чтобы присесть там и немного передохнуть. Какой он жалкий. Даже уйти далеко не может, чтобы не согнуться от боли. Никчемный кусок дерьма.

Дэрил тяжело опускает лоб на стол, прижимаясь к прохладному дереву. Идиот. Показывает свою слабость перед этим ублюдком. Рядом что-то опускается, заставляя повернуть голову. Нос улавливает приятный запах трав. Опять какая-то хрень? Впрочем… Дэрил принимает кружку, прижимается к краю губами, делая маленький глоток. Хуже уже не будет. На языке остается приятный привкус, справляющийся с горечью во рту. Даже легче как будто становится. Может, ему не хватало жидкости?