Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)
– Вероника, родная, каждый из нас любит по-своему. Это прозвучит грубо, но я не могу не сказать. Да, он их трахает. Но и только. А тебя он любит.
– Не понимаю, какого дьявола ты на его стороне?!
– Я на твоей стороне, – он выделил слово твоей.
– Все, к псам тебя! Жди меня снаружи комнаты, – приказала я, разрывая связь, чтобы не наговорить туда лишних глупостей.
Ну все, он меня выбесил и теперь-то я уж точно на Ольге отыграюсь. Михаил понял это по моему взгляду и вздохнул, неодобрительно покачал головой, но возражать не стал. Вот и ладненько. Я открыла дверь и вышла из темной комнаты в не менее темный коридор, прошла до соседней двери и остановилась перед ней, расплылась в довольной предвкушающей ухмылке. Я не прощаю обидчиков, Ольга. Не надо было дергать Сциллу за хвост, это вам не домашний песик. Михаил также покинул комнату и встал рядом, расслабленно оперся спиной около двери и, скрестив руки, покосился на меня, то ли ожидая, что я передумаю, то ли что войду. Отлично.
Я распахнула дверь в ее комнату. Помещение было средних размеров, здесь помещалось кресло, столик рядом с ним, рабочий стол в дальнем углу с еще одним креслом и несколько шкафов с книгами и какими-то бумагами около ныне зашторенного окна. Вокруг стоял полумрак, разгоняемый лишь огнем камина, и в нем было не разглядеть содержимое шкафов – какие-то книги. Меня полумрак давно не смущал, я привыкла к темноте. Кресло стояло спинкой ко входу, и Ольгу видно не было, одна только ее рука лежала на подлокотнике. Рука в привычной одежде канца – рукав белой рубашки окрашивался пляшущими язычками пламени. Я вошла довольно шумно, да и двери открывались не беззвучно, однако Ольга не пошевелилась. Она там жива вообще? Кольнуло разочарование. Если мертва, то у меня отняли игрушку. Впрочем, если так, я найду убийцу и отыграюсь на нем. Хотя минутку, пальцы пошевелились, значит живая. Однако я успела сделать лишь шаг, раздумывая, что же все-таки не так.
– Здравствуй, Вероника, – голос брата ввел меня в ступор, а уже через секунду – в ярость.
– И давно ты тут? – я осталась стоять, судорожно сжимая пальцы в кулаки и разжимая обратно, пытаясь справиться с гневом, из-за которого даже мир вокруг потемнел и частично выцвел.
– Третий вечер. Ты не торопилась. Иди сюда, у меня для тебя кое-что есть.
Он оторвал спину от кресла и потянулся вперед, к столику, что стоял перед ним. Ноги сами заставили меня выйти из темноты и подойти к свету огня. Опять этот его тон, которому так сложно сопротивляться, и это ощущение рассинхронизации с самой собой… Стоило оказаться рядом, как он одной рукой сгреб меня за талию и заставил сесть к себе на колени, а второй поднес мне стакан, взятый со стола.
Яблочный сок. Теплая рука на поясе. Губы у виска. И он рядом – такой родной и близкий. Оказывается, я очень сильно по нему скучала… Я выдохнула от избытка чувств и взяла в руки стакан, расслабленно привалившись к нему боком. Мир снова принял привычные цвета.
– Ненавижу тебя, – тихо пробормотала я, кусая нижнюю губу.
– Я соскучился, – это прозвучало, как обвинение.
В детстве мы не всегда сидели в разных креслах, когда он читал мне. Иногда я забиралась к нему на колени и сидела прямо как сейчас. Было невероятно хорошо – сидеть с ним вот так. Губы задумчиво мазнули мне по виску, а ладонь погладила по волосам. Привычный приятный жест. Я поймала себя на том, что так никогда не делали ни отец, ни мать, а полюбила я этот жест из-за него. От воспоминаний захотелось разреветься. Как в одном человеке могут жить одновременно ангел и чудовище?.. Впрочем я и сама не лучше.
– Я убила эхо Гхаттота, – негромко произнесла я и отхлебнула сок. – Точнее, мы с Михаилом.
– Я знаю, был там после вас.
Огонь тихо потрескивал поленьями в камине. Влад не смотрел на меня, он приподнял подбородок и оперся им о мою макушку, глядя на огонь и обняв меня крепче.
– Кровавую баню там устроила не ты, полагаю?
– Не я. И не Михаил. Гхаттит, – я помолчала. – Как ты нашел то место?
– Я теперь официальный агент Отдела. Мы впятером с Анной, Ольгой и двумя твоими подопечными выявили всех вампиров и раскрыли их шпионов в Отделе. Знаешь, без твоих способностей это было значительно сложнее, чем обычно. Я ведь не могу без тебя использовать и свои возможности. Не хотелось бы в приступе безумия убить своих союзников и уничтожить город.
Я поставила полупустой стакан на стол и улеглась поудобнее боком, опираясь на его плечо, и разглядывала стоячий воротник и открытую полоску груди у расстегнутой на пару пуговиц рубашки. Влад тем временем продолжал:
– Вампиров в сенате убили всех, кого успели, остальные сбежали, но их осталось мало, не уйдут. Государь лично поблагодарил Ольгу за отличную службу на благо государства, а мы с тобой получили амнистию. Наше родовое поместье нам вернули, и я сейчас живу там.
– У тебя все получилось. Завидую…
Я нервно затеребила пуговичку на его белом воротнике и пожаловалась:
– А у меня не получилось. Эхо Гхаттота умер, Кайрадж нанес по богу удар, но к сожалению, у Гхаттота нашлось второе эхо. И я до сих пор не могу его найти! Кайрадж сделал меня богом и ушел уже два месяца назад, а я все еще не нашла своего главного врага, – я снова нервно закусила губу и потянула на себя его воротник, уткнулась носом в шею. – Может тебе что-то известно про него?
– Не ищи его, – вздохнул Влад и снова крепче прижал меня.
Странные интонации скользнули в его голосе. Нотки, которых и не заметишь, если не знаешь моего брата. Что-то не так… О чем он думает? Благодаря своему новому божественному дару я могла ощущать эмоции и мысли даже у агентов первой волны. Я коснулась губами его кожи на шее в недопоцелуе, скрывая свои намерения, и бесцеремонно полезла в его мысли. Ничего. Стена. Будто я и не бог вовсе. Но почему? Что происходит? Догадка о причине, единственно верная, поразила меня, и я резко дернулась, высвобождаясь из его объятий. Наконец взглянула ему в глаза. И когда он также перевел взгляд на меня, узнала эхо. Второе… нет, основное эхо Гхаттота.
Он надавил мне на плечо, силой уложив назад в свои объятия, но меня пронзила паника от очередной вспышки ощущения беспомощности в его руках, и я забарахталась, пытаясь высвободиться. Он разжал хватку, и я вскочила, пытаясь справиться с подступающей истерикой:
– Не ты ли говорил мне, что не надо связываться с богами? – я начала отступать к камину, становясь для него все более темным силуэтом на фоне жаркого пламени. – Не ты ли считал, что миру не нужны боги?.. Михаил!
Последнее слово я выкрикнула вместе с эмоциональным импульсом, направленным Михаилу. Тот буквально вломился внутрь, потому что в выплеснувшейся от меня эмоции сквозила истерика. Бывший призрак мерцнул ко мне прямо от входа и сразу оценил ситуацию, заметив Влада, вот только замешкался, потому что не понял, от кого или чего меня надо спасать. Брат по-прежнему сидел в кресле, и с появлением Михаила лишь напряженно сжал подлокотники, не совершая угрожающих действий. А после начал говорить мне:
– Он стал звать меня уже давно. Весь первый год, до твоей неудачной попытки меня вытащить, я сопротивлялся его зову. Когда меня перевезли, я ждал тебя еще три года, но потом понял, что ты не придешь. Тогда мне стал наплевать на свою жизнь, и я решил, что его зов – отличная возможность лишить его главного последователя. Став им, я попросту ничего не мог сделать из того, что он требовал, да и не собирался, как бы сильно он ни требовал. Ценой вечной борьбы я нейтрализовал Гхаттота. Я тогда не знал, что он может получить себе второе эхо, но даже так вторым значительно слабее меня, потому что он вторичен.
– Влад… Пока ты жив, Гхаттот не уйдет.
– Ты сильно усложнила мне задачу. Ты сглупила в своем желании стать богом, и теперь пока жива ты, у мира все равно есть бог. Я никогда не хотел твоей смерти, ты сама себя подставила по собственной глупости.
Он поднялся с кресла, сделал пару шагов ко мне, и я малодушно попятилась от него и от камина. Михаил сделал шаг вперед, закрывая меня собой. Шок был настолько велик, что я просто не знала, что делать. Сражаться с Владом? Это какая-то глупая шутка, так не может быть. Не может все быть настолько плохо. Я не могу поднять на него руку. Да и он, похоже, не собирается меня убивать, по крайней мере сейчас.
– Вероника. Иди ко мне, – снова приказные нотки в голосе, и я еле устояла, чтобы не шагнуть к нему. – Мы придумаем что-нибудь. Останься со мной.
– Не слушай его, – Михаил не обернулся на меня, но одну руку поднял, явно собираясь меня остановить, если мне вздумается идти. – Ты не обязана его слушаться, помнишь?
Я опустила взгляд на свои ладони. Пальцы дрожали. Я отступала назад к окну, в темноту, подальше от черного, на фоне огня, силуэта с синим глазами. С такими же синими, как у меня, глазами. Такими же черными волосами. Такого же безумного. Я уронила лицо в ладони, ощутила, как дрожат пальцы. Влад пошел в мою сторону, но Михаил встал на его пути. Мой бедный призрак. Между Сциллой и Харибдой.
– Забери меня отсюда, Михаил. Забери меня! – я с трудом осознавала происходящее, и мне казалось, что я это выкрикнула, но на самом деле лишь прошептала.
– Стой, Влад! Мы просто уйдем. Если любишь ее, остановись.
Это был голос Михаила, но что он говорит? Не понимаю. В голове зашумело. От шока я потеряла концентрацию, перестала закрываться, и в моей голове снова зашумели тысячи голосов. Я перестала воспринимать действительность.
– Забери меня! Забери! – мой голос из панического сменился на умоляющий. – Прошу…
Кажется, я начала падать. Меня подхватили на руки. Интересно, это Влад или Михаил? Кто бы он ни был, он просто понес меня, пешком и без суеты, не побежал, а просто пошел. Кажется, все-таки Влад. Только у него такие стальные нервы. Надеюсь, не на жертвенник понес… Мое сознание помутилось окончательно. Слишком много информации приходило ко мне от голосов. Да и знать, что будет дальше, не слишком хотелось: кто бы меня ни нес, судьба незавидна. Потому что впереди ждет битва, и кто бы из нас с Владом ни победил, проиграют оба.
Когда я открыла глаза, то уже лежала в кровати: раздетая, под одеялом, в объятиях Михаила. Он тоже спал без одежды. Мне нравилось прижиматься спиной к его груди. Я никогда не рассказывала ему почему. Не могла же я сказать, что из-за Влада, который любил засыпать со мной именно так, даря мне тем самым ощущение защищенности. Может Михаил прав, и я в самом деле люблю брата? Ну конечно он прав, просто я не хотела это признавать. Я действительно давным давно простила Влада. Я не хочу его терять. Мне тяжело без него. Но и без Михаила мне тяжело. Они нужны мне оба.
И что теперь делать со всем этим? Влад бы хотел, чтобы я все-таки освободила мир от богов. Но единственный выход – это тот путь, по которому я иду. Богом буду я, потому что на самом деле бог должен быть, иначе все равно придет другой. Для этого мне придется убить Влада. Я его знаю. Он не хочет умирать, но если это единственный шанс достичь цели всей его жизни, он сделает это. Да он уже и пытался, просто не смог. Придется ему помочь. Я не хочу этого, и совершенно не представляю, как смогу сделать. Но ради него же самого, ради его же цели – я должна. У меня просто нет выбора, потому что он бы этого хотел. Щеки защекотало от беззвучных слез. Чтобы не разбудить Михаила, я пошевелилась совсем немного, просто закрыла ладонями лицо, но он все-таки проснулся. А может и не спал уже.
– Ника…
В его голосе сквозило сочувствие. Он все понимал. И я поняла, что не могу больше держать это в себе. Я всхлипнула, повернулась к нему лицом, и разревелась.
– Я не смогу, Михаил… – говорила я между всхлипываниями. – Не смогу… Ты абсолютно прав, я люблю его… Я не смогу… Но я должна… Не знаю, что мне делать… Что бы сделал ты на моем месте?..
Он молчал и просто прижимал меня к себе. Я проревела около десяти минут, прежде чем начала успокаиваться. Все-таки рядом с Михаилом было хорошо, и я понемногу расслаблялась. Все закончилось тихими всхлипываниями, после которых в голове наступило какое-то отупение. Мысли шевелились вяло и нехотя. Мне не хотелось принимать решение. В основном потому, что оно и так было очевидно. Влада придется убить. Он умрет в любом случае. Даже если убьет меня, он найдет способ убить и себя, чтобы избавить мир от последнего бога. И еще я знала: ради своей цели, ради великой идеи он готов на многое. Почти на все. Он не будет хотеть этого делать, но меня он убьет. Да, потом оплачет и будет страдать, но убьет. Таким образом мне в любом случае грозит смерть от его руки. Принять решение пойти против брата было значительно легче, пока я считала, что ненавижу его.
С улицы сквозь шторы пытались пробиться солнечные лучи. Уже день?
– Который час?
– Около полудня. Что решила?
– Да что тут можно решить, – я вздохнула. – Будто выбор есть. Если я пошлю к чертям Кайраджа, Гхаттот победит, и все останется как было. А вот если богом буду я, то больше ни один бог к нам не явится. Это единственный шанс все закончить. Нужно только дождаться Кай…
Я не договорила, потому что мир вокруг привычно потемнел.
– Вероника.
Приветственный голос Кайраджа сейчас был тем, что я меньше всего хотела услышать, ведь пока его нет, я не пойду против Влада.
– Ты нашла эхо. Но позволила ему, а через него и Гхаттоту, найти тебя. Гхаттот активировался. Надо действовать. Я не успел восстановиться полностью, но справлюсь. Новых эхо у Гхаттота нет. Он тоже поврежден, не стал бы тратить силы. Убей эхо, и я нанесу удар.
– Это же Влад! Кайрадж, я не хочу его убивать! Мне нужен другой способ.
– Его жизнь держит Гхаттота здесь. Иначе никак.
– А Михаил? Он тоже агент первой волны, не случится ли с ним того же? Не придет ли Гхаттот к нему?
– Гхаттот не видит его. Он умер – связь порвалась. Иди и нанеси последний удар. И каждый из нас получит то, чего хочет.
– Неужели нет другого способа? – спросила я, но Кайрадж ушел, а мир снова посветлел; очевидно, другого способа нет.
– Ника? – Михаил все еще обнимал меня и очень встревоженно на меня смотрел. – Ты замолчала на полуслове. Ты в порядке?
– Кайрадж приходил, – я вздохнула и уткнулась носом ему в шею. – Влада надо убить.
Он лишь молча погладил меня по голове, да больше мне сейчас было и не нужно.
Я стояла перед своим родовым поместьем. На город медленно опускались сумерки, словно это я принесла с собой ночь. Сделать это я должна была одна, так что Михаила рядом не было. Уговаривать его остаться пришлось очень долго, подействовал лишь аргумент, что если Влад возьмет его под контроль, Михаил сам причинит мне вред и помешает. Против Влада Михаил сейчас не боец, как бы ни хорохорился. Мой брат обладает способностями, которые касаются не только трупов, но и душ. Злая темная магия. И за прошедшие десять лет его дар вырос не только в силу возраста, но и потому что он стал эхом нашего главного врага. И именно мне предстоит положить этому конец. Все это началось в нашем доме со смертью родителей, здесь же и закончится.
Я подошла к дверям. Когда-то здесь целовал меня Леонид, первый мужчина в моей жизни. Теперь-то я понимала, почему Влад тогда избил его. Не только за то, что он причинил мне боль. За то, что тот покусился на его собственность, на меня. И как не убил только? Может потому, что тогда еще в нем не было черной крови. Хотя если подумать, я отравила свою однокурсницу, когда во мне тоже еще не было черной крови. Я потянулась к дверной ручке. Потянула за дверь. Открыто. Влад ждет меня. Что ж, логично.
Я шагнула внутрь и после маленького узкого коридорчика между двумя дверьми сразу оказалась в гостиной. Мне в висок уперся пистолет.
– Не поворачивайся. Не шевелись, – голос Никиты – последнее, что я ожидала услышать. – Не делай лишних движений. Я не хочу спускать курок.
– Вам не стоило приходить, уважаемая Сцилла, – голос Виктора с той же стороны.
Мне не нужно было поворачиваться, чтобы ощущать их эмоции. Виктор тих и спокоен, как стена. В эмоциях Никиты я улавливала решимость. Злость на меня за то, что я оказалась его противником, я ведь ему серьезно нравилась. Он действительно не хочет меня убивать, но понимает, что должен. Он явно заставлял себя решиться, а я обдумывала, стоит ли его спровоцировать или действовать иначе. В конце концов пистолет для меня опасен, я хоть и обладаю божественными силами, но смертна. За меня все решил Виктор. Он, продолжая лениво крутить в руках трость, неожиданно ударил Никиту ею в висок. Безглазый лев набалдашника точно попал в цель, и Никита попросту свалился без сознания, выронив оружие. Я с удивлением повернулась на Виктора. Тот усмехнулся, а затем церемонно поклонился, указывая на гостиную ладонью.
– Прошу, уважаемая, проходите. И простите моего нерадивого глупого друга за его поступок. Уверяю, он хотел как лучше, не убивайте его.
Я усмехнулась в ответ:
– Никогда не сомневалась в наличии у тебя ума.
– Это еще не все, – Виктор вытащил монетку из вариума и покрутил в пальцах, а затем легонько подбросил ее, и та зависла над его указательным пальцем. – Я понял ее, Сцилла. Это было крайне занимательно, благодарю вас. С удовольствием продолжил бы обучение у вас. Надеюсь, я могу на это рассчитывать?
На этот раз мой смешок был горьким.
– Виктор, ты ведь знаешь, зачем я здесь. Сегодня погибнет один из нас: либо я, либо мой брат.
– О, вы выживете. Иначе вы не были бы Сциллой, Вероника.
Я не стала с ним спорить. Он видел во мне беспринципную стерву. Возможно, именно это во мне ему нравилось. Но он не понимал самой важной вещи…
– Ты не видишь главного, Виктор. Считай это самым важным уроком. Не любая цель оправдывает средства. Однажды ты поймешь, – когда полюбишь, вот чего я не стала договаривать.
Его брови поднялись. В эмоциях скользнуло удивление:
– Звучит так, словно вы пришли сюда не убить врага. Зачем тогда?
– Где он? – я проигнорировала его вопрос.
– Здесь, – Влад отозвался со стороны лестницы.
Он стоял внизу, боком прислонившись к перилам, скрестив руки, и наблюдал за нами. Привычная поза. Привычная одежда. И наш дом, каким я его помнила. Я словно вернулась на двадцать лет назад. Наконец я обратила внимание на мольберт в углу и краски. Холст был чист, краски свежие, брат собирался рисовать, но похоже, не смог. Что ж, я его понимаю, сейчас и я бы не смогла сыграть на пианино. Не потому что разучилась, а потому что настроения не было. Поддаваясь внезапному порыву, я направилась к мольберту. Провела пальцами по маслу. И почему я зацепила только красный и черный цвета? Повернулась к Владу. Он отстранился от стены, опустил руки, пристально глядя на меня:
– Виктор, покинь нас.
– Он останется, – возразила я.
Влад промолчал, продолжая неотрывно следить за мной. Я подошла и потянулась измазанной в краске рукой к его лицу. Мы оба знали, что должно произойти сегодня, и оба не желали этого, оттягивали момент, как могли. Брат не пошевелился, остался стоять, позволяя моим пальцам скользить по своей щеке, оставляя на ней красно-черные полосы. У тебя по всему лицу черная краска, – сказал он мне когда-то очень давно, глядя на мои черные слезы. И мы прочитали в глазах друг друга это воспоминание, одно на двоих.
Влад ничего не сказал, он резко схватился за мое лицо, пальцы вцепились в подбородок, отчего я слегка вздрогнула, но отшатнуться не успела, он жадно впился в мои губы поцелуем. О Викторе он то ли забыл, то ли ему было наплевать. Я схватилась за его рубашку, размазав масло и по ней. Впрочем, скоро на его рубашке появятся новые красные пятна, и это будет не краска. Влад наконец отпустил мои губы, оставив меня жадно глотать воздух.
– Раздевайся, – произнес он, пристально глядя в глаза.
Воспоминания нахлынули разом. Я слышала это слово в этом доме тысячи раз. Я ненавидела его за это слово, боялась и любила. Каждый раз реагировала по-разному. Он говорил это в каждой из комнат. И здесь, в гостиной, тоже. Я закусила нижнюю губу, чтобы удержаться и не выполнить требование. Сопротивляться было сложно, да и не хотелось.
– Я здесь не за этим, – произнесла я почти жалобно.
Его пальцы скользнули мне по лицу и взяли его в ладони. Он изучал меня взглядом:
– Пришла убить меня? Ну так убей, – его спокойный приятный голос резал мне по нервам.
У меня задрожали губы, и слезы полились сами собой, отчего его пальцы сразу стали мокрыми:
– Я не знала, что это будет так сложно!
– Ну что ты ревешь, как обиженный ребенок, – пожурил он, стирая большими пальцами влагу с моих щек и не выпуская лица из рук.
Когда я в детстве разбила коленку, он вел себя точно так же. Так же стирал слезы, тем же тоном успокаивал. И я задыхалась от безысходности ситуации.
– Ты не сопротивляешься! – кажется, я действительно обижалась на него за то, что он не давал мне повода начать, а сама я не могла.
– Ну ты еще ничего и не делаешь, – усмехнулся он.
И где-то в этот момент я смирилась с тем, о чем думала всю дорогу сюда: я не смогу убить его. Я не он, не могу даже ради целого мира убить того, кто мне так дорог. Он смог бы. Мучился бы, страдал, но сделал бы. А я не могу. Я проиграла. Гхаттот победил. Значит надо убрать хотя бы Кайраджа. И я знала, что делать. Умереть, ведь я все еще его эхо. Стало легче, я наконец-то приняла решение.
Кажется, что-то изменилось в моем взгляде, а может просто слезы перестали течь, потому что Влад разом напрягся, и его пальцы замерли. Он вглядывался мне в глаза, пытался понять, о чем я думаю. Я медленно подняла пальцы обеих рук, будто собиралась взять его за лицо. Очень даже угрожающий жест от той, что может влиять на разум прикосновением и выпускать электричество из пальцев, и он это понял. По его телу мгновенно заклубилась тьма. Он разжал пальцы, отпуская мое лицо, чтобы не касаться меня:
– Не шевелись, – угрожающе приказал он, и что-то такое было в его голосе, что я замерла.
Покосившись вбок, я заметила, что расходящаяся от него тьма щупальцами зависла над моей шеей. Коснись я его – умру. У меня на губах расплылась ухмылка. Он должен думать, что я на самом деле сражаюсь, и я собиралась это делать. Влада надо довести до состояния боевого ража, в котором он сначала будет реагировать на угрозу, а только потом думать. Так проще всего заставить его меня убить. Для этого нужно убедить его в том, что я серьезна. Интересно, нанесет ли он сейчас мне удар или блефует? Нет, не нанесет, пока рано. И я вцепилась пальцами в него, сразу пуская мощный электрический разряд. Его с силой швырнуло спиной в стену лестницы, у которой он стоял, а я попятилась назад. Покосилась в сторону Виктора, но тот предусмотрительно не вмешивался, однако внимательно наблюдал за нами, оставаясь рядом с Никитой, полагаю, на случай, если тот придет в себя. Влад устоял на ногах лишь благодаря стене, с которой прямо сейчас осыпалась штукатурка. Он тряхнул головой, провел ладонью по лицу, размазав краску, и перевел взгляд на меня.
– Я убью тебя, – спокойно сказал он. – Так что либо ты защищаешься, либо погибнешь, и твой призрак отправится с тобой.
Он раскинул руки, и тьма раскинулась во все стороны. Оплела окна, двери, перекрывая проходы, будто очерчивая границы поля боя. Я окинула взглядом стремительно темнеющее помещение. Виктора и Никиту тьма обошла, оставив снаружи и скрыв с моих глаз. И теперь от Влада стала расходиться мгла – тьма, покрывающая все вокруг внутри этих границ. В свое время я долго привыкала различать виды его тьмы. Сейчас здесь ее было две. Сквозь одну он мог перемещаться. Вторая слушалась его, словно щупальца. Я перестала видеть его лицо и даже не знала, где он, однако лишь хмыкнула:
– И это все, на что ты способен?! – крикнула я в темноту. – Ну давай, удиви меня чем-нибудь! Потому что мне есть, чем тебя удивить!
Его силуэт мелькнул и появился совсем рядом со мной, и примерно в то же время я ударила вспышкой молнии, разогнав мглу рядом с собой и осветив брата. Только так ему можно было нанести урон, и я ногтями врезала ему по лицу, оставив на его черно-красной от масла щеке крупные рваные раны, словно это были не человеческие ногти, а когти огромного чудовища. Ого, да у меня новая способность? Влад отшатнулся и замер на расстоянии пары метров. Провел ладонью по щеке, не отрывая от меня глаз, а затем бросил взгляд на окровавленную руку.
– Я не собиралась возвращаться за тобой в твою тюрьму, Влад, – я намеренно била по больному. – Потому что я сумела упрятать тебя, чудовище, за решетку. И если бы не Отдел, я бы не пришла. Потому что таким, как ты, не место среди людей. А сейчас для меня ты еще и досадная помеха, жалкая шавка Гхаттота. Не станет тебя – и я приберу к рукам этот мир!
Не знаю, какие из моих слов его задели, но от него повеяло злостью. Я в ответ рассмеялась. Знал бы кто, чего мне это стоило. Мрак снова бросился на меня, а Влад пропал с того места, где был. Началась наша с ним пляска в темноте. Мои молнии вспыхивали, разгоняя его тьму. Мрак наступал, подавляя свет молний. Брат все-таки сумел задеть меня несколько раз, и я пересчитала собой пару стен, чудом не сломав руку. Но и я сумела задеть его, немного поджарив и нанеся несколько ран от когтей, но уже более серьезных: бок и спина.
Если сложить наш обмен любезностями, пока что побеждала я, и меня это совершенно не устраивало. К тому же силы мои кончались, молнии слишком много их тратили, несмотря даже на то, что я не поддерживала их постоянно, а лишь била вспышками. И если я потеряю все силы, он сумеет остановиться, что тоже было мне не на руку. Пора переходить к серьезным угрозам. Пистолет Никиты подойдет. Последний удар меня о стену пришелся рядом с мольбертом, что дало мне возможность сориентироваться в пространстве, и я бросилась туда, где находился Виктор. Помню, Влад не стал трогать это место.
Кажется, мой замысел братец понял, так что к моменту, когда я, искрясь электричеством, подскочила туда, обнаружила сразу несколько вещей. Во-первых, ни Виктора, ни Никиты там уже не было, похоже, он все-таки вытащил своего друга из-под нашего огня. Во-вторых, тьма и мгла уже заполнили это место. А в-третьих, одно из щупалец уже схватилось за оружие. Я метнула в него молнию, перехватила пистолет и наугад пальнула в темноту. Разумеется, мимо. Я пригляделась, выискивая передвижения брата. По обрывкам его эмоций я могла его передвижения различать, несмотря на то, что тьма казалась непроглядной. Еще пара выстрелов ушла в никуда, а затем я пропустила удар, свалилась на спину, и оружие оказалось выбито из рук. Тьма обхватила мои запястья, прижимая к полу, а надо мной вырос силуэт с направленным на меня пистолетом и раздался выстрел. Уворачиваться от выстрела я не собиралась и уже ожидала, как все кончится, однако пуля лишь выбила искры рядом с моим лицом. Но Влад не промахивается. Никогда. И уж тем более не из револьвера. Холодное дуло прислонилось к моему лбу, а тень брата нависла надо мной.
– Назови мне хоть одну причину не убивать тебя, – голос слышался буквально отовсюду, как бывало всегда в такой мгле.
Если не убил сразу, то и не убьет, и причин не надо, уж я-то его знаю. И тут в голове сложились два и два. Да ведь пистолет там лежал очень давно, и в отличие от брата, я в этой мгле не вижу. Ему достаточно было взять его и пристрелить меня, я бы и не поняла ничего. А все, что он делал – лишь играл со мной, пытаясь прогнать. Вот и сейчас просто пугает. От этого стало смешно. Невероятно смешно. Может просто истерика началась, не знаю, но я расхохоталась. Он мог убить меня в любой момент. Нет, правда. Но так же, как и я, не смог поднять на меня руку.
– Тряпка… – сообщила я ему, всхлипывая от слез смеха. – Ты просто… тряпка, братец…
Его пальцы вцепились мне в шею, дыхание перехватило, и я подавилась смехом. Мои раскинутые в стороны запястья удерживали щупальца тьмы. Привычные пальцы знакомо сжимали горло. Я могла поклясться, что в непроглядной тьме вижу его синие глаза.
– Ты убьешь меня, Вероника, но лишь когда я прикажу.
Его приятный голос сейчас слегка хрипел, и в нем я слышала и ощущала ту самую мощь, которой никогда не могла сопротивляться. От нее меня пробрало дрожью и парализовало нервы. Это возбуждало. Его пальцы сжались сильнее, лишая меня кислорода. Я хотела вцепиться в его руку, но запястья удерживались тьмой, оставалось лишь жадно глотать остатки воздуха. А ведь у меня еще были силы на то, чтобы как минимум шарахнуть молнией. Но я не могла использовать это против него, потому что не хотела, мне было на удивление хорошо. Он сильнее, он имеет право делать со мной все, и мне это нравится. Брат склонился к задыхающейся мне, и его выбившиеся из хвоста волосы защекотали мне щеки.
– Ты будешь делать то, что я прикажу. Всегда, когда прикажу. Ровно так, как прикажу. И не посмеешь ослушаться. Это понятно?
– Да… – прохрипела я.
Каждый раз, когда я в таких случаях говорила да, меня охватывало блаженство вперемешку с возбуждением, и я готова была соглашаться с ним еще тысячу раз. Я словно впадала в транс.
– Держи, – он вложил мне в правую руку пистолет, и тьма оставила мои запястья в покое, а его хватка на шее ослабла, возвращая мне воздух. – Направь на меня. Возьмись крепче. Да, вот так. А теперь нажми на курок.
Мои пальцы задрожали. Дуло у его лба заходило ходуном.
– Ну же! – голос закричал на меня отовсюду. – ЖМИ!
Этот окрик стал последней каплей. Я быстро, чтобы Влад не успел ничего сделать, перехватила пистолет, развернув на себя, и выстрелила. Он все-таки успел среагировать – выбил оружие, не позволив ранить саму себя, а затем перехватил его и приставил к своей голове.
– Я не могу себя убить! Ты понимаешь это?!
С каждым словом он ежесекундно нажимал на курок. Осечка. Осечка. Осечка.
– Ты должна сделать это, Вероника, я не могу сам!
Щелк. Щелк. Щелк. Щелк.
– Должна! – в его голосе сплелись злость и мольба.
Вот еще! Вздумал убить себя моими руками?! Я ударила по револьверу, выбив его из рук, и заорала от злости:
– Я никому ничего не должна!
– Не будь малодушной! Делай то, зачем пришла!
– К черту тебя! И Гхаттота твоего к черту! И Кайраджа туда же! Я не могу убить того, кого люблю!
– Я тебя изнасиловал! Ты меня ненавидишь! Если не убьешь меня, я снова сделаю это с тобой!
Я не видела его лица в этой кромешной тьме, которая кричала на меня со всех сторон, но готова поклясться, что его синие глаза потемнели. Пистолет ударился мне в бок, выброшенный тьмой. Пальцы схватились за мою одежду и вместе с темными щупальцами просто порвали ее, оставив меня совершенно обнаженной лежать на ее остатках. /Книг/о/люб./нет/ Он вошел без предупреждения, вырвав из меня стон удовольствия. Я уже давно была возбуждена, и сейчас в порыве эмоций застонала в голос. Его пальцы вцепились в мою шею снова, а голос наконец-то начал исходить именно от него:
