Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)
– Это все твое, – шепнула я. – Бери, если хочешь.
С рычанием на выдохе он схватился второй рукой мне за горло, сжимая его, и приподнял меня над полом, заставляя стоять на кончиках пальцев. Все, победа за мной. В попытке вдохнуть я открыла рот, и он впился в него грубым поцелуем. Когда он отпустил меня, бросил на пол, и я осталась сидеть тяжело дыша и держась за горло. Мир, кажется, потемнел. Или просто огонь стал гореть не так ярко.
– Повернись, – рыкнул он.
В его глазах клубилась тьма и желание обладать мной, и безумие танцевало бликами огня. Я усмехнулась, продолжая смотреть ему в глаза. Он мой. Даже в безумии – он только мой. Я высунула язычок и медленно провела по нему всей подушечкой большого пальца. В глазах брата вспыхнула опасная жажда. Он был на грани. А мне хотелось смеяться от восторга. Мое тело дрожало мелкой дрожью от избытка эмоций. Я ощущала его безумие, с которым я могла играть, и от этого возбуждение и удовольствие охватывало меня. Я опустила руку до своей груди и медленно указательным пальцем обвела сосочек, а затем схватилась за него и оттянула, прикрыла глаза, откинула голову, выдохнула стон. Влад не выдержал. Туман рванулся в мою сторону. Доигралась, мелькнула удовлетворенная мысль в моей голове, и я злорадно засмеялась. Туман обхватил меня вместе с его руками. Он заставил захлебнуться смехом, развернул за плечи и швырнул лицом в пол. Я вцепилась в него пальцами, хотела уползти, но брат не позволил. Не знаю, когда успел снять штаны, но он рванул меня к себе, грубо вонзился и так замер на секунду.
– Вла-а-ад, – застонала я от грубости его действий, но в то же время жаждя их.
Прямо сейчас я испытывала наслаждение и ненависть к нему, словно две части меня, одной из которых нравится, а другая бесится в ярости, но обе части все же суть есть одно целое, и поэтому оба чувства сплетаются воедино, создавая гремучий коктейль эмоций. Он перехватил одной рукой мои волосы, второй – бедро, заставляя меня выгнуться на четвереньках, откинуть голову назад, а потом начал двигаться. Я вцепилась ногтями в пол, заскреблась, постанывая на каждом его толчке, захлебываясь эмоциями, впитывая их всем своим существом. Воздух вокруг знакомо трещал электричеством, пахло озоном. И в этот момент я ощутила порыв чужих эмоций. Знакомых эмоций. Виктор. Прямо сейчас он видел, как именно Влад делает это со мной, и его это возбуждало. Я не видела, но чувствовала его где-то рядом, и он не мог оторвать взгляд от этого зрелища. Если Влад заметит его, то убьет не раздумывая. Потому что тот посмел увидеть меня, его собственность, с обнаженной грудью. И на секунду я даже отвлеклась, решая судьбу этого глупого мальчишки, стоит ли мне привлечь к нему внимание брата. Но Влад быстро оборвал мои мысли. Еще пара движений, и я застонала, извиваясь в судорогах удовольствия. Брат крепко держал меня, пока я не успокоилась. Его пальцы крепче вцепились в мои волосы. Огонь сверху разгорелся с новой силой, а может просто в мир вернулись краски. Рядом с братом они иногда тухли, я уже давно не удивлялась этому. Влад, не давая мне подняться с колен, развернул к себе лицом и подтащил меня ближе к своему достоинству. Конечно я понимала, какой именно разрядки он хочет. И придется ему это дать. Иначе он заставит, а мне этого совсем не хотелось, страх вернулся, а с ним и ощущение унижения. Отказать я боялась, поэтому обхватила его губами, и сделала лишь одно движение, обычно брату со мной много и не требовалось. И этот раз не стал исключением. Он застонал, кончая. Я осталась сидеть, покорно с долей страха глядя в его глаза, из которых быстро уходила последняя тьма. Его пальцы ласково скользнули по моим волосам и оставили их в покое. Взгляд пробежался по моему телу. Я не шевелилась, только пальцы, которыми я опиралась на пол, дрожали.
– Оденься, – сказал он.
Только после этого я скользнула ему за спину и лишь там поднялась с пола, быстро натягивая на себя одежду дрожащими пальцами, не глядя в его сторону. Криков снаружи я уже не слышала. Виктора тоже не ощущала. Да впрочем раз он объявлялся здесь, значит там, снаружи, стало безопасно.
– Поторопись, Вероника. Скоро здесь будет полиция и агенты Отдела.
– Да знаю, – огрызнулась я, снова ощущая к нему жгучую ненависть.
Через полчаса мы шли по городу, а я блуждала где-то в потемках своих мыслей. Я не была зла, раздражена или опечалена. Все куда хуже. Мне было все равно, привыкла. Но как бы то ни было, мое мнение в этом вопросе не имело значения. Потому что остановить его могла лишь я. Остановить от того, чтобы он начал убивать всех, кто попадется ему под руку. Но даже это не так важно, как то что безумие опасно и для него самого. Я не знала, что такое безумие черной крови, мне было не понять брата. Но я всегда делала все что в моих силах чтобы помочь ему. Во всем. Даже в этом.
Я не следила куда мы движемся, просто шла с ним рядом. И вот сейчас, очнувшись от размышлений, я поняла, что стою на берегу реки, протекавшей через город, перед небольшим пароходом.
– Я думала, мы идем к Анне, – я покосилась на брата.
– За нами может быть хвост. Нужно быть осторожными. В любом случае, осмотреться не помешает, – ответил он и кивнул на трап. – Проходи.
Это был не просто пароход, на втором этаже здесь находился маленький ресторанчик с чудесным видом на реку и берега. Мы – столица, и вдоль реки стояло очень много красивых зданий, словно здесь архитекторы соревновались между собой в изящности и величественности строений.
Мы поднялись на второй этаж. Здесь стояло восемь столиков, и занято из них было всего два. Мы сели ближе к носу судна, подальше от остальных гостей заведения. Я не возражала, в конце концов, от жизни всегда надо брать то хорошее, что она предлагает, и эта минутка отдыха мне сейчас была очень кстати. Поэтому я не возмущалась, не пыталась вернуться в дом к Анне и остальным. Да и что там меня ждет, кроме Михаила? Да и тот как будто сам не свой.
Я молчала долго, глядя в сторону, за бортик на воду. Нам успели принести еду, и сейчас на столе уже красовался отличный вареный картофель, горшочки с мясом и вино. Впрочем, еда меня сейчас не слишком интересовала, поэтому я просто крутила вилку в руках.
– Вероника.
От голоса брата я вздрогнула, чуть не выронив вилку, подняла на него глаза. Он внимательно и пристально смотрел на меня.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
Я отвела взгляд в сторону. Он смотрел на меня так, будто ему это действительно было интересно. Я уловила от него оттенок заботы. Два и два сложились. На душе потеплело.
– Почему мы здесь, Влад?
– Я же сказал, наблюдаем, нет ли за нами хвоста.
– Да ты даже не смотришь по сторонам, – брякнула я наобум, вообще-то я не знала, смотрит он по сторонам или нет, но судя по его дальнейшему ответу, попала в точку.
– У меня есть ты и твое умение ощущать чужие эмоции, – выкрутился он.
– Боже, Влад, – я оперлась на стол локтями и подперла левую щеку ладонью, правой ковыряясь вилкой в картофеле, – зачем все эти отговорки? Почему ты не можешь просто сказать, что решил позаботиться обо мне?
Тот удивленно поднял брови.
– С каких пор тебе нужны слова?
– С каких пор они мне не нужны? – в тон ему отозвалась я.
– Вероника, – он положил на стол ладони и чуть подался ко мне, – мы с тобой так давно вместе, что не нужно никаких слов. И так ясно, как мы с тобой друг к другу относимся. Да и не выразить эти отношения всего лишь словами. Это куда больше.
– Мой молчаливый и властный братец внезапно обрел дар красноречия, – я не удержалась от шпильки. – Хотя погоди-ка, теперь я понимаю, как ты завлекал всех этих красоток в свою постель. И единственная, кого ты лишал словесной прелюдии, это та, кому стоило бы давать это в первую очередь.
Стало грустно. Я откинулась на спинку стула, оставив вилку в тарелке, и снова посмотрела на воду.
– Если о чувствах нужно говорить, значит, их нет, – ответил он и выпрямился, тоже откидываясь на спинку. – Перестань забивать себе голову ерундой и ешь.
– Не хочу, – я воспротивилась исключительно из упрямства. – Я не голодна.
Влад не стал ничего отвечать, взялся за вилку и нож. Я молчала еще какое-то время, а потом спросила:
– Что с Михаилом, как ты думаешь?
– А что с твоим щенком? – уточнил брат и подвинул к себе мой бокал с вином, наливая.
– Он не такой, каким я его помню. Словно другой человек. И я не понимаю, как его вернуть.
– Никак, Вероника, – он поставил бокал с вином передо мной.
Я повернулась на него и подняла брови в удивлении.
– Ты знаешь, что с ним?
– Конечно.
– И ты не сказал мне?!
– Ты не спрашивала, – он пожал плечами. – Да и я думал, сама догадаешься.
Честно говоря, мне жутко захотелось воткнуть вилку ему в руку. Как он мог скрывать от меня такие важные вещи!
– Ты опять забываешь, что я физик, а не биолог!
– Биология тут ни при чем, – он пригубил вина. – М, неплохо. Попробуй.
Он качнул бокалом в мою сторону, и я выхватила его из пальцев брата:
– Да плевать мне на вино! Что с Михаилом?
– Ничего особенного. Он мертв, только и всего. Отдай мне вино, Вероника.
Я не стала играть с огнем и поставила бокал перед ним.
– Ну же, подробнее. Не тяни! – от нервов разыгрался аппетит, и я схватилась за вилку, начала жевать.
– Я уже не раз говорил, что после смерти с тобой осталась лишь часть его души. И когда эта часть души полноценно вернулась в тело, она начала достраивать недостающие части личности. И взяла их из единственно доступного ей места – у тела, в которое она вселилась. Так что сейчас это наполовину Михаил, а наполовину – тот несчастный, телом которого твой призрак ныне пользуется.
Вот это новости. Я аж жевать перестала. Влад покосился на меня и добавил:
– Но если вдруг тебе интересно, большая часть личности все-таки принадлежит твоему щенку. Кстати, раз уж мы об этом. Скажи мне, а во время ритуала привязки его к телу ты ничего странного не заметила?
– Влад, когда мне так больно, я ничего вокруг не вижу, – я даже глазом не моргнула, хотя догадывалась, о чем он спрашивает. – Что я там по-твоему должна была заметить? О чем ты вообще?
Он задумчиво потер подбородок и пригубил еще вина.
– Результат слишком хорош, я рассчитывал на худшее. Да и последствия такие, словно выброс энергии был значительно мощнее, чем должен был быть. Будто что-то или кто-то помог. Я потом обследовал дом Анны, полагая, что там может быть особое место с источником силы, но нет. Ничего такого, – он пристально посмотрел на меня. – Ты точно не в курсе?
Всегда удивлялась, как он умел быть настолько догадливым и прозорливым. Нет, конечно, я тоже тупой отнюдь не была, однако у него это было сильно настолько, словно это еще один дар черной крови.
– Нет, – я отрицательно покачала головой, мне показалось, что лучше ему не знать о вмешательстве Кайраджа.
И тут мир немного потемнел, очертания Влада размылись, и он пропал, будто был всего лишь образом во сне.
– Вероника… – Кайрадж словно услышал, что я думала сейчас о нем.
– Здравствуй, – я положила вилку на тарелку.
– Ты приняла верное решение, лучше никому не знать. Ты выполнила договор, молодец. Ты нашла ответ?
– Нашла, – я улыбнулась и расслабленно откинулась на спинку стула, сцепив пальцы на животе, мне нравилась эта игра в ответы. – Михаил смог остаться со мной благодаря черной крови, так же как птица летит благодаря воздуху.
Сердце замерло в ожидании: угадала или нет? Я даже дыхание задержала.
– Ответ принят…
Я мысленно возликовала, а Кайрадж тем временем продолжил:
– …Но из чего состоит воздух? Из множества элементов, и все вместе они – воздух. Черная кровь тоже состоит из элементов. Ты не знаешь, поэтому я сообщу. Основа черной крови – вариум. Остальное – примеси, искажения вариума. Гхаттот так крепится. Гхаттот так живет. Вариум – его метка, яд, суть…
В голову ударила боль, пронзила виски так резко, что я застонала, схватилась за нее ладонями и буквально рухнула локтями на стол. Слишком много информации он только что сообщил мне. Слишком много. Как будто впихнул в меня кусок, который был слишком большим, чтобы я могла прожевать и проглотить его, и он встрял поперек горла.
Вариум – вещество, создаваемое Гхаттотом. Он впрыскивает его в людей, словно змея яд. Так он помечает их. Так он держится за мир – через них и вариум. Черная кровь – искаженный вариум, преобразованный неким внешним воздействием: миром или людьми. Именно это вещество отвечает за все, что делает с нами черная кровь. Оно – суть черной крови, вещество, которое вырабатывает Гхаттот.
Информация постепенно усваивалась, раскладывалась по полочкам, боль медленно уходила. Кайрадж молчал. Ждал. Я более или менее отдышалась и, потирая виски, покосилась на его фигуру, стоящую позади стула, на котором должен был сидеть Влад:
– Ты хочешь сказать, что ответ на твой вопрос о Михаиле – это потому что он воспользовался силой вариума?
– Ты все ближе, но пока еще далеко.
Фигура наклонилась над стулом и положила передо мной на стол монетку. Обычную золотую монетку.
– Возьми.
Я забрала ее и поднесла к глазам, покрутила в пальцах:
– Что это?
– Монета, состоящая из чистого вариума.
– Разве она не золотая? – удивилась я.
– Золотая.
– Тогда я не понимаю.
– Не жди ответы. Думай. Мне нужно отвернуться. Монета поможет тебе позвать меня. Ты слишком мала.
Опять он начал впихивать в короткие слова слишком много смысла. До этого момента он все время следил за мной, наблюдал, но теперь ему нужно перевести свое внимание на что-то другое. И чтобы связаться с ним, я должна воспользоваться монетой, потому что людей в мире много, и я всего лишь одна из них, маленький человек. Я просто не докричусь до него, он не заметит меня среди тысяч и миллионов других людей. Я потерла виски, в которых опять ощутила неприятную пульсацию. Монетку сунула в карман.
– Ищи ответ, – с этими словами фигура растворилась, затемнение ушло, а на стуле снова появился Влад.
Он сидел в той же позе, в какой был, когда пришел Кайрадж: откинувшись на спинку стула с бокалом в руке. Прямо сейчас он поставил бокал на стол и взялся за вилку, но почему-то задумчиво покосился на меня. Что не так? Его взгляд мимолетно упал на мою тарелку, а я напрягла память и поняла. Когда явился мой бог, вилка была у меня в руке. А сейчас она оказалась в тарелке. И вряд ли Влад видел, как я ее туда положила. Да и я положение тела изменила. Иногда я забывала, насколько приметлив мой брат. Впрочем, он не стал заострять на этом внимание и принялся за еду. Я последовала его примеру. Мы провели в молчании несколько минут, прежде чем он спросил:
– Ты как-то рассказывала мне про бога, который являлся тебе. Кайрадж. Так, кажется он тебе представился.
– Он не представлялся, – сама не знаю, зачем решила поправить эту неточность. – Он сказал, что я сама знаю его имя.
– Он приходил после этого снова? – брат мои слова проигнорировал.
Я на секунду задумалась, стоит ли говорить, но решила, что ничего страшного в этом нет и, отправляя в рот очередной кусочек мяса, кивнула:
– Да.
– И чего хотел?
– Рассказал про вариум, содержащийся в черной крови, – по все остальное я тактично умолчала. – Знаешь что-нибудь об этом?
– Нет. Расскажи.
Неторопливо, перемежая с вкусной и приятной едой, я рассказала ему все, что объяснил Кайрадж.
– Что ж, я подозревал что-то подобное, – Влад долил мне и себе еще вина. – Потому что чтобы черная кровь обладала всеми теми свойствами, которыми обладает, в ней должен был присутствовать дополнительный элемент, который за все свои попытки я так и не смог вычленить химическим путем. Но я искал.
– Что ж, с радостью помогу тебе найти его, – я решила порадовать брата.
Я положила перед ним на стол монету и, взяв свой бокал, откинулась на спинку стула и отвернулась, посмотрела на закатные блики на воде.
– Кайрадж сказал, что она из чистого вариума.
Влад забрал монетку. В его глазах загорелись искры интереса. Приятно осознавать себя причиной этого. У него вообще редко что-то вызывало эмоции. Я удовлетворенно улыбнулась и даже издала довольный смешок, пригубила еще вина. И примерно в этот момент Влад размахнулся и выкинул монетку в воду. На секунду я впала в ступор и продолжала сидеть, не отрывая бокала от губ. Монетка прощально сверкнула несколько раз, отражая солнце и скрылась под водой.
– Какого черта, Влад? – я наконец отодвинула бокал, ощущая, как ярость поднимается во мне.
– Боги не приносят ничего хорошего, не связывайся с ними, – спокойно ответил он и отпил еще вина.
В гневе я сдавила несчастный бокал, встала и с силой шлепнула его об деревянный пол. Осколки в красных брызгах разлетелись в стороны. Обе сидящие здесь пары за другими столиками покосились в мою сторону.
– Как мне надоело, что ты вечно распоряжаешься моей жизнью!
Я выбила из его руки бокал, и он отлетел в сторону, расплескивая содержимое. Не разбился, но лишился ножки.
– Это была моя монета! – я сбросила со стола пустой горшочек и голосом выделила слово моя. – И моя жизнь!
Я схватилась за стол и перевернула его вбок, выплескивая скопившиеся эмоции. Посуда разлетелась по деревянному перекрытию судна. Стол глухо загремел. Я ощутила покалывание электричества между пальцами и рефлекторно встряхнула рукой, чтобы избавиться от этого.
– Успокойся, Вероника, – Влад спокойно поднялся со стула и оставил на нем деньги, значительно больше, чем стоил обед.
– Да иди ты к черту!
– И не выражайся, как крестьянка.
– Как хочу, так и выражаюсь!
Я в гневе направилась к выходу и уже почти шагнула на трап, как ко мне подскочил вылетевший из подсобного помещения официант, привлеченный шумом.
– Простите, госпожа, боюсь, вам придется остаться до прибытия полиции.
Влад вырос тенью позади меня:
– Я оставил вам компенсацию. С дороги, – прорычал он.
– Извините… – начал официант, но его прервал брат.
Влад не стал слушать, а просто схватил того за плечо и с силой толкнул, выкидывая за борт. Меня же он подхватил под локоть и недовольно потащил к проезжей части.
– Едем домой, – утвердительно сообщил он.
– Отпусти! – я попыталась выдернуть руку, но он лишь крепче сжал ее.
– Вероника! – его голос стал угрожающим. – Не перечь мне!
От знакомых вибраций голоса нервы натянулись напряженными струнками. Кажется, я перегнула палку и все-таки довела его. Нервно замялась на месте, не решаясь спорить с ним, но и не соглашаясь. Впрочем как обычно моего согласия ему и не требовалось. Уже через минуту рядом с нами остановилась повозка. Он втащил меня в нее, и мы молчали до самого дома.
Поиски и ученик
К моменту прибытия к дому Анны я немного успокоилась. На что я, в самом деле, рассчитывала? Влад никогда не изменится. Ни одна моя попытка протестовать ни к чему не приводила, он все равно поступал по-своему, и на этот раз все произошло как всегда.
Приняв протянутую в вежливом жесте руку брата, я покинула экипаж. Окинула взглядом дом, в очередной раз отметив, что он, увитый виноградом и розами, очень красив. Жутко захотелось его испортить. У меня отняли мой дом, а сами живут в таких вот местах и даже не думают о таких, как я. Но ничего, однажды я доберусь и до этого дома.
Когда мы вошли, в глаза первым делом бросился Михаил. Он сидел в гостиной передстоликом, на котором красовалась бутылка виски и стакан. Он покосился в нашу сторону и расплылся в пьяной улыбке.
– А, вернулись, – его язык самую малость заплетался. – Как все прошло?
Это вот он что сейчас, съехидничал? Моему удивлению не было предела. Да нет, он не мог иметь в виду то, как я… выводила брата из безумия. Это далеко не первый и наверняка не последний случай.
– Ты о чем? – на всякий случай уточнила я, подходя.
– Да все о том же, Ника, – вот теперь его голос звучал откровенно пьяным. – Все о том же.
Он выпил стакан ликера залпом. Я остановилась у дивана, на котором он сидел, и увидела под ногами бывшего призрака еще две бутылки. Я замерла в шоке, глядя на это. В моей голове все это настолько не укладывалось, что я не нашлась, что сказать.
– Анна у себя? – спросил Влад, проходя мимо.
– Ее срочно вызвали, – он с трудом составлял слова, – на работу. Мы разворошили улей.
– Влад, что мне с ним делать? – растерянно спросила я вслед уходящему к лестнице брату.
– Что хочешь. Щенок твой.
Ну замечательно. Вот так вот просто взял и спихнул его на меня. Михаил никогда не напивался, а кто сейчас сидит передо мной – не знаю. Я решительно отодвинула столик с его выпивкой. Он потянулся за уезжающим столом, провожая его взглядом.
– Эээ… Ника, ну куда-а-а… – он протянул последнюю гласную, словно никак не мог решить, не собирается ли он продолжить речь.
Я встала прямо перед ним, прочно уперевшись ногами в пол и расставив их на ширину плеч.
– Эй, Михаил, – окликнула я.
Когда тот поднял взгляд, я влепила ему пощечину, особенно не сдерживаясь. Его голову мотнуло так, что на секунду я даже пожалела о своем поступке. Михаила отбросило спиной в диван, на котором он сидел. Он взялся за мигом покрасневшую щеку и проследил взглядом, как я ухожу.
– За что, Ника? – в его начавшем трезветь голосе звучала обида.
– Не смей меня так называть, – я остановилась у подножия лестницы и сверкнула на него глазами. – Это я позволяла Михаилу, а ты не он.
– Ты не права. Это я, – сказал он, немного помедлив, но меня уже не было.
К этим словам я уже скрылась за поворотом лестницы, направляясь в библиотеку. Ее тишина должна была помочь мне успокоиться, слишком много случилось сегодня. Безумие брата. Видевший нас с ним вместе Виктор. Выброшенная монета. И осознание, что Михаил на самом деле не Михаил.
Библиотека представляла собой средних размеров комнату с одним столом, парой стульев и заполненными книгами шкафами вдоль стен. Я бы не назвала эту библиотеку большой, но вот ее содержание меня привлекло. И как я раньше не обращала внимание? Вот История появления Ордена Света, вон несколько томиков трудов Рысина об артефактах и их влиянии на живое и неживое, а вон там вообще покосившаяся и торчащая во все стороны пачка бумаг с рапортами агентов с подробным описанием событий, связанных с порождениями богов. Здесь были даже некоторые из отчётов нашей группы, и я пробежалась взглядом по страницам. Почерк Михаила резанул болезненными воспоминаниями, и я спрятала бумаги назад. Однако скука диктовала свои условия, и в конце концов я достала отчёты двухсотлетней давности и уселась в кресло читать их, словно развлекательную литературу. Это оказалось действительно интересно. Они содержали сообщения о встречах с порождениями Зоога, основным противником тех времен, и немного о чудовищах, детях Кхутуру, гхаттитов тогда не существовало. Сначала я читала их разрозненно, не обращая внимания на хронологию, но мозг зацепился за что-то важное. Я никак не могла уловить логику, и потому взялась раскладывать все бумаги в хронологическом порядке. Здесь было не все, разумеется, так что осталось лишь надеяться, что этого мне хватит, чтобы понять, что же такого я в них заметила.
Именно так меня, раскладывающую бумаги на столе, и застал Виктор. Он подошёл к столу и оперся сложенными друг поверх друга ладонями на любимую, ныне безглазую, трость.
– Рад, что вы вернулись невредимой, Сцилла. И честно признаться, я полагал, что вы здесь решили почитать книги, а не перекладывать бумаги, – он чуть склонился над столом, быстро взглядом пробежал по строчкам в одном из отчётов и удивился, с намеком уточнив. – Вы ведь уже не работаете в Отделе. Это госпожа Пламенева вас попросила? Странно, учитывая, что ее нет дома и не было с вашего возвращения.
Все его слова были наполнены двойным смыслом. Мой брат ненавидел так общаться, а вот я чувствовала себя, как рыба в воде. Я усмехнулась, не поднимая на него взгляда и продолжая своё занятие.
– Какой любопытный. И чего только тебе не спится ночью. Впрочем, ты и днём спокойно вести себя не можешь, – я наконец подняла на него взгляд и ухмылка превратилась в хмурость. – Я знаю, что ты был там.
Я замолчала, ожидая его реакции. Виктор спокойно смотрел на меня в ожидании продолжения. Какой умница, на такие простые психологические трюки не поддается.
– Сядь.
Я кивнула на кресло перед собой и продолжила только когда он выполнил мое требование.
– Скажи, если бы на месте моего брата был ты и заметил бы, что твою женщину видел другой. Без твоего разрешения. Что бы ты с ним сделал?.. – я выдержала несколько секунд молчания, которые он смотрел мне в глаза, обдумывая ответ. – О, не переживай, ответ я знаю и без тебя, потому что мой брат мне уже наглядно его показывал. Некоторые из его жертв были виноваты лишь в том, что оказались не в том месте и не в то время и видели то, чего не следовало. И все эти убийства, даже особо жестокие, ему спускали с рук двадцать лет.
Я снова замолчала. Виктор нервничал, хотя умело скрывал это. Взгляд впрочем все же в сторону отвел. Я поднялась с кресла и оперлась ладоням на стол, нависая над собеседником:
– Так скажи мне, где была твоя голова, идиот?! Чем ты, вечно обвиняющий в глупости своего друга, думал в тот момент?!
– Вы беспокоитесь за меня? – он поднял на меня взгляд и улыбнулся.
– Я предупреждаю тебя. Если тебе говорят уходить, значит надо уходить. Потому что сколько бы ни читал книг, ты ровным счетом ничего не знаешь об агентах первой волны и о безумии черной крови.
– Ну так расскажите мне, Сцилла! – он снизил тон голоса и заговорил тише и быстрее. – Мои интимные желания уже давно не секрет для вас, но есть нечто, что я все еще скрываю, хотя пожалуй, именно об этом стоило заявить в первую очередь. Прошу вас, присядьте, и я расскажу все.
Я стояла в задумчивости еще несколько секунд, размышляя, так ли уж сильно хочу знать то, что он собирается рассказать мне, но все же малец сумел меня заинтересовать, поэтому я опустилась обратно в кресло, расслабленно откинулась на спинку и кивнула:
– Рассказывай.
Он улыбнулся еще шире, и до меня долетел отголосок яркой эмоции. Он посчитал, что раз я согласилась его выслушать, то уже полпути до его мечты пройдено.
– С тех пор, как я решил стать агентом, Сцилла, я всегда знал, что стану лучшим среди них. Но чтобы стать лучшим, нужно учиться у лучших. Именно поэтому я изучал историю и дела агентов первой волны, и особенно вашей троицы. Вы единственные выжившие, а значит, именно вы – лучшие. И признаться, если бы судьба не сложилась так, как сложилась, я сам нашел бы вас и вашего брата и умолял учить меня. Откровенно говоря, Сцилла, я больше рассчитывал на вашего брата в качестве учителя, но за неимением информации о нем, готов был согласиться и на вас.
– О, то есть я – запасной вариант, – я хмыкнула, хотя слышать такое было обидно.
– Да, так я полагал раньше. Но теперь я воочию увидел вас обоих. Когда-то ваш брат, возможно, и был лучшим среди лучших, но сейчас он похож на ходячего мертвеца, как бы странно это ни звучало в его случае. А вот вы все еще живы.
– О чем ты? – я нахмурилась и нервно затарабанила пальцами по подлокотнику.
– Заметить это вам мешает тот факт, что вы слишком давно его знаете. Его взгляд – взгляд человека, который ищет смерти. Я уже видел такой в последние годы жизни своей матери, и ни с чем его не спутаю.
Я подавленно молчала, задумавшись о его словах, а Виктор так же уверенно продолжал:
– И раз он пришел к тому, чем стал, он и его путь мне не нужны. Учите меня, Сцилла, я прошу об этом вас как сильнейшего из известных мне людей, – его глаза лихорадочно заблестели, а эмоции взметнулись россыпью мольбы, жажды и чего-то более глубокого, к чему наиболее близко понятие фанатизм. – Именно ваш путь и ваши взгляды на жизнь сделали вас такой, какая вы есть, и я в восхищении! Я понимаю, что вам не хочется тратить ваше, несомненно, бесценное время и силы на кого-то вроде Никиты, кто не сможет вас понять, но клянусь вам, ученика лучше меня вы не найдете. Просите за это, что хотите, Сцилла, я готов быть вам почти рабом, лишь прошу учить меня, и вы не найдете более целеустремлённого и жаждущего знаний ученика, чем я.
Вот уж чего не ожидала, так это подобной просьбы. Впрочем, не сказала бы, что мне это в тягость, так что почему бы и нет.
– Я согласна, – ответила я после недолгого раздумья. – Но что ты видишь во мне? Возможно, это лишь образ, который ты себе придумал.
– Я вижу силу, Сцилла. Внутреннюю силу, которую нельзя объяснить или измерить, но она проявляется во всем, что вы делаете, чем живёте. Я хочу ее, – он помолчал, усмехнулся и продолжил. – Разумеется, вас я тоже хочу, но это чревато проблемами с Владиславом, что может помешать мне достигнуть более важной цели, так что я не претендую. Но если вы предложите, не откажусь.
– Не предложу. Рада, что ты хотя бы иногда думаешь головой, а не тем, что между ног, – я не удержалась от небольшой подколки, но затем продолжила серьезно. – Посмотри на эти бумаги передо мной. В них есть что-то важное, но я не успела понять, что именно. Считай это своей первой задачей, первым шагом к обучению.
– Вы хотите, чтобы я нашел нечто, о чем вы сами не знаете? – изумился он.
– А ты думал, будет легко? – я усмехнулась. – И дело не в поиске, Виктор, а в умении быстро размышлять и сопоставлять. В умении мыслить.
Я запнулась на этой фразе, потому что вдруг вспомнила, что Кайрадж хочет от меня того же самого, чтобы я мыслила. Это стоило обдумать. Я поднялась с кресла:
– Пора спать, Виктор. Спокойной ночи, – я отправилась к выходу.
– И вам, Сцилла, приятных снов, – его слова догнали меня у самой двери, заставив обернуться.
– Тебе нравится называть меня именно так, а не по имени. Что это значит для тебя? – я задумчиво уставилась на его ответную улыбку.
– В вас живет чудовище. Опасное. Живое. Красивое. Именно такое имя я дал бы тому, что ранее в разговоре назвал вашей внутренней силой. И знаете, мне понравилась задача, которую вы мне дали, я обязательно найду то, что вы искали.
Что ж, может из него и правда выйдет неплохой ученик.
У спальни меня ждал сюрприз. Рядом с дверью, прислонившись к ней спиной, стоял Никита. Заметив меня, он шагнул навстречу и протянул розу.
– Давайте поговорим, Вероника. Пожалуйста.
Он явно стащил цветок с клумбы Анны, но порыв я оценила.
– Что ж, входи.
Я кивнула на дверь своей спальни, а сама взмолилась всем богам, чтобы он вел себя осторожно и не пришлось больше мучить его. Никита остановился на середине комнаты и дождался, пока я сяду на кровать, прежде чем начал говорить.
– Вероника, Михаил – ваш возлюбленный?
– Да, – я кивнула и отложила розу на кровать. – Надеюсь, теперь ты оставишь свои поползновения в мою сторону?
– Это сложно, вы мне очень нравитесь. И вот чего я не понимаю, так это почему вы нравитесь Виктору. Он любит совсем другой тип женщин, и мы с ним всегда расходились в этом вопросе. Как если бы он любил чёрное, а я белое. Это загадка для меня. Поможете ее разгадать?
