Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
Я нажала еще одну клавишу, наслаждаясь звуком, и прикрыла глаза. Вместе с музыкой ко мне всегда приходили покой и счастье, и я не сдержалась, невзирая на время, села на стул перед пианино и положила руки на приятно холодящие кожу клавиши. Пальцы прогулялись по ним слева направо, извлекая звуки, вызывая самые приятные воспоминания. В желании сыграть какую-нибудь простенькую мелодию я приподняла руки, но поняла, что кажется, забыла все, какие помнила. Но уверенность, что смогу, во мне была, в конце концов если не помнит разум, помнят пальцы, и я закрыла глаза и положила руки так, как им хотелось. Я неуверенно нажала одну клавишу, потом вторую, вызывая в памяти давно забытые привычки, а потом просто позволила пальцам танцевать на клавишах без моей на то воли. Пусть творят, что хотят, а я буду наслаждаться звучащими прикосновениями.
Мелодия полилась сладким медом на мой слух: чудесная, немного тоскливая, похожая на капли дождя за окном. Капли, учащающиеся, становящиеся бурей, а затем стихающие, успокаивающиеся. Я расслабленно наслаждалась игрой звуков и позволяла воспоминаниям мерно течь. Скрипка в свое время Владу так и не далась, хотя он честно пытался, и точно так же мне не далось рисование. Брат мог наиграть лишь простенькие мелодии, а я могла сделать серый набросок карандашом, но это все. Когда-то нам с Владом было хорошо вместе, и когда-то я помнила это время, но сейчас поймала себя на том, что многое забыла, словно все эти годы воспоминания медленно затухали, и превращались в безликую серую массу. Я помнила какие-то обрывки приятных и теплых эмоций, но не была уверена, не сон ли все это. Вот мы сидим перед камином, я у него на коленях, а он гладит меня по голове, даруя уют. А вот мы спим, и он обнимает меня, даруя успокоение. Вот мы… мы… тихое счастье… защищенность… радость… я помню чувства, но когда это все было?
Я искренне попыталась вспомнить, и даже пальцы сбились, оборвав мелодию, как вдруг поняла, что не одна здесь. Позади стоял Михаил, и когда я обернулась, он с трудом поднял руки и неуклюже хлопнул в ладони, вызвав у меня улыбку:
– Рада, что тебе нравится. Знаешь, я уж думала, что забыла все мелодии, которые помнила раньше. Думала, что забыла все, что раньше помнила…
Я грустно вздохнула, ведь это можно было сказать не только о мелодиях, но быстро отбросила эти мысли, нельзя зацикливаться на прошлом, просто нельзя. В поисках того, на что можно было бы отвлечься, мой мозг обратил внимание на призрака, напомнив про вопрос Кайраджа.
– Иди ко мне, – я качнула пальцами, подзывая Михаила, и только когда он, плавно переместившись по воздуху, опустился рядом, продолжила. – Скажи, почему ты остался со мной? Почему не умер тогда, в тот день?
Он открыл рот, хотел что-то сказать, но не смог, остался молча смотреть на меня, не шевелясь. Да я и не ждала ответа, он попросту не мог его мне дать. Задачка Кайраджа оказалась весьма интересной.
– Тебя не убила черная кровь. Тебя не убили вампиры. Как ты это делаешь?
Мелькнула мысль, что есть какая-то связь со мной. Я была рядом с ним, когда черная кровь окончательно усвоилась в его организме и когда он умирал. Имеет ли это какое-то отношение к тому, почему он остался? Я ощутила боль в висках, потерла их. Глупость какая-то, оно никак не связано с его смертью во второй раз, а я слишком много об этом думаю, лучше пойду спать. Я встала и закрыла крышку пианино:
– Спокойной ночи, Михаил. Здесь хорошая звукоизоляция у комнат, так что, боюсь, мне сегодня еще общаться с братом, – разумеется под общением я подразумевала постель, Влад не упустит такой возможности. – И ты не хуже меня знаешь, чем это закончится, так что будь добр, не суйся к нам.
Я направилась к лестнице на второй этаж, где находились комнаты, а мой призрак приподнялся над полом, пролетел мимо меня и остановился на лестнице впереди, словно пытаясь закрыть проход. Глупое действие, ведь лестница широкая и обойти не сложно. Я остановилась и вздохнула:
– Не беспокойся за меня, он сегодня не выглядит злым, так что вряд ли сделает мне слишком больно. В одном я с ним согласна. То, что нас не убивает… Как бы то ни было, я устала бегать от своих страхов. Я – Сцилла! И я не стану бегать даже от Харибды.
Я сделала шаг по ступенькам, но Михаил снова взлетел повыше и встал там, удивляя меня странностью поведения. Любому другому я бы просто приказала уйти прочь, но вести себя так с тем, кого люблю, я не могла, поэтому просто улыбнулась:
– Не переживай, Михаил, все хорошо.
С этим словами я поднялась на его ступеньку, успокаивающе провела ему по волосам, а затем прошла наверх. Больше он не помешал, но проводил молчаливым пристальным взглядом. Поднявшись на второй этаж, я поняла причины такого поведения призрака. Звукоизоляция у комнат и правда была хороша, но эмпата не обманешь, вокруг витали вполне однозначные эмоции: Анна и мой брат в данный момент были вместе. Не веря своим ощущениям, я подкралась к комнате, и одного взгляда через замочную скважину хватило, чтобы по воздуху вокруг меня пробежали разряды статического электричества, как бывало всякий раз в моменты эмоциональных всплесков, будто вздыбленная холка у злой собаки.
Они целовались!
Обнаженная, Анна распласталась под Владом, который нависал над ней так же без одежды, а ведь он этого не любит, в его понимании раздета должна быть только женщина. Впрочем, если смотреть на обнаженного Влада со стороны, можно слюной захлебнуться, и как один из способов залезть под юбку этот я вполне могла бы спокойно воспринять. Да если бы он хотел ее просто поиметь, я бы и внимания не обратила, но эмоции, разлетающиеся вокруг неконтролируемыми брызгами, выдавали его. Ему нравилось, он искренне наслаждался поцелуем, и это выводило из себя, ревность буквально выворачивала меня наизнанку. Такие эмоции он должен испытывать только со мной! Потому что он любит только меня, и только со мной он так целуется.
Что ж, братец, око за око. План мести родился моментально, и я отступила от двери обратно во тьму коридора…
ТОГДА. Поцелуй
Это случилось через год после смерти Михаила. Брат завел себе новую развлекалочку по имени Наталья с черными, как у меня, волосами и весьма похожей внешностью, но более веселым характером. Я-то уже давно перестала так весело и искренне смеяться, а она все еще могла, потому что это я охраняла чужой покой и теряла близких и таких дорогих мне людей ради такой, как она, а не наоборот.
Было бы у Влада с ней все как обычно, я бы и внимания не обратила, ну поимеет он ее несколько раз, потом бросит, выкинет из головы и все равно вернется ко мне. Но в этот раз все было не так. После встреч с ней он возвращался домой с улыбкой, которой в силу ее редкости я так дорожила, и которая должна предназначаться только мне. При взгляде на нее, я готова была на все, лишь бы она была только моей и ничьей больше, а если копнуть глубже, я уже расплатилась за эту его улыбку в нашу первую с ним ночь, и теперь всего лишь требую то, что мое по праву. Искренняя и необузданная ревность не просто грызла, она сжирала меня, долго и болезненно отъедая по кусочку, словно орел, клюющий отрастающую каждую ночь печень Прометея. Каждый раз возвращаясь от Натальи, Влад замечал меня, пристально изучающую его взглядом, и отводил глаза. Я не говорила ему ни слова, не отказывала в постели, но я запомнила ему это и записала Наталью в свою личную книгу мести. Влад только мой и всегда так будет. Нас связывает то, о чем она не знает и что понять не способна, нечто большее, чем просто любовь: нас связывает прошлое.
Я долго выжидала подходящего случая, словно хищник добычу, и возможно, если бы он прекратил свои встречи, остановилась бы и я, но Влад этого не сделал, и однажды я наконец смогла проследить за ним. Брат не заметил, потому что мой способ слежки необычен: я хватаюсь за эмоциональный фон, а он у каждого уникален, хоть и хаотичен и легко изменяется, и могу идти за целью, находясь постоянно вне зоны видимости. К сожалению, здесь были и свои недостатки, например, стоило цели слежки сесть в экипаж, я теряла ее на большом отдалении, потому что не имела транспорта. В случае Влада приходилось быть крайне осторожной, поскольку второго шанса совершить задуманное он бы мне не дал, именно поэтому я выслеживала их так долго. И вот сегодня вечером мне улыбнулась удача, брат решил прогуляться пешком до ресторана, в котором назначил с ней встречу.
Я спряталась за углом ресторанчика, в котором они расположились за уличными столиками, и стала наблюдать за смесью эмоций, не высовываясь в открытую. Он: удовлетворение, счастье, спокойствие, мечта о мирной жизни, о детях. Нет, братик, ты чернокровный агент, все это тебе недоступно. Она: восхищение, счастье, эмоциональный подъем, гордость, что поймала в свои сети такого самца, предвкушение предстоящей ночи. Ты его плохо знаешь, тупая корова, ты никогда не сможешь насытить его тьму своим светом. Их эмоции сплелись: удовольствие, расслабленность, пробуждение страсти, и я осторожно выглянула из-за угла. Они целовались.
Целовались!
Ярость охватила меня, пробирая до дрожи. Я уже привыкла, что в таком состоянии вокруг меня воздух трещит электричеством, а мир слегка темнеет и теряет краски, и не обращала на это внимания. План, что делать, родился моментально, и для его выполнения мне нужно было узнать, где она живет, а для этого брат должен был проводить ее до дома. Он никогда не водил ее в наш дом, а еще, как однажды проговорился Влад, она вдова, а это значит, что живет она одна и спит он с ней у нее. Мой братик всегда любил вести себя со всеми ними по-джентльменски, так что до дома он ее точно проводит, и уверена, она захочет пройтись пешком, ведь вечер так прекрасен. Я ухмыльнулась своим мыслям и затаилась в ожидании. На мое счастье, они долго не рассиживались, я чувствовала, что Влад уже давно хочет ее, а она мнила себя кошкой, играющей с моим братом, как с мышью. Глупая курица, она совершенно не знала его настоящего, такого его принимала и любила только я, все остальные в страхе разбежались бы.
Они тем временем двинулись вперед пешком, и я направилась следом. Когда-то очень давно, десять лет назад, Влад следил за мной и моим так и не состоявшимся мужем, и теперь мы поменялись ролями. Он убил Романа за то, что тот посмел прикоснуться к его собственности, убил быстро и безболезненно. Мой брат всегда был мягок в этом смысле, а вот я не буду столь милосердна, и она у меня перед смертью еще помучается.
Ее дом представлял собой неплохой особняк на окраине города, очевидно, оставшийся от мужа. Стояла жаркая летняя ночь, так что все окна в доме были распахнуты, и я затаилась около того единственного, что вело в прихожую, где они оба сейчас находились. Свет везде был выключен, и внутри, за толстыми задернутыми шторами, царил интимный полумрак. Изнутри доносились звуки какой-то возни и ее тихие смешки, и эмоции подтверждали происходящее: она забавляется, считая, что Влад действительно такой веселый и забавный, каким он себя показывает, а он не без удовольствия движется к своей цели – затащить ее в постель. Через некоторое время они перебрались на второй этаж, дав мне возможность забраться в дом через окно. Прихватив с кухни нож, я поднялась на второй этаж и остановилась перед ее спальней. Из приоткрытой двери лился приглушенный свет ночника, и это единственное освещенное место я наблюдала из темноты, скрываясь в ней.
Она собирается переспать с ним на кровати? Что за убожество, он ненавидит это, почему же с ней терпит? Разнообразия решил поискать, да заигрался, но это ничего, я им обоим скоро все доходчиво объясню. Вот только надо как-то заставить Влада оставить ее одну хотя бы на минуту, но как? По иронии судьбы, Наталья сама облегчила мне жизнь:
– Принеси вина, любимый. Оно на кухне, – проворковала она. – А я подготовлюсь к твоему возвращению. Тебе понравится.
Как будто ты знаешь, что ему нравится, стерва.
– Конечно, любимая, – ответил Влад.
Да у него по голосу слышно, как ему наплевать на тебя, когда он произносит это свое любимая, но куда тебе это понять. Благодаря этому осознанию, гнев мой немного поутих, похоже, Влад к Наталье все-таки не так сильно привязан, как я думала, но я не отступлюсь. Он только мой и ничей больше, и она заплатит за попытку отнять его у меня и за все мои нервы, на которых так долго играла.
Чтобы не выдать себя, к моменту выхода Влада из спальни я скрылась в темном проеме соседней комнаты. Влад сделал пару шагов по коридору и замер. Услышал меня? Нет, я даже не дышу сейчас. Интуиция агента? Он постоял так с десяток секунд, то ли думая о своём, то ли прислушиваясь, а потом продолжил путь. Я бесшумной тенью скользнула в спальню. Наталья в данный момент стояла спиной ко мне и быстро стаскивала с себя платье, собираясь переодеться в ночную сорочку. Очередная глупость, Влада возбуждает не одежда, а ее отсутствие и правильная поза, движения – язык тела, проще говоря.
Я приблизилась к ней, доставая нож, тенью замерла позади, смакуя момент, словно готовое к нападению чудовище, разинувшее пасть и уже предвкушающее вкус добычи. Ее можно было и без ножа убить тысячей способов: пожечь разум, например, или вообще свести с ума и оставить жить, но мне хотелось кровавой мести. Все вокруг казалось оттенками серых цветов, совсем потеряв краски, но я думала не об этом. Мои пальцы сами потянулись к ее шее, и в последний момент она заметила меня:
– Влад…
Наталья, обнаженная, с сорочкой в руках, начала поворачиваться со смущенной улыбкой, решив, что он вернулся. Она успела выронить сорочку от удивления, когда я ее коснулась, парализовывая, чтобы не закричала. Страх вспышкой разлетелся по комнате, руша все мои планы, Влад сейчас почувствует его и примчится. Надо действовать быстро, но месть так сладка, что я просто не могла упустить возможность немного поиграть с беззащитной жертвой. Я встала прямо перед ней и, не оставляя ранений, с наслаждением провела лезвием ей по носу, по губам и подперла кончиком подбородок.
– Знаешь, почему ты сейчас умрешь? Потому что решила покуситься на то, что принадлежит мне.
Я испытывала удивительное удовлетворение оттого, что сейчас и здесь она бессильна, а я хозяйка ситуации. Почувствуй то же, что ощущала я в первую ночь с ним – страх и бессилие что-либо изменить – проникнись этим. Вот такой он, тот, кого ты пустила в свою постель, шлюха. Вслух говорить это я не стала, много чести, просто повела нож ниже, остановила у шеи, прижала кончик лезвия к гортани, наслаждаясь ее сладковато-горьким страхом, заволакивающим все вокруг. Приятным, словно горький шоколад.
– Вероника!
Я чуть не выронила нож от грозного окрика брата, который вонзился мне в голову раскаленной иглой. Он стоял в дверном проеме, к которому я как раз находилась лицом и вид на который перекрывала Наталья, и я перевела взгляд со своей жертвы на него. Он был одет так же, как всегда: белая рубашка с заманчиво расстегнутой пуговицей и стоящим воротником, темные штаны, темный жилет.
– Немедленно выбрось нож, – приказал он тем самым голосом и тоном, которого я так сильно боялась и которого не могла ослушаться.
Я стиснула зубы, сопротивляясь, мышцы в руке и скулы свело от напряжения, разум – от страха, но в оружие я вцепилась накрепко, медленно опуская нож, слегка царапающий нежную кожу, к ее груди.
– Вероника, – голос брата стал на тон ниже и вместе с тем более мягким и угрожающим одновременно. – Немедленно. Брось. Нож.
Он за нее боится, глупец, и всегда был таким, жалел их. Дело не в любви, Влад просто никогда не хотел лишних жертв. В его эмоциях лишь на мгновение скользнула осторожность хищника, выслеживающего добычу, которую я так хорошо знала, и только благодаря этому заметила, как аккуратно по затемненным краям комнаты текут его туманные щупальца.
– Ты только мой! – прошипела я и дернула рукой, быстрым движением вгоняя в сердце Натальи клинок.
Я прекрасно знала, как убивать быстро и почти без крови, и совершая это, сожалела лишь о том, что не успела ее помучить. Было бы так приятно слушать крики, ее, заблудившейся в кошмарах, впитывать ее страх, наслаждаться властью над ее жизнью.
Тело девушки моментально обмякло и свалилось на пол, а Влад бросился на меня. В одно движение он повалил меня на кровать позади, а я в падении успела прижать клинок к его сердцу. Опираясь рукой о кровать рядом, а второй сдавливая мне шею, он замер надо мной, окутанный клубами черного дыма в бессильной ярости, и в его волосах из-за близости ко мне щелкали разряды электричества. Мои руки, прижимающие клинок к его сердцу, были белыми, будто в пудре, особенно выделяясь на фоне его тьмы. Черные вены проступали сквозь кожу, словно рисунок черными чернилами, и глаза, я уверена, тоже почернели, но он не боялся меня даже такую. В его эмоциях не было ни капли страха, и это так разительно отличалось от эмоций всех окружающих, что поражало меня. Люди боялись во мне и меньшего, а он не боится, хотя я держу нож у его сердца, и Влад знает, что если захочу, то успею вонзить клинок раньше, чем он сделает хоть что-то. И это не глупость и не безрассудство с его стороны, он все прекрасно понимает, и даже не доверие, разве что самую малость. Все дело в другом. Он осознает свою власть и силу, и этой, такой мощной, силе хочется подчиняться. Эта мощь будоражит, возбуждает, заставляет желать его прямо здесь и сейчас, и я могу это все получить, потому что он мой, только мой, все его внимание принадлежит только мне! Эта мысль вызвала у меня настолько сильный взрыв эмоций, что я расхохоталась от удовольствия.
– Вероника! – рявкнул брат, зло тряхнув меня за шею и заставив захлебнуться смехом и замолчать.
В его эмоциях мешались гнев, боль и возбуждение, и среди всего этого я уловила нотки жалости и чувства вины. Что? Он вздумал меня жалеть? Я надавила на нож, заставив его войти в плоть, и одинокая капля крови потекла по лезвию.
– Не смей меня жалеть! Иначе я вгоню в тебя этот кусок железа целиком! – слезы, о которых я и не подозревала, защекотали щеки, но голос по-прежнему был агрессивным. – Ты мой. Только мой. Всегда им был и всегда будешь. Потому что я твоя. И я никому тебя не отдам. Можешь делать со мной что угодно. Не отдам!
Он пристально смотрел мне в глаза несколько секунд, а затем его пальцы чуть сжались на моей шее:
– Раздевайся.
Он произнес самое возбуждающее слово, какое только можно придумать, и по телу пробежала дрожь удовольствия, заставив меня с наслаждением прикрыть глаза. Отброшенный мною нож звякнул об пол, а я дернула завязочки корсета, и края разошлись, обнажая грудь и приковывая к себе взгляд Влада.
– Ты моя, – сказал он почти ласково, отпуская мою шею и опускаясь губами к груди. – Но ты поступила очень плохо.
Он прикусил мой сосок. Больно, но я уже хотела его так сильно, что боль лишь влилась в общий ураган чувств и стала его частью, добавляя остроты ощущений. Я выгнулась, застонала, и он, мягко погладив пострадавший сосок губами, резко укусил за второй. Он перестал следить за эмоциями, и я невольно копнула глубже. Где-то глубоко в душе ему тоже было больно, но не из-за нее, а из-за меня. Не пожелав разбираться в причинах, я просто наслаждалась его болью, потому что месть сладка, а я никогда, никогда не прощу ему того, что он сделал со мной в мои двадцать лет.
Я вцепилась в его волосы и сладострастно застонала, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать царапать ему спину от удовольствия, и не поняла, почему это заставило Влада остановиться, отстраниться и пристально посмотреть мне в глаза. Что-то такое было в его взгляде, из-за чего тело напряглось в ожидании его дальнейших действий, и я не знала, ударит он меня или приласкает.
– Сними с меня штаны, – приказал он и, поднявшись с меня, встал рядом с кроватью.
Я облизнула пересохшие от частого дыхания губы, приподнялась на руках и села, с нездоровым энтузиазмом включаясь в эту игру. Платье сползло до пояса, оставляя грудь на виду, и Влад разглядывал ее. Собственность – вот что крутилось в его голове. Его заводило, что я выполняю все, чего он хочет, потому что я принадлежу ему, и он может пользоваться мной по своему усмотрению. Влада раздражала моя периодическая непокорность, которую я в редких приступах мести проявляла. При всем этом он совершенно не думал о том, как легко мне им в такие моменты манипулировать. Да любой женщине с ним в постели это было бы легко, если бы они знали подход, но об этом знала только я, и я не позволю никому из них получить над ним такую власть и возможность причинить вред. Убью всех, если потребуется.
Я расстегнула штаны, глядя снизу вверх, как ему нравилось, и спустила их вместе с нижним бельем. Его рука легла мне на волосы, чуть сдавила, собрав копну в ладонь, придвинула мое лицо ближе к его достоинству.
– Ты наказана, Вероника, так что будь ласковее. Посмеешь выпустить когти – пожалеешь.
Я сидела и смотрела на него, не шевелясь, бросая вызов целых несколько секунд, потому что я не та хорошая девочка, которую он хотел бы видеть, а затем вцепилась пальцами в его бедра, вонзая ногти и прекрасно зная, чем это кончится. Он отвесил мне пощечину, и вместе с ней вокруг нас облаком пыли взметнулись эмоции: его возбуждение и гнев, мое возбуждение и ярость. Сходя с ума от этого коктейля и ощущая себя словно под воздействием наркотиков, я пальцами обняла яички и взяла кончик в рот, прекрасно зная, от чего он становится таким же сумасшедшим, как и я, но моя цель сейчас не его удовольствие. Влад закрыл глаза, расслабился, его пальцы в моих волосах сжались и я почуяла в его эмоциях, что он вот-вот кончит, поэтому выпустила его изо рта и отстранилась, заставив брата вспыхнуть злостью и крайне недовольно зарычать:
– Еще!
Он придвинул мое лицо к своим бедрам, а внутри у него скомкался гнев неудовлетворенности вперемешку со злостью на мою непокорность. Еще бы, ему никогда не требовалось много времени, чтобы кончить, когда я в таком положении, и прямо сейчас я оставила его без сладкого.
– Заставь, – я злорадно усмехнулась, снова вцепившись ногтями в бедра, чтобы удержаться дальше от его достоинства.
Я жаждала вновь и вновь видеть доказательства его силы, его мощи, его права владеть мной, и только поэтому сопротивлялась. В ярости глаза его почернели, безумие посмотрело из их глубины на меня, и что-то внутри меня в тот же момент отозвалось на это. Может я была немного не в себе, но размышлять об этом не стала, потому что теперь эмоции нашли друг друга, сплелись вместе, срезонировали, словно двое танцующих наконец-то стали двигаться в одном ритме, и я наконец-то ощутила себя полноценно, буквально окунулась в наслаждение. Брат перехватил мои руки, оторвал от себя, не заметив, что я оставила там кровавые росчерки ногтями, грубо рванул меня вверх, развернул и бросил животом на кровать. Не давая опомниться, он дернул платье, с треском разорвав его, а когда я оперлась ладонями в попытке подняться, он буквально обрушился на спину, перехватил за запястья и дернул, заставив меня уткнуться в кровать носом. Это все невероятно заводило, потому что прямо сейчас меня держала несокрушимая мощь, чудовище, которому хочется подчиняться.
– Вла-а-ад, – простонала я, сходя с ума от желания.
Он дернул меня за запястья, заставляя подняться на колени, и затем без всякого предупреждения вошел.
– Будешь делать то, что я прикажу, тогда, когда прикажу, и так, как прикажу, – рычал он, входя в меня снова и снова, на всю длину, заполняя в желании наказать, сломать и подчинить.
Больше десяти лет назад он сделал то же самое, и тогда меня это не убило, лишь сделало сильнее. И вот сейчас я извивалась и стонала, не слыша сама себя, в наслаждении таком сильном, что хотелось сбежать и остаться одновременно. Я провокационно откинула голову назад, заставив волосы рассыпаться по выгнутой спине, и его движения от этого стали жестче и резче. Вокруг нас хаотично метался черный туман, сквозь который светлыми вспышками во тьме проскакивали разряды электричества, словно они были ее частью. Хотелось остаться наедине с этими ощущениями, забыться в этом таком притягательном безумии, которое мы с ним делили на двоих, и сколько это длилось, я не имела понятия.
Наконец это случилось. Я застонала в агонии удовольствия и услышала стонущий выдох Влада. Он разжал пальцы, отпустив мои руки, и я обессиленно повалилась на кровать, жаждя уснуть. Брат натянул штаны, улегся рядом, подгреб меня к себе спиной и привычно обнял, опустив ладони на бедро и грудь.
– Ненавижу тебя, Вероника… – он вздохнул, уткнулся мне носом в шею и поцеловал. – И люблю.
Из последних сил преодолевая сон, я приоткрыла глаза, обегая взглядом слабо освещенную комнату и пытаясь собрать мысли вместе. Мир снова был цветным, и я лежала в чужом доме рядом с убитой мною женщиной. Кажется, я погорячилась… но оно того стоило! Сон сморил меня на этой мысли.
Когда нам предъявили обвинение в убийстве Натальи, Влад взял вину на себя, выставив все так, будто я пыталась остановить его. Возражать я не стала. Сцилла и Харибда по-прежнему были крайне нужны Отделу, поэтому наказания он снова избежал. Этот случай, как и многие другие, ему припомнили только потом, когда выносили приговор.
