Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)
– Тише, Ника, – шепнул он мне на ухо успокаивающе, а затем голос стал властным. – Раздевайся.
О, это слово… Я уже почти забыла, какие чувства оно во мне вызывает. Дрожь пробежалась телу, а ярость и гнев моментально переплавились в страсть и желание. Я перестала сопротивляться этому чувству и жадно впилась в его губы, вцепилась в его одежду, затем в свою. Ткань платья треснула, когда я вырвала из него завязочки, а затем оно упало к моим ногам. На языке появился привкус металла: я прокусила Владу губу до крови. Его ладони жадно, до боли, вцепились в мою грудь, а незримый огонь внутри разгорелся, отзываясь и сплетаясь с моим, и все это завело еще сильнее. Я потянула на себя его рубашку агрессивно и зло, будто Сцилла, вцепившаяся в еще живую и трепыхающуюся жертву, и ткань жалобно затрещала под моими ногтями. Влад отпустил меня на несколько секунд, сбрасывая ее с себя, а затем подхватил меня и бросил на матрас, валявшийся на полу. В пару ловких движений он избавил нас обоих от остатков одежды и нижнего белья и буквально набросился на меня. Он не был нежен, но мне этого сейчас и не требовалось. Я горела страстью, я шипела, царапалась и кусалась, выплескивая в этом всю ярость и боль, вонзая в него ногти, будто они были когтями.
Кончилось все очень быстро как с моей стороны, так и с его. Я рухнула спиной на матрас, тяжело дыша, в голове прояснилось. Влад, так же тяжело дыша, остался стоять надо мной на четвереньках, опустив лоб мне на живот, опираясь на матрас по бокам от меня. Его руки, спина, лицо – все исцарапано до крови, а мои пальцы красные, словно в краске.
– Влад… – мне стало стыдно, и я не знала, какие слова подобрать.
– Молчи, – незлобно рыкнул брат. – И посмей только соврать, что тебе не понравилось.
Он поднялся и стал натягивать штаны, поглядывая на мою грудь, а я обратила внимание на его, недоумевая, когда это я успела ему и грудь расцарапать, ведь вроде только спину трогала. Влад наконец убрал от меня взгляд и поднял с пола свою изодранную рубашку:
– Одевайся. Немедленно, – бросил он мне и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Я услышала, как он спускается по лестнице, и поспешила натянуть на себя новое платье. Когда я вышла на лестницу, они все уже стояли внизу: Влад, Юрий, Кирилл, Лев и Михаил.
– Ничего глупее вы придумать не могли, – отчитывал он их. – Считаете, только я опасен? Глупцы. Идиоты.
Заметив мое появление, они все подняли взгляд на меня. От всех, кроме брата, веяло страхом и настороженностью, от него – гневом. Влад стоял перед ними все еще весь исцарапанный в одних штанах с рубашкой через плечо, почти демонстрируя всем следы ожесточенной борьбы, и это было отличным доказательством того, как сложно было меня успокоить. Я скрестила руки на груди:
– Михаил, иди сюда.
Он приподнялся над землей и просто взлетел. Мне вдруг стало его дико жаль. Мой бедный-бедный призрак, запертый в ловушке тела. Он даже ходить нормально не может. Захотелось зареветь. Чертов Отдел. Он еще поплатится за это. Они все еще поплатятся.
– А теперь отдайте мне этот предмет.
– Какой, госпожа Князева? – подал голос Лев, судя по панике в эмоциях, готовый отдать мне все что угодно.
– К которому привязан мой призрак, – я прищурилась и пристально уставилась на Юрия.
– Извините, госпожа Князева я не уполномочен, – ответил тот. – Это наша гарантия вашей верности Отделу.
Я начала снова закипать, и Влад, прекрасно это поняв, ответил за меня, чтобы не раздувать конфликт:
– А вот это было крайне глупым решением, господин Каркаров. Отберите призрака у моей сестры окончательно, и вы потеряете ее лояльность так же окончательно. А ведь до этого она была к Отделу расположена. Ничего глупее вы придумать не могли. Лев, подготовь мне ванну и займись обедом, будь добр.
– Да, конечно, господин, – камердинер выдохнул, счастливый от возможности побыстрее убраться в свою вотчину на кухню. – На сколько персон обед?
– Для меня и сестры. Мы поедим у себя, спускаться не будем. Господин Стоцкий, ваша смена окончена. Можете идти, – он распоряжался так, словно это он принимал решения, в общем, вел себя в своём духе.
Я не стала дослушивать, развернулась и проследовала в свою комнату. Михаил молча поплелся за мной, будто призрак, коим он и являлся. Когда-то давно брат сказал мне, что он потерял часть своей личности, и теперь это просто мой питомец. Я долго не хотела в это верить, а потом смирилась, он был прав, и нынешнее поведение призрака тому подтверждение.
Я не покидала свою спальню до вечера. Сидела боком на подоконнике, прислонившись к стеклу лбом, и смотрела в окно. Михаил стоял рядом и не шевелился, словно мебель, и видеть его в таком состоянии было больно. Где-то внизу за этот день Лев успел дважды поругаться с Юрием, который дежурил сегодня, и я догадывалась почему: иногда я неосознанно проецировала свое настроение на окружающих. Матрас по-прежнему валялся на полу руной вверх, остывший обед на подносе стоял нетронутым, есть не хотелось.
К вечеру Влад нарушил мое уединение. Войдя, он бросил взгляд на меня, затем на Михаила, закрыл за собой дверь, вернул матрас обратно на кровать, сгреб разбросанное постельное белье, кинул поверх матраса и только потом подал голос:
– Это было нарисовано во всех комнатах, если тебе интересно.
Мне не было интересно, и без него уже догадалась. Влад подошел ко мне, остановился рядом.
– Почему ты не сказала, что Отдел тебе это предлагал? – в его голосе послышалась угроза.
Он еще смеет на меня рычать? Моя апатия моментально сменилась злостью:
– Потому что ты бы захотел сам провести ритуал и убил бы Михаила, сделав вид, что что-то пошло не так, – я посмотрела ему прямо в глаза. – Я тебя слишком хорошо знаю.
– Значит недостаточно хорошо! – Влад сгреб меня одной рукой за ворот платья и стащил с подоконника, наклонился нос к носу. – Только я мог бы сделать так, чтобы все прошло хорошо. Только я мог бы тебе помочь, а теперь ты сама будешь страдать из-за собственной глупости и недоверия вот с этим.
Он махнул рукой в сторону неподвижного Михаила, а я не выдержала и перешла на крик:
– Ты его ненавидишь! Невзирая на все мои чувства и пожелания, ты убил бы его! – я уперлась пальцем ему в грудь. – Это ты сейчас так думаешь, что не сделал бы. А я тебя знаю лучше, чем ты сам себя. Ты бы сделал! И я никогда бы тебе этого не простила!
– Я прекрасно знаю, что значит для тебя этот щенок! Скажи мне, когда я последний раз сделал что-то, чего бы ты не хотела?!
– Да ты каждый раз это делаешь! Каждый раз, когда приходишь и насилуешь меня, начиная с того первого раза в мои двадцать лет!
Влад зло скривился, отпустил меня и ударил по щеке. О да, самое привычное выражение ярости на свете, я уже даже не обижалась давно. Но все равно было больно, щека вспыхнула огнем, и я взялась за нее ладонью, замолчав. Я всегда переставала что-либо делать, когда получала от него пощечину, и становилась шелковой. Влада отшвырнуло в стенку рядом так внезапно, что я не сразу поняла, что это сделал Михаил. Он висел над полом и держал руку вытянутой в сторону брата, и это заставило меня запаниковать, потому что ему, в отличие от меня, злить Влада нельзя.
– Не вмешивайся! – крикнула я призраку.
– Да я его закопаю обратно, – пообещал брат, поднимаясь с пола.
Я бросилась вперед и встала прямо перед ним, расставив руки:
– Не смей его трогать!
Конечно же он меня не послушал, выставил руку над моим плечом, и от Михаила в его сторону потекло нечто, похожее на туман. Вытягивание души – одно из любимых заклинаний Влада, когда он сражается против одной цели. Этого я терпеть не стала и со всей силы ударила брата по руке, сбивая ему сосредоточение, и призрак свалился на пол.
– Прекрати немедленно! Он мой!
– Ну так следи за ним! Пусть не гадит там, где живет, – с этими словами Влад раздраженно покинул комнату.
Я еще несколько секунд стояла, глядя ему вслед с желанием хорошенько врезать, и пыталась успокоиться, а потом вспомнила о Михаиле и, присев рядом на корточки, погладила его по волосам:
– Не волнуйся, он тебя не тронет больше. Ты, главное, не лезь, мы с ним сами разберемся. Я очень благодарна тебе, но не подставляйся так, ведь если Влад слишком сильно разозлится, у меня просто не хватит сил его остановить, а я не могу снова потерять тебя.
Он приоткрыл рот в попытке что-то сказать, но не смог и закрыл обратно.
– Не переживай, – мне снова захотелось реветь. – Давай я лучше почитаю тебе. Похоже, последние два дня ты не слышал, так что начнем книгу заново.
Я читала ему до самой ночи, пока сон не сморил меня прямо там, на подоконнике.
СЕЙЧАС. Кайрадж
– Вероника.
Меня кто-то звал, но не получалось понять кто и откуда, словно голос звучал в голове. Я все еще находилась в своей комнате, но Михаила рядом не было.
– Вероника.
Зов повторился снова, причем я не могла сказать, что меня звали голосом. Это было похоже на мысль, оформленную моим мозгом в слово. Меня звали по имени или, точнее, уникальному идентификатору, вот какую суть нес этот зов. Я спустила ноги с подоконника и только теперь заметила размытую темную фигуру, похожую на объемную тень. Судя по габаритам, это был, скорее всего, мужчина, но сколько я ни вглядывалась, не могла рассмотреть его лучше, словно во сне. Действительно, похоже на очень реалистичный сон.
– Кто ты?
Я задала вопрос, чтобы понять, что за существо передо мной, и похоже, мои вопросы для него также не были словами, потому что ответил он ровно на то, о чем я спросила.
– Я твой бог.
Здесь я могла возразить. Не то чтобы у меня вообще был бог, но во мне течет черная кровь Гхаттота, и если это учесть, то именно он мой бог.
– Мой бог Гхаттот. Но я не служу ему, а сражаюсь с ним.
– Не отрицай факты. Не бойся меня. Ты нужна мне. Ты не его. Ты моя. Я твой бог.
Он пытался уместить в короткие фразы слишком много смысла, и у меня начала болеть голова от обилия информации. Он утверждает, что кроме Гхаттота, есть иной бог, то есть он. Говорит, что я ему нужна как некая важная для его целей единица, и он как бы берет меня в число своих жрецов или культистов, причем, меня не спрашивает. Заочно он уже причислил меня к своим последователям, и это вызвало бурю эмоций, и плевать, что он бог.
– Иди к черту!
– Сделка. Я помогаю тебе, ты – мне. Задачи просты. Плата достойна. Есть условие. Я – секрет для Гхаттота. Иначе сделке конец. Согласна?
Моя голова раскалывалась от такого общения. Он предлагал мне крайне выгодное сотрудничество, при котором каждый из нас получает желаемое благодаря второму, причем второму это ничего не стоит. Но он скрывается от Гхаттота. Рамки этого условия не слишком жесткие, он оставляет это на мое усмотрение, но если мои действия и болтливый язык повлекут для него проблемы, я лишаюсь всех преимуществ сделки с ним.
– Почему именно я?
– Не только ты. Но ты наиболее важна. Ты как я. Его порождение. Отклонение в развитии в сторону разума.
Я потерла виски, пытаясь хотя бы притупить боль. Итак, я не единственная, к кому он пришел, но обладаю уникальной схожестью с ним. Он что-то вроде сына Гхаттота, порожденного отклонениями, которые бывают в каждой развивающейся системе. Так и идет эволюция: создается множество отклонений и мутаций, только одна на миллион живучая, остальные погибают, и развитие направляется сторону выжившей. Вот этот бог передо мной – мутация, отпочковавшаяся от Гхаттота. И я тоже, только человек. Он – бог тех, кто идет по пути разума, а среди агентов первой волны я такая одна. Если все это сложить вместе, то даже можно согласиться с тем, что он – мой бог.
– А мой брат?
– Его бог – Гхаттот.
– Он тоже приходит к Владу, как ты пришел ко мне?
– Нет. Гхаттот не может. Он – животное, я – человек.
Подобное сравнение удивило и восхитило меня. Он сравнивает Гхаттота с животным, потому что тот действует инстинктивно и не может общаться со своими культистами, не имея разума в человеческом понимании слова. Себя же этот бог сравнивает с человеком, имея в виду зачатки разума, а также хитрость, уловки, возможность дальнейшего развития и все прочее.
– Как тебя зовут? – если даже у животного-Гхаттота есть имя, то уж у этого человека точно должно быть.
– Ты сама знаешь имя своего бога.
Я задумалась, и ответ пришел сам собой, будто я знала его и забыла: Карадж, которое сразу решила произносить как Кайрадж, вряд ли он расстроится, тем более, пока он не проявлял каких бы то ни было эмоций.
– Влад говорил, я произносила твое имя, когда возвращалась моя сила. Ты уже являлся мне?
– Да. Ты не слышала. Я стал ждать.
Что ж, он не глуп, не агрессивен, но у него явно какие-то свои неизвестные мне цели. Заставлять меня что-либо делать он то ли не хочет, то ли не может, а значит, с ним можно и поторговаться.
– Ладно. И чего ты хочешь? И что за это можешь предложить? Я готова выслушать условия сделки, – в крайнем случае откажусь сразу и посмотрим, к чему это приведет.
– Обучение. Люди. Я слишком мало знаю.
Он хочет научиться понимать людей? Странное желание для бога.
– Зачем тебе это?
– Я молод. Знания помогут выжить. Победить Гхаттота.
О, да здесь у нас вопрос выживания, а значит, можно заломить немаленькую цену. Вообще-то я уже согласна, потому что иметь на своей стороне бога-союзника, когда сражаешься с другим богом, это залог если и не победы, то хотя бы выравнивания весовых категорий. Но нельзя показывать заинтересованность сразу, пусть думает, что здесь я ставлю условия, а не он.
– И что я получу взамен?
– Реши сама, – прозвучало как предложение загадать желание, торговаться он явно не умеет.
– Да откуда мне знать, что ты можешь?
– Спроси – отвечу. Ты мне нужна. Я готов на многое.
Как интересно, а ведь он и правда не знает, что мне предложить. С учетом важности задачи, а выжить – это невероятно важно, с него можно стрясти что-то действительно серьезное. Но что такого я могла бы оценить так же высоко, как жизнь? Что я могла бы оценить даже больше своей жизни? Разве что чужую.
– Верни их… Всех, кого я потеряла. Я назову тебе их имена, хочу, чтобы они жили и жили по-настоящему, не как зомби или призраки, а как люди.
– Невозможно. Никто не способен. Иное – ложь.
Итак, возвращать к жизни невозможно, а если кто-то такое пообещал бы, это было бы враньем. Жаль, неплохая попытка. Если подумать, то хотеть для себя мне нечего:
– Тогда я желаю, чтобы в этом мире больше не было богов, – Влад наверняка бы одобрил.
– Невозможно, – ответил Кайрадж и сразу пояснил. – Мир без бога – пустое пастбище. Кто-то займет. У мира всегда будет бог.
– Ну так сделай богом меня, и это будет мой мир, – недовольно буркнула я.
Я снова ткнула пальцем в небо, не надеясь на положительный ответ, но:
– Согласен. Учи меня. Станешь богом. Уберем Гхаттота. Получишь этот мир.
Вряд ли даже Влад вспомнит, когда последний раз видел столько изумления на моем лице. Кайрадж способен сделать меня… богом? Настоящим богом? Да с такой силой я бы больше никому из своих близких не позволила бы умереть! Впрочем, у меня и близких-то ныне нет, кроме Влада. Это осознание остудило мой пыл, словно в ледяную воду окунуло. Но даже так сила лишней не станет. Влад не одобрил бы мое решение стать богом, однако если это действительно способно защитить мир от других богов, он поймет и поддержит, ведь это всегда было его целью. Главное теперь, удостовериться, что это не ловушка, очень уж на нее похоже: слишком вкусная приманка, слишком легким кажется ее получение.
– Что является признаком выполнения сделки? Как ты определишь, что я выполнила свою часть?
– Победа над Гхаттотом. Он ушел – ты справилась.
– А если победит он?
– Прогонит. Уйду искать другой мир. Сделке конец.
– А если победишь, сделаешь меня богом, и этот мир станет моим, я все верно понимаю?
– Да. Но стать богом непросто. Человек не справится. Не выдержит. Сломается. Нужна подготовка. Начнем? Сделка?
Он спрашивал, готова ли я заключить сделку на таких условиях. Слишком заманчиво, слишком вкусно, словно передо мной демон, но он не был на него похож, про них Влад мне рассказывал, и Кайрадж другой. Например, когда у демона спрашиваешь, что он даст взамен, он не станет думать, и ответит сам. Опять же, если подумать, то что я теряю, соглашаясь на это? Чем я рискну? Разве что собой, своей жизнью, но и к черту. Никогда не хотела убить себя, но в данном случае риск оказаться обманутой оправдан.
– Я согласна, – надеюсь, я не пожалею об этом. – И что от меня требуется?
– Думай. Мысли. Развивайся. Ты пока слаба. Усвой первый урок – ближайшая цель. задача. Подумай о Михаиле. Душа и тело разделились. Он остался. Почему? В ответе – ключ ко всему. Вопрос прост и сложен. Ответ будешь находить много раз. Каждый ответ – ступень развития. Пройди путь до конца. Начни с первой ступени.
– Просто найти ответ на вопрос?
– Не просто. Это путь развития. Следуй по нему. Я направлю. Направь и ты меня. Жду урок.
Он опять сбился на большое количество смысла в малом количестве слов, и я потерла зудящие болью виски. Кайрадж имел в виду, что иди по этому пути легко не будет, но он поведет меня. А еще прямо сейчас он ожидал начала своего обучения. Было в этом что-то странное: бог хотел научиться быть человеком, а человек – богом.
Мне не доводилось быть учителем, в отличие от Влада, да и никогда я не стремилась к этому. И вот теперь надо было срочно решать, с чего начать, и я потерялась. Если логически подумать, его нужно учить различиям между ним и людьми, а чем он отличается от человека? Безэмоциональностью. А еще, полагаю, отсутствием морали. Отлично, с этого и начнем.
– Для начала, Кайрадж, вот тебе немного теории. У нас, людей, есть чувства. Мы умеем любить и ненавидеть, радоваться и грустить. Что ты знаешь об этом?
– Я наблюдал и видел. Я бестелесен, иной. Не почувствую, но осмыслю.
Я схватилась за голову, вспыхнувшую болью. Он говорил о том, что наши чувства – прямое следствие того, что у нас есть тело, и что сам он не может чувствовать, потому что тела у него нет, но он хочет логически осмыслить и понять.
– Ну все, хватит! – я не выдержала. – Общайся проще, иначе моя голова лопнет! Ты причиняешь мне боль, это плохо! Нельзя причинять боль близким!
Некоторое время он молчал, а потом снова начал говорить, но значительно медленнее, чем обычно, словно с трудом подбирал слова:
– Мы близки… по меркам… людей?..
Да, так значительно проще, и я выдохнула.
– Не совсем, но причинять боль не надо, это плохо.
– Я видел… люди причиняют боль друг другу… часто…
– Люди относятся друг к другу по-разному. Тех, к кому они относятся хорошо, оберегают, даже ценой благополучия остальных. Родители будут защищать своего ребенка. Друзья не станут всерьез вредить друг другу. Напарники будут прикрывать друг другу спины.
– Кто ты мне?
Он хотел знать, кто я ему по социальному статусу.
– Я твой партнер. Мы заключили взаимовыгодное соглашение, и потому нужны друг другу. Так что не надо причинять мне боль. И на сегодня с тебя хватит. Можешь наблюдать за людьми – наблюдай, учись разговаривать, это твоё задание. А теперь иди, общение с тобой утомляет, да и голова у меня все еще дребезжит, дай ей отдохнуть.
– Времени мало, – он опять перешел на свой укороченный лексикон, в ответ на что я схватилась за голову, и он, помедлив, продолжил иначе. – У тебя… нет времени… Ты и твой брат… вам грозит опасность…
– Кто нам угрожает? – спросила я, намереваясь выяснить, как спастись, но Кайрадж ответил сразу на конечный вопрос что делать, чтобы спастись?
– Покиньте дом. Сейчас.
Его фигура растворилась, а я вдруг поняла, что не сплю и стою посередине темной комнаты. На секунду я засомневалась, не был ли Кайрадж сном, но сразу отбросила эту мысль, ведь засыпала я на подоконнике, а теперь вот стою здесь. Но из этого следовало, что пора бежать.
Я влетела в комнату брата без стука и застала его сидящим на кровати с газетой в руках. Рядом валялась кипа старых газет, но с учетом одиннадцати лет заточения ему вся эта информация казалась новой. Влад поднял на меня хмурый вопросительный взгляд. Он очень не любил, когда к нему входили без стука, но во-первых, мне это позволялось, а во-вторых в критичной ситуации, как сейчас, это не имело значения. Понимая, что я не стану просто так врываться с таким лицом, он ждал, что я объясню свои действия.
– Надо уходить! Срочно! – выпалила я и метнулась обратно к двери, но Влад не позволил.
Он перехватил меня за руку, дернул на себя, резко крутанув, словно в танце, а затем мои ноги оторвались от пола. Я оказалась поставленной на подоконник перед распахнутым окном, выходящим на боковую часть дома, а платье аккуратно закрутилось вокруг ног, и теперь все его юбки было очень удобно подхватить, я оценила.
– Прыгай, – сказал Влад, но я и так сообразила, что он предлагает.
Для некоторых вещей нам с ним связь разумов не требовалась, вот как сейчас, потому что логика была понятна и очевидна. Спускаться по лестнице было бы долго, да и нас внизу могли бы остановить, а я сказала срочно, что означало сию секунду и без промедления.
Подобрав юбки, я неловко спрыгнула, про себя ругаясь на такую неудобную одежду. Здесь не было высоко, всего лишь второй этаж, но перенаправить инерцию в кувырок из-за одежды было очень сложно, и я только чудом ничего себе не вывихнула. Влад последовал сразу за мной, и мы нырнули в ближайший переулок, чтобы скрыться из виду. Только преодолев несколько зданий, мы остановились и притаились в тени, поглядывая в сторону нашего дома, к которому как раз подъехала карета. Из нее вышла Анна, подошла к нашему дому и позвонила в дверь. Ну да, она должна была заменить мужа сегодня на посту, но по какой-то причине задержалась. Однако в дом она не вошла. Юрий вышел и оттеснил ее от дверей назад к карете, о чем-то говоря. И тут я вспомнила и почти бросилась в сторону дома:
– Михаил остался там! – честно сказать, я совершенно забыла, что у моего призрака теперь есть тело.
Предвосхищая мой порыв вернуться в дом и все возможные попытки сопротивления, Влад одной рукой обхватил меня за талию, а второй зажал рот и, прижав к себе спиной, зашептал на ухо:
– Не глупи, Вероника, ничего твоему призраку не сделается. Если убьют его тело, дух вернется к предмету, к которому он привязан, – только после этого он убрал руку от моих губ.
Слушая его, я действительно немного успокоилась, и прорыв бежать обратно поутих, так что дергаться я не стала.
– И это все? – я недоверчиво покосилась на него через плечо и прищурилась. – Ты что-то скрываешь.
– Он потеряет еще часть оставшейся личности, – неохотно ответил брат, продолжая удерживать меня за талию. – Когда он потеряет все части своей личности, то покинет тебя.
– То есть умрет в самом обычном смысле слова, – полуутвердительно спросила я.
– Да.
И тут раздался взрыв, прервавший разговор. Весь второй этаж нашего дома выворотило наружу через разлетевшиеся окна, и останься мы там, нас бы разорвало на куски. Юрий с Анной от взрывной волны полетели на асфальт, но муж рыжеволосой сразу вскочил и бросился в дом, несмотря на быстро разгоравшееся внутри пламя. Анна поднялась медленнее, и похоже, ее приложило о камни головой, потому что на ногах она стояла нетвердо. Через пару десятков секунд ее муж вытащил из дома еле шевелящего ногами Льва, контуженного и оглушенного, а Анна тем временем подняла руки в сторону дома, заставляя огонь стихать. Оказывается, она умеет не только разжигать, но и тушить его, что весьма недурно для агента третьей волны с их жалкими силенками.
– Лучше бы твой щенок сдох, – прокомментировал Влад, глядя на это. – Потому что иначе они очень быстро поймут, что ты жива, поскольку жив он. Быстрее, чем мне бы хотелось.
А ведь и правда, пока что они думают, что мы мертвы. Но ведь это значит, что мы… свободны! Уверена, брат подумал о том же.
– И что теперь? Сбежим? Я согласна, времени должно хватить, но мне нужен Михаил. Мы должны достать предмет, к которому он привязан. Поступим так. Ловим эту Златову, допрашиваем ее, узнаем, где предмет и добываем его. Я легко контролирую разум, а Ольга даже не агент, так что у нас все запросто получится.
Я вовсю радостно строила планы, но слова Влада выбили меня из колеи.
– Нет, Вероника, мы никуда не сбежим.
Я обернулась на брата и посмотрела, как на сумасшедшего.
– Это еще почему? Мы свободны, Влад! Понимаешь? Свободны! Нас хватятся далеко не сразу. С нашими с тобой способностями мы сможем почти не оставлять следов. Уедем в другую страну, будем жить там под другими именами. Отдел нас потеряет!
– Гхаттот захватит весь мир, если мы его не остановим здесь, в начале пути.
– О нет. Нет, нет и нет! – я вывернулась из его рук и развернулась к нему лицом. – Только не начинай опять эти свои старые песни о благородных мотивах!
– Если не мы, то кто? Кучка недомерков из третьей волны, окруженная шпионами Гхаттота?
– Я не хочу сражаться с Гхаттотом! И уж точно не собираюсь делать это на стороне Отдела!
– Ты будешь сражаться на моей стороне, Вероника, – он выделил голосом слово моей. – Отдел себя дискредитировал, когда позволил Гхаттоту снова взять верх после нашей с тобой отставки.
– Даже если пропустить мимо ушей слова о том, как ласково ты назвал свое тюремное заключение отставкой, Влад, эта битва отняла у меня всех, кого я любила, и ты прекрасно знаешь, что это значит для меня! Я отказываюсь!
– Хорошо.
– Что? – я не поверила своим ушам.
– Я сказал, хорошо. Можешь не делать этого. Ты свободна.
– Издеваешься?
– Нет, – он действительно был серьезен.
Если хорошо подумать, в этом нет ничего удивительного, Влад всегда таким был, всегда стремился спасать людей, помогать им, таковыми были его убеждения: ничто сверхъестественное не должно вмешиваться в человеческую жизнь.
– Нет, я говорю, ты что, издеваешься? Куда ты там без меня собрался? Последние мозги за эти годы растерял? Как ты без меня решил информацию добывать? Как собрался людьми управлять? А в тыл врага проникать? Большого самостоятельного мальчика из себя строишь?
Такая редкая, улыбка озарила его лицо, ладони легли мне на щеки, а губы коснулись моих.
– Я все еще люблю тебя, Вероника. Рад, что и ты тоже, – он привычно, как в детстве, положил ладонь мне на голову и провел по волосам, и я сразу расслабилась. – А щенка твоего мы вернем. Достанем предмет, и я смогу правильно привязать душу к телу, и он будет почти жить. Сегодня я заходил к тебе затем, чтобы сказать это, но разговор так и не получился.
Он задумчиво покосился в сторону дома, где уже собирались прохожие. Юрия и Льва не было, видимо, поехали в Отдел за помощью. Анна благодаря своей форме гоняла зевак, и дом ее усилиями уже не горел.
– Они должны поверить, что мы мертвы. Информация должна успеть попасть в нужные руки, – Влад развернулся и пошел прочь от дома. – Идем, снимем себе комнату. А по пути ты расскажешь мне, как узнала о покушении.
К моменту окончания рассказа мы уже устроились в небольшом захолустном отеле. Денег на что-то более приличное не было, Влад захватил с собой совсем немного, и уж тем более ни о каких разных комнатах и речи не шло. Впрочем даже если бы финансы имелись, здесь не задавали лишних вопросов и не спрашивали документов, так что выбора все равно не было. Переждать надо было лишь сутки, а на следующую ночь мы собирались заявиться к Анне домой. Оказывается, Влад за время прогулок с этой особой выяснил ее адрес.
– Как ты думаешь, может Кайрадж демон? – я сонно валялась поперек кровати, спустив ноги на пол и раскинув руки.
– Не похож, – Влад раздевался, готовясь ко сну, и сейчас уже стянул с себя рубашку, оставшись в одних штанах. – Демоны не выдают авансы. Это было бы слишком умным ходом для них.
Это я знала и без него, а еще была склонна верить, что это странное создание не соврало ни единым словом. И оно не сноходец или что-то подобное, оно вообще не человек.
– А что думаешь на счет его вопроса? Почему Михаил смог остаться? – спросила я в потолок.
– Сложно сказать. Я и сам долго над этим ломал голову в свое время.
– Стоп, минутку. А почему бы ему было не суметь это сделать? Это же часть его силы, он всегда мог покидать свое тело и вселяться в чужие. Я вообще не вижу противоречий.
– Ты не понимаешь, как это все работает, Вероника. Его дух покидал тело, но связь оставалась. И он не привязывался к душам тех, в кого вселялся, как привязался к тебе, оно работало иначе. Сделать то, что сделал он, мог бы, пожалуй, с ним я как некромант, – он встал передо мной, почти упираясь в кровать, заставив меня чуть раздвинуть ноги, впрочем, платье все равно не позволяло большего. – Но он сам не умел делать такие вещи. Поэтому вопрос, как он это сделал, все еще остается открытым. И ты подумаешь о нем завтра, Вероника, не сегодня. Мы наконец-то одни.
Я приподняла голову. Он внимательно смотрел на меня, и я уже знала, что он сейчас скажет.
– Раздевайся.
По телу пробежала дрожь возбуждения, и я не удержалась, чтобы не поиграть немного:
– Сам разденешь.
– Раздевайся, – его голос стал ниже и грубее, требовательнее.
Я потянула за завязочки платья. Это платье мне было слегка маловато, поэтому завязочки быстро и резко разошлись, отпуская грудь, обнажая ее, и взгляд Влада сразу упал туда. О да, я знала о нем все: что он любит, чего нет, что его заводит, а что наоборот. Он считал себя главным, считал себя моим владельцем, ему нравилось это осознавать. А я иногда пользовалась этим, особенно когда его жажда и желание наконец прорывались наружу, и я могла ощущать их. Без них пресно. Вот как сейчас. Но я знала, что надо сделать, чтобы он не выдержал. Я выскользнула из платья, не отрывая от него взгляда, стащила с себя трусики, встала на четвереньки на кровати лицом к нему. Он внимательно окинул меня взглядом, будто оценивая, и потянулся к моей голове, считая, что я предлагаю ему именно этот вид удовольствия, но я отстранилась. Села на кровати, согнув ноги, выпрямила спину. Посмотрела ему в глаза. Он остановил свою руку и внимательно посмотрел на меня, разрываясь между тем, стоит ли ему настоять на своем и получить столь желаемое, и любопытством, что же я задумала. Я выразительно перевела взгляд на дверь, затем посмотрела снова на него.
– Знаешь, Влад, а ведь дверь не заперта. Войти может, кто угодно.
Его глаза сверкнули, а эмоции моментально дали трещину. Ревность, ярость, вожделение – все смешалось в нем и вспыхнуло. О да, мне нравились эти эмоции. Я жаждала их больше всего на свете, они сводили с ума своей мощью.
– Повернись, – приказал он. – И поднимись на четвереньки.
Я соскользнула с кровати, встала рядом с ним, посмотрела ему в глаза и попятилась к двери. Поняв, что я собираюсь сделать, он дернулся ко мне рукой, но я ожидала этого жеста, и потому отскочила назад, к самой двери, уже схватилась за ручку и начала приоткрывать ее, когда меня грубо отдернули назад. Влад крутанул меня и вбил спиной в стену, ладонью перехватив за шею. Меня сразу захватили эмоции: мои и его. Моя шея в его пальцах, я вся в его власти. И если я буду дергаться, он сожмет их крепче, заставит меня перестать. Заставит меня быть своей. И его ревность, жгучая, жалящая, воспламеняющая желание. И толика душевной боли, пронзившая его. Ему очень больно, и мне нравится причинять эту боль Ему не нравится ревновать, но это заводит его так, что он просто теряет голову. И я ощущаю это нарастающее в нем безумие. Ничто и никогда не сравнится с удовольствием ощущать это, впитывать это. Секс без таких эмоций скучен.
