Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)
Осознание
– Кайрадж! – я кричала изо всех сил. – Ка-айра-а-адж!
Я звала его, не приходя в сознание. Но он услышит. Он должен услышать. Ведь монета не имеет значения, она – проводник для моих мыслей, костыль для убогого человеческого разума, не умеющего ходить. На самом деле это я, а не монета, звала своего бога раньше, и теперь, когда осознала это, мне не нужен был костыль.
– Кайрадж!
– Вероника…
Ныне в этом слове звучала масса всего. Он словно гладил меня приветствием. Хотелось ликовать и радоваться, как ребенок. Он был рад меня видеть, хотя испытывать чувств не мог, но выражал свое отношение как умел.
– Я нашла ответ, Кайрадж! Нашла! Михаил остался, потому что захотел! Вариум позволяет сделать все что угодно! Это и есть ответ? Скажи да!
– Да.
Я уже возликовала, ожидая похвалу за успешно выполненное задание, но Кайрадж продолжил.
– Ты почти сделала это. Остался лишь шаг.
– Я же нашла ответ! Какой еще шаг?!
– Подумай, в чем ты ошибаешься.
Я помолчала. Ликование спало, мозг заработал на всех оборотах. В чем я ошибаюсь? Голова опять начала гудеть.
– Мысли. Всегда мысли. Выходи за рамки. Смотри со стороны. Каким был бы мир, если бы ты была права и зараженные вариумом могли бы все?
– Да хаос был бы. Они бы тут устроили… Ну, они просто не понимают, что могут все.
– Не закрывай глаза, не принимай очевидное за истину. Мысли.
– Да чтоб тебя взяло, – выругалась я, голова опять начала гудеть. – В них вариума что ли недостаточно? Или им мешает что-то другое?
Кайрадж молчал. Ждал моего ответа сам.
– Им мешает не незнание, – сообразила я. – Они не могут выйти за рамки и мыслить. Они сами себе мешают.
– Лишь безумец способен покинуть рамки разумного, – подтвердил Кайрадж. – Лишь на грани безумия человек допускает возможность выйти за эту грань. Потому что видит, что границ нет. И чем более безумен человек, тем дальше он может выйти за границы, которые нормальный человек ставит себе сам. Все верно. Ты молодец, Вероника.
Я расслабилась от охватившего меня умиротворения. Мой бог доволен, и вопрос больше не мучает меня. Было ощущение, что я знаю все. Мне было просто хорошо.
– А теперь я покажу тебе то, что твой брат скрывает от тебя. Смотри внимательно. И мысли.
Я насторожилась, но спросить ничего не успела. Мир вокруг прояснился, и мы оказались в той комнате, где я лежала, только я сейчас незримо наблюдала. Прямо сейчас я видела Влада, который сидел в кресле напротив камина с любимым револьвером в руках. Он крутил в руках револьвер, задумчиво глядя на огонь. Я тоже перевела туда взгляд. Всегда любила сидеть с ним перед камином, глядя на огонь. В детстве брат часто сидел так со мной. Обычно в такие моменты у меня бывал в руках стакан яблочного сока, а у него – книга, которую он читал мне. Такие смутные и почти забытые воспоминания, что кажутся нереальными. Стояла тишина. Появилось желание забыть все, что было. Всю свою жизнь. Захотелось вернуться и стать теми, кем нам уже никогда не быть – детьми, не знающими, что такое настоящая жизнь. Что такое предательство. Боль утраты. Равнодушие в глазах, которые смотрят на тебя. Серые краски мира.
Внимание привлек тихий звук. Он сидел, задумчиво раскручивая барабан револьвера. Раз, другой, третий. А потом он быстро приставил оружие к виску и спустил курок. Тихий щелчок возвестил об отсутствии патрона. Влад вздохнул и опустил оружие обратно к себе на колени, а сам откинул голову на кресло.
– Влад! – я хотела прокричать это, но проснулась, и продолжение он уже слышал. – Ты рехнулся?!
Я вскочила с кровати и бросилась к удивлённому брату. Схватив револьвер с его коленей, я открыла патронник: пять пуль на шесть отверстий.
– И как это понимать, Влад?! Это даже не русская рулетка, это откровенная попытка сдохнуть!
– Видела меня во сне? Или наяву? – разумеется он понял, что так резко я проснулась не просто так.
Я не собиралась отвечать. Моему возмущению и злости не было предела. Да что он себе позволяет? Решил тут сдохнуть? Следующая мысль меня молнией пронзила: а ведь он уже давно тут сидит.
– Сколько, Влад? Отвечай немедленно!
– Что сколько? – спокойно уточнил он, соизволив наконец ответить мне.
– Сколько ты уже попыток сделал?
– Достаточно, – уклончиво ответил он и снова вздохнул. – Смерть не хочет меня, Ника. Я не понимаю почему. Если есть хоть малый шанс на спасение, я спасусь. Дай, – он протянул руку за оружием, я с сомнением протянула ему револьвер. – Смотри сама.
Он начал раскручивать барабан. Я наклонилась и схватила его за руку, заглянула в глаза:
– Не надо, Влад. Совпадения случаются и не такие. Не надо играть с судьбой. Я не хочу, чтобы ты по дурости вышиб себе мозги у меня на глазах. Не надо, – мой голос под конец стал даже почти умоляющим.
– Не бойся, Ника, ничего мне не станется.
Он перехватил мою руку, прижал к своей ноге и взвел курок, приставил себе к голове. Я как завороженная следила за тем, как его палец нажимает на курок. Будто в замедленной съемке, медленно со щелчком курок возвращается на место и воцаряется тишина. Пустой. Единственный из шести, и снова выпал именно он.
– Это уже двадцать шестая попытка, сестренка. Хочешь двадцать седьмую? Можешь даже сама спустить курок, – он протянул оружие мне и посмотрел в глаза.
Там была пустота. Глухая, мертвая пустота апатии. Он не хотел ничего. Взгляд был потухшим, равнодушным. Я вдруг отметила, что несмотря на мою наготу, он не обратил внимания на мою грудь. В голове закрутились шестеренки мышления, завихрились мысли, я как будто уже знала, что происходит, но никак не могла догадаться.
– Да что с тобой? – я взяла его лицо в ладони. – О чем ты думаешь сейчас?
– Отпусти, – он повел головой, пытаясь высвободить ее из моих рук.
Что-то такое было в его интонациях. Что-то витало здесь в комнате его эмоциями. Обреченность? Нет. Апатия? Не то. Усталость?.. А может, все вместе. Я прекрасно знала Влада. У него случалось подобное настроение и раньше, но редко, и достаточно было одного задания, чтобы он пришел в себя. Словно животное, которому нужно было все время разминать лапы. Борьба с порождениями Зоога и гхаттитами приводила его в себя. А сейчас с ним случилось что-то более глубокое. Я напрягла память и логику. Вспомнилось, как он после взрыва в доме собирался сражаться с гхаттитами без меня. Как потом пошел на встречу к государю, самоубийственную, надо отметить. И как сегодня играл со смертью. И он был таким с того самого момента, как я встретила его в том доме. Все эти разы он играл со смертью. И делал это осознанно.
– Какого черта, Влад? – я крепче сдавила пальцы на его лице, не позволяя высвободиться. – Расклеился совсем. Ведешь себя, как тряпка. Хватит изображать уставшего от жизни старика. Хватит строить из себя мученика. Ты живой. Живее всех живых. Прекращай этот бред!
– Ника, отпусти!
Он нахмурился, приказал, но в его голосе чего-то недоставало, словно какого-то стержня, который всегда раньше заставлял меня делать то, что он приказывал. Впрочем если задуматься, после заточения он и правда изменился. Стержня, кажется, и не было, а я боялась его, видимо, лишь потому, что помнила. Попросту не заметила, что он больше не имеет надо мной власти. И я усмехнулась, в душе всколыхнулось злорадство.
– А ты меня заставь, – я склонилась к самому лицу и почти прошипела это в его губы.
– Немедленно. Убери. Руки, – четко и властно произнес он, пристально глядя мне в глаза.
Но на этот раз я не повелась на свои старые привычки. Смотрела на него взглядом, оценивающим заново. И я вдруг поняла: не держит. Он больше не держит меня. Я ощутила себя зверем, который почувствовал слабину надсмотрщика и наконец сорвался с цепи. Ликование было таким сильным, что я не выдержала и расхохоталась.
– Заставь меня, Влад! Заставь! – мой голос с ликующего сменился на кошачий, с нотками соблазнения. – Ты ведь знаешь, что нужно сделать. Начнешь с пощечины. Потом повалишь меня на пол. Я конечно же буду сопротивляться, я ведь не хочу, чтобы ты сделал это. Ты скрутишь руки и заткнешь рот, потому что я буду пытаться кричать. А потом ты изнасилуешь меня. И мне ничего не останется кроме как смириться, как делала всегда. И я останусь. Потому что побоюсь пойти тебе наперекор. А пока я слушаюсь, ты гладишь меня, холишь и лелеешь, и так даже можно жить.
Я приблизилась к нему так, что стала почти касаться губ, перешла на шепот:
– Но ты не сможешь этого сделать. Потому что теперь ты понимаешь, каким ублюдком будешь выглядеть в своих же глазах. Не сможешь, потому что стал слишком лоялен. Слишком добр… Слаб.
Я обхватила его губы своими, наслаждаясь прикосновениями, но совсем ненадолго, и я отстранилась от него. Встала. Взяла револьвер и крутанула барабан. Направила оружие на него, держа обеими руками тяжелый металл.
– Все равно не выстрелит, – равнодушно произнес Влад и подпер подбородок, опираясь локтем на ручку кресла. – Ты бы не нажала на курок, зная, что можешь убить меня. Потому что ты никогда не сможешь меня убить. Радуйся своей мнимой свободе сколько угодно, но ты никогда не забудешь, что принадлежишь мне.
Злость и раздражение охватили меня, и краем глаза я отметила, что мир медленно и почти незаметно темнеет и теряет краски. Я зло сдавила оружие в пальцах и нажала на курок, словно пыталась доказать ему, что он не прав. Тихий щелчок возвестил о том, что вновь выпал пустой патронник. Я отбросила револьвер в сторону, и оружие, упав на пол, выстрелило от удара и отстрелило кусок от деревянной ножки соседнего кресла, но никто из нас даже не дернулся. И тогда я приняла решение.
– Я знаю тебя и твой ответ, но все же дам шанс прислушаться к голосу разума и предложу. Я знаю, как победить Гхаттота, Влад, – я отошла от него и стала одеваться. – Я почти стала эхом Кайраджа. Да-да, тем самым эхом, аватаром бога.
– Зря ты ступила на этот путь. Я уже говорил: не связывайся с богами.
Я расправила платье и подняла руку ладонью к нему, призывая себя выслушать.
– У мира всегда должен быть бог. Убьем одного – на его место явится другой. Люди для богов – источник пищи. Но, Влад, я договорилась с Кайраджем. Ему нужен Гхаттот, а потом он уйдет. Сделает меня богом и покинет мир. И никакой новый бог не явится, потому что бог уже будет. Ты только представь себе, – я развела руки в стороны. – Это будет наш мир. Мы больше не будем вести эти бессмысленные войны против бога, потому что незачем. Понимаешь? Мы сами займем это место, и все прекратится. Никаких чудовищ, никаких порождений. Контролировать все это будем мы. Мы, Влад! Это единственный шанс прекратить многовековую и никому не нужную войну! И он выпал нам!
– Нет, Ника. Каким бы ни был бог – это плохо. Людям не нужны боги. Никакие. И уж тем более человек не должен становиться богом. Никогда. И мы будем убивать каждого бога, который явится к нам, и однажды они перестанут приходить.
– Да для них наши столетия – секунда жизни! – я уже серьезно злилась. – Я говорю тебе о прекращении войны, а ты несешь всю эту чушь! Я предлагаю тебе божественные силы, а ты воротишь нос!
Примерно в этот момент к нам в комнату ворвались Никита с Виктором. Оба вооруженные, с заряженным оружием.
– Что случилось?! – крикнул нам Никита, тормозя на середине комнаты и оглядываясь по сторонам в поисках потенциального противника.
– Да идите к черту! Не мешайте! – закричала на него я. – Влад! Либо ты прямо сейчас соглашаешься, либо я сделаю все без тебя, а ты можешь оставаться здесь. И хоть застрелись, мне наплевать!
– Не обманывайся, Вероника, – Влад положил руки на подлокотники кресла. – Отправляйся к себе и выспись. Тебе явно не хватает отдыха. А завтра, когда придешь в себя, мы поговорим.
– Нет, Влад, все, хватит, – я подтвердила свои слова жестом: руками перечеркнула все перед собой. – Решай прямо сейчас. Либо ты со мной, либо я ухожу и делаю все сама. Ты мне не нужен.
Виктор и Никита притихли и не вмешивались, сообразили, что дело серьезное.
– Вероника, – Влад поднялся с кресла. – Ты никуда не уходишь. Прямо сейчас ты идешь к себе. Разговор продолжим утром.
В его голос вернулись стальные нотки, но на этот раз меня этим не обманешь. Такой он, как сейчас, никогда бы не изнасиловал свою сестру. Слабак.
– Тряпка, – произнесла я вслух и направилась к выходу, зная, что останавливать меня он не станет.
Виктор и Никита разошлись в стороны, чтобы я не наткнулась на них, поскольку я из-за них траекторию своего пути менять уж точно не собиралась. Но все же в последний момент Никита встал прямо передо мной.
– Не уходите, Вероника. Пожалуйста, – попросилон.
– С дороги! – рявкнула я грозно, и когда он отошел, двинулась дальше.
– Вероника! – голос брата догнал меня уже у двери. – Вернись немедленно.
Я проигнорировала брата, но у самой двери остановилась, повернулась в сторону Виктора и кинула ему монетку:
– Держи.
Виктор не сразу сообразил, и наверное, монетка пролетела бы мимо, но я, для эффектности продолжая держать руку, шевельнула пальцами и заставила ее плавно притормозить перед ним, закрутиться в воздухе. Он забрал монету и удивленно посмотрел на меня.
– Она твоя. В ней моя сила. Пользуйся.
С этими словами я вышла, хлопнув дверью и не слушая, будут ли они мне что-то говорить вслед или нет. Когда дверь за мной закрылась, Виктор покосился на Влада.
– Владислав, она ведь вернется?
Никита тоже посмотрел на него, ожидая ответа. Влад устало потер лицо ладонями и плюхнулся назад в кресло:
– Нет.
Брат отлично меня знал.
На свободе
Кайрадж! Я обратилась к богу. И мир потемнел.
– Вероника… – привычное приветствие Кайраджа.
Его размытый темный силуэт соткался из воздуха прямо передо мной. В приступе любопытства я протянула руку, но пальцы прошли сквозь него, будто он был лишь тенью. А может ею он и был.
– Я свободна, Кайрадж! – было легко на душе. – Я свободна от него!
– Хорошо, – ответил он, и мне почудилось, что он улыбнулся, если такое вообще можно сказать о существовавшем между нами способе общения. – Я рад за тебя. Но я наблюдал. Людям нужен дом, женщинам нужны мужчины. У тебя их нет. Но я дам. Иди. Его зовут Петр Купцов.
Я не успела задать вопрос, куда именно идти, как получила ответ. Это было похоже на озарение, будто он провел меня за руку к тому дому, и я успела сориентироваться на месте. Конечно это место я знала, почти центр города, очень даже неплохой особнячок. Что ж, сама я как-то не думала, куда пойду, да и в общем мне было всё равно, почему бы и не туда. Но вот спать я с ним точно не буду, хватит с меня.
– Сводником решил заделаться? – я хмыкнула и вдруг вспомнила. – Купцов? Это же фамилия Виктора. Однофамильцы или родственники?
– Отец, – опять Кайрадж ответил на вопрос, о котором я подумала, а не который задала. – У меня с ним был договор, я приглядываю за его сыном, а он становится для меня источником ресурсов: люди, деньги, связи. Сейчас он считает, что я его обманул, думает, его сын мертв, отказывается помогать. Назовись моим эхо, объясни все. Живи у него. Он верный помощник, сын очень важен для него.
– Да ты его крепко схватил, прямо за жабры, – я хмыкнула.
– Я не шантажирую, это долговременная сделка.
– Ты сказал представиться как твоё эхо. Я уже стала им?
– Нет, позже. Людям нужен отдых, а мне – время. Иди, – с этими словами он исчез.
Когда я подошла к нужному дому, уже вечерело. Бело-золотистая громада. На звонок в дверь отозвался лакей и сразу открыл мне.
– Проходите, госпожа, – он слегка поклонился, как положено по этикету, и указал рукой внутрь, освобождая проход. – Как вас представить, уважаемая?
– Эхо, – ответила я, входя и оглядываясь.
Крупное помещение с диванчиком и парой кресел.
– Простите, не расслышал, – слуга не выдал своего удивления, но его эмоции я уловила.
– Скажи господину Купцову, что явилась госпожа Эхо, – у меня прорезалось нездоровое чувство юмора.
– Конечно, как скажете. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь.
Лакей поспешил удалиться от странной гостьи, а я действительно села, закинув под платьем ногу на ногу. Долго ждать не пришлось, хозяин дома явился мне в одежде типичного канца, только воротник белой рубашки немного неряшливо поднят, а жилетка и рукава расстегнуты.
– Госпожа, – приветственно и хмуро произнес он, представ передо мной, и чуть склонил голову в знак приветствия, а затем заговорил, не давая мне и рта раскрыть. – Мы с вами незнакомы, но я о вас осведомлен. Позволю себе не быть многословным и приступить к делу. Я уже сообщал… нашему общему знакомому, что отказываюсь с ним сотрудничать. Сделка разорвана, причем не с моей стороны. Если вы здесь по этому поводу, предлагаю не тратить ваше и мое время. Новую я заключать не намерен.
– Я понимаю вашу скорбь и гнев, господин Купцов, вы своём праве. Позвольте выразить соболезнования, – я поднялась и взяла его за руку, этого хватило, чтобы настроить связь и сказать в нее. – Ваш сын жив. Это скрытая операция Отдела, и я даже готова сообщить, где сейчас находится ваш сын со своим другом Никитой, однако вы должны понимать, что если явитесь туда, сорвете эту операцию. Кайрадж не солгал вам, он действительно присматривал за вашим сыном.
За мгновение в нем сменилась куча эмоций. Первой скользнула надежда, что его сын жив, сразу следом – недоверие и гнев, вдруг ему дали ложную надежду. И только потом он сообразил, что я говорю не вслух, и в связь от него разлетелось удивление вперемешку со страхом и готовностью защищаться – обычная реакция на подобные вещи.
– Да, я общаюсь с вами мысленно, это моя способность. И вам вслух говорить о том, что ваш сын жив, не советую, вы можете его подставить. Если вас что-то интересует, просто подумайте об этом, я услышу.
Его мысли полились потоком.
– Где он? Он ранен? Что за операция? Почему меня не предупредили? А черт, последний вопрос глупый, – он выругался в связь сам на себя, а затем уставился мне в глаза. – Отвечайте!
Сейчас он искренне волновался за Виктора, и готов был меня убить за информацию о нем. Было в этом нечто трогательное, он напомнил мне Михаила. Он вел бы себя так же, будь я на месте Виктора. Его стало даже жаль, и я решила немного помочь.
– Я покажу вам, – сообщила я ему в связь.
Я по старой привычке опустила кончики пальцев ему на виски, хотя не ощущала в себе необходимости для этого, и послала ему несколько мимолётных сцен своего общения с его сыном. Разумеется, не содержащих интимных подробностей. И в конце я показала ему дом Анны и окружение, чтобы он мог понять, где это находится. В его голове это всё мелькнуло за секунды, а его эмоции с недоверия сменились на ликование, и в этом порыве он схватил меня ладонями за лицо и впился в губы. Ого, а папочка у Виктора более импульсивен, чем сын. Это не был интимный жест, я на секунду нырнула в его мысли, чтобы разобраться, так часто радовалась его мать в детстве, одним чмоком в лоб, щеку, нос – да куда попадет. Так что я, разумеется, не придала этому значения, а вот Петр, через секунду осознав что сделал, сильно смутился, отпустил меня и отступил на шаг, вежливо склонив голову, извиняясь:
– Прошу меня простить, уважаемая, – я почти слышала в этой сказанной вслух фразе голос Виктора. – Не имел целью оскорбить вас или покуситься на вашу честь. Я дал волю слабости.
– Прощаю, – я кивнула, отвечая вслух и разрывая связь.
– Но ведь вы явились не только затем, чтобы сообщить мне все это, верно? – он настороженно посмотрел на меня, ожидая наказания от разозлившегося бога моими руками как исполнителя его воли. – Наш общий знакомый желает чего-то еще? Я обещаю выполнить все условия нашей с ним сделки.
– Которой? – решила уточнить я, поскольку совершенно не знала, о чем он.
– Наемники и оружие будут готовы к сроку. Как только от него придет приказ выступать, мы нападем на гхаттитов. Поскольку наши коммуникации с ним сильно затруднены, этот приказ, как понимаю, я услышу от вас?
– Да.
А Кайрадж, оказывается, успел уже даже боевые силы себе организовать через своих последователей. Неплохо, даже очень.
– Что ж, о том, что вы однажды, когда победа будет близка, придёте, чтобы повести людей за собой, он предупреждал. Так что комната для вас уже давно подготовлена и ждёт… Признаться, не ожидал, что вы будете женщиной. Прошу простить за нарушение этикета. Мое имя Петр Купцов, – он протянул мне ладонь.
– Вероника Князева, – представилась я, вкладывая в нее свои пальцы. – Я не в обиде на вас, господин Купцов. Будь я на вашем месте, еще бы и не так злилась за то, что мой сын погиб. И эмоциональные порывы тоже могут случиться с каждым, так что не переживайте, я ничего лишнего или дурного о вас не подумала. А теперь будьте любезны, покажите мне мою комнату.
Так я осталась жить у него. За те три дня, что я провела в его доме, слуги успели перемыть мне все косточки. Разумеется, вслух никто ничего не говорил, только думали да шептались по углам. Все считали, что я буду новой хозяйкой и все ждали, когда господин Купцов объявит об этом. Я не преминула воспользоваться этим и действительно вела себя по-хозяйски, не подтверждая слух словами, но и не опровергая. Хотят считать меня таковой – их дело, а мне только на руку: не будут мешаться под ногами лишний раз.
Петр, воодушевленный новостью о том, что сын жив, занимался сбором информации и улаживанием самых разных дел, наймом людей и прочими важными вещами. Дни тянулись один за другим. Медленно. Тоскливо. На третий день все газеты протрубили о нападении на какого-то очень важного для государства посла, которого отбила группа из троих неизвестных, скрывшихся с места происшествия. Дело рук Влада, тут и к гадалке ходить не надо. Похоже, за всеми этими проблемами он так или иначе сосредоточился на противостоянии порождениям Зоога. Может оно и к лучшему: пока он добивает их, я возьму на себя гхаттитов. Хотя вместе с этим конечно меня посетила и ревность. Он вон опять нашумел, а я тут сижу в тишине, словно забилась в нору. Одна. И немного стыда. Без меня Влад вряд ли пользовался своими силами на всю катушку, а это делает его уязвимее. Впрочем я быстро отогнала эти мысли. Ну или я так думала.
Вечером на третий день, когда я восседала в библиотеке за чтением книг, ко мне с сопутствующей темнотой заявился Кайрадж:
– Вероника…
– Я скучала по тебе, – я оторвалась от книги и улыбнулась. – Как дела?
– Люди часто спрашивают это, когда не хотят знать ответ. Почему?
– Правила приличия, вежливость. Если бы не это, мы давно грызли бы друг другу глотки.
– Но ведь это ложь, и все знают, что это ложь. Зачем играют в это? Зачем подыгрывают?
– Потому что мы цивилизованное общество. А малознакомым людям просто больше нечего друг другу сказать. Это всего лишь предложение начать дружелюбный разговор по душам.
– Ты спросила меня в ином смысле. Что-то эмоциональное. Хотела знать, как я себя чувствую. Нет ли у меня проблем. Мой ответ: нет. У меня нет проблем в твоем понимании слова. Я не поговорю с тобой по душам, потому что я другой.
– Как с тобой сложно, – я вздохнула, и мне стало грустно. – Ты ведь не просто так пришел. Никогда просто так не приходишь. Рассказывай.
– Почему ты расстроилась? Я не мешаю тебе, не вмешиваюсь, поэтому редко являюсь.
– И ты считаешь, мне от этого лучше?! Думаешь, от того, что я одна, мне хорошо?! – я хлопнула книгой, закрывая ее.
Похоже, одиночество прошедших дней даёт о себе знать. Привыкла к обществу брата и Михаила, теперь страдаю.
– Обвиняешь меня. Несправедливо. Попроси помощи, и я помогу. Ведь мы заключили отличную сделку: ты любишь своего бога, и твой бог любит тебя.
– Это не сделка! Нельзя любить по заказу! Любить – это без всяких сделок. Это просто любить. Вопреки всему. Ты попросил от меня то, о чем сам не знаешь. И на целых три дня пропал, бросив меня на Петра!
– Очень много информации… – сообщил он мне, буквально прося этим успокоиться и говорить медленнее. – Три дня – это много?
Я вдохнула и выдохнула, пытаясь успокоиться.
– Слишком много для одиночества.
– Ты не была одна. Я знал, и потому отправил к мужчине. Он был с тобой.
– Это другое, – буркнула я. – Петр не близкий мне человек.
– Кто он тебе?
– Партнёр. Союзник.
– А я?
– Хороший вопрос. Ищи ответ, и если найдешь его, значит, ты понял людей. А теперь, будь добр, сообщи, зачем пришел, и уходи. Не хочу с тобой общаться.
– Мое присутствие расстраивает тебя так же, как и мое отсутствие? Я не понимаю…
Я своей женской логикой сумела озадачить бога. Мило. Вот только объяснять все это не было никакого желания. Учитель из меня отвратительный.
– Просто уходи, и дай мне успокоиться! – честно говоря, сейчас уже хотелось кого-нибудь убить или, на худой конец, что-нибудь сломать.
– Сегодня в девять вечера у тебя встреча с Алексеем Завойским. Твоя задача – убить его. Будь осторожна, он – мое эхо и очень догадлив. Он будет ждать тебя в ресторане Синяя птица за столиком на дальнем балконе.
– Ты сдурел, Кайрадж? – настроения расшаркиваться перед ним у меня не было. – Я должна убить его на глазах десятков людей, оставить там труп и уйти?! Шутишь? Да мне их там всех убить придется, чтобы погони не было. Я отказываюсь!
– Воспользуйся этим местом, – он развел руками в стороны. – И сбрось его с балкона. Трупа не будет, его поглотит Пустота.
– Какая пустота?
Но Кайрадж ушел, оставив меня в недоумении и без ответа. Что ж, надеюсь, это маленькое приключение разгонит мою скуку и притупит боль одиночества.
К назначенному времени я вошла на балкон ресторана. Мужчина, одетый как канц, уже ждал меня там, и когда я вошла, вежливо встал. Упитанный не в меру, с небольшой залысиной, но с очень проницательным взглядом. Я потянулась к его эмоциям, но глухая стена очень напомнила чернокровных, впрочем, ничего другого я не ожидала.
– Госпожа Князева! Рад приветствовать свою новую помощницу, – он вежливо с улыбкой поцеловал мне руку и отодвинул стул. – Кайрадж много рассказывал о вас, и я счел разумным узнать о вас информацию. Никогда раньше не пытался добывать информацию о настолько засекреченных сотрудниках Отдела Его Императорского Величества. Удивительно, как это сложно, даже если он считаются погибшими. Очень рад наконец-то с вами познакомиться.
– Взаимно, господин Завойский, – я улыбнулась.
– О, так вы тоже слышите его? Иначе не знали бы мое имя, – он разлил вино по бокалам. – Наконец-то хоть кто-то, кроме меня, может его слышать. Как, кстати, это у вас получается? Насколько мне известно, только эхо может слышать его, остальные воспринимают на уровне интуитивного осознания и понимания.
Мне не понравился тон, которым он это спросил. Вроде бы небрежный, словно ответ его не интересовал, но его жесты и взгляд говорили о том, что он крайне заинтересован в ответе и очень напряжен. Я улыбнулась:
– Если вы добыли обо мне информацию, то знаете, что мой дар – читать мысли. Человек вы неглупый, а значит и так догадались. Так зачем же спрашиваете пытаетесь поймать меня на слове? Подозреваете в чем-то?
– Обожаю умных женщин! – усмехнулся он и поднял бокал. – Если бы я не подозревал всех и вся, давно был бы мертв. Давайте выпьем за нашего бога, госпожа Князева! И за победу.
– За победу, – с улыбкой отозвалась я.
Ужин прошел весьма неплохо. Я не постеснялась заказать вкусностей, в конце концов, он умрет уже в конце трапезы, а мертвецу деньги не нужны. Я собиралась с удовольствием поесть, дождаться, пока он оплатит счёт и соберётся уходить, чтобы в дальнейшем служащие ресторана не имели претензий, и только тогда нанести удар. Пообщались мы неплохо. Он прощупывал меня, и я невольно прониклась к нему долей уважения. Передо мной сидел один из наиболее влиятельных людей города, серый кардинал, который держал в своих руках многие ниточки управления, а проще говоря, в его руках было полно информации, благодаря которой он мог спокойно шантажировать высшие круги нашего города. Жаль, что придется его убить. Я уже догадывалась, зачем делаю это, несмотря на то, что Кайрадж сам не сказал. Он сделает меня эхо. Сегодня. Сейчас.
Теперь мне даже не требовалось монета, чтобы перейти в тот тёмный мир. Тьма опустилась, вокруг, цвета потускнели. За столом сидели мы оба: я и Алексей. Он на секунду замер, глядя на меня, и за эту секунду, похоже, перебрал в голове все доступные ему причины того, почему он здесь, и догадался, потому что я ощутила вспышку его страха от неудачной попытки покинуть это место, вернуться в реальный мир. Я лишь нехорошо усмехнулась в ответ на это, с удовольствием пропустив эмоцию через себя, словно вкуснейшее лакомство. Алексей вскочил, и схватил со стола бутылку. Я подскочила к нему и в пару движений лишила его импровизированного оружия, а затем скрутила руки в захвате.
– За что?! – завопил он. – Остановитесь! Я не нарушил ни одного договора с богом! Я верно служил ему! Я самый полезный человек этом городе!
– У Кайраджа изменились приоритеты, – ответила я и вырубила его из сознания.
Только после этого я позволила себе подойти к балкону и осмотреться. Там, внизу, был город, но сейчас в нем гуляли лишь небольшие вихри пыли, словно я находилась в городе-призраке. Жутковато. Но самое интересное было не это. Никогда раньше я не находилась на улице, когда была здесь, а в тот единственный раз на корабле не обратила внимания на то, что этот мир конечен, и там, вдалеке, Пустота. Именно так, Пустота с большой буквы, Бездна, Ничто, долина смертной тени, причем граница не была резкой. Очертания домов размывались, смазывались, постепенно темнея, будто тьма поглощала их. Жутко на это смотреть. Тьма, не имеющая цвета, поглощающая все цвета в себя…
Я с трудом оторвала взгляд. Ощущение было таким, словно я простояла очень долго, смотря в бескрайнее ничто. А через секунду я осознала, что тьма приблизилась, она сжималась, словно пыталась подобраться ко мне. Похоже, этот мирок постепенно уменьшается. Надо действовать быстро. Тьма внизу уже начала подниматься над уровнем земли, поглощая ее и подбираясь к балкону. Я подхватила под руки мужскую тушу и с трудом перевалила ее через парапет. Тело упало вниз, в Пустоту, и просто исчезло.
Внезапно пришло осознание, что я тут совершенно одна. Одна во тьме, которая пытается сожрать последний оплот моего мирка и поглотить меня. Жутко. В приступе паники я чуть не завопила, зовя Кайраджа. Глубоко вдохнула и выдохнула, подавляя панику.
– Вероника… – голос бога заставил меня вздрогнуть от неожиданности. – Стань моим эхо.
С появлением бога границы Пустоты стали плавно раздвигаться назад.
– Где мы? – спросила я, не поворачиваясь, продолжая наблюдать за отступающей тьмой.
– Граница… – он снова хотел в одном словеобъяснить мне сразу все, но не стал и продолжил. – Ты человек. Живая. Привязана к миру. Я бог, не живой в привычном смысле. Не привязан. И встретиться мы можем лишь на границе. Здесь. Но не все могут здесь быть. Только те, чей разум готов. Остальным доступен лишь сон. Во сне человек близок к этому месту, к этому состоянию сознания. Так ты готова стать моим эхо? Мне нужно быть привязанным, иначе я могу потерять этот мир из виду.
