Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"

Автор книги: Зоя Солнечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

СЕЙЧАС. Связь разумов

– Вероника? – голос Виктора и его тактичное покашливание заставило меня обратить на него внимание. – Вы так серьезно задумались, что-то не так?

– Все в порядке, – я тряхнула головой, выбрасывая из нее воспоминания. – Рада, что хотя бы один из вас знает историю. Теперь осталось научить вас последнему, что потребуется на заданиях. Связь разумов.

Я встала и оставила бокал на столе.

– Впрочем, я погорячилась, научиться – это громко сказано, скорее уж ознакомиться, с первого раза ни у кого не получается. Будете приходить ко мне по одному. Виктор, ты первый.

– И почему он? – Никита расстроился.

– Потому что, мой недалёкий друг, женщины любят галантных и образованных мужчин, – Виктор усмехнулся ему в ответ.

Я их перепалку слушать не стала и направилась к лестнице:

– Как только наговоритесь, Виктор, я жду тебя со всей твоей галантностью у себя, – на этих словах я покинула гостиную.

Виктор догнал меня почти сразу:

– Я не хотел расстраивать вас, Вероника.

– Ты не расстроил, – я остановилась у комнаты и кивнула на нее. – Входи.

Он шагнул внутрь, а Михаил, молча следовавший за мной, остался стоять здесь, у двери, чтобы не пускать лишних посетителей. Я зашла и закрыла дверь:

– Сейчас я настрою связь между нами, Виктор. В связи мне станут известны все твои мысли, даже нечаянные. Твоя задача – научиться скрывать их, потому что все участники связи их услышат. К тому же лишние мысли создают шунт и мешают на задании. Главное твоё испытание сейчас – это доверие, именно поэтому в связи будем только мы с тобой.

– Я понял. Однако… – он встал посередине комнаты и повернулся на меня. – Это, похоже, в некотором роде интимная вещь. Не доставит ли это определенных… неудобств?

– О, поверь, краснеть и смущаться ты точно еще будешь, – я усмехнулась. – Когда я впервые впускала в связь агентов Харибду и Призрака, я узнала о них много нового.

Вообще-то я солгала, ничего нового я не узнала, потому что наши отношения с каждым из них и без того были интимны, но не сообщать же об этом Виктору.

– Я могу отказаться обучаться этому и пользоваться этим?

– Приказ Влада не обсуждается. Да и потом, без связи ты умрешь. И это не угроза. Связь – крайне полезная жизненная необходимость, которая не раз спасала жизни нашей группе. Иди сюда, – я поманила его пальцем.

Он подошел. Так не хотел в связь. Неужели есть, что скрывать? Я аккуратно, даже нежно, взяла его лицо в ладони. Он стоял напряженно, глядя на меня. Я прислонилась к его лбу своим, закрыла глаза, сосредоточилась, активировала связь и отпустила его, продолжая на него смотреть. Он немного поморгал и осмотрелся.

– Ну ни хрена себе! – его мысль была непроизвольной. – Ой, черт, эта стерва наверняка меня слышит. Дьявол.

В его исполнении стерва звучало как восхищение, а не как ругательство. Он перевел взгляд на меня:

– Слышит или нет? Не пойму.

– Слышу, – так же по связи ответила ему я с усмешкой. – К мыслям я отношусь лояльнее, чем к словам, люди не способны их контролировать. Учись скрывать свои мысли, пока в связи только ты и я. На задании нас будет больше.

Я села на кровать, оперлась ладонями позади себя и спросила вслух:

– Как тебе это состояние? Нравится? Кажется, будто видишь все. Будто ты всемогущ.

– О да! – немедленно отозвался Виктор в связь. – Да чтоб меня взяло! Почему я не могу контролировать свои мысли?! Это же так, мать его, просто.

– Это просто и сложно одновременно, – в связь отозвалась я и откинулась назад на спину. – Даю тебе полчаса, чтобы разобраться, потом связь выключу. Развлекайся.

– О, я бы поразвлекался… – его взгляд упал на меня, прогулялся по моему телу, но он тут же отвел взгляд. – Дьявол, она же услышит, дегенерат. Простите, Вероника.

От него по связи разлетелся стыд.

– Ничего. С мужчинами в связи всегда трудно, – ответила я, глядя в потолок. – Их мысли всегда одинаковые. Моя грудь. Моя задница. Мое обнаженное тело. И то, что они бы со всем этим вытворяли и в какой позе хотели бы меня видеть. Я привыкла.

Пока я говорила, от него прилетали соответствующие видения со мной в главной роли. Я спокойно к этому относилась. Это действительно было нормально. Но на последних словах от него прилетел такой образ, от которого я рефлекторно шарахнулась и подскочила на кровати в сидячее положение. На этой картинке я лежала на кровати голая. Мои руки были привязаны к грядушке. Одной рукой он держал меня за грудь, а второй сжимал горло, сам при этом был уже внутри. Как и всегда в случае крайне сильных эмоций, не сдержалась даже я. Непрошенное, в связь попало мое воспоминание. Я стою на коленях на полу, запрокинув голову, потому что меня держат за волосы, жестко входя в меня сзади. Я вцепилась пальцами в деревянный столб, к которому привязаны мои руки. И я до одури боюсь того, кто это делает, и при этом крайне возбуждена. Вовремя опомнившись, я успела прервать воспоминание, прежде чем Виктор понял, кто именно делал это со мной. Я посмотрела на него, а он посмотрел на меня. Я видела себя его глазами: бледное лицо, легкая растерянность.

– Ого… – тихо произнес он вслух. – У такой шикарной стервы, как вы, такие страшные тайны…

Я ощутила эмоцию его возбуждения, но не по связи, а просто выпущенную наружу, как обычно ощущаю от людей.

– Посмеешь кому-нибудь тяфкнуть – я тебя на лоскутки разорву, – очень искренне пообещала я в связь.

– Верю, Сцилла, верю, – он даже отступил на шаг, подняв ладони. – Главное – доверие. И вы можете мне доверять.

Я вдруг поняла, что никакие обрывки его образов и мыслей по связи уже не разлетаются. На удивление быстро освоился. Молодец.

– Вижу, сдерживать эмоции ты уже научился.

– Да, это оказалось несложно. Я умею держать себя в руках, – гордость все же разлетелась от него по связи. – Заранее приношу извинения за Никиту. Боюсь, с ним придется повозиться. Однако он старается, уверяю вас.

– Хорошо. Как бы ты ни гордился своими умениями, самые сильные эмоции, например страх или стыд, во время задания все же проскользнут, и этого не надо стыдиться.

– Я понял, – он кивнул.

– Теперь иди, – я разорвала связь.

Он немного поморгал, отвыкая, и направился к выходу, но у самых дверей остановился и повернулся на меня:

– Я позволю себе вольность предположить, Вероника, что вы вряд ли делали это по принуждению, а значит, вам это нравится. Также посмею предположить, что тот человек уже стар либо мертв. Если вдруг вам снова захочется… – он замолчал, подбирая слово, – этих острых ощущений, рад буду предложить их вам.

– Благодарю, Виктор, я услышала тебя, – я с трудом сохранила невозмутимое выражение лица. – Можешь идти.

Он вежливо поклонился и покинул комнату, позволив мне наконец облегчённо выдохнуть.

Никита завалился внутрь почти сразу после ухода Виктора. В его руках болталась бутылка вина.

– Вероника! Ни слова! – он начал, еще не успев дверь закрыть. – Мы с вами плохо начали, и очевидно, раз дама недовольна, то ее кавалер всему виной. Обещаю исправиться.

Он подошёл к сидящей на кровати мне и остановился.

– Я вижу, что Виктор вам больше по душе, этот пёс всегда хорошо влиял на женщин, но я познакомился с вами раньше него, Вероника, и видел другую вашу сторону души, ту, что вы сейчас почему-то не показываете, – он улыбнулся, осветив меня улыбкой. – Вероника, вы чудесный человек, и я, как глупый мальчишка, перегнул палку, пытаясь вам понравиться. Я прошу прощения и принес вот это в качестве примирения.

Он протянул мне бутылку, а я нервно закусила губу. Он выглядел таким милым сейчас, таким искренним, прямой противоположностью Виктора. Было в них двоих что-то такое, что напомнило мне о Владе и Михаиле, но в отличие от них, эти двое не враждовали, а были хорошими друзьями. Словно могли бы даже из-за меня не враждовать, а просто соперничать, как Белобог с Чернобогом за Ночку… Но нет, нет, нет! Я не должна связывать их с воспоминаниями, не должна привязываться! Они умрут, как и все агенты! Умрут и опять причинят мне боль!

– Ты пришел учиться или болтать ерунду? – я состроила совершенно равнодушное выражение лица.

Никита опешил от моего тона, и помолчал несколько секунд, прежде чем продолжить.

– Я пришел по более важному вопросу, чем обучение, – сегодня он был на удивление серьезен. – Потому что нет ничего важнее, чем человек, к которому испытываешь самые теплые чувства. Я не говорю сейчас о любви, Вероника, это было бы враньём, но вы мне не безразличны. Я уже видел, что вы можете быть другой, и не понимаю, зачем сейчас вам эта маска.

Я резко встала с кровати и хмуро уставилась на него.

– А может, ты как раз и видел маску, а сейчас я настоящая? Об этом ты не думал, Никита?

Он потянулся свободной рукой к моей щеке нарочито медленно, чтобы я видела:

– Когда я коснусь вас, можете сделать со мной что хотите. В этом ведь ваша сила, верно? И прямо сейчас я открыт, незащищён и не собираюсь. Я просто не могу сдержаться, вы слишком нравитесь мне. И решайте сами, что со мной за это сделать. И что бы вы ни решили, оно будет того стоить.

Его пальцы коснулись моей щеки, а губы впились в мои. Не то чтобы я совсем не ожидала этого, его мысли были ясны, прозрачны и очевидны, но я сражалась сама с собой. Предстояло принять сложное решение. Самым правильным ходом сейчас было бы наказать его. Подтвердить то, что я сказала ранее: не надо меня трогать, не надо бередить старые раны, не надо лезть в душу. Но я не могла. Еще в прошлый раз мне было неимоверно тяжело, а сейчас еще тяжелее. Это как ударить ребенка или животное, которое ничего не понимает, лишь тянется к ласке и теплу. Но если я этого не сделаю, он решит, что ему все можно, и тогда пострадают все. Влад не даст ему спокойной жизни и скорее всего убьет, а я опять потеряю близкого. Не хочу больше никого терять. Никогда.

Я вдруг поняла, что самое сложное – это не причинить боль чужому абстрактному человеку или даже себе. Самое сложное – это причинить боль близкому, которого любишь. Его боль – твоя боль, и от нее не закрыться, и вместе с ней всегда будет идти чувство вины. Но иногда надо поступить и так. Надо причинить боль даже ценой своей вины и своей боли, лишь бы потом этому человеку стало лучше. Никита должен был забыть обо мне, иначе Влад его убьет. И я решилась. Я отправила его в его самый страшный кошмар, и какая-то часть моей души содрогалась, рыдая вместе с ним.

Примерно так нас и застал вошедший в комнату Влад. Никита лежал у моих ног, словно спал на полу, и будто в бреду, метался из стороны в сторону. Я стояла и молча смотрела на него сверху вниз с ничего не выражающим лицом, пока моя душа незримо плакала. Сумерки опустились на город, и в комнате стояла полутьма. Влад ничего не сказал про Никиту. Он лишь бросил на него взгляд и сказал:

– Все готово, Вероника. Мы можем начинать ритуал.

Я кивнула, перешагнула через мечущегося в кошмаре и, не оборачиваясь, покинула комнату вместе с братом. Идя по коридору следом, и разглядывая его спину, я вдруг подумала о том, о чем раньше не задумывалась. Он должен будет причинить мне боль, очень много боли, и если он ко мне не безразличен, ему это принесет боли не меньше. На секунду, когда я вставала в ритуальную руну, во мне мелькнуло чувство жалости к брату, которое я быстро отогнала. Мы делаем то, что должны, потому что мы те, кто мы есть.

ТОГДА. Ты должен

– Найден новый артефакт, к сожалению, уже активный, – пояснял нам своим слегка скрипучим голосом Владимир Рысин, специалист по артефактам, в карете по пути к кладбищу. – Первая группа агентов, отправленная за ним, не вернулась. Об этом сообщила вторая. Я уже был на месте и трупы осмотрел, меня, как и вас, выдернули из дома, а у меня отпуск, между прочим. Сижу, понимаете ли, чай пью, и тут врывается господин Бельц…

– Не отвлекайтесь, – прервал его Влад. – Ближе к делу.

– Ну да, конечно… В общем, с учетом состояния тел первой группы агентов, я отрекомендовал направить на эту задачу именно вас двоих. А мне порекомендовали отправиться с вами.

– Зло всегда возвращается, – не преминула пошутить я.

– Вероника, помолчи. Господин Рысин, что вы имели в виду, говоря о состоянии тел? Что с ними?

– Они осквернены заразой Зоога. Именно поэтому я предположил, что ни один человек, кроме вас двоих, не сможет даже подойти к артефакту. Вы же понимаете, других людей с черной кровью просто нет.

Ну да, в живых остались только мы с братом. Я осознала это не так давно и, честно говоря, до сих пор не знала, как относиться к этому факту. То ли радоваться, что мы все еще живы, то ли грустить о потерях.

– Мы не имеем никакого отношения к Зоогу, – справедливо заметил брат, – а черная кровь сделана на основе крови последователей Гхаттота. Это разные боги.

– А вот здесь и зарыта собака, – седой мужчина воодушевленно улыбнулся и поудобнее оперся на трость. – Я много изучал артефакты, оставшиеся от Зоога, и возможности чернокровных вроде вас. Они, вы не поверите, схожи. Зоог, образно говоря, искажал то, чего касался. Таким образом, когда Отдел, еще будучи Орденом Света, воевал с ним, его противниками были вампиры и баньши с артефактами – искаженные люди с искаженным вещами. Кхутуру, если верить летописям, искажал животных, превращая их в чудовищ и бестий. Гхаттот тоже искажает, судя по вашим способностям, но он не переделывает под себя живых, а базируется на ваших предрасположенностях, как поступал Зоог с предметами. Понимаете, что я имею в виду? Боги влияют похожим образом, как если бы один был ястребом, а второй орлом, но оба – птицы. И вот сейчас я прошу птенцов ястреба прыгнуть в пропасть, где когда-то жили орлы, потому что они тоже могут летать.

– Ну да, а если вы ошибаетесь, и крыльев у нас нет, мы погибнем, – буркнула я.

– Шанс этого крайне мал, – мужчина смущенно перебрал руками по набалдашнику трости. – Да и сами понимаете, если не разобраться с артефактом, есть шанс, что он будет продолжать осквернять землю еще долго, и это может закончиться плачевно, особенно если эта дрянь будет расползаться.

Карета остановилась, брат открыл дверцу и вышел, словно потерял интерес к разговору.

– Какая дрянь? – насторожилась я. – Вы ни о чем таком не говорили.

Рысин повел рукой, указывая на дверной проем:

– Да вот эта.

Несмотря на то, что карета остановилась поодаль от основного места события, даже отсюда было видно черную мерзкую смоляную жижу, расползшуюся по земле. Она покрывала кладбищенские растения, деревья, надгробия и прочую местность вокруг небольшого склепа, который и являлся источником этой заразы, слой жижи на нем был толще и плотнее и бугрился, имея схожесть с торчащими корнями деревьев. Неподалеку от нас крутилось множество людей: негодующие кладбищенские рабочие, постоянно крестящийся священник и несколько сотрудников Отдела, которые пытались успокоить остальных. Судя по оцеплению вокруг кладбища, Отдел уже даже успел запросить поддержку у военного подразделения, хотя зевак здесь не было, поскольку кладбище находилось в глуши, вдалеке от основного города. Я спрыгнула из кареты следом за братом как раз, когда он произнес:

– Сколько погибших? Где тела?

– Трое, все агенты, – проскрипел Борис. – Нас вызвали сразу, как только местные рабочие увидели расползающуюся заразу. А тела я осмотрел и разрешил увезти.

Мужчина покинул карету, опираясь на трость и прихрамывая на левую ногу – результат неудачного использования артефакта по молодости лет.

– Крайне неразумно с вашей стороны, господин Рысин. Нам бы они сейчас очень пригодились.

– Сможете изучить по возвращению в Отдел, – отозвался тот, а брат, не удостоив его ответ вниманием, зашагал вперед и позвал меня. – Сцилла.

– Каков план? Как обычно? – уточнила я, догнав его.

– Будем импровизировать.

– Значит, как обычно, – я вздохнула; он никогда не любил строить планы.

Пройдя мимо военных и соблюдя необходимые формальности, мы с ним остановились перед самым началом черноты. Брат присел на корточки, долго разглядывал ее, а затем медленно потянулся указательным пальцем.

– Осторожно, – попросила я, занервничав, и присела на корточки рядом.

Рысин, уже успевший дохромать до нас, остался стоять, опираясь на трость и так же внимательно следя за действиями брата, как и я. Когда палец Влада коснулся жидкости, я готова была к чему угодно, но ничего не случилось, она вела себя, как обычная смола.

– Ну вот, я же говорил! Вам она не причинит вреда! – воскликнул Рысин, стукнув тростью о землю, и добавил в ответ на наши с Владом вопросительные взгляды. – Я сейчас объясню, смотрите внимательно.

Он сделал к жидкости еще шаг, оказавшись совсем рядом, и та медленно поползла к его ботинку, словно почуяла добычу. Мужчина быстро отошел, и жидкость тягучей резиной стала возвращаться в исходное состояние, потеряв цель.

– Видите? – специалист по артефактами с гордостью посмотрел на нас. – Я же говорил, что только вы и сможете туда пройти.

– Сцилла, стой здесь, – Влад встал, и шагнул вперед, вступая в жижу.

– Ты опять за свое? Хочешь, чтобы я в тылу отсиживалась?

– Я нейтрализую артефакт и вернусь, – невозмутимо солгал он. – Там нет никакой опасности.

– Постарайтесь не уничтожать артефакт, как делаете обычно, а доставить его мне в целости, даже если он будет полностью разряжен, – затараторил Рысин. – Для науки это было бы очень полезно!

Эти его причитания мы с братом уже слышали и не раз, поэтому оба не обратили внимание.

– Ну, раз там не опасно, я иду с тобой! – с этими словами я тоже шагнула в жижу.

– Прекрати оспаривать мои указания! – Влад ткнул в меня пальцем. – Тем более, при посторонних.

– Ладно-ладно, большой и страшный некромант, – я подняла ладони. – Оспаривать не буду. Наверное.

С последними словами я виновато улыбнулась. Влад со вздохом отвернулся и почавкал по жиже вперед:

– Идем.

Мы добрались до ступенек склепа и, стараясь не касаться этих странных черных корней и не поскользнуться, спустились внутрь. Жижа становилась все более густой и похожей на резину по мере того, как мы продвигались вперед. Наконец мы спустились в сам склеп. Это была крупная комната с низким потолком, вдоль стен которой находились выемки для будущих захоронений. В данный момент склеп был пуст, никаких тел в нем не было, и в самом центре стоял тот самый артефакт. Он выглядел как игрушка: обычный соломенный человечек, одетый в льняное платьице. Такие игрушки делали когда-то крестьяне своим детям. Влад лишь бросил взгляд на артефакт и стал внимательно оглядываться, а я присела перед игрушкой на корточки. То, что я видела, было то ли игрой воображения, то ли случайностью.

– Влад, помнишь, я рассказывала тебе как умерла Ночка? – я не отрывала взгляд от игрушки.

Соломенная девочка, растопырив руки, стояла над темным корнем, напоминающим лежащее человеческое тело, вокруг которого почти правильной пятиконечной звездой располагались бугры поменьше. И эту картину я уже видела.

– Помню, а что? – он подошел ближе. – Не трогай это.

– Смотри, – я указала пальцем, закусив губу, вспоминать до сих пор было тяжело. – Она так же нависала над тем гхаттитом, а вот эти пятеро похожи на тела, которые он использовал для своего ритуала.

Я помолчала и только потом подняла глаза на брата:

– Мне ведь просто кажется, да? Скажи, что это просто совпадение, порождение моего воображения.

Влад промолчал, глядя на это несколько секунд, а затем, осененный какой-то мыслью, быстро прошел в центр склепа к самому крупному корню, похожему на небольшой табурет или пьедестал, и присмотрелся к нему.

– Кукла была здесь, – сообщил он, указывая на него. – И ее кто-то перенес.

Мы встретились взглядами, и он сказал вслух то, чего я боялась:

– И этот кто-то знал, что мы придем.

Ловушка. Эта мысль пришла нам обоим одновременно, и в тот же момент сверху раздались крики и выстрелы. Мы бросились к ступенькам, но прямо на нас по ступенькам уже спускались трупы, кем-то поднятые, управляемые, а значит, заранее подготовленные.

– Назад! – рявкнул брат и выпустил пулю прямо в голову ближайшему.

Я отскочила назад, пока Влад продолжал стрелять, а он, выпустив не меньше десятка пуль, схватился за тяжелую дверь склепа:

– Помогай!

Я бросилась к нему, схватилась за дверь и мой взгляд упал наружу. Мертвецов было во много раз больше, чем у нас зарядов для оружия. Если бы к ним можно было применить термин толпа, я бы так и сделала. Основная их масса направлялась в нашу сторону, остальные добивали еще живых, которые сразу присоединялись к ним более тупым, чем основная группа, мясом. Только один человек в этой толпе не паниковал, и я не могла его не узнать. Это он убил Ночку, главный последователь Гхаттота, и теперь он пришел за нами, последними, кто мог составить ему хоть какую-то конкуренцию. Он увидел меня, и я четко осознала это, хотя была далеко, наши взгляды встретились, и мне показалось, что он молча поздоровался со мной, своей старой знакомой…

Мы с трудом закрыли тяжелую дверь, и вокруг сразу стало темно. Я отошла немного назад, глядя на запертый проем, мы буквально замуровались тут, и помощь могла прийти только извне. Вот только кому нас спасать? Он убьет их всех.

– На этот раз бог победит, да? – я обернулась на Влада.

Тот опустился на колени в центре комнаты и ножом чертил руну усиления по застывшей жиже.

– Да, если я не убью того, кто стоит снаружи. А если убью, победим мы.

Конечно брат догадался, кто там, и он был прав.

– Да это даже битвой не будет, Влад! – несмотря на то, что мы были на задании, я не стала пользоваться его позывным. – Ты видел, что там творится?!

Я махнула рукой в сторону замурованного проема.

– Да там сотни мертвецов! И потом, убитые военные и все прочие. Это еще и оружие.

– С каких пор ты стала паниковать в сложных ситуациях? – он поднял на меня взгляд, прервавшись.

– Да потому что я видела, как он убил ее! А вся эта нежить не даст тебе воспользоваться твоим любимым вытягиванием души, и я достаточно трезво оцениваю свои силы, чтобы понимать, что я не смогу сдержать эту толпу, чтобы дать тебе время. Их там слишком много! При любой попытке его убить, он просто воспользуется находящейся рядом нежитью, заблокирует твои силы, и тебе придет конец.

– И что же, это теперь повод опустить руки?! – брат повысил голос.

– А что, ты собрался перебить контроль гхаттита над этой нежитью?! Ты не хуже меня знаешь, что это невозможно! Они сожрут тебя раньше даже без его помощи.

В дверь заскреблись ногти, а кто-то из них начал рыть земляной пол. Однажды они до нас доберутся. Влад поднялся и встал в центр руны:

– Иди сюда, – приказал он, а когда я подошла, крепко схватил меня за одежду и приблизился нос к носу, голос стал тише и более угрожающим. – А теперь слушай меня внимательно, Вероника. Когда все начнется, я сделаю для тебя проход. Гхаттита и нежить я отвлеку. Твоя задача – миновать из всех,

выбраться живой и донести до Отдела важную информацию о том, что здесь произошло. Это понятно? Помни, что снаружи времени у тебя будет в обрез, так что поторопись.

Он не просил и не предлагал. Он приказывал.

– Ты что же думаешь, я маленький ребенок и ничего не понимаю? Какая информация, о чем ты вообще? Всего лишь предлог, чтобы я спаслась, пока они будут тут тобой ужинать! Даже когда упадешь в безумие черной крови, долго не протянешь!

Влад оттолкнул меня и зло рыкнул:

– Я все сказал! Выполняй!

Он расставил руки в стороны, сосредоточился. По его рукам скользнула тьма. Черные вены быстро проступили сквозь кожу.

– Хочешь, чтобы я пережила еще одну смерть?! Смерть последнего важного для меня человека?! Да к чертям такую жизнь! – если бы я могла сейчас что-нибудь разбить, обязательно сделала бы это, и по возможности о его тупую голову.

– Готовься, – его голос постепенно наполнялся эхом и искажался. – Когда все начнется, беги. От них и от меня.

– Влад!!! Перестань считать, что ты один! У тебя есть я! – я с силой ударила его по щеке, а затем схватилась за его синий мундир-шинель.

– Ты ничего не можешь здесь сделать.

– Могу, и ты знаешь это! Но упорно не хочешь признавать! Не хочешь, чтобы мне было больно, готов ради этого сдохнуть тут! А я не уйду, ясно тебе?! Если ты пойдешь в этот бой без меня, я останусь тут, и все твои усилия будут бесполезны!

– Вероника! Не перечь мне! – прорычал он.

Вокруг него тьма уже клубилась густым туманом, расползалась вокруг. Глаза горели чернотой бездны.

– Я остаюсь, – отрезала я. – И если ты не способен причинить мне боль так, как надо, то я сделаю это сама, и ты получишь меньше сил, чем мог бы. Но я все равно это сделаю.

Я не оставлю его здесь умирать. И если уж мы погибнем, то заберем с собой их как можно больше. Даже ценой моей смерти.

– Добровольная жертва да еще и близкий человек – самый лучший источник сил! Так что прекрати воротить нос! Я хочу мести за Ночку и ее команду! За всех, кого он убил! И бежать не стану!

Внезапно прямо передо мной в воздухе, покачиваясь, зависла кукла. Она слегка задрожала, словно готовилась к атаке, и дернулась на меня, стукнулась, отлетела назад и снова зависла. Разозлившись, я тыльной стороной руки отбросила соломенную фигурку в сторону:

– Твоего мнения, Михаил, я тоже не спрашивала!

Я сдвинула рукав на левой руке и вонзила до крови ногти чуть ниже локтя. Не придумала ничего лучше, я никогда не была мастером пыток, в отличие от брата. Стало больно, и я знала, что он почувствует это.

– Вероника! – тьма, которая уже почти заполнила пространство вокруг, скользнула и обвилась вокруг моих рук, дернула их в стороны, а его голос прозвучал отовсюду. – Не смей этого делать!

– Тогда сделай сам! Мы можем убить их! Уничтожить всех! Ты ведь прекрасно понимаешь, что сейчас там их лидер. Их командный центр! Это единственный шанс! Найди его и уничтожь! И это уже не вопрос нашей с тобой жизни, это вопрос всей этой войны! А иначе они получат нас​, и кто знает что сделают! А что если у них есть способ забрать нас на их сторону?! Ты всегда хотел защищать​ мир от Гхаттота, а сейчас готов сам добровольно отдать ему в руки нас обоих? Это будет его победой! Не дай ему одержать верх!

Он недовольно зарычал, и этот звук ознаменовал его согласие. Влад дернул меня тьмой за руки к себе, поймал, обнял, проскользил ладонями к лицу, обхватил его и впился в губы.

– Не дай мне обезуметь, – шепотом попросил он.

– Я люблю тебя, – так же шепотом ответила я, глядя ему в черные радужки глаз.

Его ладони обхватили мои запястья, и вместе с этим пришла боль, заставив выгнуться, упереться в него: адская, словно выворачивала внутренности наружу, она пульсировала по всему телу. Было больнее, чем когда черная кровь пыталась меня убить, а я ведь считала, что больнее быть уже не может. Я стояла, подняв лицо вверх, раскрыв рот в немом крике, открыв глаза и ничего не видя от боли. Стала медленно оседать, опускаясь на колени, потому что ноги ослабли, а руки свело судорогой, не дающей их разогнуть. Влад стоял надо мной и держал за запястья. Черный дым. Черные глаза. Огромная безликая тень. Я не могла даже дернуться, он высасывал из меня силы, пил мою боль. Кажется, это длилось вечность. Или несколько вечностей. Ад на земле. На мгновение показалось, что я сейчас кончусь, умру, и в этот момент Влад пропал, лишив меня опоры. Я обессиленно свалилась на пол, не обращая внимания на происходящее. Я не видела, но знала, что там, снаружи, теперь творится не меньший ад, Влад выплеснет всю свою ярость на них. Я бы ликующе рассмеялась, но в тот момент мне было наплевать. Я свернулась в комочек, обняла себя и тихо плакала, как ребенок. На большее сил не было. Боль утихала медленно и неохотно.

Наконец шум снаружи закончился, наступила тишина. Почти невесомое прикосновение призрака ветерком прогулялось по моей щеке, словно Михаил хотел стереть мои слезы. В окружающей меня тьме возник силуэт брата, и я медленно подняла взгляд на него. Он высился надо мной и внимательно смотрел черными провалами бездны. Я знала, что будет дальше: он сделает это со мной прямо здесь и сейчас, потому что без меня он не справится с безумием. Я просто закрыла глаза, когда он склонился надо мной и одежда стала с треском разрываться под напором его тьмы. Но я была рада. Раз он здесь и жив, значит они там все мертвы. Ради этого я готова на что угодно.

Со смертью главного последователя Гхаттота активность этого бога пошла на убыль. Как и в древние времена с Кхутуру и Зоогом, со смертью главного последователя бог завершил свою активность, проще говоря, умер. Так мы тогда все посчитали. Через год Отдел счел, что в услугах брата больше не нуждается, и его забрали под суд, а еще через год за попытку вытащить его, в отставку отправили и меня.