Текст книги "Не оставляй меня одну (СИ)"
Автор книги: Зоя Солнечная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)
СЕЙЧАС. Я так хочу сына…
Я сидела в домашнем халате на кровати в нашей с мужем спальне, поджав под себя ноги. На улице вечерело, и в доме царил полумрак. В прихожей открылась дверь, это Николай вернулся с работы. Я сидела с пяльцами: решила расшить бисером один из наших носовых платков, чтобы занять чем-то руки и голову и не сидеть часами, глядя в одну точку. Я уже неделю не выходила из дома безо всякого желания встречаться с подругами. У меня больше нет подруг. И знать, что там кто обо мне говорит теперь, тоже не хочу. А идти на теннис я попросту боялась. Никита погружал меня в воспоминания о Михаиле, об Отделе, и это больно. Эта рана затянулась, не хочу ее бередить. И вот я сижу и вышиваю из бисера морду лошади на носовом платке. Он, конечно, после этого станет непригодным для своего основного назначения, зато будет красивым. Мелькнула тень воспоминания: Влад никогда не тренировал свое умение рисовать на животных или растениях, обычно только на мне. В его комнате и подвале дома было полно моих картин.
– Дорогая, я вернулся! – раздался голос Николая из прихожей.
– Я в спальне! – привычно отозвалась я.
– Почему сидишь в темноте? – обеспокоенно спросил он, заходя и включая свет.
– Заработалась и не заметила, что уже вечер. Вот, смотри, – я улыбнулась, как обычно, скрывая свое душевное состояние, и протянула ему пяльцы. – Почти закончила.
– Я всегда говорил, что у тебя хорошо получается, – он бросил взгляд на мою работу и стал расстегивать жилетку. – А у меня хорошие новости. На этот раз дело, кажется, все-таки выгорит. Я нашел возможность вытащить своего клиента из той пропасти, в которую он себя загнал.
– Молодец, – машинально ответила я, опуская взгляд обратно к пяльцам. – Я всегда знала, что ты хороший адвокат.
Муж сел рядом со мной на кровать, расстегивая рубашку. Помолчал какое-то время, изредка косясь на меня. Знаю я этот взгляд. Сейчас опять о детях ныть начнет. Ну не могу я иметь детей! Не могу! Черная кровь изменила меня! Только знать тебе об этом нельзя.
– Дорогая… – начал он еще жалобнее, чем обычно, и попытался заглянуть мне в глаза.
Каждый раз по одной и той же схеме. Я мысленно вздохнула, но снова включилась в эту игру, в которую мы играли каждую неделю, и, подчиняясь уже привычным правилам, наивно подняла на него глаза, словно не знала, о чем он сейчас спросит:
– Да? Что-то случилось? – каждый раз почти одни и те же слова.
– Может, мы сегодня снова попробуем?
Ему всегда было неловко в этот момент, и я не собиралась упрощать ему жизнь. Меня раздражало однообразие, и это было моей маленькой местью.
– Ну, ты понимаешь, я так хочу сына… – промямлил он.
– Конечно попробуем, – я снова натянула на губы улыбку. – Не переживай, однажды мы сможем.
– Конечно сможем! – он целомудренно поцеловал меня в лоб.
Николай нерешительно поднялся с кровати, будто не знал, что делать с женщиной, которая согласна разделить с ним ложе. Он всегда вел себя так, словно был крайне неопытен. Возможно, кому-то это понравилось бы, но с учетом моего прошлого с мужем было настолько скучно, что хотелось выть и лезть на стенку. Я могла бы прямо сейчас отложить пяльцы и снять этот халатик с себя так, чтобы он забыл обо всем на свете, кроме того, как сильно хочет меня поиметь. Но тогда у него сразу возникли бы вопросы, откуда я все это знаю и умею.
Ему я сказала, что была жената до него всего один раз, и то недолго, якобы мы с прошлым мужем так и не успели завести ребенка за полгода совместной жизни, а потом он погиб от болезни, и я осталась вдовой. Николай поверил, ведь поддельные документы, выданные мне Отделом, это подтверждали. Помню, однажды я пришла к нему и предложила попробовать сделать это не на кровати. Для начала. Он жутко смутился, сказал, что это не по-христиански и спросил, откуда у меня вся эта дурь в голове. Пришлось наврать, что я вычитала это в одной из дамских книжек. Он потребовал от меня больше такого не читать и уж тем более к нему с такими предложениями не приходить. С тех пор я больше не пыталась ничего предлагать. Итак, сегодня у меня опять день, когда придется имитировать оргазм.
Я воткнула иголку в пяльцы и, наклонившись вперед, сунула их под кровать, таким образом почти полностью открыв ему на обозрение грудь в большом вырезе халата. Затем выпрямилась и, опираясь рукой на кровать, села, изящно и как будто незаметно выпустив ножки из-под халата. Мне не нравилось заниматься с ним сексом из-за скуки и однообразия, но приходилось, муж все-таки. Да и с точки зрения физических ощущений было в целом приятно, просто скучно. И я пыталась получить от этого все удовольствие, какое только могла. Вот и сейчас я немного злорадно наблюдала за тем, как он снимает с себя рубашку и косится на мои ноги и на широкий вырез халата, под которым ничего нет, и не решается ничего сделать.
Его нерешительность для меня – сродни осознанию своей власти над ним, и это приятно ласкает мои эмоции, оживляя их. Иногда кажется, что он меня чуть ли не боится в такие моменты, и я готова в это поверить, потому что не слежу за своим поведением и микродвижениями, за выражением лица, и я вполне могу напугать, сама того не желая. Меня еще надо покорить, и такой овечке, как Николай, это не под силу.
Муж окинул комнату взглядом, решая, куда ему деть рубашку. В нем в такие моменты просыпался нерешительный маменькин сынок, и я терпеливо ждала, замерев, словно хищник на охоте. Ну, ты же сам просил, так давай, действуй! Да вот хотя бы тот же Никита вряд ли упустил бы свой шанс, попадись я ему в руки.
Николай аккуратно повесил рубашку на спинку стула, даже расправил ее, словно пытался тянуть время, и стащил с себя штаны, не поворачиваясь ко мне. Я все еще ждала. Его тело не привлекало меня так, как, например, тело Михаила в свое время, но он хотя бы не был отвратителен. Просто обычный мужчина, немного худощавый из-за нервной канцелярской работы, и меня это устраивало.
Николай остался в одних трусах, так и не решившись их снять, и повернулся ко мне. Я ждала, по-прежнему не отрывая взгляда, так хищник пристально наблюдает за жертвой, ловя каждое движение, подбирая момент для броска. Муж встретился со мной глазами и не выдержал, отвел взгляд в сторону. Правильно сделал, дорогой, потому что это не я твоя, это ты мой. Что бы ты себе ни думал. Иди ко мне, не бойся, я не укушу. Наверное. На моих губах против воли появилась ухмылка. Он боялся. Да, он боялся. Приятное ощущение. Если бы я могла чувствовать эмоции, как раньше, сейчас я бы наслаждалась вдвойне, но даже воспоминания об этом приятны.
Николай подошел к кровати, на которой я сидела, оперся одной рукой на нее, а второй напряженно потянулся к моим губам. Он всегда начинал с поцелуя. Всегда. Каждый раз одно и то же. И каждый раз я играла в эту надоевшую до чертиков игру. Я привычно ответила на его поцелуй. Без излишней страсти, но ему она вряд ли была нужна: скорее напугает, чем поможет. Он медленно надавил мне на плечи, опуская на кровать назад, и я поддалась. Казалось, что если я хоть чуточку воспротивлюсь его действиям, он вскочит и убежит.
Его рука развязала пояс халата и легла на бедро. Скука. Мое внимание опять начало цепляться за совершенно ненужные сейчас вещи. Высокий бежевый потолок недавно отремонтирован – чистый, без единой трещинки. Люстра над нами приглушенно горит новыми электрическими лампочками. Под его левым коленом тихо скрипит кровать, когда он нависает надо мной. Его губы опустились к моей груди, а пальцы поглаживают бедро. Приятно. Тело медленно отзывается, но так тяжело, будто просыпается от долгого сна. Все это так банально. Скучно. На улице лают собаки. Под нами шуршат простыни. Мимо проехала повозка, лошади громко простучали копытами по камню дороги. Муж гладит мои плечи. Я не лежу бревном, мои руки гладят его, изредка задевая его грудь и соски, но я не акцентирую на них внимание, не делаю того, чего он никогда от меня не просил. Маленькая месть за его застенчивость. Не смог сказать мне сам, как именно ему нравится, и я не стану предлагать. Мы снова целуемся. Я в меру возбуждена, и он считает, что этого достаточно. Он сверху, я снизу. Миссионерская поза. Кровать тихо скрипит правой ножкой. На подоконник снаружи села ворона. Николай тяжело дышит. Скука. То ли дело Михаил…
ТОГДА. Михаил
Я нервно ходила по нашему маленькому кабинету из стороны в сторону и задумчиво постукивала по губам свернутыми в маленький рулон бумагами. Это помогало мне думать. В руках я держала нераскрытое дело об убийстве пяти молодых девушек. Оно долго пылилось в полиции, но потом, после ревизии Отдела, было изъято и передано нашей команде вместе с рядом других дел, в которых, по мнению ревизоров, могли быть замешаны чудовища или артефакты. Да, в задачи нашей группы порой входили и такие вещи. Изучив подробно все детали дела, я пришла к выводу, что насчет чудовищ не знаю, а вот к некоторым высокопоставленным чиновникам ниточки тянулись, да все никак вместе не увязывались. В голове зрело ощущение, что я близка к разгадке и все нужные данные у меня уже в руках, но никак не могла ухватить ее за хвост. Все бы сошлось, но не хватало одной лишь детали: артефакт, который мог использоваться для совершения этих преступлений, находится в руках очень уважаемой семьи как семейная реликвия, и эта семья никак напрямую не связана с обвиняемым… Я резко остановилась, когда вдруг вспомнила. Да ведь жена главы этой семьи до замужества носила другую фамилию! Она его сестра, и вполне могла передать брату артефакт. Чтоб взяло меня и мою дурную память, это же так просто! Я расплылась в улыбке. Похоже, теперь мы прижмем этих чиновников, и в отличие от полиции, которая давно у тех под рукавом, Отдел им неподвластен.
От счастья захотелось прыгать до самого потолка, и я бросила взгляд на Михаила. Тот сидел, склонившись над столом и перебирал бумаги. Во время работы, когда приходилось много читать и думать, он задумчиво разбрасывал бумаги по столу и не замечал даже, как они слетают на пол, а убирался уже потом, вот как сейчас. И это значит, что он не занят. Я подошла к двери кабинета, закрыла ее на замок и повернулась.
– Я это сделала! – гордо заявила я, подошла к столу и бросила на него трубочку бумаг. – Теперь мы можем прижать хвост этому драному коту Коновалову.
– Поздравляю, солнце, – Михаил оставил бумаги в покое, поднял на меня взгляд и улыбнулся. – А у меня пока глухо, хотя очень похоже на работу баньши.
Пока он говорил, я оперлась ладонями на стол, нависла над ним:
– Влад вчера уехал в командировку в другую страну. На неделю, – с обидой и обвинением в голосе сообщила я.
Михаил молча внимательно смотрел на меня, и пока я говорила, его улыбка становилась все шире. Конечно же он догадывался, к чему я веду.
– Да, я знаю, – отозвался он.
– И он наверняка вернется раньше, как всегда.
– Наверняка, – согласился Михаил.
Я склонилась к его лицу и коснулась губ, словно собиралась начать поцелуй. Он разомкнул губы, стремясь его продолжить, но я стала медленно отодвигаться, дразня его, заставляя тянуться следом, и продолжила говорить, но теперь уже шепотом:
– Ну так какого черта ты ничего не делаешь и заставляешь меня ждать?
– Ника…
Я так и не дала ему дотянуться до губ, и его голос звучал укоризненно, но в то же время он улыбался. Я снова коснулась его губ, а когда он опять потянулся за поцелуем, не позволила это сделать.
– Это за твоё бездействие, – с улыбкой хмыкнула я.
И в этот же момент, словно наконец не сумев совладать с желанием, он обхватил мое лицо ладонями, не давая отодвинуться, и впился в губы. Михаил любил целоваться, и я от этого была в восторге. Я хмыкнула от распирающего грудь счастья и отдалась во власть его губ. Такие мягкие и теплые, они дарили мне нежные поцелуи. Глубокому и жадному поцелую Михаил предпочитал множество мягких прикосновений губ, и я не удержалась, игриво лизнула, заставив его хмыкнуть с улыбкой. Его поцелуи переместились на край губ, к уху, затем на шею. Я хотела прижаться к Михаилу, но разделявший нас стол мешал, и я решила эту проблему самым простым способом. Не прерывая поцелуй, я медленно забралась на него и осталась стоять на нем на четвереньках, опираясь одной рукой на него, а второй на плечо Михаила, с упоением наслаждаясь моментом.
Михаил провел мне по плотной ткани одежды на плечах, а затем подхватил под мышки и стащил на свою сторону стола, поставил на ноги, лишь на пару секунд оторвавшись от губ, а затем посадил обратно на стол.
– А ты знала, что меня заводит, когда ты в форме? – он усмехнулся мне в губы и снова начал их целовать, но я возмущенно отстранилась, приложив ему палец к губам, и нахмурилась.
– Не знала! И почему же ты молчал?
– Ты такая милая, когда злишься, – он обхватил мой палец губами, и я буквально растаяла от мягкости его языка на подушечке пальца.
Злиться моментально расхотелось. С Михаилом хотелось быть нежной и ласковой, хотелось смеяться и радоваться. И я буквально светилась счастьем, Михаил – мое личное теплое солнце. Я хохотнула, отбирая у него палец и обвивая шею руками, потерлась носом о его нос.
– Ника, если ты не перестанешь, я забуду, что мы на рабочем месте, – прошептал он.
Я от этого заявления расплылась в еще более широкой улыбке и таким же шепотом ответила:
– Забудь… – и снова впилась своими губами в его.
Мои пальцы сами собой расстегнули его жилетку и рубашку, и я с удовольствием коснулась обнаженного торса. Руки легли ему на пояс выше штанов, чтобы ощущать теплую кожу всей поверхностью ладони. Ноги сами обхватили его, я стремилась прижаться как можно ближе.
– Не шевелись, – наполовину попросила, наполовину приказала я, оторвавшись наконец от его губ.
Мои губы скользнули ему на шею, затем на грудь. Михаил знал, что я наслаждалась, губами исследуя его подтянутое тело, ласково водя пальцами по крепкому торсу, и ему это нравилось. Ему нравилось, что я получаю удовольствие, в какой бы форме это ни происходило. Я получала от него то, чего мне так не хватало: чуткости, нежности, возможности следовать своим капризами и желаниям, какими бы они ни были. Его пальцы зарылись мне в волосы и медленно сводили с ума мягкими поглаживаниями, словно говорившими, что я все верно делаю, награждавшими меня за то, что я получаю удовольствие, и доставляю его ему.
Я услышала, как громыхнул слишком резко отодвинутый стул, и даже на секунду отвлеклась от своего приятного занятия, чтобы посмотреть, что произошло. Михаил, воспользовавшись этим, подхватил меня со стола и вместе со мной резко развернулся, усадив на подоконник. Я ликующе рассмеялась его порыву, лишь крепче прижав его к себе ногами, а он схватился за мою рубашку, выдернул ее из штанов и опустил ладони мне на пояс, медленно поднимая их, ведя к ребрам. Его губы вожделенно потянулись к моим, чтобы принести новую порцию ласки, а затем бросились исследовать шею, плечи, руки, и его пальцы обнажали эти части моего тела. Он словно впал в беспамятство от удовольствия и не отдавал себе отчёт в своих действиях.
Горячее летнее солнце грело мне спину сквозь стекло, приятно дополняя поцелуи, и я наслаждалась, вбирая в себя каждую секунду происходящего, словно цветок, ловящий лучи солнца. Михаил всегда был для меня именно таким солнцем, которого хотелось больше и больше, которое грело и дало жизнь и счастье.
Он впился в мои губы, и растрепавшиеся волосы влезли в наш поцелуй. Я издала смешок ему прямо в губы, и Михаил хмыкнул вместе со мной. Убрал волосы с моих губ, вновь коснулся своими, но поцелуй не был долгим, он стал целовать мне щеку, висок, ухо, шею, почти неотрывно скользя по ним губами. Ему было так же хорошо, как и мне, я ощущала его эмоции. Ему нравилось, как я смеюсь. Ему нравилось, когда я возбуждена. Ему почти все во мне нравилось. И он играл со мной в эту забавную приятную возбуждающую игру.
Он слегка прикусил мне ухо, и я от удовольствия крепче сжала его ногами, стремясь прижаться так близко, как только можно. Мой. Он мой. Полностью. Целиком и безвозвратно. Только мой. Его поцелуи переместились мне во впадинку шеи, затем спустились ниже в декольте. Тяжело дыша, я запустила пальцы ему в волосы, сжимая их от удовольствия. Смешки с моей стороны уже прекратились, теперь я лишь тихо довольно постанывала. Я откинула голову назад, открывая шею. Его пальцы закопались под пояс моих штанов и легли на бедра.
– Я люблю тебя, Ника. Только тебя. И далее если захочу, никогда не смогу разлюбить, – проговорил он мне в грудь и провел по ней зубами так, словно собирался укусить.
Дрожь удовольствия пробежалась по моему телу. Не только физическое, но и моральное, и эмоции, которые я так четко ощущала: мои и его. Все это смешивалось в настолько приятный коктейль, что я, казалось, сходила с ума от удовольствия. Я сама быстро потянулась к нему, уткнулась в шею, носом заставляя его поднять подбородок, и несильно укусила за шею, еле сдерживаясь, чтобы не сомкнуть зубы крепче. Михаил разжигал во мне страсть слишком легко, и я за это одновременно и любила, и ненавидела его, и эта смесь эмоций только усиливала возбуждение. Я вцепилась ногтями ему в плечи и прошептала только одно слово, которое он так любил:
– Хочу…
Мы с ним уже давно придали этому слову множество дополнительных смыслов. Только что я буквально сказала ему, что хочу его прямо здесь и сейчас, что он должен избавить меня от всей одежды и что может делать со мной все, что хочет. Михаил всегда терял голову от этого слова, от обилия смыслов в нем и от желания, которое он испытывал, когда слышал его. От одежды он меня избавил быстро. Его поцелуи стали менее нежными, более страстными. Мы оба потеряли голову и наши действия стали менее осознанными – мы двигались по наитию, отдаваясь во власть эмоций. И спроси нас потом, вряд ли мы смогли бы вспомнить, что именно делали. Мы любили друг друга и доставляли друг другу удовольствие.
СЕЙЧАС. Отдел
Утро. Еще одно утро в череде бесконечных одинаковых дней. Сегодня кошмар меня тоже не коснулся, после блокирующей способности инъекции я всегда получала облегчение на пару недель. Николай не стал меня будить, собирался тихо, но я все равно проснулась. Виду, впрочем, не подала, общаться не было никакого желания, как всегда бывало после проведенной с ним ночи. Только когда за ним закрылась дверь, я села, спустила ноги с кровати, достала из-под нее пяльцы с иголкой в ткани и бросила их на кровать. Сегодня я точно закончу эту бисерную лошадку, но для начала надо привести себя в порядок: умыться и позавтракать.
Я как раз выходила из ванной комнаты в домашнем халате, когда услышала возню в прихожей. Николай, похоже, что-то забыл. Логика услужливо подсказала: утро пасмурное, значит он вернулся за зонтом. Ладно, все-таки стоит с ним поздороваться и пожелать удачного дня. Я вышла из небольшого вытянутого коридорчика в проем, ведущий в крупную прихожую, и замерла. В моем доме находилось двое незнакомых мужчин. Плохо одетые, чумазые, со свалявшимися волосами и в обносках – низший класс нашего общества. У одного из них был нож, у другого пистолет. Впрочем, после оружия, которым снабжался Отдел еще двадцать лет назад, называть это убожество пистолетом у меня язык не поворачивался, но на таком расстоянии даже оно могло стать смертоносным. Мужчины меня заметили, и пистолет поднялся дулом в мою сторону. Мозг включился в давно забытый режим опасность и моментально оценил ситуацию. Оружия у меня нет. Назад – бежать по пустому коридору без прикрытий, успеют выстрелить в спину. Единственный выход и окна перекрывают они. Без шансов.
– А ну стоять! – хрипло рявкнул один.
– Стреляй, чего ждешь? – занервничал второй.
– Да ладно, она беззащитна. Ты посмотри, какая цыпа. Слышь, ты, сними халат.
Отлично, вот и мое оружие нашлось. Я состроила испуганное выражение лица и потянула за пояс. Полы халата разошлись, открывая лишь вертикальную полосу обнаженного тела между грудей и идущую до самого пола. Ну же, давайте, пускайте слюни, как шавки перед куском мяса, и это станет вашей погибелью.
На тело жаловаться мне было грех. Мягкая нежная кожа, плавные изгибы, округлости ровно там, где надо, упругая естественная грудь. Но сначала надо показать самую малость, чтобы захотелось больше.
– Снимай, – мужчина дернул дулом, словно указывал. – Все снимай.
– Слушай, давай просто убьем и уйдем. Она же бывший агент, – второй все еще слушал свой здравый смысл, хотя его глаза тоже были прикованы ко мне.
Я тем временем подняла руки, положила ладони себе на плечи, и поддела ноготками края халата, спуская его с плеч, однако заставляя повиснуть на локтях. Теперь одежда не скрывала ничего важного: грудь обнажена, живот и все, что ниже, открыто, разве что бедра скрыты от взгляда полами халата.
– Да насрать. У нее дара нет, забыл? Цыпа, ты продолжай, продолжай.
Они еще и осведомлены о моем даре? Чувство опасности теперь буквально взвыло во мне.
– Можешь потрогать, если хочешь. Что угодно со мной делай, только не убивай, – я умоляла его с глупым выражением покорности на лице.
– Не волнуйся, цыпа, – повелся на мое актерское мастерство он. – Пока выполняешь мои указания, будешь жива.
Он подошел ко мне, и его напарник, помедлив, направился следом, продолжая нервничать.
– Слушай, просто пусти ей пулю в лоб, а? – но судя по взгляду, он этого не так уж сильно хотел.
– Снимай с себя халат. Совсем.
Я сбросила халат и осталась стоять обнаженной под двумя голодными похотливыми взглядами. Это мне и было нужно, в такие моменты мужчинам отказывает здравый смысл. Я выждала, пока мужчина с пистолетом подойдет поближе, по-кошачьи потянулась к нему как будто для того, чтобы прильнуть поближе, а сама схватила за плечи для лучшей опоры и нанесла ему два быстрых удара коленом между ног. Он взвыл, и в тот же момент я выхватила из ослабевших на секунду пальцев пистолет, направила на его напарника. Тот успел лишь замахнуться ножом, прежде чем словил выстрел. Первый к этому моменту очухался, но сразу получил локтем в челюсть, а затем и смертельную дозу пороха прямо в лицо, и свалился к моим ногам. Я презрительно окинула взглядом трупы на ковре. Они выглядели, как конец моей мирной жизни. Хотя если я прямо сейчас доберусь до Отдела, их группа зачистки может устранить все еще до того, как муж вернется. А если соседи слышали выстрелы, Отдел придумает мне какую-нибудь сказочку. Вот только не хотелось бы трупы оставлять без присмотра. Прямо сейчас я очень пожалела, что мы с мужем не раскошелились на такую полезную новинку, как телефон. Ладно, черт с ними, с трупами, не убегут, некромантов рядом нет.
Я так и стояла обнаженная, с оружием в руках, когда рядом раздались редкие хлопки в ладоши, прервавшие мои размышления.
– Браво, госпожа. Браво.
Я резко развернулась, направляя оружие на нового гостя. Одет опрятно в темный помятый брючный костюмчик. Воротник белой рубашки торчал растрепанно, его владелец явно торопился во время сборов.
– Вы кто такой?
– Я – особый агент Отдела. Мы узнали, что на вас будет совершено нападение, и меня послали вас предупредить, а также оказать посильную помощь.
– Агенты всегда ходят группами. Минимум парами, – недоверчиво отозвалась я. – И где ваша форма?
– У меня сегодня выходной, просто я живу к вам ближе всех. Теперь можете сдать оружие и одеться, я вас подожду, а затем вам как свидетелю надлежит проследовать со мной в Отдел.
Сердце тревожно ныло, поэтому оружие отдавать я не собиралась, но его слова были похожи на правду. Я опустила оружие и наклонилась, чтобы поднять халат, как вдруг вспомнила важный факт. Агенты Отдела при исполнении всегда представляются. Это на уровне рефлексов, буквально в крови, в нас эту привычку вбивают чуть ли не с детства. И я развернулась, снова наставляя на своего собеседника оружие. Но его на месте уже не оказалось. Пропал…
Я медленно попятилась, прислушиваясь к каждому шороху. Босые ноги почти не издавали звуков, тихо шурша по ковру. Из кухни раздался стук ботинок. Зачем он залез на стол? Если попытается вылезти через окно, я услышу: рама скрипит, когда ее открываешь. Однако звуки стихли, словно он замер на столе.
Стало слишком тихо, настолько, что это давило на уши. Я замерла посередине прихожей, согнув руки в локтях и прижимая к обнаженной груди холодный пистолет. Позади меня дверь, стена и окно, этаж второй, опасности оттуда не будет. Коридор легко простреливается. На что он рассчитывает?
Внимание охватило все вокруг. Тишина. Тишина. Мое дыхание слышно. Стук сердца. Унимаю его, перестаю дышать. Тишина. Шорох!
Я вскинула пистолет на звук над своей головой и нажала курок. И в тот же момент поняла, что промахнулась, пуля не попадет, и я бросилась в сторону кувырком, но ничего больше не случилось, снова повисла тишина. Я подняла глаза. Мужчина свешивался сверху, на половину туловища сквозь потолок. Откуда у него способность ходить сквозь стены? Артефакт раздобыл?
Я стояла и задумчиво разглядывала труп. Признаться, выглядел он отвратительно, и если бы не опыт подобных зрелищ, наверняка меня бы уже выворачивало наизнанку. Его голову разнесло в кровавые брызги по всему потолку. Я промахнулась, но пистолет стрелял так криво и косо, что случайно попал в цель.
Из обмякших пальцев неудачливого противника вывалился нож и звякнул об пол, и в тот же момент дверь распахнулась, выбитая с ноги. Я бросилась в сторону, свалилась на колени и приподняла один из трупов, прячась за него. Другого укрытия здесь все равно не было.
– Особая служба императора! Всем поднять руки! – гаркнул мужской голос.
Его усатый обладатель в знакомой синей форме влетел внутрь и выстрелил в воздух.
– Не стреляйте! – крикнула я. – Я кладу оружие!
На мужчину, случайно попавшему выстрелом в несчастный висящий сверху труп, из кармана оного вывалился портсигар, ударил по голове, раскрылся и свалился на пол, рассыпав сигары. Я усмехнулась, когда тот чертыхнулся, и, оставив труп в покое, положила оружие на пол, впрочем, не слишком далеко.
– Я здесь одна, – сообщила я ему, поднимаясь.
Увидев мою наготу, мужчина смутился и кашлянул. Из-за его спины в синей похожей на шинель форме руководителя группы вышла рыжеволосая женщина. Брат в свое время ходил в таком же обмундировании.
– Госпожа Лазарева? Вы в порядке? – уточнила она, разглядывая меня с ног до головы.
Мужчина тем временем тактично отвернулся и стал излишне внимательно разглядывать труп в потолке, но быстро опустил взгляд:
– Какой кошмар, – разнервничавшись, произнес он.
Пфф, какие мы слабонервные.
– Да, – я скрестила руки на груди. – Сюда срочно нужна группа зачистки. Муж придет нескоро, но все-таки стоит поторопиться.
– Позвольте представиться. Анна Пламенева, действующий агент при исполнении.
– Избавьте меня от формальностей. Ваши имена мне неинтересны.
Раздражение и злость полыхали внутри. Не знаю, во что я вляпалась, но хотелось побыстрее с этим закончить.
– Госпожа Лазарева! – женщина моментально вспыхнула. – Мы здесь, чтобы помочь вам, и совершенно не обязательно вести себя так некультурно! И оденьтесь, не смущайте мне агентов, иначе это можно расценить как помеху действиям агента при исполнении.
– Или как некомпетентность агентов, которые не могут адекватно действовать, когда рядом находится всего лишь обнаженная женщина! – парировала я. – Не нужно тыкать мне в нос правила Отдела, я знаю их получше вас, госпожа Пламенева.
Я наклонилась за халатом и накинула его на себя:
– Потрудитесь вызвать группу зачистки и за сим оставить меня в покое. А вы, уважаемый агент с премерзкими усиками, уже можете повернуться.
Усатый с усмешкой обернулся:
– Знаешь, Анна, а я думал, что это у тебя скверный характер.
– Ищи бревно в своем глазу, нечего в моем пылинки разглядывать, – недовольно отозвалась та.
Их перебранку прервал третий, только что вошедший агент помоложе:
– Анна, все чисто. Соседей дома нет.
– Отлично, – отозвалась она – Госпожа Лазарева, будьте любезны проследовать с нами в Отдел для написания объяснительной.
– О нет, слушайте, это слишком жестоко. Я уже не работаю на Отдел, хватит с меня объяснительных! – я примирительно подняла ладони, саркастируя с каменным выражением лица. – Если вы со мной так от обиды поступаете, так давайте извинюсь, и разойдемся полюбовно.
Усатый хмыкнул, но получил в ответ злой взгляд своего рыжеволосого командира, и ему вдруг срочно понадобилось потрогать свои усы, что позволило скрыть улыбку.
– В таком случае мы будем вынуждены опросить вас прямо здесь и записать показания самостоятельно. Но вы ведь не хотите искажения фактов?
Шантажировать? Меня?! За невинную шутку? Да как она смеет!
– Засуньте, госпожа Пламенева, ваши угрозы себе в вашу упругую симпатичную задницу… – начала распаляться я, но меня перебили.
– Эй-эй, ну хватит уже, милые дамы, – вмешался агент помоложе, его усы хотя бы накручивать на палец было нельзя. – Давайте начнем все сначала. Госпожа Лазарева, у вас чудесные ножки. Но даже несмотря на это вам все же придется пройти с нами. А мы пока займемся всем этим.
Он развел руками, показывая на бардак вокруг. Ладно, так и быть, все мы перегнули палку.
– Учтите, тут еще потолок чинить, так что советую заняться этим немедленно. Я сейчас оденусь и буду готова.
Кажется, после этих слов все глубоко и облегченно вздохнули.
И снова знакомые стены Отдела. Я сидела в приемной, ожидая, пока освободится местное начальство. Со мной очень хотели пообщаться, и возможно, после этого никаких бумажек заполнять не придется. Я обмахивалась собственной шляпкой, в коридоре было душновато. А может это мне только казалось? Редкие люди прохаживались по коридору по своим делам. В Отделе можно было встретить четыре типа людей: химики, охранники, агенты и местные бюрократы-канцеляриты, которых мы в свое время звали просто канцы. И у каждого из этих типов людей была своя форма. Химики ходили в белых халатах. Охрана носила военную форму. Канцы все как один надевали черные штаны, белые рубашки и черные жилетки, ни в коем случае не клетчатые. А агенты носили стандартную темно-синюю форму с золотистыми вставками, отдаленно напоминающую военную, но не военно-парадную, а военно-удобную, поскольку это был боевой костюм. И только я одна, словно бельмо на глазу, сидела здесь в своем светлом платье кремового цвета с соломенной шляпкой в руках.
Из-за угла вывернул очередной агент и мельком покосился в мою сторону. Я уже привыкла, что на меня глазеют здесь все подряд, поэтому даже не сразу обратила внимание на него.
– Вероника?!
Удивленный возглас, смутно знакомый голос и фамильярность обращения заставили меня посмотреть на этого человека.
