Текст книги "Удивительные приключения дядюшки Антифера (иллюстр.)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава одиннадцатая,

в которой Жильдас Трегомен заявляет, что его друг Антифер близок к помешательству

Итак, душеприказчик Камильк-паши нотариус Бен-Омар и его клерк явились на условленное свидание. Они ни за что бы его не пропустили! Ведь прошло уже несколько дней, как эти двое приехали в Суэц, и легко себе представить, с каким нетерпением ждали они встречи с малуинцем!

По знаку дядюшки Антифера, Жюэль и Жильдас Трегомен замерли на месте. Все трое ловко притворились, будто так увлечены разговором, что ничто другое их не интересует.

Бен-Омар приблизился, приняв свою обычную угодливо-подобострастную позу.

Никто даже виду не подал, что замечает его присутствие.

– Итак, господин…– осмелился произнести нотариус таким елейным голосом, на какой только был способен.

Дядюшка Антифер повернул голову и окинул его равнодушным взглядом, словно видел впервые.

– Господин… это я… это я…– повторял нотариус, отвешивая поклоны.

– Кто… вы такой?

Понять это можно было только так: на кой черт ты мне сдалась, египетская мумия, вылезшая из своего ящика?

– Но… это же я… я… Бен-Омар.,, нотариус из Александрии… неужели вы меня не узнаете?…

– Разве мы знакомы с этим господином? – спросил Пьер-Серван-Мало, подмигнув своим спутникам.

– Мне кажется,– ответил Жильдас Трегомен, который пожалел растерявшегося нотариуса,– это господин Бен– Омар, с которым мы уже имели удовольствие встречаться…

– В самом деле… в самом деле…– Дядюшка Антифер словно старался воскресить в памяти что-то очень далекое, давно минувшее.– Да, да, кажется, вспоминаю… Бон-Омар… или Бен-Омар…

– С вашего разрешения – Бен-Омар…

– И… что вы здесь делаете?

– Как… что я здесь делаю? Я жду вас, господин Антифер.

– Вы ждете меня?…

– Ну конечно!… Разве вы забыли?… Свидание, назначенное в Суэце…

– Свидание? А зачем? – ответил малуинец, так превосходно разыграв сцену удивления, что сумел провести даже многоопытного нотариуса.

– Как – зачем?… А завещание Камильк-паши… Этот остров… и миллионы…

– Мне кажется, вы могли бы сказать, что это мой остров.

– Да… ваш остров… Я вижу, память к вам возвращается… и, так как завещание вменяет мне в обязанность…

– Так и будет, господин Бен-Омар… Доброе утро? Доброе утро!

И, не сказав «до свидания», он движением плеч дал понять Жюэлю и Трегомену, чтобы те следовали за ним.

Они уже удалились от вокзала, когда нотариус снова их догнал.

– Где вы думаете остановиться в Суэце? – спросил он.

– В какой-нибудь гостинице,– ответил дядюшка Антифер.

– Не подойдет ли вам гостиница, где остановился я с моим клерком Назимом?

– Та или другая, совершенно безразлично… Для тех сорока восьми часов, что мы здесь проведем…

– Сорока восьми часов? – переспросил Бен-Омар с нескрываемым беспокойством.– Разве вы еще не достигли конечной цели своего путешествия?…

– Ни в коем случае,– ответил дядюшка Антифер,– нам предстоит еще плавание…

– Плавание?! – воскликнул нотариус и так изменился в лице, будто палуба корабля уже качалась у него под ногами.

– Да, плавание на борту пакетбота «Оксус», отходящего в Бомбей…

– В Бомбей!…

– …который послезавтра уходит из Суэца. Я приглашаю вас принять участие в поездке, так как ваше общество нам навязано…

– Где же этот остров?…– с отчаянием спросил нотариус.

– На своем месте, господин Бен-Омар.

И дядюшка Антифер, сопровождаемый Жюэлем и Трегоменом, направился в ближайшую гостиницу, куда вскоре был доставлен и их легкий багаж.

А Бен-Омар вернулся к Назиму. Наблюдательный человек мог бы заметить, как непочтительно встретил нотариуса так называемый клерк. Ах! Если бы не этот причитающийся ему с миллионов процент, если бы не страх, внушаемый Сауком, с какой бы радостью послал он к черту и наследника, и это завещание Камильк-паши, и этот неведомый остров, в поисках которого нужно преодолевать моря и континенты!…

Если бы нашему малуинцу сказали, что арабы Суэц некогда называли Суейс, а египтяне – Клеопатрис, он бы, не задумываясь, ответил:

«Для моих дел совершенно безразлично, как его называли раньше!»

Этому нетерпеливому человеку даже в голову не приходило осмотреть, скажем, мечети – старинные здания, не отличающиеся, впрочем, особым своеобразием, две или три площади, из коих самая любопытная – хлебный базар; дом, обращенный фасадом к морю, служивший резиденцией генералу Бонапарту.

Но Жюэль, в отличие от дядюшки Антифера, решил употребить свободное время на осмотр этого малопривлекательного, невзрачного и грязного города, насчитывающего пятнадцать тысяч жителей.

Молодой капитан вместе с Жильдасом Трегоменом успел обойти за два дня все улицы и закоулки и обследовать Суэцкий рейд, где не менее пятисот кораблей могли бы найти удобную якорную стоянку, не рискуя сесть на мель. Глубина рейда достигает здесь шестнадцати – двадцати метров, и это надежное укрытие от преобладающих в здешних местах в любое время года северо-западных ветров.

Благодаря железной дороге, соединяющей Каир и Александрию, Суэц вел морскую торговлю еще до того, как решили построить канал. По своему положению в глубине одноименного залива, который вдается на сто восемьдесят шесть километров в материк между египетским побережьем и Синайским полуостровом, Суэц господствует на Красном море [218]  [218]Красное море Индийского океана, между Африкой и Аравийским полуостровом. Соединяется на юге Баб-эль-Мандебским проливом с Аденским заливом и Аравийским морем, на севере – Суэцким каналом (с 1869 г.) со Средиземным морем. Длина 1932 км, ширина до 305 км. Одно из самых теплых (32°) морей.


[Закрыть]и пусть медленными шагами, но уверенно идет к расцвету.

Но, скажем еще раз, все это ни в малейшей степени не интересовало дядюшку Антифера. В то время как оба его спутника бродили по городу, он почти не покидал великолепного пляжа, бывшего одновременно местом для прогулок. Правда, дядюшка Антифер чувствовал, что за ним неотступно следят то Назим, то Бен-Омар. Они не приближались к нему, но и не спускали с него глаз. Впрочем, малуинец делал вид, будто ничего не замечает. Погруженный в свои неотвязные мысли, Антифер сидел на скамье, сверля взглядом горизонт Красного моря и как бы стараясь увидеть то, что недоступно постороннему взору. Иногда его воображение настолько подчинялось навязчивой идее, что ему начинало казаться: он видит остров… его остров… возникающий в туманной дали… там, на юге… Это было похоже на мираж, какой часто появляется у этих песчаных берегов,– чудесный феномен, обманывающий зрение.

Утром одиннадцатого марта пакетбот «Оксус» закончил наконец приготовления к отплытию и погрузил уголь, необходимый для перехода через Индийский океан, включавший обычные стоянки в промежуточных портах.

Не следует удивляться, что дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль прибыли на пакетбот уже на рассвете, опередив Бен-Омара и Саука.

Этот большой пакетбот, предназначенный в основном для коммерческих грузов, приспособлен и для перевозки пассажиров, следовавших в Бомбей; лишь немногие должны высадиться в Адене и Маскате.

К одиннадцати часам утра «Оксус» снялся с якоря и вышел на длинный фарватер Суэца. Поднялся довольно свежий северо-западный ветер, имевший тенденцию перейти в западный. Так как из-за частых остановок путешествие продлится не меньше двух недель, Жюэль заказал каюту с тремя выдвижными койками – для послеобеденного и ночного сна.

Само собой разумеется, что Саук и Бен-Омар заняли другую каюту. Нотариус выходил из нее весьма редко и очень ненадолго. Дядюшка Антифер, твердо решив свести до минимума общение между обеими сторонами, объявил об этом нотариусу со свойственной ему деликатностью медведя:

– Господин Бен-Омар, мы путешествуем вместе, это решено, но каждый идет своей дорогой. Я пойду по моей, вы – по вашей… Достаточно того, что вы засвидетельствуете мое вступление во владение наследством, и баста! А затем, я надеюсь, мы будем иметь удовольствие никогда больше не встречаться ни на этом, ни на том свете!…

Пока «Оксус» спускался вдоль залива, защищенного возвышенностями перешейка, плавание было так же спокойно, как по озеру. Но когда он вышел в Красное море, ветры, налетающие из аравийских пустынь, встретили его довольно сурово. Началась такая сильная бортовая качка, что заболели большинство пассажиров. Назима, по-видимому, качка беспокоила не больше, чем дядюшку Антифера и Жюэля, и не больше, чем Жильдаса Трегомена, реабилитировавшего в своем лице корпорацию моряков-пресноводников. Что же касается нотариуса, то никаким пером не описать то жалкое состояние, до которого он дошел. Он ни разу не показался ни на палубе, ни в салоне, ни в столовой. За все время плавания его вообще никто не видел, слышали только его жалобные стоны, доносящиеся из-за двери каюты. Действительно, для него было бы лучше превратиться на время путешествия в настоящую мумию… Славный Трегомен, сострадающий несчастному, навещал его, что никого не удивляло, потому что все знали доброту и отзывчивость этого человека. Дядюшка же Антифер, не простивший Бен-Омару попытки похитить его широту, только пожимал плечами, когда Жильдас пробовал разжалобить его и вызвать сочувствие к несчастному больному.

– Ну что, лодочник,– говорил он Трегомену, грызя свой чубук [219]  [219]Чубук – трубочка, через которую тянут дым в курительной трубке (сейчас называется мундштук, а чубуком именуют ту часть трубки, куда закладывается табак).


[Закрыть]и перекатывая его из стороны в сторону,– вывернуло твоего Омара наизнанку?…

– Да, это так…

– С чем тебя и поздравляю!

– Старина, неужели ты не навестишь его… хоть один разок?…

– Конечно, лодочник, конечно!… Я непременно навещу его… когда от Омара останется одна скорлупа!

Ну можно ли серьезно говорить с человеком, который так отвечает, да еще заливается при этом смехом!

Но если нотариус во время плавания никому не докучал своим присутствием, то его клерк Назим часто вызывал в дядюшке Антифере вполне законное раздражение. Нельзя сказать, что Назим навязывал ему свое присутствие… Нет! Да и зачем ему это делать, раз они не могли беседовать: ведь считалось, что Назим не знает французского языка… Но мнимый клерк всегда оказывался рядом; он подглядывал исподтишка за малуинцем, словно выполняя поручение своего патрона. С каким бы наслаждением дядюшка Антифер швырнул его за борт!… Если, конечно, допустить, что египтянин потерпит подобное с собой обращение.

Переход по Красному морю был труден, хотя еще и не наступила невыносимая жара. В такое время, как известно, работу у паровых котлов могут выдержать одни арабы – только они способны переносить жару, при которой яйцо сваривается в несколько минут.

Пятнадцатого марта «Оксус» достиг наиболее узкого места Баб-эль-Мандебского пролива. Оставив по левому борту английский остров Перим, три француза приветствовали флаг своей родины, развевающийся над крепостью Обок на африканском берегу [220]  [220]Имеется в виду берег Французского Сомали, тогдашней колонии на востоке Африки, омываемой с севера Аденским заливом.


[Закрыть]. Затем пароход вышел на морской простор Аденского залива и направился к порту, носящему то же название. Здесь должны высадиться несколько пассажиров.

Аден – еще один ключ в связке ключей Красного моря, висящей на поясе Великобритании, этой хлопотливой, вечно озабоченной хозяйки! Благодаря острову Перим, превращенному ею во второй Гибралтар, она держит в своих руках вход в этот коридор длиною в шестьсот лье, ведущий в Индийский океан. Хотя гавань Адена понемногу заносит песком, она располагает, однако, обширной и удобной якорной стоянкой на восточной стороне, а на западной – таким хорошим доком, что в нем может укрыться целый флот. Англичане обосновались в Адене с 1823 года. Этот город, процветавший еще в XI и XII веках, как бы самой судьбой предназначен стать огромным складом, куда стекались товары из далеких восточных стран.

К тридцати тысячам жителей Адена в тот вечер прибавились еще три человека, три француза. В течение двадцати четырех часов Франция была представлена здесь тремя отважными малуинцами.

Дядюшке Антиферу и в голову не приходило сойти с пакетбота. Он коротал время, бранясь из-за случайной стоянки, которая, к его величайшему негодованию, сделала возможным появление на палубе «Оксуса» нотариуса Бен-Омара. Но в каком виде! О Боже! У него едва хватило сил дотащиться до юта.

– Неужели это вы, господин Бен-Омар? – произнес Пьер-Серван-Мало с напускным удивлением.– Ба! А ведь я вас не узнал!… Так вы вряд ли дотянете до конца путешествия!… На вашем месте… я остался бы в Адене…

– Я бы и сам этого хотел! – пролепетал несчастный, и голос его был тих, как легкое дуновение ветерка.– Несколько дней отдыха могли бы поставить меня на ноги… и если бы вы согласились подождать следующего пакетбота…

– Очень жаль, господин Бен-Омар, но я тороплюсь вручить вам кругленькую сумму, которая вам причитается, и, к величайшему моему огорчению, задерживаться в пути не могу!

– А еще далеко?

– Больше чем далеко! – ответил дядюшка Антифер, описав рукой дугу совершенно немыслимого диаметра.

После этого Бен-Омар, тащась, как лангуста [221]  [221]Лангуста – большой морской рак с твердым панцирем, без клешней; водится в Средиземном море и Атлантическом океане.


[Закрыть], добрался до своей каюты, надо полагать, не очень ободренный состоявшимся разговором.

Жюэль и Трегомен вернулись на пакетбот к обеду и, конечно, не стали делиться с Антифером своими впечатлениями от посещения Адена – все равно он не стал бы их слушать.

На следующий день, после полудня, «Оксус», выйдя в море, не мог, к сожалению, похвастаться приемом индийской Амфитриты [222]  [222]Амфитрита – в греческой мифологии нимфа, супруга бога моря Посейдона.


[Закрыть]. Жильдас Трегомен произносил: «Амфитрюиты». Богиня была своенравна, капризна, раздражительна, и это дало себя знать на борту парохода. Лучше и не думать о том, что происходило в каюте Бен-Омара! Если бы его вынесли на палубу завернутым в одеяло и захотели бросить с ядром на ногах в объятия упомянутой богини, вряд ли у него хватило бы сил воспротивиться преждевременной погребальной церемонии.

Погода улучшилась только на третий день, когда потянул северо-восточный ветер, что дало возможность пакетботу укрыться у Хадрамаутского берега [223]  [223]Хадрамаут – историческая область в британском протекторате Аден.


[Закрыть].

Нетрудно догадаться, что если Саук переносил все превратности плавания безболезненно и не чувствовал физических страданий, то совсем иным было его моральное состояние. Зависеть от какого-то проклятого француза, быть вынужденным следовать за ним до… до тех пор, пока он не остановится!… Случится ли это в одном из портов, лежащих на пути «Оксуса» – в Маскате, Сурате или Бомбее?… Не поплывет ли малуинец дальше, через Ормузский пролив, если намерен высадиться в Маскате?… А вдруг целью путешествия окажется один их бесчисленных островков Персидского залива, где Камильк-паша мог зарыть свои сокровища?…

Из-за этого неведения, этой неопределенности Саук все время находился в состоянии крайнего раздражения. Он с радостью вырвал бы эту тайну из самого нутра Антифера! Сколько раз он старался уловить хотя бы несколько слов из разговоров, которые вели между собой французы! Они-то ведь считали, что он не понимает языка, и могли бы не остерегаться в его присутствии!… Но все его ухищрения оказывались тщетными… Как раз этот мнимый клерк и вызывал у малуинцев особое недоверие. В его внешности было что-то отталкивающее, внушающее отвращение. Это бессознательное инстинктивное чувство испытывали в равной мере и дядюшка Антифер, и его спутники. При виде Саука они сразу удалялись, и это еще больше его злило.

Утром девятнадцатого марта «Оксус» остановился на двенадцать часов у арабского берега в Марбате. Затем направился своим курсом вдоль берегов Омана, поднимаясь к Маскату. Через два дня он обогнет мыс Рас-эль-Хад. Пройдет еще двадцать четыре часа, и «Оксус» бросит якорь в порту столицы имамата, а дядюшка Антифер почти достигнет цели своего путешествия.

Да и пора бы уже прибыть к месту назначения! По мере приближения Маската малуинец становился все более замкнутым. Всем своим существом он стремился к желанному острову, к этому источнику золота и алмазов, перешедшему в его безраздельную собственность. Мысленному взору Антифера открывалась пещера Али-Бабы, переданная ему во владение завещанием Камильк-паши, вздумавшего повторить феерию из «Тысячи и одной ночи».

– Знаете,– сказал он в тот день своим спутникам,– если богатство этого доброго малого, этого египтянина…– он говорил с такой фамильярностью, как племянник о своем американском дядюшке, оставившем ему наследство,-…если это богатство состоит из золотых слитков, я могу попасть в затруднительное положение, когда придется увозить его в Сен-Мало.

– Я вам сочувствую, дядя,– ответил Жюэль.

– Мне думается, мы найдем выход,– осмелился вставить свое замечание Жильдас Трегомен,– если наполним золотом наши чемоданы, карманы и даже шляпы.

– Ты рассуждаешь, как лодочник! – пригвоздил его дядюшка Антифер. Не воображаешь ли ты, что миллион золотом можно захватить под мышку!

– Я думал, старина, что…

– Разве тебе приходилось видеть когда-нибудь целый миллион, да еще золотом?

– Никогда… даже во сне!

– И ты не знаешь, сколько он весит?…

– Понятия не имею.

– Ну, а я знаю, лодочник, потому что я не поленился подсчитать.

– Так скажи.

– Слиток золота стоимостью в миллион весит приблизительно триста двадцать два килограмма…

– Не больше? – наивно спросил Жильдас Трегомен.

Дядюшка Антифер искоса взглянул на него. Удостоверившись, что это замечание сделано без всякой иронии, он почувствовал себя обезоруженным.

– Но,– продолжал он,– если один миллион весит триста двадцать два килограмма, то сто миллионов весят тридцать две тысячи двести…

– Ой! Ой!…– произнес Трегомен.– Уж ты скажешь!

– А знаешь ли ты, сколько понадобится человек, чтобы перенести эти сто миллионов, если каждый возьмет по сто килограммов?

– Ну, говори же, говори, старина…

– Триста двадцать два человека! А так как нас только трое, можешь себе вообразить, какие затруднения возникнут на моем острове! К счастью, мои сокровища состоят главным образом из алмазов и драгоценных камней.

– А ведь дядя и в самом деле прав,– подтвердил Жюэль.

– И я скажу,– добавил Трегомен,– что этот милейший Камильк-паша неплохо все устроил.

– О да! – воскликнул дядюшка Антифер.– Алмазы легко сбыть с рук ювелирам Парижа или Лондона… Какая продажа, друзья мои, какая продажа!… Но, разумеется, я продам не все… нет, не все!

– Ты продашь только часть?

– Да, лодочник, да! – ответил дядюшка Антифер, причем лицо его судорожно подергивалось, а глаза метали молнии.– Да!… Прежде всего, один я оставлю себе… один алмаз в миллион франков… буду носить его на рубашке.

– На рубашке! – повторил Жильдас Трегомен.– Ты будешь просто ослепителен! На тебя невозможно будет глядеть…

– Второй – для Эногат,– продолжал дядюшка Антифер.– От такого камешка она еще больше похорошеет…

– Вряд ли, дядя. Разве можно быть красивее, чем она сейчас? – поспешил прервать его Жюэль.

– Ладно, племянничек, ладно… Ну, а третий алмаз будет для моей сестры!

– Для нашей славной Нанон! – воскликнул Жильдас Трегомен.– Она станет украшена, как Пречистая Дева [224]  [224]Пречистая Дева – одно из названий Девы Марии, Богородицы.


[Закрыть], что на улице Поркон де ла Барбине!… Послушай, ты, наверное, хочешь, чтобы кто-нибудь к ней снова посватался?

Пожав плечами, дядюшка Антифер продолжал:

– Четвертый алмаз предназначен для тебя, Жюэль. Хороший камень. Ты будешь носить его на груди в виде булавки…

– Спасибо, дядя.

– И пятый тебе, лодочник!

– Мне? Разве что приколоть его к форштевню [225]  [225]Форштевень – носовая оконечность судна.


[Закрыть]«Прекрасной Амелии»…

– Нет, лодочник… ты наденешь его на палец… Он будет в кольце… в широком перстне…

– Алмаз на моей толстой красной лапе!… Это мне подойдет, как носки францисканцу [226]  [226]Францисканцы – католические монахи, члены нищенствующего ордена (религиозного объединения), основанного в 1207-1209 годах в Италии.


[Закрыть],– усомнился Трегомен, показывая свою огромную ручищу, пригодную скорее смолить перлинь [227]  [227]Перлинь – корабельный пеньковый канат толщиной в 10-15 сантиметров по окружности.


[Закрыть], чем выставлять напоказ кольца.

– Ничего не значит, лодочник! Не исключена возможность, что ты еще встретишь женщину, которая захочет…

– Кого ты имеешь в виду, старина?… Есть, правда, одна красивая вдова, бакалейщица из Сен-Сервана…

– Бакалейщица!… Бакалейщица!…– закричал на него дядюшка Антифер.– Представляешь ли ты себе, с каким видом она войдет, твоя бакалейщица, в наш семейный круг, после того как Эногат выйдет замуж за принца, а Жюэль женится на принцессе!…

На этом разговор оборвался. Молодой капитан только вздохнул при мысли, что его дядя все еще носится со своими вздорными мечтами… Как внушить ему здравые мысли, если, к несчастью – да, именно к несчастью,– он станет обладателем миллионов!

– Положительно, он сойдет с ума, и очень скоро, если так будет продолжаться,– сказал Жильдас Трегомен Жюэлю, когда они остались вдвоем.

– И я этого опасаюсь! – ответил Жюэль, глядя на своего дядю, бормочущего что-то себе под нос.

Двумя днями позднее, двадцать второго марта, «Оксус» прибыл в порт Маскат. Трое матросов вынесли Бен-Омара из каюты. На кого он был похож!… Это был скелет… или, вернее, мумия, потому что кожа еще держалась на костях многострадального нотариуса!

Глава двенадцатая,

в которой Саук решает пожертвовать одной половиной сокровищ Камильк-паши, чтобы обеспечить себе вторую

Когда Жюэль, по просьбе Жильдаса Трегомена, показал ему на карте точку, где находится Маскат, тот просто не поверил своим глазам. Бывший владелец «Прекрасной Амелии», плававший, как мы знаем, только по Рансу, попал в такую даль… в такую немыслимую даль… к берегам Азиатского континента!

– Итак, Жюэль, мы на самом краю Аравии? – спросил Трегомен, укрепляя очки на носу.

– Да, господин Трегомен, на юго-восточной оконечности Аравийского полуострова.

– А этот залив, похожий на воронку…

– Это Оманский залив.

– А другой, похожий на баранью ногу?

– Это Персидский залив.

– А пролив, что их соединяет?

– Ормузский пролив.

– А где же островок нашего друга?

– Он должен быть где-то в Оманском заливе.

– Если он вообще существует! – заметил Трегомен, удостоверившись предварительно, что дядюшка Антифер не может его услышать.

Маскатский имамат, расположенный между пятьдесят третьим и пятьдесят седьмым меридианами и между двадцать второй и двадцать седьмой параллелями, простирается на пятьсот сорок километров в длину и на двести восемьдесят – в ширину. Сюда следует прибавить еще полосу персидского берега от Ааристана до Могистана, часть побережья Ормуза и Кистрима; кроме того, ту часть Африки, которая тянется от экватора до мыса Дельгаду с Занзибаром, Малинди, Софалой. Если все соединить вместе, то окажется, что владения имама занимают пятьсот тысяч квадратных километров – без малого это площадь Франции. Десять миллионов жителей по национальному признаку делятся на арабов, персов, индийцев, евреев и негров, последних здесь большинство. Из всего сказанного следует, что имам является властителем, заслуживающим внимания.

Поднимаясь по Оманскому заливу в направлении Маската, «Оксус» шел мимо бесплодного пустынного побережья, окаймленного высокими отвесными скалами, напоминающими развалины феодальных замков. Немного позади возвышалось несколько округлых холмов, достигающих пятисот метров высоты; это были первые отроги горной цепи Джебель-Ахбар, которая возносится на три тысячи футов над уровнем моря. Нет ничего удивительного в том, что эта страна так бесплодна,– ведь она не орошается ни одной сколько-нибудь полноводной рекой. И все же шестьдесят тысяч жителей обеспечены продуктами питания благодаря окрестностям столицы. Вокруг Маската в изобилии произрастают виноград, манго [228]  [228]Манго – сладкие, ароматные плоды мангового дерева, растущего в тропических странах. Плоды манго желто-оранжевого цвета, величиной с яблоко.


[Закрыть], персики, фиги [229]  [229]Фиги – деревья семейства тутовых, иначе – смоковницы. Плоды этого дерева обычно называют инжиром, а в сушеном виде – винными ягодами.


[Закрыть], гранаты, арбузы, лимоны, кислые и сладкие, и особенно финики! Финиковая пальма – самое ценное дерево арабских земель. По количеству финиковых пальм здесь судят о доходах поместья и обычно говорят: «Имение в три или четыре тысячи финиковых пальм», точно так же, как говорят во Франции: «Участок в двести или триста гектаров».

Имамат – прежде всего торговое государство, потому что имам не только верховный властитель и мусульманский первосвященник, но и главный купец своей страны. В его государстве насчитывается не менее двух тысяч судов водоизмещением тридцать семь тысяч тонн. Военный флот состоит из ста кораблей, вооруженных несколькими сотнями пушек. В армии числится двадцать пять тысяч человек. Что касается доходов имама, то они достигают двадцати трех миллионов франков. Владея пятью кораблями, он пользуется еще правом реквизировать корабли своих подданных для личных нужд, и это позволяет ему вести торговые дела с большим размахом.

В конечном счете имам – неограниченный властитель государства, завоеванного в 1507 году д'Албукерки, а затем сбросившего с себя португальское иго [230]  [230]Аффонсу д'Албукерки (1453-1515)– португальский завоеватель, положивший начало недолговечной колониальной империи португальцев в Индии. Маскат освободился от португальского ига в 1650 году.


[Закрыть]. Вернув сто лет назад свою независимость, Маскат нашел поддержку у англичан [231]  [231]С 1800 года Маскат стал резиденцией английского политического агента. С того времени власть в Омане фактически перешла в руки англичан. Ныне Маскат является главным городом султаната Оман на юго-востоке Аравийского полуострова.


[Закрыть], которые, несомненно, надеются после Испанского Гибралтара, Аденского Гибралтара, Перимского Гибралтара создать еще и Гибралтар в Персидском заливе [232]  [232]Слово «Гибралтар» здесь употреблено для обозначения проливов, которые могли бы выполнять те же торгово-стратегические функции, что и Гибралтар в Европе,– поставить под контроль владельцев проход из одного моря в другое.


[Закрыть]. Эти упорные англосаксы [233]  [233]Англосаксы – общее название германских народов, наводнивших Великобританию в VI веке; ныне так иногда именуют уроженцев и жителей Британских островов в отличие от других англоязычных людей.


[Закрыть]намерены, как видно, «гибралтаризовать» все проливы, имеющиеся на земном шаре.

Интересно, собрали ли дядюшка Антифер и его спутники, прежде чем покинуть Францию, какие-нибудь сведения о Маскате, о его политической, промышленной и торговой жизни?

И не подумали даже!

Могла ли их интересовать эта страна?

Никоим образом, их внимание приковано только к одному из островков в заливе.

Но не воспользуются ли они случаем познакомиться хотя бы в общих чертах с современным положением этого государства?

Да, но лишь поскольку решили связаться с официальным представителем Франции в этом уголке Аравии.

Разве в Маскате есть французский резидент? [234]  [234]Резидент – гражданин какой-либо страны, постоянно проживающий в иностранном государстве и выполняющий дипломатические поручения.


[Закрыть]

Есть после договора, заключенного в 1841 году между имамом и французским правительством.

А для чего нужен здесь официальный представитель Франции?

Для того, чтобы давать необходимые справки своим соотечественникам, когда они попадают по воле случая на побережье Индийского океана.

Пьер-Серван-Мало почел за благо нанести визит французскому резиденту. И в самом деле, местной полиции, прекрасно организованной и вследствие этого весьма подозрительной, показалось бы по меньшей мере странным прибытие в Маскат трех французов, если бы последние не смогли убедительно объяснить цель своего путешествия. Само собой разумеется, они вовсе не собирались раскрывать свои карты.

После сорокавосьмичасовой стоянки в Маскате «Оксус» должен направиться дальше – в Бомбей. Дядюшка Антифер, Трегомен и Жюэль немедленно сошли на берег. На Бен-Омара и Назима они, конечно, не обращали никакого внимания. Нотариусу и его клерку предоставлялась полная возможность следовать по пятам французов. Присоединиться к ним они могли не раньше, чем начнутся поиски острова в Оманском заливе.

Дядюшка Антифер во главе шествия, Жюэль посередине, Жильдас Трегомен, поспешая в арьергарде [235]  [235]Арьергард – часть сил, выдвинутая в сторону противника для охраны войск при их движении от фронта в тыл.


[Закрыть], устремились к английскому отелю через площади и улицы современного Вавилона [236]  [236]Вавилон – название древнего города, жители которого, по библейскому преданию, хотели соорудить башню до небес, но Бог смешал языки строителей, и чудо не осуществилось. Слово «Вавилон» употребляется в переносном смысле: многолюдный город с разноязычным населением.


[Закрыть].

Багаж трех спутников следовал за ними. Как заботились они о купленных в Сен-Мало секстанте и хронометре, особенно о хронометре! Даже Святые дары [237]  [237]Несение Святых даров – одна из церемоний, предписанных христианским вероучением.


[Закрыть]под балдахином [238]  [238]Балдахин – нарядный навес, неподвижный или переносной, над сиденьем знатного лица, ценными предметами (особенно церковными), гробом и проч.


[Закрыть]не могли быть несомы с большим благоговением или, лучше сказать, усердием, какое проявлял дядюшка Антифер, пожелавший нести хронометр лично. Подумать только: этот инструмент поможет определить долготу драгоценного острова! С какой пунктуальностью заводили его каждый день! Как только не уберегали от толчков, могущих отразиться на точности хода. Ни один муж не стал бы так заботиться о любимой жене, как заботился наш малуинец об инструменте, который должен сохранять парижское время.

Высадившись в Маскате, Трегомен, видя себя здесь, удивился не меньше, чем мог бы удивиться генуэзский дож [239]  [239]Генуя – город в Италии. В X-XVIII веках был республикой, президент которой именовался – дож. Генуя одно время отличалась богатством.


[Закрыть], если бы внезапно очутился при дворе Людовика XIV [240]  [240]Людовик XIV (1638-1715)– французский король с 1643 года. Жил в роскоши, на которую намекает автор, говоря об удивлении отнюдь не отличавшегося скромностью жизни любого генуэзского дожа.


[Закрыть].

Выбрав комнаты в отеле, наши путешественники сразу отправились к французскому резиденту. Тот был приятно удивлен, увидев на пороге своего дома трех соотечественников.

Этот провансалец лет пятидесяти, по имени Жозеф Бард, торговал хлопком, мануфактурой, индийскими шалями, китайскими шелками, тканями, шитыми золотом и серебром,– словом, товарами, пользующимися большим спросом у богатых людей Востока.

Когда француз приходит к французу, а тот к тому же еще уроженец Прованса [241]  [241]Прованс – историческая область на юге Франции; жители ее именуются провансальцами, говорят на особом наречии, отличаются в массе своей живостью натуры, некоторым легкомыслием.


[Закрыть], знакомство завязывается сразу и добрые отношения устанавливаются быстро.

Обменявшись с гостями рукопожатиями и предложив им прохладительные напитки, хозяин спросил, какова цель их путешествия.

– Мне редко представляется возможность принимать соотечественников,– сказал он.– Я рад видеть вас у себя, господа, и я весь в вашем распоряжении.

– Мы очень вам благодарны,– ответил дядюшка Антифер,– потому что вы можете оказать нам большую услугу, сообщив некоторые сведения об этой стране.

– Вы путешествуете ради развлечения?…

– И да и нет, господин Бард. Мы все трое – моряки. Мой племянник Жюэль – капитан дальнего плавания, Жильдас Трегомен – бывший командир «Прекрасной Амелии».

На этот раз, к великому удовольствию Трегомена, названного командиром, дядюшка Антифер говорил о габаре, словно речь шла о фрегате или военном корабле.

– А я капитан каботажного плавания,– с достоинством добавил Антифер.– Некая солидная фирма в Сен-Мало дала нам полномочия основать отделение либо в Маскате, либо в одном из портов Оманского или Персидского залива.

Жозефу Барду показалась привлекательной мысль войти в дело, могущее принести выгоду.

– Капитан,– сказал он,– мне остается только приветствовать ваши намерения и предложить свои услуги, чтобы довести ваши планы до благополучного конца.

– В таком случае,– сказал Жюэль,– дайте нам совет, где лучше учредить торговую контору – в самом Маскате или в другом городе побережья?

– Предпочтительнее, конечно, в Маскате,– ответил резидент.– Значение этого порта возрастает с каждым днем благодаря его торговым связям с Персией, Индией, островами Маврикий и Реюньон [242]  [242]Маврикий и Реюньон – острова в Индийском океане, из группы Маскаренских, включающих также остров Родригес.


[Закрыть], с Занзибаром [243]  [243]Занзибар – остров в Индийском океане, у восточного побережья Африки. Входил в состав Португалии, Омана и других колониальных государств. Ныне здесь независимое государство Танзания.


[Закрыть]и африканским побережьем.

– А какие товары экспортируются? – поинтересовался Жильдас Трегомен.

– Финики, изюм, сера, рыба, копал [244]  [244]Копал – ископаемая смола растительного происхождения; идет на изготовление высокосортных лаков.


[Закрыть], камедь [245]  [245]Камедь (или гуммиарабик) – густой сок, вытекающий из стволов аравийских и африканских акаций; применяется как клей.


[Закрыть], щитки черепахи, рога носорога, растительное масло, кокосовые орехи, рис, маис, кофе, местные сладости…

– Сладости? – переспросил Трегомен облизнувшись.

– Да, ответил Жозеф Бард,– сладости, называемые халвой. Ее варят из меда, сахара, муки и миндаля.

– Хотел бы я попробовать эту халву, друзья мои…

– Сколько твоей душе угодно!… Но,– продолжал дядюшка Антифер,– вернемся к делу. Мы приехали в Маскат не для того, чтобы лакомиться халвой. Господин Бард любезно согласился назвать нам главные предметы вывоза…

– К этому нужно добавить еще жемчуг,– заметил консул,– его ловля в Персидском заливе ежегодно приносит до восьми миллионов франков дохода…

Надо было видеть, какую презрительную мину скорчил дядюшка Антифер! Восемь миллионов франков в год – пустяковая сумма в глазах человека, у которого одних драгоценных камней миллионов на сто!

– Правда,– продолжал Жозеф Бард,– торговля жемчугом находится в руках индийских купцов, не допускающих конкуренции.

– Даже за пределами Маската? – поинтересовался Жюэль.

– Даже за пределами Маската, где – должен признаться – торговцы смотрят на приезжих иностранцев косо…

Жюэль воспользовался его ответом, чтобы перевести разговор на другую тему.

Столица имамата расположена между 50°20’ восточной долготы и 23°38’ северной широты. Если принять во внимание координаты разыскиваемого острова, он должен быть где-то здесь. Теперь встала задача покинуть Маскат под предлогом поисков подходящего места для малуинской торговой конторы. Поэтому Жюэль сказал, что имело бы смысл, прежде чем обосноваться в Маскате, посетить и другие места, и спросил, кстати, какие еще близлежащие прибрежные города входят в имамат.