Текст книги "Удивительные приключения дядюшки Антифера (иллюстр.)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 22 страниц)

– Камильк-паша умер в тысяча восемьсот пятьдесят втором году,– сказал нотариус,– сейчас тысяча восемьсот шестьдесят второй год, вот почему я и осмелился пригласить вашу милость…

– Проклятый законник! – вспыхнул Саук.– Уже десять лет, как я должен вступить во владение…

– Если вы то лицо, которое Камильк-паша назначил своим наследником,– добавил нотариус.

– Если я то лицо?… Какие могут быть сомнения?

И он хотел сорвать печать на конверте, но Бен-Омар остановил его:

– Ваша милость, погодите! В ваших же интересах сделать все по закону и в присутствии свидетелей…

Открыв дверь, Бен-Омар представил Сауку двух живших по соседству негоциантов [161]  [161]Негоциант – оптовый торговец, ведущий крупные торговые дела, главным образом с чужими странами.


[Закрыть], он заблаговременно попросил их присутствовать при этой церемонии.

Почтенные сограждане засвидетельствовали, что конверт не тронут, после чего его вскрыли.

Завещание, написанное по-французски, заключало тридцать строк следующего содержания:

Назначаю моим душеприказчиком Бен-Омара, нотариуса из Александрии. Завещаю в его пользу один процент от моего состояния в золоте, алмазах и драгоценных камнях, общая сумма которого оценивается в сто миллионов франков. В сентябре 1831 года три бочонка с этими сокровищами были зарыты в яме на южной оконечности одного островка.

Местоположение островка легко установить, присоединив к 54°57’ долготы к востоку от парижского меридиана широту, обозначенную в письме, тайно посланном в 1842 году Томасу Антиферу из Сен-Мало во Франции. Бен-Омар должен лично сообщить долготу вышеназванному Томасу Антиферу, а в случае смерти последнего его ближайшему наследнику. Кроме того, Бен-Омару вменяется в обязанность сопровождать упомянутого наследника во время поисков клада, зарытого у подножия скалы, помеченной двойным «К»,– первой и последней буквами моего имени.

Исключив из завещания моего недостойного двоюродного брата Myрада и столь же недостойного сына его Саука, пусть Бен-Омар потрудится вступить в деловые отношения с Томасом Антифером или его прямым наследником и действует в дальнейшем, исходя из указаний, которые получит в результате произведенных розысков.

Такова моя воля, и я требую, чтобы она была исполнена неукоснительно.

Написано собственноручно 9 февраля 1842 года в Каире, в тюрьме.

Камильк-паша.

Бесполезно описывать впечатление, произведенное на Саука таким завещанием, а также приятное удивление Бен-Омаpa по поводу комиссионных в один процент, иначе говоря, целого миллиона, который должен достаться ему после нахождения клада. Но сокровища нужно найти, а для этого необходимо определить местоположение острова, сопоставив долготу, указанную в завещании, с широтой, известной только Томасу Антиферу!

У Саука тотчас созрел план действий, а Бен-Омару, под страшными угрозами, пришлось сделаться его сообщником. Нотариусу удалось узнать, что Томас Антифер умер в 1854 году, оставив единственного сына. Теперь следовало отправиться к этому сыну, Пьеру-Сервану-Мало, выманить у него секрет географической широты, сообщенной его отцу, и завладеть огромным состоянием, после чего отдать Бен-Омару назначенный ему один процент.

Саук и нотариус не теряли ни дня. Выехав пароходом из Александрии и сойдя на берег в Марселе [162]  [162]Марсель – город и порт во Франции, на Средиземном море, близ устья реки Роны.


[Закрыть], пересев в парижский экспресс, а затем на поезд, они быстро попали в Сен-Мало.

Ни Саук, ни Бен-Омар не сомневались, что выманят у малуинца письмо, истинная ценность которого ему, скорее всего, неизвестна. В крайнем случае они купят у него этот документ!

Читатель уже знает, что эта попытка потерпела неудачу.

Поэтому нечего удивляться раздраженному состоянию Саука и тому, что, осыпая Бен-Омара градом резких и несправедливых упреков, он стремился свалить на него всю вину.

Отсюда и бурная, но никем не услышанная сцена в номере отеля,– несчастный нотариус уже не надеялся выйти из этой комнаты живым.

– Да,– повторял Саук,– виною всему твоя глупость! Ты не умеешь делать дела!… Ты дал себя провести простому матросу! Он обошел тебя, нотариуса!… Но помни, что я сказал: горе тебе, если миллионы Камильк-паши ускользнут от меня!

– Клянусь, ваша милость!…

– А я клянусь, что, если не достигну поставленной цели, ты поплатишься за это своей шкурой!

Бен-Омар хорошо понимал, что клятва Саука – не пустая угроза.

– Может быть, вы думаете, ваша милость,– постарался он смягчить гнев Саука,– что этот матрос простофиля и глупец, вроде тех феллахов, кого так легко напугать и обвести вокруг пальца?

– Мне это безразлично!

– Нет, это человек сильный, страшный… Он знать ничего не хочет!

Нотариус мог бы добавить: «человек вроде вас», но, по понятным соображениям, не решился высказать это вслух.

– Я думаю,– продолжал он,– что придется покориться обстоятельствам…– Он не осмеливался закончить свою мысль.

– Покориться! – вскипел Саук и так сильно хватил по столу кулаком, что лампа подскочила и стеклянный колпак разбился.– Покориться! Отказаться от ста миллионов?!

– Нет… нет… ваша светлость! – поспешил ответить Бен– Омар.– Покориться… и сообщить бретонцу долготу, как сказано в завещании.

– Чтобы он ею воспользовался, болван? Чтобы он вырыл миллионы?!

Ярость – плохой советчик. И Саук наконец осознал это, так как природа не обделила его ни умом, ни изворотливостью. Негодяй успокоился насколько мог и стал обдумывать предложение Бен-Омара, отнюдь не лишенное здравого смысла.

Составив представление о характере малуинца, Саук понял, что хитростью ничего от него не добьешься, что действовать надо более искусно.

А потому с помощью Бен-Омара, который не мог уже отказаться от роли сообщника, он выработал новый план действий: пойти на следующий день к Антиферу, открыть ему долготу острова, как того требовало завещание, и, в свою очередь, узнать широту. Выяснив координаты, Саук сделает все, чтобы опередить законного наследника и завладеть состоянием. В случае неудачи он найдет способ сопровождать Антифера во время поисков клада и попытается присвоить сокровища. Если островок, что более чем вероятно, лежит в стороне от морских путей, то у этого плана есть шансы на успех и дело кончится в пользу Саука.

Приняв окончательное решение, Саук предупредил нотариуса:

– Я рассчитываю на тебя, Бен-Омар, и советую со мной не хитрить, иначе…

– Ваша милость, вы можете быть уверены… Но вы обещаете мне, что я получу законный процент?…

– Да, ты должен его получить по завещанию… но при условии, что ни на минуту не оставишь Антифера во время его путешествия!

– Конечно, не оставлю!

– И я тоже… я буду тебя сопровождать…

– В качестве кого?… Под каким именем?

– В качестве главного клерка [163]  [163]Клерк – здесь: письмоводитель, стажер при нотариусе и т. п. во Франции, Бельгии, Голландии.


[Закрыть]нотариуса Бен-Омара, под именем Назима.

– Вы?!

И в этом «вы», произнесенном с таким отчаянием, выразился весь ужас перед предстоящими событиями, о чем несчастный Бен-Омар не мог подумать без содрогания.

Глава восьмая,

в которой разыгрывается квартет без музыки с участием Жильдаса Трегомена

Вернувшись домой, дядюшка Антифер вошел в столовую, сел у камина и протянул озябшие ноги к огню, не вымолвив при этом ни слова.

Эногат и Жюэль беседовали у окна – он даже не заметил их присутствия.

Нанон готовила на кухне ужин – он не спросил ее, как обычно, раз десять: «Когда же можно садиться за стол?»

Пьер-Серван-Мало углубился в размышления. Он решил, что не стоит рассказывать сестре, племяннику и племяннице о том, что произошло при встрече с Бен-Омаром, нотариусом Камильк-паши…

За ужином дядюшка Антифер, всегда такой разговорчивый, был нем как рыба. Он не повторял по обыкновению каждое блюдо и только за десертом машинально проглотил несколько дюжин устриц, извлекая их из зеленоватой раковины длинной булавкой с медной головкой.

Несколько раз Жюэль обращался к нему с вопросами, но не получал ответа.

Эногат пыталась узнать, что случилось: он как будто ее не слышал.

– Что с тобой, братец?…– спросила Нанон, когда, встав из-за стола, он направился в свою комнату.

– Должно быть, у меня прорезывается зуб мудрости! – ответил моряк.

И каждый про себя подумал, что мудрость никому не вредит, хоть бы и на старости лет…

Затем, не закурив даже любимой трубки, что всегда проделывал по утрам и вечерам с особым удовольствием, Антифер поднялся по лестнице к себе, не пожелав никому «доброй ночи».

– Дядюшка чем-то встревожен! – заметила Эногат.

«Нет ли у него каких-нибудь новостей?» – думала Нанон, убирая со стола.

– Может быть, позвать Трегомена? – предложил Жюэль.

Действительно, с той поры, как дядюшка Антифер стал с особым нетерпением ожидать известия от Камильк-паши, он ни разу не испытывал такого мучительного беспокойства – оно буквально терзало, пожирало его. А что, если он провел разговор с Бен-Омаром не так, как нужно для дела? Не напрасно ли держал себя с ним так сурово? И стоило ли давать ему столь решительный отпор? Не умнее ли было проявить больше уступчивости, поговорить по существу дела обстоятельно и в конце концов прийти к какому-то соглашению? Благоразумно ли называть нотариуса мошенником, негодяем, крокодилом и другими обидными словами? Наверное, следовало, скрыв свою заинтересованность, вступить с ним в переговоры, по возможности затянуть их, сделать вид, что согласен продать письмо, притвориться, будто не знаешь его ценности, и уж, во всяком случае, не требовать за него в порыве гнева пятидесяти миллионов! Конечно, оно стоит этих денег! Но действовать надо хитрее, осторожнее. А что, если нотариус после такого нелюбезного обхождения не захочет, чтобы подобное повторилось? Вдруг он сложит чемоданы, покинет Сен-Мало и возвратится в Александрию, оставив вопрос нерешенным? Что будет делать тогда дядюшка Антифер? Побежит за своей долготой в Египет?…

Прежде чем улечься спать, дядюшка дал себе несколько хороших тумаков. Всю ночь он не сомкнул глаз, а к утру принял твердое решение «перейти на другой галс» – отыскать Бен-Омара, постараться загладить впечатление от грубостей, которые наговорил сгоряча накануне, вступить с нотариусом в переговоры и даже пойти на некоторые уступки.

Около восьми утра, когда Антифер, одеваясь, продолжал обдумывать создавшееся положение, Жильдас Трегомен тихонько постучал к нему в дверь.

За ним послала Нанон, и этот замечательный человек сразу прибежал, как всегда, готовый принять на себя гнев сварливого соседа.

– Что принесло тебя, лодочник?

– Прилив, старина,– ответил Жильдас Трегомен, надеясь, что это морское словечко заставит собеседника улыбнуться.

– Прилив?…– сурово переспросил дядюшка Антифер.– Ну, а меня унесет отсюда отлив, и очень скоро!

– Ты уходишь?

– Да, с твоего разрешения или без него.

– Куда идешь?

– Куда нужно.

– Каждый идет, куда ему нужно. И ты мне не скажешь, что собираешься делать?…

– Попробую исправить одну глупость…

– Или ее усугубить?

Это замечание, хотя и выраженное в неопределенной форме, встревожило дядюшку Антифера не на шутку, и он решил ввести своего друга в курс дела. Продолжая одеваться, он рассказал о своей встрече с Бен-Омаром, о попытках нотариуса выманить у него широту и о своем предложении, безусловно фантастическом – он это сам понимает! – продать письмо Камильк-паши за пятьдесят миллионов.

– Он должен был с тобой поторговаться,– заметил Жильдас Трегомен.

– Он не успел, потому что я сразу ушел, и, конечно, поступил опрометчиво!

– И я так думаю. Значит, нотариус появился в Сен-Мало лишь затем, чтобы выманить у тебя письмо?

– Только для этого! Вместо того, чтобы передать мне то, что ему поручено! Ведь Бен-Омар и есть тот самый посланец Камильк-паши, которого я дожидаюсь уже двадцать лет…

– Вот как! Значит, дело очень серьезное! – вырвалось у Жильдаса Трегомена.

В ответ на это замечание Пьер-Серван-Мало бросил на приятеля такой страшный взгляд, отпустил в его адрес такое презрительное слово, что Жильдас Трегомен в смущении опустил голову, сложил руки на огромном животе и начал крутить большими пальцами.

Через минуту дядюшка Антифер закончил одевание и взялся уже за шляпу, как дверь его комнаты снова открылась.

Вошла Нанон.

– Что еще? – спросил недовольно брат.

– Там внизу какой-то иностранец… Он желает с тобой поговорить.

– Кто это?

– Вот посмотри…

И Нанон подала визитную карточку, где значилось: «Бен-Омар, нотариус. Александрия».

– Это он! – закричал дядюшка Антифер.

– Кто?…– не понял Жильдас Трегомен.

– Омар, я тебе о нем говорил! Вот так-то лучше! Это добрый знак!… Он вернулся!… Нанон, пригласи господина подняться ко мне!

– Но он не один!…

– Не один?…– воскликнул дядюшка Антифер.– Кто же с ним?…

– Другой человек, помоложе… как видно, тоже иностранец.

– Ага! Значит, они вдвоем?… Хорошо, и нас будет двое!… Оставайся здесь, лодочник!

– Как… ты хочешь…

Дядюшка Антифер повелительным жестом пригвоздил к месту своего почтенного соседа, а другим жестом приказал Нанон ввести посетителей.

Не прошло и минуты, как гости вошли в комнату, и дядюшка плотно прикрыл за ними дверь. Если тайна этого разговора могла вырваться наружу, то не иначе как через замочную скважину.

– Ах, это вы, господин Бен-Омар? – произнес Антифер таким развязным и высокомерным тоном, каким он, конечно, не рискнул бы заговорить, если бы сделал первый шаг сам, явившись к нотариусу в гостиницу «Унион».

– Это я, господин Антифер.

– А ваш спутник?…

– Он мой главный клерк.

Дядюшка Антифер и Саук, представленный ему под именем Назима, равнодушно оглядели друг друга.

– Ваш клерк посвящен в дело? – спросил малуинец.

– Посвящен, и его присутствие мне необходимо.

– Хорошо. Итак, разрешите поинтересоваться, господин Бен-Омар, что заставило вас оказать мне такую честь?

– Желание побеседовать с вами еще раз, господин Антифер… конфиденциально,– добавил он, бросив косой взгляд на Жильдаса Трегомена, большие пальцы которого продолжали непроизвольно крутиться на толстом животе.

– Жильдас Трегомен мой друг – бывший владелец грузового судна «Прекрасная Амелия». Он тоже в курсе дела, и его присутствие необходимо не менее, чем присутствие вашего клерка Назима…

Трегомен был противопоставлен Сауку. Бен-Омар ничего не мог возразить.

Все четверо уселись вокруг стола, нотариус положил перед собой портфель. Воцарилось напряженное молчание. Все ждали, кто первый его прервет. Нарушил тишину дядюшка Антифер.

– Надеюсь, ваш клерк говорит по-французски? – обратился он к Бен-Омару.

– Нет,– ответил нотариус.

– По крайней мере, кое-что понимает?…

– Ни слова.

Так было условлено между Сауком и Бен-Омаром. Они надеялись, что малуинец, думая, что мнимый Назим не понимает его, не будет слишком осторожен и может проговориться.

– Тогда перейдем к делу, господин Бен-Омар,– небрежно сказал дядюшка Антифер.– Не угодно ли вам вернуться к вопросу, на котором вчера мы прервали нашу беседу?

– Разумеется.

– Значит, вы принесли мне пятьдесят миллионов?

– Давайте говорить серьезно, господин…

– Да, только серьезно, господин Бен-Омар! Мой друг Трегомен не из тех людей, кто станет терять время на бесполезные слова. Не так ли, Жильдас?

Никогда еще Жильдас Трегомен не выглядел таким важным и серьезным! А прикрыв нос складками своего флага – мы говорим о его носовом платке,– никогда еще он не извлекал оттуда раскатов более величественных.

– Господин Бен-Омар,– продолжал дядюшка, стараясь говорить медленно и надменно, что совершенно не соответствовало его темпераменту [164]  [164]Темперамент – совокупность психологических и физиологических свойств данной личности, определяющая как тон его внутренней жизни, так и реакции на раздражения внешнего мира. Различаются четыре основных вида темпераментов у людей.


[Закрыть], – боюсь, что между нами существует какое-то недоразумение… Необходимо его рассеять, иначе мы никогда не договоримся… Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.

– Нотариус…

– Да, нотариус и в то же время посланец покойного Камильк-паши, посланец, которого семья моя ждет уже двадцать лет.

– Извините, господин Антифер, но, даже если допустить, что это так, я не имел права появиться здесь раньше.

– Почему?

– Потому что я узнал, при каких обстоятельствах ваш отец получил письмо только две недели назад, когда было вскрыто завещание.

– А! Письмо, подписанное двойным «К»?… Мы еще к этому вернемся, господин Бен-Омар.

– Конечно. И тогда я отправился в Сен-Мало с единственной целью узнать о наличии письма…

– В этом только и заключалась цель вашего путешествия?

– Только в этом.

Пока собеседники обменивались вопросами и ответами, Саук молчал с невозмутимым видом, как человек, не понимающий ни слова из того, о чем идет речь. Он так естественно играл свою роль, что Жильдас Трегомен, исподтишка за ним наблюдавший, не заподозрил никакой фальши.

– Так вот, господин Бен-Омар,– сказал Пьер-Серван-Мало,– я испытываю к вам глубокое уважение и, как вы уже поняли, не позволю себе сказать по вашему адресу ни одного оскорбительного слова…

Дядюшка Антифер, который накануне обозвал нотариуса мошенником, негодяем, мумией и крокодилом, произнес последнюю фразу с поразительным апломбом [165]  [165]Апломб – излишняя самоуверенное» в обращении, в, разговоре.


[Закрыть].

– И все же,– добавил он,– не могу не сказать, что вы лжете…

– Господин!…

– Да, лжете, как судовой буфетчик, когда утверждаете, что приехали с одной лишь целью: узнать о существовании письма!

– Клянусь вам! – воздел руки нотариус.

– Уберите клешни, старый омар! – закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря на свои благие намерения.

Я отлично знаю, зачем вы явились!

– Поверьте…

– И знаю, кто вас прислал.

– Никто, уверяю вас.

– Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши…

– Он умер десять лет назад!

– Не важно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса Антифера, только потому, что такова последняя воля Камильк-паши! Вам поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не расспрашивать о письме! Вы слышите – цифры!

– Цифры?…

– Да… долготу, в дополнение к широте, присланной Камильк-пашой двадцать лет назад моему отцу!

– Хорошо сказано! – одобрительно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.

Мнимый клерк между тем сохранял прежнюю невозмутимость, хотя уже не оставалось сомнений, что дядюшка Антифер отлично разбирается в том, что происходит.

– А вы, господин Бен-Омар,– загремел неистовый малуинец, – вы хотели поменяться со мной ролями – хотели украсть у меня мою широту!…

– Украсть?

– Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит только мне!

– Господин Антифер,– возразил Бен-Омар, приведенный столь энергичным натиском в полное замешательство,– поверьте… как только я получил бы от вас письмо… я сразу же сообщил бы вам цифры…

– Ага! Значит, вы признаете тем самым, что они у вас?…

Нотариус оказался приперт к стене. Как ни был он изобретателен по части разных уверток и уловок, сейчас он чувствовал себя зажатым в тиски. Он понимал, что пора сдаваться, ибо уже наступил момент, когда не остается ничего иного. Такую возможность они с Сауком накануне предусмотрели. А потому, когда дядюшка Антифер твердо заявил нотариусу: «Довольно! Играйте в открытую, господин Бен-Омар! Хватит вилять и лавировать, пора пришвартовываться!» – Бен-Омар произнес: – «Хорошо!»

И, открыв портфель, вытащил пергамент, испещренный, крупными буквами.

Это было завещание Камильк-паши, написанное, как мы уже знаем, по-французски.

Дядюшка Антифер впился в документ глазами.

Прочитав завещание громким голосом от начала и до конца, чтобы Жильдас Трегомен слышал каждое слово, дядюшка Антифер вынул из кармана записную книжку и записал долготу острова – те самые четыре цифры, за каждую из которых он отдал бы, не задумываясь, по пальцу правой руки. Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту местности, он закричал:

– Внимание, лодочник!

– Есть внимание! – откликнулся Жильдас Трегомен, вынимая записную книжку из недр своей широчайшей куртки.

– Бери на прикол!

Нечего и говорить, что драгоценная долгота– 54°57’ к востоку от парижского меридиана – была «приколота» с исключительной добросовестностью.

Пергамент возвратился к нотариусу; тот снова спрятал его в портфель и передал мнимому клерку Назиму.

Разговор дошел до самой решительной стадии; теперь уже дело касалось непосредственных интересов Бен-Омара и Саука. Дядюшке Антиферу, знающему теперь и меридиан и параллель острова, оставалось только скрестить эти две линии на карте и определить таким образом положение острова на точке их пересечения. Именно этим он и хотел заняться без промедления. Что ж! Желание вполне законное! Моряк поднялся и, слегка поклонившись, сделал совершенно недвусмысленный жест, указывающий гостям на выход. Бен-Омару и Сауку дали, без сомнения, понять, что их присутствие больше нежелательно.

Трегомен, улыбаясь, следил за этой немой сценой, разыгранной его другом превосходно. Тем не менее ни нотариус, ни Назим и не думали подниматься с места. Хозяин дома распрощался с ними, но они или не поняли этого, или сделали вид, что не понимают. Растерявшийся нотариус прочел в суровом взгляде Саука приказ задать Антиферу еще один вопрос.

Не смея ослушаться, Бен-Омар заговорил:

– Теперь, когда я выполнил поручение, возложенное на меня завещанием Камильк-паши…

– …нам остается только вежливо проститься друг с другом,– закончил его фразу Пьер-Серван-Мало,– и, так как первый поезд отходит в десять тридцать семь…

– В десять двадцать три со вчерашнего дня,– поправил Жильдас Трегомен.

– Ты прав, в десять часов двадцать три минуты, и я не хотел бы, дорогой господин Бен-Омар, подвергать вас, равно как и вашего почтенного клерка Назима, опасности пропустить курьерский поезд…

Саук нетерпеливо отбивал такт ногой и посматривал на свои часы. Как будто он действительно боится опоздать на поезд.

– Если вам нужно еще сдать багаж,– продолжал дядюшка Антифер,– на это тоже уйдет порядочно времени.

– К тому же,– добавил Жильдас Трегомен,– на вокзале такая толчея…

К Бен-Омару наконец вернулся дар речи. Слегка замявшись, он произнес:

– Простите, но мне кажется, мы еще не обо всем договорились…

– Напротив, господин Бен-Омар, напротив! Мне, например, больше не о чем вас спрашивать.

– Нет, остался еще один вопрос, и я должен предложить его вам, господин Антифер.

– Меня это удивляет, господин Бен-Омар, но, в конце концов… раз вы так хотите… прошу вас…

– Я сообщил вам долготу, указанную в завещании Камильк-паши…

– Точно так! И мой друг Трегомен, и я – мы оба занесли ее в наши книжки.

– Теперь вам остается сообщить мне широту, которая указана в письме…

– В письме, адресованном моему отцу?…

– Именно в нем.

– Простите, господин Бен-Омар! – нахмурив брови, возразил дядюшка Антифер.– Вам было поручено доставить мне долготу?…

– Да, и поручение я выполнил…

– Так же охотно, как и усердно, могу это подтвердить. Что же касается меня, то ни в завещании, ни в письме меня не уполномочили показывать кому бы то ни было цифры широты, сообщенные моему отцу!

– Однако…

– Однако, если у вас есть какое-нибудь указание по этому поводу, давайте его обсудим…

– Мне кажется,– возразил нотариус,– между людьми, уважающими друг друга…

– Вам напрасно это кажется, господин Бен-Омар. Ни о каком уважении между нами не может быть и речи.

Судя по всему, нервное возбуждение, охватившее дядюшку Антифера, неминуемо должно перейти в гнев. Во избежание бури Жильдас Трегомен поспешил открыть дверь, дабы облегчить положение посетителей. Но Саук словно прирос к стулу. Впрочем, ему, как подчиненному и иноземцу, не понимающему по-французски, и не следовало двигаться с места, по крайней мере, пока не прикажет ему мнимый хозяин.

Бен-Омар встал, потер себе лоб, поправил очки и тоном человека, покорившегося обстоятельствам, произнес:

– Простите, господин Антифер, я вижу, вы решили не сообщать мне…

– Да, решил, господин Бен-Омар, и тем более твердо, что в своем письме Камильк-паша наказывал моему отцу хранить тайну, а отец, в свою очередь, то же самое завещал и мне.

– Ну что ж, господин Антифер,– ответил на это Бен– Омар,– разрешите тогда дать вам добрый совет…

– Интересно, какой?

– Не пускать это дело в ход.

– Почему?

– Потому что вы можете встретить на вашем пути человека, который заставит вас раскаяться.

– Кто же он?

– Саук, родной сын двоюродного брата Камильк-паши, лишенный из-за вас наследства! А он не такой человек, чтобы…

– А вы знаете этого родного сына двоюродного брата, господин Бен-Омар?

– Нет,– замялся нотариус,– но я знаю, что это очень опасный противник…

– Так вот, если вы когда-нибудь его встретите, этого Саука, передайте ему от моего имени, что я плюю и на него, и на всех Сауков в Египте!

Назим даже не поморщился. А Пьер-Серван-Мало, выйдя на лестничную площадку, зарычал:

– Нанон!

Нотариус направился к двери. Саук, следуя за ним, как бы нечаянно опрокинул стул – в нем клокотала злоба, он испытывал безумное желание дать Бен-Омару в спину, чтобы тот пересчитал ступеньки лестницы.

Но на пороге Бен-Омар вдруг остановился и, не глядя на дядюшку Антифера, сказал:

– А не кажется ли вам, что вы не приняли во внимание один из параграфов завещания Камильк-паши?…

– Какой?

– Где мне вменяется в обязанность сопровождать вас вплоть до момента, когда вы вступите во владение наследством, то есть находиться с вами все время, пока не будут открыты бочонки с драгоценностями.

– Ну что ж, вы можете меня сопровождать, господин Бен-Омар.

– Так нужно же мне знать, куда вы поедете!…

– Узнаете, когда прибудем на место.

– А если это место на краю света?

– Значит, на краю света.

– Пусть так… Но знайте, что я не могу обойтись без моего главного клерка…

– Как вам угодно. Путешествовать в его обществе доставит мне не меньше удовольствия, чем в вашем.

Потом, перегнувшись через лестничные перила, он опять закричал:

– Нанон!…

По голосу было понятно, что терпение дядюшки Антифера истощилось.

– Нанон!

Сестра появилась.

– Посвети этим господам! – приказал дядюшка Антифер.

– Посветить? Среди бела дня?…– удивилась Нанон.

– Говорю тебе – посвети!

После такого недвусмысленно выраженного требования освободить хозяина от своего присутствия Сауку и Бен-Омару ничего больше не оставалось, как покинуть негостеприимный дом, двери которого с треском за ними захлопнулись.

Вот теперь дядюшку Антифера охватила неистовая радость, такая радость, какую вряд ли ему приходилось когда-нибудь испытывать в своей жизни! И уж если он не порадовался бы в этот день, то когда еще мог представиться подобный случай?

Наконец-то пресловутая долгота у него в руках! Долгота, которую он ждал с таким нетерпением! Все, о чем прежде он мог только мечтать, скоро превратится в действительность. Обладание несметным богатством зависит сейчас только от него самого, от той поспешности, с какой он отправится на поиски острова.

– Сто миллионов… сто миллионов! – повторял он.

– Это то же самое, что тысяча раз по сто тысяч франков,– глубокомысленно заметил Жильдас Трегомен.

В эту минуту дядюшка Антифер, не в силах более сдерживаться, подпрыгнул сначала на одной ноге, потом на другой, затем присел, снова поднялся и, завертевшись волчком, стал откалывать такой залихватский танец, какой трудно найти даже в необъятном репертуаре матросских плясок, отличающихся весьма оригинальной выразительностью.

В этот стремительный ритм дядюшка вовлек и своего громадного друга, заставив его поворачиваться с такой головокружительной быстротой, что весь дом сотрясало до самого основания.

При этом дядюшка Антифер орал так неистово, что дрожали стекла:

У меня есть дол, дол, дол!

У меня есть го, го, го!

У меня есть та, та, та!

Долгота!

Долгота!

Долгота!