Текст книги "Удивительные приключения дядюшки Антифера (иллюстр.)"

Автор книги: Жюль Габриэль Верн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 22 страниц)

Мучительная неизвестность и тревожные предчувствия довели Саука до такой ярости, что это не могло не отразиться на бедном нотариусе.

– Да разве я виноват,– повторял тот,– что Антифер обращается со мной как с иностранцем?

Как с иностранцем? Нет, гораздо хуже – как с назойливым гостем, присутствие которого навязано ему завещателем!… Ах, если бы не этот процент! Каких он стоит мучений! Когда же они кончатся?…

На следующий день караван тянулся по бесконечным равнинам, похожим на пустыни, лишенные оазисов [263]  [263]Оазис – в пустыне – место, где есть растительность и вода.


[Закрыть]. Нестерпимая жара и в этот, и в следующие два дня делала переходы особенно утомительными. Трегомену казалось, что он тает, как ледяная глыба, плывущая из северных морей к низким широтам [264]  [264]Низкие широты – близкие к экватору.


[Закрыть]. Хорошо, если он потерял не более десятой части своего нормального веса, что, конечно, не могло не радовать двугорбого, изнемогавшего под живым грузом.

Последние переходы не сопровождались никакими достойными упоминания событиями. Следует только отметить, что араб – его звали Селик – ближе, чем с другими малуинцами, познакомился с Жюэлем благодаря тому, что и тот и другой владели английским. Но – какие могут быть сомнения! – молодой капитан сохранит свою обычную сдержанность и не выдаст тайны дядюшки Антифера. Басня, сочиненная для французского резидента в Маскате – о поисках на побережье места для торговой конторы,– пригодилась и на этот раз для мнимого переводчика.

Поверил ли он? Жюэлю казалось, что да. В действительности же хитрец прикинулся простаком, чтобы продолжать наблюдения.

Наконец, после четырех с половиной дней пути, в полдень, двадцать седьмого марта, караван вступил в Сохор.

Глава четырнадцатая,

в которой дядюшка Антифер, Жильдас Трегомен и Жюэль проводят очень скучный день в Сохоре

Как хорошо, что наши французы прибыли в Сохор не для развлечения, а по делу! В городе нет ничего, что заслуживало бы внимания туристов: улицы хоть и чистые, но площади – на самом солнцепеке; одного источника воды едва хватает на несколько тысяч жителей, постоянно мучимых жаждой от нестерпимого зноя; дома разбросаны в беспорядке; окна, как принято на Востоке, выходят на внутренний двор. Выделяется лишь одно более приметное здание, впрочем без всякого стиля и лишенное причудливых арабских узоров. Оно вполне удовлетворяет имама, когда тот приезжает на две-три недели в северную часть своих владений, чтобы пожить деревенской жизнью.

Но как ни малозначителен Сохор, он все же существует на побережье Оманского залива, и лучшим доказательством этого служат его географические координаты: 54°29’ восточной долготы и 24°37’ северной широты.

Следовательно, принимая во внимание указания Камильк-паши, остров нужно искать на 28’ по дуге к востоку от Сохора и на 22’ к северу, то есть на расстоянии примерно сорока – пятидесяти километров от побережья.

Гостиниц в Сохоре мало. Да и трудно назвать гостиницей какое-то подобие караван-сарая [265]  [265]Караван-сарай ( перс.) – на Ближнем Востоке место стоянки караванов с гостиницей и складскими помещениями.


[Закрыть]с несколькими комнатами, вернее, клетушками, меблированными более чем скромно – одной оттоманкой.

Именно туда услужливый переводчик Селик и привел Антифера, его племянника и друга.

– Как нам повезло,– повторял Жильдас Трегомен,– что мы встретили этого любезного араба! Жаль только, что он не говорит по-французски или хотя бы по-бретонски [266]  [266]Бретонский язык распространен преимущественно среди сельского населения полуострова Бретань во Франции. Относится к группе кельтских языков.


[Закрыть].

Однако Жюэль и Селик достаточно хорошо понимали друг друга, чтобы сговориться.

Измученные путешествием, Жюэль и Трегомен – и это вполне естественно – не могли в тот день мечтать ни о чем другом, кроме хорошего ужина и двенадцатичасового сна. Но не так-то просто было заставить Пьера-Сервана-Мало согласиться с этим благоразумным предложением. Его нервное нетерпение все возрастало по мере приближения к острову, и он не соглашался ждать. Ему хотелось лишь одного – немедленно нанять судно и отчалить, что называется, hie et nunc!… [267]  [267]Немедленно, тотчас; «здесь и в настоящее время» ( лат.)– правовая формулировка, обозначающая фактическое на данный момент положение вещей.


[Закрыть]Можно ли отдыхать, когда остается сделать последний шаг, один только шаг в двенадцать лье, отделяющий его от того уголка на земном шаре, где зарыты вожделенные бочонки!…

Словом, произошла неистовая сцена, показавшая, до какой степени нетерпения, нервозности и даже болезненного возбуждения дошел дядюшка Антифер. В конце концов Жюэлю удалось его успокоить. Надо же принять какие-то меры предосторожности… Сохорской полиции такая поспешность может показаться подозрительной… Да и сокровища никуда не исчезнут за эти двадцать четыре часа…

«Если только они там! – сказал про себя Жильдас Трегомен.– Мой бедный друг сойдет с ума, если там их не было… или если их там уже нет!»

Не исключено, что опасения добряка Трегомена в какой-то степени небезосновательны.

Если Антиферу и в самом деле суждено обмануться в своих надеждах, он может кончить помешательством. На Саука подобное разочарование подействовало бы, вероятно, не так сильно, но последствия его были бы не менее страшными. Мнимый Назим впал бы в такое бешенство, от которого не поздоровилось бы Бен-Омару. Лихорадка нетерпения трепала его ничуть не меньше, чем малуинца, и можно смело утверждать: в ту ночь в караван-сарае не смыкали глаз, по крайней мере, два путешественника. Не стремились ли они к одной и той же цели, только разными путями? Если один не мог дождаться утра, чтобы поскорее нанять судно, то другой думал только о том, как бы завербовать десятка два отчаянных головорезов, соблазнив их большим вознаграждением, и попытаться завладеть сокровищами на обратном пути в Со– хор.

Наконец забрезжила заря, и первые солнечные лучи возвестили рождение памятного дня – двадцать восьмое марта.

Друзья решили прибегнуть к услугам Селика. Жюэль взял на себя переговоры с арабом, чтобы привести в исполнение намеченный план. Селику же французы казались все более и более подозрительными.

Жюэль, правда, испытывал некоторое смущение, думая о том, как обратиться за помощью к Селику. В самом деле, три иностранца, три европейца, прибывшие накануне в Сохор, торопятся нанять судно… ну конечно, для прогулки по Оманскому заливу – какой еще можно найти предлог? – для прогулки, которая продлится не менее сорока восьми часов… Не покажется ли это странным и даже более чем странным? Но, быть может, Жюэль напрасно тревожился, что переводчика удивит такая просьба?

Так или иначе, дело не терпело отлагательства. Встретив Селика, Жюэль попросил его достать какое-нибудь суденышко, способное продержаться в море двое суток.

– Вы собираетесь переехать залив и высадиться на Персидском берегу? – спросил Селик.

У Жюэля мелькнула мысль обойти этот вопрос и ответить как можно более непринужденно, чтобы усыпить всякие подозрения, которые могли бы возникнуть даже у сохорских властей.

– Нет… это просто географическое исследование,– ответил он.– Мы хотим определить положение наиболее значительных островов залива… или… разве их нет у берегов Сохора?

– Есть несколько островов,– сказал Селик,– но ни одного сколько-нибудь значительного.

– Безразлично,– промолвил Жюэль.– Мы хотели бы осмотреть залив, прежде чем обосноваться на берегу.

– Как вам будет угодно!

Селик не стал допытываться, хотя ответ молодого капитана показался ему подозрительным. И в самом деле, полицейский агент, знавший об их проекте, сообщенном французскому резиденту, то есть о намерении учредить торговую контору в одном из прибрежных городов имамата, прекрасно понимал, что исследование Оманского залива не имеет никакого отношения к учреждению конторы.

Последствия этого разговора не замедлили сказаться. За малуинцем и его спутниками стали наблюдать еще пристальнее.

Досадное осложнение, грозившее успеху задуманной операции! Как только сокровища будут найдены, полиция его высочества, несомненно, сразу же об этом узнает. А его высочество, сколь всесильное, столь же и беззастенчивое, во избежание излишних осложнений отправит наследника Камильк-паши на тот свет.

Селик взялся найти судно для исследования залива и обещал также подобрать надежный экипаж. Запасов продовольствия решили взять на три-четыре дня. В период равноденствия, когда погода так непостоянна, следует предвидеть возможность задержки в пути.

Жюэль поблагодарил переводчика, заверив, что его услуги будут щедро оплачены. Это обещание, казалось, произвело впечатление на Селика. Подумав немного, он добавил:

– А не отправиться ли мне вместе с вами в экспедицию? Ведь незнание арабского языка может затруднить ваши отношения с хозяином судна и матросами…

– Вы правы,– согласился Жюэль.– Оставайтесь при нас все время, пока мы в Сохоре. Повторяю, вы об этом не пожалеете.

Расставшись с переводчиком, Жюэль поспешил найти дядю, прогуливавшегося по песчаному пляжу вместе с Трегоменом, и рассказал, как обстоят дела. Трегомен пришел в восторг, узнав, что гидом и переводчиком останется с ними этот молодой араб, лицо которого кажется удивительно умным.

Пьер-Серван-Мало кивком головы одобрил действия племянника. Затем, заменив изгрызенный мундштук трубки другим, он спросил:

– А лодка?…

– Вот как раз, дядя, наш переводчик и занимается сейчас тем, что достает ее и снабжает необходимыми припасами.

– Мне кажется, любое судно в этом порту можно оснастить за час или за два… Черт возьми, ведь не о кругосветном же путешествии идет речь!

– Но, друг мой,– заметил Трегомен,– нужно какое-то время, чтобы найти судно и людей!… Не будь же таким нетерпеливым, очень тебя прошу!

– А если я хочу быть таким! – полез в бутылку дядюшка Антифер, метнув на Жильдаса Трегомена негодующий взгляд.

– Ну и будь себе на здоровье! – ответил добряк, отвесив Антиферу почтительный поклон.

Между тем солнце начало склоняться к западу, а Селик все не давал о себе знать. Легко догадаться, до какого накала дошло раздражение французского капитана. Он говорил уже, что нужно отправить на дно залива этого араба, который просто посмеялся над его племянником. Попытка молодого человека заступиться за Селика была встречена в штыки, а Жильдасу Трегомену, когда тот попробовал заикнуться о достоинствах переводчика, велели заткнуть рот.

– Мошенник ваш переводчик! – кричал Антифер.– Негодяй, разбойник! Он не внушает мне ни малейшего доверия! Он только и думает, как бы выманить у нас деньги!

– Я ничего ему пока не дал, дядя.

– Вот на этом ты как раз и промахнулся! Если бы ты дал ему хороший задаток…

– Но вы же сами говорите, он хочет нас ограбить!

– Это не важно!

Жильдас Трегомен и Жюэль даже не пытались внести ясность в столь противоречивые суждения. Главное, надо сдержать нетерпение малуинца, помешать ему совершить какую-нибудь глупость или, по крайней мере, неосторожность, уговорить его вести себя благоразумнее, не давать повода к подозрениям. Но чего можно добиться от человека, который не хочет вас слушать? Разве в гавани [268]  [268]Гавань – место стоянки судов близ берега, закрытое от ветров и волн, оборудованное для погрузки, выгрузки, мелкого ремонта.


[Закрыть]мало ошвартованных рыбачьих баркасов?… Разве не достаточно нанять один из них… сговориться с экипажем… погрузиться… поднять паруса… повернуть к северо-востоку?…

– А как мы с этими людьми сговоримся,– возразил Жюэль,– если ни слова не знаем по-арабски?…

– А они не знают ни слова по-французски,– поддержал его Трегомен.

– Но почему же они не знают?! – в ярости закричал дядюшка Антифер.

– Это ошибка с их стороны… непростительная ошибка!…– ответил Жильдас Трегомен, пытаясь умиротворить друга своей уступчивостью.

– Это все по твоей вине, Жюэль!

– Вы не правы, дядя! Я старался сделать все как можно лучше! Наш переводчик, конечно, появится… Впрочем, если он вам не внушает доверия, обратитесь к Бен-Омару и его клерку – они говорят по-арабски… Да вот они как раз идут по набережной…

– Обратиться к ним? Никогда! Довольно… Хватит с меня и того, что они тащатся за нами на буксире!

– Бен-Омар, кажется, собирается сюда причалить,– заметил Жильдас Трегомен.

– Хорошо, лодочник, пусть только попробует! Я встречу его таким залпом, что он отправится на дно!

Действительно, Саук и нотариус крейсировали в водах малуинца. Когда Антифер вышел из караван-сарая, они поспешили вслед за ним. Их обязанностью было – не терять его из виду; их правом – присутствовать при развязке невиданной операции, грозившей, впрочем, превратиться в драму.

Саук настаивал, чтобы Бен-Омар поговорил с этим ужасным Пьером-Серваном-Мало. Но, видя ярость малуинца, нотариус не мог заставить себя пойти навстречу неизбежным оскорблениям. Саук с наслаждением уложил бы на месте трусливого крючкотвора [269]  [269]Крючкотвор – пренебрежительное обозначение чиновников, канцеляристов и т. п.


[Закрыть]нотариуса и, должно быть, уже раскаивался в том, что притворился не знающим французский язык, ведь это лишало его возможности вступить с французами в непосредственные переговоры.

Жюэль, в свою очередь, хорошо понимал, что недопустимое обращение его дяди с Бен-Омаром может только осложнить дело. Он снова попытался ему это внушить, заметив, что нотариус все не решается подойти к дядюшке Антиферу.

– Вот что, дядя,– сказал Жюэль,– вы должны меня выслушать. Можете сердиться сколько угодно… но обсудим положение вещей серьезно, у нас на это должно хватить разума…

– Надо еще разобраться, Жюэль, не считаешь ли ты разумным то, что я считаю глупым!… Итак, чего ты хочешь?

– Я хочу спросить вас, будете ли вы в то время, когда мы уже близки к цели, продолжать упорно поворачиваться к Бен-Омару спиной.

– Да, буду! Упорно поворачиваться! Этот негодяй хотел украсть у меня мой секрет, тогда как его обязанностью было открыть мне свой… Это мошенник! Караиб!… [270]  [270]Караибы (карибы) – группа племен южноамериканских индейцев. Здесь слово употреблено как бранное, что выражает презрительное отношение части европейцев к «низшим народам».


[Закрыть]

– Я знаю, дядя, и не стараюсь его оправдать. Но так или иначе, по одному из параграфов завещания Камильк-паши его присутствие ведь обязательно?

– Да.

– И он должен присутствовать там, на острове, когда вы станете выкапывать из земли три бочонка?

– Да.

– И он имеет право на определение их стоимости – уже по одному тому, что ему завещан один процент от этого богатства?

– Да.

– Так вот, если он должен присутствовать при этой операции, то, как вам кажется,– имеет он право знать, где и когда все будет происходить?

– Да.

– И если по вашей вине или даже по какому-нибудь другому обстоятельству он не сможет присутствовать в качестве душеприказчика, не будет ли оснований оспорить наследование и не будет ли повода к процессу, который вы, несомненно, проиграете?…

– Да.

– Но это значит, дядя, что вы обязаны согласиться на общество Бен-Омара во время экскурсии по заливу!

– Да.

– И теперь вы, конечно, скажете ему, чтобы он готовился вместе с нами в путь?

– Нет! – отрезал дядюшка Антифер.

И это «нет» он произнес таким страшным голосом, будто пустил пулю прямо в грудь нотариусу.

– Послушай,– вступил в разговор Жильдас Трегомен,– ты не хочешь внять голосу рассудка, и ты неправ. Почему ты упрямо идешь против течения? Умнее всего послушаться Жюэля и последовать его совету. Конечно, Бен-Омар внушает мне такую же неприязнь, как и тебе, но раз уж его присутствие неизбежно, не лучше ли покориться судьбе…

Жильдас Трегомен редко позволял себе такие длинные монологи, и еще реже его друг позволял ему их закончить. И как сжимались у Антифера кулаки, как скрипели челюсти, какими гримасами подергивалось его лицо, пока Трегомен выкладывал свои аргументы… Можно даже подумать, что этот добряк, весьма довольный собственным красноречием, вообразил, будто ему удалось убедить неукротимого бретонца.

– Ты все сказал, лодочник? – надменно спросил Антифер.

– Да,– ответил Жильдас Трегомен, бросив торжествующий взгляд на Жюэля.

– И ты тоже, Жюэль?

– Да, дядя.

– Отлично! В таком случае убирайтесь оба к черту! Если вам угодно совещаться с этим клерком, пожалуйста, я вас не неволю. Что же до меня, то я могу называть его только негодяем и мошенником! А затем – добрый день или добрый вечер, выбирайте сами!

И Пьер-Серван-Мало изрек такое проклятие, в котором, по-флотски, соединились вместе все громы небесные; чубук вылетел у него изо рта, как горошина из стручка; и, даже не подобрав трубки, он исчез, словно его ветром сдуло.

И все-таки Жюэль отчасти добился своего. Дядюшка Антифер, сознавая, что это его прямой долг, не запретил племяннику посвятить нотариуса в их планы. И, когда Бен-Омар, понукаемый Сауком, приблизился к Жюэлю (в отсутствие капитана он становился смелее), между ними сразу завязался разговор.

– Господин,– произнес нотариус, низко поклонившись, чтобы смиренной позой смягчить смелость своего обращения, – господин, простите, если я себе позволю…

– Приступайте прямо к делу!– сказал Жюэль,– Что вам угодно?

– Знать, достигли ли мы конца нашего путешествия.

– Почти.

– Где находится место, которое мы ищем?

– В открытом море, в двенадцати лье от Сохора.

– Как! – испугался Бен-Омар.– Опять идти морем?

– Вероятно.

– Да, вам это будет тяжело! – заметил Трегомен, посочувствовав бедняге, который, казалось, теряет сознание, словно у него останавливается сердце.

Саук глядел на них с полным безразличием, как и подобало человеку, не понимающему ни слова из того, что говорят в его присутствии на незнакомом языке.

– Ну же… возьмите себя в руки,– сказал Жильдас Трегомен.– Два или три дня плавания пройдут незаметно. Я думаю, в конце концов у вас вырастут ноги моряка… вы привыкнете! Когда зовешься Омаром…

Нотариус отрицательно покачал головой и вытер лоб, с него катились капли холодного пота. После этого он спросил жалобным голосом, обращаясь к Жюэлю:

– Где вы собираетесь сесть на судно?

– Здесь.

– Когда?

– Как только оно будет готово отчалить.

– И это произойдет?…

– Либо сегодня вечером, либо, скорее всего, завтра утром. Будьте же наготове, вы и ваш клерк Назим, если он так вам необходим.

– Я буду… я буду…– заверил Бен-Омар.

– И да поможет вам Аллах! – прибавил Трегомен, в отсутствие Антифера он мог не скрывать свою природную доброту.

Бен-Омару и Сауку больше нечего было узнавать, разве что географическое положение пресловутого острова. Но так как молодой капитан не счел нужным это сказать, они удалились.

Не поторопился ли Жюэль, заявив, что судно отчалит вечером или не позднее завтрашнего утра? Жильдас Трегомен сразу сказал ему об этом. В самом деле, уже три часа дня, а переводчик все не появляется. Это беспокоило обоих. Если придется отказаться от услуг Селика, то договориться самим с рыбаками Сохора, пользуясь только языком жестов, очень нелегко! Как условиться с ними о найме корабля, о характере поисков, о направлении, которого нужно придерживаться в глубине залива?… Как они выйдут из такого положения? Правда, по-арабски умеют говорить Бен-Омар и Назим, но обращаться к ним…

К счастью, Селик исполнил свое обещание, да и как было его не исполнить? Около пяти часов пополудни, когда Трегомен и Жюэль направлялись в караван-сарай, арабский переводчик остановил их у эстакады [271]  [271]Эстакада – здесь: помост на сваях для причала судов, которые не могут подойти к берегу вследствие мелководья.


[Закрыть]порта.

– Наконец-то! – воскликнул Жюэль.

Селик извинился за опоздание. Он нашел судно с большим трудом, и ему пришлось обещать за него высокую плату.

– Не имеет значения!– сказал Жюэль.– Можем мы выйти в море сегодня вечером?

– Нет,– ответил Селик.– Экипаж соберется поздно.

– Когда же отправимся?

– На заре.

– Решено!

– Я приду за вами в караван-сарай, – добавил Селик, – и мы выйдем в море с отливом.

– При попутном ветре у нас будет отличное плавание,– сказал Жильдас Трегомен.

И в самом деле, плавание обещало быть отличным, так как ветер дул с запада, а дядюшка Антифер должен искать свой остров на востоке.

Глава пятнадцатая,

в которой Жюэль по поручению дядюшки Антифера измеряет высоту солнца, воспользовавшись чудесной погодой

На следующее утро, прежде чем первые солнечные лучи бросили золотой отсвет на поверхность залива, Селик постучал в дверь комнаты караван-сарая. Антифер, которому в ту ночь не удалось даже вздремнуть, собрался в одну минуту. Жюэль поспешил за дядей.

– Судно готово,– объявил Селик.

– Мы следуем за вами,– ответил Жюэль.

– А лодочник? – закричал Антифер.– Он, конечно, спит, как дельфин в своей родной стихии! Сейчас я его хорошенько потрясу!

И он направился в каморку этого дельфина, храпевшего на весь караван-сарай. Здоровенный толчок заставил Трегомена открыть глаза.

Жюэль между тем, как условились накануне, пошел предупредить нотариуса и его клерка. Те были уже готовы. Назим с трудом скрывал нетерпение, а Бен-Омар, бледный как полотно, еле стоял на ногах.

Селик, увидев двух египтян, не мог сдержать жеста удивления, и это не ускользнуло от внимания молодого капитана.

И было чему удивляться! Каким образом завязалось знакомство у этих людей разной национальности и что побуждало их отправиться исследовать залив на одном судне? Этого вполне достаточно, чтобы внушить полицейскому агенту подозрение.

– Эти два иностранца поедут с вами? – спросил он Жюэля.

– Да,– ответил тот не без смущения,– они наши попутчики. Мы ехали с ними вместе на одном пакетботе из Суэца в Маскат…

– Они ваши знакомые?

– Конечно. Но они держатся от нас в стороне… потому что у моего дяди дурное настроение…

Жюэль явно путался в своих объяснениях. Но, в конце концов, не обязан же он отчитываться перед Селиком! Египтяне пришли, потому что так захотелось французам, вот и все!

Селик прекратил расспросы, хотя такое стечение обстоятельств показалось ему более чем странным, и он решил следить за египтянами так же пристально, как и за тремя французами.

В эту минуту появился Антифер, таща на буксире Трегомена,– буксирный пароход вел за собой большое торговое судно. Если продолжить сравнения, можно добавить, что упомянутое судно казалось не очень-то готово к отплытию: Трегомен еще не успел проснуться, глаза его слипались.

Нечего и говорить, что Пьер-Серван-Мало не желал замечать присутствия Бен-Омара и Назима. Он возглавил шествие, рядом с ним шагал Селик, остальные следовали по их стопам в направлении порта.

У маленького мола была ошвартована двухмачтовая яхта. Оставалось только распустить большой парус, уже взятый на гитовы [272]  [272]Гитовы – снасти для подтягивания парусов к мачтам или реям.


[Закрыть], поставить кливер [273]  [273]Кливер – косой треугольный парус.


[Закрыть], парус на корме и выйти в море.

На этой яхте, под названием «Бербера», насчитывалось человек двадцать матросов – гораздо больше, чем требовалось для обслуживания маленького суденышка водоизмещением в пятьдесят тонн. Жюэлю это бросилось в глаза, но он ни с кем не поделился своим наблюдением. Впрочем, вскоре он сделал еще одно открытие: из двадцати человек экипажа, по крайней мере, половина явно не моряки. На самом деле это были полицейские агенты из Сохора, севшие на судно по распоряжению Селика.

Ни один здравомыслящий человек, взвесив обстановку, не дал бы в этих обстоятельствах и десяти пистолей за сто миллионов наследника Камильк-паши… если, повторяем, они вообще находились на острове.

Пассажиры вскочили на борт «Берберы» с ловкостью моряков, привыкших проделывать подобные упражнения. Ради истины стоит заметить, что под тяжестью Трегомена легкое суденышко дало чувствительный крен на бакборт. Погрузить нотариуса, у которого уже останавливалось сердце, явилось бы делом нелегким, если бы Назим не сгреб его в охапку и не швырнул на палубу. Так как боковая качка не замедлила оказать на Бен-Омара свое ужасное действие, он поспешил забиться в кормовой отсек, откуда немедленно послышались протяжные жалобные стоны. Что касается инструментов, то переноску их обставили тысячью предосторожностей. Хронометр нес Жильдас Трегомен – в носовом платке, крепко держа платок за все четыре конца.

Хозяин судна, старый араб с суровым лицом, приказал выбрать якорную цепь, поднять паруса и, по указанию Жюэля, переданному через Селика, взял курс на северо-восток.

Итак, судно направилось к острову. При западном ветре добраться до него можно за двадцать четыре часа. Но строптивая природа всегда что-нибудь да придумает во вред людям. Если ветер был благоприятный, то небо сплошь обложило тучами. А нужно не только держаться восточного направления, но и прибыть в строго назначенное место. Для этого требовалось сделать двойное наблюдение долготы и широты, первое – до и после полудня, второе – в момент, когда солнце будет переходить меридиан. Пока небесное светило не сочтет нужным осчастливить моряков своим появлением, Жюэль не сможет определить высоту. А в этот день капризное светило упорно не показывалось.

Вот почему Антифер, расхаживая взад и вперед по палубе «Берберы», с лихорадочным беспокойством глядел больше на небо, чем на море. Не остров высматривал он сейчас в туманной дали, а солнце!

Трегомен, усевшись у гакаборта [274]  [274]Гакаборт – верхняя часть кормовой оконечности судна.


[Закрыть], огорченно покачивал головой. На лице Жюэля – он стоял тут же, на корме – сквозило выражение досады. Задержка… опять задержка… Неужели путешествию не будет конца? И он переносился мыслью за сотни, сотни лье, в Сен-Мало, в маленький дом, к своей дорогой Эногат, терпеливо ожидавшей письма, которое никак не могло до нее дойти.

– А если оно так и не выглянет, это самое солнце? – спросил Трегомен.

– Тогда я не смогу произвести наблюдения,– ответил Жюэль.

– Но, когда нет солнца, разве нельзя сделать расчеты по луне или по звездам?

– Разумеется, можно, но сейчас ведь новолуние, а что касается звезд, то я боюсь, что и ночью будет так же облачно, как днем. Да и наблюдения сами по себе очень сложные, их трудно вести на борту такого неустойчивого судна, как эта яхта.

И в самом деле, ветер свежел. На западе клубились густые тучи, словно извергнутые гигантским кратером [275]  [275]Кратер – чашеобразное углубление на вершине или склонах вулкана; на дне его располагается жерло (отверстие), через которое во время извержения происходит излияние расплавленной массы (магмы, лавы).


[Закрыть].

Трегомену было скучно. Он держал на коленях доверенный его заботам ящик с хронометром, а Жюэль с секстантом в руке тщетно ожидал случая пустить инструмент в дело.

Внезапно тишину нарушили ужасные проклятия и бессвязные выкрики дядюшки Антифера. Он грозил кулаком солнцу, которое, как рассказывает Библия, послушалось когда-то Иисуса Навина [276]  [276]В одном из библейских сказаний легендарный вождь израильтян Иисус Навин просит Бога остановить движение солнца, чтобы не дать вражескому войску уйти от преследования под покровом ночной тьмы.


[Закрыть], а сейчас не хочет выполнить куда более скромное желание нашего малуинца.

Оно словно смеялось над ним, посылая время от времени свои лучи в разрывах между тучами. Разрывы эти быстро затягивались, словно там, в вышине, какой-то злой дух мгновенно зашивал прорехи одним взмахом иглы. Не было никакой возможности уловить момент появления светила, чтобы определить высоту. Несколько раз Жюэль пытался это сделать, но попытки оказались безуспешны.

Так как эти морские инструменты арабам почти неизвестны, они не понимали, чего добивается молодой капитан. Даже Селик, более образованный, чем другие, не знал, как важно для Жюэля наблюдение за солнцем. Однако все понимали, что путешественники чем-то раздосадованы. Глядя же, как малуинец бегает взад и вперед по палубе, бранится, посылает проклятия, беснуется, словом, ведет себя как одержимый, арабы думали, не имеют ли они дело с сумасшедшим. Нет, конечно, он еще не потерял рассудок, но и не так уж далек был от сумасшествия, чего больше всего опасались Жюэль и Трегомен.

Антифер послал их обоих ко всем чертям, когда они пригласили его разделить с ними завтрак. Утолив голод куском хлеба, он растянулся на палубе у грот-мачты и запретил обращаться к нему с разговорами.

Погода не изменилась и после полудня. Небо все еще было покрыто густыми облаками. Море, довольно неспокойное, «предчувствовало что-то», как любят говорить моряки. И действительно, оно предчувствовало бурю, один из тех опустошительных юго-западных шквалов, которые часто проносятся над водами Оманского залива. Иногда эти ужасающие хамсины [277]  [277]Хамсин – южный ветер, горячий и сухой, дующий над Египтом в течение пятидесяти дней во время разлива Нила.


[Закрыть], налетающие на Египет из пустыни, внезапно отклоняются от своего пути и, уже ослабевшие, разбиваются у аравийского побережья о волны Индийского океана.

«Берберу» страшно качало. Благодаря парусам с очень малыми рифами [278]  [278]Риф – здесь: ряд продетых сквозь парус завязок, при помощи которых можно уменьшить площадь паруса, подбирая и завязывая его нижнюю часть.


[Закрыть]и плоскому обводу [279]  [279]Обвод – внешнее очертание корпуса судна.


[Закрыть]корпуса она не могла лечь в дрейф, иначе говоря – противостоять хлещущим через борт громадным волнам, грозившим ей гибелью. Оставалось только одно средство – идти на северо-восток. Жюэль это понял так же хорошо, как сумел бы понять и Антифер, если бы был способен обратить внимание на маневры, очень осторожно и ловко выполняемые управлявшим судном арабом. Вообще экипаж проявлял хладнокровие и мужество, присущие истинным морякам.

Этим храбрым людям не впервые приходилось бороться с бурей в Оманском заливе. Но если часть экипажа довольно легко переносила ужасный шторм, то остальные матросы, растянувшись на палубе, страдали от качки. Без сомнения, этим людям раньше не приходилось плавать. Вот тут-то Жюэля и осенило: ну конечно, это переодетые полицейские агенты… и Селик, быть может… Действительно, для наследника Камильк-паши дело оборачивалось скверно!

Саук тоже выходил из себя из-за дурной погоды. Если буря продлится несколько дней и не позволит сделать наблюдения, то как определить положение острова? Видя, что оставаться на палубе совершенно бесполезно, он решил укрыться в кормовом отсеке, где Бен-Омара перекатывало с борта на борт, как сорвавшуюся с креплений бочку.

Жюэль и Трегомен попытались уговорить Антифера спуститься вниз, но он наотрез отказался. Тогда они решили оставить его у мачты под прикрытием просмоленного брезента с загнутыми краями, а сами растянулись на скамейках в кубрике [280]  [280]Кубрик – жилое помещение для судовой команды.


[Закрыть].

– Нашей экспедиции, кажется, грозит плохой конец,– пробормотал Жильдас Трегомен.

– И я этого опасаюсь,– откликнулся Жюэль.

– Не надо терять надежды, мой мальчик. Погода может улучшиться, и тогда ты определишь высоту…

– Будем надеяться, господин Трегомен!

Молодой капитан так и не сказал, что его тревожило вовсе не состояние атмосферы (солнце в конце концов покажется над водами Оманского залива… И остров найдется, если, конечно, таковой существует!…), а присутствие на борту «Берберы» подозрительных личностей.

Ночь, темная и туманная, грозила маленькому суденышку серьезной опасностью. Опасность эта объяснялась не легкостью яхты (благодаря своей легкости она ускользала от грозных валов, подымаясь на гребни волн), а страшными порывами шквального ветра, от чего она уже много раз могла перевернуться, если бы не опытность старого моряка-хозяина.

После полуночи пошел дождь, и ветер стал ослабевать. Предвещало ли это перемену погоды? Нет, с наступлением утра буря, правда, утихла и тучи уже не сулили грозы, но небо по-прежнему оставалось облачным и атмосфера туманной. После ночного ливня из низких туч зарядил мелкий частый дождь – водяная пыль не успевала сгуститься в крупные капли.

Жюэль поднялся на палубу и досадливо поморщился: при таком небе невозможны никакие наблюдения. Где сейчас находится судно, как оно изменило курс? Как далеко и в каком направлении угнала его буря минувшей ночью? Несмотря на хорошее знание Оманского залива, хозяин яхты не мог ответить на эти вопросы. В поле зрения ни малейшего клочка земли. Не остался ли остров позади? Вполне вероятно, так как под напором западного ветра «Бербера» могла уклониться к востоку больше, чем следовало. Впрочем, пока не сделаны наблюдения, трудно что-либо утверждать.

Пьер-Серван-Мало вылез из-под брезента и стоял на носу яхты. И снова бешеные вопли и яростные жесты вырывались у него при виде горизонта. Но своему племяннику он не сказал ни слова и, увидев его, неподвижно замер на месте.