Текст книги "Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого (СИ)"

Автор книги: Жанна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

– Поэтичное сравнение, – Фиакр спускается с подиума, на котором стоит трон, и направляется ко мне. – Капля крови на простыне. Болотная ягода на снегу. Красная вуалетка на невинной Обещанной.

– Невинность – временный недостаток, Ваше Превосходительство! – склоняюсь я в глубоком поклоне, создав юбкой платья белый колокол на сверкающем терракотовом паркете.

– Согласен… – наклонившись ко мне, лукаво шепчет Фиакр. – Этот недостаток легко исправить…

– Вы нарушаете правила, Ваше Превосходительство! – мягко, но настойчиво напоминает Андрэ Бошар. – Вы не можете вступать в диалог с Обещанной, не дав ей номер.

– Обещанная не может нарушать правила, надев вуалетку красного цвета, – парирует Фиакр, подавая мне руку.

– Госпожа Лунет не может подать вам руку, пока не получит номер, – жестко улыбается Бошар, помогая мне разогнуться.

– Я не могу дать ей номер, пока не увижу всех Обещанных, – вздыхает Фиакр, но делает это совершенно неискренне.

Даже так? Я заинтересовала его только на пару минут? Интересно, почему? Может, у него уже есть претендентки на первые номера? Это же прекрасно? Разве нет? Мой фокус с красной вуалеткой, рассчитанный на недопуск к телу Решающего, сыграл против меня же. Но привлекла внимание любвеобильного последнего Решающего я не надолго. Вроде бы так и хотелось, но по-детски обидно…

– Мы просим прекрасную Лунет принять участие в веселье! – громко, на весь притихший зал объявляет Король Базиль и негромко добавляет для нас. – И нам с его Императорским Величеством на радость.

– Милая Лунет, я должен проводить вас в комнату отдыха перед первым танцем, – рассказывает мне Андрэ Бошар, когда мы, дружно поклонившись, отходим от трона, уступив место второму Хранителю и его воспитаннице в золотой вуалетке.

– Первым танцем?! – пищу я Хранителю, сама себе напоминая полудохлую мышь. – Что значит танцем?

Спрашиваю и понимаю весь идиотизм ситуации: это бал, на балу танцуют, для этого его, в общем-то, и организуют. К черту всех: и Елену, и Антона, и даже хилую Генриетту Петровну! Я не умею танцевать! Вообще! Тем более «их» танцы! Не польку же они танцуют здесь на балах? Даже если и польку, то и ее я танцевать не умею.

– Ваша задача добиться приглашения Решающего и во время танца очаровать его так, чтобы он пригласил вас на второй, – буднично рассказывает мне Хранитель, провожая в большую комнату, наполненную девицами в белых платьях и вуалетках. – Те Обещанные, для которых этот бал не первый, находятся в другой комнате. Их задача – усладить взор и слух Решающего и их Величеств музицированием, декламацией, танцем, умной мыслью.

– Усладить? – робко уточняю я, внутренне зверея.

– Простите меня за сладострастное слово, дорогая Лунет! Вы приехали из провинции совсем недавно, но столица грубее и циничнее, чем вы можете себе представить! – тепло, по-отечески говорит мне Андрэ Бошар. – Решающий – ваш без отбора. Вы Sorcière. Это только игра их Величеств. Даже если вы получите номер сто… А вы, конечно, его не получите. Быть такого не может! Ваша красота, ваша грация, ваше образование выделяют вас среди Обещанных, как бриллиант среди стеклянных камушков!

– Вы мне льстите, – скромно улыбаюсь я, скрипя зубами. – Эти девушки прекрасны!

Закрытые вуалетками лица поворачиваются к нам, и я чувствую себя участницей Венецианского карнавала. Я не вижу глаз соперниц, но чувствую их опасения, враждебность, зависть и страх.

– Они боятся меня? – пораженно шепчу я Хранителю. – Или завидуют?

– Они завидуют вам, потому что я ваш Хранитель, – насмешливо-скромно шепчет мне на ухо Андрэ Бошар. – И боятся… но не вас, а проиграть вам. Вам сошла с рук шутка с красной вуалеткой. Вас не просто приветствовали их Величества, а разговаривали пару минут, улыбались, шутили. И, наконец, к вам спустился сам Решающий. К единственной.

– Счет один-ноль в нашу пользу, – ворчу я, анализируя услышанное.

– Что? – переспрашивает Хранитель. – Счет? Вы имеете в виду математику?

Похоже, футбола и хоккея тут тоже нет.

– Я должен оставить вас здесь, – Бошар провожает меня к красной бархатной кушетке. – Сейчас придет ваша служанка. Можете подкрепиться, пока не объявят танец дебютанток.

Подкрепиться? Правда? Да я не смогу проглотить ни кусочка! Горло пересохло от страха, а в голове одна мысль: по какому шейному позвонку мне отрубят голову ножом гильотины?

– Госпожа Лунет! – шепчет возникшая ниоткуда Воробушек. – Подкрепитесь пирожным с чаем?

Обещанные не общаются друг с другом: кто-то тихонько стоит у стены, исподтишка наблюдая за всеми, кто-то прячет нижнюю часть лица за веером, кто-то спокойно выбирает угощение с длинного стола, указывая своей служанке на выбранное блюдо.

– Пирожным? – говорю я, чтобы что-то сказать.

– Да, пирожным, – убеждает меня Воробушек. – Не советую есть мидии. Это самое модное и дорогое угощение в Королевстве. Добывают их только на Западе. Доставлять долго и хлопотно. Привозят их только тогда, когда к нам приезжает с визитом Император. Хоть они и на льду лежат, многие часто ими травятся.

Травятся? Боже мой! Как это прекрасно звучит – «травятся»!

– Я мечтала попробовать мидии с тех самых пор, как услышала об их существовании! – разыгрываю восторженную дурочку. – Я не могу упустить такую возможность!

Расстроенная девушка убегает к столу и возвращается с тарелочкой, на которой три мидии, лимонный соус и маленькая серебряная ложечка.

Сейчас я совершу подвиг во имя себя, своей жизни, за которую я держусь, и во имя того мира, в который хочу вернуться. Я ненавижу морепродукты, но даже я знаю, что их надо есть при помощи щипчиков, вилки и всасывания содержимого раковины.

– Их едят руками, – помогает мне Воробушек нужной информацией. – Этой ложечкой вскрываете, ею же поливаете соусом, а потом высасываете.

На бледном лице Воробушка явное отвращение ко всему, ею же сказанному. Чувствую первые рвотные позывы. Меня вполне может вывернуть наизнанку еще до того, как я попробую блюдо. Надо разыграть отравление, но не есть.

– Какой танец будет первым? – спрашиваю я Воробушка.

– Это вы узнаете с первыми звуками музыки, – отвечает бесхитростная девушка. – Один из шести, вами разученных.

О! Один из шести! Сразу стало легче!

– Жаль, что нельзя узнать, какой именно, заранее! – глубоко вздыхаю я, судорожно стискивая руку девушки. – Мне надо психологически приготовиться! Я так хочу танцевать!

– Я постараюсь! – горячо обещает мне служанка. – Может, мадам Кувёз знает… Ее сын играет в королевском оркестре на скрипке.

Воробушек выбегает из комнаты для Обещанных. Я подхожу к столу и ставлю на него тарелку с нетронутыми мидиями.

– Не понравилось? – ироничный шепот за моей спиной заставляет меня напрячься, усилием воли поворачиваюсь не спеша, нарисовав вежливую улыбку.

Обещанная в золотой вуали почти одного роста со мной дарит мне ответную улыбку узких малиновых губ.

– Или не умеете их есть? – предполагает она, ловко справившись с мидией и плотоядно облизнув губы.

– Объелась в доме Хранителя, – беспечно отвечаю я, так же беспечно махнув рукой. – Третий день на мидиях – плохая диета.

– Да… – задумчиво произносит незнакомка, которую, впрочем, я узнаю сразу – это воспитанница Хранителя Лефевра. – Господин Бошар может себе это позволить. Размер его состояния не знает даже наш Король.

Пожимаю плечами, не подтверждая и не опровергая сказанное.

– На какой номер рассчитываете? – вдруг спрашивает она, нервно сжав щипчики.

Щипчики не гильотина, но клацают крайне неприятно. Чувствуется, будь ее воля, мои пальчики узнали бы мини-гильотину.

– Разве не очевидно? – увиливаю я от прямого ответа.

– Уверены, что это будете вы? – настаивает девушка.

– Надеюсь, – скромно склоняю я голову.

– Решающему нужны сила и страсть, – зловеще шепчет соперница.

Вернувшаяся Воробушек застает меня на моей кушетке в одиночестве.

– Это будет менуэт! – радостно шепчет она. – Точно менуэт!

– Какая прелесть! – хлопаю в ладоши для убедительности. – Ах, как хочется, чтобы Решающий выбрал именно меня!

Воробушек понимающе кивает, краснея, и я вспоминаю, какими влюбленным глазами она смотрела на Фиакра в храме. Фанатка…

– Господин Бошар сейчас придет, чтобы сопроводить вас в зал! – напоминает Воробушек. – Вы будете самой красивой Обещанной на сегодняшнем балу!

– Благодарю, – бормочу я, идя за ней.

– Вы заинтересовали Решающего, дорогая Лунет! – гордо говорит встречающий нас Андрэ. – Если не менуэт, то гавот точно ваш!

– Не думаю, – тихо, безжизненно отвечаю я. – Есть некоторое затруднение…

– Затруднение? – не понимает меня Хранитель. – Какое же?

– Ми-и-и-ди-и-и, – выдыхаю я, нарочно представив себе самую крупную.

– Вы съели мидию? – почему-то не верит мне Хранитель.

– Три… – умирающе покаянно отвечаю я. – Как-то не удержалась… У нас в провинции…

– Но… Но… – Бошар никак не может подобрать слова, потом шепчет. – Но Sorcière не едят морепродукты. Хотя… Это, скорее всего, легенда… Да?

– Я не знаю. Я их никогда до этого не ела. Мне никто не сказал, – сочиняю на ходу.

– Вам так плохо? – наконец-то пугается Андрэ. – Настолько, что вы не сможете танцевать? На вашем первом балу?

Киваю, смиренно склонив голову и приготовившись к любой реакции Хранителя: разочарованию, гневу, злости, негодованию, даже сочувствию (чем черт не шутит!). Но то, что происходит потом, заставляет меня вскинуть голову и чуть-чуть не вынуждает приподнять вуалетку.

Хранитель Андрэ Бошар откидывает голову назад и громко смеется, привлекая к себе внимание окружающих, итак не отводящих от нас глаз.

– В вас ум военачальника! – еле выговаривает он, отсмеявшись. – Надо намекнуть их Величествам, чтобы они назначили вас Советником Стратегического Управления.

Бошар берет меня под руку и отводит в самый дальний от трона угол огромного зала.

– Дорогая! Ни одна Обещанная не уходила со своего первого бала! Если Обещанная не танцует на этом балу, она выпадает из сотни, – довольный Бошар улыбается мне и проходящим мимо любопытным.

Так просто? Ура!

– А если выпадает, то ее не приглашают на второй бал для демонстрации умений в искусствах! – Бошар вытирает слезу, вызванную смехом.

– И? – решаюсь спросить я, не понимая, чем он так доволен.

– Уверен, вы лукавите, обманываете старика! – упрекает меня вполне себе зрелый мужчина не старше сорока пяти. – Вы придумали это заранее, как и красную вуалетку!

Выбираю уже привычный способ общения с Хранителем, говорящим за меня, – киваю.

– Вы же не ели мидии? – шепчет он мне.

Киваю.

– Вы хотите отказать Решающему и не пойти танцевать, тем самым высказав равнодушие, которое за тысячелетнюю историю Империи не было продемонстрировано ни одному Решающему? – Андрэ доволен так, словно на первых страницах детектива догадался, кто убийца.

В это время церемониймейстер выстраивает Обещанных-дебютанток в центре зала. Считаю. Восемьдесят. Значит, не дебютанток двадцать? Ан нет! Девятнадцать. Я не выстроилась в одну шеренгу. Мы с Хранителем по-прежнему в дальнем углу.

Фиакр проходит вдоль шеренги, напоминая мне то ли петуха в курятнике, то ли прапорщика перед новобранцами. Ему не составляет труда очень быстро понять, что Обещанной в красной вуалетке нет среди претенденток. И вот уже и он, и все остальные находят меня в углу удивленными глазами.

– Ваше Превосходительство! – провозглашает церемониймейстер. – Выберите вашу пару на первый танец!

Решающий несколько раз проходит туда-сюда вдоль строя. Девушки следят за ним, как радар за самолетом.

– Он в бешенстве! – потирает руки Бошар. – Если бы не охранная грамота Короля Базиля, туго пришлось бы и мне!

Я не вижу ни бешенства, ни недовольства на холодном лице Фиакра. Я вижу усталость и затаенную злость. Надеюсь, не на меня, несчастную Лунет Пэти.

– Уходим! – командую я, даже не задумавшись над тем, что именно делаю.

– О! Погоня! – наслаждается ситуацией Андрэ. – Пикантно!

Мы быстро идем по длинному коридору к выходу из дворца. За нами безмолвной тенью следует расстроенная до слез Воробушек.

– Главное, чтобы нас выпустили! – говорит мне Хранитель, собираясь подсадить в карету и прислушиваясь к первым звукам менуэта.

Нервное возбуждение перекрывается страшным любопытством: с кем сейчас танцует Фиакр? Наверное, с воспитанницей Лефевра.

– Я отпускаю вас, Бошар! – раздается низкий грозный рык сзади. – Отпускаю, только чтобы не убить любимого Хранителя их Величеств.

Рывок назад и удар спиной о каменную грудь Фиакра. Охаю от боли. Хранитель запрыгивает в карету, и я успеваю заметить его искреннюю усмешку.

– Больно! – возмущаюсь я, разворачиваясь и стуча кулаками по груди мужчины, гневно смотрящего на меня черными глазами.

– Сейчас будет и страшно! – честно обещает он.

Пока меня занимает мысль, почему не искрятся бенгальскими огнями наши соприкасающиеся тела, Фиакр быстро поднимает меня на руки и возвращается во дворец, отправляясь в путь по другому, незнакомому мне коридору.

Из полутёмной залы, вдруг,

Ты выскользнула в лёгкой шали -

Мы никому не помешали,

Мы не будили спящих слуг…*

Говорю я ему на ухо, к которому он прижал мое лицо.

– Вы пишете стихи? – спрашивает он, опустив меня на пол и прижав к стене.

– Не я, – пожимаю плечами, боясь, что он сорвет с меня вуалетку. – Это один очень талантливый поэт с тяжелой судьбой.

– Он был влюблен в вас? – строго, по-учительски, спрашивает Фиакр.

– Он умер задолго до моего рождения, – отвечаю я в его приблизившийся рот.

– Что за игры вы придумали с Бошаром? – спрашивает он, наши губы в миллиметре друг от друга. – Почему так довольны Базиль и Раймунд?

– Не понимаю ваших вопросов! – вдохновенно вру я, по-прежнему ожидая фейерверка.

– У вас ничего не получится! – клятвенно произносит он. – Я не выберу вас!

– Почему это? – непроизвольно вырывается у меня.

– Я уже сделал свой выбор! – рычит он, отрываясь от меня и отпуская.

____________________

*Осип Мандельштам

Глава 7. Портрет

Не волноваться, а волновать.

Мэрилин Монро

«Женщина, которую не соблазняли, не может гордиться своей порядочностью». Не знаю, кто сказал, но ведь молодец!

Сижу рядом с прелестной (теоретически прелестной, поскольку золотая вуалетка на месте и закрывает лоб и глаза) воспитанницей господина Хранителя Лефевра, которая держит спину прямой, подбородок вздернутым, грудь колесом, ну и так далее. Прекрасная Ребекка (сегодня же попрошу в подарок Великую Книгу Имен!) нервно кусает узкие малиновые губы. Волнуется… Еще бы! Наслушалась, когда подслушивала, да насмотрелась, когда подсматривала! Было, из-за чего расстроиться!

Дело было так…

Чем-то разозленный и расстроенный Фиакр утащил меня из темного узкого коридора в сад, благоухающий ароматами цветущих растений и совершенно пустой. Ни одной гуляющей парочки, ни одной парочки, целующейся на лавочке.

– Что задумал Бошар?! – змеем шипел Фиакр, насильно усаживая меня на изящную кованую лавочку.

– Насчет чего? – вежливо уточнила я. – Насчет меня?

– Насчет меня! – иронично сдвинув брови домиком, возмутился Фиакр. – Бошар поклялся, что после Ирен не возьмет ни одной воспитанницы!

– Кому поклялся? – живо поинтересовалась я.

Как всё здесь интересно и запутанно! Интриги, многоходовки, зависть, ненависть…

– Вам лучше знать! – несправедливо обвинил меня Решающий. – Это же ваша с ним игра!

– Позвольте! – решила возмутиться я, Любовь Тихомирова. – Вы, господин Решающий, разговариваете с невинной девушкой, которая готовилась к встрече с Вашей милостью сначала в Институте, потом под опекой Хранителя Бошара! Вы обвиняете ее в интригах?

Фиакр удивленно уставился на меня и стал как-то слишком внимательно, пристально вглядываться в мою красную вуалетку, словно хотел увидеть сквозь нее.

– Для невинной девушки, воспитанной в любви и вере, вы чрезвычайно бойки! – иронично возразил Решающий, снова построив брови домиком.

– Для единственного на всю Империю Решающего вы чрезвычайно заносчивы и неадекватны! – парировала я.

– Неадекватны? – переспросил он, и я поняла, что такого слова он не знает, иначе спросил бы «Неадекватен?»

Надо быть осторожнее.

– Зачем вы прогнали Хранителя? – я вопросом увела мысль Фиакра в другую сторону. – Мне нельзя находиться здесь одной!

– Никуда он не делся! – насмешливо ответил Решающий. – Сидит в карете под воротами дворца и смеется надо мной!

– Почему? – искренне спросила я. – Разве над вами можно смеяться?

– Конечно, нельзя! – важно отреагировал на мой вопрос Фиакр. – Но Бошару закон не указ!

– Почему? – я продублировала свой вопрос.

– Потому что слишком много воли дали ему Император и Король! – фыркнул несолидно Фиакр.

– За что? – меня раздирало от любопытства.

Чем больше я узнаю об этом мире, тем быстрее найду способ отсюда убраться.

– А вы не знаете? – подозрительно сощурился Решающий.

– Откуда? – беспечно пожала я плечами. – Господин Хранитель не ведет с мной светских разговоров.

– Тем лучше для вас! – отрезал Фиакр. – Я выберу сегодня сотню. Вы в нее войдете. Но! Не надейтесь на дальнейший выбор!

– Почему? – упорствовала я.

Вот ведь гаденыш! Привязался ко мне сам, а выбрать меня не хочет! Это почему?!

– Не выбрать вас я не могу! – с досадой сказал Решающий. – Слишком много внимания вы привлекли. Да и оскорбить первого Хранителя я не могу, хотя очень хочу. Прямо руки чешутся!

– Язык, – машинально поправляю я его.

– Что язык? – схватив меня за плечи и приблизив к себе, спросил Фиакр, пристально глядя на мои губы.

– Язык должен чесаться, – поправила я его. – Так говорят грамотные люди. Чтобы оскорбить – чешется язык. А руки чешутся перед дракой. Что для Вашего Превосходительства явный перебор!

– Никогда не встречал таких дерзких Обещанных! – возмутился Решающий.

– Может, потому, что ни с одной близко не общался? – разыграла я святую невинность. – Или всё-таки опыт близкого общения есть? А как же их главный козырь? Невинность?

– Не просто дерзкая! – горячий шепот обдает страстным дыханием мои полураскрытые губы. – Нахальная и напрашивающаяся!

– На что напрашивающаяся? – напрашивалась я откровенно.

– Вы сделали ставку на соблазнение? – усмехнулся Решающий. – Вы думаете, что это так просто? Хорошенькая мордашка. Вызывающие манеры. Соблазнительные позы. Нескромные обещания. И всё? Я поддался?

– А вы не поддались? – наступила моя очередь ухмыляться. – Почему же бросились вслед за нами?

– Чтобы досадить Бошару! – очень быстро ответил Фиакр. – Я выставил его из дворца. Не такое уж простое это дело – отправить за ворота первого Хранителя Империи!

– Почему господин вас послушался? – удивилась я. – И так быстро?

– Я умею быть убедительным, – прошептал Фиакр, снова приближая свои губы к моим. – И даже очень!

Боковым зрением я увидела появившуюся в конце аллеи воспитанницу Хранителя Лефевра. Стройная белая фигурка, затянутая в ленточный корсет. Зрелые молодые грудки, сочными яблочками выпирающие из этого самого корсета. Шуршание бальных атласных туфелек по гравийной дорожке. Сначала девушка осторожно пробиралась по направлению к нам, старательно избегая попадания под свет многочисленных садовых фонарей, потом и вовсе скользнула в кусты и пошла бочком вдоль них всё ближе и ближе к нам.

– Пока неубедительно… – шепчу я, позволяя Фиакру поцеловать себя.

Точнее, не позволяя, а провоцируя. Опыт целования у меня небогатый, но имеется. Первый поцелуй в губы состоялся в шестом классе, когда мой одноклассник Илюха признался мне в любви и клюнул меня в губы неловко и даже больно.

Второй поцелуй произошел только через пять лет на выпускном вечере. Это был объект моей и Полинкиной симпатии – парень из параллельного, занимающийся бальными танцами. Всегда широко улыбающийся, загорелый, поджарый, с плоским животом, твердость которого я почувствовала, когда он во время танца эффектно прижал меня к себе.

После танцев и одного бокала шампанского, официально выделенного на одного выпускника за вечер, мы с Олегом убежали в парк возле ресторана целоваться. Это было очень по-взрослому и очень приятно. Всё испортила Полина, нашедшая нас и вспугнувшая.

– Ты захватила его в нечестной борьбе! – ругала меня она, сунув в руки зеркальце и помаду, чтобы я накрасила губы.

– Почему нечестной? – возмущалась я, тщательно нанося помаду и блеск на чуть вспухшие от взрослых поцелуев губы. – Он сам меня выбрал!

Справедливости ради надо отметить, что на этом выпускном мы успели поцеловаться с Олегом обе. Полинка смазала свою помаду, когда, гуляя по набережной, они с Олегом уединились под развесистой ивой.

Утром, заявившись спать ко мне домой, мы с подругой еще пару часов проболтали в постели, вспоминая поцелуи и хихикая от восторга.

– Парни рассказали, что Олег дал себе слово на выпускном перецеловать всех девчонок из трех классов, – поделилась добытой информацией Полинка.

– Силен! – констатировала я, нисколько не расстроившись. – Целуется он улетно!

Придя к общему выводу, что Олег – классный парень и его будущей невесте, несомненно, повезет, мы заснули в обнимку на моей кровати.

Поцелуй Фиакра в скромном рейтинге моих «настоящих» поцелуев должен занять первое место. Во-первых, Решающий очень-очень взрослый. Во-вторых, очень-очень опытный. В этом даже я во время прорывов смогла убедиться воочию. После моего окончательного попаданства искрить между нами перестало, но своей харизмы красивый мужчина на потерял.

То, что произошло потом, сначала удивило, потом потрясло.

Теплые губы Фиакра легко коснулись моих. Один раз. Второй. Словно мотылек задел крылышком. Расслабившись и закрыв глаза, а перед этим увидев, что конкурентка находится за соседним кустом, я ждала ласкового продолжения. Нападение оказалось неожиданным и вероломным. Мои губы попали в пиратский плен окончательно и бесповоротно. Их забрали себе, казалось, навсегда и стали невыносимо приятно терзать и наказывать. Наказывать за что-то, известное только Решающему. Но это наказание было потрясающе великолепным. Все мои вопросы к Ирен, Сюзет, Селестине отпали сами собой. Как бы не подсесть на эти поцелуи и не стать такой же зависимой, как вышеупомянутые дамы!

– Нет! – внезапно оттолкнув меня, выкрикнул Фиакр. – Тебе меня не соблазнить!

– Больно надо! – вытирая губы тыльной стороной ладони, обиженно фыркнула я. – Я вас не трогала! Это вы! Сами!

– Как вас? Лунет? – презрительно спросил Решающий, положил руку на грудь и прислушался к стуку собственного сердца. – Идол? Бошар решил меня заколдовать? Смешно!

– Ага! Именно! – засмеялась я свободно и искренне.

– Меня невозможно заколдовать! – напряженно и угрожающе произнес Решающий. – Бессмысленно и опасно. Не для меня!

– Больно надо… – проворчала я, из-под вуалетки наблюдая, как воспитанница Лефевра возвращается обратно тем же путем, что и пришла.

– Вас используют вслепую? – предположил Фиакр, давно отпустивший меня, но так не убравший руку со своей груди. – Бошар и их Величества?

– У вас паранойя? – ласково поинтересовалась я.

– Опыт и ум! – польстил самому себе Фиакр. – Надо возвращаться в зал. Мое отсутствие скоро заметят.

– Уже заметили, – проворчала я. – Еще как заметили!

– Вы про Ребекку? – холодно усмехнулся Решающий. – Про ту девушку, которая наблюдала за нашим поцелуем из кустов?

– Поцелуй предназначался ей? – расстроенно догадалась я, но очень постаралась, чтобы мое разочарование не было понятно Фиакру.

– Поцелуй был способом понять вас, – пожал плечами Решающий. – И средством намекнуть Ребекке, что у нее есть соперницы.

– А то она не знает! – воскликнула я. – Из этой толпы вы выберете сотню на три месяца. До следующего бала. Если не определитесь с избранницей окончательно. Вы хотели ее подразнить?

– Лефевр такой же наглый и самонадеянный Хранитель, как и Бошар! – рассерженно отреагировал Решающий. – В последнее время их конкуренция просто утомляет! А их воспитанницы становятся всё активнее и настойчивее.

– А вам нужно сто скромных и безмолвных овечек? Мечтаете о роли пастушка? – сыронизировала я, злясь на собеседника.

Злилась я и на судьбу, забросившую меня сюда, на этот конкурс невест, которых и без меня достаточно. И не просто достаточно! Их больше сотни, если что! И почему именно сто? Это тоже интересно. Надо было спросить у Франца. А то Решающий удивится моему вопросу. Лучшая ученица Института, воспитанница самого Бошара – и не знает, почему Обещанных сотня!

– Вы уверены, что хотите быть Обещанной? – подозрительно глядя на меня, спросил Фиакр. – Судя по вашим вопросам, я вас раздражаю, если не сказать больше! Мне сказали, что вы сирота, воспитанная добрыми людьми. Тяжелая судьба?

– Непростая! – огрызнулась я. – Но не настолько, чтобы вы делали такие выводы! И кстати! Если вы уже сделали свой выбор, то к чему весь этот маскарад?

– Традиции. Обязанности. Требования их Величеств, – коротко, рвано ответил Фиакр.

– Это означает, что сам Решающий не свободен в своем выборе? – нагло спросила я.

– Это означает, что мы задержались здесь. Действие моего наложения скоро закончится, – почему-то устало объяснил Фиакр и, как будто увидев мои удивленные глаза, хотя это невозможно, терпеливо ответил. – Пришлось немного импровизировать, когда пошел за вами.

– Вы всех заморозили? – вспомнила я всеобщую неподвижность, людей с пустыми взглядами в храме во время венчания.

– Не заморозил и не всех, – неожиданно улыбнулся Решающий. – просто внушил почти всем, что вы с Хранителем Бошаром не уходили, а я не отправился за вами.

– Почти всем? – переспросила я, обмахиваясь белым веером.

– Их Величества, – коротко напомнил мне Фиакр, и я поняла, что Решающий не имеет права или не может воздействовать на Императора и Короля.

– И как вы будете объяснять им свои действия? – поинтересовалась я.

– Придумаю. Не в первый раз! – беспечно ответил Фиакр, вставая со скамьи и предлагая мне согнутый локоть.

– Нет. Благодарю! – отказалась я категорически. – Мне бы хотелось вернуться в зал без вас. Для конспирации.

– Никто, кроме их Величеств, не понимает, не осознает нашего отсутствия, – пожал плечами Решающий. – Конспирация не нужна. Пойдемте во дворец и покончим с этим дурацким вечером! А то Бошар сдохнет от смеха в своей вычурной карете!

– Вы уверены, что он смеется? – спросила я недоверчиво. – Но почему?

– Он думает, что обхитрил меня, поймал на крючок, – усмехнулся Фиакр. – А я уже сделал выбор.

– Это невежливо по отношению к нам, претенденткам! – укорила я его довольно искренне.

Мне не нужен Решающий, но, приняв условия игры в этом мире, я погрузилась в роль и теперь хочу справедливости. Пусть победит сильнейшая! Или хотя бы умнейшая! Или, на худой конец, красивейшая! Выбрал он! Ага! И кого, интересно?

– Я встретил девушку, которая мне не просто предназначена. Она мне нужна больше, чем кто-либо еще, – потеряв ко мне интерес, Фиакр посмотрел сквозь меня и погрузился в свои мысли и фантазии.

– Особенная Обещанная? – продемонстрировала я свою осведомленность. – Целуете меня, волочитесь за сотенкой Обещанных, а выбрали ее? А разве вы имеете право на это? Меня учили, что выбор может произойти только на балу. Она здесь?

В черных глазах Решающего вспыхнуло настоящее чувство, сильное, мощное, легко угадываемое. Это страсть мужчины к женщине. Не поддающаяся никаким доводам. Даже жутковато стало от силы и глубины его ощущений, которым он почему-то позволил выйти наружу при мне.

– Я не знаю. Думаю, что нет. Не здесь. Я бы почувствовал, – тихо ответил Фиакр, усилием воли гася порыв страсти.

– Чудесненько! – ехидно воскликнула я. – Мечтаем об одной, а с поцелуями лезем к другой. Она не ревнива?

Решающий недоуменно посмотрел на меня и нахмурился.

– Или у вас свободные отношения? – не сдалась я, разозлившись, ревнуя его к самой себе. – Вы со мной обжимаетесь, а она сейчас с кем-то другим?

– С кем-то другим? – прорычал Фиакр так грозно, словно хотел заставить меня замолчать одним своим вопросом.

– Не боитесь, что я всем расскажу, что происходит? – попыталась я напугать Решающего.

– Не боюсь, – доверительно сообщил он, кладя мне руку на шею сзади.

Сворачивать будет, поняла я и испугалась по-настоящему.

– Шутка! – хрипло выкрикнула я. – Конечно, не расскажу!

– Не сможешь, даже если захочешь, – переходя на «ты», нахамил мне последний Решающий. – Я наложу на тебя обет молчания на все темы, касающиеся меня.

– Не надо! – попросила я, умоляюще глядя на него, совершенно забыв, что он не видит моих глаз. – Давайте дружить! Вместе держаться в этом злом мире. Пока вы ищете свою… особенную женщину, а я устраиваю свою судьбу. На вас я не претендую. Только целоваться больше не лезьте!

Сейчас, сидя в малом зале на предназначенной для меня скамеечке рядом с пышущей гневом Ребеккой, я жду начала выступлений Обещанных, которые прибыли на свой второй бал. Они в платьях самых разнообразных цветов и без вуалеток.

Церемониймейстер объявляет первую выступающую. Милая голубоглазая девушка-блондинка садится за рояль и играет неизвестную мне мелодию, бодро и даже пафосно. Вторая, тоже блондинка, только сероглазая, читает на французском языке какое-то стихотворение, мягко вибрируя звуком «р» и слегка закатывая в экстазе глаза.

– Что будете исполнять на следующем балу? – шепчет, прикрываясь веером Ребекка.

– Рэп, – отвечаю я, показывая зубастую улыбку и оставляя собеседницу в полном недоумении.

Пусть теперь мучается, что такое «рэп».

Послушав игру на самых разнообразных музыкальных инструментах, стихи и песни, посмотрев на танцы и даже фокусы, я прихожу к выводу, что если не рэп, то что-то очень значительное должна буду придумать для своего второго бала. Иначе не выделиться на фоне таких талантливых и интересных девушек.

После концерта для Решающего, который смотрит и слушает его стоя рядом с сидящими Императором и Королем, всех Обещанных приглашают в большой зал. Их Величества проходят вдоль строя как полководцы, желая каждой претендентке удачи.

– Да нас человек двести! – с удивлением думаю я, ожидая, когда эти красавцы подойдут ко мне.

– Госпожа Лунет! – бархатный тембр голоса Короля Базиля окутывает вечерней лаской. – Желаем вам быть выбранной! Вы этого достойны!

– Не продрогли в саду? – хитро шепчет сам Император и даже мне подмигивает.

Фиакр с физиономией директора кирпичного завода пренебрежительно кивает мне, не говоря ни слова.

После мучительно долгой церемонии приветствований и пожеланий их Величества садятся на троны, а Фиакр быстро идет мимо претенденток на его руку, отвешивая поклоны или церемонно целуя руку Обещанным. Постепенно я понимаю, что поцелованные и есть отобранные. Мило! Любопытнее всего, как Фиакр запомнил имена всех претенденток? Это тоже своеобразный фокус?

Избранные плачут от радости, снимая вуалетки и бросая их на пол. Невыбранные плачут от досады. Эмоции зашкаливают у всех: у участниц, их сопровождающих, у зрителей.