Текст книги "Краткосрочный курс для попаданок. Гарантия. Дорого (СИ)"

Автор книги: Жанна Володина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 31 страниц)

Запоминаю вопросы для Франца. Они постепенно копятся и сидят в голове дружными десятками.

– Первое платье на первый бал должно быть белого цвета, вы прекрасно это знаете, – «напоминает» мне портниха. – Я подобрала к вашей красоте жемчужно-белый шелк и снежно-серебряное манто из горной ласки. Давайте набросим ткани, чтобы господин Хранитель принял решение о том, какие драгоценности вы наденете.

Меня буквально обматывают белой тканью, струящейся под пальцами, и в десятках зеркал, развешанных на круглых стенах, отражаются десятки меня, десятки кареглазых бледных девиц с восторженно распахнутыми глазами.

– Какие удивительные у вас волосы! – восклицает вдруг одна из помощниц портних.

Удивительные? Мои слегка вьющиеся темно-каштановые волосы длиной чуть ниже лопаток просто мелированные. Балаяж. Широкие пряди моих волос осветлены с отступом от корней. Мастер обещала, что хватит месяцев на шесть.

Не зная, красят ли в этом мире волосы, я на всякий случай сказала:

– Наследственное, наверное.

– Наверное? – цепляется к слову мадам Амели. – Вы сирота?

Пару секунд раздумываю: что лучше? Остаться сиротой, согласившись с предположением, или придумать себе родителей? Скорее всего, чем меньше я придумаю, тем безопаснее мне здесь будет. Поэтому я киваю.

Одновременный сочувственный вздох удивляет вошедшего в залу господина Хранителя.

– Что случилось? Моя дорогая, вам не нравятся ткани? Фасоны?

– Все нравится, господин Хранитель! – слегка склоняю голову, остальные женщины снова образуют на полу залы юбочные колокола. Это очень забавно.

– Прекрасно! – радостно восклицает Андрэ. – Для вашего первого бала я приготовлю достойное вас украшение, подходящее к вашим шоколадным глазам.

– Благодарю вас! – улыбаюсь я Хранителю. – Вы очень добры ко мне!

– Что вы! – Андрэ Бошар искренне возмущается. – Это мой долг и моя награда за долгие годы верного служения королю и императору! Это я должен благодарить судьбу и вашего опекуна за то, что он выбрал меня, чтобы доверить вас.

Пока я анализирую его слова, он добавляет:

– Ничего! Мои гонцы сегодня нагонят вашего опекуна в пути и вернут его в мой дом, чтобы я принес извинения и выплатил этому достойному человеку награду, соответствующую его и вашему статусу.

Потом, глазами показав на портниху и ее помощниц, раскладывающих ткани, он прикладывает палец к губам, напоминая мне о тайне.

Киваю. Замечательно! «Мой» опекун вернется и не узнает меня! И я… Задушена. Утоплена. Отравлена. Сожжена и развеяна по ветру.

– Я хотела бы отдохнуть, – устало говорю я Хранителю и портнихе.

Мадам Амели склоняется в покорном поклоне. Андрэ сочувственно шепчет:

– Устали, моя дорогая? Идите отдыхать! Через час подадут обед, но вы можете пообедать у себя, если хотите!

– Хочу! – сразу пользуюсь предоставленной возможностью. – И еще я хотела бы лечь пораньше спать. Без ужина, если можно. Дорога сюда была слишком утомительной.

У меня много вопросов к Францу. Еще я жду ночь, чтобы крепко заснуть и проснуться дома.

Нинон приносит мне чудесный сырный суп, пшеничные лепешки, жареные куриные крылышки и медовый чай.

– Хотите еще чего-нибудь? – спрашивает Нинон, расставляя блюда на прикроватном столике.

– Только спать, – честно говорю я. – Причем, не дожидаясь вечера.

– Поешьте и укладывайтесь, госпожа Лунет! – сочувственно кивает Нинон. – Мне прийти вам помочь?

– Ни в коем случае! – горячо возражаю я. – Я прошу до утра меня не беспокоить!

– Как скажете! – Нинон демонстрирует покорность и уважение очередным колоколом.

– Франц! – зову я.

– Спой! – неожиданно ласково отвечает мне непонятно откуда взявшийся Фамильяр. – То, чем призвала!

– Там один куплет остался! – смеюсь я, глядя на его просящую физиономию, но соглашаюсь.

И грустно я так засыпаю,

И в грезах неведомых сплю…

Люблю ли тебя – я не знаю,

Но кажется мне, что люблю!

– Как ты говорила? Толстой? – Франц усаживается рядом на мою кровать.

– Алексей, – уточняю я. – А мелодия самого Чайковского.

– Что значит самого? – уточняет Франц. – У меня пробелы с вашими идиомами!

– Петр Ильич Чайковский – самый известный в мире русский композитор, – важно и гордо сообщаю я Францу.

– О! Крылышки! – Франц восторженно смотрит на столик с накрытым обедом.

– Угощайся! – вежливо предлагаю я.

Два раза предлагать не приходится. Франц быстро хватает одно крылышко и впивается в него зубами.

– Ты разве не сущность? Твои тела разве не иллюзия? – вспоминаю я те знания, которые вложили мне в голову мои тренеры.

Урча от удовольствия, Франц довольно смеется:

– Всё так! Всё так! Только и поесть я в своем любимом облике очень люблю!

– У меня есть вопросы! – пристаю я к жующему Францу.

– Валяй! – разрешает он. – Так ведь говорит ваша молодежь? Я правильное слово выучил?

– Вроде того… – ворчу я и обзываюсь. – Ты будешь жирным, как кот Жюлиан. Как, кстати, переводится его имя?

– Жюлиан? – фыркает Франц. – Бородатый, волосатый, как-то так…

– А Амели? – вспоминаю я дородную даму-портниху.

– Амели – работа, – охотно делится информацией Франц.

– А ты? Твое имя что обозначает? – вспоминаю я. – Француз?

– Нет, – Франц с сожалением откладывает куриную косточку. – Франц означает Свободный.

– Да? – не понимаю я. – Как же Фамильяр мог получить такое имя? Как он может быть свободным? Кто тебя так назвал?

– Ну… Я купил это имя у предыдущего Хозяина, – стыдливо улыбаясь, рассказывает он.

– Что значит купил? – подозрительно спрашиваю я. – Имя можно купить? И откуда у тебя предыдущий Хозяин? Насколько мне известно, у Фамильяра может быть только один Хозяин.

– Ты знаешь мало. Информация у тебя неполная и искаженная, – недовольно отвечает Франц. – Мой предыдущий Хозяин, скажем так, отпустил меня и позволил купить себе имя.

Поскольку теория, вложенная в мою голову Антоном и Генриеттой Петровной, не совпала с практикой, я с подозрением смотрю на Фамильяра.

– И почему же ты выбрал имя Свободный? – любопытствую я. – Из духа противоречия? Вам его вообще иметь можно?

– Дух противоречия? – сузив черные глазки, хитро спрашивает меня Франц. – Нельзя, конечно, нельзя…

– Но очень хочется? – понимающе спрашиваю я, всю свою недолгую жизнь питаясь именно этим состоянием – духом противоречия.

Франц ничего не отвечает, хватая второе крылышко.

– Как ты думаешь? – решаюсь я спросить. – Если я сейчас лягу спать, я вернусь из этого сна домой?

– Ты думаешь, что это сон? – Франц перестает жевать курицу. – Правда? До сих пор?

– Почему нет?! – вступаю я в словесную схватку. – Всё так же, как в предыдущих снах, только…

– Только? – настороженно подсказывает он.

– Только нет одного противного дядечки, – вздыхаю я. – И затянулся что-то…

– Попробовать можно, – задумавшись, отвечает Франц. – Но шансов почти нет. В предыдущие прорывы тебя видел и слышал только твой «противный дядечка». Теперь видят и слышат все. Этот мир принял тебя и так просто не отпустит, скорее всего.

– Что значит не отпустит? – холодею я.

– Знаешь, давай попробуем! – воодушевляется Франц. – Ты здесь сутки. Может и получиться. Тем более того «противного дядечки» еще не видела.

– Ты мне поможешь? – строго спрашиваю я, надеясь.

– Ты возьмешь меня с собой? – не менее строго отвечает он вопросом на вопрос.

– Как? – не понимаю я. – Возьму. Скажи – как!

– Достаточно взяться за руки, – объясняет он. – А когда начнешь засыпать, скажешь, свое имя и мое, четко произнесешь, что я с тобой.

– Какое имя? Лунет? Люба? – воодушевляюсь я.

– Люююба? – смешно тянет Франц. – Твое имя Люююба?

– Меня всю жизнь зовут Люба! – отвечаю я гордо. – Полное имя – Любовь!

– Сильно! – соглашается Франц. – И эта ваша традиция с маленьким и большим именем просто замечательная! Я бы сказал – охранная! Этому миру поучиться бы! Но с французскими именами это невозможно.

– Так что нужно сделать, чтобы у меня… у нас всё получилось? – тороплю я Фамильяра.

– Прежде всего, заснуть по-настоящему, без заговоров и без специальных напитков, – Франц становится серьезным и собранным.

Чувствуя страшную усталость, я искренне верю, что хочу спать и быстро засну, как только лягу.

– Я готова! – торжественно говорю я, ложась на кровать на спину и вытягивая руки по швам.

– Эх! – вздыхает Франц, забираясь на кровать и ложась рядом. – Попробуем!

– Попытка не пытка, говорят у нас! – напутствую я Фамильяра, который цепляется за мою руку.

– Помни, когда начнешь засыпать, скажешь, свое имя и мое, четко произнесешь, что я с тобой! – сердито и строго напоминает Франц.

– Мне как-то неуютно спать со стариком, – честно говорю я Францу. – Уж не обижайся!

– Пожалуйста! – ворчит он, и через секунду меня крепко держит за руку милая Аленка, доверчиво прижимаясь к моему боку и глядя на меня круглыми голубыми глазами.

Мы некоторое время лежим молча, но сон не приходит. Сердце бьется крупными толчками. Ни о каком сне не может быть и речи!

– Расскажи мне об этом мире, – шепотом прошу я Аленку.

И маленькая девочка скрипучим голосом Франца повествует мне долгую и странную историю этого мира.

Мир называется Ламмерт, что означает Яркие Земли. Это мощная империя с императором по имени Раймунд, Мудрый Защитник, чья семья несколько столетий защищает Три Королевства: Южное, Северное и Восточное.

– А наше королевство какое? – мне становится очень любопытно.

– Южное. Им правит король Базиль. Кстати, Базиль и переводится, как Король, – старческим голосом отвечает Аленка, мило улыбаясь и показывая ямочки на щеках.

– А что за Институт закончила Лунет? – задаю я еще один важный вопрос.

– Институт будущих Обещанных, – откровенно зевает Аленка. – В нашем мире остался последний Решающий. Ему нужна Дестинэ, Предназначенная. Но Предназначенных тоже больше нет. Более пятисот лет назад последняя Дестинэ – Сорсьер безвозвратно исчезла. Но весь мир ее ждет. Раз родился Решающий, значит, где-то есть и Дентинэ.

– И зачем они нужны? – не понимаю я. – Решающий миру, а Решающему Предназначенная?

– Решающий – гарант мира в Империи и за ее пределами, – рассказывает Аленка. – Только он может принять решения, связанные с Тьмой и Хаосом. Только с ним они считаются. Пока не родился последний Решающий, Империя потеряла Западное Королевство.

– Я спросила про Институт, – напоминаю я.

– Дестинэ найти не могут, хотя все лучшие имперские ищейки трех королевств в поисках долгие годы. Последние десятилетия бытует мнение, что Дестинэ, если и существует, то находится в Западном Королевстве, в которое ни у кого нет доступа. Древние книги подсказали нам, что заменить Предназначенную могут Обещанные, только их надо с раннего детства к этому готовить, – лениво вещает Аленка, умиляя меня морганием.

– То есть их готовят в специальном Институте, этих Обещанных? – подытоживаю я. – И куда девать такую кучу невест? Их сотни?

– Ровно сто, – зевает Аленка. – Их должно быть ровно сто, чтобы обеспечить стратегический запас.

– Стратегический запас невест? – хохочу я. – А он, ваш Решающий, не лопнет? Ничего у него не треснет?

– Это очередная идиома? – оживляется сонная Аленка. – Что лопнет и треснет?

– Обычно, харя! – продолжаю я смеяться. – Ну, две, ну, три… Но сто!

– Дело в том, что между Обещанной и Решающим должна возникнуть глубокая связь. Ее обучения недостаточно, – хихикая, объясняет Аленка. – А недавно найденные Древние Свитки подсказали, что, кроме Обещанных, можно надеяться на Именуемых. Их должен принять алтарь. Недавно у Решающего должна была быть свадьба как раз с Именуемой, но не вышло почему-то…

Мы с Фиакром точно знаем, почему не вышло, но Францу-Аленке я этого рассказывать не спешу.

– Резюмируй! – прошу я. – Информации слишком много.

– В общем, Решающий раз в месяц устраивает бал для Обещанных, дает им номера. Проверяет, не Именуемые ли они. В этом случае шансы найти подходящую пару возрастают во много раз, – быстро и четко произносит Аленка.

– Как на собачьей выставке? – вяло возмущаюсь я. – Номера? Слушай! А ему все эти бабы зачем? Нельзя Решающему быть холостым? Зачем такие тяжкие муки и такие долгие поиски?

– Нельзя, – слышу я сквозь сон голос Франца и чувствую прикосновение детских пухлых пальчиков. – Главная сила приходит к Решающему после брачного союза с Предназначенной, или Обещанной, или Именуемой. После консумации, конечно.

– Еще бы… Устроился… Ходок… – ворчу я. – Как в сору роется…

– Есть еще очень важные факты, которые тебе стоит знать о Решающем и этом мире, – последние слова, которые я слышу, прежде чем заснуть.

– Я, Любовь Тихомирова, возвращаюсь в свой мир и беру с собой Фамильяра Франца, – четко произношу я и засыпаю.

Уже утром я буду дома. Сразу попрошу помощи у родителей. Пусть поднимают свои связи и помогут арестовать этих мошенников: Антона, Елену и даже Генриетту Петровну. Дело без галлюциногенных веществ не обошлось точно! Как бы не проснуться в сумасшедшем доме или психиатрической клинике.

– Госпожа Лунет! Госпожа Лунет! – мягко, боясь напугать, будит меня Нинон. – Уже полдень. Пора завтракать и готовиться к встрече с ювелиром.

Нинон встречаю злым взглядом и кислым выражением лица. Я осталась здесь. Я или в наркотической коме, или… переместилась.

После утреннего туалета, гигиенических процедур, расчесывания волос и сооружения прически, во время которых молчу, отказываюсь идти на завтрак, требуя его в комнату.

– У меня болит голова! – единственные слова, которые слышит от меня служанка.

– Ты где? – раздраженно спрашиваю я, когда за Нинон закрывается дверь.

– Здесь! – старичок сидит на туалетном столике в новом халате и новых мягких остроносых туфлях, на седой голове белая чалма с крупным драгоценным синим камнем.

– Ничего не вышло! – возмущаюсь я, удерживая слезы. – Почему?

– Тут две причины, – спокойно рассуждает мой Фамильяр. – Либо ты не Любовь Тихомирова, либо тот мир не твой. Скорее всего… и то, и другое.

– И что мне делать? – выдыхаю я в ужасе.

– Выполнять свое предназначение, – прожигая меня черным взглядом, отвечает Франц. – Или погибнуть.

Глава 6. Первый бал

Герой должен сам отвечать за свою жизнь,

направляя все свои силы, всю храбрость и ум на то,

чтобы ограбить банк,

остановить серийного убийцу

или завоевать королеву выпускного бала.

Майкл Хейг,

Голливудский стандарт:

Как написать сценарий для кино и ТВ,

который купят

– Боишься? – ехидно спрашивает Франц, наблюдая за мной, стоящей перед зеркалом и разглядывающей себя в новом платье для первого королевского бала. – Не трусь, Маруся!

– Ты был в моем мире? – внезапно догадываюсь я. – Иначе откуда?

– Не был, увы! – огорченно вздыхает Фамильяр. – Но с одним из ваших общался. Долго…

– С попаданцем?! – восклицаю я недоверчиво. – У вас есть тут другие попаданцы из моего мира?!

– Не совсем… – глазки Франца снова начинают бегать, увиливая от моего взгляда.

– Госпожа Лунет! – звонкий, дрожащий от напряжения голос Нинон прерывает наш диалог, и Франц привычно исчезает. – Карета готова! Господин ждет вас!

Еще раз смотрюсь в зеркало, в котором сама себе неприлично нравлюсь. Жемчужно-белое платье мерцает в полумраке комнаты, делая меня похожей на сказочную принцессу или невесту, предпочитающую стиль винтаж. Манто из меха горной ласки дарит бриллиантовый блеск, закрывая мои открытые плечи и унимая противную дрожь.

Сегодня меня представят королю Базилю, правителю Южного королевства. И Решающий даст мне номер. Бррр!

Вчера за ужином Хранитель Андрэ Бошар был особенно торжественен и горд, постоянно повторял, как повезло ему и нашему королевству. Бесконечно благодарил моего опекуна за доверие и честь.

– Странно, что мои гонцы так и не догнали карету вашего опекуна! – восклицал Хранитель. – Другой дороги из столицы в ваш городок просто нет!

– Может, он поехал по делам куда-то в другое место? – осторожно предполагала я.

– Но он ведь об этом не говорил вам? – обеспокоенно переспрашивал Хранитель.

– Не говорил, – согласно кивала я, опасаясь врать, тем более, я вообще никогда в жизни не разговаривала со «своим» опекуном. Я его даже не видела.

– Я отправил письмо, скоро всё прояснится, – успокаивал себя и меня Андрэ.

Я кивала.

– Дорогая! – тепло глядя на меня, сказал Хранитель, откладывая столовые приборы и взглядом заставляя прислуживающую нам Нинон выйти из столовой залы. – Я понимаю, вы волнуетесь перед вашим первым балом, но, уверяю вас, переживать не о чем! Вы обязательно войдете в сотню, выбранную Решающим. Единственное условие Императора Раймунда – Решающий не должен знать, что вы Sorcière. Пока.

– Почему? – равнодушно спросила я, честно говоря, не горя желанием быть даже представленной Фиакру, не то что стать его невестой по номером, например, тридцать семь.

Да что там! Даже в первую тройку мне войти не хочется. Совершенно. Я домой хочу. К родителям, брату, Полинке.

– Его Императорское Величество лично передал мне эту просьбу через нашего Короля Базиля. Для меня, верного подданного, этого достаточно, – подобострастно уверил меня Хранитель, потом, неожиданно выйдя из образа, по-свойски подмигнул мне и прошептал, наклонившись над столом в мою сторону. – Мне кажется, милая моя Лунет, что они решили проверить действие древней магии. Ну, посмотреть, как Решающий отреагирует на присутствие Sorcière, скрытой от посторонних цветом глаз. Слишком всё серьезно и необычно. Сомневаются наши Величества! Если ничего не произойдет, то, возможно, наши древние легенды всё преувеличивают.

Сейчас, наряженная на бал, стоя перед зеркалом, я вспоминаю этот разговор и пересказываю Францу.

– Ох уж эти Величества! – картинно вздыхает он, сидя на пуфике возле моей кровати и отражаясь в зеркале Аленкой. – Сейчас… сейчас… вспомню ваше выражение… А! Вот! Соврут – недорого возьмут! Поспорили опять на тебя и твоего Решающего!

– Как это? – не понимаю я. – Просто поспорили?

– Конечно, не просто! – смеется Фамильяр и вспоминает еще один речевой оборот. – Заморочились по полной! Заключили магическое пари. Не меньше!

– О чем? О том, что Решающий не почувствует Sorcière? – предполагаю я.

– И об этом тоже! – усмехается Франц. – Это главная ставка! Но вот на что поспорили… Это вопрос…

– Ты не знаешь? – иронично спрашиваю я. – Фамильяр – и не знаешь?!

– Я твой фамильяр! – возмущается Франц. – У них свои есть. Пусть они и знают!

– Ты поедешь со мной? – с надеждой интересуюсь я. – Мне бы с тобой было легче!

– Благодарю за доверие! – церемонно кланяется мне Франц. – Но дворец короля Базиля накрыт куполом Решающего. Никакие сущности не могут туда попасть. И там действует только магия Императора, Короля и Решающего. Так что твои штучки-дрючки там не помогут!

– Штучки-дрючки? – нервно смеюсь я. – Опять от твоего попаданца словечко?

– Типа того… – ворчит Франц.

– Совсем никак? – продолжаю я уговаривать Фамильяра. – Брошкой там… Невидимкой…

– Брошкой – это привилегия низших! – громко возмущается Франц. – Ты мне еще колечком предложи или сережкой! Невидимкой мог бы, но не во дворец.

Карета медленно движется в длинной веренице таких же карет по мостовой. Колеса пересчитывают каждый камень на дороге и каждую косточку в моем теле.

– Почему так трясет? – решаюсь я спросить Хранителя. – Что-то можно с этим сделать?

– Да что только не делали! – машет рукой в парадном камзоле с пышными белоснежными манжетами Андрэ Бошар, сидящий напротив меня. – Сам король накладывал заклинанье! Но всё равно трясет!

– Понятно… – бормочу я.

– По вашему статусу, дорогая Лунет, нас должна встречать личная охрана короля Базиля, но в связи с хитростью, задуманной им и Императором, к нам нельзя привлекать дополнительное внимание. Его и так будет достаточно! За последние годы вы первая и единственная моя воспитанница. После Ирен.

Ирен? Ого! Моя старая знакомая, номер один в сотне Обещанных, воспитанница моего Хранителя? Не моего, конечно, а Лунет…

– А остальные чьи воспитанницы? – тихо спрашиваю я, репетируя невинный взгляд.

– Потомственные Хранителя берут не более одной воспитанницы один раз в два года. Но это было тогда, когда в нашей Империи с завидной регулярностью рождались Решающие. Тогда и для Хранителей это были золотые времена, – грустно улыбается Андрэ. – А сейчас воспитание Обещанных поручено Институту Лефевра.

– Лефевра? – непроизвольно вырывается у меня, я вспоминаю, с каким негодованием отзывалась о Лефевре Нинон.

– Да. Ты же знаешь, что попечитель твоего Института – второй Хранитель Империи? – вздохнув, спрашивает Андрэ Бошар.

Кротко склоняю голову в знак согласия.

– Не сумев найти себе воспитанницу традиционным способом, – в голосе Хранителя Бошара появляются саркастические нотки, – он решил воспитывать десятки жаждущих.

– Не штучно, а оптом, – шепчу я так тихо, чтобы Хранитель меня не услышал.

– Когда ко мне обратился ваш опекун, сказав, что хочет передать вас мне, поскольку Бошарам доверяет больше, чем Лефеврам, я поначалу сомневался, – рассказывает Андрэ. – Но потом доверился господину Пэти.

Моего опекуна зовут господин Пэти! Прекрасно! Еще одно знание в мою скудную копилочку.

– Почему же? – поддерживаю я вежливый разговор, стараясь не показывать излишний интерес.

– Он показался мне искренне обеспокоенным, когда говорил о вас, – охотно делится своими соображениями Хранитель. – Он убедил меня, что вы особенная. И я ему поверил.

– Благодарю, – бормочу я, чувствуя себя самозванкой, занявшей чужое место, что, в сущности, является правдой.

– Ваша скромность греет мое сердце, – шепчет Хранитель, целуя мою руку.

– А может быть так, что, несмотря на Институт и покровительство Хранителя, Обещанную не выберет Решающий? – равнодушно спрашиваю я, задавая свой главный вопрос.

(Мне очень-очень нужно не выбраться в сотню! Ну, пожалуйста!)

– Не волнуйтесь, милая! – успокаивающе похлопывает по моей руке Андрэ. – Вы так прекрасны и внешне, и внутренне, что войдете в сотню в числе первых!

Киваю.

– В Институте вам подробно рассказывали, как будет проходить процедура выбора сотни? – мягко интересуется Хранитель.

– От волнения у меня в голове всё перемешалось! – сетую я и говорю истинную правду, только не о том.

Перемешались тревоги, страхи и сожаления о том, что я еще не вернулась домой.

– Вам предоставят отдельную комнату по моему статусу и личную служанку, – терпеливо рассказывает Хранитель. – Вы выберете себе подходящую вуалетку, вы же знаете для чего?

Пока я трудом догадываюсь, что вуалетка, скорее всего, это маленькая вуаль, Андрэ продолжает:

– Решающего намеренно лишают возможности проникнуть в сознание Обещанных через взгляд, – объясняет Хранитель. – В нашем с вами случае это очень важно. Единственная в мире Sorcière мгновенно была бы опознана. Как вам и вашему опекуну удавалось столько лет хранить тайну? Вы когда-нибудь мне расскажете?

Киваю.

– Я не смел беспокоить вас вопросами, но их у меня очень много, – улыбается Андрэ, снова напоминая мне известного актера, игравшего роль Ленского.

Киваю.

В дверь кареты, в очередной раз остановившейся, кто-то деликатно стучит.

– Господин Хранитель Андрэ Бошар! – бравый офицер (догадываюсь по форме и эполетам) – Его Величество велел предоставить вашей карете и карете господина Лефевра свободный коридор! Прошу вашего кучера следовать за нами!

– Благодарю его Величество, – радостно приветствует офицера Бошар, – за честь, мне оказанную!

Наша карета начинает двигаться с завидно высокой скоростью, и после недолгого пути мы оказываемся у королевского дворца, оставив сотни еле-еле плетущихся карет позади. Горящие факелы освещают огромный двор, выложенный красным камнем. Бошар помогает мне выйти из кареты, и я вздыхаю с облегчением. Утомленное тряской тело благодарно выпрямляется, вспоминая, как держать осанку и как вздергивать подбородок.

Церемониймейстер склоняется в уважительном поклоне перед нами и перед невысоким, даже тщедушным мужчиной в богато украшенном наряде, который рядом с нами поднимается по широкой парадной лестнице, выложенной черно-белой плиткой, сопровождая высокую стройную девушку, закутанную в широкий черный плащ. Я иду параллельно ей, спрятавшись в мягкий белый плащ, и нервно хихикаю, ощущая себя шахматной фигурой. Этакая белая королева, соперничающая с черной.

Внутри дворца нас разводят в разные стороны.

– Это был Лефевр! – шепчет Бошар. – Узнала?

Киваю. А что еще делать?

– Я не знаю, кто его новая воспитанница. Он держит это в секрете, впрочем, как и я! – смеется чем-то довольный Андрэ.

– Ваша служанка, госпожа Лунет! – склоняется слуга, провожавший нас до выделенной мне комнаты.

Невысокая девушка, бесцветное, практически лишенное красок лицо. Мне кажется или оно мне знакомо? Точно! Воробушек из храма в день венчания Фиакра на Селестине!

– Я на личный прием к королю, – целует меня в лоб Хранитель. – Не волнуйтесь! Мы встретимся с вами в бальном зале.

– Госпожа, позвольте ваш плащ! – голос Воробушка бесцветен так же, как и ее вид.

Девушка помогает мне снять плащ и приглашает присесть за туалетный столик.

– Вы должны выбрать вуалетку, госпожа! – предлагает она, положив передо мной белую, черную и золотую вуали, маленькие, изящные, украшенные слезинками бриллиантов.

– Это всё? – расстроенно спрашиваю я Воробушка. – Мне не нравятся такие цвета.

– Я спрошу распорядителя бала, – склоняется Воробушек. – Не могли бы вы уточнить, какую именно вуалетку вы хотите?

Получив мои указания, Воробушек наливает мне чашку горячего чая из маленького медного чайничка, стоящего на подогреве, и еще раз поклонившись, убегает.

И уже через час молчаливый слуга провожает нас с Воробушком ко входу в бальный зал. Высоченные двери с золотым ручками открыты. Меня встречает Андрэ Бошар.

– Какая прекрасная идея! – восторженно приветствует он меня. – Первый раз вижу такую вуалетку. На моей памяти это всегда белая, черная или золотая, редко серебряная. Это прекрасный выбор, дорогая Лунет!

– Это не выбор, – тихо отвечаю я, привыкая смотреть на мир сквозь плотную ткань. – Это заказ.

– О! – пораженно хлопает в ладоши Хранитель. – Да вы стратег, милая! В такой вуалетке вас невозможно не заметить! Браво!

На лице моего бесцветного Воробушка появились первые краски. И причиной этому стало мое распоряжение, которое я отдала, когда девушка вернулась от распорядителя бала без вуалетки с сообщением, что такой вуали нет. Только белые, черные, золотые и серебряные.

– В другой не пойду! – обрадовалась я, вдохновенно играя роль капризной Обещанной, наивно надеясь, что смогу откосить от бала.

(Надо подарить слово «откосить» Францу).

Но моей задумке не суждено было сбыться: Воробушек вылетела из комнаты и через несколько минут вернулась с полной пожилой женщиной, совершенно запыхавшейся.

– Госпожа Лунет! Если вы объясните, что желаете получить, мадам Couveuse, то она что-нибудь придумает! – в речи Воробушка появились умоляющие нотки.

Стало немного неловко, даже стыдно. Скорее всего, девушку просто накажут за невыполнение моих требований, и она элементарно боится этого. А кто их знает, как именно они тут слуг наказывают? Опять померещилась гильотина… Хотя… Она, по-моему, для дворян во Франции была.

Ладно, пусть мадам Кувёз что-нибудь придумает… Надо не забыть попросить у Бошара Великую Книгу Имен.

Услышав мою просьбу, раскрасневшаяся мадам понятливо кивает, просит полчаса и возвращается даже раньше с такой вуалеткой, которую я просила.

И вот сейчас Хранитель готов вести меня в зал, восторгаясь моей находчивостью и тем, что я сразу привлеку внимание Решающего, несмотря на сотню, вернее, девяносто девять конкуренток.

– Вот чем Sorcière отличается от простой Обещанной! – гордо шепчет мне на ухо Бошар. – Умом! Благодарю вас за честь быть вашим Хранителем!

– Хранитель Андрэ Бошар и Госпожа Лунет Пэти! – громогласно звучит голос церемониймейстера, эхом отдаваясь от стен потрясающе красивого бального зала.

Публика, собравшаяся вокруг высокого трона, стоящего на подиуме, оборачивается, внимательно, жадно глядя на нас, медленно двигающихся в их направлении. Высокородные мужчины, высокомерные женщины, юные Обещанные в белых платьях самых разнообразных фасонов, с замысловатыми высокими прическами, спрятавшие глаза за белыми, черными, золотыми, серебряными вуалетками.

Высокий мужчина лет тридцати с мощными плечами, сидящий на троне, вероятно, и есть наш король Базиль. Хоть бы короны надевали, что ли… Только по трону и опознаешь…

По правую руку от него стоит не менее представительный мужчина чуть старше, лет тридцати пяти. Оба напоминают изысканных возрастных моделей моего мира, демонстрирующих наряды с царской осанкой и холодным суровым взглядом.

По левую руку от сидящего на троне стоит Фиакр, выделяющийся более стройной фигурой и кажущийся моложе обоих представительных мужчин. Я бы ему дала сейчас лет двадцать восемь.

Черные глаза Фиакра смотрят на меня заинтересованно. Мужчины же с королевской осанкой едва скользят равнодушными голубыми взглядами.

– Ваше Императорское Величество! – поклон Бошара и мой поклон сидящему.

– Ваше Королевское Величество! – поклон Бошара и мой поклон стоящему.

– Ваше Превосходительство! – поклон Бошара и мой поклон Фиакру.

Сидящий оказывается не Королем Базилем, а Императором Раймундом. Он и Король Базиль милостиво кивают нам, но я успеваю увидеть, каким живым любопытством горят их глаза и как быстро они его тушат, заменив холодным равнодушием.

– Месье Бошар! Мы рады, что вы выбрали себе новую воспитанницу! – сурово улыбается Император Раймунд.

– Очень рады! – добавляет с еще более мрачной улыбкой Король Базиль.

– Господин Бошар – лучший в своем деле! – подключается к их Величествам Фиакр, только улыбка его, широкая, сладко-медовая, обращена не к моему Хранителю, а ко мне. – Его воспитанницы – настоящий подарок лучшим мужчинам Империи.

– Вы хотели сказать лучшему мужчине Империи? – саркастически усмехаясь, поправляет Фиакра Король Базиль.

– Как раз себя я и не имею в виду! – не смущаясь и смеясь, отвечает Королю Фиакр. – Мне нужна одна-единственная, а остальные достанутся лучшим мужчинам Империи по доброй воле Ваших Величеств.

– Госпожа… – Фиакр делает вид, что не запомнил мое имя.

– Лунет Пэти, Ваше Превосходительство! – насмешливо напоминает Андрэ Бошар.

Насмешливо? Первый Хранитель Империи насмехается над последним и единственным Решающим?

– Да-да… – рассеянно говорит Фиакр, которому чрезвычайно идет темно-синий цвет парадного мундира, украшенного серебряными пуговицами с лилиями.

Видимо, предок этого Императора не только ввел в моду французские имена, но и тяготел к лилии Людовиков. Точно есть всё-таки гильотина…

– Госпожа Лунет! Вы прекрасны, как… – начинает дежурный комплимент Фиакр.

Но я его перебиваю:

– Как капля крови на белой простыне?

Две пары величественных бровей взлетают синхронно, демонстрируя удивление и удовольствие. Фиакр тоже удивляется моей дерзости, но ему хватает силы воли удержать свои черные брови на месте.