Текст книги "Золото глупцов"
Автор книги: Жанэт Куин-Харкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
10
Прерии кончились, впереди был скудный пейзаж со странными по форме горами, уходящими в небо и напоминающими замки, которые дети лепят из песка.
Пыль сменила грязь. Она повисла в воздухе как облако, обволакивая лица и одежду. Все постоянно прочищали горло и часто сплевывали. Блисс это забавляло, и Либби пришлось попросить ее не плеваться.
– Но ведь все так делают. У меня во рту тоже пыль, – сказала Блисс.
– Тогда закрой рот платком. Леди не плюются, – пояснила Либби.
– Я не леди. Я хочу быть ковбоем.
– Она права, мама. Здесь нет леди. Им все равно, кто мы, – вмешалась Иден.
– А я – леди, – нахмурясь, сказала Либби, – и всегда ей буду, и вы тоже. Мы рождены как леди, мы ими и останемся, в какой бы ситуации мы ни оказались, не забывайте об этом.
– Не забудем, – ответила Иден, улыбаясь, я взяла за руку Блисс. – Пойдем неженка, мистер Фостер прокатит нас на лошади.
Либби покачала головой. Оставшись в одиночестве, она залезла в фургон, открыла свой дневник и записала: «21 июля 1849. Самое трудное – это быть постоянно в одиночестве. Здесь не с кем поговорить, ни чьему совету нельзя доверять. Сейчас я с удовольствием послушала бы одну из папиных нотаций».
Она вспомнила свой дом в Бостоне: отец курит свою трубку, цепочка от его золотых часов свисает с живота. Он бывало говорил: «Обрати внимание на эту молодую леди», – и показывал матери на нее трубкой.
Либби продолжала писать в дневнике: «Как тихо мы жили. Для нас было событием, если на шляпке порвалась ленточка, или когда не было на обед омаров. Все, что они желали, это отдать меня замуж».
Либби закрыла и отложила дневник в сторону. Опасности слишком часто их подстерегали. Ежедневно они проезжали мимо других партий. Однажды в одной из них им повстречалась женщина. Она выглядела уставшей и старой, хотя Либби подозревала, что незнакомка ненамного старше ее. Женщина склонилась над кроваткой с умершим ребенком.
– Он выпал из фургона и попал под колеса, – сказала она Либби.
В ее глазах была пустота и беспомощность.
– Я посадила его в повозку, потому что он постоянно убегал. Мы уже потеряли и другого сыночка. Он умер от холеры в Индепенденсе. Осталась только Алиса, – женщина украдкой посмотрела на десятилетнюю девочку, сидевшую в углу.
Либби была потрясена и напугана. Она принесла женщине немного мяса, яиц и бренди.
– Может, это хоть как-то поможет вам, – предложила Либби.
Женщина улыбнулась.
– Вы так добры. Только молитва поможет нам сейчас. Надеюсь, Бог знает, что творит.
Ее голос был слабым. Девочка встала и подбежала к ней.
– Не расстраивай себя, мамочка, – она обвила ее шею руками.
Либби отошла из-под навеса, чтобы найти Райвла, который пошел узнать причину задержки. Он был в ярости, когда узнал, что Либби отдала продукты.
– Если вы будете раздавать милостыню каждому нищему, мы все подохнем с голоду. Это – Запад. Здесь каждый сам за себя.
– Хорошо! Но там умирает ребенок. Я не буду есть несколько дней, если вы так трясетесь за свою еду. И пошла прочь от него.
– Мы больше не будем останавливаться. Это приказ! – крикнул Райвл ей вдогонку.
Только теперь они начали понимать, что такое идти не первыми. Впереди идущие партии скормили лошадям всю траву. Дорога была усеяна всевозможными отбросами.
Единственным источником воды оставалась река Плате, протекающая позади экспедиции. Выкопанные на местах стоянок колодцы были мутными и небезопасными. Свирепствовала холера. На каждой миле они встречали мертвых или умирающих мулов и быков, загнанных в дороге.
Иден плакала, глядя на лежащего быка, который мотал головой и мычал на проезжающие повозки.
Либби было больно смотреть на мучающееся животное, и она взяла немного воды, чтобы напоить быка, зная, что зря тратит воду и не спасет его от смерти, но она почувствовала какое-то облегчение. И тут она поняла, как им повезло, что запасы Райвла у них под рукой. Вода из его бочек была чистой и приятной на вкус, в то время как остальные брали воду в мутных реках и жаловались, что их пища пропитана грязью. Либби ухитрялась стирать во время стоянок. Нижние юбки и панталоны почернели от грязи. Она только что разложила их сушить на крыше фургона, как к ней подошел Райвл.
– Пойдемте. Мне нужно кое-что постирать.
– Вы наняли меня поваром, а не прачкой, – гордо ответила Либби.
– Я взял ваших детей, – добавил он, пуская ей в лицо дым от сигары. – Если хотите я могу вас выкинуть из обоза.
– Вы не посмеете!
– На вашем месте я не подвергал бы это сомнению. Возьмите одежду в моей палатке.
Кипя от гнева, не смея больше испытывать терпение Райвла, Либби взяла его грязные вещи. Она никогда не стирала мужское нижнее белье, и ей было противно держать в руках вонючие, потные трусы и рубахи.
Выстирав и высушив белье, Либби отнесла их Райвлу.
– Не взыщите, что они не такие белоснежные, как раньше. Здесь отвратительная вода.
Она отшатнулась, так как, войдя без стука, Либби застала Райвла в чем мама родила, правда, на поясе было полотенце.
– О, простите, – пробормотала она.
– Ваш муж ложится в кровать в одежде?
– Мой муж джентельмен до мозга костей. Он всегда ложится спать в пижаме.
Райвл расхохотался.
– Какие нежности! У него, наверное, и трусы в кружевах. Так кто же сделал вам детей? Молочник? Свечник?
– Ваша одежда, сэр, – Либби бросила ему в руки выстиранное белье.
– Вам разве неинтересно посмотреть на других мужчин?
– Всего хорошего, мистер Райвл, – Либби выскочила из палатки.
Ей показалось, что он хотел ее унизить, и решила в будущем держаться от него подальше, особенно, когда она будет с ним наедине. А это было не так-то просто, так как ночи становились все холодней, и Шелдон Райвл большую часть времени проводил в своей палатке, выпивая и обжираясь. Остальные сидели вокруг костров, но Райвл к ним никогда не подходил, и приглашал к себе только Гейба Фостера. Когда Либби принесла обед, Райвл редко упускал шанс съязвить, говоря ей грубости, глядя на нее своими лягушачьими глазами.
– Расскажите мне о своем муженьке, – попросил Райвл, наливая себе бренди.
– О муже?
– Да, о том, из-за кого вы рветесь в Калифорнию. Тот, в кружевах. Он знает, что у него там под пижамой? Он любят кидать палки?
– Прошу прощения? – спросила Либби.
Райвл хрипло захохотал.
– Вы знаете, о чем я говорю, не притворяйтесь оскорбленной. Я имею в виду кидать палки в огонь. В огонь, который ниже пояса у женщины. Ему это нравится?
– То, что творится у меня в постели – это мое личное дело! – отрезала Либби в замешательстве. – И джентльмен никогда не позволит себе об этом говорить.
Райвл рассмеялся.
– Вы же сказали, что я не джентльмен. Здесь нет джентльменов. Мы в стране, где берут, что могут, и стреляют того, кто взял это первым. Готов поспорить, что ваш муженек при виде первой барменши стягивает свои трусы. Здесь нет кружевных пижам.
– Я уверена в своем муже.
– Должно быть, он маменькин сынок. Ни один мужик не выдержит несколько месяцев, чтобы не трахнуться, да и женщина тоже. И вы, кстати, тоже.
– Я больше не войду в вашу палатку, если вы будете вести себя так грубо и отвратительно.
– Вот видите, я вас поймал. Вы не отрицаете, что упустите такой момент. Все, что вам нужно, это то, чтобы вас трахнул настоящий мужчина.
– Я вам дам знать, если такой повстречается, – холодно ответила Либби и попыталась выйти из палатки.
– Что за спешка? – Райвл взял Либби за руку.
– Все мужчины одинаковы.
– Хорошо. Мы сегодня же играем в покер, и Джейк открывает новую бочку рома. Как насчет этого?
– Убирайтесь! – Либби оттолкнула его.
Всю ночь она думала об этом разговоре. Хуже всего было то, что Райвл был прав. Она скучала по мужчине, но не по нему. Она поймала себя на мысли, что думает о Фостере, о том, как он смотрит на нее. «Нет, а как же там Хью», – сказала себе Либби. Как он удивится, увидев ее, но когда она пыталась вспомнить его лицо, то оказалось, что она уже плохо помнит – черты его лица были неясными, как в тумане.
11
Широкое, огромное, пыльное плато стало сужаться, и они стали въезжать в унылую холмистую местность. Река здесь начинала бурлить, с грохотом обрушиваясь в узкое русло, и каждый ручеек становился здесь труднопреодолимым препятствием. Иногда людям приходилось приподнимать фургоны, чтобы вода не залила вещи. Трудно было справляться с быками, которых сносило в стороны быстрым течением, но здесь они могли хоть вдоволь напиться.
Либби с девочками решила идти рядом с фургоном. Блисс и Иден любопытно разглядывали все вокруг. Им очень нравилось ехать на лошади Гейба, рассказывая потом, как они видели оленя или антилопу. Почти ежедневно Гейб предлагал Либби ехать верхом, но она отказывалась.
– Не знаю, почему тебе не нравится мистер Фостер. Самый милый человек, которого я встречала, – сказала Иден.
– Какие глупости ты говоришь. Твой отец работает в поте лица ради нас. Да, мистер Фостер добр к вам, но когда мы вернемся в Бостон, он станет человеком не нашего круга.
– Но мы не в Востоке, мама, – сказала Иден. – Ты можешь здесь общаться с кем хочешь.
– Хватит, Иден. Я начинаю думать, что надо было взять мисс Хаммершем, чтобы она за вами следила. Вы становитесь дикарями, а мы ведь всего два месяца как уехали.
– Ты тоже становишься дикаркой, – сказала Иден. – Посмотри на свое платье, ты даже корсет не носишь.
– Мне так удобно, – ответила Либби, – но в душе я остаюсь леди.
Либби подняла глаза и увидела Гейба.
– Мам, мы можем покататься с мистером Фостером?
– Нет, идите в повозку и делайте уроки, – строго приказала Либби. – Ваш отец будет разочарован, узнав, что вы забыли то, чему вас учили.
Гейб подъехал к Либби и сказал, что лучше бы давать девочкам побольше свободы, чтобы они научились переносить трудности, а держать их весь день около юбки – большая глупость.
– Мистер Фостер, – холодно сказала Либби, поворачиваясь к нему. – Я верю, что мы выживем, если будем придерживаться своих норм чистоты и морали. Я хочу видеть по возвращении своих детей в высших кругах общества и собираюсь доставить их целыми и невредимыми.
– Вы собираетесь следить за каждым их шагом? – спросил Гейб.
– А вы предлагаете, чтобы я их потеряла или чтобы они вывалились из фургона, как тот малыш в колыбели?
– У вас однобокое представление о жизни. Вам кажется, что в ней существуют только развлечения и выгода. Постарайтесь держать свои взгляды при себе.
Гейб поднял шляпу и, пожелав всего хорошего, отъехал.
В конце дня обозу необходимо было переправляться через реку Плате. Около парома мормонов стала колонна фургонов. Шелдон Райвл, не желая и здесь застрять, поехал вперед на переговоры. Он вернулся с лицом красным, как свекла.
– Проклятые жулики. Называют себя верующими. Да они – дешевое жулье. Они требуют пять долларов за фургон. 60 долларов только за одни фургоны, – он спешился и отдал поводья рядом стоящему парню. – Найдите Джимми и скажите, что мы будем сами переправляться прямо здесь. Я не собираюсь платить такие деньги.
Джимми не обрадовала перспектива переправы через реку своими силами, но Райвл не стал его слушать. Было нелегко заставить возничих преодолеть такое быстрое течение и привязать канаты по обеим берегам.
Когда, наконец, это удалось, они сняли с повозок колеса и залили смолой щели в кузовах. Затем, спустив фургоны на воду, поставили двоих людей на повозки, чтобы держать канаты. Либби прижала крепко дочек, наблюдая, как первый фургон начал эту сумасшедшую переправу. Мулы и быки стонали от ударов, пытаясь идти в холодной, как лед, бурлящей воде. Одного из навьюченных мулов смыло течением.
– Нам нужно переправляться таким образом? – прошептала Иден, цепляясь за юбку матери.
– Другого способа, кажется, нет, – ответила Либби.
Гейб подъехал и предложил перевезти девочек на его лошади. Потом он пустил лошадь в воду и благополучно выбрался на противоположный берег. Все, что Либби могла сделать, это переправиться в повозке, пытаясь скрыть свой страх быть смытыми течением, когда канаты не выдержат и ледяная вода начнет поступать через плохо заделанные щели к ее ногам. Когда, наконец, они добрались до берега, Гейб помог снять с повозки детей и подал ей руку.
– Спасибо, мне не нужна помощь, – сказала Либби и, приподняв юбку, зашла по колени в холодную воду, чтобы добраться до берега.
– Хорошие лодыжки, – прокомментировал Гейб.
Либби расправила скомканную юбку, смерив его ледяным взглядом.
Переправившись, партия продолжала свой путь, оставляя позади долину. Местность становилась все более дикой. Здесь не росли ели на горах, и вся растительность сводилась к одиноким кустарникам, которые животные не могли есть. Жара была невыносимая.
Мужчины сняли рубахи и ехали по пояс голыми.
Либби с завистью смотрела на них. Она уже осмелилась снять корсет и носила только одну нижнюю юбку. Девочки резвились, одетые в легкие пижамки. «Надо бы и мне что-то подобное сшить», – подумала Либби.
Воды не было. Мужчины облизывали сухие, потрескавшиеся губы и с ненавистью смотрели, как Райвл пил из своей бочки, наполненной чистейшей водой. Он даже плесканул себе на лицо, демонстрируя, что хозяин здесь он.
Когда солнце уже заходило за остроконечные вершины гор, путешественники увидели блестевшее недалеко озеро. Запряженные животные ринулись к воде, не слушаясь возниц.
– Остановите их! – завопили они друг другу.
Либби удивилась – почему они так орут? И тут почувствовала вонь и машинально закрыла рот рукой. Вокруг озера лежали полусгнившие кости мертвых животных, разложившееся мясо кишело червями. Нескольким запасным быкам все же удалось немного попить – их оттащили, но было уже поздно. Через пару минут они бились в агонии, кровь текла из ноздрей.
– Что это? – в ужасе спросила Либби одного из мужчин.
– Щелочные озера. До родника «Сладкая вода» мы не встретим ни одного источника, а до него пара дней.
Потребовалось полчаса, чтобы заставить животных сдвинуться с места, но два быка так устали, что отказались идти, упав на землю.
– Идиоты! – завопил Райвл. – У меня осталось три запасных комплекта быков. Как мы пересечем долину?
– Нужно еще оставить часть груза! – орал Джимми. Он обливался потом. – Мы должны сбросить еще часть муки и лопат.
– Ты с ума сошел?!
– Тогда мы сбросим твои продукты, и ты будешь есть вместе с нами кашу из заплесневевшей муки.
– Делай что надо. Выкинь часть лопат и закопай их. Устроившись в Калифорнии, я вернусь за ними. Замаскируй их под могилу, чтобы никто не украл.
– Никто их не возьмет, – злобно сказал Джимми. – Кому нужен лишний груз.
Либби пыталась приготовить обед на ветру. Он был такой сильный, что того и гляди, огонь перекинется на сухие листья, и Либби обложила костер камнями. Она решила приготовить быстро бекон и пожарить сало с яйцами и хлебом.
– И что это будет? – спросил Райвл. – Это похоже на завтрак в семь часов утра, – добавил он.
– Попробуйте на таком ветру что-нибудь приготовить, – отрезала Либби.
В эту ночь, лежа в фургоне, она слушала, как завывает ветер, проникая сквозь его щели и занося мелкий песок. Язык и губы раздулись от нехватки воды. Горячая ванна, бурлящий ручей, нежный плеск волн в Кейп-Коде, охлажденные кувшины с лимонадом – все это проплывало перед ее глазами. Она все еще держала данное детям обещание есть вместе с ними и отдавать им почти всю воду.
Ветер не стих и наутро. Протирая красные и опухшие глаза, люди сворачивали лагерь.
– Если мы сегодня пройдем пятнадцать миль до захода солнца, то достигнем родника «Сладкая вода», – успокаивал Джимми.
Либби посадила детей в фургон, а сама, обмотав лицо шарфом, пошла пешком. Временами они были как в тумане, и фургон казался кораблем-призраком, плывшим по невидимому океану. Либби с завистью посмотрела на фургоны: не дует, все закрыто, там, должно быть, хорошо, и тут же обратила внимание на быков, с трудом тащивших грузы. В ноздрях у животных показалась пена.
В середине дня пыльная буря усилилась, затмевая солнце и заставляя всех закрыть рты платками. Люди шли, покачиваясь, кашляя и ругаясь. Вдруг Либби увидела лежащего человека.
– Подождите! – закричала она, но крик ее потонул в шуме ветра, и никто не остановился.
Она подбежала и увидела мертвое тело, наполовину засыпанное песком. Либби подбежала к Шелдону и сказала ему об этом.
– Ну, и что я могу сделать? – спросил тот.
– Труп надо похоронить, а не оставлять волкам.
– Мертвому все равно, я не остановлюсь. Если мы не доберемся до «Сладкой воды», мы все умрем.
Повозки продолжали двигаться. Помедлив, Либби схватила кусок полотна.
– Что случилось? – спросил Гейб, проезжая мимо.
– Надо прикрыть труп.
– Я поеду с вами, – сказал Фостер.
Гейб склонился над телом, а Либби, вспоминая червей на костях у озера, закрыла глаза.
Гейб закричал, что он еще жив, и попросил Райвла задержаться на минутку.
– Я не остановлюсь! – заорал Райвл. – И не возьму его! Может, у него холера? Продолжать движение!
Либби принесла кружку воды, и Гейб приподнял ему голову, пытаясь влить ему в рот воду, затем вытер распухшие губы платком. Человек кашлянул, облизнулся и уставился на Гейба и Либби.
– Молчи и пей, – сказал ему Гейб.
Он сделал пару глотков и пробормотал:
– Да благословит вас Бог.
Либби стала всматриваться в лицо парня.
– Люк? – спросила она, припоминая его задорную мальчишескую улыбку.
– Вы его знаете? – спросил Гейб.
– Встречала на пароходе – он из Южной Каролины.
Услышав свое имя, парень с трудом посмотрел на Либби.
– Бонни? – озадаченно спросил он. – Я думал, ты на пути в Южную Каролину. Я найду золото для тебя.
– Бонни? – спросил Гейб, вопросительно глядя на Либби.
– Это девушка, на которой он хочет жениться. Он думает, что она – это я, – пояснила Либби.
– Меня ранило, и они ушли без меня, – говорил Люк.
Либби посмотрела на песок, почерневший от крови.
– У них не было выбора, не было воды, а мне сейчас лучше. Скоро я их догоню. Все будет хорошо, – добавил Люк.
Либби посмотрела в глаза Гейба. Он отвел ее в сторону и велел идти к фургонам.
– Вы не сможете его поднять один, – запротестовала Либби.
Гейб отрицательно покачал головой.
– Он долго не протянет – потерял много крови.
– Мы не можем его здесь бросить. Может, мы встретим партию, в которой будет доктор… Может ему… поможет хорошая еда?
– Я видел много умирающих людей. Его нельзя трогать. Идите вперед. Я останусь до конца.
– И я тоже, – возразила Либби.
– Вам лучше держаться поближе к фургонам. Пусть умрет один, а не трое, – он погладил ее руку.
– Я накрою его и дам ему немного воды. Это все, что мы можем сделать. Он не протянет и дня, – прошептал Гейб. – Идите к колонне, или вы заблудитесь в этой круговерти.
Люк лежал спокойно, глаза его были закрыты. Она склонилась над ним.
– Я должна идти, Люк, – сказала Либби, нежно целуя его в лоб. На его лице появилась улыбка. Либби встала и пошла к удаляющимся фургонам.
Они остановились на ночь у минерального источника. Вода была непригодна для людей, но все вокруг было истоптано копытами и не было никаких трупов, поэтому Джимми решил попоить немного скот. Люди пытались кипятить воду, но бесполезно, и они допивали то, что у них оставалось во флягах.
Разводя костер, Либби ждала Гейба. Уже стемнело, и она начала волноваться. А что, если буря замела следы, ведь в этом аду так легко заблудиться.
Шелдон Райвл пожаловался, что Либби пролила кофе на хлеб, когда несла поднос, но она не слышала его, надеясь услышать стук лошадиных копыт.
Умывшись в ручье, она уложила девочек спать, но Гейба все не было. Люди устраивались на ночь вокруг костров, кто-то пел песню под звуки банджо, изредка слышался смех. В палатке Райвла, который выпивал в одиночестве, тускло горела лампа.
Догорал последний костер, а Либби не могла найти себе места, борясь с желанием попросить послать людей на поиски. Либби улеглась рядом с девочками. Она не могла заснуть и тихо лежала, глядя на луну и слушая, как завывает ветер. После полуночи ей показалось, что по тропе кто-то идет. Либби вскочила и увидела темную фигуру, спускающуюся к ним. Присмотревшись, она увидела человека, ведущего за повод коня.
– Слава Богу, – пробормотала Либби, задернув занавеску.
Послышался звон уздечки, дыхание Коня и звук шагов Гейба, проходившего мимо фургона.
12
Они пришли на источник «Сладкая вода» на следующий день.
Люди, буйволы и лошади жадно пили холодную чистую воду. Кто-то поймал и отдал Либби две прекрасные форели. Она поджарила их, у них был очень аппетитный вид.
«Этот старый бык должен похвалить меня», – думала она, накладывая рис и подавая его парню, который должен был отнести это Шелдону. Он принес блюдо назад наполовину съеденным.
– Мистер Райвл плохо себя чувствует, – сказал парень, ставя перед Либби тарелку. – У него сильный жар, и он хотел бы выпить еловый отвар.
Либби поставила греть воду и потом отнесла отвар Райвлу. Он лежал в своей кровати, одетый в пижаму. Его лицо раскраснелось, увидев Либби, он нахмурился.
– Ну, наконец-то. Я думал, что умру, пока вы сюда дойдете.
– Нужно время, чтобы вскипятить воду.
– Мне нужна компания, – сказал Райвл. – Человеку так плохо, когда он один, да еще и болен. Потрогайте мне лоб, у меня, кажется, жар.
Либби поставила чай и потрогала лоб Райвла.
– Небольшая температура. Говорят, что это от высоты, на которой мы находимся, – сказала Либби.
– Высота?! Это вы принесли болезнь, остановившись у умирающего. Я никогда не болею, а тут… Либо вы меня заразили, либо отравили своей стряпней.
– Я ведь тоже ем и совершенно здорова, – сказала Либби. – Вы слишком много пьете, может, от этого?!
– Вздор. Я всегда много пил и ничего. Мне как раз нужен бренди, а не еловый отвар. Дайте мне бутылку.
– На вашем месте я бы воздержалась.
Райвл заорал:
– Бутылку, черт побери!
– Осторожней, вы свалитесь с кровати, – она наклонилась и подхватила Райвла.
Он оперся о ее плечо и почувствовал, что рядом женщина, а его рука лежит на мягкой и нежной коже. Его жадные глаза поползли вниз по ее телу.
Либби не застегивала верхние пуговицы на платье из-за жары и, когда она наклонилась, Райвл неожиданно схватил ее, пытаясь засунуть руку ей под платье, Либби открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Она старалась убрать его руку, а он только смеялся, когда она пыталась застегнуть платье другой рукой.
– Так мягко… Вы знаете, как долго я жил без… – он потерял терпение и рванул платье так, что пуговицы разлетелись во все стороны.
Платье разорвалось, и его рука скользнула к ее груди.
– Прекратите, отпустите меня! – Либби пыталась оттолкнуть его.
– Давай не играй со мной. Не притворяйся, что ты этого не хочешь. Он пытался затащить ее под себя и навалился на нее всем телом, а когда она попыталась крикнуть, Райвл поцеловал ее, держа одной рукой ее грудь, а другой пытаясь содрать юбку. Он уже залез на нее и стонал от нетерпения.
За дверью послышался голос.
– Мистер Райвл.
– Пошел прочь! – закричал Райвл.
– Я точно помню, что вы приглашали меня поиграть в карты в девять. Вот я и пришел, – Либби узнала голос Гейба. – Но я вижу, что вы сейчас заняты. Доброй вечер, мэм, – спокойно сказал Гейб.
– Исчезни, Фостер! – Райвл уставился на него.
Либби удалось освободиться от Шелдона и сесть.
– Прочь от меня, животное! – чуть не плача сказала Либби.
– Вы же сказали в десять, а я знаю, как вы цените пунктуальность.
– Не будьте дураком, Фостер. Разве вы не видите, что мы заняты, – произнес Райвл.
– Мне показалось, что леди не хочет быть занятой, как вы.
– Она – моя собственность, Фостер. Занимайтесь лучше своими делами.
– Я не знал, что в обязанности повара входит и это.
– Я сказал, убирайся, Фостер! Вы забыли, на кого работаете?!
Пальцы Гейба постукивали по пистолету, висящему на поясе.
Щелчок предохранителя встревожил Райвла.
– Кончай дурить, достаточно одной пули, чтобы успокоить тебя.
Райвл неохотно отодвинулся от Либби.
Либби встала, оправив юбку и придерживая разорванный лифчик.
– Я провожу вас до фургона, – сказал Гейб.
– Я сама, – стыдливо сказала Либби.
Гейб не слушал и пошел за ней.
– Вы в порядке? – нежно спросил он.
– Да, спасибо, не провожайте меня.
– Я, как обычно, преклоняюсь перед вашим величеством.
– А у меня было чувство, что вас позабавило, что со мной произошло.
– Немного, но я собирался вас спасти.
– Вам не приходило на ум, что я в этом не нуждаюсь?
– Вам что, это понравилось?
– Я имела в виду, что я в состоянии постоять за себя. Я как раз собиралась облить его горячим отваром.
– Либби, вы не в Бостоне. Здесь нет джентльменов и бесполезно взывать к приличию. Здесь любой добьется от тебя силой того, чего он хочет, даже этот слабак Шелдон. Вам нужно иметь в виду, что вы уязвимы, вы – женщина, – Гейб сжал ее руку. – Либби, вы ведете себя так, как будто сделаны из камня. Вам, вероятно, нужно смириться.
Либби долго держалась, но тут заплакала.
– Я не могу смириться, – задыхаясь, сквозь слезы сказала она. – Если я смирюсь, я сломаюсь, – и убежала.
Они шли около недели вдоль по ручью «Сладкая вода» и к концу июля пересекли Великий раздел.
– Южный проход, – сказал Джимми, подъезжая к колонне на стройном пегом жеребце, которого он выторговал у индейцев.
– Приятно узнать, что мы прошли половину пути, – радостно сказал Джимми.
– Половину? – спросила Либби.
– Разве вы не знаете, что горы – это середина нашего пути? Нам нужно спуститься вниз, там самая тяжелая часть нашего пути.
– О, Боже! – воскликнула Либби.
Ей уже казалось, что она полжизни прожила в этих диких местах. Она с вожделением мечтала о благах цивилизованной жизни, но в то же время Либби вспомнила, как ее раздражала мелочность и ничтожность той прошлой жизни.
«Чего я хочу? Где мое место?» – думала она.
Рассказав девочкам на ночь сказку, Либби пошла побродить.
Желтый диск луны поднялся над горами. Было тихо и безветренно. У Либби появилось желание убежать куда-нибудь далеко-далеко. Она начала взбираться по склону холма, потом остановилась и посмотрела на красные языки костров. Черное небо, усыпанное звездами, темнело над головой Либби.
«Кому мы нужны? – спросила себя Либби. – Никто в мире не знает, что мы здесь, есть ли кто-нибудь там, на звездах, кто думает сейчас о том же, что и я? Хью, наверное, сейчас думает, что я в Бостоне и спокойно сплю в своей кровати». Но сейчас Хью и родители казались такими далекими и не настоящими. Либби села на валун и подняла голову. Прямо над ней простирался Млечный Путь. Она вспомнила, как мисс Дэнфорд, ее гувернантка, говорила, что звезды – это трещины в небесах. Это ее всегда утешало, когда она была маленькой. Потом Либби посчитала, что все это глупость и ребячество. Сейчас она не была до конца уверена, что Дэнфорд была не права.
«Да, – думала Либби, – именно она предсказала ей плохой конец».
Она не могла себе представить, что такое одиночество, но здесь, наверху, страх и безнадежность готовы были поглотить ее. Либби укуталась в шаль и пошла вниз к кострам. Внезапно она увидела фигуру, поднимавшуюся к ней. «Никто не услышит, если она закричит», – размышляла Либби, у нее не было с собой ничего для защиты. Она подняла камень и сжала его в своей руке.
– Кто там? – громко спросила Либби.
– Либби, это вы? – спросил Гейб. – Я не знал, что вы здесь. Пришел посмотреть на звезды, захотелось побыть одному.
– Я тоже решила побыть в одиночестве, но сейчас пойду вниз.
– Если это из-за меня, то я найду другое место, – сказал Гейб.
– Нет, я в самом деле возвращаюсь. Здесь так одиноко, – объяснила она.
Гейб сел на валун.
– Да, эта пустота пугает, Ведь вокруг ни души. Но как прекрасны здесь звезды. Они, кажется, так близко, что хочется потрогать их руками.
– Я лучше оставлю вас наедине со звездами.
– Вы всегда убегаете от меня. Я же не монстр!
– Нет, конечно.
– Но вы все еще злитесь за то, что я тогда вмешался?
– Нет. Я вам благодарна. Просто… – вздохнула Либби.
– Что просто?
– Почему вы картежник, Гейб? Вы добрый и умный. Почему вы не хотите, чтобы вас уважали?
Гейб рассмеялся, и его смех разнесся эхом по горам.
– Вы прямо как моя мать. Она хотела, чтобы я стал клерком в банке. Мой отец умер, и мы жили, как это лучше сказать, в стесненных условиях. Вы знаете, что это означает. Надо притворяться, что вы не бедны. Когда кто-нибудь заходил на чай, мы притворялись, что не голодны, потому что у нас было только одно пирожное только для гостя. Мать пристроила меня в банк младшим клерком. Я терпел это три месяца. Представьте себе: накрахмаленные воротнички, колонки цифр. Да, мистер Блейкли, нет, мистер Блейкли. Фостер, ты опоздал на две минуты. Опаздывать нельзя. Я чувствовал, что задыхаюсь.
– И что вы предприняли? – спросила Либби.
– Я пробовал себя на многих работах: был юнгой на пароходе, начал играть в карты и понял, как глупы и жадны люди. Они всегда себя выдавали, думая, что им повезет, и не могли вовремя остановиться. Я решил, что более легкого пути зарабатывания денег не существует.
– Но это же не так легко, – сказала Либби. – Вам пришлось бежать от суда. Нося оружие, вы думаете, что его придется когда-то применить?!
– Мне все равно. Я не боюсь опасности. Опасность делает жизнь интересней. Больше всего я боюсь скуки, однообразия, мелочности и скованности. Но я должен признать, что одиночество тоже трудно выдержать. Никто не хочет быть рядом с игроком, потому что его жизнь – это постоянные переезды.
Он замолчал, и они оба стали смотреть на звезды.
– Расскажите мне о Хью, – наконец попросил Гейб. – Должно быть, он настоящий человек, если вы отправились за ним так далеко.
– Хью?.. Хью – другой. Вы когда-нибудь видели полотно Пака «Сон в летнюю ночь»? Вот это и есть Хью. Его не прельщает реальность. Деньги у него не задерживаются, они у него – вода в решете. Он мог забыть забрать меня от модистки, потому что писал сонет. Он не практичен и раздражителен. Вот поэтому я и еду к нему. У него нет и капли представления о том, как выжить в лагере золотоискателей. Хью даже не знает, как искать золото. Он не рожден для труда.
– А вы?
– Я рождена быть сильной. Еще девочкой я была упряма. Моя гувернантка сказала, что я плохо кончу.
Гейб засмеялся.
– Увидев вас здесь, она бы сказала, что была права. Значит, вы хотите спасти непрактичного, раздражительного человека, который тратит деньги и пишет сонеты. У него, должно быть, какие-то достоинства или вы решили избавиться от него и ищите замену?
– Одно из его достоинств – кудрявые волосы.
– Интересно, пересек ли хоть один человек континент из-за кудрявых волос?
– Он смотрит на меня, как будто я самое лучшее, что есть на земле. Он обожает детей и ведет себя так, как будто кроме него никто не давал жизнь детям. Не каждая женщина может похвалиться, что муж, прожив с ней семь лет, обожает ее так же, как и раньше.
