Текст книги "Золото глупцов"

Автор книги: Жанэт Куин-Харкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

27

Новость, что у нее будет от Гейба ребенок, ошеломила Либби, но она почувствовала какую-то радость. Она трогала рукой живот.

– Теперь я буду всегда о тебе помнить, – произнесла она вслух.

Через месяц Либби сказала о ребенке Хью, который очень обрадовался. «Хорошо, что мы с ним занимались любовью, и он будет думать, что ребенок от него», – размышляла Либби.

– На этот раз будет мальчик, – сказал Хью. – Я уверен в этом.

Либби иронически улыбнулась. Все устроится в этом мире, но только сердце не сможет привыкнуть.

«Овощи растут, дети растут, Хью выздоравливает, малыш уже бьет ножкой – все живет. Все – кроме меня».

Дни становились длиннее и теплее, и Либби с Ах Фонгом все время проводили на огороде, который буйно рос и давал надежду на высокий урожай.

Узнав о ребенке, Хью запретил жене стирать. Через месяц появились ростки кукурузы, дыни, а лук начинал цвести. Фасоль уже продавали, и у Либби появились постоянные клиенты. Ах Фонг следил за огородом как за ребенком. Он постоянно пропалывал грядки. Для подвода воды китаец прорыл ложбины от ручья, протекавшего чуть выше.

Пироги, которые пекла Либби, готовы были купить оба отеля Хенгтауна, но иногда ей не удавалось их донести, потому что старатели раскупали их по дороге.

– Если бы у нас была большая плита. Может, я куплю кирпич, чтобы построить новую, когда продадим урожай, – говорила она Хью.

– Но, Либби, эти овощи должны избавить тебя от такого труда. Ты же не хочешь всю жизнь печь пироги?

– Я хочу твердо стоять на земле, – сказала она. – Овощи капризны. Одна буря или животные могут оставить нас без огорода. А мои пироги сейчас идут очень хорошо. Сейчас надо делать то, что можешь.

– Но в твоем положении нужно отдыхать, – настаивал Хью.

Либби вышла из хижины, оставив его сидящим на кровати.

– Либби, подумай о себе, – сказал он вдогонку. – Ты так изменилась – в Бостоне ты была такая веселая, беззаботная.

– Мне не надо дома было думать о том, что моя семья может умереть с голоду.

Хью подошел сзади и обнял ее, целуя в шею.

– Скоро все будет хорошо. Если будет хороший урожай, мы сможем, продав его, уехать в Англию. У нас будет свой дом, и мы воспитаем наших детей настоящими аристократами.

– Это было бы неплохо, – вежливо согласилась она.

– Ты хочешь этого? – спросил он.

– Я не знаю, чего хочу, – сказала она.

– Ты кажешься несчастной. Ты что, не рада ребенку?

– Нет, я очень его хочу!

– Уверен, родится мальчик, – Хью снова обнял ее и начал гладить живот.

– Не надо.

На лице Хью промелькнула обида, и Либби почувствовала за собой вину. Она подошла и взяла его за руки.

– Прости, Хью. Я на пределе и не знаю, как расслабиться.

– Либби, скоро все кончится, и мы будем вспоминать об этом, как о страшном кошмаре, – Хью посмотрел на проходившего мимо хижины Ах Фонга, напевавшего режущую слух китайскую песню.

– Надо построить Ах Фонгу хороший дом, – сказала она. – Я присмотрю старые материалы в городе, а то эта хижина хороша только летом, а зимой в ней не очень приятно, особенно когда ее продувает ветер.

– Ты думаешь, что мы не уедем отсюда этим летом? – спросил Хью.

– Нам нужно приготовиться к худшему, – сказала она. – Путешествовать с грудным ребенком будет трудно.

– Как ты хочешь, только бы не волновалась.

«Если бы ты знал…» – подумала Либби.

Нога Хью заживала, и он начал перевозить урожай, привязывая коробки с овощами к мулу.

То, что не брали золотоискатели, скупалось в отелях. К середине августа у хижины появились новые стены из бревен, и уже можно было навесить настоящую дверь. Ах Фонг построил позади грядок небольшой домик, а на счету в банке было уже три тысячи долларов.

Хью узнал о расписании отплытия судов из Сан-Франциско. Либби разрывалась на части. Одна ее часть не хотела всю жизнь прозябать в хижине, а другая не могла допустить мысли, что она никогда больше не увидит Гейба, если они уплывут в Англию.

Когда Либби слышала, как Хью рассказывает детям о новой жизни, о том, как они будут кататься на пони и учиться танцевать, Либби уходила в огород помогать Ах Фонгу вырывать сорняки.

Август выдался на редкость жарким и сухим. Ручей высох, и для полива огорода приходилось носить воду с речки. Впятером они выстраивались в цепочку и передавали ведра как по конвейеру.

Часть урожая уже собрали, и Либби думала, смотря на освободившуюся землю, что бы еще посадить.

Она в своем положении тяжело переносила жару. Узкие и вспотевшие платья прилипали к телу, затрудняя движения.

– Нужно себе купить что-нибудь попросторнее, – сказала она Хью.

– Не волнуйся, перед отплытием в Сан-Франциско мы сошьем тебе в ателье прекрасное платье. Тебе пора привыкать к цивилизации.

– Снова носить корсеты, – задумчиво сказала Либби.

– И делать прически, – добавил Хью. – А то с такими волосами ты выглядишь на пятнадцать лет старше.

– Будет трудно опять ко всему привыкать.

Тут Хью взялся и за девочек.

– Либби, ты их портишь, – возмущался он.

– Пусть они будут здоровы и счастливы, – сказала она.

– Они не будут несчастны от того, что я их попрошу есть с закрытым ртом и не хватать пищу как звери. Сиди прямо, Блисс. Английская леди не должна сутулиться.

– Я не хочу, – уставилась на него Блисс. – Мне больше нравится мистер Фостер. Жаль, что он не наш папа.

– Кто этот Фостер? – заикаясь, спросил Хью.

– Это человек, помогавший нам всю дорогу, – ответила Либби.

– Он все еще живет здесь?

– Не имею ни малейшего понятия, – сказала Либби, пытаясь выглядеть безучастной.

Хью уловил что-то в ее голосе и спросил:

– Он – джентльмен?

– Нет, если смотреть с твоей точки зрения, он картежник.

– Не удивительно, что он не навестил нас, с тех пор как я здесь. Женщине с твоим воспитанием невозможно общаться с картежником.

Инцидент был исчерпан, и Хью больше не вспоминал о Гейбе. Он стал вырабатывать у девочек хорошие манеры.

– Не волнуйся об этом, – сказала Либби. – Они всему научатся в Англии, привыкли общаться с золотоискателями и думают, что так и надо себя вести. Увидев английского джентльмена, они захотят быть похожими на него.

– Надеюсь, – вздохнул Хью.

Блисс, сверкая пятками, понеслась по тропинке. За последние месяцы она здорово выросла и совсем не походила на ту бледную, худую девочку из Бостона.

– Посмотри на нее, – говорил Хью. – Она как индейский ребенок бегает босиком. Ее тетки в Англии умрут от разрыва сердца, когда ее увидят.

– Мама, папа, к нам скачут всадники, – на бегу крикнула Иден.

– Как они выглядят? – нервно спросила Либби. Они никогда не рассказывала о том, что ее чуть не повесили.

– Они с оружием и в форме, – доложила дочь.

– Может, это новая партия золотоискателей? – предположил Хью.

– Я слышал, что они часто одеваются по-военному. Пора везти овощи в город, пока они не испортились под солнцем. – Он подошел к мулу и стал прикреплять к нему коробки и мешки.

Лязганье уздечек и топот от копыт были слышны совсем рядом. И через мгновение группа хорошо вооруженных людей появилась рядом с хижиной.

Либби увидела, что позади одетых в форму всадников была разношерстая компания, скакавшая на худых лошаденках и мулах.

– Мы сюда не за овощами приехали, – сказал стройный человек с обветренным лицом. – Мы приехали за вашим мужем.

– Муж, что он сделал? – удивилась Либби.

– Ничего. Он нам нужен на время. Индейцы на Севере начали войну, – добавил другой. – Они убили несколько поселенцев и сожгли пару городов. Мы собираем отряд, чтобы дать урок этим шалопаям.

– Думаю, что Хью не пойдет. Он был болен и теперь хромает.

– Это тот, который разводит овощи? – сухо спросил человек в форме.

Либби утвердительно кивнула.

– Скажите ему, чтобы он собирался.

– Он не пойдет с этими индейцами. Поищите кого-нибудь другого.

Человек в форме подвел поближе коня и показал значок.

– Кавалерия Соединенных Штатов, – сказал он. – Я уполномочен набирать в случае необходимости рекрутов. Скажите мужу, чтобы он собирался.

В этот момент появился Хью.

– Что случилось, Либби?

– Хью, они хотят, чтобы ты воевал с индейцами.

– Нет уж, увольте, – ответил он.

– А я вас и не прошу, – сказал офицер. – Вас забирают в приказном порядке в армию, мистер, собирайтесь.

– Я гражданин Великобритании и не имею обязательств перед вашим законом.

Офицер сунул руку в карман и вытащил бумагу.

– В приказе сказано: «Любой годный к строевой службе». Они не указывают на гражданство. Собирайтесь, или я пристрелю вас на месте.

– Вы не понимаете! Он не совсем здоров! – хватая за уздцы его коня, закричала Либби.

– Мэм, все будет кончено через пару дней. Я не прошу его ехать на Северный полюс. Если соберем побольше сил, мы быстро разобьем этих дьяволов, и все благополучно вернутся домой… Но если мы спустим этому племени, то другие его поддержат, и я не могу ручаться за безопасность ваших детей.

Хью подошел к Либби и отвел ее в сторону.

– Все нормально, дорогая. Если я должен, то пойду.

– Возьми ружье, – сказала Либби.

– Мы его сами вооружим, – сказал офицер. – Все что нужно, это стрелять.

Когда Хью вышел из дома, его лицо стало бледным, но спокойным.

– Не волнуйся, – сказал он. – Я уверен, что это ненадолго. Присмотри за девочками и… за нашим сыном.

– Хорошо.

Хью нежно поцеловал ее и забрался на мула.

Колонна двинулась, он обернулся и послал Либби воздушный поцелуй.

Неделю спустя Либби сообщили, что индейская стрела выбила Хью из седла, и он погиб под копытами лошадей.

28

Либби с удивительным спокойствием восприняла новость о гибели Хью. Но все же чувство вины за смерть мужа, с которым она прожила девять лет, мучило Либби. Она жалела его и скучала, но сердце ее не было разбито. «Такая бесполезная, глупая смерть», – думала она. Либби в сопровождении кавалерийского офицера съездила на могилу мужа, похороненного в каньоне среди холмов и гор. Офицер предложил перезахоронить останки мужа в месте, которое она выберет.

«Бедный Хью», – думала она, глядя на крест и свежий бугорок земли.

Либби решила перевезти тело мужа в Англию, но потом передумала. Ведь он хотел вернуться с триумфом или вообще не возвращаться.

Либби потеряла к огороду всякий интерес.

– Вы собираетесь бросить эту землю, когда я положил туда столько навоза? – спросил Ах Фонг.

– Возможно, что мы скоро уедем, а поэтому бессмысленно выращивать овощи.

– Бессмысленно давать расти сорнякам. Может, мы посадим капусту, тогда зимой будут деньги.

– Делай что хочешь, Ах Фонг, – сказала Либби.

Смерть Хью тронула всех жителей. Люди останавливались по дороге в город и выражали свое соболезнование, некоторые что-то дарили, иногда даже самородок.

– Для девочек, – говорили они.

Либби привезли дров и дали вместо утерянного мула нового.

Среди посетителей-соболезнующих был и Марк Хопкинс. Он выглядел очень презентабельно – хороший костюм, золотые часы на цепочке.

– Вернувшись в город, я узнал о случившемся, – сказал Марк. – Мне очень жаль. Я надеялся, что наконец-то у вас все будет нормально.

– Спасибо, что вы пришли.

– Что я могу для вас сделать?

– Я там буду чужой, – сказала Либби, – снова носить корсеты.

Марк засмеялся.

– Понимаете, о чем я? – спросила она. – Я уже привыкла к этой жизни без запретов и формальностей светской жизни. Я даже забыла, как есть вилкой.

– Вы останетесь здесь?

– Не знаю, – ответила она. – Это неподходящее место для воспитания детей. Нет даже школы, все так далеко.

– Сейчас здесь золотой бум, – добавил Марк, – но скоро все отсюда разъедутся.

– И что вы предлагаете?

– Сан-Франциско. Я как раз еду туда и пришел с вами попрощаться. Магазин я продал. У меня теперь база в Сакраменто – оттуда я буду поставлять сюда товары. А сейчас ищу место в Сан-Франциско и хочу вложить деньги в бизнес. Я советую вам сделать то же самое.

– Собственность в Сан-Франциско? – спросила Либби.

– А почему бы и нет. Сейчас там можно купить землю за гроши, а потом, когда разрастется, мои участки, которые я собираюсь купить, будут стоить миллионы. Либби посмотрела на него в восхищении.

– Вам действительно нравится рисковать.

– Это единственный способ, который доказывает, что ты живешь. Риск, конечно, есть. Для начала нужно иметь на плечах голову, а я думаю, что она у вас есть.

Либби улыбнулась, с удовольствием приняв комплимент.

– Но я слышала, что Сан-Франциско – это коррупция и насилие.

– Это скоро пройдет, – сказал Хопкинс. – Я уверен, что вы получили этим летом хорошую прибыль. Разрешите мне превратить ваши деньги в миллионы. Я думаю, вы удивитесь тому, как быстро они удвоятся, а потом утроятся.

– Не знаю, не могу решиться. Когда я сюда приехала, я была решительной и упрямой, но после смерти мужа мне кажется, что я превратилась в мумию.

– Я понимаю. Время – лучший доктор, – мягко сказал Хопкинс.

– Мне кажется, что я могла бы уговорить их тогда. Хью был слишком слаб, чтобы скакать на коне. Я должна была попросить доктора дать справку об освобождении от военной службы.

– Эта страна не для таких, как Хью. Таких, как он, она сжирает и выплевывает кости. Он должен был быть таким, как мы, чтобы выжить.

– Мне казалось, что я выносливая, но теперь я не знаю, что хочу. Мне сейчас все безразлично.

– Дайте время. Родите ребенка, а потом решайте. Я вам оставлю свой адрес в Сан-Франциско. Найдите меня, если решитесь туда ехать. Может быть, вам в вашем положении будет лучше перезимовать там? Хорошие доктора, хорошие продукты, комфорт.

– Может, вы и правы, – сказала Либби. – Я подумаю.

– Только недолго.

Марк пожал ей руку.

Однажды она увидела струйку дыма, поднимающуюся над долиной внизу. Для обычного костра он был слишком велик.

– Ах Фонг, посмотри! Огонь!

Китаец подбежал и посмотрел на дым.

– Это в городе. При таком ветре он быстро распространится. Дым становился то черным, то белым, то серым. Либби почувствовала запах горелой древесины, который донес до нее ветер.

– Мне это не нравится, огонь идет в нашу сторону, – сказал Ах Фонг.

– Наверное, его затушат, – сказала она.

Либби услышала звон колокола, ржание лошадей, треск падающих стен и крики людей. Она все еще раздумывала, когда к ней подскакал человек и закричал:

– Весь Хенгтаун в огне, и он распространяется так же быстро, как я скачу. Уходите, пока не поздно.

– Куда? – завопила Либби.

– Спускайтесь к ручью! Там все перекопано и нет растительности! По меньшей мере, вы сможете зайти в воду, если подступит огонь.

Он ускакал, чтобы предупредить остальных.

– Девочки у ручья? – спросила Либби у китайца.

Они там нашли небольшой пруд и пропадали целыми днями.

– Да, мисс, – ответил Ах Фонг и уставился на приближающийся пожар.

– Беги к ним. Ты помнишь мель в середине. Там можно встать, – сказала Либби. – А я в хижину.

– Не оставайтесь здесь долго. Огонь движется быстрей, чем скачет лошадь.

Либби решила все бросить, – она взяла ружье, остаток патронов и волчьи шкуры, подаренные Гейбом, и побежала вниз по склону.

– Мам, огонь ведь не дойдет до нашей хижины? – спросила Иден.

– Надеюсь, что нет, – она посмотрела вокруг в тревоге. – А где Блисс?

– Она там, играет в камешки.

Либби оглядела пляж.

– Блисс! – закричала она и услышала звук приближающегося огня. – Где она может быть?

– Может, она побежала к своей кукле? – сказала Иден и испуганно уставилась на мать. – Она спросила о том, сгорит ли наш дом или нет, а потом сказала, что не хочет, чтобы и ее кукла сгорела.

– И ты ей разрешила уйти.

– Я не видела, как она ушла, – плача, сказала Иден.

– Ах Фонг, я иду, – сказала Либби.

– Мисс, вы не ходить, я ходить для вас! – закричал китаец.

Не поднимая юбок, Либби пошла по воде, потом, тяжело дыша, вскарабкалась на холм, осматривая кусты, которые росли рядом с тропинкой к хижине.

Огонь подступал, и уже был слышен треск горящих деревьев.

Казалось, что вся долина превратилась в ад.

– Блисс, иди к маме! – хрипло закричала Либби и побежала к хижине.

Дверь была открыта, и Либби увидела сидящую на полу Блисс.

– Я не могу найти ее туфель, – держа в руках куклу, жаловалась малышка.

– Быстро со мной!

– Но у куклы нет туфельки, – уворачиваясь от Либби, сказала Блисс. – Ее надо найти.

– Ты что, хочешь сгореть? – Либби шлепнула ее.

Блисс захныкала, и Либби с трудом выволокла упиравшуюся дочь из дома. Огонь преградил путь к реке и уже охватил полполяны. Она осмотрелась в панике, опустив Блисс на землю.

– Не оставляй меня! Я буду слушаться! – вскрикнула Блисс.

Либби сбегала в дом и вернулась с ведром воды. Облив дочь и себя, она подбежала с дрожащим ребенком к дуплу дуба. Протолкнув внутрь дочь, Либби залезла сама. Языки пламени жадно лизали ствол дерева. Накрывшись мокрой тряпкой, Либби и Блисс спасались от искр и дыма, который проникал во все щели. Одна из веток упала с треском на землю. Либби чуть не потеряла сознание и, чтобы глотнуть воздуха, сняла тряпку. Огня не было, одна выжженная земля чернела вокруг.

– Все в порядке, Блисс. Огонь прошел, – сказала она.

Выбравшись, Либби посмотрела в сторону хижины. На ее месте остались только плита и груда обгоревших бревен.

– Все сгорело, – плача сказала Блисс.

Либби тоже заплакала.

«Я не плакала, когда умер муж, а плачу теперь, потому что потеряла свой дом», – думала Либби.

Она понесла босую Блисс к ручью.

– Я говорил, что не нужно волноваться, – сказал Ах Фонг, и Либби заметила, что он смахнул рукой слезу, думая, что она не видит.

В эту ночь они спали на отмели, не зная, куда идти. Никого не было видно. Она не смогла заснуть и теперь лежала, думая о будущем.

«Лишь бы не потерять ребенка», – успокаивала себя Либби, чувствуя острую боль в животе. К утру боль утихла, но в боку по-прежнему кололо. Она смотрела на восходящее, солнце с чувством радости, как будто она только что выиграла долгую и тяжелую битву. Она чувствовала, что ребенок жив.

Утром перед ними предстала опустошенная картина. Везде чернели обгоревшие стволы деревьев и кустов. Только на одном из больших дубов остались зеленые листья. В воздухе чувствовался запах горелой древесины. Либби с детьми и Ах Фонгом пошли к хижине.

– О, мама, все, ради чего ты работала, исчезло, – сказала Иден. Слезы катились по ее черным от копоти щекам.

– Не плачь, дочка. У нас еще есть деньги в банке, чтобы все начать сначала.

– Миссис собирается построить новый дом? – спросил Ах Фонг.

Либби увидела видение: она и Гейб стоят на холме и смотрят вдаль.

– Нет, только не здесь, – сказала она. – Мы найдем другое место. Поедем на юг, туда, где еще не пробовали моих пирогов. Там есть много городков, да и климат мягче. Мы подыщем там место для постройки дома.

– Значит, мы не поедем в Англию? – спросила Иден.

– Это тебя расстраивает?

Иден сжала губы.

– Я хочу увидеть папин дом и пони, но не буду учиться светским манерам.

Либби рассмеялась и прижала дочку к себе.

– Ты так же думаешь, как и я, – проговорила она.

– Конечно, если мы останемся здесь, надо будет нанять для вас гувернанток, а то вы совсем одичаете.

– Хорошо, – сказала Иден. – Если не надо будет носить туфель… если ты вырастишь много овощей, то купишь мне пони.

Либби опять улыбнулась.

– Мы вырастим столько овощей, что сможем накормить всю Калифорнию. И станем самыми богатыми женщинами штата.

29

От Хенгтауна почти ничего не осталось. Только большой сейф в конторе Фарго, да кирпичные трубы возвышались над почерневшей землей. Глядя на наскоро поставленные тенты, Либби почувствовала, что все действительно ушло в прошлое. «Слишком много радости и горя довелось здесь испытать», – подумала она с грустью.

– Если хочешь, то оставайся здесь со своими земляками, – сказала она, обратившись к Ах Фонгу.

– Вы не хотите рядом Ах Фонга? – с удивлением спросил тот.

Либби рассмеялась.

– Конечно, хочу. Без тебя я бы не выжила, но я хочу, чтобы ты знал, что ты свободен и можешь сам распоряжаться своей судьбой.

– И куда я пойду? – спросил китаец.

– Не знаю, может, снова искать золото.

– Зачем мне это делать? – поджав губы, спросил он. – Здесь нет места для китайцев. Нам разрешают копать там, где уже все перекопано. А я люблю выращивать овощи. Как вы будете работать без меня на новом огороде?

– С трудом, – улыбнулась Либби. – Но с этого момента ты не мой слуга, а управляющий фермой, понятно? И будешь получать хорошую зарплату.

Пару дней спустя они уже спускались в только что купленной повозке дорогой, по которой Либби ездила раньше с Гейбом. Она не могла себе представить, как это трудно ехать по дороге, где каждый метр земли связан с воспоминаниями. Здесь они видели зимородков, а здесь остановились, чтобы напоить лошадей, и Гейб так осторожно снял ее с седла, как будто она была хрустальной.

– Если бы он был здесь, – вслух сказала Либби, вспомнив, что он говорил о приисках на юге. – Не из-за него ли я так стремлюсь туда? Могу ли я надеяться на многое? – спрашивала она себя.

Либби без труда нашла место, где они переночевали с Гейбом в прошлый раз. Вздыхая, она смотрела на равнины, открывающиеся внизу.

– Здесь будем строить дом? – спросил Ах Фонг.

– Да, а что? Ведь здесь так красиво…

– Плохая почва, но мы попробуем, – ударяя землю носком ботинка, сказал китаец.

– Мы только что прошли ручей, который не засыхает даже в такую сушь.

– Нам нужна ровная земля, чтобы на ней оставалась вода – надо спускаться вниз.

– Но я хочу здесь построить дом, – настаивала Либби.

– Мы спустимся вниз и найдем ровную поверхность, а вы можете построить дом немного выше, – вздыхая, сказал он.

Либби улыбнулась.

– Хорошо, так и сделаем.

Либби, осторожно управляя повозкой, спустилась по холму и выехала на поляну, окруженную ивами.

– Это, должно быть, подойдет, Ах Фонг. Ровная, как раз для огорода, а дом я построю рядом с рекой. С одной стороны он будет смотреть на ивы, а с другой на равнину.

– Когда весной река выйдет из берегов, она может затопить дом. Посмотрите, вон как в этом году размыло! – Он показал размытый участок берега, на несколько метров превышающий уровень воды.

– Все будут думать, что это твой дом, а не мой, – устав от спора, отрезала Либби.

– Ну стройте здесь! Желаю вам благополучно добраться до Сакраменто, – отворачиваясь, сказал китаец.

– Хорошо, делай по-своему.

Они бродили вверх и вниз вдоль реки, пока не нашли более или менее приемлемое место, которое было достаточно высоко, чтобы его не затопило.

– Нужно узнать, как официально закрепить за нами это место, – сказала она. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь пришел и начал копать у моего порога, хотя я думаю, что здесь золота нет.

Идя вниз, Ах Фонг напряг слух и сказал:

– Всадники! Скачут сюда!

Либби, прикрыв от солнца глаза, посмотрела в сторону, куда показывал китаец. Вспомнив рассказы о бандитах, она вытащила ружье. Всадники хорошо сидели в седле, и казалось, что они одно целое. Серебро, сверкающее на всадниках, и кони, облитые солнечным светом, придавали им вид языческих богов. Застыв, Либби смотрела на приближающиеся фигуры, и только когда они, подъехав, наставили на них ружья, она почувствовала страх.

– Что вам здесь нужно? – закричал по-английски с акцентом один из них.

Либби поняла, что это были мексиканские калифорнис. На них были кожаные куртки с бахромой, отделанные серебром. Шпоры, седла и поводья были тоже в серебре. Либби не помнила, когда в последний раз видела такую экзотику.

– Мы просто путешественники! У нас нет золота! – закричала она.

Один, помоложе, сказал что-то своему спутнику, и они опустили ружья.

– Наши извинения, сеньора, – сказал человек, лицо которого от постоянного солнца стало похоже на кожу, а в волосах пробивалась седина.

«Молодой парень, должно быть, его сын. Он – точная копия этого седого мексиканца», – подумала Либби.

Либби засмеялась.

– Мы что, похожи на бандитов?

Мексиканец тоже улыбнулся.

– Нет, конечно, но мы не можем доверять каждому незнакомцу. Эти гринго, которые пришли сюда за золотом, воруют наш скот. Уже утащили половину стада, застрелив моего лучшего пастуха.

– Это ваша земля? – спросила Либби.

Мексиканец кивнул.

– Двадцать пять лет назад правительство Мексики даровало мне землю от реки Козумнес до южной границы.

– Я не знала, что вторгаюсь в ваши владения, и искала место для дома, и это показалось мне идеальным.

– Зачем вам здесь дом? – спросил сын мексиканца. – Ваш муж ищет золото?

– Мой муж мертв, а я зарабатываю деньги, выращивая овощи. Моя хижина сгорела от пожара.

– А сколько вам нужно земли? – медленно спросил старик.

– Для начала немного. Нас только двое, и мы не сможем много обрабатывать.

Старик сказал что-то сыну. И сын, кивнув, пришпорил коня и понесся галопом.

– Меня зовут дон Мигуэль Флорес.

– А я Элизабет Гренвил.

Последовав за мексиканцем, они скоро оказались в долине. Он ехал тихим шагом, и конь под ним нетерпеливо гарцевал. Либби скоро увидела возвышающийся среди трав дом с красной крышей, вокруг которого росли высокие деревья. Через десять минут они уже въезжали в белые ворота, рядом с которыми росли огромные, свирепого вида кактусы. Куры рассыпались в разные стороны, испуганные лошадьми, а пес, привязанный к дереву, залаял, встав на задние лапы.

Ах Фонг подозрительно посмотрел на дом.

– Я подожду с лошадьми, – сказал он.

– Спасибо, Ах Фонг. Надо их напоить.

– Прошу в дом, – сказал мексиканец. – Моя мать будет счастлива увидеть женщину, да еще с детьми. – Он отворил массивную кованую дверь, и Либби ступила на каменный пол. Комната была большая с углубленными окнами. Мебель была из черного дерева. Пол покрывали шкуры животных. На стене висела великолепная пара рогов и красивая пятнистая шкура. Либби ахнула, чувствуя прохладу.

– Что-то не так?

– Нет, здесь замечательно. Просто здесь очень прохладно.

Улыбка удовлетворения появилась на лице Флореса.

– Здесь всегда прохладно. Стены выложены из обожженного кирпича, который не пропускает жару. – Кончита, где ты?

Вытирая о передник руки, вышла невысокая женщина. Она нервно улыбнулась Либби.

– Моя жена, дона Кончита, – сказал Флорес. – Кончита, это сеньора Элизабет Гренвил.

Увидев детей, она раскрыла от удовольствия глаза и начала что-то говорить им по-испански.

– Вы должны простить ее. Она совсем не говорит по-английски, – сказал хозяин. – Но она так рада детям, потому что дочери уже выскочили замуж, и остался только один сын.

Он повернулся к сыну, который, выйдя за матерью, сказал:

– Как я найду жену, когда весь день провожу с коровами.

Дон Мигуэль подмигнул Либби.

– Хотите что-нибудь выпить? – спросил он. – Пойдемте во внутренний дворик.

– Может, я отнесу попить моему слуге?

– Пусть он тоже приходит, – сказал Флорес. – Мануэль, пригласи слугу синьоры.

Пройдя через угловую дверь в сопровождении дона Мигуэля, Либби оказалась во внутреннем дворике.

– Замечательно, ну прямо настоящий рай! – воскликнула она.

Стены дворика были обвиты виноградной лозой, с которой свисали огромные гроздья. Под деревом стоял стол со стульями, обтянутыми кожей. У другой стены росло дерево, на котором было множество плодов.

– Это лимоны? – удивляясь, спросила Либби.

– Си, лимонз, – радостно сказала Кончита. Она стала наливать из кувшина детям лимонад.

– Хотелось бы вырастить такое же дерево, когда построю дом. Думаю, здесь все хорошо растет.

Мануэль перевел ее слова матери, которая засмеялась и сказала что-то в ответ.

– Жена говорит, что вы вырастите здесь хорошего, сильного ребенка, – извиняясь, – сказал хозяин.

– Незачем извиняться. Я надеюсь, что он родится сильным. Он так сильно бьет ножками.

Дон Мигуэль пододвинул один из стульев, и Либби села.

– Моя жена говорит, что сожалеет о потере вашего мужа, – продолжал дон Мигуэль. – Вы ей очень понравились, и она хочет, чтобы вы построили дом недалеко от нас.

– Вы в самом деле этого хотите? – смутившись, спросила Либби.

Дон Мигуэль кивнул.

– Я буду счастлив, если вы будете жить здесь. Сейчас все пустует, и я совсем не держу скота, значит, не нужно много земли. Стройте дом и берите все что нужно.

– Вы так добры, дон Мигуэль, – сказала Либби, чуть не заплакав. Она давно не встречала такой доброты, внимания.

Иден и Блисс пошли за Кончитой на кухню и скоро радостно выбежали оттуда.

– Посмотри, мама! Эта добрая леди дала нам пирожков! – закричала Блисс.

– У них есть котята, – добавила Иден. – Можно мы одного возьмем?

Дон Мигуэль снисходительно улыбнулся.

– Спросите маму, не разрешит ли она выбрать одного котенка?

– Мне можно? В самом деле? – сияя, спросила Иден. – Я всегда мечтала о таком.

– А у тебя никогда не было котят?

– Никогда. В Бостоне мы жили с бабушкой и дедушкой, которые не любили домашних животных.

Через пару минут на коленках девочек уже спали два котенка. Пахло цветущим лимоном. Кончита принесла тарелки с мясом, помидорами и хлебом, который дон Мигуэль называл салза. Он налил Либби красного вина.

– Мы сами его делаем, – сказал он.

– Живите в нашем доме, пока не построите свой. Мы вам будем рады.

У Либби было впечатление, что больше всех будет рад он.

– Я не могу вас стеснять. Неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы построить дом. Здесь есть отели?

Обменявшись словами с женой, мексиканец сказал:

– Моя жена думает, что вам с детьми лучше оставаться здесь. У нас спокойно, хорошая еда, никакой стрельбы.

– Я думаю, что вы правы, – сказала Либби. – Я бы с удовольствием осталась, но я не знаю, когда будет готов наш собственный дом.

– Синьора, здесь много людей, у которых нет ни золота, ни денег. Если вы наймете плотников, то я думаю, они построят быстро и много не возьмут.

– Какой дом вы хотите?

– Такой, как у вас, – посмотрев на крышу из красной черепицы, ответила Либби.

Отец и сын рассмеялись.

– Тогда вы действительно надолго у нас останетесь. Этот дом из кирпича. Мы его сами построили. Брали у реки глину, смешивали ее с соломой и обжигали. Эта работа займет много времени. Вначале мы жили в деревянном доме, а потом не спеша строили этот.

– Я тоже вначале построю деревянный, а потом вы мне покажете, как делать кирпичи.

– Но эта работа не для такой леди, как вы, – в ужасе сказал Мануэль.

Либби засмеялась.

– За последний год я сама себе удивляюсь, но кирпичи подождут. Для начала я посажу картошку и хотела бы вырастить такой виноград, как у вас, и лимон. Я хочу быть уверенной, что золотоискатели будут покупать овощи у меня, а не ждать, пока их привезут из Чили.