Текст книги "Мейси Доббс. Одного поля ягоды"

Автор книги: Жаклин Уинспир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 36 страниц)

Глава семнадцатая

Четверг в Кенте начался проливным дождем с порывистым ветром. Окруженная уютом в теплом доме, Мейси выглянула в окно, вздрогнула, но ничуть не удивилась. «Как всегда! Для поездки на болота только туч не хватает!»

Сегодня она вновь отправится через весь Кент сквозь беспросветную серую мглу болотистого края, где люди – если попадутся по дороге – непременно будут бежать туда-сюда, пригнувшись, стараясь поскорее разделаться с делами и работой. Сегодня местные постараются не выходить на улицу, и даже работники фермы найдут работу в амбаре, а не в поле. Сегодня Мейси наконец встретится с Шарлоттой Уэйт.

– Ой! – вскрикнула Мейси, бросившись к машине.

Вслед за ней в коротком дождевике, какой обычно носят рыбаки, подбежал Джордж.

– Собрался поудить форели, Джордж?

– Нет, мисс. Ловить кого-нибудь – это скорее по вашей части.

– Так мне и надо, Джордж, – рассмеялась Мейси, а шофер, подняв капот, включал бензонасос. Таково было первое действие из пяти, необходимых, чтобы завести «эм-джи».

– Спасибо, что вышел.

– Заметил, как вы припустили под дождем, мисс, и решил удостовериться, что у вас все в порядке. Жаль, что вам сегодня надо куда-то ехать. Поезжайте осторожно, мисс, не срезайте на поворотах.

– Не волнуйся, Джордж.

– Уже решили, когда вернетесь? Ну, чтобы мне знать.

– Сегодня в Челстоун я не вернусь. После Ромнийских болот поеду в Пембери навестить мистера Доббса, а оттуда прямиком в Лондон. Надеюсь вернуться в Кент сразу же, как смогу повидаться с отцом.

Мейси помахала Джорджу на прощание, а тот в ответ похлопал машину по кузову и побежал под дождем в гараж.

Еще вчера яблоневые сады цвели, сегодня стояли поникшие. Высокие вишни склонились, а придорожная бузина едва удерживалась от падения под тяжестью раскидистых ветвей. Мейси надеялась, что ливень пройдет, земля и деревья быстро просохнут и весна – ее любимое время года в Кенте – вновь предстанет в своем ослепительном изобилии красок.

Маневрируя на дороге, Мейси размышляла о вчерашнем визите к отцу. Она вошла в палату и увидела Фрэнки в дальнем конце позади ряда коек: он сидел, а заметив ее, подался вперед.

– Как ты, пап?

– С каждым днем все лучше, скоро начну вставать.

– Ох, не знаю, не знаю. Я говорила с доктором Симмсом, и он сказал, что перед возвращением домой тебе придется пару недель провести в госпитале у моря. Но даже после этого тебе нельзя будет перегружать правую ногу.

Фрэнки собирался было возразить, но посмотрел на дочь и сказал:

– У тебя порозовели щеки, моя девочка. Ты выглядишь отдохнувшей.

Все так и было. Мейси и сама заметила, что привычные серые круги под глазами исчезли, волосы снова заблестели, и чувствовала она себя гораздо лучше. Хотя раньше голова ее была забита разными мыслями, и она просто не замечала своего недомогания. А на возможную причину ее усталости обратил внимание Морис: «Ты чем-то обеспокоена, Мейси. Ты приняла на себя эмоции трех погибших женщин. И хотя обостренная чувствительность полезна в твоей работе, она же может стать помехой, поскольку слияние с объектом расследования не всегда помогает».

Во время визита Мейси многое узнала, больше ран исцелила, а почва под ногами стала прочнее, когда отец и дочь осторожно пошли навстречу друг другу. Едва ее размышления озарились светом понимания, как она ощутила, что груз прошлых обид свалился с плеч, позволив смотреть на свое прошлое с большей чуткостью и теплотой. По дороге в Кэмденское аббатство Мейси думала о Лидии, Филиппе и Розамунде, вновь и вновь мысленно возвращаясь к вопросам: что за человек мог затаить на них такую обиду и какое деяние могло разжечь такой глубокий неукротимый гнев? Гнев, смешанный со страстью и повлекший за собой убийство.

Когда Мейси подъезжала к аббатству, дождь немного ослаб, и на секунду показалось, что меж свинцовых туч, скользивших по фиолетово-серому небу, вот-вот пробьется солнце. Но такова была погода на болотах: в ожидании обещанного света начинало мерещиться, будто сама природа затаила дыхание. А потом становилось ясно, что затишье было лишь краткой передышкой, после которой стихии пробуждались с новой силой: задувал пронзительный ветер, а вниз летели острые струи дождя.

Припарковавшись перед зданием аббатства, Мейси закрыла машину и забежала внутрь, мгновенно погрузившись в безмолвие, нарушаемое лишь стуком капель, скатывающихся с макинтоша.

– Матушка Констанция поручила мне тотчас проводить вас в гостиную, где вы сможете обсохнуть, – произнесла юная послушница. Забирая у Мейси верхнюю одежду, она прятала взгляд. – Ваше пальто, шляпа и перчатки будут готовы к вашему уходу.

– Спасибо.

Наклонив голову, Мейси последовала за своей провожатой, шедшей почти вплотную к стене, в комнату, где в прошлый раз они беседовали с матушкой. И снова в камине потрескивал огонь, хотя в этот раз перед железной решеткой стояли два стула с высокими спинками. Мейси присела и, откинувшись, вздохнула. Дверца за решеткой отворилась, показалась матушка Констанция. Глаза ее блестели.

– Доброе утро, Мейси.

– Доброе утро, матушка Констанция. Так великодушно с вашей стороны уговорить мисс Уэйт на эту встречу.

– Я знаю, что для тебя это важно, Мейси, и необходимо. Однако больше всего я беспокоюсь за мисс Уэйт. Нам нужно решить, как мы могли бы помочь ей выздороветь и восстановить силы.

Мейси понимала, что подобная преамбула перед встречей с Шарлоттой была необходима.

– Видишь ли, когда девушка подает прошение о вступлении в общину… – Матушка Констанция серьезно посмотрела на Мейси: – Ты удивлена? Ах, Мейси, я думала, ты догадаешься, что мисс Уэйт хочет остаться здесь, с нами. И это хороший выбор для девушки. И все же, должна сказать, никто не получал здесь немедленного одобрения. И никогда.

Матушка умолкла, ожидая ответа Мейси, а потом продолжила:

– Бытует ложное представление, согласно которому уход в религиозную общину – это своего рода бегство, а временное пристанище может с легкостью стать пожизненным. Но это не так. Наши послушницы живут в гармонии с внешним миром. Они насладились жизнью в обществе в самом широком смысле слова. Каждую когда-то поддерживала любящая семья, а у некоторых было полно кавалеров. Я известила мисс Уэйт о том, что необходимо прежде создать прочную базу и лишь затем посвящать себя общению с Господом. Нельзя становиться монахиней из страха, пытаясь скрыться от мира.

– Что вы имеете в виду, матушка Констанция?

– Не получится убежать, став членом религиозного ордена. Здесь необходим положительный мотив. Для кого-то основой служат семейные отношения, первая любовь, так сказать. А Шарлотте Уэйт такие отношения удаются с трудом, особенно в общении с отцом. Подобные трудности подрывают базу. Нельзя строить будущее на хрупком фундаменте.

Мейси нахмурилась, задумавшись больше о себе, чем о Шарлотте. Не потому ли ей было так одиноко? Или это подпорченные отношения с Фрэнки мешали заводить новые знакомства, так как вечно ей казалось, что она ошибается? Не потому ли ей так трудно было общаться в компании и вдруг на удивление удалось? Не это ли мешало ей открыться полностью? Возможно. В конце концов, разве личное общение не удается ей гораздо лучше, особенно теперь, когда она стала об этом задумываться? Мейси вспомнила Эндрю Дина.

– О, вижу, ты все понимаешь, Мейси.

– Да, наверно, матушка Констанция.

Улыбнувшись, монахиня продолжила:

– Полагаю, Шарлотта Уэйт сможет раскрыть тебе суть ее конфликта с отцом. Я приглашу мисс Уэйт, но по ее просьбе говорить вы будете в моем присутствии, хотя она и выйдет к тебе в гостиную.

– Спасибо, матушка Констанция.

Дверца задвинулась, и Мейси осталась наедине с мыслями. Было бы лучше поговорить с Шарлоттой с глазу на глаз, но и на том спасибо. Она обязалась убедить Шарлотту вернуться в Далидж, домой к отцу. Но в этом случае не станет ли она подвергать опасности жизнь девушки? Быть может, это из-за нее погибают люди? Возможно ли, что Шарлотта решила посвятить себя духовной жизни в попытке искупить вину за убийства?

Дверца за железной решеткой, отделявшей матушку Констанцию от посетителей, вновь отодвинулась, и в тот же миг едва слышно отворилась входная дверь, и в гостиную вошла дама среднего роста.

Мейси окинула Шарлотту быстрым взглядом. Женщина была в серой юбке, длинной шерстяной кофте, вязанной из тонких ниток, простой белой блузке, черных туфлях и темных чулках. Ее волосы мышиного цвета были зачесаны назад и собраны в пучок, а из-за пробора посередине походили на две занавески, обрамлявшие ее лицо. Единственное, что выделялось во внешности Шарлотты, были бледно-голубые глаза. В таком виде она казалась невзрачной и совершенно непримечательной. И, едва открыв рот, чтобы поздороваться, Мейси вдруг вспомнила слова Эндрю Дина о Розамунде Торп: «Как будто приход сюда… стал для нее самобичеванием».

– Доброе утро, мисс Уэйт, – произнесла Мейси, встав со стула и протягивая руку. Она тут же попыталась определить эмоциональное состояние собеседницы по ее позе. – Я так рада, что вы согласились увидеться со мной, – заверила Мейси неподвижную фигуру.

Шарлотта Уэйт словно приросла к месту. Лишь в ее глазах читалась некоторая неприязнь к Мейси, основанная, по всей вероятности, на враждебности к человеку, которого представляла гостья.

– Присаживайтесь, – предложила Мейси.

Безмолвно приблизившись к стулу напротив, Шарлотта пригладила юбку и села, сжав колени и повернув их в сторону, как когда-то учили ее в швейцарской школе.

Мейси откашлялась и сказала:

– Шарлотта, ваш отец очень за вас беспокоится.

Та подняла глаза, потом пожала плечами, став похожей скорее на избалованную девчонку, чем на взрослую женщину.

Но Мейси стояла на своем:

– Понимаю, возможно, между вами и вашим отцом произошло недоразумение. Пожалуйста, помогите мне понять, что у вас случилось? Может, я смогу помочь.

Было видно, что Шарлотта Уэйт обдумывает ее слова. Наконец она заговорила. Сильный голос едва ли подходил тонкому, почти хрупкому созданию, облаченному в серое.

– Мисс Доббс, я ценю ваши усилия. Однако Джозеф Уэйт желает лишь заполучить то, что считает своей собственностью, и вернуть назад в коллекцию. Я воспользовалась своим правом принадлежать себе самой.

– Понимаю вашу позицию, мисс Уэйт. Но этого явно не добиться бегством. – Мейси украдкой бросила взгляд на матушку Констанцию.

– Я пыталась поговорить с отцом. Он хочет, чтобы я от него зависела: думала, как он скажет, и всегда оставалась под его надзором и контролем.

– И в чем, на ваш взгляд, причина такого отношения?

Мейси знала, что не должна спешить с выводами. Но Шарлотта Уэйт ей уже не понравилась, а ее строгое логическое объяснение не внушало доверия. Или на нее просто повлияло сочувствие к Джозефу Уэйту?

– Что ж, вы определенно отличаетесь от сыщика, которого посылали за мной в прошлый раз.

– Верно. Но вы не ответили.

Шарлотта вынула из кармана платок и высморкалась.

– Мисс Доббс, всю жизнь я пыталась заменить брата. Но я не Джозеф Уэйт-младший. У меня никогда не выходило то, что получалось у него. К тому же ему удалось стать папиным любимчиком, – выпалила Шарлотта.

Мейси предположила, что девушка никогда раньше не делилась своими сокровенными мыслями.

– А как вы относились к брату, мисс Уэйт?

Девушка заплакала.

– Не молчите, Шарлотта.

– Я любила Джо. Просто обожала и всегда на него равнялась. Он всегда выручал меня, всегда. И защищал, но…

– Да?

– Я злилась.

– Злились?

– Да, я… я как бы… завидовала ему, особенно когда стала старше. Мне было непонятно, почему это он любимчик, а не я. Ему разрешалось замещать отца на работе, а ко мне относились так, будто я совсем безмозглая. Просто отодвигали в сторону и не обращали внимания.

Мейси сидела молча. К счастью, она повзрослела и не упустила своих возможностей, в отличие от Шарлотты, дочери богача. Как же крупно ей повезло! Мейси глубоко вздохнула. Ей хотелось расспросить Шарлотту о том дне, когда та убежала из дому. Необходимо было и вернуть дочь Джозефу Уэйту, и раскрыть убийство трех женщин, бывших подруг Шарлотты.

– Мисс Уэйт, Шарлотта, если позволите. Вы не могли бы объяснить, как связаны ваши чувства с событиями, произошедшими в день вашего ухода?

Шарлотта всхлипнула и вытерла нос платком. Мейси внимательно наблюдала за ней, не доверяя ее изменчивому эмоциональному состоянию. «Она снова насторожилась».

– Признаться, я была сыта по горло его домом. Я давно хотела уехать надолго, но в этом случае отец отказывался меня содержать.

Мейси разозлило ее замечание о деньгах. «Сохраняй хладнокровие», – эхом пронеслись в голове наставления Мориса. Это дело требовало всех ее сил.

– Содержать вас, мисс Уэйт?

– Ну, нельзя же дочери Джозефа Уэйта жить одной, да еще и работать.

– Хм-м. Да, конечно, – ответила Мейси, надеясь, что ее тон побудит Шарлотту продолжить рассказ. Ощущая на себе взгляд матушки Констанции, она подозревала: монахиня догадывается о ее мыслях и понимает вставшую перед ней дилемму.

– В общем, жить было невыносимо. Завтрак стал последней каплей.

– Вы с отцом поругались?

– Нет. Не сказали друг другу ни слова, разве что «доброе утро». Наверно, лучше бы мы поругались. По крайней мере я бы знала, что он меня заметил.

– Продолжайте, Шарлотта.

Она тяжело вздохнула.

– Я села за стол, раскрыла газету и тут прочла, что мою давнюю подругу…

– Убили.

– Откуда вы знаете?

– Это моя работа, мисс Уэйт.

– Вы знали, что я расстроилась, узнав о смерти Филиппы?

– Я предположила. Но почему вы ушли из отцовского дома? Чего вы боялись?

Шарлотта судорожно сглотнула.

– Признаться, мы не виделись с ней очень давно, с самой войны. Если бы я рассказала отцу о ее гибели, он счел бы мою скорбь неуместной.

– Это все?

– Да.

«Она лжет», – подумала Мейси, продолжая настаивать на своем, насколько позволяла тактичность.

– Имелись ли еще какие-либо причины для вашего отъезда? Вы сказали, что у вас с отцом обострились отношения в последнее время.

– Всю жизнь! – выпалила Шарлотта.

– Да, понимаю. Должно быть, вам пришлось тяжело. Но вы обмолвились, что ваши отношения стали хуже обычного.

Шарлотта уставилась на Мейси, будто пытаясь догадаться, как много ей уже известно. Потом она поддалась:

– Несколькими неделями ранее умерла другая моя подруга. Она… покончила с собой. Мы тоже не виделись после войны, и я узнала о ее смерти только из раздела некрологов «Таймс». На самом деле сначала не поняла, что произошло… самоубийство. Все выяснила позже, когда позвонила семье, чтобы выразить соболезнование.

– Ясно. А ваш отец?

– Он ни за что не позволил бы мне поехать на похороны. Просто запретил. Конечно, никаких похорон не было, то есть никакой подобающей церемонии, потому что церковь возбраняет отпевание самоубийц.

– Как вы думаете, почему он запретил вам ехать?

– О, наверно, потому, что мы были знакомы с ней очень давно, а еще я так… расстроилась.

– Это все, Шарлотта? Других причин не было?

– Нет.

«Поспешно ответила. Слишком поспешно».

– Как вы познакомились с этими двумя женщинами, Филиппой и…

– Розамундой, – ответила Шарлотта. – Мы знакомы очень давно, еще со школы, потом дружили во время войны, – ответила она небрежно. И Мейси сразу это заметила и попыталась добиться более четкого ответа.

– А чем вы занимались во время войны вместе?

– Сейчас уже не вспомню. Так давно это было.

Мейси наблюдала за Шарлоттой: та потерла руки, стараясь скрыть дрожь.

– Значит, отец недолюбливал ваших подруг. А какого он был мнения о Лидии Фишер?

Шарлотта вскочила со стула как ужаленная.

– Что вам известно о ней? Господи, вы же с самого начала все знали, да?

– Присядьте, мисс Уэйт. Сделайте глубокий вдох и успокойтесь. Я приехала не для того, чтобы ругаться с вами, хочу лишь узнать правду.

Мельком взглянув в проем решетки, Мейси заметила, что матушка Констанция вздернула бровь. «Я ступила на нетвердую почву, но она не станет вмешиваться. Пока».

Шарлотта снова села на стул.

– А при чем здесь Лидия?

– Вы уже не прочтете об этом в газете, Шарлотта. Лидия Фишер мертва.

– О нет! Нет! – Женщина была искренне потрясена.

– А ее муж, Магнус, арестован по подозрению в убийстве Филиппы и Лидии.

– Магнус?

– Похоже, вы удивлены?

Мейси заметила, как на шее Шарлотты натянулись жилы.

– Но он не видел Розамунду со школы!

– Розамунду? А я думала, она покончила с собой?

Девушка закрыла лицо руками. Матушка Констанция откашлялась, но Мейси попыталась получить последний ответ.

– Шарлотта! – Мисс Уэйт подняла глаза: по ее лицу катились слезы. – Шарлотта, скажите… почему рядом с телами жертв находили белое перышко?

Шарлотта разрыдалась.

– Прекратите! Прекратите немедленно! – воскликнула матушка Констанция. Дверь в гостиную отворилась, вошли две послушницы и увели девушку.

Мейси закрыла глаза и глубоко задышала, чтобы унять колотившееся сердце.

– Так вот кем ты теперь работаешь, Мейси Доббс!

– Да, временами приходится идти и на такое.

Матушка Констанция постучала пальцами по столу и на минуту задумалась. Но ее ответ удивил Мейси.

– Она придет в себя после этого разговора, – вздохнула монахиня. – Даже мне ясно, что она что-то скрывает. Однако таково ее право.

– Но…

– Никаких «но», Мейси. Не ожидала от тебя таких вопросов.

– Наверно, надо было вести себя деликатнее.

– Да, наверно. – Матушка Констанция задумалась. – И все же ты, возможно, оказала мне услугу, только не думай, что это оправдывает твое поведение с Шарлоттой. – Она снова вздохнула и продолжила: – Восстановление отношений начинается с исповеди, и говорить лучше всего с тем, кто тебя понимает. Шарлотте необходимо во всем признаться, но ты умудрилась подвести ее к краю пропасти, а она боится высоты.

– Но с другой стороны, матушка Констанция, – возразила Мейси и, помедлив, продолжила: – послушайте, я знаю, что давила на нее. Но троих женщин убили, и арестован невиновный. А Шарлотта…

– Знает правду.

– Да.

– Я посоветую ей поговорить с вами вновь, но не раньше чем она придет в себя. Мейси, пообещай мне, что в следующий раз ты не будешь столь же враждебна. Я крайне разочарована.

– Матушка Констанция, я буду вам безмерно благодарна, если вы уговорите мисс Уэйт вновь побеседовать со мной. Обещаю, что во время следующей встречи буду вести себя гораздо тактичнее. Но… время дорого.

Монахиня кивнула. Деревянная дверца за решеткой задвинулась, и Мейси собралась уходить.

В гостиную вошла послушница. Она принесла ее макинтош, шляпу и перчатки. Одевшись, Мейси вышла к машине. Когда двигатель, заикаясь, наконец завелся, она ударила рукой по рулю:

– Черт возьми!

Глава восемнадцатая

В пятницу утром, когда Билли пришел в контору, Мейси уже находилась на месте. Нужно было завершить несколько дел и обсудить двух возможных клиентов, приходивших во время ее отъезда.

– Билли, а ты работал сверхурочно.

– Нужно было чем-то отвлечься.

– Снова нога заболела?

– Постоянно ноет. Но я ничего, держусь, мисс. Больше не оступаюсь.

Под глазами Билли появились темные круги, почти такие же, как у нее самой. Скорее бы он поехал в Челстоун.

– Ты обдумал мое предложение?

– Ну, мы с Дорин поговорили. И нас беспокоит оплата.

– Гарантирую – платить не придется, Билли.

– Знаю, знаю, мисс. Но я чувствую себя таким… не знаю, как сказать…

– Беззащитным?

– Вроде того.

– Ничего удивительного, Билли. Трудно выразить словами, как много значит для меня твоя помощь. Если я не подыщу надежного человека, который станет сидеть с отцом и ухаживать за лошадьми, он просто весь изведется. И я знаю, что нога не дает тебе покоя, поэтому тяжелой работой займется один из работников фермы. Папа выздоравливает. Когда его выпишут, он уже сможет передвигаться в инвалидной коляске, и на первом этаже дома мы устроим ему постель. Тебе не придется таскать тяжести.

– И будем с ним как два старых калеки, да?

– Ой, перестань, вернешься как огурчик, вот увидишь. Я слышала, что друг Мориса, Гидеон Браун, удивительный человек, с больными просто творит чудеса. К тому же побудешь на природе, свежем воздухе…

– И подальше от искушения, а, мисс?

Мейси вздохнула:

– Да, Билли. И это тоже.

Помощник кивнул:

– Ну, тогда ладно. Еду. Но только когда закроем дело об исчезновении мисс Уэйт и убитых женщинах. Я не могу все бросить.

– Хорошо, Билли, – уступила Мейси. – Еще что-нибудь?

Он внимательно смотрел на нее.

– А можно Дорин и малышам приезжать ко мне?

– Ну конечно, можно. Это же не тюрьма. Между прочим, Дорин при желании могла бы получить работу у леди Роуэн.

– О, ей бы это понравилось.

– Да, леди Роуэн так занята лошадью и жеребенком, что совсем «отстала» – как она выражается – от подготовки к возвращению в Лондон. Она говорила, что хочет перешить несколько платьев, чтобы не покупать новые, и я рассказала ей о Дорин.

– Вам бы на бирже труда работать, мисс. У вас бы за час никаких очередей не стало.

Мейси рассмеялась.

– Ладно, давай приниматься за работу. Я хочу понять, как далеко мы продвинулись, учитывая все, что произошло в мое отсутствие. Нужно закончить к десяти. Продолжим днем, когда вернемся. Также необходимо поговорить с инспектором Стрэттоном.

– Узнать, не проболтался ли Фишер?

– Да, в каком-то смысле. Хотя, я думаю, кроме алкоголизма жены и своих карточных долгов, рассказывать ему нечего. Но благодаря ему газеты мгновенно раскупают.

– На него все словно набросились, мисс. Мне даже жаль его.

– И правильно. Держу пари, он невиновен.

Мейси намеренно не стала обсуждать с Билли новые подробности по делу Шарлотты. И хотя ей не терпелось взяться за составление карты дела, как художнику приступить к незаконченному холсту, она знала, как важно дать фактам, мыслям, наблюдениям и чувствам улечься в голове. За несколько часов, проведенных в дороге после встречи с дочерью Уэйта, Мейси пришла к выводу, что сейчас опасность угрожала только одному человеку – Шарлотте. В ее голове уже созревал план, успех которого зависел от девушки.

Точно в десять, едва Мейси и Билли собрались ехать на встречу с Джозефом Уэйтом, зазвонил телефон.

– Вечно звонят не вовремя, правда?

– И не говори.

Мейси сняла трубку и назвала номер.

– Могу я поговорить с мисс Мейси Доббс?

– Я слушаю.

– А, мисс Доббс. Я преподобный Снейт, из деревни Кэмден. У меня важное сообщение для вас от матушки Констанции из аббатства. Я был у нее сегодня, и она просила срочно передать вам сообщение.

– Какое сообщение, преподобный? – спросила Мейси, сжимаясь от страха. Заметив, что она побледнела, Билли подошел ближе к столу.

– Я прочитаю, чтобы ничего не упустить.

Мейси прикусила губу, слыша, как на другом конце провода зашелестела бумага. Священник откашлялся и стал читать:

– «Дорогая Мейси. Мисс Уэйт покинула Кэмденское аббатство. Вчера, сразу после разговора с тобой она удалилась в свою келью и вопреки распорядку не вышла ни к ужину, ни к вечерней молитве. Я распорядилась оставить ей поднос с трапезой, но утром его нашли нетронутым. Мы напрасно искали ее по всему аббатству. Боюсь, вчерашние печальные события легли тяжким бременем на ее душу. Поскольку мисс Уэйт не является членом общины, в полицию я не обращалась. Однако я беспокоюсь за ее благополучие. Приложи все усилия и найди ее, Мейси. Ты и сама знаешь, что теперь в ответе за ее безопасность. Мы будем молиться за тебя и мисс Уэйт».

– Господи, – промолвила Мейси, падая на стул.

– Все в точности.

– Благодарю вас, преподобный Снейт. Прошу вас, сожгите записку. И не будете ли вы так любезны передать матушке Констанции, что я свяжусь с ней, как только разыщу мисс Уэйт?

– Конечно. Всего доброго, мисс Доббс.

На линии раздался щелчок.

– Билли, она опять сбежала, – произнесла Мейси, все еще держа в руке трубку, словно ожидая вестей о Шарлотте.

– Что же мы скажем Уэйту?

– Ничего. Не хочу спугнуть его, пока все не выясним. Пока что будем вести себя так, как будто знаем, где она. Но нам нужно найти девушку, и чем скорее, тем лучше. Ладно, пошли. Поговорим в машине.

По дороге в Далидж они обменивались мнениями, а потом Мейси вдруг прервала разговор:

– Давай отложим пока это дело. Мы сейчас рассуждали так и этак, оставим немного места воображению.

– Ладно, мисс. Не будем гоняться за мыслями – пусть сами приходят.

– Именно, – сказала Мейси уверенно, но так и не сумела перебороть шевелившийся в животе страх. Куда же Шарлотта делась на этот раз?

* * *

Мейси вновь попросили поставить машину «капотом к воротам» особняка Уэйта, и снова после сердечного приема Гарриса покой нарушила мисс Артур, секретарь Джозефа Уэйта. Она явилась с зажатой в руках папкой.

– О, мисс Доббс, мисс Доббс, мисс Доббс. Я пыталась вам дозвониться, но было занято, а когда позвонила второй раз, никто не брал трубку. Простите, простите, простите. – Мисс Артур напоминала перепуганную, хлопающую крыльями несушку. Мейси подняла руку, словно собираясь пригладить ее растрепанные перья.

– Что случилось, мисс Артур?

– Дело в том, что мистер Уэйт… – Секретарь проводила Мейси и Билли в обшитый деревянными панелями кабинет, расположенный рядом с холлом. – Он, безусловно, шлет свои искренние извинения, но его внимания потребовали… безотлагательные дела.

Мейси заметила, что мисс Артур совсем не умела врать, и, нахмурившись, ответила:

– Понятно.

– Я пыталась связаться с вами, но, полагаю, к тому времени вы уже были в пути, – продолжала суетливая секретарша.

– Не волнуйтесь, мисс Артур. Конечно, мне нужно многое ему сообщить.

– Да-да, он этого ждал. И просил меня в случае необходимости немедленно оплатить любой счет, который вы сочтете нужным представить. За ваши услуги.

– Это очень щедро, – заметила Мейси, повернувшись к Билли. Он протянул ей коричневый конверт, который она передала мисс Артур.

– Мы могли бы назначить встречу на следующей неделе?

– Безусловно, мисс Доббс. – Мисс Артур торопливо обошла свой стол и, выдвинув ящик, достала чековую книжку. Мельком взглянув на счет, она принялась выписывать чек, продолжая разговор с Мейси:

– Между прочим, мистер Уэйт поручил передать вам, что обдумал прошлые беседы с вами и остался доволен ходом вашего расследования. Он надеется, в скором времени вы вернете мисс Уэйт домой.

– Внезапно изменились планы, мисс Артур?

Мейси заподозрила, что отец и дочь вдруг стали избегать ее. Случайно? Или намеренно?

Мисс Артур не ответила, заполняя чек своим мелким округлым почерком. Убрав его в конверт и передав Мейси, склонилась над бухгалтерской книгой, делая пометку. Потом секретарь потянулась к солидному настольному календарю:

– Сейчас посмотрим. Может быть, в среду? В полдень?

Мейси кивнула Билли, и тот записал время на карточке.

– Не будете ли вы так любезны передать мистеру Уэйту, что я надеюсь получить возможность организовать возвращение мисс Уэйт в ближайшее время?

– Понимаю, мисс Доббс. Мы все ждем ее с нетерпением.

– Да.

Мейси заглянула в глаза мисс Артур, которая как будто собиралась разложить на столе бумаги. Она всегда считала, что секретарь Уэйта, равно как и все остальные обитатели дома, думает о возвращении Шарлотты с ужасом. Что же она скрывает? Или Шарлотту уже привезли? Уэйт нашел ее и приволок домой? Но если так, зачем скрывать ее местонахождение?

– Я попрошу Гарриса вас проводить.

– Благодарю вас, мисс Артур.

Уже в парадном Мейси вдруг обратилась к дворецкому:

– А миссис Уиллис здесь? Я хотела бы увидеться с ней.

– Она взяла выходной, мисс. Кстати, может быть, она все еще в своей комнате. Позвать ее?

– О нет, не стоит, сама постучусь к ней, если позволите. Я заметила ее недавно на автобусной остановке в Ричмонде и хотела предложить ей поехать с нами. – Не договорив, Мейси уверенно шагнула в сторону комнат, зная, что это подсознательно заставит дворецкого уступить.

– Конечно, мэм. Следуйте за мной.

– Билли, подождешь меня в машине.

– Конечно, мисс, – ответил помощник, скрыв изумление.

Дворецкий повел Мейси по коридору, ведущему сначала к лестнице в подвал, а потом к полуподвальной пристройке сбоку. Планировка дома, хоть изначально призванная сымитировать старинный архитектурный стиль, в действительности была современной. Лестница на кухню оказалась широкой и просторной, а помещения для прислуги – вместительными. Дом был спланирован так, чтобы предоставить владельцу и слугам невиданные доселе удобства.

Гаррис постучал в дверь, выкрашенную в бледно-желтый цвет:

– Миссис Уиллис? К вам гости.

Мейси услышала внутри шаги, а затем дверь отворилась, и на пороге возникла горничная. Она приглаживала волосы, поправляя прическу. На ней было легкое фиолетовое шерстяное платье с узким белым воротником и манжетами, и, чтобы не нагибаться, она все еще мяла каблуком плохо надетую туфлю.

– О, какая неожиданность!

– Простите за беспокойство, миссис Уиллис, – извинилась Мейси, поворачиваясь к Гаррису. – Спасибо, что проводили.

Дворецкий поклонился и ушел, а Мейси снова обратилась к горничной:

– Позвольте войти?

– Конечно-конечно. Простите, у меня не бывает гостей, так что извините за беспорядок, – ответила миссис Уиллис, приглашая Мейси войти в безукоризненно опрятную гостиную. Перед камином стоял гарнитур из небольшого канапе и двух кресел, а к стене был придвинут наполовину сложенный – чтобы уместить в ограниченном пространстве – раздвижной стол. В натертой до блеска полировке отражалась ваза с нарциссами, стоявшая на кружевной салфетке. На серванте у окна были расставлены великолепные снимки сада, расположенного позади дома.

– Не желаете перекусить, мисс Доббс?

– Нет, спасибо, миссис Уиллис.

– Пожалуйста, присаживайтесь. Полагаю, вы пришли, чтобы распорядиться о подготовке к возвращению мисс Уэйт?

– Признаться, миссис Уиллис, я пришла к вам.

Горничная удивленно уставилась на Мейси:

– Ко мне, мисс Доббс?

– Да. Надеюсь, вы не сочтете мой визит наглостью, но недавно я видела вас в Ричмонде. Навещала там одного друга. Он находится в том же учреждении, что и ваш сын.

– О, простите, мисс Доббс. Это ваш возлюбленный?

Прямой вопрос несколько обескуражил Мейси. Но прийти к такому выводу можно было, поскольку туда ездило немало женщин возраста Мейси, которые так и не вышли замуж, продолжая любить оставшихся на войне.

– В общем, да. Да, был когда-то, но уже очень давно.

– Но забыть все равно непросто, правда? – спросила миссис Уиллис, присаживаясь напротив.

Мейси откашлялась.

– Да, конечно. Но, миссис Уиллис, послушайте, я просто собиралась сказать вам, что, если хотите, я могу вас подвезти.

– Это очень великодушно с вашей стороны, но…

– Я не езжу туда каждую неделю, но, если надумаете, могла бы заранее звонить вам.

– Что ж, мисс, я не могу обременять вас своими проблемами. Серьезно, не могу.

– Ну что вы, какие пустяки. А если увидите там мою машину, знайте, что я всегда готова подвезти вас домой.

– Хорошо, мисс Доббс. Так и сделаю, – произнесла горничная с улыбкой.