Текст книги "Флорис. Любовь на берегах Миссисипи"
Автор книги: Жаклин Монсиньи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)
Молодая женщина томно вздохнула, а Тонтон и Людовик принялись неистово обмахиваться веерами.
Попюлюс немедленно вмешался в разговор.
– О, эта знойная Миссисипи! Слава Богу, милые дамы, что вам не довелось пережить недавний ужасный ураган… если бы вы видели этот шторм!
При этих словах коварное колено Попюлюса в плотную придвинулось к бедру Золотой Ляжки, которая целиком соответствовала его понятиям о женской красоте.
Впрочем, молодая женщина даже не шелохнулась при этом знаке внимания. Гаэтан поспешно подхватил реплику своего друга:
– Жуткое зрелище! Такой бури не бывало на людской памяти… Ветром сносило крыши с домов… гм…
– Да, – пришел на выручку Попюлюс, – а потом взбунтовались чикачи, и мы все отправились спасать форт Розали!
– Но, к счастью, – продолжил Гаэтан, – вернулись вовремя, иначе нам не удалось бы познакомиться с самыми очаровательными созданиями, какие только можно представить!
Д’Артагет в изнеможении умолк и взглянул на Попюлюса. Тот лишь пожал плечами.
Наступила мучительная пауза, когда слышалось лишь щебетанье птиц, порхающих среди зелени. Молодые люди покосились на дам. Все шестеро сидели неподвижно, словно статуи.
– Гм… что вы на это скажете, Попюлюс? – спросил д’Артагет.
– Быть может, они немые? – высказал предположение барон де Проте.
– Говорят, царица в наказание приказывает вырывать язык!
– Боже мой!
Молодые дворяне с любопытством уставились на фрейлин. Те сосредоточенно рассматривали носки своих туфель, правда, Тонтон и Трюи все еще продолжали с остервенением обмахиваться веером.
– Или же они глухие! – воскликнул д’Артагет, с грохотом роняя шпагу.
Все шесть фрейлин одновременно подскочили от неожиданности.
– Нет, нет! Не в этом дело! – вскричал Попюлюс, хлопая себя по лбу. – Я все понял, Гаэтан, они говорят только по-русски… вы не говорить по-французски?
– Вы говорить по-русски?
– Вы не понимать?
Увлеченные своей идеей, молодые люди жестикулировали и гримасничали, стараясь объясниться с дамами, которые пребывали в явной растерянности. Наконец Тонтон решилась открыть рот.
– Ну да… говорим только по-русску, цыпленочек!
Попюлюс и д’Артагет, услышав это, вытаращили глаза. Секунд десять оба не могли выговорить ни слова. Попюлюс первым пришел в себя и возопил с великой радостью:
– Говорят только по-русску, цыпленочек! Ха-ха! Каково, приятель? Вот это да! Очаровательно, просто очаровательно! Где еще такое услышишь?
Д’Артагет также пришел в бурный восторг.
– Восхитительный акцент! А мы говорить только по-французску!
– Наши дамы им в подметки не годятся!
– О, прелестные русские курочки, цыпленочек обожает вас!
Молодые люди в восхищении стали целовать фрейлинам ручки, осыпая их комплиментами и всячески с ними заигрывая. Девки не знали, что и думать. Постепенно они уступили буйному натиску своих обожателей – сначала улыбнулись, а потом искренне рассмеялись. Вся компания сотрясалась от безумного хохота. Лед был сломан.
– Говорите же! Скажите еще что-нибудь! – умолял Попюлюс.
– Об чем, миленький? – жеманно осведомилась Золотая Ляжка.
– Славные ребятки, правда, бабоньки? – добавила Нене.
Попюлюс и Гаэтан в восторге всплеснули руками Они были очарованы и покорены девками с Нового моста.
Тем временем Батистина и господин де Бель-Иль осматривали хозяйственные пристройки.
– В Бель-Иле вполне хватит места и для ваших рабов, дорогая княгиня…
И герцог широким жестом обвел хижины, расположенные рядом с конюшней.
– У меня нет рабов… Это мои друзья! – безмятежно возразила Батистина.
– Клянусь святой Богородицей! Ваши друзья? – вскричал господин де Бель-Иль, задохнувшись от изумления.
– Да, они свободные люди… Впрочем, так принято у нас в России! – не моргнув глазом, солгала Батистина.
– О! А я слышал, что мужиков бьют кнутом и…
– Гнусные домыслы! – резко оборвала его Батистина.
– Да? Прекрасно… прекрасно… – бормотал герцог, постепенно приходя в себя. – Вы… быть может, вам слишком жарко здесь? Пойдемте по этой тенистой аллее!
– С большим удовольствием!
Маршал с невестой направились под сень раскидистых дубов. Густая листва укрывала их от нескромных взоров. Зонтик теперь был ни к чему, и герцог быстро избавился от него, прислонив к стволу одного из деревьев. Все вокруг благоухало запахом цветущей акации и розового лавра. Господин де Бель-Иль упорно молчал.
– Какая дивная природа! – вздохнула Батистина, желая нарушить эту паузу.
– Ах, мадам, красота природы не идет ни в какое сравнение с вашей прелестью! – пылко воскликнул господин де Бель-Иль и опустился на одно колено, чтобы сорвать цветок.
Батистина взглянула на своего жениха. Тот покраснел от натуги, едва лишь наклонился к земле.
– Берегитесь, сейчас я вас поймаю!
В ответ на эту угрозу раздался звонкий смех. Батистина нервно обернулась к аллее, обсаженной лимонными деревьями. Молодой дворянин, снявший камзол и жилет, догонял девушку, а та бежала, грациозно придерживая рукой подол пышного платья. При виде Батистины и герцога юная особа остановилась и немедленно присела в глубоком реверансе. Она раскраснелась и запыхалась, но явно чувствовала себя счастливой. – Герцог, выпрямившийся не без труда, шепнул Батистине на ухо.
– Это Эмилия резвится со своим женихом! Господин де Портжуа скоро сделает официальное предложение руки и сердца… очень милый молодой человек, ваше высочество! Дети мои, подойдите ближе! – произнес герцог громко. – Поклонитесь ее высочеству!
Батистина не помнила себя от ярости. Закусив нижнюю губу до крови, она взглянула на юную пару таким взором, что ей могла бы позавидовать сама царица.
«Ох! Лучше не показываться им на глаза! Сейчас здесь такое начнется! Уйду-ка я по-английски!» – подумал Жорж-Альбер, следивший за играми своего хозяина с Эмилией, прыгая с ветки на ветку, а теперь незаметно соскользнувший вниз с намерением укрыться за огромной пальмой.
Маленькая обезьянка отличалась мудростью. Зная гордыню Флориса и Батистины, Жорж-Альбер предпочел не вмешиваться.
В глазах Флориса вспыхнул иронический огонек. Он подчинился герцогу и вместе с Эмилией направился к княгине. Розовая девица опять присела. Батистине хотелось выдрать эти мерзкие кудряшки. Флорис же поклонился с изысканной любезностью.
– Безмерно счастлив и горд увидеть вновь ваше императорское высочество! – произнес он, выделив последние слова.
Батистина боролась с желанием ударить его веером по лицу. Однако ей необходимо было ответить, и она сказала ледяным током:
– В самом деле, сударь, мы часто встречаем вас. Пойдемте, мой дорогой!
И она повернулась спиной к молодым людям. Герцог, взяв ее под руку, двинулся к роще апельсиновых деревьев. Лицо его омрачилось.
– Праведное небо, неужели господин де Портжуа чем-то досадил вашему высочеству? – шепотом спросил он.
– Нет, нет и нет! Я просто желала остаться с вами наедине, дорогой герцог!
«Лгунья!» – подумал Жорж-Альбер, сощурив глаза, а затем со вздохом полез на пальму.
Батистина задорно улыбалась. У господина де Бель-Иля побагровели щеки. Он не смел верить своему счастью. Никогда еще он не испытывал такого волнения – ведь эта молодая и прекрасная княгиня прозрачно намекала, что хочет отдаться ему еще до того, как станет его женой. Он буквально бредил этой красавицей. Овдовев, господин де Бель-Иль имел дело только с девицами мадам Гобаль и рабынями. Плотские желания все реже навещали его, но великая княгиня внезапно пробудила в нем прямо-таки юношескую страсть. Флорис с Эмилией исчезли в глубине парка. Герцог повлек Батистину на скамью.
– Ах, мадам… вы свели меня с ума… Дьявольщина, я просто изнемогаю… О, моя Аврора!
С неожиданной силой он повалил Батистину, слишком ошеломленную, чтобы протестовать. Будучи опытным стратегом, он атаковал ее быстро и уверенно. Его влажные губы скользили по открытой груди, поднимались к шелковистой шее, ухватывали мочку уха, затем вновь спешили вниз, к розовым соскам. Нетерпеливые, мужские руки пытались раздвинуть колени, пролезали под юбку, расстегивали крючки.
Батистина похолодела от ужаса, невыразимое отвращение охватило ее, и она чуть было не закричала: «Флорис, Флорис!» Он был так близко! Конечно, он пришел бы ей на помощь! Значит, Адриан был прав, говоря, что она обезумела? Зачем же ей звать этого гнусного Флориса, если она жаждала навсегда избавиться от него и сама стремилась к браку с господином де Бель-Илем?
«У меня немного расшатались нервы, это пройдет!» – мысленно произнесла Батистина.
Герцог де Бель-Иль уже завладел ее ртом. Нет, этого она допустить не могла, это было свыше ее сил! Изогнувшись совсем не по-императорски, она выскользнула из объятий герцога. Тот в удивлении едва не свалился со скамьи. Он хотел было схватить молодую женщину, но тут прямо в нос ему угодил лимон, пущенный чьей-то меткой рукой. Услужливый Жорж-Альбер не преминул помочь своей подруге. Господин де Бель-Иль, несколько оглушенный, поднялся на ноги. Батистина была уже на середине аллеи. Она не видела, как обошелся Жорж-Альбер с ее женихом и небрежно бросила через плечо:
– Идемте же, мой дорогой!
Господин де Бель-Иль, побагровев от смущения, приблизился к княгине, бормоча:
– Простите меня… я схожу с ума… вы заставили меня потерять голову, Аврора… Ваше высочество… Ах, я мечтаю о том сладком мгновении, когда вы будете принадлежать мне!
Батистина, напротив, предпочитала не задумываться об этой роковой минуте. Она решительно направилась к белоснежному замку.
– А что же наш ужин, друг мой?
«Кокетлива, как подобает женщине и княгине! – игриво подумал господин де Бель-Иль, следуя за своей невестой. – Какая тонкая талия… какая осанка… она совсем невысокая… головой достает мне до плеча… ах, увидеть ее обнаженной, прижать к груди! У нее должна быть шелковистая кожа…»
На виске герцога проступила фиолетовая вена. Не замечая ничего вокруг, он был поглощен одним волшебным видением, и в ушах у него гудело. По лужайке навстречу им шел какой-то дворянин.
– О, какой сюрприз, вот и граф де Вильнев-Карамей! – воскликнул герцог.
Батистина недовольно сдвинула брови. Небрежно поздоровавшись со своим братом, она уселась за столик, накрытый под грабом.
Рабы тут же принесли прохладительное и сладости – пирожные, засахаренные орешки, кунжут, конфеты.
Господам была предложена абрикосовая водка, а также шампанское, мускат, васильковый ликер и сидр по-акадийски. Жорж-Альбер уютно устроился под розовым миртом, откуда мог все видеть, а при случае ухватить со стола недопитый бокал.
Флорис с Эмилией присоединились к небольшой компании. Молодой дворянин уже успел надеть камзол и жилет. Он вновь с ироническим почтением поклонился великой княгине. Та безжалостно терзала мягкую почву лужайки своими острыми каблучками – к счастью, за пышными широкими юбками нельзя было заметить этих нервических движений. Внешне Батистина выглядела безмятежной и веселой. Она с нежностью смотрела на жениха, томно обмахивалась веером и полулежала на шезлонге, который тихонько покачивал один из рабов.
Флорис также наслаждался приятным вечером и обществом своей невесты. Он громко смеялся, шутил, брал Эмилию за руку, чтобы предсказать будущее.
– Ах, дорогая Эмилия, удача улыбается вам… вы будете счастливы… Да, очень счастливы… Я вижу, что скоро вы выйдете замуж!
Эмилия, заливаясь краской и млея от восторга, ворковала:
– Ах, папа, вы слысите, сто говолит господин де Полтсуа… А детиски у меня будут?
– Минутку, я должен взглянуть внимательно…
Флорис взял в руки ладони девушки, оглаживая их, сгибая и разгибая пальцы, целуя нежную кожу. Напустив на себя серьезнейший вид, он наконец поднял голову:
– О да, дорогая Эмилия… У вас будет дюжина детей!
– Ах, это списком много, Флолис!
Эмилия со смехом вырвала руку и уселась на траву. Широкая розовая юбка легла мягкими складками. Девушка с обожанием смотрела на Флориса. Надо отдать Эмилии справедливость она была просто восхитительна, когда молчала.
Раздался сухой треск. Стеклянный бокал сломался в руках Батистины.
– Ах, благодарение небу, ваше высочество не поранились! Живо, Ганнибал, подай другой бокал… нет, серебряный кубок! Да, мадам, металл устоит даже против ваших прекрасных ручек!
Господин де Бель-Иль поцеловал слегка дрожащие пальцы невесты. Он заметил ее возбуждение, однако истолковал его по-своему.
«О, у нее огненный темперамент… Мне говорили, что никто не сравнится с русскими женщинами… Ей не терпится, как и мне… надо было смелее действовать там, на скамейке, она только этого и ждала!»
Погруженный в свои мысли герцог не заметил Попюлюса и д’Артагета, подошедших к столу вместе с фрейлинами.
– Ну что, дадут здесь хлебнуть что-нибудь славным ребяткам?
– Славным ребяткам? – повторил в изумлении господин де Бель-Иль.
– Вот именно, цыпленочек!
Попюлюс и Гаэтан, заливаясь смехом, объяснили присутствующим смысл этих экзотических выражений. Батистина с упреком взглянула на своих дам, а те, вновь впав в немоту, смущенно потупились.
– Мы говорить только по-русску! – с улыбкой декламировал господин де Бель-Иль.
Вечерело. Солнце медленно опускалось на волны Миссисипи. Прекрасные голубые глаза Батистины скользили по роскошному парку. Внезапно все показалось ей не таким красивым, как прежде. Она горько сожалела, что решила вернуться в цивилизованный мир. И она встала, намереваясь уйти.
Все остальные смеялись, обступив фрейлин. Даже Адриан ни разу не взглянул, словно бы забыл о ней.
– Дивный вечер, ваше высочество, не правда ли?
Перед Батистиной стоял Флорис. Она быстро сомкнула веки, чтобы не видеть этих зеленых глаз, которые, она чувствовала это, искали ее взгляд.
– Неужели вы уже покидаете нас, мадам? – прозвучал тот же ироничный голос.
Флорис наклонился к руке княгини, и той ничего не оставалось, как протянуть ему предательски дрогнувшие пальцы. Флорис приложился к ним губами, задержавшись намного дольше, чем позволялось правилами этикета.
Батистина побледнела. По спине ее прошел озноб – очевидно, виной тому была вечерняя прохлада. Она почти вырвала руку и торопливо направилась к своему экипажу.
Оставшись одна в своих покоях, Батистина перестала сдерживаться. Слезы хлынули из ее васильковых глаз. Она схватила фарфоровую вазу и швырнула ее об пол, но это ей не помогло. Рыдания рвались у нее из груди, и она бессильно рухнула на постель.
– О! Зачем… зачем он это делает… Как он может… Я ненавижу его! Ненавижу!
14
Колокола монастыря урсулинок и нового собора из кирпича звонили во всю мощь. Народ толпился на площади д’Арм, чтобы не упустить ни единой детали свадебных торжеств.
Господин де Бель-Иль умел устраивать празднества. Вино лилось рекой – всем желающим наливали из двух пожертвованных маршалом бочек. На жаровнях готовили рагу из цыплят, приправленных по сезону листьями сазафрасса. Толстые рабыни герцога с улыбкой обслуживали гурманов. И это было только начало свадебных торжеств! На плантации готовились к грандиозному балу и пиру.
Карета господина де Бель-Иля показалась на углу Орлеанской улицы. Толпа взревела.
– Да здравствуют новобрачные!
– Да здравствует великая княгиня Аврора!
– Да здравствует господин герцог!
– Да здравствует невеста!
– Да здравствует Россия!
– Да здравствует господин маршал!
– Да здравствует господин губернатор!
– Да здравствует король!
Все гвардейцы гарнизона оказались при деле – лишь с их помощью удавалось сдерживать возбужденный народ.
– Мадам принцесса, доброй ночи с мужем!
– Мадам принцесса, ты королева!
– Мадам принцесса, хорошей брачной постели!
– Мадам принцесса, пора тушить свечи!
– Мадам принцесса, ты спать не одна!
Приветствия рабов действовали Батистине на нервы. С какой стати воспевать перед всем городом брачную ночь с маршалом! Как раз об этом девушке меньше всего хотелось думать. Еще вчера господин де Бель-Иль, уверив, что желает показать ей роскошный ковер, затащил ее в голубой будуар. Своим «спасением» Батистина была обязана лишь весьма своевременному приходу губернатора с супругой, явившихся, чтобы обсудить с герцогом последние детали церемонии.
Этот брак превратился в государственное дело. Господин де Водрей заявил, что сочтет за честь лично повести княгиню Аврору к алтарю, тогда как маркиза будет шествовать под руку с господином де Бель-Илем, заменяя отсутствующую тещу.
Лестный рокот одобрения встретил Батистину, когда она вошла под своды нефа, набитого битком – все знатные господа не преминули стать свидетелями обряда венчания. Дамы с завистью и восхищением разглядывали белоснежное платье со шлейфом и расшитую золотой нитью фату. Мужчины же, по примеру рабов, грезили о ночных утехах, ожидающих маршала де Бель-Иля. Впрочем, некоторые злоязычные особы, и в первую голову госпожа де Сент-Эрмин, перешептывались, что невеста слишком уж бледна. Батистина плохо спала накануне и не раз просыпалась, измученная ужасными кошмарами. Она задыхалась, дрожала, стонала, охваченная недобрыми предчувствиями.
Напрасно пытались успокоить ее подружки, тщетно отпаивала свою голубку отваром из зеленых тюльпанов Элиза, вернувшаяся с плантации, – ничто не действовало на Батистину. Она рыдала, не желая говорить, что с ней. Впрочем, объяснить это было невозможно. Около пяти утра Батистина, желая приободрить своих спутниц, заявила, что ей хочется как можно скорее покончить со всеми этими скучными церемониями и перебраться к мужу в Бель-Иль.
Из-под своей золотистой вуали, скрепленной тремя драгоценными булавками, Батистина видела всех. В глаза ей бросился Жеодар Кастильон дю Роше, и она невольно подумала о браке с ним, который расстроился в прошлом году из-за этого чудовища, Флориса. Граф стоял теперь, прислонившись к одной из колонн. Он согласился принять на веру «искренние» объяснения бывшей невесты. Батистина поклялась ему, что вынуждена была скрывать ужасную тайну своего происхождения. Жеодар не был идиотом, и Батистине вряд ли удалось бы обмануть его, если бы еще в Версале он не наслушался самых странных толков об этих Вильнев-Карамеях. Достойнейшие люди открыто говорили, что Флорис по крови Романов, что он сын самого Петра Великого! Жеодар поверил Батистине и собирался… дождаться ее вдовства – именно об этом она его попросила. К графу дю Роше подошла женщина в вуали, и он машинально повернул к ней голову. Это была красавица Карлотта. Квартеронка пожирала глазами Флориса, чей белый парик возвышался над толпой приглашенных. Жеодар нахмурился. Его соперник казался совершенно счастливым – он нежно улыбался Эмилии, повисшей на его руке и взиравшей на него с обожанием. Сегодня вечером должны были официально объявить о помолвке маркиза де Портжуа с наследницей миллионного состояния. За спиной Жеодара послышался глубокий вздох. Он покосился через плечо и увидел, как виконтесса Мари-Бланш Шьендель де Понтальба смахивает слезу с бархатистой щеки. Жеодар на секунду заколебался, какую из молодых женщин избрать, но, будучи обогащен опытом отношений с Батистиной, решил, что со светскими дамами иметь дело слишком опасно. Поэтому он сделал шаг в сторону Карлотты и низко ей поклонился. А на его место тут же проскользнули два дворянина. Оба были очень бледны. Эрнодан только что вернулся из форта, куда его послали служить, а Яан Легалик – из длительного морского путешествия. Накануне Эрнодан притворился, будто принимает объяснения Батистины, ибо поручение короля все больше превращалось для него в сугубо личное дело; что до Легалика, то он был согласен на все и ни в чем не усомнился, поскольку еще на «Красавице» пришел к убеждению, что Батистина может быть только принцессой крови. Вздохи виконтессы привлекли внимание Эрнодана. Гасконец был галантным кавалером, а потому тут же протянул рыжеволосой красавице кружевной платочек, тогда как Легалик любезно посторонился, пропуская вперед Жольетту де Ла Бюисоньер.
Все эти передвижения не ускользнули от взора Адриана.
«Я бы предпочел, чтобы этих господ здесь не было!» – подумал молодой граф де Вильнев-Карамей.
Он был мрачен, сознавая свое бессилие. Эта церемония должна была окончиться каким-нибудь скандалом, однако приходилось на все это смотреть. Ему казалось, что перед ним разыгрывается зловещий фарс. И в этом убеждении он был не одинок. Грегуар и Цицерон угрюмо взирали на церемонию с хоров, а Федор и Ли Кан укрылись в исповедальне, причем Жорж-Альбер бесцеремонно занял место священника.
– Барышня делает большую глупость! – печально пробормотал Федор.
Жорж-Альбер в ответ на эту реплику только пожал плечами.
«Эх! И чего еще ожидал славный казак? Ни на что иное Вильнев-Карамеи просто неспособны!»
Ли Кан, очевидно, был согласен с обезьянкой, ибо произнес наставительным тоном:
– Голубая Стрекоза недолго задержится в золоченой пагоде вожделеющего старца, так как благоуханная рука Будды…
– Помолчи, старый друг, давай-ка лучше послушаем!
Задетый словами грубоватого украинца, Ли Кан надулся и принялся яростно теребить свою косицу.
Свадебный кортеж уже подходил к алтарю.
– Передаю ваше высочество в руки супруга на всю оставшуюся жизнь! – проворковал губернатор.
Фрейлины устремились к невесте, чтобы поддержать шлейф, когда она будет садиться в кресло. Торжествующий маршал занял место рядом с невестой.
Батистина опустила глаза. Отец-иезуит начал вершить свадебный обряд. Каждый погрузился в свои мысли.
«Я скажу ему сегодня вечером, что слишком устала… как галантный кавалер, он должен будет удалиться в свои покои!» – думала Батистина, искоса поглядывая на жениха.
«Я прикажу накрыть ужин в ее спальне. Камеристки помогут ей снять фату, и через несколько секунд войду я… Я всех их отошлю прочь и сам расстегну ей все крючки… У нее подрагивают пальцы… какой огненный темперамент! Дьявольщина! Интересно, девственница она или нет? Все-таки княгиня, хотя кто знает… Ну, сегодня мы это выясним, а неизвестность еще больше возбуждает… Я начну очень нежно… Настоящая атака будет в конце… Сначала прикушу ей соски, потом обцелую ее всю… Она будет в восторге! Любопытно, а там у нее волосы тоже золотистые? О, я больше не могу терпеть!»
На виске у маршала запульсировала толстая вена, пальцы судорожно впились в подлокотники кресла.
– Что… Как это?
Вздрогнув, он стал озираться мутным взором. Батистина положила ладонь на его руку.
– Встаньте, друг мой!
Девушка повторила это в третий раз. Священник стоял со сложенными руками, а служка подошел к жениху с невестой, держа поднос, на котором лежали обручальные кольца.
– Гм! Конечно! Гм!
Маршал поднялся, смущенно покашливая. Он опасался, что безупречные белые штаны выдадут его совсем не благочестивый настрой. Слова священника едва-едва доносились до него.
– Присутствующие здесь христиане… Они решились соединиться святыми узами брака… приказываем вам… возвестить громогласно… если известны вам причины, по которым таинство это не может быть совершено!
Голос иезуита гремел под сводами собора. Воцарилось благоговейное молчание. Адриан сжал кулаки. Ему хотелось выкрикнуть «нет», прервав тем самым литургию, известную всем наизусть, однако он знал, что промолчит. На них с Флорисом уже лежала вина – ведь это они расстроили свадьбу Батистины с Жеодаром! Нет, на сей раз молодой граф де Вильнев-Карамей оставит все, как есть.
А Флорис пристально глядел на тонкую коленопреклоненную фигурку у алтаря. Батистина опустила голову, и он заметил выбившуюся из-под белоснежной вуали золотистую прядь. Какая-то навалившаяся на грудь тяжесть мешала Флорису дышать. Лоб его покрылся потом. Он боролся с желанием сорвать с себя ненавистный парик и ринуться на свежий воздух.
«Ну вот, через секунду все будет кончено… но на сей раз я не стану вмешиваться! Зачем она явилась лечить меня вместе со своим Жанно? У нее был взгляд влюбленной женщины, если все это мне не почудилось… Зачем взяла мой старый талисман? Из мести или на память… на память о чем, о нашей первой ночи? Ах, Батистина… В тот вечер у нее дрожали руки… И она избегала моего взгляда… Батистина, ни одна женщина не приносила мне столько мук… быть может, это даже к лучшему? Пусть эта чертовка станет герцогиней… а я буду ее пасынком и зятем! Черт возьми, ее зятем! Какая ирония… она будет видеть меня каждый день, и я заставлю ее пожалеть о своем выборе! Предпочла мне старика!»
Ободренный этими мыслями, Флорис взглянул на Эмилию, хлопавшую глазами. Никто не отозвался на призыв отца-иезуита, и тот торжественно провозгласил:
– Господин маршал Годфруа – Жеодар – Гийом-Арман – Луи герцог де Бель-Иль, согласны ли вы взять в супруги ее императорское высочество, великую княгиню Аврору – Батисту – Марию – Александру Русскую герцогиню Дубинскую и Санкт-Перербургскую…
– Да, отец мой! – рявкнул маршал, и мысли его понеслись вскачь. «О да, да, да, трижды да! Клянусь кровью господней, я покажу моей герцогине в постели все, на что способен… уж ради нее стоит постараться… О, она преклонила колени… я прямо-таки вижу ее прелестную попку! Какая она, должно быть, розовая и свежая… я тихонько разведу в стороны ягодицы и…»
– Да, отец мой! – произнесла Батистина, протягивая руку мужу.
Тот стал надевать ей кольцо, но сумел это сделать только с третьей попытки, не в силах унять дрожь в руках. Золотой ободок блеснул на безымянном пальце Батистины. Она выпрямилась. Колокола неистово звонили. Гремел орган. Все присутствующие поднялись со своих мест. Торжествующая Батистина, не удержавшись, метнула взор на Флориса. Тот не смотрел на нее. Сердце ее мучительно заныло, как если бы в него воткнули раскаленную иглу. Флорис нежно улыбался Эмилии. Он даже поглаживал ей пальцы.
– Дорогая, теперь вы моя! – прошептал господин де Бель-Иль, беря свою супругу под руку.
Батистина взглянула на мужа. ОНА СТАЛА ГЕРЦОГИНЕЙ ДЕ БЕЛЬ-ИЛЬ.
Новобрачные медленно прошли между двумя рядами приглашенных. Громадные двери собора были распахнуты настежь. В солнечных лучах Батистина предстала еще более ослепительной.
«О, я не смогу дождаться ночи! Как только мы вернемся на плантацию, я отправлюсь за ней в ее покои… под предлогом, что хочу преподнести бриллиантовое колье… Она наденет его, а я повалю ее на постель…»
Это было последнее, о чем успел подумать господин де Бель-Иль. Вдруг все поплыло у него перед глазами, и он тяжело повалился к ногам молодой жены. Из толпы, заполнившей площадь д’Арм, вырвался вопль. Все устремились к маршалу, толкаясь и наступая друг другу на ноги.
– Расступитесь, ему не хватает воздуха… Пропустите же!
Друзья герцога проталкивались вперед. Фрейлины поддерживали под руки княгиню. Шлейф ее волочился по земле, уже затоптанный каблуками. Сновавшие в толпе воришки воспользовались паникой и разжились кошельками зевак. Батистина почувствовала, что ее увлекают к ризнице, где было потише.
– Не смотри на этого олуха, принцесса, все уладится! – шепнула ей славная Тонтон.
Батистина и не смотрела на олуха – она была очень спокойна, словно вся эта суматоха не имела к ней никакого отношения.
Губернатор преградил посторонним вход в ризницу. Батистина, как в тумане, заметила, что Флорис и Адриан оказались в числе допущенных. Она ощущала их взгляды, но оставалась безучастна к ним. Только повизгивания Эмилии действовали ей на нервы. Маршала положили на стол, предназначенный для белых стихарей. Вбежал хирург со своей сумкой. Он пустил герцогу кровь из уха, и на кружевной ворот рубашки хлынула черная волна. Врач разорвал тонкий батист и приложился к груди господина де Бель-Иля, затем поднес зеркало к его губам. Зеркальная поверхность не затуманилась.
– Господин маршал покинул нас! – прошептал хирург.
Отец-иезуит, вновь превратившийся в центральную фигуру, тут же стал читать молитвы, а маркиз де Водрей низко поклонился Батистине.
– Госпожа герцогиня… гм… госпожа герцогиня… Мне выпала тяжелая обязанность сообщить вам, что господин герцог де Бель-Иль отдал Богу душу… Пусть вам послужит утешением, мадам, то обстоятельство, что он скончался в святом месте, в храме Господнем!
Губернатор, разумеется, не подозревал, что явилось причиной смерти несчастного молодожена. Как бы то ни было, Батистина, едва вступив в брак, стала богатой и свободной вдовой.
Все присутствующие двинулись скорбным шествием перед молодой красивой княгиней, дабы выразить ей вместо поздравлений соболезнования.
– Это был настоящий герой, госпожа герцогиня!
– Какое несчастье!
– Он ушел от нас в такой прекрасный день!
– Все восхищались им, ваше высочество!
Из огромных голубых глаз Батистины хлынули искренние слезы: ее растрогали эти изъявления всеобщей печали, к тому же она терзалась запоздалыми муками совести.
«Бедный маршал, – думала овдовевшая герцогиня, – я была с ним не слишком ласкова… как он был бы счастлив, если бы я позволила ему немного порезвиться… О, если бы я знала, что с ним случится такое, то, конечно бы, уступила! В конце концов, какое это имеет значение, а для него была бы такая радость!»
Батистина поднесла к глазам платок, но тут же вздрогнула, услышав иронический голос:
– Мадам, я преклоняюсь перед вашей скорбью!
Это был Флорис. Он глядел на нее с насмешливым вызовом. Батистина едва не разрыдалась. В это мгновение ей нужна была нежность и сострадание. Она хотела объяснить ему все, чтобы он перестал изводить ее, однако Флорис уже презрительно отвернулся, подавая руку Эмилии, о которой все как-то забыли, торопясь утешить вдову. Флорис держал себя как официально признанный жених. Острая боль пронзила грудь Батистины, и слезы градом полились по ее щекам.
– Позвольте мне предложить вам руку, ваше высочество!
Губернатор повлек Батистину к дверям собора. На площади д’Арм царила невообразимая сутолока. Ошеломленные печальной новостью, жители Нового Орлеана устремились к карете, куда уже положили тело маршала. Самые проворные успели увидеть счастливую улыбку на мертвом лице.
– Горе бедным неграм!
Рабы герцога де Бель-Иля жалобно причитали. Маршал был добрым хозяином, и несчастные не знали, как намерена поступить с ними вдова. Быть может, она захочет продать их? Разлучит ли она матерей с детьми и мужей с женами, как это часто происходило после передачи имущества по наследству?
Жанно, стоя на подножке второй кареты, старался успокоить своих соплеменников.
– Принцесса добрая… вы не бояться!
Говоря это, славный малый вдруг поежился. Возвышаясь над толпой, он мог видеть набережную, где стояло здание новой казармы. У ворот два капуцина в сапогах и широких плащах с капюшонами о чем-то говорили с лейтенантом. Один из монахов держал в руках пергамент, а второй мстительным жестом указывал на паперть, куда в этот момент вышли Батистина с губернатором. Жанно не знал, отчего эти двое внушают ему страх, но животный инстинкт предупреждал бывшего раба о надвигавшейся опасности.
Внезапно капюшон одного из монахов приподнялся под порывом ветра.
