Текст книги "Пуля для дублера (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

В течение двух часов, которые оставались до отъезда Беликова, они продолжали сосредоточиваться на длинных отчетах Лазарева о его встречах с Сабитовым и Фархадовым в Балакене и Баку.

С наступлением сумерек вечерние дожди перешли в раскаты грома. Ветра не было, дождь лил как из ведра, хлестал по густым кронам деревьев в парке, словно хлопал по брезентовым навесам, и этот шум отвлекал их от отчаянной сосредоточенности. Они замолчали и уставились в открытые окна, когда последние лучи фиолетового света сгустились в южную ночь, и завораживающие звуки улиц, забрызганных дождем, пробудили в каждом из них тщательно охраняемые воспоминания.

Наконец Марина нарушила молчание.

– Нет причин думать, что тебе грозит опасность, – сказала она. Пока они разговаривали, она расхаживала взад и вперед перед диваном, но теперь остановилась и уставилась на дождь. Юрий все еще сидел в одном из кресел, где листал страницы ноутбука, читая с компакт-дисков отчеты Евгения.

– Мы ничего не знаем об этом парне, – продолжала она, – что заставляет таких людей, как мы, нервничать, хотя нет никаких реальных признаков того, что есть повод для беспокойства. Очевидно, этот парень был полезен Жене, поэтому он имел доступ к зашифрованному номеру. Больше никого не было.

Беликов посмотрел на часы. Он вышел из программы, а затем вытащил компакт-диск из ноутбука. Он положил его в прозрачный пластиковый конверт, встал и протянул Марине.

– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал он. – Постараюсь не облажаться.

Марина никак не отреагировала на последнее замечание.

– Люди Льва попытаются установить наблюдение за вами, – продолжала она, – так что тебе нужно все время оставаться снаружи, на веранде. Если ты окажешься в клубе или рядом с уличным музыкантом, это сыграет злую шутку с нашим звукоснимателем. Если этот парень хочет уйти, не мешай ему. И помни, что теперь вы захотите сделать все по-другому. Если он хочет говорить по-азербайджански, скажи «нет». Тебе не нужно объяснять. Если он хочет продолжать что-то, как мы всегда делали ...

– Тогда я говорю «нет». Я хочу это изменить. И я ничего не объясняю.

– Вот именно, – сказала она. – Подразумевается, что у тебя есть свои причины, и это не его дело. Женя постоянно вытворял такие фокусы с людьми, и я думаю, что этот парень уже очень хорошо знаком с этим. Это дает нам больше пространства для маневра.

Беликов кивнул. По мере того как тянулись два часа, он становился все более сосредоточенным, и с этим пришло странное спокойствие. Он это заметил. Не понимал этого. Но он не стал зацикливаться на этом, с благодарностью принимая то, чем оно было. Он был в порядке. Он мог это сделать. Ему нужно было так много потерять, что не было никакой реальной возможности взвалить на свои плечи этот груз. Осознание этого стало легче.

Он велел таксисту высадить его на углу улицы Ниязи и зашагал по проспекту Нефтяников в сторону Приморского бульвара. Дождь прошел, и улицы и тротуары блестели в свете городских огней. Он не мог просто выскочить из такси и сесть прямо в него. Он хотел сначала почувствовать тротуар, пройти по тротуарам, пройти сквозь запахи и звуки. Он не выходил из квартиры Евгения уже двадцать четыре часа, и ему казалось, что он не живет в городе, а вращается вокруг него.

Как только он миновал Сахил Плаза, он видел все больше людей, и ощущение выходной тусовки усиливалось с каждыми ста пройденными метрами. Местные парни курили и прохаживались вдоль тротуаров, заполненных молодыми завсегдатаями клубов и праздно шатающимися лицами. Одинокая женщина с безжизненным выражением лица, видевшая все это каждый вечер, смотрела ему вслед, курила сигарету и держала на поводке дворняжку, гадившую у подножия одинокого фикуса, растущего в круге голой земли.

На Приморском бульваре вечер был в самом разгаре. Улица давным-давно была закрыта для автомобильного движения, и по ее центру тянулся островок садовых насаждений и пальм. По обеим сторонам тянулись ряды уличных кафе и ресторанов, клубов, баров, гостиниц, зеленых насаждений и антикварных магазинов. Толпа была разделена на три группы: любопытные люди, которые приходили сюда, чтобы попробовать вкусную сторону ночной жизни города, те, кто хотел продать им что-то, и те, кто хотел охотиться на них. Как и все улицы такого рода в крупных городах по всему миру, ни один из мотивов никогда не менялся.

Пробираясь сквозь толпу в направлении улицы Аббасова, Беликов чувствовал, что за ним наблюдают. Он хотел тщательно осмотреть окрестности кафе прежде, чем Мурад успеет увидеть его. Он хотел иметь хотя бы это преимущество.

Юрий сначала не зашел в кафе, а огляделся не спеша в этом шумном карнавале и двинулся вдоль стенки, огораживавшего кухню и хозяйственные пристройки. Обошел заведение по кругу, ничего подозрительного. Нет, это не похоже на западню – Марина его не обманула. Глупости, просто нервишки шалят немного.

Он услышал карнавальный ритм кафе «Террасса» задолго до того, как увидел вывеску, и подошел поближе к ограде уличного кафе, чтобы получше рассмотреть пальмовую середину эспланады. Наконец, сквозь редкие просветы в покачивающихся головах прохожих он увидел бронзовую статую, стоявшую на каменном пьедестале в пару метров высотой. Он осторожно двинулся вперед и остановился перед дверью частного дома, где два мойщика автомобилей присели на корточки на своих ящиках, чтобы отдохнуть от толпы. Они смотрели на поток ночной жизни с затуманенным безразличием, пока ели красное мороженое, которое капало на камни между их ногами.

Затем Беликов увидел его, стоявшего близко к статуе, хорошо одетого молодого человека, в деловом стиле. Его волосы были тщательно подстрижены, и у него была приятная приятная внешность искушенного человека, который понимал тайны города, где он прожил всю свою жизнь. По-видимому, не заботясь о том, что придется ждать, он прислонился плечом к постаменту статуи и наблюдал за женщинами, входящими и выходящими из дверей кафе «Террасса». Беликову он сразу понравился.

Не колеблясь ни секунды, Беликов протиснулся сквозь толпу и подошел к молодому человеку. Он сразу же увидел узнавание в глазах парня.

– Привет, Жека, – сказал Мурад, выпрямляясь, когда они пожали друг другу руки. Он бросил взгляд вокруг вполоборота. – Странное место, да?

– Немного, – ответил Беликов. Он видел, что Мурад пристально смотрит на него.

−В чем дело?– Спросил Мурад. −Что с тобой случилось?

−Мне было немного больно,− сказал Беликов. – но теперь я выздоравливаю.

Мурад удивленно округлил глаза.

– Ни хрена себе! Они стреляли в тебя?

– Послушай, – перебил его Беликов, – в чем дело?

– Да, хорошо, ты хочешь пойти куда-нибудь, чтобы мы могли поговорить?

−Хорошо.

Глаза Мурада сверкнули и он прошел под навес к столикам. Приятная вечерняя прохлада. Богато одетые посетители за столиками сидели тихо, вяло ковыряли в тарелках, лениво переговаривались, равнодушно посмотрели на вновь прибывшего. Мурад направился в дальний угол, выбрал столик у самой стены.

– Ужинать будете? – молодой официант в несвежей белой рубашке явно оценил платежеспособность клиента и решил, что, пожалуй, не стоит его заставлять ждать.

– Обязательно, – кивнул Мурад. – Что можете предложить?

– Вот меню.

– Спагетти. С базиликом. Минеральной воды две бутылки. Спагетти обильно посыпать сыром.

– Что-нибудь из спиртного будете?

Посетитель щелкнул языком, помотал головой.

– Хорошо, спасибо, – парень вернулся к стойке, передал заказ повару, что-то сказал бармену...

Вернулся он уже с корзинкой с хлебом, с бутылками минеральной воды.

Мурад налил в стакан минералки, бросил туда же щепотку соли, медленными глотками выпил, и Беликов увидел, как он пытается понять логику происходящего, почему Евгений хочет встречи. Но потом он кивнул, соглашаясь. Он огляделся и слегка ссутулил плечи в бессознательном жесте конфиденциальности, затем подвинулся ближе к Беликову.

На нем был дорогой костюм без галстука. У него были очень аккуратные угольно-черные усы, которые дополняли его красивые черты.

Мурад понимающе поднял брови. Он переместил свой вес и наклонился ближе. Достаточно близко, чтобы Беликов уловил запах одеколона.

– Я сделал то, что ты сказал, – прохрипел Мурад. – теперь будь осторожен, ладно?

Беликов кивнул.

– Это заняло некоторое время, – продолжал Мурад, – но мои ассистентки, они очень умные девочки, очень легкие, как мотыльки. Они шли туда, куда ты сказал идти, они делали то, что ты сказал делать. И, конечно, они были очень изобретательны.

−Я нашел человека, у которой есть то, что тебе нужно, – сказал Мурад. Он ждал ответа от Беликова.

Сердце Беликова затрепетало.

– Даже так?

Мурад отреагировал тонко. Что-то настрожило его в реакции Беликова. Мурад ожидал чего-то другого? Что-то еще?

– И что?– Спросил Юрий.

Мурад осторожно протянул ему листок бумаги. Поняв намек Мурада на осторожность, Беликов тайком развернул его, прочитал, что там было, и посмотрел на Мурада. Он должен был отреагировать. Мурад чего-то ждал, как будто эта информация была важной.

Но Беликов был недостаточно быстр. Мурад быстро пробежал глазами по лицу Юрия, чувствуя, что что-то не так.

Худая официантка с подносом очень небрежно обошла столик, за которым сонно млел грузин со свой пухлой широкоглазой подружкой, поставила на столешницу широкую тарелку, взялась за фарфоровую крышку и обернулась в поисках стула.

И оказалась лицом к лицу с Мурадом – метра три их разделяло.

Мурад засуетился, чтобы освободить место для блюда, стал спешно перекладывать приборы и недопитый стакан с минералкой...

В этот момент официантка резким движением скинула с тарелки крышку, под которой лежал на сливочно-розовой поджаристой лепешке блестящий хромированный пистолет огромного размера. Держа эту огромную пушку своей маленькой ручкой, она подняла ее, вытянула вперед руку, направила на Мурада пистолет и выстрелила. Отдача была такой мощной, что тонкая рука девушки взлетела над головой, почти неуправляемая, и звук выстрела был оглушительным, как пушечный залп.

Беликов застыл, наблюдая, как темноволосая девушка с пистолетом опустила оружие и пальнула в грудь Мураду.

Какое отчужденное лицо у нее, успел подумать Беликов и инстинктивно стремительно упал на пол, повалив стул. Второй и третий выстрелы были громкими, но приглушенными, и Мурада отбросило на горшки с цветами. Четвертый, пятый и шестой выстрелы, вонзившиеся в его тело, разнесли кровь и внутренности по всему углу кафе.

Все произошло прежде, чем Беликов успел даже вздохнуть от удивления.

Женщины закричали, и люди бросились врассыпную из кафе. Музыка в кафе «Террасса» смолкла, но через мгновение ее уже никто не слышал. Девушка побежала, как будто она бросила мяч и разбила окно, и через минуту на послышался шум отъезжавшего от «Террассы» мотоцикла.

Мурад был отброшен назад в кусты силой мощных выстрелов, и только его хорошо начищенные ботинки и дорогие брюки торчали из-под плюща.

Потом вскочил и побежал и Беликов. Он бежал последним и направился к самым темным улицам Баку.

Глава 19

Техник Карелина подключил Марину к их прослушке, и она слушала происходящее по своему новому сотовому телефону, сидя на краю дивана в студии Евгения. Когда раздался первый выстрел, она вскочила на ноги. Она прижала мобильник к уху, бессознательно поднимая свободную руку в защитном шоке, слушая спорадическое распределение последующих выстрелов, вздрагивая с каждым, не зная, в кого стреляли.

Затем наступила тишина.

Она даже не подумала. Она схватила сумку и помчалась вниз по лестнице, через квартиру, вниз по лестнице здания, в парк Офицеров. Яростно набирая номер, она отыскала самую темную часть парка, затем остановилась посреди одной из широких дорожек и прислушалась.

Гудки были слишком длинными. Бесконечными. Каждый из них – сигнал о смерти Беликова. Она не могла в это поверить. Не хотела.

– Да! Да!– В его голосе звучало отчаяние.

−Ты в порядке?

−Да, да, я в порядке. – Он все еще бежал. Она слышала, как он пыхтит. −Боже, это была девушка, официантка. Мурад убит.

В его голосе слышалась дикая тревога.

– Послушай меня, – сказала она, каждый нерв ее тела был сосредоточен на плане. – Ты один?

– Да ... – он все еще бежал.

– Послушай меня: место, о котором я тебе рассказывала, где Женя рисовал танцовщиц – не называй его только – ты помнишь его?

Не произносить название? О черт. Надо вспомнить. Вспомнить. Страницы в досье Лазарева проносились у Юрия в голове, кружась, как мусор, разбросанный бурей.

– Ага! Я понял. Да.

−Поймай такси. Поезжай туда. Ладно? У тебя есть деньги?

− Да, хорошо. Я... я понял.

– А теперь избавься от телефона!– Рявкнула Марина. – Выбрось его сейчас же. Разбей его. Сейчас же!

Она бежала по темным краям парка. Добравшись до улицы Самада Вургуна, она поймала такси.

Он швырнул проклятый сотовый телефон о здание, разбил его, не в силах избавиться от него достаточно быстро, и продолжил бежать. Не раздумывая, он пробежал еще квартал, удаляясь от выстрелов, от телефона, от образов в голове. Наконец, ему пришлось остановиться, чтобы отдышаться. Он прислонился спиной к стене здания, наклонился и стал отчаянно глотать разреженный весенний воздух Баку.

В темноте перед его мысленным взором возникли картины перестрелки. Он увидел узкие, слегка сутулые плечи официантки, когда та вонзила дуло огромного пистолета в живот Мураду, и каждый выстрел все глубже вонзался в него. Он видел удивленное лицо Мурада: шок, боль, осознание, смятение, ужас. Каждый взрыв из рук девушки – убийцы отражался на его лице, когда он все глубже и глубже погружался в свою исчезающую смертность.

Ужасно.

Он снова побежал, но не прошло и квартала, как ему снова пришлось остановиться. Что за улица? Где он был? Дерьмо. Он был безнадежно дезориентирован своим безумным броском в никуда. Хотя он не мог уйти так далеко, улицы были узкими и темными, дверные проемы были впадинами, спускающимися к неизвестным ужасам, и несколько человек, которых он встретил под деревьями, спешили мимо, не глядя, не желая иметь ничего общего с отмеченным человеком, не желая иметь ничего общего даже с ночным воздухом, который двигался вокруг него.

Слева, на другой стороне улицы, в середине следующего, обсаженного деревьями квартала, он увидел свет, льющийся на тротуар из дверного проема. Он заставил себя идти медленно, сдерживая дыхание, не желая приближаться к ним, хватая ртом воздух.

Это был небольшой отель, входная дверь которого была распахнута в прохладную ночь. Остановившись в фойе, он увидел молодую женщину, стоящую за старой изогнутой стойкой регистрации, пожилую женщину, вытирающую пол вестибюля, и молодого человека, у которого не было никакой видимой цели, кроме как поговорить с молодой женщиной. Они повернулись к нему.

Он спросил девушку, не могла бы она вызвать такси. Девушка сделала, как он просил, и он поблагодарил ее, отойдя от пятна света, чтобы подождать в одиночестве у обочины. И тут же услышал вой сирен. Он оглянулся на маленькую прихожую и увидел, что все три смугловатых лица повернулись к нему. Но выражение их лиц было непроницаемым. В приморском городе это было признаком учености. Никто ничего не хотел знать. И никому, никому не было любопытно.

Ночные тени нетерпеливы в Баку. Они держатся рядом, когда вы сворачиваете с главной улицы, толпятся, когда вы идете, и догоняют вас, когда вы прошли всего несколько метров. И теперь, Беликов стоял, окруженный ими, прислонившись спиной к каменной стене в нескольких метрах от того места, где его высадила машина.

Он находился недалеко от кино «Низами», который сделал выбор Марины дико опрометчивым для него. На другой стороне улицы, чуть дальше, на углу под старым платаном стоял высокий мощный уличный фонарь. Вход в клуб «Статус» находился рядом, и сквозь пятнистую дымку перед открытыми дверями в темноту доносилась томная музыка.

Может, ему войти внутрь? Разве это не подразумевалось? Он не знал, что, черт возьми, подразумевалось. Слова стояли сами по себе, упрямо, без намека. «Иди туда» – вот все, что она сказала.

Казалось опрометчивым покидать тень. Ну и ну. Показываться где бы то ни было казалось безумием. Внезапно он почувствовал, что у него дрожат ноги. Она говорила: «Ты еще не знаешь всего, но можешь доверять мне. Ты должен ухватиться за этот факт как можно быстрее.»

Он решительно вышел из тени и пересек улицу.

Оказавшись внутри, его глаза начали привыкать к полумраку. Он сразу понял, что «Статус» – это смесь из «моды» и «амбиций». Это не было местом сбора шикарных молодых людей, которые часто посещали стильные и модные клубы в самом центре столицы. Здесь не было такого грохочущего электронного шторма.

Здесь толпа была, по сути, смесью среднего возраста и молодежи. Здесь, в голубом тумане, танцоры тесно обнимались, источая острую сексуальную меланхолию, когда они скользили по танцполу в текучем медленном-быстром-быстром-быстром ритме изящного восточного данзона, сладкой и романтичной музыки, играемой виолончелью, парой скрипок, старым пианино и флейтой.

– Аааа, Женя. −Мурлыкающий женский голос застал его врасплох. Он обернулся и увидел, как дама проходит мимо со своим партнером, женщина его возраста, с обнаженной грудью, под полупрозрачной накидкой, влажной от пота из-за крепких объятий партнера. Поворачивая голову, чтобы последовать за ним, ее глаза, когда она танцевала, она улыбалась, ее белые зубы были радужными. Ее смуглый партнер кивнул головой в серьезном приветствии, не говоря ни слова, и они медленно потанцевали прочь.

Он был на краю танцпола, двигаясь между столиками по периметру, двигаясь в никуда.

– Евгений, − Мужчина средних лет улыбнулся и поднял подбородок, глядя на Юрия из-за крошечного столика, сигаретный дым струился из его ноздрей, его женщина наклонилась к нему, тоже улыбаясь Юрию.

О ужас. Ему казалось, что он разговаривает с ними; ему казалось, что он улыбается им; ему казалось, что он чувствует себя непринужденно.

Кто-то прошипел сквозь данзон, он обернулся и увидел женщину, улыбавшуюся из-за дальнего столика. Другой мужчина серьезно кивнул в знак приветствия.

Это было нереально. Окутанный дымчатым сапфировым сиянием, окруженный томной музыкой и танцорами, которые, казалось, принадлежали к другой эпохе, Беликов начал чувствовать странную разобщенность с бешеной скоростью своего полета. Заполненное и душное кафе «Террасса», выстрел из огромного пистолета, кровь и внутренности – все это, казалось, отступило, как будто никогда не было ничем иным, как воспоминанием, как будто оно поглощалось, даже стиралось, этим оживлением сцены из старого фильма.

Необъяснимым образом ему даже начало казаться, что он вспоминает это место, как будто он возвращается в старое убежище, возвращается к этим незнакомцам, забытым старым друзьям. Он чувствовал, что понимает этих людей, что знает, почему они приходят сюда, ищут общества друг друга в этом печальном месте с его сладкой, душераздирающей музыкой. Инстинктивно он точно знал, зачем Евгений приходил сюда, чтобы нарисовать мрачные лица этих влюбленных мужчин и застенчивые улыбки их женщин.

Женщина нежно взяла его за руку, и когда он повернулся, она была так же близко к нему, как обнимающиеся танцоры, так же близко, как когда она поцеловала его в первый момент их встречи. Она притянула его лицо к себе, на этот раз не для поцелуя, а чтобы прошептать. Его губы были на ее шее, в ключице, и он чувствовал запах ее кожи. И он почуял страх.

Глава 20

Небольшая команда Карелина из четырех человек, включая его самого, хорошо разбиралась в электронике, но в более сложных операциях они зависели от техников Мандрыкина, которые все были бывшими военными или офицерами разведки. Но у них не было времени, чтобы установить видеонаблюдение, хотя у них была хорошая аудиопередача.

Охранники Мандрыкина были там, смешиваясь с толпой, хотя на этот раз они были только наблюдателями и не несли никакой реальной ответственности, кроме обеспечения большего количества глаз и ушей. Все наполовину ожидали, что у Фархадова тоже будут люди, если он действительно ищет возможность связаться с Беликовым, и Карелин надеялся, что кто-нибудь сможет связаться с кем-нибудь из его людей.

При звуке первого выстрела команда Карелина выскочила из машины, припаркованной возле отеля «Ривьера». Но к тому времени, как они все упали на тротуар, прозвучал последний выстрел, и к тому времени, когда они достигли угла улицы Аббасова, они врезались в поток кричащих туристов, убегавших в противоположном направлении.

Когда они, наконец, пробились дальше, уже слышался вой полицейских сирен. Карелин нырнул в кусты, испачканные кровью, и ловко вытащил бумажник Мурада.

Затем они ушли, предоставив полицейским самим обнаружить тело и разобраться во всем самостоятельно, чего они не могли сделать.

Через несколько мгновений, когда они вернулись к машине, Карелин обнаружил, что Марина не отвечает ни на свой обычный мобильный, ни на зашифрованный. Но аппаратура слежения засекла ее зашифрованный звонок на телефон Беликова.

Помощники Карелина немедленно принялись наводить навигатор на сигналы обоих телефонов. Беликовский был неподвижен.

Карелин начал обдумывать возможные причины, по которым сигнал Беликова не двигался, пока их машина медленно ехала по улицам, ускользая от хаоса в зоне бульвара. Его, возможно, убили. Или его похитили, а телефон выбросили. Каковы бы ни были причины, по которым Марина не отвечала, он просто должен был доверять ей.

Он сгорбился в кресле и сосредоточился на воспроизведении разговора Беликова с Мурадом, слушая его снова и снова.

– Они пошли туда, куда ты сказал, Они сделали то, что ты сказал. − Карелин еще раз прокрутил запись и посмотрел на агента, сидевшего напротив него на заднем сиденье. – Я нашел женщину, у которой есть то, что тебе нужно.

– Что, черт возьми, он говорит? – пожал плечами офицер.

Карелин хмыкнул.

Денис Петров промолчал. Он работал под прикрытием в Закавказье в течение тринадцати лет. Ереван, Сухуми, Тбилиси, Нахичевань. Он в прошлом работал с Карелиным во время российско-грузинского конфликта. Он опустил голову и слушал, качая головой.

– Черт, – выругался Карелин. Он перемотал на ответ Беликова. 'О?" Снова. 'О?" Снова. 'О?' Затем: «И?» Снова. 'И что?"

Затем запись смолкла, за исключением ритмичной музыки, которая звучала на заднем плане. Музыка востока.

Потом первый выстрел. Начинают кричать. А затем быстро последовали другие выстрелы.

Карелин не повторил запись выстрелов.

Они следовали за сигналом GPS с мобильного телефона Беликова, осторожно приближаясь, просматривая движение на тротуарах. Когда они приблизились к сигналу на темной улице, пешеходы исчезли совсем. Наконец, в дюжине кварталов от «зоны поиска» они нашли разбросанный по тротуару разбитый сотовый телефон Юрия.

Воспользовавшись зашифрованной мобильной связью, Петров наконец добрался до Кирилла Лопатина, главного оперативника Мандрыкина, но Лопатин сказал, что все произошло так быстро, что у них даже не было возможности прикрыть толпу. По правде говоря, никто не ожидал стрельбы, во всяком случае, на встрече знакомых, и стрельба застала всех врасплох.

– Кстати, – сказал Кирилл, – Мурад передал Беликову какой-то листок бумаги. Беликов прочел его и сунул в карман.

Карелин стоял на темном тротуаре, слушая отчет Петрова и анализируя действия Марины. В машине он сидел на холостом ходу, задние двери были открыты. Леонид Нервинин, техник команды Карелина, вышел, чтобы собрать осколки сотового телефона, и теперь он возился с ними, как будто мог снова собрать телефон. Как будто это имело значение.

– Сукин сын, – проворчал Карелин.

Петров закурил сигарету.

– Этот парень все еще что-то искал, хотя и думал, что Евгений мертв? Думаю, он подтвердил то, что подозревал Евгений. Наверное, то, что было написано на листке бумаги.

−Вот как это звучит. − Карелин разозлился. Он не был уверен, что здесь происходит.

– Было бы ошибкой предполагать здесь слишком много, – сказал Петров, в основном разговаривая сам с собой. – Убийство не обязательно связано с тем, что Мурад говорил Юрию. Это могло быть совершенно не связано с этим.

Легкий ветерок дул по узкой улице, принося с собой тяжелую влагу. Ранние вечерние дожди не прекратились, как обычно, и туман начал опускаться. Карелин чувствовал его на лице и видел, как оно собирается вокруг нескольких фонарей, тянувшихся вдоль убывающей улицы.

– Лев, – сказал Михаил Селиверстов, второй техник в команде, сидевший в машине с открытой дверцей и следивший за сигналом с телефона Марины на GPS-мониторе, – она недалеко. Угол Булбул и Льва Толстого.

Леонид вернулся в машину, чтобы выбраться из тумана, который становился все тяжелее.

Петров ссутулился, поднял воротник рубашки, уронил окурок-он больше никогда не курил целиком-и наступил на него ногой.

– Я доверяю ей, – сказал Карелин, как будто Петров спросил его, доверяет ли он. Он все еще смотрел вдаль. – Она сделает то, что должна. Он не сводил глаз с улицы, которая, казалось, исчезала в супе темноты и тумана. – Давай вернемся в машину и посмотрим, куда она едет.

Виктору Мандрыкину стало трудно дышать. Иногда мембрана, покрывающая его носовые полости, подвергалась воздействию специфической атмосферы Баку. Иногда болела вся передняя часть головы, где раньше было лицо, несмотря на обезболивающий спрей. Чтобы ослабить боль,он постоянно выпивал анальгетики.

О событиях в кафе рассказал ему Кирилл Лопатин, который докладывал со своего места на темной крыше кафе «Террасса», где техники Кирилла транслировали Карелину прямую трансляцию разговора, которую они собирали с помощью параболического микрофона. Он ждал телефонного звонка, который, как он знал, скоро поступит от Карелина. Кирилл видел, как Карелин забрал бумажник Мурада, и скоро Карелин захочет, чтобы люди Мандрыкина выяснили, где он живет, и зачистили это место в поисках информации.

Это был хороший контракт для Мандрыкина. Лев Карелин всегда хорошо платил, давал Виктору и его людям большую свободу действий и все еще верил, что закон добычи был оправданным понятием. Пока операция шла хорошо, Мандрыкин мог собирать обломки, которые неизбежно следовали за ней.

Но недостатком работы с разведчиками было то, что людям Мандрыкина приходилось мириться с их высокомерием. Их превосходство во всем было так автоматически принято как должное, что они попадали в него так же естественно, как дерьмо. Они думали, что люди, которых они нанимают, знают только то, что им говорят разведчики, что частники не обладают собственными творческими способностями. Тем, кто представлял внешнюю разведку, было трудно поверить, что их можно перехитрить, что ими можно манипулировать так же легко, как и другими.

Но правда заключалась в том, что в этой операции не могло быть достаточно недостатков, чтобы ослабить его энтузиазм в поисках Гасана Фархадова. Иногда маниакальная судьба преподносит тебе подарок, и Карелин, призвавший Мандрыкина на эту операцию, – был один из таких случаев, редкий и сладкий, как поцелуй Фортуны. Мандрыкин уцепился за эту возможность со злобным энтузиазмом. Карелин этого не знал, а Мандрыкин не хотел ему говорить, но охота на Гасана Фархадова была его навязчивой идеей почти три года. Карелин только обеспечил Мандрыкину своего рода легитимность и возможности, чтобы делать то, что заставляло сердце того биться.

Когда зазвонил телефон, он снял трубку.

– У меня есть бумажник этого парня, – сказал Карелин, – и я отдал его Кириллу. Его зовут Мурад Умаров. Когда-нибудь слышали о нем?

−Нет.

−Ну, мне нужно, столько, сколько я могу получить на него, и мне это нужно так быстро, как я могу получить его.

– Конечно, – ответил Мандрыкин. – Кирилл рассказал тебе о провале?

−Да.

– Так где сейчас Беликов?

– Понятия не имею. Марина заставила его выбросить сотовый телефон, что было умно. Она забрала его. Я жду ответа. Я скажу вам одну вещь: мы были не единственными, кто проводил слежку на этой улице сегодня вечером. Кто бы это ни сделал, он должен был защитить кое-какие вложения. Нам нужно знать, был ли этот парень убит из-за чего-то еще, или это было связано с Евгением. Давайте выясним, что здесь происходит.

Вот и все. Карелин прервал связь. Мандрыкин набрал номер своего зашифрованного телефона и сказал Кириллу, чтобы тот сначала связался с ним насчет того, что они нашли у Мурада.

За его окнами туман, который двигался, таял огни города, создавая медное свечение, которое быстро охватывало всю долину огней.

Мандрыкин боролся с депрессией. Без лица-сущий ад. Он повернулся спиной к окнам и вгляделся в полумрак своей комнаты с плавающими лицами, все вокруг купалось в розово-золотом блеске.

Боже, боже, боже, как он хотел лицо.

Многие философы верили, что человеческое лицо является самым сокровенным проявлением внутренней природы каждого человека. Это было физическое представление духовного "я". Личность. Без лица исчезал человек. Он был никем.

Если бы у него была тысяча жизней, он бы отдал их все в обмен на одну с лицом.

Любитель тьмы и углов ... он берет вещи ... колдун, разрушитель лиц, он заставляет других терять свои лица.

Если бы у него была тысяча жизней, он бы охотился на Гасана Фархадова во всех них и уничтожал бы его снова и снова, не переставая.

Но он, Виктор Мандрыкин, был недолговечен. О нем забудут. Его "я" было уничтожено, его ограбили и украли его лицо, его существование было удалено от него в полосках плоти, в нитях мышц, в осколках хрящей.

Мандрыкин начал плакать, тихо причитая, чтобы его помощники не услышали.