Текст книги "Пуля для дублера (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Глава 4

Лев Карелин все еще держал пульт дистанционного управления для проигрывателя компакт-дисков. После того, как экран телевизора потемнел, комната вернулась к своему холодному голубому сиянию.

Но теперь Роман Голубев хотел ясно видеть лицо Карелина. Он сидел рядом с настольной лампой, поднял руку и включил ее. Мгновенно слабая лампа накаливания бросила желтоватый оттенок на все. Загар Карелина стал темным и кожистым.

«Проливной дождь», как и многие подпольные операции, была проста по своей концепции, но сложна в исполнении. Цель ее состояла в том, чтобы заслать кого-то в ближайшее окружение Гасана Фархадова, террориста ИГИЛ, которого очень опасались, который согласно последним данным СВР РФ находился в Азербайджане. Согласно имевшимся агентурным сведениям, Фархадов нацелился на Россию и планировал свои операции находясь в хорошо укрепленном убежище на месте бывшего поселка гляциологов в труднодоступном районе Азербайджана на границе с Грузией.

В дело вступил майор СВР Евгений Лазарев, представлявшийся художником из Санкт-Петербурга и использовавший псевдоним Евгений Туров. Он стал завсегдатаем в большом художественном сообществе Баку. Он начал болтаться в ночном клубе «Платинум», который часто посещал Ахмед Рахимов, один из приближенных людей Фархадова. Со временем эти двое стали друзьями, и в конце концов Евгений пустил Рахимова в свой бизнес: торговлю крадеными древневосточными артефактами.

Люди Голубева в Москве в течение шести месяцев поддерживали целую операцию по контрабанде, организованную людьми Карелина. Они создавали маршруты, контакты, каталоги, информаторов, покупателей, все необходимое для поддержки контрабандной сети, которая простиралась от пустынь Средней Азии, где Евгений покупал древности у местных «черных» археологов, которые совершали набеги на места древних захоронений, до Санкт-Петербурга, пункта назначения товаров и точки их распространения.

Когда Ахмед выразил горячее любопытство по поводу операций Евгения, Туров пригласил его на пару поездок, и Ахмед из первых рук посмотрел на всю систему Евгения. Вскоре после второй поездки Ахмед представил Евгения лидеру крупной азербайджанской ячейки ИГИЛ Халиду Салеху. После еще одного месяца осторожного общения Халиду также показали маршрут контрабанды, и очень скоро после этого Евгению сообщили, что они ищут безопасный канал в Россию для определенных предметов. Будет ли Евгений заинтересован? Петербуржец всегда был заинтересован в создании новых каналов переброски.

В конце концов Халид отвез Евгения в маленький город Балакен, расположенном на стыке границ Грузии, Азербайджана и России, и представил его Фархадову. Гасан отнесся к питерскому гостю серьезно. После непростых переговоров, Фархадов назначил новую встречу Евгению в своей сумгаитской резиденции. Наконец, на третьем совещании Гасан согласился перевезти небольшую контрабанду в пробной поездке из Трабзона.

Но когда Евгений вернулся в Баку из своей последней поездки в Балакен, он исчез. Теперь это было подтверждением того, что с ним произошло, но по какой-то причине Карелин скрывал эту информацию от Ясенево в течение четырех недель. Теперь Голубев ждал объяснений.

После своего последнего загадочного заявления Карелин молчал. Он наклонился вперед, положив один локоть на подлокотник кресла. Голубев слышал, как он тихо хрюкает под нос, большое животное, вынужденное мириться в обстановке, которая его сдерживает и расстраивает. Но он был спокоен. Когда Карелин приближался к тому, чего хотел, он становился очень спокойным. Достижение близости результата было все равно что положить его на лед. Его метаболизм упал до уровня скорпиона.

Наконец Карелин кивнул.

– Выключи верхний свет, – сказал он. – Тебе нужно увидеть что-то еще.

Снова экран ожил в флуоресцентной дымке статики. Поначалу изображения были нечеткими, и на этот раз линия времени показала период через двадцать четыре часа после первой записи.

Первые изображения были мутные, а затем дверь распахивается в освещенную комнату – ту же комнату, что и при первой записи, но на этот раз камеру держит кто-то, входящий в комнату. Халид, лысый мужчина и двое арабов вскакивают в ошеломленном удивлении. Камера влетает в комнату позади нескольких людей, одетых в черные балаклавы. Они немедленно начинают стрелять из автоматического оружия, а затем получают несколько очередей огня от двух охранников Халида, которые врываются в комнату через другую дверь. Злоумышленники поливают комнату шквальным огнем из автоматического оружия, и все в комнате падают менее чем за пятнадцать секунд. Затем злоумышленники с черными капюшонами методично идут к каждой из жертв и добивают их короткими очередями в упор.

Лысый мужчина, все еще умирающий, зафиксирован вблизи, руки в черных перчатках поднимают его за голову над полом и держат лицо прямо, чтобы его можно было идентифицировать. Мертвого Халида также записывают близко для опознания, как и каждого из трех арабов и двух других мужчин. Трижды снимается рубашка и стягиваются брюки, чтобы сделать запись татуировок или шрамов, чтобы подтвердить удостоверение личности.

Кто-то собирает кучу денег на столе, вокруг которого были собраны мужчины, а также дюжину килограммовых упаковок наркотиков, сложенных рядом с деньгами. Затем ручная камера фиксирует снятие камеры наблюдения до потолка, которая была тайно установлена в углу техниками СВР и которая делала предыдущие записи. Последняя панорама комнаты без звука, и изображения заканчиваются.

Карелин отшвырнул CD-плеер и выключил телевизор.

Голубев сидел в ошеломленной тишине. Вся операция, на которую они потратили почти год, рухнула менее чем за пять минут.

Он подозревал, что знает, что он только что видел, но он не позволил себе сказать это. Он должен был выслушать мнение коллеги. Ему пришлось подождать и принять это, как оно пришло, и он должен был очень внимательно читать между строк. Он хотел, чтобы Карелин объяснил каждый шаг этого всего, особенно вещи, которые, по мнению Голубева, он уже понял.

Он протянул руку и снова включил лампу. На этот раз он хотел увидеть все, что могло предложить лицо Карелина, хотя оно редко предлагало многое.

Карелин, кряхтя, сел на стул и немного наклонился вперед.

– В отличие от своих мусульманских приятелей, Фархадов никогда не сомневался в этике незаконного оборота наркотиков для финансирования своих операций.

Он кивнул в сторону телевизора.

– Это то, что Халид делал здесь. ИГИЛ ускоряет свою деятельность в странах бывшего СССР, граничащих с Россией. Эти нестабильные экономики там как удобрение для разного рода экстремистов, и ИГИЛ втягивается в это.

Карелин выдохнул и продолжал:

– Я предполагаю, что у Фархадова есть хорошо развитая инфраструктура, которая ему нужна для трансграничных операций. У этих ребят нет национальной или религиозной принадлежности. Они жадные, поэтому их услуги идут за самую высокую цену, а деньги, вырученные от продажи наркотиков, идут на развитие его террористической сети.

Он сделал паузу. Голубев мог слышать, как он дышит, как будто его легкие и горло сжимались от ощущения секретности.

– Вот такая была ситуация: до Евгения нам никогда не удавалось попасть внутрь одной из ячеек ИГИЛ, подчинявшихся Фархадову из-за его одержимости тремя вещами: разделением, децентрализованной организацией и неполной коммуникацией. – Он сделал паузу. – И это именно то, что мы собираемся использовать, чтобы расправиться с ним.

Голубев не был уверен, куда его коллега клонит, но у него появилось острое чувство, что он присутствует при начале одного из самых творческих предприятий Карелина. Карелин был известен специальными операциями по разработке и выполнению невозможных схем, которые окупались за пределами самых смелых ожиданий. Он спроектировал несколько легендарных операций. В то же время, когда какая-нибудь из этих операций шла наперекосяк, кто-то наверху всегда вручал его голову на блюде как козла отпущения. Но так или иначе, Карелин пока всегда выживал.

Реальность была такова, что менеджеров и администраторов всегда можно заменить. Они приходили и уходили с неизбежной регулярностью, как смены времен года. Но подполковник, специалист по творческим операциям, который также был дотошным, был редким товаром, и у каждого разведывательного агентства должно было быть несколько человек, подобных Карелину, людей, которые не возражали играть роль сатаны в сложной моральной драме тайных операций.

– Мы уже опознали всех в ячейке, – сказал Карелин. – Даже российских охранников, которых они наняли, чтобы обеспечить себе защиту и свободу передвижения в Осетии и Дагестане.

Карелин бросил взгляд на телевизор, словно напоминая Голубеву о том, что он только что видел.

– Это были люди Виктора Мандрыкина, которые совершили налет и сняли видео. У нас теперь есть вся документация, даже не только по этой ячейке, списки их людей на подхвате и все остальное.

Голубев не мог отдышаться. Кошмар. Даже в этой новой террористической среде, для офицера разведки было ошеломляющим актом упреждения устроить бойню членов ячейки, которые даже не были задействованы в террористических операциях. Были уничтожены возможные ценные свидетели, а также несколько человек, которые были не более чем наемными членами местной банды. И все это сделано без каких-либо указаний из Центра. Это был совершенно независимый акт.

Карелин, должно быть, видел выражение лица Голубева.

– Секундочку, Голубь. Послушай меня сейчас.

Карелин был единственным человеком на земле, который называл Романа Голубь. Это была проницательная смесь хорошего товарищества старого мальчика и тонкой насмешки, которая разнилась в любой момент в зависимости от нюансов настроения Карелина.

– Теперь слушай, хорошо? – Повторил Карелин. – Убив этих придурков и забрав деньги и наркотики, мы создали впечатление, что это попросту одна из сделок бандитов Гасана с наркотиками прогорела. Но это вторично. Главное – мы уничтожили всех свидетелей гибели нашего агента в Азербайджане от рук людей Фархадова.

− В чем смысл? – очнулся от раздумий Голубев.

− Нам надо найти внешне похожего на Лазарева человека и продолжать игру. Евгений нигде не оставил своих отпечатков, следов его ДНК тоже нигде нет. Труп его был полностью уничтожен нашими людьми. Еще важный момент – сам Фархадов, по моим данным, не уверен, что Лазарев является нашим агентом, доказательствам, которые ему были предъявлены, он не поверил. Поэтому если "Евгений" появится вновь и начнет действовать, он может продолжить контакт с ним.

− Но это нереально! – воскликнул Голубев. – Завербовать, подготовить, познакомить с остальными агентами, участвующими в операции...

− У меня уже есть на примете такой человек, − невозмутимо заявил Карелин. – Поэтому я хочу от тебя двух вещей, – добавил он. − Я хочу, чтобы ты принял и распространил по своим каналам информацию о том, что ячейка Фархадова была уничтожена в результате разборок наркоторговцев. – Его взгляд был прямо обращен на Голубева. – И я хочу, чтобы руководство дало мне разрешение на операцию с двойником. Я уже начал работу на этом пути, и мои люди почти готовы действовать. Я хочу, чтобы все было в порядке и ты мне в этом поможешь.

Глава 5

МОСКВА

Весь день прошел в напряженной работе и было уже темно, когда Голубев въехал на парковку дешевого отеля неподалеку от Горьковского шоссе. Он запер свою машину и вошел внутрь, где обнаружил Карелина в несвежем мраке бара. Тот сидел в относительно тихом уголке, несмотря на жуткую пронзительную музыку. Голубев быстро заказал джин-тоник, и Карелин постучал по столу, чтобы достать еще что-нибудь. Голубев просто хотел покончить с этим.

– Когда ты полетишь? – спросил он.

Карелин посмотрел на свое толстое запястье.

– Через пару часов.

На нем был белый блэйзер, и его волосатые, мускулистые предплечья лежали на столе.

– Этот человек на зоне сейчас.

– Надо торопиться.

– Лева, твой кандидат Беликов – убийца, да еще сейчас хочет продолжить охоту.

– Юра Беликов – сын моего друга. И он просит помощи. Тюрьма – случайность, ты же знаешь, какие силы и средства в ход пошли.

– Хорошо, – сказал Голубев. – ты получил разрешение на начало операции. Работа с Беликовым не за горами. Но я говорю тебе, наверху многие покрылись потом, прежде чем они проверили всю информацию. Прошло много обсуждений, некоторые из них были скандальны. Было много мучительных споров.

Карелин кивнул.

Голубев уставился на него в глупом лунном свете зала. Наконец он спросил:

– Идею предложил... Мандрыкин?

Карелин даже не шелохнулся.

– Да. Я рассматривал варианты помочь Юрию, перебрал много вариантов, и тут Виктор обнаружил необычайное сходство между Юрием и Евгением. Ну... и он ухватился за эту идею.

Карелин снова застыл, словно сфинкс, но Голубев уже прикидывал в уме возможные варианты развития событий. Во-первых, якобы разборка наркоторговцев в Баку была и останется официальной версией. Если бы межгосударственная группа узнала правду, они бы почти наверняка прекратили операцию. Во-вторых, единственный способ, которым Голубев смог протолкнуть операцию с двойником, – это не сообщать группе, что засланный агент погиб месяц назад.

Голубев дважды прикрывал Карелина в подобных делах и подполковник был должен ему. Но была и обратная сторона.

– Теперь, дай мне обратную сторону, – сказал Карелин.

Голубев начал без предисловий.

– Если когда-нибудь откроется правда о бойне в Сумгаите или твоя месячная задержка с информированием Центра о гибели нашего агента, – сказал Голубев, – я буду отрицать, что знал об этом что-нибудь. Я заявлю в этом в суде. Я поклянусь об этом перед специальной правительственной комиссией. Я подпишу все документы на этот счет. Ты вышел в пустоту наедине с этим, Лева, и что бы ни случилось с тобой в результате, тебе придется иметь дело со всеми противниками в одиночку.

Выражение лица Карелина было смесью трезвости и кислого веселья.

– Ну, я ценю это, Голубь, – сказал он. Ирония его замечания не ускользнула от Голубева. – Это одно из преимуществ пребывания здесь, в Москве, не так ли?

Голубев ждал, пока коллега выговорится, он знал, что Карелин хочет высказаться за него.

– Я имею в виду, – продолжал Карелин, – ты думаешь, эта маленькая схема в конце концов может сработать, не так ли? Черт возьми, мне сильно кажется, ты действительно так думаешь. Извилистая и пожалуй, реальная возможность. И если это сработает, ну, тогда пойдут разговоры в ведомстве: «Черт возьми, старина Ромыч, он туз. Если мы хотим, чтобы тайная операция стала успешной, призывай на помощь Ромыча. Черт, давай его продвинем.» С другой стороны, если все пойдет наперекосяк, никто не может обвинить тебя. При том, что твоего человека убили. И ты не мог ничего сделать, чтобы попытаться спасти его. Никаких героических усилий. Удар придется по другим.

Карелин не улыбался. Голубев не собирался отвечать. Он давно узнал о толковательных возможностях молчания. Он допил джин-тоник.

Карелин, все еще не улыбаясь, выпил все, что у него оставалось.

Голубев почувствовал приятную легкость джин-тоника в голове.

– Я должен сказать тебе, однако, – сказал Голубев. – ты должен обуздать Мандрыкина. Да, нашей группе даны достаточно широкие полномочия, но я бы сказал, что Мандрыкин сильно раздвигает их пределы.

Карелин глубоко вздохнул, как будто напрягаясь.

– О кей, я действительно буду беспокоиться о пределе его полномочий, – сказал он.

– Послушай меня, – Голубев понизил голос и наклонился вперед. – в отделе многие мечтают о повышении. Если ты сделаешь что-то глупое, они нанесут тебе удар, и тебя выпотрошат и высушат так быстро, что ты и глазом не моргнешь. Окажешься за решеткой – я тебе передачи носить не буду.

Толстая шея Карелина, казалось, раздувалась еще толще, когда он сдерживал себя.

– Кобальт-шестьдесят, – медленно крякнул он. – Цезий-один-тридцать семь. Плутоний. И это только мелочи. Но я сомневаюсь, что Фархадову надоело что-то добывать на этом уровне. Мы прошли через это ... дерьмо, – он покачал головой, – сколько раз? Наши информаторы указывают на что-то грандиозное в этот раз. Мы думаем, что он участвует в этом – что это, если сообщения от наших агентов идут почти два года? Это указывает на обширную схему, что-то сложное. В этот раз значит у Фархадова большие аппетиты.

Голубев молчал, что-то прикидывая в уме.

– Я бы все отдал, чтобы Женя Лазарев был рядом с Гасаном Фархадовым, потому что альтернатива – да, слишком причудливая. И если Мандрыкин может помочь мне в этом, меня не очень волнует, на кого он гадит в процессе этого, и еще меньше меня волнуют пределы потворства некоторым растолстевшим теоретикам в Ясенево.

Это была именно та ситуация, которая сводила Голубева с ума. Мысли о Гасане Фархадове были ему мрачны и неприятны, как слухи о звере, шумящем всю ночь в вашем направлении. Если вы не будете действовать по слухам, а они окажутся реальностью, то вы облажались, и катастрофа может быть масштабной.

Но если вы действуете, вы делаете это с полным осознанием того, что единственный способ остановить приход зверя за вами – это отправить своего собственного зверя в ночь, чтобы встретить его. И вашего зверя нужно кормить, воспитывать, баловать и обращаться так же, как вы относитесь к другу или кому-то, кого вы уважаете. Вы должны вступить в сговор с ним и присоединиться. Вы должны подойти достаточно близко к нему, чтобы почувствовать его тепло и почувствовать запах его дыхания. И вы должны делать все это, прекрасно зная, что он ничем не отличается и не лучше, чем зверь, которого вы посылаете ему на встречу. За исключением того, что ваш зверь не хочет есть вас, а другой хочет.

– Послушай, – сказал Голубев, – все, что я хочу сказать, это то, что у тебя репутация, Лева. Репутация это способ набрать вес. Когда ты становишься слишком тяжелым для руководства, когда им просто не нужно больше усилий, они избавляются от таких, как ты.

Он сделал паузу.

– Однако тем не менее не позволяй Мандрыкину заходить слишком далеко. Есть ограничения.

– Они не распространяются на Гасана Фархадова, – ровным голосом сказал Карелин.

Голубев больше ничего не сказал. Они были в этом круге слишком много раз, чтобы сосчитать, каждый занимал свою сторону и проталкивал ее так далеко, как мог. Это сделано для постоянного напряжения. Может быть, некоторые люди назвали бы это балансом, ни одна из сторон не отдала что-либо другой, но обе они не позволяли другой предаться крайностям. Это было утомительно, неумолимо, никогда не кончалось.

Он переместил свой вес на другую ногу.

– А скажи мне Лева, – сказал Голубев. – Просто для собственного любопытства: как, черт возьми, ты достал череп Евгения?

– Один из азербайджанцев, – сказал Карелин. – До того, как его убили в ходе якобы разборки наркоторговцев, у нас была возможность задать ему небольшой вопрос. Оказывается, он сам бросил тела. Он и его кореша. Он отвез нас на мусорную свалку на севере города.

Карелин колебался, достаточно, чтобы посторонний мог заметить что-то, если он был проницателен, но он жестко контролировал себя.

– Там он был, – он пожал плечами, – все помялось под старым радиатором грузовика и каким-то другим дерьмом. Одичавшие собаки бегали по нему. Он был как бы разбросан вокруг. Мы получили то, что могли. Сначала мы не верили этому чертову склону, не думали, что это был он. И тогда мы нашли его голову. Крысы очистили череп, но они не жевали его. Это было странно. Чистый, как лабораторный образец. Я знал ключевые стоматологические маркеры, так что ...

– Дерьмо, – сказал Голубев. Он взял еще один напиток. – А откуда ты так уверен в их схожести?

– Когда я занимался делом Юрия, Мандрыкин обратил внимание на его фото. Затем мы все параметры тщательно прогнали через компьютер.

Голубев снова обдумал все это в своей голове. Черт, он не переставал анализировать это с того момента, как впервые услышал план Карелина. Когда он представил это своим людям в первый раз, те были ошеломлены; затем, чем больше они об этом думали, тем больше это казалось им сумасшедшей, но манящей возможностью. Особенно в свете потенциальных проблем, которые сулили все остальные альтернативы.

Одним из решающих факторов в пользу того, чтобы позволить Карелину идти вперед, были его успехи в прошлом. У него была такая солидная репутация. У него также была другая репутация – безумца. Это было то, что группа взвешивала, и, в конце концов, они пошли с безумцем, которого они знали, таким диким, каким он был, потому что безумец, который был их противником, был слишком ужасен, чтобы представить.

– А идея... сделать это таким образом? – спросил Голубев. – Дать ему возможность поговорить сразу с Мандрыкиным...

– Я говорил тебе, – сказал Карелин. – Идея заключалась в том, чтобы эмоционально инвестировать в парня до того, как мы к нему обратились. Он авантюрист по натуре. Мы хотели, чтобы он задумался над этим, усилил свое любопытство. Надо, чтобы он был мотивирован и парил под своим собственным импульсом, прежде чем мы приблизимся к нему.

– Я знаю, я знаю, я помню это, но что, если это просто испугает его до чертиков?

Карелин покачал головой.

– Нет. Этого не случится Мы думаем, что он имеет достаточно крепкую психику. Тем более учитывая его прошлое. У нас нет никаких сомнений.

– Но давайте просто спросим себя: что, если он не согласится? – сказал Голубев.

Карелин посмотрел на Голубева.

– Мандрыкин убедит его.

И это было именно то, о чем Голубев предупреждал Карелина. Он не знал, кто был этот невидимка, назначивший психопата ответственным за психопатов. Голубев посмотрел через стол и решил держать язык за зубами. С чувством смирения он решил позволить Карелину действовать именно так. Через два-три дня они узнают результат.

– Хорошо, хорошо, – сказал он. – Как насчет бывшего партнера Евгения? Марина должна подготовить этого Беликова, верно? Я предполагаю, что это создаст небольшой стресс.

– У Марины есть мужество, она хороший профессионал. Вот почему в начале мы прошли через тяжелые испытания, помните? Это были два лучших человека, которые когда-либо проходили обучение в фирме. Таких чертовски мало, как они. Mарина сделает то, что должно быть сделано, и я передам ей еще дополнительные инструкции.