Текст книги "Пуля для дублера (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)

Глава 40

И снова Юрий ощутил, как это мгновение растянулось в долгий дождливый день. Убить Фархадова теперь было можно. Он был прямо перед ним, запихивая последнюю вещь в сумку, и все, что нужно было сделать Юрию, это снять предохранитель, поднять пистолет и выстрелить. Террорист, которого секретные службы России пыталась выследить и убить больше года, будет мертв.

Но игра изменилась. Даже если бы Беликову хватило бы смелости убить человека так близко, он не был бы уверен, что поступает правильно. Гасан Фархадов решил сдаться, и внезапно появилось чертовски много стимулов не убивать его, а сохранить ему жизнь любой ценой. И Фархадов даже увеличил ставки и напряженность, намекая, что надвигается террористическая акция, которая убьет тысячи людей... и он был единственным, кто мог остановить ее.

И теперь предательство Мандрыкина снова изменило игру. Варианты изменились. Шансы изменились. Юрий больше ни в чем не был уверен.

Когда дверь в квартире распахнулась, все трое одновременно обернулись. Женщина стояла между Беликовым и дверью. Раздался громкий хлопок, и ее голова разлетелась в жидкие красные брызги, окатив его живым теплом ее последнего мгновения.

Фархадов выстрелил в первого мужчину, отбросив его назад, а Беликов бешено выстрелил в пустой дверной проем.

Потом Фархадов упал без всякой причины, неловко повалившись на собственную руку.

Беззвучный огненный разряд пронзил левое бедро Беликова, развернув его, когда двое мужчин ворвались в дверь.

Легкий дождь, который прошел несколько минут назад, превратился в барабанный ливень, стучавший по крыше «Мерседеса», как рев поезда. Когда зазвонил телефон Кирилла, его почти заглушил шум. Он снял трубку и прислушался. Взглянув через заднее сиденье на Мандрыкина, он кивнул.

– С Фархадовым была женщина, и они убили ее. Константин мертв. Гасан ранен в ногу и руку. Беликов ранен в ногу.

– Я хочу подняться туда, – сказал Мандрыкин.

– Ребята использовали глушители, – сказал Кирилл, – но Фархадов выстрелил два раза, а Беликов-три. Значит, была стрельба. Люди, возможно, слышали это даже во время ливня.

– Я хочу видеть его там, где его сбили с ног, – сказал Мандрыкин. – Я хочу, чтобы он увидел меня с телом Марьям.

Он взял маску и начал осторожно надевать ее, пока Кирилл говорил своим людям, что они поднимаются, затем закрыл телефон. Он посмотрел на водителя и велел ему оставаться с Мариной, а потом вышел из машины с зонтиком и обошел вокруг, чтобы открыть дверь Мондрагону.

Надев маску, Мондрагон взглянул на Марину. Он не сказал ей ни слова, ведя себя так, будто ее не существует. Он взглянул на ее руки, связанные изолентой, и затем его дверь открылась.

Двое мужчин пересекли улицу под проливным дождем и вошли в дверь, которая вывела их в коридор, ведущий во двор. Сточные канавы во дворе громкими водопадами выбрасывали воду на каменные плиты, пока двое мужчин шли по крытой дорожке к каменной лестнице, ведущей на второй этаж.

Кирилл вошел первым. Они оттащили женщину и Константина в другой конец комнаты, за диван. Беликов и Фархадов сидели в креслах, приткнутых к окнам, выходившим на площадь. Им заткнули рты, руки связали скотчем. Раны мужчин были обернуты кусками простыни, разорванной специально для этой цели.

На обеденном столе, за креслом Гасана, лежали пистолеты Беликова и Фархадова, серая сумка со всем содержимым, аккуратно разложенные паспорта и документы.

В квартире не горел свет, и комната купалась в сером свете полуденного дождя. Окна были открыты, на подоконниках блестели брызги.

Глава 41

Войдя в комнату, Мандрыкин взглянул на Беликова, но тут же повернул голову к Фархадову и остался стоять. Он подошел к Фархадову и встал перед ним, ничего не говоря, его высокая худощавая фигура была, как всегда, безукоризненно одета. Несмотря на промокшие до колен брюки, он был элегантен.

Нога Юрия беспокоила его, но он боялся только одного-умереть от потери крови. Он не знал, какие боеприпасы они использовали, но кровь и мозговая ткань женщины все еще были на нем, чтобы доказать, что они сделала с его ногой. Но даже это беспокойство отошло на задний план, чтобы наблюдать за Виктором Мандрыкиным.

В комнате было тихо, если не считать шума дождя. Все ждали.

Мандрыкин осторожно снял маску и встал перед Фархадовым, глядя на него сверху вниз. В глазах Фархадова не было ни страха, ни вызова, ни шока. Ничего.

Мандрыкин повернулся к Кириллу.

– Тащи женщину сюда.

Кирилл услужливо поднял подбородок, глядя на двух других мужчин, и они подошли к дивану и стащили тело Константина с женщины. Потом они схватили ее за ноги и потащили, оставляя след ее собственной крови. Ее платье задралось, когда они тащили ее, и обнаженная плоть заскрипела на полированном деревянном полу. Они оставили ее между Юрием и Гасаном, чуть в стороне, ближе к двери.

– Убирайтесь, – сказал Мандрыкин.

Помощники посмотрели на Кирилла, который кивнул им, и направились в спальню.

– Нет, стойте снаружи, – ответил Мандрыкин.

Кирилл снова кивнул им.

– Ты тоже, – сказал Мандрыкин Кириллу.

Кирилл повернулся, вышел вслед за ними и закрыл дверь.

Мандрыкин подошел к женщине и пристально посмотрел на нее. Теперь ее платье было скомкано вокруг талии. Он повернулся к Фархадову.

– Видишь, на ней нет никакого нижнего белья? Чистенько все выбрила, сучка. Знаешь, я говорил с ее тетей Пинар всего несколько часов назад. Она будет удивлена. Он снова посмотрел на тело женщины. – Марьям. Ты ее приспособил для выполнения своих заказов, Гасан. Но теперь об этом уже нет смысла говорить. – Прошипел он. – Даже головы почти нет. Он протянул изящную туфлю, сделанную на заказ и толкнул женщину в голое бедро. – Но я признаю ее письку. И я оттрахаю ее труп прямо на твоих глазах, ха-ха.

Он снова толкнул ее локтем, как бы подтверждая ее безжизненное состояние.

– Ну, по крайней мере, ты трахался с племянницей Марьям, – сказал он. – У Пинар была слишком глубокая дыра для хорошего винта. Кроме того, мы уже измучили ее в старые времена, не так ли?

Он повернулся, подошел к обеденному столу, взглянул на паспорта, взял стул и поставил его перед Фархадовым, чуть в стороне. Он сидел в кресле, спиной к окнам и дождь. Он скрестил ноги, а затем скрестил руки на коленях, его длинные руки свисали с обеих сторон.

Он достал из кармана плаща маленький распылитель и запотел.

– Теперь это мой постоянный спутник, – сказал он, поднимая освежитель. Он долго держал его, прежде чем снова опустить.

Мандрыкин молча смотрел на Гасана. Намеренное молчание. Он наслаждался тем, что сейчас происходило между двумя мужчинами. Он владел моментом и, наконец, Гасан Фархадов тоже.

– Я знаю, ты ценишь иронию, Гасан, – сказал Мандрыкин.

Даже если у него не было лица, чтобы читать, язык тела Мандрыкина – угол его головы, наклон его плеч, случайный взмах расслабленной руки – ясно выражал его удовлетворение тем, что он контролирует ситуацию.

– В том, что мы встретились здесь, чтобы свести старые счеты спустя почти три года, чертовски много иронии, – сказал он, – и ни у кого из нас нет лица, которое было тогда. Я не смотрю на лицо, которое ненавидел все это время после Стамбула. А ты, Гасан, ты вообще не смотришь в лицо, не так ли?

Мандрыкин медленно покачал головой в притворном веселье, и его губы, даже без остатка лица, смогли выразить презрительную усмешку.

– Хорошо, что это случилось в Стамбуле, – сказал Мандрыкин. – Там хорошие врачи. Они спасли мне жизнь. Он посмотрел на мертвую Марьям, его глаза без век метались по ней. – У меня на нее планы, – сказал он. – Но я хочу немного подождать. Я хочу убедиться, что ты не сможешь закрыть глаза, когда я это буду делать.

– Надо было послать в Стамбул кого-нибудь другого, а не афганцев, – сказал он. – У них есть страсть к своей работе, но иногда они так небрежны в этом. Помимо того, что они сумасшедшие, конечно. Они сказали мне, кто послал их, и они сказали мне не бояться, потому что у них были строгие инструкции не убивать меня. – Он помолчал. – Не..., чтобы убить меня. – Еще одна пауза, когда он дал возможность эмоциям утихнуть.

– Затем они заставили меня принимать наркотики, все виды наркотиков, все. Они нагрузили меня на них, потому что, как они сказали, это обезболит мой организм, удержит меня от шока. Они сказали, что хотят, чтобы у меня был... яркий опыт. А потом они привязали меня к кровати. Они тоже принимали наркотики. Думаю, всякие вещества. А потом они просто принялись за меня.

– Это заняло несколько часов, – продолжил он. – Они пили мой ликер, курили анашу и слушали музыку. Они резали, смотрели на меня, играли со мной. Я помню, что они особенно забавлялись моим носом, щелкая им друг в друга на концах своих ножей, смеясь как идиоты, когда им удавалось ударить друг друга. Потом они выкурили еще анаши. Выпили еще. Посидели какое-то время. Они говорили о женщинах, о сексе. Потом они срезали еще от меня.

Мандрыкин брызнул себе в лицо. Он хищно посмотрел на Марьям. Дождь снова утих, и теперь по площади плыло приятное шипение.

– Чудо, что они не ослепили меня, – сказал Мандрыкин. – И почему они избегали моего рта, почему они не отрезали мои губы, это всегда будет тайной. Затем, в ранние утренние часы, они просто потеряли интерес к тому, что они делали. Слишком много анаши. Слишком много выпивки. Не хватило мозгов. Они отключились.

– Около рассвета они ушли. Я этого не знал. Я тоже снова потерял сознание. Я думаю, что когда они, наконец, пришли на следующее утро и увидели, что они со мной сделали, увидели, сколько крови было – а я почти истек кровью – когда они увидели мои части, разбросанные повсюду, я думаю, они просто предположили, что они зашли слишком далеко и что я был мертв. Это понятно.

Мандрыкин посмотрел на Марьям. – Совсем как она. Держу пари, те парни даже не проверили ее сердце. Они просто предположили, что она мертва. Полагаю, она тоже мертва.

Он брызнул себе в лицо и долго смотрел на Фархадова.

– Четыре миллиона долларов, Гасан. Это все, что я у тебя украл. И ты послал этих гребаных афганцев сделать это со мной. И ты хотел, чтобы я жил... с этим.

Он покачал головой и глубоко вздохнул. – Опять же, знаешь, мне повезло, что это был Стамбул. Турки понимают важность осторожности. Мой менеджер нашел меня позже в тот день. Именно ему удалось раздать достаточно взяток-да, даже властям, – чтобы сохранить мое положение в тайне. По крайней мере, для официальных органов.

– Я слышал, ты думал, что эти идиоты убили меня. Поэтому я согласился с этим, как мог. Я продал свой дом и купил другой под другим именем. Я сделал все возможное – потратил все сбережения, чтобы исчезнуть. Забыться. Конечно, я начал строить планы на тебя с самого начала. Этот момент, прямо сейчас, я думал об этом каждый день в течение почти трех лет.

Я начал предлагать те же услуги, что и раньше, только под другим именем. Я всегда работал через Кирилла и целую линию посредников, которых он предоставлял. Я стал никем. Отшельник. Ночной житель. Через посредников и наши старые связи, я мог следовать за твоей кодлой довольно хорошо, но я никогда не мог приблизиться. Потом ты засветился в Иране. Затем, хвала судьбе, Гасан, ты вернулся в Баку.

Глава 42

Карелин повесил носовой платок в окно такси, чтобы намочить его, затем вытер лицо дрожащей рукой, в то время как его испуганный водитель направлялся в Сабаиловский район Баку. Проливной дождь сковал движение и замедлял их. У Карелина была огромная шишка на лбу, и иногда он чувствовал тошноту и головокружение. Его желудок был переполнен. И все же ему повезло. Он выбрался из этой проклятой передряги живым.

Его сотовый телефон был выбит из рук во время аварии, так что он был полностью отрезан от Беликова. Единственное, что его воодушевляло во всем этом жалком предприятии, так это то, что Мандрыкин считал его мертвым.

По джи-пи-эс он знал, где был Юрий, когда звонил. Он знал, с какой позиции говорит Сабитов. И он согласился с Юрием, что Сабитов, вероятно, находится в комнате на верхнем этаже в северном конце площади.

Но ему нужно было знать, где Мандрыкин. Он знал, как работает этот сукин сын, и Кирилл тоже. Они держались подальше от площади, ожидая, когда их мальчики на улице перетасуют карты и сложат колоду. И ребята Кирилла были хороши в этом, так что это не займет слишком много времени. Виктор сидел в своем любимом «Мерседесе», вероятно, в квартале от аптеки 'Авис'. Карелин только надеялся, что он не опоздал и что они не переехали куда-нибудь еще.

Когда они прибыли в район сада Хагани, Карелин велел водителю держаться на расстоянии двух кварталов от площади, подходя к каждому периметру с одного конца, чтобы он мог посмотреть, где находится «Мерседес». Он заметил его на втором повороте. Чёрт возьми!

Не желая рисковать, он велел водителю остановиться в квартале от него.

– Дай мне ключи, – хрипло сказал он водителю.

Тот так и сделал.

– Дай мне свой мобильный, – добавил он. Водитель повиновался. – Я не причиню тебе вреда, – объяснил он. – Я один из хороших парней, но в моем распоряжении должна быть машина на случай, если я все испорчу.

Он вылез из машины под проливным дождем и направился к «Мерседесу», прижимаясь к стенам зданий, чтобы не упасть. Это не сработало. Архитектура этого квартала Баку не отличалась роскошью. Каждая капля, которая падала с неба, приземлялась на него.

Но судьба все равно хранила его. Когда он снова заметил «Мерседес» и увидел, где он стоит, все было идеально. Это было в середине квартала на противоположной стороне. С его стороны вдоль тротуара стояли машины. Ему придется прятаться всю дорогу, пока он не поквитается с «Мерседесом». Тогда он просто перебежит узкую улочку и окажется у окна водителя.

Или он мог рискнуть и стрелять из укрытия. Он задумался. Единственным человеком, в котором он мог быть уверен, был водитель. По какой-то причине Виктор всегда сидел прямо за водителем. Марина будет на другой стороне. Виктор не носил пистолета, но за спиной у водителя был пистолет. Большой вопрос: Кирилл был на пассажирской стороне? Или он помогал своим мальчикам?

Карелин решил, что рисковать слишком безрассудно. Если он промахнется и Кирилл окажется рядом, в него будут стрелять трое. Если бы он подошел поближе и выстрелил в упор через окно водителя, у него был бы хороший шанс добраться и до Кирилла, если бы он был там. Нет смысла гоняться за Мандрыкиным, тот может застрелить Марину.

Дерьмо. Хватит планирования. Внезапно его желудок взбунтовался. Его не вырвало, но он выплюнул вязкую темную желчь, которая обожгла горло. Он сильно вспотел.

Вытирая рот рукавом куртки, он пригнулся и побежал под дождем, держась позади машин вдоль обочины, пока не поравнялся с «Мерседесом». А потом появилось еще одно доказательство того, что судьба сегодня с ним. Две-не одна, а именно две-машины медленно двигались по улице слева от него, словно пробираясь сквозь прибой. Красивое зрелище.

Он ждал, промокший насквозь, пока первое авто не поравнялось с ним, а затем перешел улицу. Когда вторая машина проскочила мимо, он был в двух шагах от окна водителя. Все, что он сделал, это дважды нажал на курок. Увидев брызги, он рывком распахнул заднюю дверь, готовый вонзить дуло пистолета в грудь Виктора.

– Лев!! О!... О Боже ... Лев! О боже.

Он сел рядом с Мариной и захлопнул дверь.

– Где же они? – спросил он, доставая перочинный нож. Он разрезал пластик на ее запястьях, затем наклонился и провел лезвием по ее лодыжке.

– У Гасана.

– Сколько их?

– Двое. Виктор и Кирилл.

– Значит, всего четверо?

– Да, да. Один был убит... в аптеке, а затем другой, когда они ворвались в квартиру. Они убили женщину, которая была с Гасаном. Юра ранен в ногу, Гасан тоже.

– А потом Кирилл и Виктор поднялись наверх?

– Да, да, они поднялись.

– И это все?

– Да, да, но они собираются убить Фархадова. Он точно хочет сдаться? Это правда ... это то, что говорил Юра?

– Верно, – Kарелин хмыкнул, кивая.

– Невероятно. Невероятно. Тогда мы должны поторопиться. Мы должны остановить это ... где ... остальные?

– Мертвы. Комбинация Виктора. Это случайность, что я здесь, всего лишь случайность.

Марина уставилась на него, обдумывая услышанное.

– Тогда... они думают, что ты мертв.

– Да.

– Хорошо, Хорошо, хорошо, – сказала она.

Она запустила пальцы одной руки в свои густые волосы, держа их там, размышляя.

Карелин выхватил пистолет Мандрыкина из люльки на заднем сиденье водителя, затем с напряженным стоном потянулся к переднему сиденью и вытащил пистолет водителя из кобуры на поясе.

– Какую ты хочешь?

Она взяла у водителя большой «Зиг-Зауэр», потому что магазин вмещал тринадцать патронов.

– Хорошо, давай подумаем, – сказал Карелин, снова начиная чувствовать головокружение, беспокоясь, что он что-то сломал внутри. Он немного замерз, хотя и вспотел, как дурак, чего нельзя было сказать, потому что он промок от дождя.

– Ты в порядке? Она проверила " Зиг " и теперь смотрела на него, нахмурившись.

– Да... знаешь, черт, это была адская катастрофа. Я просто потрясен. Слушай, давай просто возьмем их с налета. Если они делают дело внутри, кто-то будет сторожить...

– Пошли, – сказала она. – Рано или поздно они свяжутся с этим парнем, и тогда нам конец.

– Да, послушай. У меня там стоит авто, ясно? В квартале отсюда. – Он указал пистолетом. – Просто чтобы ты знала...

Потом они открыли двери и вышли под дождь.

Глава 43

Несколько мгновений Мандрыкин сидел молча, уставившись выпученными глазами на женщину. Беликов посмотрел на Фархадова, который не сводил глаз с Мандрыкина. Беликов слышал его дыхание. Он знал, что Фархадов ранен в плечо. Он не знал, насколько все было плохо, но кусок простыни, которым они обернули рану, был полностью пропитан кровью.

Не говоря ни слова, Мандрыкин встал и вышел из комнаты в противоположном от спальни направлении. Беликов слышал, как он открывает ящики, как что-то дребезжит. Он был на кухне. Когда он вернулся, он принес нож и маленький нож. Он снова сел в кресло и положил ножи на пол между ботинками.

– Знаешь, Гасан, ты был больше человеком, когда был обычным бакинским контрабандистом, – сказал Мандрыкин. – Когда ты ввязался в это ближневосточное дерьмо, настоящий Гасан умер. «Хезболла», «Братья-мусульмане». Это фундаменталистское дерьмо Великого Сатаны. Это был уже не ты. Так что меня не беспокоило, что я украл эти чертовы деньги у радикального исламиста. Тупые ублюдки.

Мандрыкин покачал головой.

– Но кавказская игра, ближневосточная игра, российская игра, ты забыл, что это такое. Ты забыл, что здесь совсем другая ситуация. Ты вернулся с репутацией крутого парня. Мистер Терроризм. Демонический гений. Угу. Однако теперь мы здесь, и я собираюсь трахнуть тебя снова. Только на этот раз это будет стоить тебе всего.

Мандрыкин развернулся в его глазах, прямо на теле Марьям. Беликов догадался, что он делает это только для того, чтобы подразнить Фархадова, чтобы усилить предвкушение того, что он собирается с ним сделать.

Мандрыкин улыбнулся и посмотрел на Фархадова. Белкин впервые увидел улыбку на этих губах, и это было потрясающе. Мандрыкин мотнул головой в сторону Беликова.

– Этот парень, – сказал он Фархадову, – только внешне Евгений. Это не Евгений. Евгений действительно был убит в Сумгаите. Это его двойник. Так-то. Практически идентичный близнец. Эти болваны, Талип и Ахмед, каким-то образом узнали, что Евгений работает на российскую разведку – я до сих пор не знаю, как это случилось, – но они убили Евгения прежде, чем вы смогли узнать, что мы ввели шпиона в вашу операцию, а затем они обвинили его в неудачной сделке с наркотиками. А потом, несколько ночей спустя, мои парни убили их. Всех их. Потом мы разнесли по криминальным каналам слух, что это все из-за наркотиков и что Евгения все-таки не убили. Это была большая и сложная операция, Гасан. Все это было придумано, чтобы заполучить тебя.

Мандрыкин покачал головой, губы его снова осклабились.

– Дело в том, Гасан, что я долго кружил вокруг тебя, приближаясь. Если бы ты помочился на куст, я бы помочился на него. Если бы ты оставил свой запах на дереве, я бы потер его своим. Твоя жизнь становилась все короче и короче, потому что я схватил твое будущее обеими руками и отрывал от него кусочки так быстро, как только мог. Когда я не мог взять много, я брал немного, все, что мог получить.

Впервые с тех пор, как Мандрыкин вошел в дверь, что-то зашевелилось в глазах Фархадова. Беликов был очарован оживлением, которое он увидел, просыпаясь там. Это был страх, да, но это было нечто большее, чем просто страх. Фархадов хотел что-то сказать, Беликов это видел. Фархадов даже начал издавать какие-то звуки, бессловесные звуки из-под кляпа. Из него вырвался поток интонаций и модуляций, отчаянная попытка общаться.

Мандрыкин ничего не заметил. Он повернулся на стуле и наклонился к Фархадову, его выпученные глаза и мясистые губы выглядели еще более жутко, чем когда-либо, когда он угрожающе наклонил голову вперед.

– Видишь это, Гасан? – Спросил Мандрыкин, теперь его слова звучали медленно, в голосе звучала едва сдерживаемая ярость. – Ты хотел сделать самое худшее, что мог со мной сделать, уничтожить мое лицо, сердце и центр моего "я", мою видимую душу. Убить меня было бы милосердно. Но ты хотел, чтобы я умирал не один раз, а каждый день. И это так.

Мандрыкин сделал паузу, и Фархадов прекратил свои яростные попытки объяснить или умолять. Теперь Беликов слышал, как они оба дышат, как будто дыхание, оставившее одного из них, было поглощено другим, и ненависть переходила от одного к другому.

– Но твое осквернение породило парадокс, Гасан. Убрав мое лицо, ты создал на его месте другое. Посмотри хорошенько, – сказал Мандрыкин, наклоняясь еще ближе и медленно поворачивая голову так и этак, чтобы Фархадов мог заглянуть в его плоть. – Это лицо твоей собственной смерти.

Судьба любила Льва Карелина. Удача улыбнулась ему.

Как только он и Марина вошли в коридор, ведущий с улицы, они прижались друг к другу, чтобы отдышаться и успокоить нервы. Но это не заняло много времени. Карелин шел первым, и они двинулись к светлому концу коридора, чтобы проверить двор. К счастью, Карелину потребовалось всего несколько секунд, чтобы найти парня, которого послали вниз, чтобы следить за входами во двор.

Он курил сигарету, прислонившись к стене под аркой коридора, который вел на улицу за углом от площади. Его почти не было видно, только локоть и время от времени клубы дыма.

Карелин отступил назад и наклонился к Марине, на несколько мгновений приблизив губы к ее уху. Затем они вернулись тем же путем, каким пришли, и у входа в коридор повернули в противоположные стороны, снова выйдя под дождь.

Марина обошла квартал и направилась к выходу с противоположной стороны двора, где курил охранник. Как только она вошла, она начала искать опору, что-то, что дало бы ей повод выйти во двор. Она нашла его на полпути по коридору. Два ведра стояли в пустом коридоре, швабра была прислонена к стене между ними.

Она спрятала «Зиг-Зауэр» под платье, засунув его за пояс. Остальное она сделает на открытом воздухе. Взяв два ведра, она подошла ко входу в коридор и выглянула во двор. Охранник все еще был там.

На другой стороне здания Карелин подошел к входу в коридор и заглянул за угол. Охранник все еще стоял, прислонившись к стене в дальнем конце; ничто еще не привлекло его внимания. Карелин заткнул пистолет Мандрыкина за поясницу, сбросил ботинки, вытащил из брюк перочинный нож и открыл его.

С другой стороны двора Марина вышла в портик и подошла к одному из каскадных желобов, из которого на каменные плиты лилась дождевая вода. Поставив ведра на землю, она скинула туфли и начала собирать подол юбки, задирая его высоко, открывая как можно больше ног, когда она заправляла его за пояс платья. Потом взяла ведро и поставила его под водосток спиной к охраннику. Притворившись, что поправляет ведро, она наклонилась, давая ему возможность хорошенько рассмотреть ее зад сквозь промокшие трусики.

Когда Карелин во второй раз выглянул из-за угла, он увидел, что язык тела охранника изменился. Теперь он стоял прямо, его внимание было полностью поглощено чем-то через дорогу. Карелин завернул за угол, радуясь ревущему дождю, заглушавшему звуки, которые могли означать катастрофу.

Ему пришлось дважды полоснуть коротким лезвием по горлу стражника, а потом он держал его, пока тот не потерял сознание. Когда Карелин опустил его на пол, он посмотрел на Марину, которая только что вернулась под портик и обернулась. Карелин махнул рукой в сторону площади.

Прежде чем начать подниматься по лестнице, они обсудили, что могут найти. Когда они разыграли наиболее вероятные варианты, Карелин протянул Марине пистолет с глушителем, который забрал у охранника. У нее был большой опыт работы с оружием с глушителем, и точность была ювелирной.

Они были удивлены, обнаружив, что Кирилл и другой охранник не были прямо за дверью квартиры. За дверью был небольшой открытый дворик с растениями и несколькими предметами садовой мебели. До короткого коридора, где Кирилл и стражник ждали своего часа, оставалось метров тридцать. Лестничная площадка на втором этаже находилась в двадцати метрах от них.

Еще один короткий разговор шепотом. Затем Карелин повернул назад, на другую сторону двора, к точно такой же лестнице. Он снял ботинки и начал подниматься по лестнице, торопясь как можно быстрее, направляясь на второй этаж, где он должен был обойти вокруг и быть в нескольких футах от Кирилла и другого охранника.

Но потом полученная травма начала его настигать. Тошнота снова ударила его, как пуля в живот. Он даже не успел наклониться, как его начало рвать, повторяющиеся волны выбрасывали горящую жидкость изо рта и выбивали ноги из-под него. А потом он увидел зернистую черную рвоту и понял, что не доберется до верха лестницы... никогда. Ему казалось, что он погружается в теплую жидкость, которая быстро становилась холодной. Он посмотрел через двор, но не увидел ее... и не мог позвать. Лестница начала сворачиваться, словно лента на ветру. Он не мог в это поверить. Ну, говно...

Марина ждала, отсчитывая секунды. Через две минуты она поползла вверх по лестнице, пока ее голова не оказалась на одном уровне с полом; затем она поднялась, пока ее глаза не очистили площадку. Посмотрев сквозь чугунные перила, которые помогали ей прятаться, она поискала ноги Карелина. Ничего. Он уже должен был быть там, на расстоянии вытянутой руки.

Она осторожно повернулась и оглядела лестничную площадку, ее глаза медленно скользнули на уровень пола. Карелина нигде не было видно, и внезапно у нее возникло плохое предчувствие. Она помнила его потливость, тошноту, согнутую позу.

Кошмар. Ее первым побуждением было вернуться и найти его, но она сдержалась. В этом была большая опасность для операции, шанс, что она упустит ту малую толику, которую имела сейчас. Карелин чудесным образом спас положение, ставшее безнадежным, но он сделал все, что мог. Теперь она должна зайти как можно дальше.

Медленно повернувшись к мужчинам, она подняла пистолет, ствол которого был удлинен добавлением глушителя, и положила его на пол, направив на мужчин. Она возьмет другого охранника. Кирилл был более важным. Ей понадобится Кирилл.

Она отступила на ступеньку, держа пистолет обеими руками на расстоянии вытянутой руки, и направила ствол на пол.

Она сосредоточилась и ее дыхание стало плавным.

Она смягчилась.

Она нажала на курок.