Текст книги "Пуля для дублера (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 16 страниц)

Салов Юрий Борисович
Пуля для дублера

Глава 1

БАКУ

Парк Хагани.

– Что-то происходит.

Это были первые слова из уст Мурада, и он едва мог дождаться, чтобы сказать их. Даже в тени парка другой человек мог чувствовать его беспокойство.

– Что случилось?

Голос другого человека был спокойным, слегка смягченным северным акцентом. В свои тридцать с лишним лет он был на десять лет старше Мурада и гораздо более опытным. Несмотря на это, он был застигнут врасплох волнением молодого человека.

– Халида не было три дня. Не знаю где. Когда он вернулся два дня назад, первым делом он встретился с парнем, которого я никогда раньше не видел. Этот парень живет в съемной комнате в восточной части города, недалеко от Халида. Я видел, как они обедали в шашлычной.

– Как он выглядит?

– Лысеющий, может быть, чуть за сорок, неспортивный, немного пухлый. Тип офисного работника. Очень серьезный. Никогда не расслаблялся. Затем, в тот же день, в той же закусочной, они встретились с Ахмедом.

– Все втроем?

– Именно так.

Это противоречило их собственным строгим правилам оперативной дисциплины. Мурад был прав, сообщив об этом.

– Хорошо.

– После этого все были напряжены, раздражительны. Они выглядели иначе. Похоже, нечто значительное произошло.

Эти двое встретились в условленном месте, где каменная стена делила пополам парк посередине его площади, между фонтаном с одной стороны и росшими стеной кипарисами с другой. Это было сразу после заката в период дождей, и тротуары парка все еще блестели от вечернего ливня, который приходил каждый летний день в этот час, чтобы охладить воздух и утешить удушающий смог города.

Затем они сменили дислокацию и молодой парень шел позади своего более старшего компаньона, когда они шли по парку, игнорируя друг друга, свернув позже на тротуар, который огибал периметр парка. Они направились к фонтану в западной части парка. Человек впереди не замедлил темп, чтобы другой мог идти в ногу с ним, пока они не достигли точки, где площадка со скульптурами пересекала парк справа от них.

– Что еще? – спросил шатен.

То, что должен был сказать молодой человек, было интересно, что-то, что имело бы значение для общей картины, что-то, о чем нужно помнить. Но это были не новости. Они должны были встретиться лицом к лицу, только если были новости, а новости означали что-то, что значительно влияло на операцию.

– Я думаю, что заметил интересующего вас человека.

Шатен даже не нарушил ритм своего обычного темпа. Стремление ускориться было ошибкой. По любым инструкциям.

– Это был он, точно?

– Мои мальчики осмотрели указанное место вчера вечером, они встретили парня у фонтана. Он пробыл там полтора часа. Он использовал бинокль ночного видения. Теймураз спустился туда со своим телеобъективом и сфотографировал парня. Всего один снимок. Для меня он чертовски похож на Гасана.

Мурад передал конверт шатену.

– Проверьте это сами, – сказал он.

Это было точкой всех последних месяцев тяжелой работы. Дело в том, что это потребовало столько терпения и усилий, а также планирования рисков.

– Есть ли у тебя какая-либо дополнительная информация о том, что он здесь? – спросил шатен, положив конверт в карман и заставив свой голос звучать спокойно.

– Он никогда не появлялся где-то еще, если ты это имеешь в виду.

– Значит, это было прошлой ночью?

– Я засекал время. С половины десятого до одиннадцати часов.

– Твои мальчики пытались следовать за ним?

– Нет.

Хорошо. Очень хорошо. Мурад стоил вложенных в него денег. Он сделал именно то, что должен был сделать, и больше ничего не сделал. Он был хорошо обучен. Точно следуй инструкциям. Даже когда ты можешь сделать больше, не делай этого. Таким образом, все точно знали, где они находились и где предстояла операция.

– Ты думаешь, что это он? – спросил шатен.

– Да, я полагаю.

Хотя парк находился посреди тихих улиц, движение транспорта в окружающем мраке грохотало. Фактически, центральное место города, Приморский бульвар находился всего в нескольких кварталах от отеля, где в этот раз остановился шатен. Но помимо этого городские жители просто производили много шума.

На всякий случай они прошли налево и остановились у площадки с часами рядом с башенкой. Слежка не обнаруживалась.

– У тебя больше ничего нет? – спросил шатен. – Просто эти водительские права?

– Да, только эти водительские права.

Он поймал взгляд Мурада.

– Нет, ты все-таки хорошо поработал, Мурад.

– Тогда хорошо.

– Проверь свою зарплату послезавтра.

– Хорошо.

– В следующий раз, когда он появится, – сказал шатен, – подтолкни его чуть активнее к действиям. Будь осторожен. Не переоценивай свои возможности. Если он заметит твоих мальчиков, кто-то из них может потерять концентрацию. Если они будут смотреть на него, как ваши смотрят на женщин ..., мы можем облажаться. Конечно, ваши гонорары тоже возрастут.

– И риск тоже.

– Послушай, тебе платят намного больше, чем мне.

– Но когда вы закончите, – сказал Мурад, – вы ведь сможете отправиться домой в Москву. Вас наверняка ждут государственные награды. А мне оставаться здесь.

Эта фраза, сказанная наивным тоном, несколько покоробила шатена. Эта возможность казалась такой далекой, и эта длящаяся отдаленность начала разъедать его нервы в последние пару лет.

– Да, – сказал шатен. – только надеюсь, что наградят не посмертно.

Он посмотрел через плечо Мурада на двух людей, двигавшихся к ним с другого конца парка. Пара, обнявшись, дышала дыханием друг друга. Это были любовники. Он не думал и не боялся, что они были чем-то иным, чем казались, но они напомнили ему, что пора уже двигаться дальше.

– Оставайся на связи, – сказал он.

Мурад привык к внезапным уходам начальника и кивнул на прощание. Шатен уже уходил.

Глава 2

На эту встречу шатен шел без согласования с начальством. Он был в старой части крупного и обширного города, вдали от людных мест. Здесь лабиринт улиц был узким, извилистым и грязным, а ночное уединение здесь было чрезвычайно рискованным шагом.

Он был в бедном районе, существовавшем более века и часто зарабатывавшем на жизнь вещами, которые выбрасывал остальной город. В течение дня киоски нелегальных уличных торговцев практически блокировали доступ к обычным магазинам здесь. Места на тротуаре для этих сквоттерских киосков были "куплены" у местных головорезов, которые, несмотря на сильный контроль со стороны властей, жестоко узурпировали большую часть влияния над этим районом города. Здесь продавалось много чего поддельного: от презервативов до икры, и любой торговой марки. Район автовокзала был бьющимся сердцем этой незаконной торговли.

Он взял такси, но в определенный момент водитель отказался ехать дальше вглубь. Шатен вылез из машины и пошел глубже в лабиринт.

Время от времени он заходил в проемы между домами, где пахло мочой и заплесневелым кирпичем. Он слушал. Он потел, несмотря на то, что в Сумгаите уже неделю лил дождь и ночи были прохладными. Он вышел из дверного проема и продолжил идти.

Эта улица была улицей молчания. Вдали от людных дорог, даже днем, она была похожа на аллею и дурно пахла, струйки нечистот смешивалась с запахом жареного лука и пыли. Плоские грани зданий были резкими и неукрашенными. Время от времени, когда он двигался сквозь оттенки белого, флуоресцентный блеск телевизора просачивался сквозь щель затвора или мерцал с потолка комнаты второго этажа с открытым окном. Время от времени он улавливал обрывки голосов, падающих пафосом – теленовеллой – или нарастающий консервированный смех комедийного сериала. Но в основном он слышал только свои шаги, приглушенные, когда они хрустели от песка старых камней. Его ботинок попал на что-то мягкое, а через мгновение появился резкий запах животных фекалий.

Зато здесь не надо было опасаться полицейских патрулей.

Внезапно метрах в десяти от него открылась дверь, и на пятне тусклого света появилась фигура. человек поднял руку горизонтально, направив шатена внутрь. Хотя он никогда раньше не встречал его в городе, он знал порядок. Шатен повернулся и вошел.

Пустая комната была окутана туманным слабым светом от голой лампочки, свисавшей с потолка. Он поднял руки, пока охранник-азербайджанец погладил его. Охранник был одет в спортивный костюм и кроссовки, укороченная М16 перекинута была через его плечо.

Он последовал за человеком через темную комнату, а затем вышел во двор, залитый тем же желтушным светом, что и улица снаружи. Мягкие силуэты тополей были разбросаны вокруг комплекса, и другие комнаты, некоторые темные, другие с тусклым светом, окружали их. Второй азербайджанский охранник незаметно появился позади него, и из темного угла помещения появилась короткошерстная собака, обнюхала его ноги и подтолкнула его руку своим влажным носом, единственное сострадательное существо, с которым шатен мог столкнуться в течение всего долгого времени. Они подошли к внешней лестнице и стали подниматься.

На втором этаже они согнулись и подошли к другому освещенному дверному проему, где снаружи ждал еще один охранник. Они вошли, увидев трех мужчин, собравшихся в глубоком разговоре за маленьким деревянным столом. Все они имели южный, смуглый вид.

– А, вот и ты, – сказал человек, который сидел спиной к двери и теперь поворачивался, чтобы посмотреть на шатена. Его звали Ахмед, и когда он встал, чтобы пожать руку, не было характерной для него улыбки, и его глаза смотрели на шатена с мучительной торжественностью. Что-то случилось.

– Халид, рад тебя видеть, – сказал шатен, кивая на своего ровесника, который сидел прямо напротив стола от Ахмеда. Халид не брился несколько дней и выглядел так, словно ему не хватало сна. Он был угрюм и не предлагал свою руку.

Третий человек за столом был незнаком шатену и сидел напротив пустого четвертого стула. Шатен дерзко уставился на него, указывая своим заостренным взглядом, что он ждет имя. Это была игра, и очень важно, как ты в нее играешь.

Но человек не смотрел на него, и, видимо, его не представили. У него были впалые щеки, с оливковым цветом лица, бледным и лысым, с тонкими плечами, из-за чего его голова выглядела слишком большой для его тела. В глубокой складке в правом верхнем углу его рта была темная родинка размером с изюм. Не глядя в глаза, он наклонился вперед и потягивал из чашки перед собой, держа чашку за край, а не за ручку.

– Пожалуйста, – сказал Ахмед, – присоединяйся к нам.

Он предложил четвертый стул за столом.

Шатен сел и понял, что в комнате остались двое азербайджанцев, хотя они стояли позади него. Трое мужчин за столом пили знакомый крепкий сладкий чай, но шатену не предложили пить чай с ними. Это был важный признак, вызвавший очередную волну пота на поверхности его кожи.

Затем наступила тишина. Теперь Халид тоже отвел глаза, но Ахмед продолжал смотреть на него с серьезным выражением лица.

– Плохие новости, Женя, – сказал Ахмед, и было больно слышать искреннюю ноту грусти в его голосе. Они с шатеном крепко дружили и научились понимать друг друга с полуслова. Дружба это как изнасилование – это был еще один талант, который усовершенствовал шатен, еще одна замечательная человеческая черта, которую он испортил на службе сомнительно более высокого призвания.

Халид тоже поднял голову, и они с Ахмедом молча смотрели на него. Третий мужчина продолжал смотреть вниз.

– Все кончено, мой друг, – сказал Ахмед. – Мы все знаем.

Он не ожидал этого. Может быть, чего-то другого. Всегда были опасения. Но именно сейчас ... он не ожидал этого.

Откуда-то он собрал силы, чтобы не паниковать и не выскочить за дверь. Он нахмурился, тупо озадаченно посмотрел на них. Но прежде чем он смог остановить себя, он сглотнул. Проклятье. Это было равносильно признанию. Он почувствовал что-то у своей ноги и посмотрел вниз. Пес следовал за ними по лестнице и стоял там, глядя на него. Он ждал, казалось, так же, как и все остальные.

Неизвестный мужчина, его глаза все еще были отведены, немного кашлянул и прочистил горло, вытянув комок мокроты, на который он воздействовал своим языком.

Вот дерьмо. Сердце шатена остановилось. Оно не билось вообще. Оно просто зависло в его груди, даже не касаясь окружающей ткани. Свет в комнате потускнел ... Нет, нет, только не это. Он не хотел упасть в обморок.

– Что это за чушь? – Он еще успел сказать, но предполагаемый тон вместо бравады не был убедительным.

Глаза незнакомца вспыхнули, и он вскочил на ноги и плюнул с силой, которая сотрясла его тело. Плевок из его горла перелетел через стол и шлепнулся на краю рта шатена.

Прежде чем шатен успел среагировать, кто-то схватил его за руки и вывернул их назад, щелкнув одним из его локтей. Он закричал, едва осознавая, что кто-то скрепляет его запястья, а кто-то приклеивает его лодыжки к каждой из передних ног стула. Его голова была зажата между двумя руками в резиновых перчатках.

Лысый мужчина опустил руки на стол, опрокинув чашки чая. Бросившись вперед по опрокинутым чашкам, его лицо было перекошенным от жестокости, а руки беспорядочно дергались, задев край стола, он закричал:

– Гетверан!

Шатен услышал, как дверь позади него открылась и закрылась, а затем приблизились шаги. Кто-то положил что-то со стуком. Перед ним встал мужчина, державший два изолированных электрических кабеля оголенными концами вперед. На нем был неподходящий ему по размеру спортивный костюм, который был расстегнут молнией на животе.

Когда провода касались любой стороны шеи шатена, это было, как будто бомба взрывалась в его горле. Он думал, что его голова была оторвана от его тела. Но это была только иллюзия. Ощущения, что он невольно мочился в штаны, не было.

Незнакомец, который плюнул на него, откинул голову назад с широко открытым ртом, широко раскрытым как пасть бабуина, его глаза блестели, вены на шее вздулись, выделяясь, как огромные дождевые черви.

Они все стояли. Внезапно руки Ахмеда широко распахнулись, как будто он дирижировал оркестром, и брызги его мозгов вырвались из черепа от вытянутой руки Халида. Не было больше Ахмеда.

Снова провода, протаранившие ему точно в уши.

Наступил апофеоз.

Незнакомец оседлал его, лицо у него исказилось, рот гротескно скривился по правой стороне головы, один глаз стал размером со свиной и блуждающий, другой выпуклый и изумленный.

Он схватил шатена двумя руками за горло.

Шатен неожиданно почувствовал чьи-то пальцы во рту, и на долю секунды он подумал, что весь этот человек был там, потому что он не мог его видеть, но он мог чувствовать, как тот двигается вокруг.

Затем незнакомец что-то держал перед лицом шатена, безумно ткнул это ножом, чтобы он увидел, а затем ударил этим по лицу шатена снова и снова.

Но шатен захлебывался, и ему было трудно слишком сильно заботиться о том, что делает этот человек. Тяжело было утонуть в собственной крови, даже таком большом объеме. Он обнаружил, что утопление не было предстоящим событием, как он мог себе представить. Скорее, это было нечто странное: задохнувшись от прилива крови, он отключился; затем он закашлялся, извергая гейзер крови, и мгновенно вернулся в жестокую реальность момента.

Он пытался идти вперед и умереть, но был разочарован, осознав, что не может этого заставить. Он снова прошел весь цикл. Затем он почувствовал запах фекалий, которые, несомненно, были его собственными, и он с удивлением почувствовал грустное, глубокое смущение.

Затем, когда он, в конце концов, начал умирать, и он наверняка знал, что умирает, он увидел, как человек с искаженными чертами швырнул собаке то, чем он размахивал и что он колол в своем диком разглагольствовании. Бедное преданное существо в одно мгновение набросилось на него, и, согнув плечи и приложив огромные усилия своим животом, шатен вытянул шею.

Только тогда шатен понял, что этот человек отрезал ему язык.

Глава 3

МОСКВА

Подполковник службы внешней разведки Роман Голубев прошел по длинному коридору третьего, самого верхнего этажа маленькой частной гостиницы на одной из тихих улиц на юго-западе столицы. Этаж на первый взгляд был пустынен, как чистый лист бумаги или поверхность луны. Но кому надо знали, что некоторые номера были обитаемы. Администрация пыталась сделать свое детище более привлекательным для проживания, впитывая в сине-зеленую ковровую дорожку невообразимые галлоны антисептического освежителя воздуха, что являлось следствием их следования государственным санитарным нормам.

Он остановился у двери с нужным номером и постучал. На голых стенах коридора в обоих направлениях отсвечивали флуоресцентные блики с уличных вывесок. Эти встречи в гостинице с каждым годом становились все более удручающими. Они олицетворяли весь потрепанный бизнес, в котором он и его коллеги трудились, словно издеваясь над высокими идеалами, с которых начиналась их карьера, но которые на протяжении многих лет они часто упускали из виду, а иногда даже полностью забывали.

Когда дверь открылась, он вошел в комнату, освещенную только прохладным голубоватым галогенным освещением от уличного фонаря на эстакаде рядом с окном.

– Ромыч, – раздался тихий сдавленный голос. – проходи.

Подполковник Лев Карелин отошел от двери, оставив Голубева самому закрывать ее, а задняя часть медвежьих плеч Карелина представляла собой громоздкий бесформенный силуэт.

Они не пожали друг другу руки, хотя они не виделись почти год. Несмотря на то, что они не были очень похожи друг на друга, они работали вместе над операциями с «секвестрированной» классификацией. Это было новое и расплывчатое обозначение секретной информации, которое указывало на то, что операция была действительно, а не формально тайной. То есть, кроме того, что об этом знали несколько человек, некоторые из которых были в управлении операций СВР, а некоторые – в Совете Безопасности, для других этих операций не существовало.

Голубев огляделся. В комнате больше никого не было. Свет просеивался сквозь открытые в горизонтальной решетке жалюзи, обнажая пыльную мебель, которая, видимо, была украшением оптового склада, мебель 1997, судя по квитанции, года выпуска. Воздух был спертым и тяжелым, что наводило на мысль о конспиративном предназначении номера. На кровати лежал маленький чемоданчик, его содержимое было выпотрошено, как будто что-то грубо вытаскивали из-под тщательно упакованного содержимого.

Карелин поднял что-то со стола и тяжело упал в кресло у стены под окном, отбрасывавшим синий свет.

– Кое-какое событие, судя по сообщениям нашей агентуры, произошло некоторое время назад, – сказал Голубев. – в Сумгаите.

– Да, да, Сумгаит, – проворчал Карелин.

Со светом, исходящим сверху него, он был скорее тенью, чем человеком. Он вытянул свою мускулистую руку, и экран телевизора замерцал. Он уже смотрел это.

Голубев посмотрел на профиль Карелина в бледном, зернистом свете телевизора. Его тело с возрастом стало толще, но все еще пребывало в рабочем состоянии. Военная стрижка исчезла, но его волосы все еще были аккуратными, подстриженными. Он был одет в уличную одежду, а не в джинсы и футболку прошлых лет, обнажавшую мускулы, но нельзя было ошибиться в состоянии тела под одеждой. Лев долго занимался разведкой и спецоперациями. Это никогда не стирается.

– И что же это? – спросил Голубев, садясь на стул с виниловым покрытием. Был диван, но он не хотел сидеть на этой чертовой штуке. Он представлял себе волокна, испеченные потоком бесконечного парада временных постояльцев с поросячьими привычками.

Карелин позвонил ему по защищенной линии из Санкт-Петербурга рано утром и сказал, что хочет встречи и что он будет в гостинице этим вечером. Ничего не объясняя. Но Голубев не нуждался в этом. В течение последних шести недель люди среднего звена, участвовавшие в операции «Проливной дождь», были одержимы только одной вещью. Карелин должен был принести что-то чрезвычайно важное.

– Получил месяц назад, – сказал Карелин, не отвечая на вопрос.

– Это что?

– Тебе лучше посмотреть.

CD начал играть.

Камера наблюдения высветила, как трое мужчин сидят за столом. Камера была расположена высоко и позади лысеющего человека, лицо которого не было видно, общее изображение было слегка искажено широкоугольным объективом. Двое мужчин, чьи лица были видны, похоже, имели ближневосточное происхождение. Послышались голоса снаружи. С правой стороны появился какой-то азиат с автоматическим оружием, за ним проследовал шатен со славянской внешностью и еще один азиат.

Голубев замер, но ничего не сказал. Он опустился на спинку стула, положив сильные руки на колени и наклонившись к экрану телевизора.

Между тремя мужчинами происходил неуклюжий диалог; затем внезапно лысый вскочил на ноги, раскидав чашки и блюдца на маленьком столе, и плюнул в славянина, затем один из азиатов резко схватил шатена за руки сзади и заломил их за спину со слышимым щелчком, тогда славянин больно закричал. Его руки тут же оказались связаны за спиной, а его ноги были приклеены к ножкам стула. Лысый мужчина стал что-то кричать, перегибаясь через стол.

– Шпион! Шпион! – перевел Карелин низким, хриплым голосом.

Какой-то человек в спортивном костюме появился словно из ниоткуда и вонзил электрические провода в обе стороны шеи славянина, сотрясая тело того. Внезапно двое других подпрыгнули, что-то крича, рука одного человека взлетела вверх, и он выстрелил из пистолета в мужчину через стол от него, вырывая выстрелом затылок. Еще раз электрические провода были применены к шатену, и тот снова затрясся. Затем лысый мужчина достал нож, и пока кто-то держал оглушенную голову славянина, он быстро отсек тому язык.

– Твою мать! – выпалил Голубев.

Лысый мужчина неоднократно ударил славянина по лицу его же собственным языком, затем бросил язык собаке, которая немедленно съела его.

– Ой! Ой! Ужас! – пораженный увиденным Голубев откинулся на спинку стула.

Славянин медленно стал задыхаться от собственной крови, пока все смотрели на него. Лысый мужчина говорил что-то неразборчивое. Кто-то еще говорил. Когда наконец все стало выглядеть так, будто славянин мёртв, лысый мужчина внезапно вытащил из-за пояса и вонзил нож в грудь славянину и оставил его там, пока все остальные выходили из комнаты. Видео длилось еще несколько минут, записывая только тишину и неподвижные тела двух мертвецов. Затем экран погас.

Карелин выключил проигрыватель компакт-дисков.

Лицо Голубева горело. Его организация неохотно приняла вероятность того, что майор Евгений Лазарев погиб, но это был жестокий способ подтвердить это. Он встал и подошел к проигрывателю компакт-дисков, вынул диск и вернулся на свое кресло.

– Откуда, черт возьми, это попало к тебе, Лев? Что тут происходит?

– Это мои ассистенты, – уклончиво сказал Карелин. – Они наблюдали за этими азербайджанцами большую часть месяца. Даже не знал, что у них была видеокамера. Наш мелкий агент из местных сказал, что есть интересная информация. Я велел показать. Ну и вот, – Карелин указал на телевизор. – Это то, что это маленькое дерьмо предъявило мне.

Голубев только покачал головой.

Карелин повернул голову в сторону, тихо хрюкнув. Цинизм их работы вдохновил такую пантомиму, которая выглядела весьма странной для обычных людей.

– В Азербайджане пруд пруди криминальных типов, – задумчиво сказал Голубев. – Почему местная разведка наблюдала за этими парнями?

– Наркотики, как сказал мой человек.

– Просто наркотики?

– Он так сказал.

– Они не знали о связях этих типов с ИГИЛ?

– Не думаю.

– Так кто же, по их мнению, был этот шатен?

Карелин пожал плечами.

– Они считают, что какой-то парень пытался заработать. Они были озадачены этим «шпионом»! Слово «шпион» поставило их в тупик! Ни местная милиция, ни КГБ не смогла идентифицировать погибшего.

Голубев ничего не сказал. Его офицер был мертв, а власти Азербайджана имели цифровую запись. Проблема заключалась в том, что операция «Проливной дождь» происходила под контролем спецслужб нескольких стран СНГ, заодно включая азербайджанское правительство. Что еще серьезнее, об этом даже не было известно посольству России или шефу резидентуры СВР в Баку. Это было уже слишком некомфортно для многих высокопоставленных лиц.

– Кто-то еще видел это? – произнес он наконец.

Карелин покачал головой.

Ну, наконец-то все прояснилось, пускай таким образом. Но был один актуальный вопрос. Он посмотрел на Льва.

– Как Халид и Ахмед оказались вместе с Евгением?

– Понятия не имею.

– Лысый парень?

– Понятия не имею. Смотри, это произошло внезапно. Из видео видно, что у Евгения не было мандража, когда он вошел туда. Он был слишком опытен для провала. Если бы он что-то почувствовал, он бы никогда не появился в этом доме.

– Когда ты сказал, что получил это? – спросил Голубев.

– Около месяца назад, – сказал Карелин без намека на извинения.

Евгений пропал около шести недель назад.

Голубев дрожал. Видео было чертовски ужасно, но его гнев был больше связан с его чувствами.

– У тебя был месяц, – сказал Голубев и двое мужчин уставились друг на друга. – Тебе лучше иметь чертовски хорошее объяснение, – продолжил он.

– Границы с государствами Закавказья сто лет не на замке, – проговорил Карелин. Его голос всегда звучал так, словно у него было больное горло. – рубежи востока Украины – серая зона, а еще учти километры казахской границы. Немыслимое количество вагонов и грузовиков прибывают в страну каждый год. Прибавить к этому тысячи кораблей, совершающих заходы в наши порты каждый год. Ежегодно наши границы пересекает сотня миллионов человек, а сколько уже миллионов в стране нелегальных иммигрантов... Всего учесть невозможно.