Текст книги "Пуля для дублера (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Глава 29

Груз в виде десятка предметов, которые покинули горящий склад в промышленной зоне северной части Баку, было доставлен в Международный аэропорт имени Гейдара Алиева. Не прошло и часа, как кейс уже был в воздухе и летел смешанным грузовым коммерческим самолетом в Тбилиси.

В столице Грузии он был выгружен вместе с несколькими ящиками латуни, стекловолокна и пластиковых штампов, используемых в производстве компонентов термостата для холодильных установок в хранилищах овощей и зерновых на окраине города. В сборочном цеху, все погрузили на склад-станцию. Сырье, используемое для компонентов термостата, было в конечном счете отвезено на склад, чтобы быть распределенным по базам, в то время как коробка поддельного продукта ждала в одиночестве в дальнем конце ангара.

Через пятнадцать минут к ангару подъехал грузовик. С пассажирской стороны грузовика вышел человек и загрузил коробку через заднюю дверь, сложив ее рядом с двадцатью тремя другими коробками с идентичной маркировкой. Грузовик тут же уехал, и еще через десять минут его фары высветили дорожный знак, который искал водитель: шоссе Е117. Грузовик развернулся на север и направился к грузинскому пограничному городу Степанцминда.

Специальный человек в тбилисском грузовом ангаре заработал аж пятьсот долларов США за то, что пятнадцать минут присматривал за картонной коробкой, стоявшей в углу помещения.

До КПП «Дариали» было три часа езды по горной местности, и фургон прибыл к будке в половине девятого утра. Пограничники с грузинской стороны привыкли видеть фургон «Вольво», который дважды в неделю проезжал через пограничную станцию из Степанцминды, и они махнули фургону.

С российской стороны обстояло сложнее. Один из охранников, угрюмый сибиряк, имевший репутацию одного из самых строгих контролеров на пункте пропуска, фактически состоял на жалованье у контрабандистов. От него можно было откупиться для любой партии товара, если контрабанда не состояла из наркотиков. Он не употреблял наркотики, потому что никогда не знал, когда собаку, нюхающую наркотики, привезут на КПП с намеренно незапланированным визитом.

В эти ранние утренние часы на дежурстве находилась собака, специализирующаяся на наркотиках, и пограничник умело скрывал свое беспокойство, пока животное и его хозяин занимались своими делами, просматривая двадцать четыре ящика полукилограммовых банок аэрозольной смазки для бытовых холодильных компрессоров. Грузовик «Вольво» два раза в неделю привозил различные продукты. Когда собака потеряла интерес, работник отозвал ее, и охранник махнул рукой, чтобы «Вольво» ехал дальше. Потом налил он себе еще чашку кофе из термоса и посмотрел вдаль на Грузию, удовлетворенный тем, что тяжелый пот, которым он истек за последние десять минут, стоил тех тысяч долларов, которые ему платили.

Глава 30

Мансур Сабитов покинул отель «Кавказ» так же внезапно, как и появился, под проливным дождем. Стук в дверь, казалось, не удивил его, и когда дверь распахнулась и его люди стояли там, промокшие насквозь, пришло время уходить.

– Подожди секунду, – сказал Беликов. – что, если...

Сабитов что-то сказал по-азербайджански, и его люди вышли в узкий, мрачный коридор и закрыли дверь. Он повернулся к Юрию.

– Просто узнай, сделают ли они это, – сказал Мансур. − Мы можем обсудить детали позже. И чем скорее, тем лучше. Давление на Гасана делает это окно возможностей очень маленьким. Когда оно закроется, его нельзя будет открыть снова.

−И где мы встретимся?

− В больнице. Те же инструкции.

− Да, хорошо.

− Еще пять минут пусть Марина останется в кафе. Сабитов шагнул к Беликову, положил его левую руку на правое плечо и сжала. Он хотел сказать что-то еще, но передумал, повернулся и вышел из комнаты.

Юрий повернулся к окну и посмотрел на входную дверь, над которой висела анемичная неоновая вывеска «Баку». Ничего. Через пару минут они все еще не вышли под проливной дождь. Но он знал, что они ушли.

Он посмотрел через улицу сквозь завесу дождя и увидел Марину, стоявшую у зеркального окна и смотревшую на него. Он приблизился к ней, что он придет. Он увидел, как она кивнула, повернулся и направился к двери. К черту эти пять минут-он хотел выбраться из гостиничного номера.

Он ударился о стену в узком лестничном колодце, делая поворот, даже не видя собственных ног. Внезапно в фойе он едва заметил, что удивление на лице старика выражало нечто большее, чем просто удивление Беликовым. В мгновение ока он пересек белый кафельный пол и оказался в дверях «Баку». Дождь хлестал через улицу под углом, и он был полностью мокрым, прежде чем ударился о тротуар на другой стороне.

Когда он ворвался в кафе, ему потребовалось всего мгновение, чтобы понять, что удивленные лица и застывшие позы двух женщин за прилавком не имели никакого отношения к его приходу. Он ошеломленно и недоверчиво посмотрел на опрокинутые стол и стулья рядом с зеркальным окном, на разбрызганный кофе, стекающий по стеклу. Обе женщины все еще стояли, широко раскрыв глаза в ожидании.

Затем он выскочил на середину улицы, лихорадочно оглядывая размытые дождем тротуары, глядя одновременно во все стороны. Ливень был оглушительным. Но машин не было. Ни один народ. Ничего. Только дождь.

Он стоял посреди улицы под проливным дождем, словно его ударили дубинкой. Он просто не мог думать. А потом, когда он смог, все, о чем он мог думать, была Марина – что происходит с ней сейчас, что она должна чувствовать, страх, паника, дикое замешательство.

И он подумал о том, что может случиться с ней, если он не будет готов, когда ему нужно быть готовым, готовым ко всему, что произойдет позже, потому что он знал, что что-то, черт возьми, произойдет позже. Они еще не закончили с ним. Никто с ним не закончил. Все хотели чего-то большего, и у него было чувство, что Марину как-то используют, и он должен быть готов.. бороться за нее.

Все это промелькнуло у него в голове за миллисекунды, а затем он побежал ловить такси.

Он поймал первое такси на Азизбегова и велел водителю как можно быстрее добраться до парка 'Деде Горгуд' на проспекте Ататюрка. Возможно, надеясь получить большие чаевые за свои усилия, водитель пробирался сквозь плотный поток машин, как будто от этого зависела его жизнь. Но Юрий не обращал внимания на отчаянные усилия водителя, прокручивая в голове рассказы двух продавцов кондитерской о похищении Марины. Как только двое мужчин выскочили из магазина и перешли улицу, Марина подошла к окну и посмотрела наверх. Она оставалась там до тех пор, пока, казалось, не привлекла чье-то внимание в окне отеля через дорогу, а затем сразу два других мужчины ворвались в магазин и пошли за ней. Во время борьбы ее швырнули на пол, а затем двое мужчин вывели ее под дождь и повели к ожидавшей их машине.

Это было все, что они видели, все, что они знали, и после того, как они рассказали ему об этом два раза, они больше ничего не сказали. Беликов снова и снова прокручивал в голове эту сцену во время путешествия по Наримановскому району. Сразу после того, как таксист пересек улицу Гашимова, Беликов сказал ему повернуть направо на Хаджибайли, и внезапно такси оказалось на проспекте Ататюрка. Беликов схватил все, что было в кармане, швырнул на переднее сиденье и выскочил из такси.

Он пробежал через темный пустой парк, мимо статуи Китаби-Деде Горгуд, перебежал улицу и вбежал в здание на углу. У подножия лестницы его встретил мужчина, который курил сигарету за дверью, точь в точь, когда они с Мариной приходили сюда.

– Эй-эй-эй! − парень крикнул ему, когда он присел на корточки, его пистолет был выхвачен и направлен на Беликова, другая рука поднята ладонью вверх.

−Мне нужно поговорить с Kарелиным, − Беликов хрипел, всасывая воздух. − Ладно? Мне нужно его увидеть.

Парень достал мобильный телефон и нажал кнопку.

− Беликов здесь.. . в спешке. − Он захлопнул телефон, обыскал Беликова, сказал: "Пошли", и они вместе побежали вверх по лестнице.

Карелин с двумя помощниками ждали, когда они войдут в дверь, на их лицах была написана сдержанная тревога.

−В чем дело? − Карелин зарычал, его лицо было жестким, он ожидал плохих новостей. Глаза обеих помощников пожирали его.

В комнатах воняло остатками еды на вынос и затхлым воздухом. Ему дали стул, но он не хотел садиться, не мог остановиться.

Внезапно у него закружилась голова, он, должно быть, слегка покачнулся, потому что парень позади него помог ему сесть на стул, где он и сидел, тяжело дыша, как астматик. Селиверстов вышел в соседнюю комнату и вернулся с пластиковой бутылкой воды. Открутив колпачок, он протянул бутылку Юрию. Он кивнул ему и сделал несколько глотков из бутылки, уставившись в пол. Его мысли прыгали повсюду. Он решил пойти с козырей.

– Я только что закончил встречу с Мансуром Сабитовым. Фархадов хочет выйти из игры... для защиты.

Он смотрел на Карелина, у которого отвисла челюсть.

− Подробнее, – сказал Карелин.

−После встречи я перешел улицу и направился в кондитерскую, где меня должна была ждать Марина с двумя людьми Сабитова. Место было разгромлено. Две женщины там сказали, что двое мужчин вбежали в помещение, схватили Марину, которая сопротивлялась, и ушли с ней.

Рыжеватый блондин повернулся и посмотрел на монитор.

Ее джи-пи-эс мертв, – сказал он остальным, не глядя на них.

– Сабитов сказал, что Фархадов хочет отдохнуть? – Прохрипел Карелин.

Беликов сделал еще пару глотков воды и кивнул.

– Сколько времени прошло? – Рявкнул карелин.

Юрий покачал головой.

– Десять-пятнадцать минут.

Не сводя глаз с Беликова, Карелин протянул руку, подтащил стул и сел.

– Давайте послушаем историю.

Глава 31

«Больница» – так они называли это грязное здание на темной улице в забытом районе недалеко от аэропорта имени Гейдара Алиева. Это было излюбленное место для допросов людей Кирилла, потому что по ночам все входили внутрь и запирали двери, чтобы избежать того, что происходило в темноте. Глубокой ночью безликая улица, которая всегда пахла дымом, шедшего черт знает откуда и постоянно грохотала низко летящими самолетами, разбрызгивавшими отработанную смазку по плоским крышам домов, превратилась в пустошь.

Сделав крутой поворот на узком перекрестке трех улиц, водитель Мандрыкина подъехал к обочине под засыхающей акацией и оставил двигатель включенным. Мандрыкин смотрел сквозь маску на мрачный лабиринт домишек, простиравшийся во все стороны. Он смотрел на тусклый желтоватый свет в окнах здания через улицу, в то время как реактивный самолет грохотал низко над головой, создавал продолжительный свистящий, пульсирующий взрыв, который заставил сырую плоть на передней части его головы покалывать от вибрации.

Когда он исчез, Мандрыкин открыл дверцу, вышел из машины и пересек улицу, направляясь к темному дверному проему. Один из охранников Кирилла встретил его и молча повел по коридору, заваленному пустыми баками из-под бутана, электрическими деталями, смятыми пластиковыми бутылками и грудой выброшенных автомобильных аккумуляторов, из которых на песчаный пол вытекали лужицы кислоты.

Они вошли в пустую комнату, где Кирилл и несколько мужчин курили и пили пиво. Они вспотели, делая перерыв. Единственным источником света была голая лампочка, свисавшая с потолка, и газетный абажур, обмотанный вокруг шнура. Желтая бумага бросала тусклый свет сквозь слои сигаретного дыма, висевшего в душном воздухе.

Кирилл отошел в сторону вместе с Мандрыкиным и вывели его через другую дверь. Люди Кирилла были хорошо обучены и не обращали внимания на Мандрыкина, словно он был невидимкой. Они вошли в своего рода коридор, который вел в другой коридор. По обе стороны коридора располагались две комнаты с приоткрытыми дверями. Свет в комнатах, хотя и тусклый, был светлее, чем в подворотне, и Мандрыкин мог видеть людей, движущихся вокруг.

– Мы нашли девушку в квартире Мурада Умарова, – сказал Кирилл. Галстук у него был развязан, а лицо выражало серьезность, вызванную событиями вечера.

– Какого черта он делал?

– Евгений дал девочкам Умарова копии рисунков Фархадова, и они спросили, не видел ли кто-нибудь этого человека. Эти девочки делали это через свои семейные связи, обходя несколько конкретных семей.

– Дастан-Заде, Камаловы, Межуевы, Зейналовы... все люди, с которыми они учились в школе.

Кирилл кивнул.

– А потом он отдал этот листок Беликову.

Кирилл снова кивнул. – И там было написано: «Пинар Озтюрк»

Они оба остановились, когда еще один реактивный самолет оторвался от асфальта, звук был настолько оглушительным, что у них завибрировали волосы. Казалось, это длилось целую вечность. Кирилл затянулся последней сигаретой и бросил ее в стену. Мандрыкин шагнул вперед и заглянул в приоткрытую дверь. В этой комнате они допрашивали девушку, найденную у Мурада. Он увидел голые ноги и голые плечи молодой женщины, привязанной к деревянному стулу с прямой спинкой. Ее голова была запрокинута, и она казалась без сознания, ее длинные темные волосы свисали на спинку стула. Парень с ножом для колки льда ходил, опустив голову, разговаривая сам с собой.

Когда рев начал стихать, Кирилл закурил новую сигарету, и Мандрыкин вернулся, оглядывая людей в комнате, через которую он только что прошел. Они снова разговаривали, один из них постукивал пивной бутылкой по ноге, его средний палец был прижат к длинной шее.

Мандрыкин знал, через что прошла девушка. С этими мужчинами некоторые вещи были неизбежны во время допроса женщины.

– Пинар?– Спросил Мандрыкин.

Кирилл указал сигаретой на другую дверь.

Мандрыкин подошел и заглянул в небольшое отверстие. Он не видел Пинар шесть или семь лет, не разговаривал с ней лет десять. Она была красива, как всегда. Будучи старше не изменилось.

Она сидела на деревянной скамье посреди пустой комнаты. Сверху и сбоку от нее болталась еще одна тусклая лампочка, прикрытая еще одним пожелтевшим газетным абажуром. На ней было темное хлопковое трикотажное платье, подпоясанное поясом, с узкими рукавами, слегка отодвинутыми от запястий. Ее темные волосы не были длинными, как будто она думала, что женщина ее возраста не должна притворяться, что сексуальные локоны ниспадают на ее плечи, но манера, в которой она носила их, была стильной, стороны были зачесаны назад, чтобы подчеркнуть седину на висках. Она сидела, скрестив ноги и скрестив руки на коленях.

Мандрыкин положил руку на дверную ручку, открыл дверь и вошел, его эмоции смешивались в ожидании ее реакции. Она обернулась, когда Мандрыкин все еще находился в темной тени на краю комнаты, и когда он приблизился, она увидела, как ее лицо изменилось от любопытства к ужасу, к шоку, к отвращению, а затем к страху, последовательность изменений, которые Мандрыкин видел снова и снова в течение последних двух лет.

Он схватил единственный стул в комнате, ржавый хромированный кухонный стул с вишнево-красным виниловым сиденьем и спинкой. Он положил его перед ней, но на краю лужи желтоватого света. Потом сел.

Она уставилась на него в ужасе и изумлении, которые не могла скрыть даже ее строгая светская корректность.

Скрестив ноги, а затем скрестив руки на коленях, он посмотрел на нее и изменил голос на тот маловероятный случай, если она узнает его.

– Ты знаешь, почему ты здесь?– спросил он.

– Очевидно, меня похитили, – сказала она со смесью неуверенности и вызова в голосе.

Мандрыкин почти видел, как она собралась с духом и посмотрела ему прямо в глаза, сопротивляясь естественному отвращению. Но он также заметил, что любопытство заставило ее попытаться понять, что именно она видит в тени на краю лужицы света.

– Вы помните, на прошлой неделе или на позапрошлой к вам приходила молодая женщина и показывала вам фотографию или рисунок мужчины, которого она пыталась найти?

Сомнений не было. – Да, помню.

– Ты узнала его.

−Да.

−Кто он?

Она колебалась.

– Зачем он вам?

– Ты не имеешь права задавать мне вопросы.

Он точно знал, какой тон следует использовать, и видел его эффект в ее жесткой реакции, как будто он ударил ее. Культура насилия в Закавказье облегчала запугивание таких людей, как она. Люди быстро верили, что их удача наконец-то отвернулась от них и что они оказались втянуты в печально известную преступную деятельность города.

-Кто он? – Повторил Мандрыкин.

− Джавад Ибрагимов.

−И...

− Это тот человек, который встречается с моей сестрой Марьям.

− Как давно она с ним встречается?

− Время от времени, может быть, год.

−Он живет здесь?

− Он живет в Анкаре.

− Ты с ним встречалась? Говорила с ним?

−Три или четыре раза.

Мандрыкин мгновение смотрел на нее. Неужели она действительно была рядом с Гасаном Фархадовым с его новым лицом и не узнала в нем ничего знакомого? Неужели ее действительно обманули? Или она прикрывала его? Неужели она не узнает Мандрыкина? Она не будет иметь никаких оснований. В конце концов, Фархадов думал, что Мандрыкин мертв, так что если она действительно сотрудничала с ним, у нее не было причин думать о Мандрыкине. Старые времена были такими, старыми и ушедшими, чтобы никогда не вернуться. Когда-либо.

−Мне нужно поговорить с этим Ибрагимовым, − сказал Мандрыкин. – Как мне с ним связаться?

– Понятия не имею.– Она помолчала. – Он встречается с моей сестрой, когда бывает в городе. Это все, что я знаю.– Еще одна пауза. – Право, не знаю, – запротестовала она.

– Какой адрес у твоей сестры?

Пинар смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она сглотнула. Мандрыкин видел, как она думает, перебирает варианты. Если Пинар совершенно невиновна, она немедленно отдаст ему Джавада, если сможет. Если нет, она попытается разыграть его каким-нибудь сложным способом.

– Мне нужно увидеть Джавада как можно скорее, – сказал Мандрыкин.

На этот раз надменная Пинар Озтюрк была сбита с толку и не мог произнести ни слова.

– Ах, турки держатся вместе, правда, Пинар?

Внезапно, несмотря на страх, ее глаза сузились.

– Да, – ответил Мандрыкин. – Я знаю все о турках. Ты мне поможешь?

Она уставилась на него, не в силах решить, как лучше поступить.

−Я скажу, чтобы мои люди пришли сюда, раздели тебя и по очереди изнасиловали тебя, – сказал он. – а потом я прикажу им привести сюда Марьям и по очереди пропустить ее. А потом я прикажу привести сюда твою младшую сестру Саиду. Ах! Да, конечно, – сказал он, заметив ее удивление, – я тоже знаю о ней. И так много других вещей. В любом случае, рано или поздно одна из вас расскажет мне, как найти Джавада Ибрагимова.

Он встал и направился к двери, огибая край света, пока она провожала его взглядом. Внезапно она тоже встала.

− Подожди. – Она разминала руки. −Откуда мне знать, что ты защитишь нас?

− Защитить тебя?

− Ты должен пообещать, что это не может быть прослежено до меня.

Он повернулся и шагнул к ней.

– Я здесь, чтобы получить информацию, Пинар, а не для того, чтобы предложить защиту, не для того, чтобы давать обещания. Ты должен дать мне то, что я хочу. Кроме того, мне плевать, что с тобой будет.

Она уставилась на него, потрясенная его грубым ответом и полной безнадежностью своего положения.

Он вышел из комнаты, оставив ее одну в тусклом свете.

Глава 32

Карелин не стал тратить время на информацию, которую дал ему Беликов. Во-первых, он представил Беликова трем другим сотрудникам своего подразделения. Весь ход операции изменился очень быстро, и теперь Беликову нужно было почувствовать, что он может положиться на этих людей, что он связан с ними, что он больше не работает один.

Тогда Карелин немедленно вызвал Мандрыкина и велел ему отойти.

– Просто не делай ничего, пока я не свяжусь с тобой снова, – сказал Карелин. – Я все объясню позже.

Карелин был накачан выше любого операционного максимума, который он когда-либо испытывал, за исключением опасной для жизни ситуации. Но он держал свои эмоции под контролем. Это было нетрудно сделать. Все было не радужно во всех вариантах. Рассказ Беликова о событиях последних двенадцати часов показал лучшее и худшее, что могло произойти. Исчезновение кого-то вроде Гасана Фархадова было бы венцом карьеры. Огромный, огромный переворот, который смоет много прошлых грехов.

С другой стороны, исчезновение Марины могло обернуться катастрофой. Если ее убьют, ответный удар может вызвать шторм дерьма в любом количестве различных направлений. О исчезновении Фархадова следовало судить по потере хорошо обученного тайного агента. Кому-то придется заплатить за такую потерю.

Однако, по мнению Карелина, исчезновение Фархадова, если он сумеет его осуществить, смоет другие бедствия, если они не перерастут во что-то чудовищное. Но если у него ничего не получится, это конец его жизни. Итак, что касается ставок, то он решил не звонить Роману Голубеву по этому поводу. Сначала он немного поиграет, посмотрит, к чему это приведет, посмотрит, каковы его шансы.

Многое будет зависеть от успеха на роли Евгения Турова. Карелин передал Голубеву, что Беликов успешно встретился с Мансуром Сабитовым и Гасаном Фархадовым, и теперь ждал подтверждения для второй встречи. Как и Карелин, Голубев был ошеломлен напористостью Беликова. Безрассудный план Мандрыкина пока что удавался.

Но теперь Беликову придется продолжать в том же духе, и Карелин будет в ответе за его безопасность. Сейчас он видел, что Юрий отвлекся, и знал почему.

Он взял прохладительный напиток из пенопластового холодильника, стоявшего на полу у его стола, придвинул стул к Беликову и сел. Беликов все еще сидел в кресле, которое ему дали, когда он вбежал в комнату. Он почти опустошил бутылку с водой после почти часового допроса. Карелин понимал, что ситуация, в которой оказался Юрий, тяжело давит на него.

Денис Петров вернулся на свой пост в фойе здания, в то время как Нервинин и Селиверстов были заняты делами, которые Карелин задал им ранее. Михаил сидел за импровизированным столом, склонившись над экраном компьютера, в то время как Леонид был на другой стороне комнаты, спиной к ним, разговаривая по мобильному телефону, его голос был сдержанным шепотом.

Карелин открыл банку минералки, потянул себя за штанины и сделал глоток, не сводя глаз с Беликова. Тихий стон, который, казалось, вырвался из него, предшествовал его словам.

– Послушай, Юра, – сказал он, стараясь говорить так, будто был в уверенности, – мы можем не знать, у кого Марина, но мы знаем, что с ней все в порядке, потому что тот, у кого она есть, хочет что-то от нас, и ее хорошее здоровье – это их билет. Мы ничего не можем с этим поделать, пока они не свяжутся с нами и не скажут, кто они и чего хотят. Тогда мы сможем начать работать над стратегией.

Карелин заметил, как что-то изменилось в лице Беликова, и это выражение напомнило ему Евгения, когда тот думал, что его вот-вот обидят, или не примут всерьез. Карелин всегда ненавидел этот взгляд, потому что он означал, что Евгений копает глубже него. Что он объезжает фургоны вокруг своей команды. .. его команда одна. Евгений всегда думал, что если придется, он сможет сражаться – и выиграть – каждую войну в одиночку. Когда он достигнет этой решимости, может случиться все, что угодно. Карелин не хотел видеть, что смотрит в лицо двойника своего агента.

– Давай, мой мальчик, – сказал Карелин, – выкладывай.

– Рано или поздно все закончится, – сказал Беликов. −Не лги мне сейчас, потому что я этого не забуду. И мне нечего терять в этой игре.

– Справедливо, – согласился Карелин.

Он понял. Нельзя провести несколько дней и ночей с такой женщиной, как Марина, в подобных обстоятельствах, особенно если ты неопытен в таких вещах, особенно если ты двойник Евгения Лазарева, и не начать что-то чувствовать к ней.

– Но я тебя не обманываю, – возразил Карелин. – Так оно и есть. Мы должны сыграть эту партию. Если мы увидим выход, мы им воспользуемся. Все мы работали с Мариной раньше. Нам наплевать. Это то, что ты узнаешь, если будешь делать это достаточно долго. Ладно?

Беликов скептически кивнул, Карелин понял, но этого и следовало ожидать. Таким образом, Льву нравилось видеть это. Юрия, казалось, не пугало то, что он собирался сделать. Характер этого парня были жестким, и Карелину все еще было немного жутко смотреть на него, говорить с ним и знать, что он не Евгений. У Лазарева был самый сильный характер – он был этаким буйволом – из всех сотрудников, которых Карелин когда-либо встречал. И вот он снова сидит перед ним, воскресший из мертвых. Только это был не он, и этот парень попал в эту историю при весьма оригинальных обстоятельствах, и все же он действовал в них, как профессионал. Черт, Лев восхищался этим. Он уважал то, что это было в крови Юрия.

– Сейчас, – сказал Карелин, – мы сосредоточены на Гасане Фархадове. Дело с Мариной как-то связано с этим, и оно разрешится само собой. Мы должны следовать событиям, и это горькая правда.

Карелин опрокинул в горло жестянку и осушил ее тремя или четырьмя большими глотками, затем бросил банку в бумажный пакет на полу возле окна. Он посмотрел на часы.

– У нас есть пятнадцать минут, чтобы позвонить в «больницу» по телефону, которое дал тебе Сабитов. Есть вопросы?

– Что, если они скажут мне пойти куда-нибудь прямо сейчас? – Спросил Юрий.

−Сделай его. Мы повесим на тебя 'жучок', и ты расскажешь ему об этом. Если это сдача на самом деле, его это не побеспокоит. Он поймет, что это необходимо, и поймет почему.

– О кей, техника готова, – сказал Селиверстов, подходя к ним и передавая свой телефон Беликову. – Миша готов в любое время.

Карелин посмотрел на часы.

– У нас есть несколько минут, – сказал он, осматривая Юрия на предмет признаков стресса. Он не видел их, но знал, что они были. Это было тяжело. Но опять же, он восхищался тем, как Юрий справлялся с этим.

В комнате воцарилась тишина. Все остановились. Человек, которого они пытались убить в течение прошлого года, собирался поговорить по мобильному телефону с мертвецом, и он собирался сделать что – то, что показалось бы невероятным, если бы кто-нибудь даже заикнулся об этом как о возможности.

Это был приз, ради которой жил Лев Карелин. Вот он. В этом деле удача всегда появлялась из ниоткуда, приходила внезапно, приходила с головокружительным, дезориентирующим удивлением. И это было самое сладкое чувство в мире, лучше, чем все то, что поднимало тебя высоко, что заставляло тебя обмякнуть от блаженства. То, что операция тебе понравилась, не было похоже ни на какое другое достижение в этом гребаном мире, и Карелин собирался насладиться этим больше, чем любой другой сладкой сделкой, которую он когда-либо испытывал.

Не дождавшись кивка, Беликов начал набирать номер. Это застало Карелина врасплох, но не имело значения. Он был в потоке операции, ставшей сладкой.

Когда трубку сняли, он попросил аптеку. Когда аптека ответила, он спросил Фирузу. Тишина. Затянувшееся молчание. Он посмотрел на Карелина, который слушал по другому телефону, а Михаил – по третьему. Карелин ничего не показывал, просто сидел, как будто ждал оператора.

– Фируза, – сказала она по-азербайджански.

– Это Рауф, – сказал Юрий, ожидая, что женщина ничего не поймет и переспросит.

Пауза.

– Да, конечно. Сейчас, пожалуйста. – Ее голос был ровным.

Тишина. И вдруг она продиктовала номер телефона. Медленно. Умышленно медленно. В конце она сделала паузу, затем повторила все тем же безразличным тоном.

−Это у тебя? – спросила она.

– Да, у меня это есть.

– Завтра утром отправляйся в Сабаилский район, – сказала она, снова очень тщательно подбирая слова. – Иди в сад Хагани. Это небольшой парк, и завтра день ярмарки. Там есть человек, который продает старые выпуски комиксов на тротуаре на северной стороне парка, перед аптекой 'Авис'. На тротуаре у двери аптеки стоит телефон. На клавиатуре будет красная точка рядом с цифрой шесть. Ровно в десять позвони по этому телефону по номеру, который я тебе только что дала.

Беликов наблюдал за Михаилом, который стоял позади Карелина и что-то яростно писал. Он посмотрела на Беликова и кивнул.

– Повтори, пожалуйста, – попросила Фируза.

Беликов так и сделал.

−Ты хочешь, чтобы я что-нибудь повторила? – Спросила Фируза.

– Нет, – ответил Беликов. – справлюсь.

Связь оборвалась.

Беликов лежал на койке в третьей комнате конспиративной квартиры Карелина в районе супермаркета 'Спар'. Свет был выключен, но, как всегда в этом городе, окружающее освещение проникало через окна, как жуткие сумерки. На полу валялась пара дорожных сумок, кое-где висела одежда. Он чувствовал запах духов на покрывале под собой. И, глядя в окно, он мог видеть и слышать, как поднимается и опускается язык дождя.

О сне не могло быть и речи, но он надеялся, что будет то приходить в сознание, то выходить из него. Остальные еще работали в соседних комнатах. Он не знал, как они это сделают. Он был измучен и напуган. И он не мог выбросить Марину из головы. Он хотел верить, что Карелин был честен с ним, и хотел верить тому, что читал на языке жестов Карелина – что еще не время волноваться. В этих вещах была определенная предсказуемость, диапазон ожиданий. И эти люди не были полностью лишены понимания того, что с ними происходит.

Он подумал о Марине. Он просто хотел, чтобы она была в безопасности и снова была с ним в месте, как можно дальше от этого безумия.

Он закрыл глаза и прислушался к шуму дождя.