Текст книги "Европейский сезон (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

– Что будем делать, Кошка?

– Доедим пиццу. Потом ты будешь работать, а я вернусь в машину и буду тебя любить с улицы.

– Довольно извращенно. Надо ли это понимать как намек на то, что наша любовь несколько одностороння? Тебе кажется, что я к тебе равнодушно отношусь?

Теперь изумрудные глаза совершенно серьезны. Оттуда, из зелени, дунуло холодом. То, от чего у Флоранс вздрагивало сердце, – котенок умеет легко убивать. Хладнокровно, без сожалений. Как может выглядеть девушка, отнимающая жизнь со равнодушием того здоровенного волосатого типа, с засученными рукавами, что работает на бойне? Или сейчас там носят белые халаты и убивают электричеством?

– Ты меня любишь, Фло. Но любишь еще не так как нужно, – тихо сказала Катрин.

– А как нужно? – прошептала темноволосая дама, крепче упираясь локтями в стол. В глазах неудержимо поплыло от подступающих слез.

Катрин отпихнула в сторону коробку с остатками пиццы, навалилась животом на исчерканную распечатку графика собеседований. Загорелое, не городское лицо приблизилось. Взгляд изумрудных глаз впился в глаза Флоранс.

– Нам нужно научиться, – прошептала Катрин. – Любовь сложнющая штука. Но мы с тобой главное, что есть друг у друга.

Флоранс коротко всхлипнула:

– Кэт, я тебя очень люблю. Но я не могу забыть, что у меня есть сын, работа, что я на пятнадцать лет старше тебя. И не смогу забыть о том, что есть у тебя самой.

Катрин плюхнулась обратно в кресло, и совершенно несвойственным ей жестом, всплеснула руками:

– Да ты что, Фло?! Как можно об этом забывать? Мы что, с тобой, истерички какие-нибудь? Нам разве серенады и сцены у фонтана нужны? Да ни фига подобного. Мы с тобой будем думать, строить графики и планы. Всему найдется место. Неужели твоего парня, моих хвостатых и нехвостатых оболтусов, любимую работу, личную жизнь и развлечения, нельзя устроить так, чтобы всем нравилось? Ты составишь проект, а я обдумаю как обойти с флангов опорные пункты противника. У нас получиться.

– Ну, разве что, если ты возьмешь на себя фланги и объяснишь, что значит "ни фига подобного", – Флоранс пыталась улыбаться.

Катрин выковыряла из кармана джинсов платок, и снова навалившись на стол животом, принялась нежно промокать щеки подруги.

– Фло, нам предстоит жутко сложный процесс. Но у нас обязательно получиться. Любовь нужно взращать и охранять. Ну, там прививки разные делать, опрыскивания, натаскивать прочий навоз и удобрения.

– Ты жутко поэтичная, – пробормотала Флоранс, покорно подставляя щеки платку.

– Ага. Во мне уйма достоинств. Почти столько же, сколько и недостатков. Мы всё сделаем как нужно. Ты поговоришь с Мышкой, и я вылеплю из нее то, что тебе понравиться. И вообще, действительно, составь список спорных вопросов.

– Не упрощай, детка. Людей нельзя лепить как глину. Мне кажется, ты слишком упрощаешь.

– И не думаю. Перед нами тысячи вопросов. Но мы справимся, – Катрин с досадой глянула на дверь, и снова сползла с широкого стола в кресло. – Вот ты, Фло, дергаешься, опасаясь, что кто-нибудь войдет. Почему не скажешь прямо?

– Ты и сама догадалась.

– Догадалась. Кстати, жаль, что дверь нельзя запереть. На диво удобный и просторный столик, – Катрин коротко улыбнулась. – Но иногда, Фло, я могу и не догадаться. Я, знаешь ли, очень талантливая, но не гениальная. Может, – ну её к черту, тактичность, а? Я не обижусь, если ты на меня рявкнешь.

– Я не хочу на тебя рявкать.

– Жаль. Я иногда слышу, как ты разговариваешь по телефону. Если бы ты могла командовать и мной, мне бы было куда проще.

– С какой это стати?

– Я бы знала, что ты меня меньше боишься, – Катрин глянула исподлобья.

– Я тебя не… – начала Флоранс и замолчала.

Катрин грустно улыбнулась:

– Вот, – маленький шажок в нужном направлении. Зря мы это никогда не обсуждали. Я довольно пугающее создание. Грехов на мне много. Честно говоря, я и сама себя иногда боюсь. У меня синдромы должны быть, – ну, знаешь, – вьетнамский там, афганский.… Но я что-то их не ощущаю. Или не могу распознать. Кровь иногда сниться, мины сняться, будь они прокляты. Но я понимаю, как к такому чудищу как я можно относиться.

– Черт! Замолчи, Кэт. Ничего ты не понимаешь. Уж совершенно точно меня смущает не та ерунда, которую ты сейчас несешь. Синдромы у нее. Чушь какая. Лучше скажи своей Мыши, чтобы платки носовые тебе чаще меняла. Этой тряпочкой только пилинг каким-нибудь старым мартышкам делать.

– Скажу, – Катрин улыбнулась. – Но вообще-то, копаться в моих карманах грызуну не позволяется. Так что это я сама виновата.

– Ну, так будь любезна справиться со столь глобальной проблемой.

– Обещаю. Еще, знаешь, я не буду никого убивать. Честное слово.

Флоранс сердито фыркнула:

– Можно подумать, я тебя считаю какой-то маньячкой. Нечего притворяться романтичным и туманным Потрошителем. Я тебя и так люблю. А сейчас иди отсюда. Что-то мне работать захотелось.

– Исчезаю, – Катрин подхватила коробку с пиццей.

– Куда ты ее тащишь?

– Доем в машине. Ты ведь ее выбросишь? А бросаться продуктами большой грех.

– Представь себе, я об этом знаю. Оставь здесь. Себе еще купишь. Боюсь, у меня не будет времени заказать что-то не столь ядовитое.

Катрин мигом сунула коробку на полки с папками, смела со стола крошки.

– Кэт! – с негодованием сказала Флоранс, – Для уборки здесь держат целый штат местных "мышей" и секретарш. Ты мне нужна совершенно для другого.

– Да, босс, – девушка чмокнула подругу в подставленную щеку, потом в шею. Флоранс с довольно-таки мстительным удовольствием ущипнула туго обтянутую джинсами попку.

– Ах, босс, вот с замком у вас непорядок, – мяукнула Катрин.

– Проваливай, искусительница…

Кабинет опустел. Флоранс с ненавистью уставилась в монитор. Боже, неужели еще и работать нужно?

[1] Битва у Тагинэ – сражение византийцев с готами в 552 г.

Глава 3

Внизу глухо стучала музыка. Посетителей не меньше чем вчера. Замечательно. Рейтинг, нам нужен достойный рейтинг. У Флоранс ломило виски. Она сделала крюк, спустилась по служебной лестнице. Смотреть в сторону сверкающих огней и медленно танцующих лазерных лучей совершенно не хотелось. Устала мадам-менеджер.

Лавируя между машин на стоянке, она мрачно подумала, что сил уже не хватает. Не девочка, – нельзя столько работать. От того чем ты занимаешься, действительно не должно тошнить.

Фигура Катрин возникла между машин в отдалении, дабы не напугать.

– Тебя когда-нибудь задержит охрана, – сказала Флоранс.

– Они меня не видят, – заверила Катрин, отбирая портфель с ноутбуком.

Флоранс плюхнулась на сидение.

– Кэт, глупо так долго меня ждать.

– Чем еще заниматься такой бездельнице как я? Начнутся занятия в университете, буду с тем же успехом отсиживать задницу там.

Флоранс укоризненно качнула головой, – возражать вслух не было сил.

Машина выехала со стоянки. Флоранс сидела, прикрыв глаза. Запах салона, смешанный с духами Кэт, шуршание шин, движение воздуха, хлынувшего с пустынной темной улицы, действовали умиротворяющее.

Что-то негромко хлопнуло. Флоранс вздрогнула и открыла глаза. Кэт протягивала откупоренную бутылку пива:

– Сделай несколько глоточков. В голове проясниться.

– Обычно алкоголь действует самым противоположным образом, – пробормотала Флоранс, неохотно беря прохладную бутылку.

– Алкоголя там весьма символическое количество. Напиток для семейного отдыха.

– Мне много раз говорили, что я вульгарна, – вяло сказала Флоранс. – Но пиво из горлышка, да еще в движущейся машине я еще не пила.

– Никогда не поздно пасть так низко. Согреши…

Горьковатая влага приятно промыла горло. Флоранс старалась не капнуть на блузку и наслаждалась возможностью не думать ни о чем более важном. Катрин тоже молчала.

Машина свернула на Сент-Бертис.

– Через Ати-Мон не поедем, – сказала Катрин.

– Да? – Флоранс было все равно.

– Там снова сожгли автобус.

– Совсем спятили эти подростки, – машинально сказала Флоранс. Пива оставалось уже на донышке.

– Не только подростки, – Кэт кивнула на выключенный приемник. – За вечер спалили восемь машин. До утра, наверняка, пострадает еще столько же. Недурно спланированная акция.

– Слушаешь сводки боевых действий?

– А как же. Только на боевые действия это не похоже. Безнаказанная кремация перепуганных, ни в чем не повинны машинок. Похоже столь экстремальным способом проведения досуга тинэйджеров недовольны только местные пожарные.

– Полиция что-то пытается предпринять. В любом случае, нас это мало касается. У нас спокойно.

– Да, западный пригород мирное местечко, – согласилась девушка. – Одни буржуи обитают. Можем спать спокойно.

– Кэт, ты как истинная русская не можешь обойтись без призывов к классовой борьбе?

– Ни в коем случае. Я сама буржуйка. Тем более, патологически не люблю оголтелых малолетних хулиганов. И немалолетних тоже не люблю. Да и вообще, горящая техника отвратительно воняет и вредна в экологическим смысле.

– Кэт, ты случайно не поэтому караулишь меня вечерами? Со мной ничего не случиться.

– Конечно, не случиться. Но мне гораздо спокойнее сидеть и читать рядом с тобою.

Флоранс покачала головой:

– Ты боишься. Совершенно напрасно. Хулиганят только в неблагонадежных районах. Я сама терпеть не могу этих смуглых тинэйджеров, но не стоит придавать их выходкам такое значение. Здесь всегда так было.

– Может быть, – легко согласилась Катрин. – Я не местная. Но мне бы не хотелось, чтобы ты в одиночестве свернула на какой-нибудь не тот перекресток. Судя по полицейским сводкам, в городе развлекаются довольно прыткие ребята.

– Да? И что мы будем делать, если они остановят машину? Ты возьмешься за нож?

– Ножечек я таскаю, чтобы не портить маникюр, когда чищу апельсины.

– Так я и поверила. Ты готова ткнуть железом мальчишку, который попробует поджечь нашу машину?

– Даже не думаю никого тыкать. Лучше не будем останавливаться. Не имею ни малейшего желания выяснять, – желают они спалить машину, или просто отобрать мои жалкие студенческие денежки. Лучше не попадаться этому хулиганью. Ну, еще и надеяться на руки и ноги.

– Вряд ли я смогу убежать на каблуках от прытких молодых людей, – Флоранс критически оглядела свои светлые туфли.

– Пробежаться босиком очень полезно, – Катрин улыбнулась. – Но вообще-то я имела в виду несколько иное.

– Я прекрасно поняла. Тебе не терпится подраться. Но полагаю, в таком случае ты попадешь прямиком в полицию, – Флоранс покачала пустой бутылкой. – Фу, кажется, я слегка опьянела. Останови, я выброшу следы преступления.

Бутылка тут же выскользнула из рук. Кэт умудрилась метнуть в окно опустевший сосуд неуловимым движением. Бутылка каким-то чудом угодила в металлическую урну и звонко лопнула внутри.

– Потрясающе ловко, – укоризненно сказала Флоранс. – Но если это кто-то заметил, – что ему стоит позвонить в полицию? Насколько я помню, на нашей машине имеется вполне читаемый номер.

– Ну да, полиция стянет все силы, дабы задержать таких злоумышленников как мы. Им, знаешь ли, есть чем и без нас заняться. Ты напрасно так мало смотришь телевизор.

– Только телевизора мне и не хватало. Ты его и сама не смотришь.

– Мне радио хватает. А телевизор я смотрю по утрам. Вообще-то, с картинкой все воспринимаешь доходчивее.

– Тебе нужно всерьез заняться языком. И больше спать. Господи, Кэт, ты засыпаешь вместе со мной, а встаешь на два часа раньше. Какой смысл тебе вскакивать в пять часов?

– Я привыкла. И сна мне вполне хватает. В отличие от тебя.

– Мне всегда было тяжело вставать. Очень ленивый организм. Буржуазный, – Флоранс снова закрыла глаза и, презрев условности, уперлась ногами о переднюю панель. Почему-то после целого дня сидения в кресле, ноги начинали ныть. Теплый ветер летел в лицо, в голове после пива воцарилась приятная пустота.

– Фло, извини, – ты не слишком много работаешь? – осторожно спросила Катрин.

Флоранс захотелось поморщиться:

– Я всегда так работала. Ты считаешь, мы мало проводим времени вместе?

– Хотелось бы больше, но какие претензии могут быть у скромной девушки? Но сейчас я совсем не про это. Сегодня пятница…

– Угу, с утра я об этом еще помнила. Жо уже дома. Очень мило, что ты мне напоминаешь о сыне. Он уже большой мальчик. Памперсы ему менять не требуется. Единственное, что мальчику сейчас хочется, – это сесть к компьютеру и расстреливать всяких монстров. Странно, что в их военной школе категорически запрещены кровожадные игры.

– Совсем не странно, – возразила Катрин. – У компьютерных войн очень мало общего с настоящими. Насколько я понимаю, Военная Школа пытается подготовить из мальчишек настоящих офицеров.

– Хм, Кэт, уж не звучит ли в твоем голосе зависть? Похоже, кто-то не прочь поменять исторический факультет на возможность получить погоны?

– Я уже вышла из кадетского возраста. Кроме того, в Военную Школу девчонок не берут. Затхлая многовековая традиция.

– А если бы брали, и тебе было бы двенадцать лет, ты бы пошла? – с интересом спросила Флоранс.

– Ни в коем случае! У меня уже есть погоны, и я прекрасно сознаю, что такое армия. Сразу блевать тянет.

– Ты весьма противоречивая натура. Жозеф мыслит несколько проще. Мой умник жаждет защищать с оружием в руках идеалы свободного мира. Отговорить его мне не удалось. Впрочем, сейчас уже поздно переживать по этому поводу. Пусть марширует. Тринадцать лет, – возраст крушения иллюзий. Или окончательного отупения.

– В тринадцать лет человеку иногда хочется поговорить с мамой, – сказала Катрин, не отрывая взгляда от дороги.

– Разве я возражаю? Завтра с утра произведу очередную попытку общения. Но героя интересуют исключительно сражения и основы сексологии. Вряд ли, мое мнение по этим увлекательнейшим проблемам будет воспринято всерьез.

– Ну почему же? – Катрин скользнула взглядом по ногам подруги, высоко обнаженным задравшимся подолом юбки. – По-моему, тебе есть, что сказать по многим вопросам.

Флоранс засмеялась:

– Кэт, ты проявляешь самый нездоровый интерес к теме инцеста. Послушай, у твоего мужа ведь были дети? Ты с ними часто обсуждала интимные темы?

– Малыш слишком мал. Боюсь, что это единственное что я успела для него сделать, – научить не бояться леса и одиночества. Валери – другое дело. Ух, какие щекотливые темы мы обсуждали! Она мне, между прочим, аккуратно пишет два раза в неделю, – с гордостью сообщила Катрин.

– Завидую. Мой Жо очень замкнутый ребенок. Иногда кажется, что в его голову вместо мозгов ввинчено некое электронное устройство. Причем не очень сложное.

– Ну, возможно, он закончит нынешнюю игровую миссию и перейдет на следующий уровень. Лично я тоже не сразу стала думать головой, – задумчиво сказала Катрин.

– О, да! Ты стала страшно рассудительной.

– Ну, до этого еще далеко, – хихикнула подруга. – Ага, вот наш томный Лилас. Сейчас умоешься, поужинаешь и будешь отдыхать.

– Знаю я твой отдых. Даже не помню как и в какой позе засыпаю, – пробормотала Флоранс. – Послушай, Кэт, почему ты заговорила про моего сына?

– Просто я подумала, – не стоит ли его встречать по пятницам? В конце концов, мальчик бывает дома только по выходным. Если ты задерживаешься, мне было бы не трудно…

– Жо жутко самостоятельный. Ни о каких встречах не желает и слушать. А если упомянуть о хулиганах, то и вовсе раскричится. К тому же, к тебе он относиться довольно настороженно.

– Думаешь, он догадывается о наших… отношениях? – несколько смущенно спросила Катрин.

– Понятия не имею. Он слишком мало бывает дома. Но о том, что у тебя потрясающе красивая грудь, он точно догадывается, – устало сказала Флоранс. – В тринадцать лет такие вещи уже привлекают внимание.

– Прости, – пробормотала Катрин. – Но сиськи сиськами, а так поздно гулять даже лопоухая здешняя полиция не рекомендует. Лилас, конечно, один из самых благополучных пригородов, но одиннадцать часов вечера для автобусных путешествий поздновато.

– Одиннадцать? Черт! Мышь доложила? Она, похоже, за всеми пытается проследить.

– Я ей приказала. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что твой Джозеф не сидит где-нибудь в полиции.

– О, боже! Жо благонадежен до полного неправдоподобия. Какие к нему могут быть претензии? Не курит, не потребляет наркотики, не гуляет с подозрительными девчонками. Не поверишь, он даже не кидается по урнам пустыми бутылками.

– Вот это-то и подозрительно, – Катрин смущенно улыбнулась. – Не огорчайся, Фло. Если ты считаешь что все нормально, – значит, все нормально. Просто, я выросла в другой стране. Мальчик щеголяет в форме кадета, а любые мундиры нынче не в чести.

– Я отнюдь не считаю, что все нормально. Сопляк вполне заслуживает, чтобы на него наорали и даже надрали задницу. Только это не поможет. Он весьма самоуверенный тип, весь в отца. Поэтому я попробую с ним спокойно поговорить.

* * *

Флоранс ковыряла салат. Устала. Слишком устала. Еще неделя или две, и с «Сашо» можно будет распрощаться. Закончиться эра лазерных эффектов и громких звуков. Уже есть заказ на оформление в Грини. «Рыцарская» гостиница. Кэт будет интересно. Там проект поспокойнее, да и объемы гораздо скромнее. Отдохнуть бы неделю. Можно было бы съездить с Кэт в горы. Но заказ может уйти. Другие предложения принимать не хотелось. Слишком масштабные – возьмут все силы. А нужно думать и о другом. Ах, Кошка, Кошка, счастье ты длинноногое, сложное. Ты права, нужно строить свою жизнь. И еще что-то необходимо делать с Жо. И с Мышью-Найни. И с Цу-циком. Приноровился, подлец, уволакивать домашние туфли. То один стащит, то другой. Прячет под свою подстилку. Неужели, опушенная белым мехом обувь интересует пса в интимном смысле? Вот козел. Катрин о похищениях лучше не говорить. Она разберется просто, – за ошейник да туфлей по носу. Жалко пса. Он хоть и зубастый, а когда девочка выражает недовольство, дымчатый волчара даже глаза с перепугу закатывает.

Звери, дети, тупоголовый персонал клуба, отвратительные хулиганы на улицах. Флоранс вспомнила, что уже несколько месяцев не брала в руки карандаша. Забытые наброски пылятся в папках. Не судьба.

Флоранс рисовала с детства. Уголь, фломастеры, тушь, пастель, восковые карандаши. Но чаще всего, – простой карандаш. И почти одинаковый сюжет: едва намеченные линии женской фигуры и …. Тряпки, – как говорит мать. Парадная униформа для дам, – как говорил отец. Флоранс мечтала стать модельером столько сколько себя помнила. Не получилось. Нет чувства вкуса, – в один голос говорили специалисты. Нет вкуса, нет стиля, нет чувства меры. Вульгарщина. Обидно. Интерьеры баров и комнат получаются, а одежда – нет. Ну и "фиг с ним" как говорит Кошка. Надо все-таки узнать, что сие выражение означает буквально. Секреты, кругом секреты.

Флоранс испытала прилив раздражения. Мышь, бесплотно мелькавшая туда-сюда по просторной кухне, сейчас что-то шептала в ухо Катрин. Шпионка хвостатая.

Катрин, перехватив взгляд подруги, шлепнула служанку по колену. Мышь мгновенно исчезла. Катрин отпихнула собственную давно опустевшую тарелку, и через мгновение оказалась присевшей у стула подруги. Забавно оперлась подбородком о край стола.

– Не злись. Она только спрашивала, почему ты плохо ешь? Что-то не нравиться?

– Я не злюсь. Просто нет аппетита. И потом, все какое-то пресноватое.

– Почему сразу не сказала? Мышь готовит по какой-то правильной диете. Очень полезной. Объясняла, но я не удосужилась запомнить. Почему ты не возьмешь специи?

– Лень вставать, – честно призналась Флоранс.

Кэт только головой покачала. Через минуту перед Флоранс выстроился набор баночек и солонок.

С перцем салат пошел легче.

– Кэт, не наказывай ее, пожалуйста, – попросила Флоранс.

– Не буду. За что наказывать, если я сама не догадалась что именно тебе не нравиться? Уж этот твой аристократический такт…

– Я аристократка только по мужу. Безвременно мною покинутому, – сказала Флоранс, намазывая горчицей тонкий ломтик хлеба. – Так что теперь приставка "де" всего лишь анахронизм. Кэт, а ты всегда будешь пытаться угадать, что я думаю?

– Я буду очень стараться, – серьезно сказала Катрин.

– Хм, и что я сейчас думаю?

– Думаешь, что тебя посадили на диету, потому что ты старше и выглядишь хуже.

Флоранс в некоторой растерянности положила хлеб на тарелку:

– А разве это не так?

– Фло, я тебя очень люблю, но ты иногда бываешь очень глупой, – с чувством сказала Катрин. – Лично мне все равно, что жрать. Я и вкус-то редко чувствую. А Найни тронута на всяких полезных диетах. Она биолог и все такое прочее. Ладно, на этот раз ее инициатива была неуместна, но у тебя-то есть язык, чтобы об этом сказать? Я тебя кормила пиццей и поила пивом? И после этого ты упорствуешь в своих совершенно ложных и, прямо сказать, – идиотских догадках-заблуждениях? Свинство это.

– Теперь я припоминаю, что у тебя тоже есть титул, – пробормотала Флоранс. – Мы – дамы света. Вот ты уже и жирной свиньей меня представила.

– Знаешь, детка, – Катрин выпрямилась и воинственно засунула руки в карманы джинсов, – я всего лишь грубый прямолинейный сержант. Да толстей хоть в три раза, – от меня не избавишься. Веришь?

– Верю, – Флоранс за ремень притянула к себе подругу, ткнулась лбом в плоский живот. – Но я не хочу толстеть в три раза. Я хочу как ты. Хочу быть стройной и молодой.

– Тогда пойдем на войну. Там многие навсегда молодыми остаются, – пробурчала Катрин и спохватилась: – Тьфу, что я такое говорю?! Хватит с нас войн.

– Это были твои войны, – прошептала Флоранс в живот подруге. – А я просто сидела и ждала непонятно чего. И сейчас никак не могу решить, – правильно ли мы поступаем.

– Что за спешка? – Катрин нежно гладила темно-медные волосы. – Мы же решили все хорошо обдумать. Только тебе нужно хорошенько выспаться. Пойдем, я тебя уложу.

Они вышли из кухни. Путь наверх лежал через гостиную. Из коридорчика, где располагалась комната сына, отчетливо доносились звуки компьютерной пальбы и взрывов.

– Ну и палят. Надо думать, боеприпасов эшелон, – прошептала Катрин.

Флоранс нерешительно держалась за перила лестницы ведущей к верхним спальням.

– Конечно, иди и поздоровайся, – прошептала Катрин.

– Не думаю, что у меня хватит сил на полноценную воспитательную беседу.

– Да не нужно никого сейчас воспитывать. Просто поздоровайся, спроси как дела. И не напрягайся, Фло. Ведь он твой сын.

– Когда у тебя будут дети, ты поймешь, чего именно стоит по-настоящему бояться, – грустно заверила Флоранс.

– Ну, ты же мне заранее объяснишь. Мамочка…

Флоранс слабо пихнула подругу в плечо:

– Не смей издеваться. Иди и ложись спать…

Флоранс постучала. Пальба оборвалась, и дверь распахнулась. Жо, слишком тощий и долговязый для своего возраста, вопросительно склонил голову набок:

– Да, ма?

– Привет, сын. Решила вспомнить, как ты выглядишь. Можно войти на минутку?

– Я думал, ты уже спишь, – Жо, распахнул дверь, пропуская маму.

– Недавно только вернулась.

– Я слышал, как вы подъехали.

Флоранс показалось, что сын сделал некоторый нажим на "вы". Правда, по лицу парня ничего не скажешь. Узкая непроницаемая физиономия. Как можно в тринадцать лет хранить столь мерзкое и официальное выражение лица? Причем совершенно не гармонирующее с остальными внешними данными. Любимая футболка цвета хаки, спортивные шорты. Вообще-то, тощий, уродливо коротко стриженый, Жо походил на черноголового цыпленка-переростка, вскормленного какими-то экспериментальными биодобавками. Гордость этой жертвы генетических опытов, – летний костюм кадета первого курса Военной Школы висел на вешалке, нацепленной на ручку шкафа. Вероятно, Жо наслаждается видом мундира перед отходом ко сну. Даже в гардеробную не убирает. Да, – как говорит Кэт, – "каждый сходит с ума по-своему".

– У меня полно работы, сын. Но скоро заканчиваю возиться с клубом. Не хочешь куда-нибудь съездить?

– Куда? В Диснейленд мне кататься уже поздновато.

– Я помню, что ты уже почти перерос меня. Мы могли бы съездить в горы или на побережье. Погода еще будет хорошей. Не хочешь же ты целое лето просидеть в городе?

– Вряд ли я смогу поехать, ма. Мы ведь всю весну выезжали на учебный полигон. Я вдоволь надышался свежего воздуха. К тому же, есть чем заняться в Школе.

– Как сугубо гражданский человек, я даже не представляла, что аромат полигона может конкурировать с горным воздухом.

Жо засмеялся:

– Вонь пороха и оружейной смазки вдохновляет мужчин. Даме это осознать сложно. Слушай, ну что мне делать в горах в сугубо женском обществе? Загорать? Восторгаться красотами живописных склонов?

– Если тебе не нравиться мысль ехать со мной и Катрин…

Сын протестуя выставил ладонь:

– Я не говорил, что мне не нравиться. Просто, мне там будет нечем заняться. Не хочу валяться целыми днями в шезлонге.

– Катрин почти профессиональная спортсменка. Возможно, тебе было бы интересно походить с ней по склонам.

– Мам, я хочу стать профессиональным военным. Этот образ жизни имеет очень мало общего со спортом и туризмом. И потом гулять с Катрин… Ну, это требует слишком много нервов.

– Нервов?

– Ну, – Жо, похоже, все же слегка смутился, – Катрин слишком яркая женщина. По-крайней мере, с точки зрения мужчин. Я рядом с ней чувствую себя слегка скованно. Если бы мы прогулялись по Сен Мишель с ней и с Анжелиной Джоли, – не знаю, на кого бы из них больше смотрели. Но я-то рядом с обеими уж точно казался полнейшим насекомым.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Катрин обычно не выглядит вызывающе.

– Да, но… – Жо в затруднении пожал плечами. – Ты, ма, не обижайся, но рядом с ней я чувствую себя не в своей тарелке.

– Почему я должна обижаться? Это и твой дом и ты…

– Нет, нет. Ма, ты постарайся понять, что мой дом теперь в Школе. Я вырос, и мне нравится учиться. Мы там занимаемся настоящим делом. Мужским делом. Извини, но клубы, поп-музыка, и бесконечное сидение у баскетбольной площадки, – это не для меня. Неплохо приехать сюда на выходные и побездельничать, но в понедельник я уже буду в своем классе. Мы тренируемся в строевых упражнениях с карабинами. Лучший взвод будет представлять Школу на официальных праздниках. У нас с ребятами есть шанс. Как бы там не было, я рад, что у тебя есть близкая подруга. Надеюсь, ты не слишком скучаешь без меня.

– Пожалуй, Жо, в этот год я тебя вижу чаще, чем раньше. Если не считать, тех времен, когда ты смирно лежал в кроватке и пачками переводил памперсы.

– Да, славные были времена, – Жо ухмыльнулся.

– Мне тоже нравилось. Значит, ты не слишком возражаешь против нынешних обитателей нашего дома?

– Мам, это твой дом. Тебе и решать, кто здесь должен жить. Цуцик отличный пес. Даже странно, что такой зверь вырос в городе. Катрин тоже вполне нормальная женщина. Ну, если не считать внешних данных. Болтать не любит, воспитывать не лезет. Вот Найни… – мальчик хмыкнул. – Мою форму она, конечно, гладит потрясающе. Сама предложила. Вот только, до этого момента я полагал, что она немая. И взгляд у нее странный. У нее с головой все в порядке?

– Думаю, как прислуга она вполне адекватна.

– Знаешь, мам, это звучит как-то бесчеловечно. В конце концов, у нас свободная демократическая страна. Нехорошо так обращаться с человеком. Вы с ней, похоже, вообще не разговариваете. Возможно, она и не слышала о правах человека и трудовом законодательстве. Из какой глуши она сюда попала? Из Польши?

– Вообще-то, она с другой стороны океана. Знаешь, страна такая с листочком на флаге? А вот Катрин действительно из Восточной Европы.

– Надо же, – искренне изумился Жо. – И за Железным занавесом водятся такие эффектные женщины? Надеюсь с документами у них обеих всё в порядке?

– Вполне. Шпионок ищи в другом месте. Чем только вам в Школе голову забивают? Железного занавеса давно нет. Катрин была замужем за стопроцентным янки. Так что проверена ЦРУ. Надеюсь, этой организации ты доверяешь?

– Угу, наш самый сомнительный союзник. Но в данном случае, вполне заслуживающий доверия. А куда муж нашей Катрин делся? – с любопытством поинтересовался мальчик.

– Погиб. Несчастный случай. Если тебя интересует, – расследование давным-давно завершено. Кэт вне подозрений.

– Нет вопросов. Печально, – Жо ухмыльнулся, – но если ты думаешь, что я подозревал, что это она подстроила мужу капкан, то ничего подобного. При всей своей красоте Катрин на роковую женщину не тянет.

– Да? А ты знаток. Боже, что у тебя так страдает? – Флоранс кивнула на экран компьютера. На мониторе застыло чье-то искаженное, забрызганное кровью лицо. Из динамиков лилась мрачная угрожающая музыка, порядком действующая на нервы.

– Бью бошей. Это подвалы Танненберга. Мне нужно прорваться и уничтожить магическую лабораторию, – объяснил сын.

– Ну и как?

– Хочешь посмотреть? – Жо явно удивился.

Экран разрывали вспышки выстрелов. Дергался силуэт автоматного ствола, плевался огнем. Вокруг теснились стены сырого камня. Откуда-то сверху свалился труп с оскаленными зубами. Из темноты полетели яркие строчки трассирующих пуль. Экран заволокло красным туманом.

– Черт! Опять зацепили, – выругался Жо. – В подвалахполно отборных эсесовцев.

– Ужасно, – Флоранс удержала желание потереть ладонями слипающиеся глаза. – Минометы у них есть?

– Минометы? – изумился сын. – Мам, а почему ты спрашиваешь?

– Слышала что минометы жутко кошмарная вещь.

– Понятно. Но минометы внутри помещений не применяются, – снисходительно объяснил Жо.

– Тем лучше. Пожалуй, я все-таки пойду спать. Успеха, коммандос Джозеф Морель.

Сын поморщился, – своего полного имени он не любил, – но кивнул:

– Спокойной ночи, ма. Я пробьюсь до шахты лифта и лягу спать.

Флоранс пошла к двери.

– Ма, – окликнул ее сын, – может тебе съездить отдохнуть без меня? У тебя усталый вид. В горах тебе наверняка будет хорошо. Или действительно съезди на море. Может быть, познакомишься с симпатичным мужчиной.

– Думаешь, мне необходим симпатичный мужчина?

– Любой женщине необходима поддержка. Почему бы тебе ни устроить свою личную жизнь? Ты очень неплохо выглядишь для своего возраста. Ты умная. В твои годы женщины успевают уже неоднократно побывать замужем. Решись. Муж будет регулярно возить тебя в горы, и просвещать насчет минометов и гаубиц.

Флоранс фыркнула:

– Спасибо, Жо. Насчет минометов я и так могу получить исчерпывающую информацию. Что мне необходимо сделать, так это найти время и, наконец, развестись с твоим отцом. Кроме того, симпатичные мужчины довольно редки в природе. А тех, кого хочется видеть часто, вообще уникальны. Может быть, все они укрылись в диких горах?

– Не теряй надежды, ма, двух-трех ты наверняка поймаешь, – обнадежил сын, и автоматный ствол в мониторе вновь принялся изрыгать снопы огня.

Флоранс поднялась на второй этаж. Дверь в спальню Катрин была распахнута. Безмолвно мерцал экран телевизора, – вспышки полицейских "мигалок", оранжевый на чернильной темноте улиц, огонь горящего автобуса. Потом сюжет сменился, – толпа ближневосточных мужчин что-то с ненавистью скандировала в камеру. Новости, каждый день новости, новости и новости. Тошнит.